Глава 1. В которой мы знакомимся с несколькими подозрительными личностями

А теперь придется на несколько минут оказаться в нашем мире. Более того – в нашем времени. Все потому, что парень по имени Анатолий, шестнадцати лет от роду, жил именно здесь. Жил он, надо сказать, не шибко. В самой захолустной провинции, где почти не работает сотовая связь и порой приходится по нескольку часов дозваниваться до Интернета.

В этот злополучный день, придя в школу, Толя неожиданно сам для себя пригласил одноклассницу в кинотеатр на ночной сеанс. Почему он это сделал – он так и не понял. Не было у него никаких чувств к этой неплохой, в общем-то, девчонке. А была у него только дурь, которая заставила его на перемене подойти к милой, застенчивой Веронике и сказать: «Вера, не окажете ли Вы мне честь, составив мне компанию на сегодняшнем сеансе „нон-стоп“ в двадцать четыре ноль-ноль?»

На них с удивлением смотрел весь класс, а друг Анатолия Саня злобно прошипел:

– Мы же сегодня на рыбалку в ночь собирались! Я ж две пол-литры затарил!

Эта фраза ножом воткнулась в сердце Анатолия, но, кажется, пролетела мимо покрасневших ушек Вероники.

– Согласна! – прошептала она.

«Можете поцеловать себя в…», – почему-то подумалось Толе.

Кто сказал, что чем дальше в лес, тем люди лучше? Ничего подобного! В маленьких провинциальных городках люди ничем не отличаются от столичных жителей. Они такие же столичные – одно лицо для работы, другое для улицы, третье для семьи… И такое же вранье, что жизнь тут скучна, и что в больших городах происходит все самое интересное. Да вы зайдите в книжный магазин и посмотрите анонсы к книгам Стивена Кинга! Вам сразу станет ясно, что именно в провинциальных городках приземляются зловещие космические корабли, проходят нашествия вампиров, сходят с ума домработницы и автомобили.

Большие же города слишком велики, шумны и богаты. Не всякая нечисть туда сунется. Ну, а если посмотреть, что у нас в деревнях делается… Впрочем, это неважно. Итак, в отдельно взятом городке, отдельно взятый подросток Толя мучительно боролся со своей отдельно взятой совестью. Для наглядности борьбы он, придя домой, взял бумажку, на одной ее стороне изобразил две бутылки, условно пустые, чтобы родители не заподозрили плохого, а на другой – Веронику, условно лысую и некрасивую – с той же конспиративной целью. Теперь Толя глубокомысленно вертел бумажку, пытаясь слушать, что скажет ему сердце. Сердце же, глядя, как от быстрого кручения картинки сливаются, говорило о том, что фильмы все равно скучные, а литра на двоих будет много. Поэтому, проведя простенькую операцию по перемене мест слагаемых, неплохо было бы пригласить Веронику на рыбалку.

– На фиг! – решил Толя. – Так можно вообще невесть до чего додуматься. Брошу монетку.

Он подбросил монетку, и тут-то и произошло самое неожиданное – монетка зависла в воздухе, не собираясь падать.

Толя был настолько шокирован, что не додумался искать причину на более глобальном уровне – он начал подпрыгивать, пытаясь достать монетку. Это ему почти удалось – он повис, держась за подлый дензнак, никак не желающий опускаться вниз.

– Рубль-то покруче доллара будет, – прошипел Толя. – Доллар бы давно упал!

Тут из угла комнаты раздалось чье-то деликатное покашливание. Толя поспешно отпустил монетку и грохнулся на пол. Поднявшись, он увидел, что в его кресле сидит какой-то парень в белых одеждах и черных очках.

– Ты кто такой? – возмутился Толя.

– Ангел я, – со вздохом ответил парень. – Господень.

– Точно? – переспросил Толя.

– Точно, – подтвердил ангел.

Толя немного подумал и задал самый главный вопрос:

– А зачем ты мне монетку подвесил?

Ангел с жалостью посмотрел на Анатолия. Как ему удалось продемонстрировать жалость во взгляде через черные очки – остается загадкой. Одно слово – ангел.

– Шире мыслить надо, доктор! – заявил он. – Я не только монетку подвесил, но и все остальное, кроме тебя. Не веришь – посмотри. – Он показал пальцем в стену.

Сообразив, что к чему, Толя пошел в комнату, где сидели перед телевизором его родители. Они сидели с открытыми глазами, но казались какими-то одеревеневшими. Даже не дышали. Можно было бы впасть в панику и обвинить ангела в бессовестном геноциде, но ведь и диктор новостей в телевизоре тоже застыл с открытым ртом.

Анатолий в задумчивости вернулся в свою комнату. Ангела там уже не было, но из кухни доносились таинственные звуки. Анатолий поспешил туда. Оказалось, что ангел вытащил из холодильника кастрюлю со вчерашним борщом и теперь торопливо поглощает его поварешкой.

– Он же холодный, – намекнул Толя.

– Фигня, – отозвался ангел. – Все равно греться не будет. Молекулы все застыли.

– И что?

Ангел перестал есть и уставился на Толю.

– Ты в каком классе учишься?

– В выпускном.

– У вас что, физику не проходят? Тепло – есть движение молекул. А поскольку двигаться молекулы смогут только тогда, когда я этого захочу, и только все сразу, то суп разогреть не удастся, как бы я этого не хотел. Это, кажется, один из законов термодинамики.

– Слушай, ангел, а почему ты, собственно, жрешь мой борщ? Ты бы хоть разрешения спросил! Или очки снял.

Ангел очков снимать не стал, но вновь вышел за рамки человеческих возможностей, посмотрев на Толю укоризненно.

– И тебе жалко борща для ангела? Люди когда-то баранов стадами в жертву приносили, а ты…

Говоря это, ангел не забывал зачерпывать борщ.

– Я же все-таки не баран, – напомнил Толя. – Ты, может, все-таки объяснишь, в чем дело? Пришел тут, время остановил… борщ, опять-таки, хаваешь. Надо-то тебе чего?

Ангел оторвался от кастрюли, вытер рот ладонью и посмотрел на Толю. На этот раз безо всякого выражения.

– Дело есть, – коротко сказал он. – Мир надо лечить, и наш старший решил, что нужен не супергерой, не новый мессия, а самый настоящий доктор. Это и будешь ты.

– Я? – удивился Толя. – Да я про медицину ничего не знаю!

– Узнаешь, – ангел щелкнул пальцами. – Держи дар.

В кухне ярко полыхнула вспышка, и Толя почувствовал, как что-то в его голове изменилось.

– Дать бы тебе пургену, вкупе с виагрой – сиди, мучайся! – неожиданно сказал он.

– Знания у тебя есть, – удовлетворенно кивнул ангел, – опыт приложится. А теперь иди, лечи мир. А то зря вы эту войну развязали – никакого толку, разрушение одно.

– Какую войну? – спросил помудревший Толя.

Он спросил так искренне, что ангел тридцать раз изменился в лице. Потом он встал, подошел к окну и схватился за голову.

– Как же так? – пробормотал он. – Не туда свернул? Ничего, еще успею… Блин, поздно, я уже передал дар!

Повернувшись, он удивил Толю еще раз, посмотрев на него с надеждой.

– Слушай, парень, слетай в другой мир, а? Ну, пожалуйста! Очень надо. Погуляй там, глядишь – дело какое-нибудь сыщешь. А то меня в демоны разжалуют, а это так стрё-о-о-мно!

– Какой такой другой мир?

– Сейчас покажу!

Ангел подскочил к Толе, схватил его за руку и что-то выкрикнул. В следующий миг кухня исчезла. Толя увидел вокруг себя глубокий космос, но не успел испугаться, как картинка вновь сменилась. Теперь они с ангелом оказались в деревянной крестьянской избе.

– Ну, вот, – удовлетворенно сказал ангел. – Тут, это… Ну, в общем, помощь требуется – посмотришь. А там дальше я разберусь. Глядишь, и заберем у тебя дар.

Ангел сделал шаг в сторону, замер, вернулся к ошеломленному Толе, наклонился и дыхнул.

– Не пахнет? – спросил он.

– Нет, – машинально ответил опытный в таких делах Толя.

– Очень хорошо.

И ангел исчез.

– Эй, ты куда? – завопил опомнившийся Толя. – Ты зачем меня сюда припер? Где мой борщ? Нет, ты не ангел, ты гопник какой-то!

– Это кто тут на моей хате гопником обзывается?

Толя повернулся. С кровати, избавляясь от кучи тряпья, под которым его было не видно до сей поры, вставал парень, на пару лет старше Толи и гораздо более развитый физически. Парень был белобрысый и в одних трусах.

– Ты кто такой? – спросил он. – Что тут делаешь?

– Я – Толя, – признался Толя. – Что я тут делаю – сам не знаю. А ты, кажется, злишься, да? Слышь, погоди! Блин, димидрол прими!

В следующую секунду мощный удар в челюсть опрокинул Толю на пол. Не ограничившись этим, парень метнулся в сторону, открыл крышку подпола и, схватив Толю за шкирку, швырнул туда. Толя больно ударился спиной о дощатый настил подпола и увидел, как крышка погреба закрылась, оставив его в полнейшей темноте.

«Ну, ангел!» – подумал Толя, прежде чем потерять сознание.

Тем временем ангелу приходилось не лучше. Стоя в чертогах Господних с опущенной головой, он выслушивал все те эпитеты, что сыпались на его голову.

– Нет, ну как же можно было свалять такого идиота! – возмущался Господь. – Уж чего бы проще – прийти к мальчику и передать ему дар, так нет же – полез в другой мир! Ну, зачем, зачем ты туда полез? Тебе что, делать нечего?

Ангел неопределенно пожал плечами. Господь хотел было продолжить, но что-то в облике ангела его заинтересовало.

– А ну-ка дыхни! – потребовал он.

Ангел застенчиво дыхнул.

– Борщ вчерашний, – определил Господь. – Очки сними!

– Я без них хуже выгляжу, – вяло засопротивлялся ангел.

– Сними, я тебе говорю!

Ангелу пришлось подчиниться.

– Господи, Боже мой! – от души поразился Творец. – Ты где так нализаться успел? Погоди, сам угадаю: к демонам заходил? Правильно, правильно, молодец, разведай обстановку на будущем рабочем месте!

– Товарищ Бог! – ужаснулся ангел. – Да я и вовсе невзначай! Шел, шел, а тут демон с бутылкой. Хочешь, говорит, газировки? Я еще пью и думаю: откуда на небесах газировка? Да и вкус какой-то не тот…

– Перестань заговаривать мне зубы! – возмутился Господь. – Лучше скажи, лицо нетрезвое, что теперь делать прикажешь?

– Надо забрать у него дар! – решил ангел.

– Дар на то и дар, что его забрать уже не получится. И нового я дать не могу. Да и назад мальчишку возвращать уже проблематично.

– Ну и что нам делать? – Ангел незаметно переложил груз ответственности за решение проблемы на плечи старшего по званию.

– А ничего! – сказал вдруг Господь. – Сделанного не воротишь, только проблем наворотишь. Будет действовать Анатолий.

– Но он же…

– А если он тебе чем-то неугоден, то я тебя к демонам перевожу! Моя божья воля – закон, ты ее нарушил, так позволь хоть видимость создать, что все идет по плану. Иди, побеседуй с парнишкой.

Ангел поклонился, надел очки и покинул помещение.

Анатолий проснулся с дикой головной болью. Повозившись, он занял сидячее положение, поднял голову вверх и крикнул:

– Анальгину дайте, сволочи!

Наверху послышались шаги, крышка приподнялась, и в погреб заглянул тот самый парень, что сбросил вниз Толю.

– Живой, – прокомментировал он, обращаясь к кому-то невидимому. – Иди, выясни, кто он и откуда, а я пока за братаном схожу. Похоже, мочить его придется.

Парень откинул крышку и исчез. Вместо него появился бледный, худой паренек с усталыми глазами. Он выглядел ровесником Анатолия и почему-то казался более контактным, чем тот, другой.

– Анальгину нету? – спросил у него Анатолий. – Башка раскалывается, пожалели бы, а то мочить некого будет!

Паренек молча спрыгнул вниз и уселся напротив Толи. Секунды три он смотрел ему в глаза, а потом заявил:

– Я задам тебе всего один вопрос, а в ответ хочу услышать только «да», или «нет». Кто убил Лору Палмер?

Анатолий на секунду задумался, а потом ответил:

– Толпа озверевших сатанистов из Беверли Хиллз 221 «б».

– Хорошо, – кивнул парень; его, кажется, вообще не волновали получаемые ответы. – Тогда тебе придется запомнить несколько правил. Первое: никому не говорить о бойцовском клубе. Вздумаешь болтать – с тобой заговорит мистер Сорок Четвертый Калибр.

Толя поглядел на руки парня, но не увидел и намека на пистолет. Парень продолжал нести чушь, словно находясь в трансе:

– Правило номер два: даже не пытайся рассказать кому-нибудь о бойцовском клубе! Если расскажешь – смотри правило номер один. И самое главное – если ты вышел на ринг, ты будешь драться. Открой глаза.

Анатолий послушно закрыл и открыл глаза, опасаясь спорить с сумасшедшим.

– Глория, если ты будешь следовать правилам, не будешь пытаться бежать, то ты останешься жива.

Анатолий уже совсем было повесил голову от отчаяния, как вдруг сверху раздался шум и показались два человека.

– Синеман! – воскликнул один из них, и повернулся ко второму. – Ну, брат, ты нашел, кого послать!

– Никого больше не было, – буркнул второй парень.

– Н-да, допрашивать придется самим.

Парни синхронно спрыгнули вниз. В маленьком погребке стало тесновато.

– Значит, так, меня зовут Вотзефак, – представился давешний обидчик Толи. – Это мой братан, его зовут Вотзехелл, а вот это – это Синеман. А теперь пора разобраться, кто ты такой и какого Дьявола делаешь на нашей хате? Только предупреждаю сразу: даже не пытайся прикрывать задницу именем Гана! У тебя на роже написано, что ты не в теме!

– Может, лучше наверху поговорим? – предложил Анатолий.

– Хорошо, – согласился Вотзефак. – Давай, двигай!

Толя, не веря своему счастью, полез вверх по лестнице. Оказавшись в комнате, он огляделся, понял, что опасности нет, и опустил крышку погреба прямо на голову поднимавшегося следом Вотзефака. Звук удара, короткий вскрик и грохот падения заставили Толю улыбнуться.

– Вы там как, доктор не нужен? – на всякий случай спросил он.

– Доктор? – немедленно откликнулся Синеман. – Мне кажется, у меня не все в порядке с митральным клапаном. Вы не могли бы спуститься и послушать? У меня и стетоскоп имеется.

Анатолий чудом сдержал порыв спуститься вниз – здравый смысл перевесил врачебные инстинкты.

– Извини, приятель. В другой раз.

Оглядев комнату, Анатолий обнаружил кадку с квашеной капустой, кою и пристроил на крышку погреба. Братья с неприличными именами еще некоторое время орали и долбились. Им подпевал Синеман, вопя:

– Будь с нами, иди к нам!

– Нет уж, спасибо! – сказал Толя и вышел из избы.

Пейзаж, встретивший Анатолия за порогом, опрокинул все самые смелые его ожидания. Это была весьма растрепанная деревенька, состоящая из нескольких десятков ветхих избушек. Растительность на земле отсутствовала почти полностью. Росли только неприхотливые кустарники и жалкие травинки нездорово желтого цвета. Может, уже и не росли.

Рядом с избой стоял автомобиль. Конструкцией и запыленностью он больше всего напоминал «Уазик», но никаких опознавательных надписей не имел. В том числе и номеров. Посмотрев по сторонам, Толя увидел еще несколько машин. Некоторые похожи на первую, другие – на «Жигули» или «Москвич». Каждая машина стояла у своей избы. Через всю деревню проходила донельзя разбитая дорога.

– Когда-то здесь была столица, – услышал Анатолий голос ангела.

Он обернулся. Ангел стоял в сенях, опершись плечом об косяк.

– Чего? – переспросил Анатолий.

– Столица, говорю, была! Большой и красивый город! Только как бомба упала, так и не стало города. Вон чего творите, люди неразумные!

– Я тут причем? – возмутился Анатолий. – Ты меня сюда притащил, нотации читаешь! Это я еще про борщ молчу и про то, что мне уже по голове настучали, причем больно.

– Да все вы одинаковые, – махнул рукой ангел. – И вы через пару сотен лет к тому же придете.

– Короче, давай-ка уже возвращай меня домой! Мне тут не нравится. Плохо здесь, неуютно и мамы нету.

– А вот этого я, извини, не могу. – Ангел трагично развел руками. – Тебя теперь с неделю никто переместить не сможет – слишком много энергии на это уходит. Надо дождаться, пока Дьявол сделает ход, и…

– То есть, как так не можешь? – перебил его Толя. – А что мне тут делать?

– А вот об этом я тебе сейчас все и расскажу.

Анатолий со стоном поднял глаза к небу и увидел в нескольких метрах от своей головы застывшего с растопыренными крыльями голубя.

– Слушай, а ты без этих заморочек можешь появляться? – спросил Анатолий.

– Нет. Как же я, по-твоему, буду чудеса творить?

– Понятно.

Ангел приблизился к Анатолию и тихо, но с чувством заговорил:

– Слушай меня внимательно, запоминай хорошо! Два раза повторять не буду. Много в этом мире зла водится, да только добро никак не переводится.

– Скоро сказка сказывается, – поддакнул Толя.

– Не перебивай, пожалуйста! Итак, мы подумали, и Бог решил, что нужен один человек, который объединит вокруг себя праведный народ и обратит гнев его против зла и разгильдяйства. И тогда наверняка жить станет лучше, люди возродят цивилизацию и…

– Постой, постой! – Анатолий замахал руками. – То, что вы решили подрядить сюда меня – это я осознал, но не понял. Но за каким было делать из меня доктора? Дали бы мне лучше умение драться как следует, пулемет, что ли, какой, или, на худой конец, пару гранат для самообороны. Почему доктор, а?

Ангел помялся, размышляя, стоит ли говорить.

– Тебе-то не все равно? – вдруг сорвался он. – Мир надо лечить, вот и сделали из тебя доктора. Нечего тупые вопросы ангелу задавать! Делом занимайся!

– А вот не буду! – нахально заявил Толя. – Сяду здесь, и буду сидеть, пока вы меня домой не отправите! А если не отправите через неделю, так я вообще панковать начну. Или хипповать, если здесь доброе зелье растет.

– Я те дам – хипповать! – возмутился ангел. – Сидеть он будет! Ну и сиди! Только если не возражаешь, о твоем прибытии уже осведомлены нужные товарищи, и скоро тебя посидеть в другое место отправят. Так что думать придется быстро – сидеть, или в бой.

– Так вот они, ангельские методы? – сыронизировал Толя.

– С волками жить…

– Ну, ты и гопник!

– Ладно, все, пора мне! – засобирался вдруг ангел. – Парней из погреба вытащи – не издевайся. День тебе на размышления еще есть, а потом – не взыщи – придут за тобой. Так что лучше завтра с утра выдвигайся.

– Куда? – спросил Толя уже у пустого места. Ангел подло исчез. Голубь, хлопая крыльями, сделал круг над «Уазиком», зашвырнул в него импровизированной бомбой, растекшейся по крыше, и довольный унесся прочь.

– Значит, говоришь, из другого мира? – спросил Вотзефак, наливая всем по стопочке для знакомства. После того, как Толя выпустил троицу из погреба, они как-то быстро утихомирились и достали из того же погреба полуторалитровую «мировую».

– Да, из другого, – согласился Толя.

– И что у вас там есть? Война есть?

– Нет войны, – подумав, сказал Толя. – Войной это уже язык не повернется назвать.

– Везет, – вздохнул Вотзехелл.

– А что есть? – допытывался Вотзефак.

– Москва есть, – неожиданно ляпнул Толя.

– За Москву! – провозгласил Вотзефак.

Все послушно выпили за Москву. Анатолий не мог не отметить тот факт, что водка была куда приятнее, чем то гадкое пойло, которое пришлось бы сейчас пить на рыбалке с Саней. Тут же вспомнилась монетка, висящая в воздухе, и то, что символизировала другая ее сторона.

– Как там сейчас Вероника? – вздохнул Анатолий, задумчиво хрустя капустой из той самой кадки, которой закрывал дверь в погреб. – Плачет, наверное, или злится.

– Девушка у тебя там осталась? – проникновенно спросил Вотзехелл.

– Да ну, пригласил в кино по глупости! А вообще – жалко ее. Тихая такая, никто ее никуда не приглашал, кроме меня. А я вот такую гадость ей устроил.

– Кино? – переспросил Синеман. – А какое у вас там кино?

– Да, всякое! Есть хорошее, есть скучное. Из-за бугра сейчас все одно и то же идет, можно и не смотря пересказывать.

– Так может, расскажешь?

– Слушая, Син, давай потом, а? – поморщился Вотзефак. – Тут человек из другого мира приехал, а ты сразу про кино.

– За кино! – воскликнул Вотзехелл, втихую наливший всем еще по стопке.

Все выпили за кино, тем самым закрыв его тему.

– Ангел этот еще! Ух, гад! – Толя погрозил в пустоту кулаком.

– Какой ангел? – спросил Вотзехелл.

– Пьяный. Полкастрюли борща у меня сожрал и даже не подавился!

– За ангела! – сказал Синеман, протягивая алчущие руки к бутылке.

– Да погоди ты! – Вотзефак пресек его поползновение. – Рано еще, водка не усвоилась.

– Так это он тебя сюда зашвырнул? – спросил Вотзехелл.

– Ага. – Признался Толя.

Все трое его новых знакомых переглянулись и подло так захихикали.

– А что такое? – не понял Анатолий.

– И что он тебе дал? – спросил Вотзехелл. – Способность мусор собирать? Будешь у нас мега-дворником?

– Не, я доктор!

– Ух, как серьезно! – восхитился Вотзефак. – А чем докажешь?

– А я пить не буду! – храбро заявил Толя.

– Почему?

– А потому что во вред! Первые две стопки – кровь разогнали, а другие – почки испортят. Сколько в пойле градусов?

– Пятьдесят, – растерянно сказал Вотзефак.

– Во-о-от! Надо было последнюю вообще отполовинить, ну да ладно. Заночевать-то у вас можно?

– Ночуй, кто не дает? – Вотзефак широким жестом обвел помещение. – Там, в комнате, у стены тюфяк есть. И диван старый, пружины выпирают, но терпимо. Тут тоже кровать. Выбирай – ты гость!

Толя поблагодарил за гостеприимство и выбрал тюфяк, который оказался мягким и уютным, насколько это вообще возможно для тюфяка.

– Спокойной ночи! – крикнул он друзьям.

– За спокойную ночь! – донесся до него голос Синемана. Раздался тихий звон стопок и, чуть позже, сочный хруст капусты на зубах. Потом Толя заснул.

 

Глава 2. В которой число подозрительных личностей резко увеличивается

Утром Толя проснулся раньше всех. Легко встав с тюфяка, он проанализировал свое состояние и пришел к выводу, что ему нужен витамин «В». Опять-таки, это было не к спеху, а вот словами ангела следовало озаботиться.

Осторожно, чтобы никого не разбудить, Толя прошел на кухню, где братья Вотзе спали на одной кровати, а Синеман валялся под столом. На столе стояла пустая бутылка. Анатолий покачал головой, нашел пустое ведро и пошел к ближайшему колодцу. Там он набрал воды, попил, умылся, вновь наполнил ведро и вернулся в дом. Время он подгадал как раз: все постепенно начали просыпаться, и холодная вода – лучшее, что могло сгладить негативные впечатления от жестокого утра.

– Братан! – заорал Вотзефак. – Да ты просто Бог!

– За Бога! – сказал Вотзехелл, зачерпывая ковшом воду из ведра.

Мало-помалу все выпили за Бога.

– Вода у нас целебная, – сказал Вотзефак. – С похмелья ковшик выпил – и все как рукой сняло. А вот в соседней деревне, сколько ни пей, только хуже становится, да потом еще и в туалет бегать замучаешься.

– Ладно, ребята! – сказал Толя. – Мне тут вчера ангел намекнул, что через сутки за мной кто-то придет, и лучше бы мне отсюда смыться…

– Погоди, погоди! – заволновался Вотзехелл. – Он сказал, что за тобой придут?

– Ну, в общем, да…

– Блин! – хором выдохнули братья, вкупе с Синеманом.

– А что такое? – удивился Толя. – Кто прийти-то должен?

Вотзефак и Вотзехелл сорвались с места, спешно хватая разнообразную утварь и упаковывая ее в мешок. Одновременно они говорили:

– Местные придут! Ну, удружил ты, доктор! Эти ж гады камня на камне не оставят, они ювелирной работы не любят!

– Какие такие местные?

– Бандюки! Что ни месяц – либо хату подожгут, либо девку снасилуют. Девчонок молоденьких забирают – никто слова не говорит! Мать, как будто и не помнит, ходит радостная, что дом оставили, да саму не убили…

– И вы что, никогда им не мешали? – возмутился Толя.

– Помешаешь им! – прошипел Вотзехелл, заталкивая в полный уже мешок рамку с фотографией какой-то обнаженной фотомодели. – Каждый раз в драку лезем – святое дело! Да только их придет человек пятьдесят, что с ними поделаешь? Они и дерутся-то так, забавы ради. Автоматы у всех, пистолеты… Братан, дробовик мой не забудь положить! А мы все равно лезем. Просто паскудно смотреть на это!

– Ну, а сейчас-то чего засуетились?

– Ты чего, совсем тупой? – возмутился Вотзефак. В одной руке он держал короткую винтовку, выглядевшую довольно внушительно, так что Толя не посмел отвечать хамством на грубость. – Одно дело, если ты в чужое дело лезешь – там тебе ничего не грозит особенно, а совсем другое – когда за тобой приходят! Шансов нет!

– Измена! – поддакнул молчавший до сих пор Синеман.

– Выметаемся! – решил Вотзефак.

Все четверо вышли на улицу и подошли к машине. Вотзефак распоряжался:

– Значит, так… Я за рулем, братан со мной рядом, вы двое на заднем сиденье. Мешок с собой возьмете. Ничего, потеснитесь! Из-за тебя, Толик, вся каша заварилась, а от тебя, Синеман, вообще никакой пользы! Так что, мучайтесь пока!

Все расположились согласно инструкциям. Вотзефак завел мотор и «Уазик» неожиданно бодро побежал к развороченной дороге.

– Хоть бы дорогу починили, – проворчал Анатолий.

– Никто асфальт делать не умеет, – отозвался Синеман, мужественно борясь с неудобным мешком. – Блин, Фак, что у тебя тут такое твердое?

– Дробовик, – коротко ответил Вотзефак. – Еще раз так меня назовешь – я его достану!

Синеман успокоился, достал откуда-то пакет с печеньем и начал есть. Как можно есть печенье утром после такого вечера – одна из самых больших загадок этого мира.

– А куда мы едем? – спросил Толя.

– Куда глаза глядят, – усмехнулся Вотзефак. – Я, например, ни малейшего понятия не имею. Может, ты чего присоветуешь?

– Я? Да я здесь второй день тусуюсь, и дальше вашей избы ничего не видел! Карта хоть есть у вас?

– Есть!

Вотзехелл покопался в бардачке и протянул Толе сложенный вчетверо лист бумаги.

– Тут наша местность. Посмотри, может, придумаешь чего. Ты у нас теперь за главного. Все-таки, с ангелами беседуешь, да и вообще втянул нас ты. Ты и вытягивай. Помни: твоя задача – сделать нам хорошо!

Анатолий мучительно вгляделся в карту местности. Несмотря на обилие белых пятен, некоторые области были ощутимо хорошо исследованы и даже надписаны: Бордель «Педро», Опиумная курильня Марии и Хуана, Ресторан «Вдруг»…

– Это что, единственная карта? – спросил недовольный доктор.

– А то! – подтвердил Вотзехелл. – Это самая свежая, на ней даже масштаб обозначен. Хотя, толку с него…

Анатолий честно поискал цифры, соответствующие масштабу.

– Где? – спросил он.

– Вот! – Вотзехелл, перегнувшись через переднее сиденье, ткнул пальцем в изображение избы, около которой и впрямь обнаружилась надпись «Масштаб».

– Мастеровой штаб, – расшифровал он. – Там все настоящие мастера собираются и советуются, как сделать жизнь лучше. Тебе, наверное, туда и надо, раз уж ты мастер медицины.

– Пожалуй, – сказал Толя, мысленно прокляв местное словоблудие. – Погоди, какие мастера?

Ему никто не ответил. Толя вдруг вспомнил, как вчера все странно смеялись, узнав, как он сюда попал, и его подозрения удвоились.

– Парни, быстро колитесь, в чем замес!

– Ну, понимаешь, ты ведь не один такой, – смущенно сказал Вотзехелл.

– Какой такой?

– Ну, избранный. Там, в штабе, отработанные варианты сидят. Музыканты, поэты… На небесах как решили наш мир спасать, так от избранников никакого спасу нет. Правда, до сих пор они все местные были. На них уже и внимания не обращают. Дескать, побалуются и успокоятся. Нужны бы они были, блин. Послали бы лучше потоп какой, или роту ангелов… Эй, а ты чего скис-то?

– Съешь печенье! – предложил Толе Синеман. – Обещаю, еще раньше, чем ты доешь его, тебе станет легче.

Толя молча взял предложенную печенюшку и рассеяно захрустел ею.

– Ну, ангел! – сказал он. – Вот убил бы, честное слово!

– Ехать-то куда? Решили, нет? – полюбопытствовал Вотзефак.

– Давай к штабу, – пожал плечами Толя. – Там, как я понял, можно будет зависнуть до выяснения обстоятельств.

– Тогда дайте мне карту.

Вотзефаку отдали карту, он пару секунд посмотрел на нее и вернул обратно.

– Через полчаса будем.

Толя расслабился и стал смотреть на окрестности. Окрестности, надо сказать, глаз не радовали. Создавалось впечатление, что дорога проложена в пустыне, хотя, если верить ангелу, когда-то здесь была столица. Кругом простирались совершенно пустые земли, лишь иногда разбавляемые страшного вида деревьями. Вдоль дороги изредка попадались закусочные, обозначенные на карте все до единой. Толе вдруг пришло в голову, что если все белые пятна на карте – это пустыни, то жизнь в этом мире наверняка ужасна. Мало-помалу он задремал.

Во сне Толя увидел свой дом и своих родителей. Друга Саню, а потом, почему-то, Веронику. Она выглядела очень расстроенной и все время грустно качала головой.

– Проснись, приехали!

Толя открыл глаза. Все, кроме него, уже вылезли из машины, и он тоже поспешил сделать это. Они остановились около большого деревянного дома, выглядевшего очень серьезно. Ставни были закрыты, из стен торчали металлические пруты, к тому же остро заточенные. Над входной дверью висела табличка: «Мас. Штаб. Вход только для мастеров».

– Пошли, что ли? – предложил Вотзехелл.

Они подошли к двери, и Толя постучал. Тут же заслонка вверху двери отъехала в сторону, в отверстие просунулись два ствола, и хриплый голос произнес:

– Пароль!

– Толя, залечи ему чего-нибудь, – посоветовал Вотзефак.

– Чего? Откуда мне знать пароль?

– Пароль! – подтвердил голос.

– Может быть, «Рыба-меч»? – предположил Синеман.

– Давай-ка вот этот попробуем!

Все обернулись. Вотзехелл, тихонько слинявший, увидев двустволку, вернулся назад, держа в руках дробовик. Он навел его на отверстие и сказал:

– Прокатит такой пароль, или показать, как работает?

– Подожди! – воскликнул Толя. – А ну как ты его не убьешь, а только ранишь? Я ж замучаюсь ему операции делать! Одна пластика чего стоит! А у вас тут ни антибиотиков, ни анестезии толковой.

– Проходите, – меланхолично сказал голос.

Дверь открылась, друзья переглянулись.

– Это что, был пароль? – поразился Толя.

– Ты сказал слова, изобличившие в тебе мастера-доктора, – сказал страж, оказавшийся маленького роста бородатым мужчиной, лет сорока. – Это стало паролем для тебя.

Толя кивнул и зашел. Друзья потянулись за ним.

Тут, пожалуй, надо отвлечься и рассказать об истории этого заведения. Когда самый первый божественный избранник, на тот момент ровесник Анатолия, наделенный талантом объединять вокруг себя людей, попытался непосредственно кого-то вокруг себя объединить, он потерпел неудачу. Имея таланты, но, не имея царя в голове, он захватил малыми силами колхоз и целую неделю беспробудно пьянствовал и уничтожал запасы хлеба и мяса. Об этом прослышала мафия, и пришла сначала в ярость, а потом, в лице дона Гана, и в колхоз.

Когда незадачливый избранник увидел своих настоящих врагов, он впал в уныние, а потом и под стол. Мафиози, потрепав зачинщиков и узнав, где главный, вытащили его на свет Божий и долго рассматривали в великой задумчивости. В конце концов, завоевателя решили не убивать, а оставить на расправу местным жителям. Мафиози же и назвали полководца бригадиром, с целью посмеяться над его безуспешным походом.

Мафия ушла. Пришли местные и стали сурово ждать ответа. Бригадир легко вскружил головы простолюдинам и повел их войной на мафию. Когда на хорошо укрепленную крепость дона Гана вышла толпа плохо вооруженных крестьян, из крепости никто не вышел. Люди походили вокруг, постучали по воротам лопатами, крича что-то вроде: «Выходи, подлый Ган, выходи!»

Мафии было плевать. Крестьяне решили было устроить осаду, но уже на следующий день из колхоза пришли возмущенные женщины. Колоть дрова, колоть свинью, земли пахать, наконец! Кто все это будет делать? Авторитет бригадира упал, как топор на чурку. Селяне ушли, напоследок дав своему предводителю гордое имя – Соломон – за его мудрость.

Бригадир Соломон, разочаровавшись во всем, пошел, куда глаза глядят, нашел шикарную таверну и, применив все свое влияние, убедил хозяина, что заведение принадлежит ему. Там бригадир проводил дни и ночи в неусыпных размышлениях о том, как надо бороться со злом. Однажды, исключительно спьяну, он повесил над дверью табличку: «Приют для избранных». Тогда же он нанял охранника и строго настрого наказал ему не впускать никого без пароля, коего он так и не придумал. Посетителей не стало. Бывший хозяин, разжалованный в бармены, постоянно ныл из-за отсутствия денег. Соломон уже начал сомневаться, все ли правильно он сделал, когда произошло неожиданное событие. К бригадиру подошел охранник и сообщил, что в дверь постучался некий человек, который в ответ на просьбу сообщить пароль, отмочил нечто про гаммы, скрипичный ключ и нотную грамоту, подкрепляя это грозными аккордами акустической гитары.

Заинтересовавшийся Соломон прошел к двери и воочию убедился, что незнакомец действительно несет какую-то чушь, истерично играет на гитаре и просит впустить его внутрь. Соломону стало интересно, и он открыл дверь. Первый за несколько месяцев посетитель тяжело ввалился в помещение и попросил выпить. Соскучившийся без работы бармен быстро исполнил его просьбу. Пропустив пару стопок хорошей водки и закусив ее сырной нарезкой, парень пришел в себя. На вполне логичный вопрос Соломона о том, кто он, парень взял гитару и исполнил красивую балладу о своих похождениях. Вот как она звучала:

Соломон со смешанным чувством радости и ревности понял, что перед ним находится следующий избранный. Радости все-таки было больше, поэтому уже через полчаса опальный бригадир и не менее опальный менестрель хором пели песню про поручика Голицына, отчаянно призывая его не падать духом.

Вдвоем жить стало веселее. Парни решили иногда открывать таверну с целью заработка. Менестрель, называющий себя загадочным именем Мишут, пел песни под гитару, а Соломон ходил по деревням и убеждал народ, что надо послушать чудесного барда, который только сегодня дает удивительное представление. В такие дни пароля никто не спрашивал, а спрашивали деньги. Бывший хозяин с удовольствием разливал посетителям пиво и водку, делал салаты и бутерброды…

И вот, в один неприемный день, к Мишуту и Соломону подошел страж ворот и объявил, что в заведение ломится неизвестный весьма побитого вида. А в ответ на просьбу сообщить пароль, порет какую-то чушь про подлежащие, сказуемые и, страшно сказать, деепричастные обороты! Так в компанию к двум избранным добавился третий – писатель и поэт по имени Вингер.

Судьба у Вингера была более трагичной, нежели у первых двух избранных. Точно так же он был завербован ангелом для великих дел, точно так же получил дар. Дар слова. Вингер писал так, что будь дело в нашем с вами мире, его произведения не покидали бы списка бестселлеров. Однако, в мире, где он жил, грамотность практически отсутствовала, книгопечатания не было вовсе, а единственной полезной наукой считался счет.

Написав несколько рассказов и стихов для разминки, Вингер с радостью принялся за дело. Он писал стихотворные сказочки с потаенным смыслом, в которых жестоко высмеивал всесильную мафию, страх жителей перед ней, всеобщую неграмотность и т. д. Сначала его били мирные жители. Вингер не унимался. Тогда о нем донесли дону Гану, и бедного труженика пера схватили отъявленные головорезы. По какой-то непонятной причине убивать его они не стали. Порядком избили, напугали автоматом, отобрали блокнот со стихами, все деньги, и пустили по миру. Бедный и несчастный Вингер, увидев на своем пути «Приют для избранных», возблагодарил судьбу.

Теперь, когда избранных стало трое, они решили поменять вывеску на более оригинальную. Так появился вышеупомянутый «Мас. Штаб». Ребята, совсем еще подростки, по сути дела, предавались возлияниям и чревоугодиям, в свободное время рассуждая о том, как бы половчее ниспровергнуть мафию. Раз в несколько месяцев к ним присоединялся еще один избранник и, в конце концов, их накопилось целых двенадцать человек. Потом наступило затишье. В течение года не было никаких новых поступлений и избранные пригорюнились. По всему видать, цикл завершился классической дюжиной, и разбираться с мафией придётся все-таки самим. Целый год они готовились, составляли планы, спорили, а потом…

Анатолий, Вотзефак, Вотзехелл и Синеман вошли в просторный зал, освещаемый светом факелов – все окна были закрыты. Посреди зала стоял круглый стол, за которым сидело двенадцать человек. Все ровесники Вотзефака и его брата (как понял Анатолий, они были близнецами). Двенадцать пар глаз удивленно уставились на вошедших.

– Это что, за целый год расчет пришел? – спросил один из сидящих.

К столу подошел страж и что-то шепотом объяснил. Один парень, как видно главный, покивал.

– Кто доктор? – спросил он.

– Я, – сознался Толя.

– А эти кто такие?

– Это? – Толя в задумчивости посмотрел на своих спутников. – Это мои друзья.

– А тебе разве не понятно, что здесь только мастерам разрешено находиться? Это тебе не притон какой-нибудь!

– Ладно, тогда мы пошли, – решил Толя. – Рад был повидаться, все такое…

– Да ладно тебе, Сол! – Из-за стола поднялся парень с гитарой и направился к вошедшим. – Подумаешь, пришел парень с друзьями! Они ведь не мафия, так?

Вотзехелл почему-то показал ему дробовик.

– По-всему видать, не мафия, – заключил парень.

Тот, кого назвали Солом, поморщился, махнул рукой и сказал:

– Ладно, берите выпить и подсаживайтесь. Для своих все бесплатно.

Ребята огляделись, обнаружили стойку бара и восторженно приникли к ней.

– Значит, так, пьём пиво!

– Это почему это пиво?

– А тебя что, на водку опять тянет?

– Нет, ну ты пей пиво, а я возьму вина. Красного, хорошего…

– Это как я буду пиво пить, когда у тебя вино? Ты меня не уважаешь, что ли?

– А я вот, наверное, выпью виски с содовой, если можно…

– Син, да ты вообще обалдел!

– Достали, берем водку!

– Только не водку!

– Всем текиллы!

– Толян, заткнись!

– А что?

– Не видишь, человеку плохо?

Несчастный бармен, воспринимая каждое предположение, как заказ, некоторое время метался от полки с винами к бочке с пивом, оттуда до водки, потом к другим напиткам, и, не выдержав напряжения, с тихим стоном упал под стойку.

– Похоже, сегодня сухой день, – здраво заметил Вотзехелл.

– Идешь ты! – огрызнулся брат. – Я сразу говорил – берем пиво!

– А сухарики? – спохватился Толя.

Откуда-то снизу донесся слабый стон бармена.

– Блин, надо помочь, – пробормотал Толя и перепрыгнул через стойку.

– Ну, чего там? – поинтересовался Вотзефак.

– У тебя дефибриллятор есть? – откликнулся Толя.

– Нет, но могу снять аккумулятор с машины.

– Блин, долго… Ладно, попробуем по-народному.

Раздался звук пощечины, короткий взвизг бармена, и Толя пулей вылетел из-за стойки, не забыв, впрочем, прихватить бутылку текиллы.

– Пацаны, только не возражать! Стаканы возьмите и пошли, а то корчмарь может скорчиться навеки.

Пацаны и впрямь возражать не стали. Взяли со стойки четыре стакана, а также кстати подвернувшееся блюдо с бутербродами и пошли к столу. Им уже приготовили четыре сидячих места. Толя немного подумал и сел рядом с Солом. Он производил впечатление самого главного, а значит, с ним, так или иначе, все равно придется разговаривать. Ребята уселись на оставшиеся места. Рядом с Толей оказался Вотзефак, дальше сидел Вотзехелл, а Синеману досталось место рядом с каким-то хмурым субъектом.

– Ну что, давайте знакомиться? – предложил Сол, вставая. – Меня зовут Соломон. Бригадир Соломон. Я мастер по работе с людьми.

Следующим встал парень с гитарой.

– Меня зовут Мишут. Я мастер музыки и песни.

Подтверждая эти слова, он ударил по струнам и исполнил:

Дальше Мишут петь не стал, а сел. Следующий по списку назвался Вингером, а потом Толя и запоминать перестал. Резидент Эвил, строитель Билдер, священник Годоворд… Где ж их всех упомнишь? Когда дошла очередь до друзей Толи, они представились просто:

– Синеман.

– Вотзехелл.

– Вотзефак.

Все взгляды сосредоточились на Толе. Он испытывал некоторое неудобство – у всех были такие звучные и значимые имена, а что скажет он? «Меня зовут Толя»? Мысль стремительно заработала, изобретая и отбрасывая различные варианты. Ватсон? Менгеле? Зорге? Ивенс? Моро? Старо, старо… И вдруг его осенило.

Он медленно поднялся, окинул взглядом всех присутствующих и произнес:

– Я доктор. Доктор Фекалиус.

За столом повисла тишина. Все молча переваривали услышанное. Больше всех, пожалуй, удивились друзья Анатолия.

– Фекалиус? – переспросил Вотзефак. – Кончай прикалываться! Ты же Толяном назвался!

– Это я так Толян, – с достоинством ответил Толя. – А на работе я – доктор Фекалиус!

– А почему Фекалиус? – спросил Соломон.

– А мы с вами с чем должны бороться?

– С мафией! – подумав, заявил Сол.

– Правильно, бригадир! А мафия это что? Да, вы угадали! Это самое-самое на букву «Г».

Толю уже понесло. Он налил себе в стакан немного текиллы и, торжественно взмахнув им, продолжил:

– Сидя здесь, называясь красивыми именами, мы не сможем победить кал! Надо быть ближе к нему! Именно это я и символизирую!

– Точно! – подскочил вдруг Синеман. – Как говорил Блэйд: «Пусть друзья будут рядом, а враги еще ближе»!

– Правильно, Синеман, – кивнул Толя. – Садись, ты очень точно понял мою мысль. А вот я гоню. Я же ни фига не собирался ни с кем сражаться.

Толя сел, чокнулся с друзьями стаканами и залпом выпил обжигающую текиллу.

– Да, а оно посерьезнее вчерашнего пойла будет! – прохрипел Вотзефак, торопливо запихивая в рот бутерброд.

– Но ты все-таки не прав, – заметил Соломон, обращаясь к Толе. – Мы сюда не от хорошей жизни собрались. Тут каждый пытался исполнить миссию, и каждый очень сильно обжегся. Над нашими попытками только смеются!

– Так-то, конечно, ничего не получится! – заявил Толя. – Надо, чтобы народ поднялся. Вот где надо было работать!

– Думаешь, я их подвигнуть не пытался? – возмутился Мишут. – Да Сол, вон, вообще восстание поднимал! Ну, и мы тоже делали, что могли! «Вставай, проклятьем заклейменный…» – слышал? Я придумал! Люди, как бараны, на мотивчик подсели, а в бой им идти по-прежнему дико в лом. Кроме того, до меня дошли слухи, что какой-то расторопный товарищ продал эту песню черту лысому. Он, говорят, ее в другом мире на доброе дело употребил.

– А вы все местные? – Толя решил сменить тему.

– Да, – подтвердил Соломон.

– Я из Бабуней, – признался какой-то парень, имени которого Толя не запомнил.

– Да нет, я имею ввиду, из этого мира?

Вот теперь все действительно удивились.

– В… смысле? – икнув после буквы «В», переспросил Соломон.

– Ну, я не тутошний. Я в другом мире живу. Ко мне ангел пришел. Пьяный. Дар отдал и сказал, что перепутал. А потом закинул меня сюда и сказал, чтоб я лечил мир.

– Ангел – это да! – За столом возникло некоторое оживление. Ангела с черными очками помнили все.

Писатель Вингер вскочил и заплетающимся языком («Боже, как же они уже с утра нажрались?!» – поразился Толя) сказал:

– У нас сегодня двойной гость! Он и в кабаке впервые, и в нашем мире в первый раз! За это надо…

– Сядь! – рявкнул Соломон, и Вингера усадили на место. Там он моментально вырубился.

– В общем, так, Фекалиус… – начал Соломон.

– Толя, – поправил его Толя.

– Но ты же…

– Это слишком официально. Называй меня Толей. Так лучше.

– Хорошо. Значит, так, Толя. Ты можешь тут остаться, доктор нам не помешает. Мы каждый день пытаемся выработать план свержения власти бандитизма, но пока ничего толком не решили. Может, с тобой лучше пойдет?

Вопрос был риторическим – Сол, как и все остальные, моментально забыл о новичке. Стало шумно – разговоры, песни, звон стекла… Толя окинул взглядом стол переговоров и загрустил.

– Ты чего? – толкнул его Вотзефак.

– Да понимаешь… Мы же еще, можно сказать, подростки. А водку хлещем, как последние алкаши. Нехорошо это.

– Почему? – удивился Вотзефак. – Не знаю, как у вас там, а у нас тут водка – первое от всех болезней лекарство! Никто еще до смерти не упился…

 

Глава 3. Клин – «Климом Ворошиловым»!

Застолье продолжалось еще долго. Все порядком захмелели и больше налегали на еду, благо, недостатка в ней не было. Совершенно озверев от халявы, Толя со своими друзьями жадно истребляли бифштексы, ростбифы, отбивные и тому подобную снедь. Бедный бармен, являвшийся по совместительству еще и поваром, уже с трудом передвигал ноги. На лице его блестел честный трудовой пот.

– А крепость у него – будь здоров! – рассказывал Толе бригадир. – Стены – метров под десять, ворота, а внутре у нее неоновая надпись: «Мафия», ко входу башни крепится…

– Погоди! Откуда ты об этом знаешь? Ты же внутрь не попал!

– А мне Вингер рассказывал. Его туда пытать приводили, – сказал Соломон и моментально возмутился:

– Ты что, мне не веришь?

– Верю, – кивнул Толя. Соломон моментально налил ему и себе водки.

– За мир! – выдохнул он, опрокидывая стопку.

– За мир, – печально подтвердил Толя, выливая водку в стакан сидящего слева Вотзефака.

Соломон тем временем уже продышался, закусил и снова обратился к Толе:

– Слушай, а у тебя курить есть?

– Не курю.

– А ты спроси там дальше!

Толя толкнул Вотзефака, дождался, когда он повернется к нему и спросил:

– Курить есть?

Вотзефак покачал головой.

– Спроси дальше!

Вотзефак повернулся и начал теребить брата.

– Нету, да? Ну и ладно! Фиг с ним, – успокоился Соломон. – Знаешь, почему дона зовут Ган?

– Догадываюсь, – усмехнулся Толя.

– А вот и неправильно догадываешься! «Ган» – это по-буржуйски «пистолет»! Вот такое у него сильное имя!.. А? – Соломон повернулся к Мишуту, выслушал его. – Нет, у меня нет… Хорошо. Толян, курить есть?

Толя сказал, что курить у него так и не появилось и опять расшевелил задремавшего было Вотзефака. Когда курительная эстафета пошла уже на четвертый круг, в помещение вошел охранник и прошествовал к стойке бара. Там он заговорил с уставшим барменом. Заметив это, один из мастеров крикнул:

– Эй, парень! А кто нас сторожить будет?

– Да ладно, ребята! – отозвался бармен. – Он только на пять минут, новость сообщить. Тут в деревню мафия приходила, искали кого-то, но не нашли. Хату спалили, девицу какую-то с собой забрали и ушли.

– Да нам по… – начал вставать безымянный мастер, но его перебили.

– Что? – вскочил Толя, буквально сотрясаясь в пьяной ярости. – Девицу, говоришь, забрали? Что они с ней сделают?

– Известно, что, – отозвался мастер. – Вылюбят и выкинут.

– Пацаны, подъем! – заорал Толя, тормоша своих друзей. – Надо срочно ехать!

– Куда ехать? – хмуро спросил пьяный Вотзефак.

– А до тебя не доходит? Они же за нами приходили! И девчонку из-за нас взяли! Надо им помочь! В смысле, ей помочь!

От угрызений совести парни мигом подскочили.

– Пошли! – решил Вотзефак, взял последний бутерброд и пошел к выходу. На полпути он остановился и повернулся к столу. – Эй, мастера, а механики есть?

– Есть! – поднялся один парень. – Я ж представлялся: механик Кармэн.

– Пойдешь с нами.

Соломон, сообразив, что происходит, попытался вмешаться:

– Ребята, вы соображаете, куда собираетесь? Девкой меньше – девкой больше! Разница-то какая? Помрете ведь!

– Мы умрем, как герои! – проникновенно сказал Синеман. На этой торжественной ноте четверо друзей и механик Кармэн вышли из «Мас. Штаба».

Когда они вышли на улицу, оказалось, что день, как таковой, почти закончился, и уже наступает вечер. Мягкий летний вечер, пахнущий чем-то невыразимо душным и приятным. И то, что на улице была, собственно, еще только весна, его никак не останавливало.

Кармэн загнал машину в сарай, стоящий рядом с «Мас. Штабом», гордо назвал его гаражом и спросил, чего, собственно, хочет заказчик.

– Мы срезать будем, по дороге не поедем, – объяснял Вотзефак. – Подтюнингуй там, чтобы по бездорожью хорошо летала!

– Будет сделано! Только рекомендую срезать верх.

– Зачем? – ужаснулся Вотзефак.

– Меньше веса – больше скорость!

– К тому же так круче! – согласился Толя.

– Ну, ладно, режь, – махнул рукой Вотзефак.

Кармэн принялся за работу. Друзья приготовились ждать долго, но восклицание «Готово!» послышалось уже через полчаса.

– Так быстро? – удивился Толя.

– Дело мастера боится! – самодовольно сказал Кармэн, вытирая руки тряпкой. – Только вот от сварки металл потек. Лучше корпус покрасить. Краска имеется.

Толя осмотрел преобразившуюся машину и сказал:

– Предлагаю машину перекрасить в желтый цвет и назвать ее «Антилопа», исключительно в честь Остапа Бендера.

– Машину мы красить не будем! И называть ее животными именами – тоже! – Вотзефак решительно встал на защиту своего автомобиля.

– А если так уж неймется, то можно написать сбоку: «Броня крепка и танки наши быстры»! – внес свою лепту Синеман.

– Я не позволю писать такую чепуху! Какого черта вы вообще докопались до моей машины?

– Погодите, я, кажется, знаю! – воскликнул Вотзехелл.

Через час из гаража выехала красивая белая машина типа «УАЗ», с отпиленным верхом и красными крестами на дверцах и капоте. В ходе тюнинга пришлось пожертвовать крышкой багажника, как явлением – Кармэн приварил ее сзади так, что автомобиль приобрел еще и некоторое сходство с «пикапом» (кто видел «пикап», может улыбнуться). За рулем сидел хмурый Вотзефак, рядом с ним на пассажирском сиденье дремал Синеман. Вотзехелл с Анатолием сидели сзади.

– Ну что, доктор, как машинка? – радостно спрашивал Вотзехелл.

– Душа радуется! – честно ответил Толя.

Мимо проносились унылые пейзажи бездарной пустыни, с которой почему-то приходилось вечно считаться.

– Мы поедем к крепости? – спросил Толя.

– Нет, ты что! – махнул рукой Вотзехелл. – Из крепости навряд ли в деревню приходили. Есть тут один форпост, так сказать, по местным делам. Вот там-то мы и посмотрим, что к чему. Нет, ну какие же подонки, а? Неужели на них никакой управы не будет?

– Будет, – уверенно заявил Толя. – Может, с четырнадцатым избранным. Такие уроды всегда проигрывают.

– Что-то не верится.

– Вот у нас, например, один писатель, Федор Михайлович Достоевский, написал роман «Идиот». А потом какой-то идиот написал роман «Федор Михайлович», только название сократил. Так что все циклично! Сегодня вы, а завтра – мы.

– Эх, как красиво получилось-то! – восхитился Вотзехелл. – Братан, ты оценил?

– Заткнись! – мрачно ответил Вотзефак.

– Из-за машины переживает, – пояснил Вотзехелл. – Очень уж она ему дорога. Раритетная модель, две войны пережила.

Они ехали минут двадцать. Солнце уже заходило за горизонт, придавая пустыне зловеще-марсианский окрас. Изредка мимо пролетали деревеньки, но, в общем, местность была довольно пустынной, если не считать горной гряды слева вдалеке. Наконец впереди нарисовался силуэт обещанного форпоста. Он стремительно приближался и становился все отчетливее. Это был деревянный забор с не менее деревянными воротами, за которыми создавалось ощущение какого-то здания.

– Блин! – воскликнул Вотзефак.

– Что такое? – уточнил Вотзехелл.

– Сам не видишь? Наше инкогнито накрылось медным тазом!

Перед воротами, развернутые капотами друг к другу, стояли две черные легковые машины, зловеще поблескивая тонированными стеклами. Но еще более зловещими выглядели парни, стоящие рядом. Слово «рядом» здесь имеет двоякое значение. Во-первых, парни действительно стояли рядом с машинами, то есть, возле них, а во-вторых, они выстроились в ряд. Их было восемь человек, и каждый держал в руках винтовку или автомат.

– Тормозить? – зачем-то спросил Вотзефак.

– А у тебя есть другие предложения? – откликнулся брат.

– Уже приехали? – проснулся Синеман, и немедленно замолчал, увидев, во что они вляпались.

Медицинский «Уазик» медленно подъехал к заставе и остановился. Бандиты взяли его в полукруг, старательно целясь по пассажирам.

– Никаких резких движений, – тихо предупредил Вотзефак. – Попробуем сказать, что заблудились.

Навстречу им вышел молодой человек с пистолетом в руке. Он подошел к машине, с любопытством осмотрел ее.

– Да, красивый аппарат! – признал он. – Куда едем?

– Заблудились мы, деревню ищем, – сказал Вотзефак.

Толя под прицелом стольких оружий отнюдь не чувствовал себя уютно. Наоборот, он был в ужасе от сомнительных перспектив такой встречи. Поэтому он начал мысленно молиться, чего с ним не случалось с самого детства.

– Это какую деревню? – уточнил бандит. – Бабуня?

– Нет, Перемутинки.

– Странно. Я думал, что такой прикол может только в Бабунях появиться, – сказал парень, глядя на автомобиль. – А зачем вам в Перемутинки? Живете там?

– Не, в гости.

– К кому в гости?

– Ну-у, живет там один пацан…

– Это не тот, который избранный? – хитро спросил бандит. – Мы к нему заходили, познакомиться хотели, а его дома не было.

– Какой такой избранный? – очень натурально удивился Вотзефак. – Не, мы не в курсе.

Парень с прищуром посмотрел на него, что-то решая.

– Ладно, пацаны! – он хлопнул рукой по капоту «Уазика». – Меня зовут Свит, я тут главный! Представляю власть самого дона. По полтиннику скинулись, и мы дорогу, так и быть, покажем.

– Дорого! – решительно сказал Вотзефак. – Дайте скидку, мы ж не местные, расценок не знали…

– Черта толку с этой скидки! – проворчал Вотзехелл. – Денег вообще нет.

– Эй, ты что, самый жадный? – мгновенно сориентировался бандит. Он направил пистолет на Вотзехелла. – А ну, вышел из машины!

– Не трогай братана! – подскочил Вотзефак.

– А ты – сядь, тебя не спрашивали! Не понял? Пацаны, вали его на фиг!

Молитва Анатолия достигла апогея: «Ангел! Сволочь очкастая! Явись, за борщ расплатись!»

И ангел не замедлил явиться. Как всегда – в черных очках, как всегда – неожиданно. Он оказался рядом с главным бандитом, но тот уже не мог этого видеть.

– Здравствуй, – сказал ангел, глянув на застывшие фигуры рэкетиров и друзей Толи.

– Ага, привет, – сказал Толя, с облегчением вылезая из машины. – Слушай, ты не мог бы нам помочь?

– Нет, что ты! – воскликнул ангел. – Это строжайше запрещено! И если ты звал меня только за этим, я…

– Нет-нет-нет, я э-э-э… хотел спросить, правильно ли я понял, что надо делать?

Ангел оживился.

– Вот это – пожалуйста! Я могу тебя похвалить!

Толя соображал на удивление быстро. Он уже уловил неслабые покачивания ангела и понял, что тот опять дал слабину. На этом можно было сыграть.

– Серьезно? – воскликнул Толя. – Ой, слушай, я смущаюсь, когда меня хвалят. Могу даже покраснеть. Тебя не затруднит говорить, отвернувшись?

– Да, пожалуйста! – Ангел отвернулся в сторону пустыни и начал говорить:

– Итак, ты правильно понял ситуацию. Правильно поступил. В этой, как её… в сущности, ты просто герой! Пришел из другого мира, с корабля всех на… этот… бал. Молодец! Хорошо, что тебе удалось пообщаться с другими избранными. Если тебе удастся эта вылазка, они, может, тоже начнут шевелиться. Теперь о печальном. Оружия у вас почти нет, а проблемы уже начались. Помочь я могу лишь советом: отдайте, что просят – жизнь дороже! Все понятно?

– Да, – сказал Толя, бросая в багажник «УАЗа» последний автомат.

Ангел бегло осмотрел всех действующих лиц, чуть нахмурился, словно соображая, что изменилось. Но Анатолий смотрел на него таким честным взглядом, что Божье создание расслабилось.

– Ладно, пошел я, – сказал ангел. – Осторожным будь!

Ангел исчез. Толя взял два автомата, подошел к застывшему Вотзефаку и сунул один ему в руки. В этот самый момент все пришло в движение. Бандиты нажали на воображаемые курки и удивленно посмотрели на свои пустые руки. Вотзефак, к счастью, был пареньком простым, интеллектом не сильно обремененным, поэтому слишком долго думать над загадочной метаморфозой не стал. Он схватил предложенное оружие и нацелил его на главаря.

– А ну, отошли от машины, руки за голову!

– Вы имеете право хранить молчание! – восторженно завопил Синеман. – Власть переменилась!

Пораженные рэкетиры отошли к воротам своей цитадели, заводя руки за голову.

– Толян, как ты это сделал? – спросил удивленный Вотзехелл.

– Ловкость рук! – самодовольно ответил Толя. Потом он вспомнил печальный пример Моисея и торопливо добавил:

– Ангел приходил. Не без него.

– Почему я никогда не вижу этого ангела? – проворчал Вотзефак.

Толя повернулся к Вотзефаку.

– Что, пойдем?

– Не так быстро! – усмехнулся тот. – Эй, ребятки! А ну-ка, скинулись по полтинничку! И медленно! Никакой фигни с ножами и пистолетами!

Вечером, сидя в «Мас. Штабе»… Нет, лучше так: вечером, сидя в Масштабе, друзья пересказывали свои приключения мастерам. Утомившись за день, они не стали пить крепкое спиртное, а взяли легкого светлого пива.

– Ну, значит, заходим мы в эти ворота, – рассказывал Толя, – этих гадов впереди ведем на прицеле. И тут Синеман говорит: «А на фиг мы сюда приперлись?»

– Кончай гнать! – возмутился Синеман. – Не говорил я такого!

– Да знаю, что не говорил! Просто мне так рассказывать проще: говорю фигню всякую, а сам тем временем думаю, что дальше сказать.

– Талант! – с уважением признал Соломон.

– Так вот: входим в ворота, гады на прицеле, а там… Мамочка родная, целый зоопарк! Волки, волки, волки! Штук… двадцать было! Слава Богу, безоружные. В баре сидели. У них там весь форпост-то – бар, казарма да сарай. Ну, мы в бар входим, всех мордой в пол, а пол немытый! И тут Синеман говорит: «Нет, ну ни фига себе, как все прикольно получилось!»

– Блин, Толик, ты гонишь! – вмешался Вотзехелл. – Давай дальше я расскажу. Сижу я, значит, в машине, машину охраняю. Минут десять сидел, потом смотрю – наши выходят, а Толян девчонку на руках несет, а девчонка-то…

– Эй, погоди! – встрял Вотзефак. – Ты же в машине оставался, на фиг ты это рассказываешь?

– Рассказывай сам, раз такой умный!

– И расскажу! Значит, поднимаю я Толяна с пола, смотрю – живой вроде. Говорю: иди девчонку ищи! Он кивнул и пошел. Я, значит, строю гадов в линейку и говорю: «Ну, что, кончились слоны, да?»

– Короче, дальше рассказываю я, – сказал Синеман. – Стою я в сторонке, никого не трогаю. Вотзефак на табуретку сел и начал этим мерзавцам мозги вправлять. Басню рассказал. Типа, один глупый мальчик пас волков. Ему захотелось пошутить, и он крикнул: «Овцы!». Волки убежали искать овец. Ну, а это, понятно, разводка. Вернувшись, они объяснили мальчику, что он после этого – самая настоящая овца, и съели его. Кажется, так. Потом пришли крестьяне и замочили всех волков. Мораль: хочешь жить – не будь овцой, но и волком не будь. И те и другие когда-нибудь отгребают. Будь простым мужиком, и все у тебя будет в порядке. Тут мне приспичило, я во двор выхожу, смотрю, Толик разбегается, да с ноги по сараю! Дверь – нараспашку! Даром, что на себя открывалась! Он туда заходит, а выходит уже пьяный…

– Какой пьяный? – застонал Толя. – Какой выходит? Она сама оттуда вышла! И упала. А я ее поймал. Потом мы собрались и уехали.

– Ну, в общем, как-то так, – подвел итог Вотзефак.

– Да вообще красиво ушли! – воскликнул Синеман. – Дверь в бар когда открыли – Вотзефака позвать – Толян им кричит: «Так будет с каждым, кто встанет на пути Масштаба!»

– Что?! – прохрипел Соломон, выкашляв вдохнутое пиво. – Так и сказал?

– А что? – вступился Вотзефак. – Пусть знают, кого бояться!

– Дебилы! – взревел Соломон. – Бармен, пакуй бухло! Пацаны, мегаподрыв! Марш-бросок – мильон километров!

Шутить никто не пытался. До всех мигом дошло, во что они вляпались на этот раз. Толя, запоздало сообразивший, в чем дело, побежал на второй этаж, забрать спасенную девушку. Там, наверху, были кровати и тишина – все, что нужно для восстановления нервной системы после похищения.

Девушка спала. За всю дорогу от цитадели рэкетиров до Масштаба она не сказала ни слова – была без сознания. Толя не знал, как ее зовут. Он лишь видел, что она очень красивая, с темными волосами, длинными ногами и стройной фигурой. Он мог бы разбудить девушку, но ему уж слишком понравилось носить ее на руках. Так он поступил и на этот раз. Только теперь девушка открыла глаза, посмотрела на него, обхватила руками за шею и снова отключилась. Спускаясь с лестницы, Толя запоздало понял, что влюбился.

Когда он вышел на улицу, Вотзефак уже заводил машину. Остальные члены экипажа возбужденно переговаривались, стоя неподалеку. Мастера суматошно собирали самое ценное, что у них было во всей таверне.

Увидев Толю, Синеман усмехнулся и толкнул Вотзехелла:

– Ты глянь, какие страсти бразильские!

– Все готовы? – спросил Вотзефак. Мотор машины мягко гудел. – Давайте, по местам!

Все расселись по местам. Толя сидел, как всегда, на заднем сиденье, вместе с Вотзехеллом. Девушка, даже во сне, оказалась очень упорной и никак не желала сидеть. В результате Толе пришлось положить ее голову к себе на колени.

– На кой черт ты ее взял? – поинтересовался Вотзехелл.

– Пригодится, – ответил Толя.

– Нет, это понятно, но что мы с ней делать будем? В деревню назад вести – что на расстрел. Местные же и сожрут с потрохами.

– Ага, как на Ван Хельсинга наезжали, что он вампира убил! – сказал Синеман.

– Она поедет с нами, – твердо сказал Толя. – Это закон жанра, ребята. Или вы не догоняете?

Синеман догнал. Остальные сделали вид.

– Эй, Соломон! – Толя увидел выбежавшего на улицу бригадира. В руках он держал огромную гардину, обмотанную шторами. – Вы чего делать будете?

– Бежать будем, что тут непонятного? – огрызнулся он, подходя к машине. – Удружил ты нам, Фекалиус!

– Я же говорил – это слишком официально! Зови меня…

– А я тебе это официально заявляю! – перебил Соломон. – Удружил ты нам, доктор! Теперь вообще в подполье уйти придется… Хотя, ладно! Засиделись мы тут. Чему быть, того не миновать. Катитесь с миром, ребята! Даст Бог – еще свидимся! Хотя, не дай Бог, конечно. Шутка! Бывайте, парни!

Он махнул рукой и побежал в неизвестном направлении. За ним потянулись остальные мастера.

– Блин, не пропали бы ребята, – пробормотал Анатолий.

– Не пропадут! – бодро заметил Вотзехелл. – С такими-то талантами!

Вотзефак вырулил на дорогу, и красно-белый «Уазик» плавно растворился в сумерках.

Уже далеко за полночь Вотзефак зевнул и заявил, что будет спать.

– Нормально! – пробормотал Вотзехелл, протирая глаза. – А рулить кто будет? Может, Синеман? Так ему через минуту покажется, что он в «Форсаже» снимается, и капец машине. Или Толя? Он доктор, ему нельзя… пациентку оставить. Ишь, как он ей нежно волосики с лица убирает!

– А может, ты сядешь? – предположил Вотзефак.

– Я?! – поразился брат. – Да ты ж сам сказал, что пока жив, я к машине не подойду!

– Кто ж виноват, что ты ее чуть за бутылку не заложил!

– Это был не я! Это был бодун!

– Ладно, хватит! – Вотзефак поморщился. – Сядешь или нет? Тут через полчаса ресторан должен быть с гостиницей, там заночуем.

– Ресторан «Вдруг»? – вспомнил карту Толя.

– Он самый. Сядешь или нет?

– Ладно, уговорил! Тормози телегу.

Братья поменялись местами. Вотзефак немедленно начал спать, а его брат несколько дергано повел машину дальше.

– А у нас бензина хватит? – спросил Толя.

– Чего? – спросил Вотзехелл.

– Бензина! Доедем до гостинки?

– Ты о чем говоришь? Какого такого «бензина»?

Толе стало жутко. Оказаться на ночной дороге в машине, за рулем которой сидит человек, не знающий даже, что такое бензин…

– Топливо! – Толя попытался сформулировать по-другому. – Горючее! Ну, на чем машина работает?

– На вечном двигателе, – спокойно сказал Вотзехелл.

– На чем?!

– Вечный двигатель, говорю! Довоенное изобретение. Не изнашивается, работает на чистом вдохновении. Раньше, говорят, надо было постоянно какую-то дрянь в движок заливать.

– Вот это и был бензин, – пояснил Толя.

– Кто бы мог подумать! – равнодушно сказал Вотзехелл.

Толя поежился. Все-таки, открытый верх имел как плюсы, так и минусы. А в холодное время плевать было на все плюсы вместе взятые, лишь бы избавиться от одного минуса. «Ангел – гад! – в который уже раз подумал Толя. – Мог бы хоть курточку мою телепортировать! А то притащил невесть куда, благо хоть в кроссовках был». В следующую секунду Толя вздрогнул, почувствовав на своих плечах чье-то прикосновение. Оглянувшись, он обнаружил, что на него кто-то накинул белый докторский халат. Да, что и говорить – шутить ангелы умеют!

Толя хотел уже было завернуться в предложенную тряпку, но посмотрел на съежившуюся от холода девушку, которая так еще и не проснулась. Она была одета еще легче – футболка и недлинная юбка. Недолго думая, Толя накрыл ее халатом. Девушка тут же старательно в него завернулась и поджала ноги. В порыве сентиментальности Толя погладил ее по голове и негромко сказал:

– Ничего, скоро доедем.

– Чего?! – дернулся задремавший за рулем Вотзехелл.

– Приедем, говорю, скоро?

– А… Да, минут двадцать еще.

– Хорошо бы…

Тайну названия ресторана Толя понял, когда увидел его. Справа по борту высилась гора, за которую заворачивала дорога. Вотзехелл, не сбавляя хода, вошел в поворот, и тут же вдавил тормоз в пол. Никто не упал и не ушибся только благодаря чуду. Толя поднял глаза и увидел, что дорогу перегородил большой дом с неоновой вывеской:

ВДРУГ

Ресторан, гостиница, шиномонтаж, развал без схождения и услуги священника.

Хорошая грунтовая дорога огибала здание слева, очевидно, выходя потом на дорогу основную. Возле входа стояло несколько машин. Некоторые – сплющив носы об добротные дубовые стены. Видимо, не каждому было дано затормозить вовремя.

Вотзехелл припарковал машину так, чтобы не мешать никому выехать или въехать и крикнул:

– Подъем, братва!

Синеман и Вотзефак итак уже проснулись, а на спасенную девушку хамский окрик не произвел никакого впечатления.

– Ну, пошли, что ли? – хмуро предложил Вотзефак.

Толя вылез из машины, снова взял на руки девушку и остановился в ожидании. На него уставились все трое спутников.

– Сначала номер в гостинке пробьем, – решил Вотзехелл.

Они вошли в двери ресторана с неожиданным названием.

Внутри оказалось небольшое помещение. Сразу слева был гардероб, чуть дальше прямо и опять налево – дверь с надписью «Ресторан». Оттуда доносилась ненавязчивая музыка и звяканье столовых приборов. Справа была дверь с надписью «Гостиница». Тут же на стульчике дремал молодой вахтер, положив голову на письменный стол. Как только за Синеманом, который шел последним, захлопнулась дверь, вахтер проснулся, зевнул и с любопытством уставился на вошедшую компанию. Вотзефак с ходу перешел к делу:

– Номера у вас сколькиместные?

– Двух есть. Есть одноместные, – осторожно сказал вахтер.

– Значит, так: два двухместных.

Вахтер открыл ящик стола и торопливо вытащил два ключа.

– Надолго к нам? – поинтересовался он.

– На ночь, может, на две.

– Ну, тогда шестьдесят рублев – и вы наши гости, идет?

– Идет. – Вотзефак отсчитал требуемую сумму. – Брезента кусок не найдешь, побольше?

Вахтер задумался, потом кивнул:

– Есть, есть! Вы заселяйтесь пока, а я схожу. Потом сюда подойдете.

Вахтер убежал. Вотзефак заметил вопросительный взгляд Толи и пояснил:

– Стволы в машине прикрыть. С вашим открытым верхом одни проблемы, блин!

Они открыли гостиничную дверь и поднялись по лестнице на второй этаж. Номера их оказались в самом конце коридора.

– Как расположимся? – полюбопытствовал Толя.

– Мы втроем, вы вдвоем, – ответил хмурый Вотзефак.

– Это еще почему?

– Ну, не хочешь – давай, мы вчетвером, а ты – один.

– Нет-нет, все нормально! – поторопился согласиться Толя. По-правде говоря, он и протестовал-то исключительно для проформы.

– Устраиваемся, и вниз. Я стволы накрою, а вы столик найдите. Умираю, жрать хочу! – Вотзефак отпер дверь в номер Анатолия, потом свою.

Толя зашел в комнату. Комната была небогата. Всей мебели – две койки, каждая у своей стены. У окна, напротив двери, стоял письменный стол, на котором стояла пустая чернильница. Деревянные стены, деревянный пол, деревянный потолок. С потолка свисала слабенькая лампочка, а на косяке у двери грустно висел на одном гвозде выключатель. Вот и все, что можно было сказать про эту комнату.

Толя положил девушку на кровать слева от входа и заботливо накрыл покрывалом. Он еще немного поколебался, думая поцеловать ее, но не решился и вышел наружу. Ребята, за исключением Вотзефака, уже ждали его в коридоре.

– Ну, что, пошли? – нетерпеливо подпрыгивая, предложил Синеман.

– Сейчас, только дверь запру… Готово!

По дороге к ресторану Толя решил прояснить один интересный момент:

– Ребята, а у вас тут что, электростанции есть?

– Не слыхал о таких, – покачал головой Вотзехелл.

– А как лампочки горят?

– Ну, блин, ты и деревня! Генераторы, построенные на принципе вечного двигателя, есть у каждого предпринимателя!

– Ну, круто…

Они спустились вниз, прошли мимо вновь заснувшего вахтера и открыли дверь ресторана. Толя, попривыкший к новому миру, ожидал увидеть в лучшем случае уютную харчевню, но помещение и впрямь напоминало средненький ресторан. Пол был деревянный, но гладкий, столики покрывали белые скатерти. Народ сидел культурный: никто не орал, не дрался, не валялся пьяный на полу.

К новым посетителям подбежал официант в белых перчатках, белом смокинге и белых брюках. Туфли, правда, были черными, а под смокингом виднелась обычная футболка.

– Чего изволите? – вежливо осведомился он.

– Нам бы покушать, – сообщил Вотзехелл.

– Прикажете столик на троих сервировать?

– Не, на четверых. Четверо нас. И так, чтоб недорого, но вкусно. Сообразишь?

– Будет исполнено! – Официант поклонился и убежал выполнять заказ.

Ребята заняли пустой столик в углу и стали ждать. Толя заметил сцену, на которой стоял рояль. За роялем сидел старичок и с закрытыми глазами наигрывал какую-то спокойную мелодию. Толе вдруг стало очень жалко этого старичка. Сидит вот, за копейки играет, а народ жрет, пьет, и никто ему даже спасибо не скажет.

– Парни, деньги у кого? – спросил Толя.

– У Вотзефака, – ответил Синеман. – Ну, у меня еще тридцатка – личные сбережения.

– Займи – сочтемся! – Толя успел понять, что тридцать рублей здесь являлись приличной суммой.

– Как скажешь, – легко согласился Синеман, протягивая купюры.

Толя взял деньги, успев заметить, что они больше всего напоминают советские «червонцы», и встал из-за стола. Лавируя между столиками, он добрался до сцены и влез на нее. Старик, почувствовав его приближение, открыл глаза.

– Возьми, отец, – печально сказал Толя. – Сыграй чего-нибудь из Бетховена, если знаешь.

Старик молча взял деньги, оценивающе посмотрел на Толю и кивнул. Толя кивнул в ответ и пошел обратно к своему столику. Еще на полпути он услышал прекрасно-печальные ноты композиции «Fur Elise».

За столиком уже сидел голодный и злой Вотзефак.

– Ну, и долго нам еще заказ ждать? – поинтересовался он.

– Не знаю, – сказал Толя, садясь на свое место.

– Я вообще склонен думать, что это засада! – неожиданно сказал Вотзехелл. – Этот гадский официант почему-то сперва подошел к этому музыканту, а потом уже пошел на кухню. Думаю, о нашем подвиге уже здесь прослышали.

– Не гони волну! – посоветовал ему брат. – Пока ничего плохого не случилось. Я на всякий случай пистолет с собой взял – уйти сможем.

И тут их столик подвергся нашествию официантов. Каждый нес серебряный поднос, закрытый серебряным колпаком. Они ставили блюда на стол, снимали колпаки, кланялись и уходили. На столе появились отбивные, таинственно приготовленная рыба, разнообразные соусы, мягкий свежий хлеб, сыр, три бутылки с разными сортами вина…

Все, онемев от удивления, наблюдали за этими приготовлениями. Быстрее всех опомнился Вотзехелл. Он моргнул и прохрипел:

– На убой! Каннибалы!

– Это вампиры! – в тон ему ответил Синеман. – И не надо мне говорить, что вы не верите в вампиров, потому что я сам не верю в вампиров. Главное – что вампиры в нас верят!

– Расслабьтесь, ребята! Все за счет заведения, – у их столика стоял тот самый старик, что только что играл на рояле. Толя посмотрел на сцену и увидел, что на его месте сидит молодой человек и наигрывает очередную невыразительную мелодию.

– Ни фига себе, за счет заведения! – возмутился Синеман. – Тридцатку-то зажилил!

– Молодой человек заказал музыку! Я ее исполнил и заработал эти деньги, – спокойно отвечал старик. – Вы позволите мне присесть?

– Не возражаю, – сказал Вотзефак. Остальные кивнули.

Старик сел между двумя братьями, спиной к сцене. Толя оказался прямо перед его глазами.

– Меня зовут Олдвайс, и я хозяин этого ресторана, – представился старик.

– Вотзефак.

– Вотзехелл.

– Синеман.

– Толя.

– Очень рад с вами познакомиться, – сообщил Олдвайс. – Можно сказать, это честь для меня.

– А с чего бы это? – осторожно спросил Толя.

– До меня дошли слухи о том, что вы ворвались в форпост прихвостней дона Гана и вытащили оттуда пленницу – молодую девушку.

– Откуда слухи? – поинтересовался Вотзефак.

– Эти парни сегодня у меня обедали. Все уши прожужжали про машину с красными крестами. Сказали, как увидим такую – сразу гонца слать.

– Парни, отваливаем, я поведу! – решил Вотзефак. – Еду, которая без подливы, с собой берем…

– Подождите вы! – поморщился старец. – Я же не сказал, что послал гонца! Я, наоборот, предупредил вас, что ехать этой дорогой опасно. Они направлялись к дону, и завтра все придорожные заведения будут обшарены сверху донизу.

– Ну и что нам делать? – спросил Толя.

– Сегодня ночуйте здесь, а завтра я объясню вам, как проехать к одному моему другу. Он немного странный, но гостей любит. Пересидите тревогу.

– Ну и зачем вы это делаете? – не унимался Вотзефак. – Почему решили нам помочь?

– Дочь у меня эти ироды замучили! – вздохнул старик. – Вот уж двадцать лет как. Увезли, как и эту, и больше никто ее не видел. Страшно представить, что теперешние эти уроды могут быть ее сыновьями… Внучеки, блин!

За столом повисло напряженное молчание. Рассказ старика всех шокировал.

– Ладно, отец, ты уж прости меня, – сказал Вотзефак.

– Ага, и меня! – присоединился Синеман.

Толе отчаянно хотелось тоже попросить прощения, но, к сожалению, нагрубить старику он не успел.

– Да ладно, ребята, все я понимаю, – Олдвайс махнул рукой. – Вы для меня теперь самые почетные гости. В любое время я окажу вам любую помощь. Ладно, не буду мешать. Приятного аппетита! Утром разыщите меня – официантов спросите.

Старик ушел.

– Вот такое вот кино, – заметил Синеман.

– Ну, ладно, что сидеть-то? – смущенно проворчал Вотзефак. – Давайте поедим, да спать пора. Завтра день трудный.

 

Глава 4. В которой неспящая красавица будит спящего доктора, и вообще все идет наперекосяк

Анатолий проснулся, но глаз не открывал. Бывает такое состояние, когда вроде бы и не спишь, но сон держит тебя мертвой хваткой и не отпускает. Сквозь дрему Толя слышал, что по комнате кто-то ходит, хлопает дверь, что стукает, звенит. Обычно в такие моменты герой думает, что находится дома, потом открывает глаза и жестоко разочаровывается. Размышляя об этом, Толя лениво представлял, сколько же надо выпить, чтобы забыть, где ты находишься. Другой мир – он не каждый день на дороге валяется!

В общем, Толя прекрасно сознавал, где он находится, но глаза ему открывать по-прежнему не хотелось. И вовсе даже не из-за неосознанного стремления оказаться подальше от этого мира и той ужасной ситуации, в которую он попал, а просто потому, что зверски хотелось спать.

Разбудило Толю прикосновение. Именно прикосновение, а не громкий вопль: «Толян, подъем! Измена!». Это было просто прикосновение чьей-то руки к его лицу. Такая неожиданность мгновенно изгнала остатки сна из его головы. Толя открыл глаза. На краю его кровати сидела спасенная вчера девушка и, улыбаясь, гладила его по щеке. На ее плечи был накинут белый докторский халат.

– Привет, – сказала она, убирая руку. – Доброе утро.

– Утро? – растерянно переспросил Толя, привставая. – А, точно, утро. Доброе.

Девушка легко соскочила с кровати и подошла к письменному столу, на котором уже находился легкий завтрак – яичница с беконом и кружка кофе.

– Я позволила себе принести тебе завтрак. Это самое малое, что я могу для тебя сделать в благодарность за свое спасение. Ты не против, если я похожу в твоем халате? Я по утрам всегда мерзну.

Толя сделал рукой жест, означающий, что ему, в общем-то, по барабану. Девушка села на соседнюю койку и уставилась на Анатолия. Он пододвинулся к столу, взялся за вилку и вопросительно посмотрел на девушку.

– Ты разве не голодна? – спросил он.

– Нет, я поела внизу.

– Что, совсем хорошо поела?

– Ну, так…

– Тогда подсаживайся. Я не ем один… в присутствии кого-либо.

Девушка придвинулась к столу со своей стороны и взяла вилку. Толя машинально отметил тот факт, что вилок, все-таки, было две. Они оба (чтобы не сказать «обе») принялись за еду, поглядывая друг на друга и отпивая кофе из одной кружки по очереди. Когда с едой было покончено, Толя понял, что разговаривать на отвлеченные темы все же придется.

– Как тебя зовут? – спросил он.

Девушка нахмурилась.

– Ты, правда, хочешь знать?

– Ну, хотелось бы…

– Пообещай, что не будешь смеяться!

– Обещаю, – удивленно сказал Толя.

Девушка вздохнула и сказала:

– Меня зовут Религия.

– Как?!

– Ты обещал! – У девушки, казалось, глаза были на мокром месте.

– Ну, да, извини. Религия так Религия.

Девушка помялась немного и добавила:

– Это мое полное имя. Ты можешь называть меня Рéли. С ударением на первый слог.

– Приятно познакомиться, Рели. Меня зовут Анатолий. Что ты собираешься теперь делать?

Глаза Религии сверкнули. Она перепорхнула на койку к Толе, положила руку ему на колено и сказала:

– Все, что ты захочешь, мой спаситель!

Толя посмотрел ей в глаза. Эти глаза звали, обещали, манили… И в нем почему-то проснулось противодействие. Он молча встал, подошел к двери и, не оборачиваясь, сказал:

– Один бы я не справился. Со мной еще трое спасителей. Может, им тоже чего захочется?

Он напряженно ждал ответа и дождался его:

– Нет. Прости, но я люблю только тебя. Ты был так нежен со мной…

Вместо того чтобы открыть дверь, Толя повернул ключ в замке.

– Ты чувствовала? – спросил он, оборачиваясь.

– Да. Чувствовала, слышала. Иногда видела.

– Ну, и с каких пор ты была в сознании?

– Когда машина остановилась перед рестораном, я проснулась окончательно.

– А почему притворялась?

– Я боялась, что вы такие же, как они. Не знала, чего вы хотите от меня.

– А сейчас ты не боишься?

– Нет.

– Почему?

Рели встала и подошла к Толе, положив руки ему на плечи.

– Я познакомилась с хозяином ресторана. Он сказал мне, что вы не бандиты.

Ее лицо стремительно приблизилось к нему, и поцелуй произошел раньше, чем Анатолий успел осознать это. Он вздрогнул, первым порывом хотел отдернуться, но потом буквально растаял в этой нежности. Он нерешительно обхватил Рели за талию и замер – руки его почувствовали жестковатую материю докторского халата. Это вернуло все на свои места.

Толя отстранился от девушки. Она смотрела на него несчастными глазами.

– Я… не нравлюсь тебе?

– Нет, нравишься. Очень нравишься, но сейчас у нас большие проблемы. Мы должны ехать.

Не в силах переносить атмосферу, возникшую в комнате, Толя открыл дверь.

– Пойдем вниз, – сказал он. – Надо поговорить с хозяином.

– Я спущусь через минуту, – кивнула Рели. – Погоди, возьми халат, я уже согрелась.

Толя надел халат, согретый теплом ее тела, и закрыл дверь.

– Ты не сказал «люблю», – заметил подслушивающий Синеман.

– Чего?

– Ты так и не сказал, что любишь ее! Она сказала. А ты побоялся.

Толя нахмурился.

– Ты давно тут уши греешь?

– Минут десять, – честно признался Синеман. – Я еще и подсматривал, но ты лишил своего друга всех интересных эпизодов! Если бы ты сказал «люблю»…

– Ну, блин… Где остальные?

– Тута мы! – сказал Вотзефак, выходя из комнаты вместе с братом. – Ну, что, пошли?

Они спустились вниз, зашли в ресторан, и увидели хозяина, сидящего за одним из столиков. Он помахал друзьям рукой и они подсели к нему.

– А где Религия? – спросил он, поздоровавшись.

– В сердце, – хитро ответил Синеман.

– Понятно, – хозяин улыбнулся. – Итак, карта у вас есть?

– В машине, – сказал Вотзефак. – Принести?

– Да, пожалуйста.

Вотзефак вышел из помещения. Вскоре после этого зашла Рели. Она поискала взглядом друзей, увидела Толю, улыбнулась ему и подошла.

– Привет, – сказала она, смущенно глядя на незнакомых ей персонажей.

Толя встал, пододвигая ей стул Вотзефака.

– Кто не знает, это Религия. С Олдвайсом ты, кажется, знакома. Это Вотзехелл, это Синеман.

Знакомство состоялось. Рели села рядом с Анатолием, прижавшись к нему плечом. Олдвайс долго смотрел на нее, потом сказал:

– Хотелось бы сказать, что ты очень похожа на мою дочку, да вот только нет. Ничего общего. Господи, так бы и перестрелял этих мерзавцев! Зря вы этого не сделали, ребята!

В это время вернулся Вотзефак. Он недобрым взглядом посмотрел на Рели, но ничего не сказал, только взял себе стул от соседнего столика и сел рядом с Олдвайсом.

– Вот, – произнес он, раскладывая карту на столе.

– Значит, так, – Олдвайс склонился над картой. В руке его появился карандаш. – Вот тут стоит замок моего друга. Он лорд, зовут его Офзеринс. Как я уже говорил, странностей у него хватает, но он не предатель, не бандит. У него вы найдете все, что вам необходимо. Ехать около двух часов. Сплошное бездорожье.

– Ничего, у нас тачка оттюнингованная! – бодро воскликнул Вотзехелл.

– Привет ему передайте.

– Ну, еще бы! – сказал Синеман. – Это ж не какой-нибудь граф Олаф! Тут все серьезно!

– Юмор? – уточнил Олдвайс. – Юмор это хорошо. Думаю, вы подружитесь.

– Ну, ладно, спасибо Вам за все, – сказал Вотзефак, вставая. – Пора нам. Не поминайте… всуе.

– Ага, только в труе*! – поддержал Вотзехелл. (*true – истина (англ.) прим. авт.)

– Может, хватит соревноваться в остроумии? – спросил Толя.

– Почему? – Все удивленно уставились на него.

– Потому что я не имею ничего сказать в том же духе! И мне обидно.

– Расслабься, братан! – Синеман панибратски хлопнул его по плечу. – Зато у тебя есть самая настоящая любо-о-о-ффффь!

Рели ободряюще сжала руку Анатолия.

– Берегите себя, – сказал хозяин, прощаясь с гостями. – Может, еще когда-нибудь отобедаете в моем ресторане.

– Значит, так: съезжаем с трассы.

– А Марселос этот район не контролирует.

– О чем ты, Син?

– Все о том же, приятель, все о том же.

Вотзефак уверенно направил машину в глубь пустынной степи.

– Главное, с курса не сбиться, – пробормотал он.

– Жаль, что у нас нет мертвого негра! – продолжал гнуть свое Синеман. – Я вообще никогда негра не видел!

– Син, заткнись, а? – поморщился Вотзехелл. – Дай тишину послушать!

– Ты про рев мотора нашего БТРа? Ну, слушай, слушай!

Толя посмотрел на прильнувшую к нему Рели.

– Слушай, а ты так и не ответила, что собираешься делать, – спросил он.

– В каком смысле?

– В глобальном.

– Я поеду с вами!

– Куда? – вмешался Вотзефак.

– Мы ж не в Джерси едем! – поддержал Синеман.

– А сами не знаем, куда, – закончил Вотзехелл. – Пока – у лорда отдохнем, потом – дальше поедем. Мы теперь в бегах, девочка!

– Не надо называть меня девочкой! – сурово сказала Рели. – У меня есть имя, неужели нельзя им воспользоваться?

– Братан, ты слыхал? – возмутился Вотзехелл. – Мы, значит, жизнями рискуем, под пулями ползем, чтоб ее вытащить, из-за нее на нас теперь охота идет, и она же нам еще и хамит!

– Нет, ребята, вы извините, пожалуйста! – спохватилась Рели. – Я очень вам благодарна за все, что вы для меня сделали. Просто эти подонки… Они тоже называли меня девочкой. До сих пор забыть не могу.

– Еще бы, это ведь вчера было! – усмехнулся Вотзефак. – Я вот тоже помню, как Тольке в баре в челюсть заехали!

– Больно? – быстро спросила Рели, глядя на Толю.

– Нет, уже не очень.

– Покажи, где!

– О, Боже! – застонали все, кроме Толи и Рели, которые уже не могли этого сделать физически. Даже Синеману стало тошно от этих сентиментальностей.

– Пора менять жанр, – решил он. – Дальше пойдет дорожный триллер.

Вопреки ожиданиям, дорожный триллер так никуда и не пошел. До замка друзья доехали безо всяких приключений. А вот об обитателях замка следует сказать отдельно.

В замке жили двое. Сам лорд и его кот по кличке Компот. Жили они мирно, но где-то недели три в месяц. Потом, с завидной регулярностью, происходило следующее: хозяин уходил в глухой запой, кот начинал орать, требуя еды, чем немало огорчал хозяина, не желавшего отвлекаться на подобные мелочи. В конечном итоге Офзеринс выносил Компота за шкирку на улицу и выкидывал в близлежащую помойку. Кот, оскорбленный в лучших своих чувствах, не бежал за хозяином. Он несколько часов распевал печальные песни, собирая таким образом котов со всей округи, а потом они все вместе шли грабить мясную лавку. Каждый месяц хозяин лавки встречал и провожал их выстрелами из добротной двустволки. Коты разбегались. Бездомные шли на помойки, домашние – домой, а Компот возвращался в замок, где его встречал с пьяными слезами сам лорд. Он кормил кота деликатесами и клялся, что немедленно бросит пить. Так он и делал, только через месяц история повторялась без малейшей надежды на разнообразие.

Когда к замку подъехала медицинская машина, сам лорд вышел навстречу из ворот своего замка.

– Августо! – печально воскликнул он. – Это ты, Августо?

– Нет здесь никакого Августо, – сказал Вотзефак, с любопытством оглядывая невысокого пожилого человека. – Вы, случайно, не лорд Офзеринс будете?

– Да, это я, – признал человек. – Я – Офзеринс, но какой же я, к черту, лорд?

– То есть, как так? – удивился Толя. Все уже вышли из машины и стояли напротив Офзеринса.

– А вот так! Если я лорд, то почему от меня кот ушел? У-у-у, Августо! Как мне не хватает твоей милой улыбки!

– Августо – это ваш кот? – спросил Толя.

– Нет, Августо – это абстракция, плод моего воображения, к которому я обращаюсь, как к другу.

Друзья с минуту помолчали, пытаясь осмыслить сказанное. Потом Толя попытался прояснить хоть что-то:

– А почему тогда вы решили, что кто-то из нас – Августо?

– Я подумал, что схожу с ума, – просто ответил Офзеринс. – Ну, ладно! – Он вытер слезы. – Чем обязан? Может, я вам чего-то должен? Если так – то простите бедного старика! Я боле-е-е-н!

Офзеринс заревел и упал на землю, норовя облобызать хоть чьи-нибудь ботинки. Все предусмотрительно отодвинулись. Поняв, что тут ему не обломится, Офзеринс встал.

– У, какие вы бяки! – погрозил он друзьям пальцем. – Ладно, чего хотели?

– Нам вас рекомендовал Олдвайс, владелец ресторана… – начал было Вотзефак.

– Олдвайс! – взревел лорд. – Ты слышишь, Августо? Олдвайс! О, моя ветрянка! Если бы не ты, я бы…

– Перестаньте валять дурака! – вмешался Толя. – Нет у вас никакой ветрянки. У вас вообще ничего нет, кроме алкоголизма. Завязывайте с возлияниями!

– А ты откуда знаешь? – насторожился Офзеринс.

– Я доктор.

– Доктор! – Лорд, как припадочный, снова залился слезами и буквально упал на шею Толе. Рели, стоявшая рядом, сочла за лучшее отодвинуться в сторону.

– Доктор! Милый, дорогой, любимый! – выл Офзеринс, вытирая слезы об халат Анатолия. – Скажи, доктор, я умру?

– Нет, – попытался успокоить лорда Толя.

– О-о-о, Августо! Неужели я разделю судьбу несчастного Картафила! Я ведь даже не еврей! Авгу-у-у-сто-о-о-о!

– Прекратить истерику! – рявкнул Вотзефак.

– Да, и вправду, – спохватился лорд. – Пойдемте в столовую, я угощу вас… чем-нибудь.

– Вот же ж, лорд… Озверинс! – проворчал Вотзехелл, следуя за хозяином замка.

– Ты при нем такого не ляпни, – посоветовал Толя. – За последствия не ручаюсь – на лицо глубокое психическое расстройство, плюс алкоголь…

Внутри, как и снаружи, замок выглядел самым классическим образом. Залы, комнаты, батальные картины на стенах соседствуют с не менее батальными гобеленами. Столовая, в которую привел их лорд, имела камин, стол и кучу удобных кресел вокруг него.

– Садитесь, садитесь! – суетился лорд. – Я сейчас кликну слуг, чтобы сообразили на стол. Слуги! Слу-у-у-ги-и-и-и! Ой, майн гот! Я совсем забыл! У меня нет слуг!

– Только без паники! – сказал Толя, увидев, что у лорда опять дергается подбородок. – Мы сами все сделаем. Где у вас… кладовая?

Офзеринс устало махнул рукой в нужном направлении и упал в кресло.

– Ребята, посмотрите за ним, – попросил Толя.

– Как скажешь, брат! – ответил Синеман. В его глазах горел какой-то безумный огонек. Толя вообще стал замечать, что чем больше ситуация отдавала маразмом, тем больше это заводило Синемана.

– Подожди, я с тобой! – подскочила Рели.

– Это может быть опасно! – почему-то сказал Толя.

– Все равно!

Толя не возражал. Они вышли из столовой, прошли по коридору и увидели дверь кладовки. Она была заперта на шпингалет. Открывая, Толя думал, что внутри они увидят в лучшем случае грамм пятьдесят мяса в виде повесившейся мыши, но все оказалось гораздо лучше. При всех своих тараканах лорд Офзеринс заботливо относился к продуктам.

– Слушай, Толя, я его боюсь! – сказала Рели, набирая продукты. – Он совершенно ненормальный! Здесь не безопасно.

– Знаю, знаю. Ну, а что нам делать? – сказал Толя. – Этот парень нас, может, и не зарежет. Дело не хитрое, будем посты на ночь выставлять. А вот если твои давешние знакомцы нас поймают – вот тогда точно кранты.

– Да, – печально согласилась Рели. – Возьми, пожалуйста, еще банку с соком – я не пью вина.

Толя взял банку вдобавок к тому, что уже держал в руках, и они пошли в столовую.

– Вот и мы! – сказал Толя, входя.

– Августо? – встрепенулся Офзеринс.

– Нет, Калипсо! – огрызнулся Толя. – Лорд, придите уже в себя!

Они с Рели расставили на столе продукты. Готовить что-либо было неохота, поэтому все решили отобедать в стиле бутерброда. Анатолий налил Рели соку в кубок (да-да! Там были самые настоящие кубки!), себе и своим друзьям – красного вина. Лорд тоже протянул свой кубок, но Толя решительно пресек его поползновения:

– Никаких! Будете пить сок вместе с Религией… и молитвой!

Офзеринс грустно налил себе соку, посмотрел на Рели, и взгляд его оживился.

– Леди пьет сок? – уточнил он. – А вы, позвольте спросить, замужем?

– Н-нет, – растеряно ответила Рели.

Офзеринс грохнул кубком об стол, вскочил, выхватил из кармана штанов потрепанную записную книжку и зашелестел страницами. Найдя что-то, он откашлялся и продекламировал:

Тьфу, блин! Это ж для расставания! Минутку, дорогая моя! А, вот, нашел:

Как, нравится? А вот еще, моего сочинения:

Рели побледнела и слабым голосом сказала:

– Толя…

Толя, как настоящий мужчина, повлиял на ситуацию:

– Лорд Офзеринс, вы пошляк! Сядьте и ешьте! Я не вызываю вас на дуэль лишь потому, что вы пьяны!

Поникший лорд вцепился зубами в холодную баранью ногу.

– Однако, здесь мы, по крайней мере, не будем скучать, – заметил Вотзехелл.

– Неужели Вам совсем не понравились мои стихи? – неожиданно спокойно спросил лорд.

– Это не стихи, а какие-то отписки! – возмутилась Рели.

– А откуда же еще они могут быть? – искренне удивился Офзеринс. – Все самые лучшие стихи только оттуда!

Рели не обратила внимания на незамысловатый каламбур и продолжила свою мысль:

– Стихи для девушек должны быть романтическими, возвышенными! А то, что вы читали… – она махнула рукой.

Лорд Офзеринс снова полез за своей книжкой, но стальная рука Вотзефака его остановила.

– Успокойся, папаша! – посоветовал он. – Девушка занята.

– Чем?! – немедленно заинтересовался лорд.

– Заткнись, – устало сказал Вотзефак.

Вот это подействовало лучше некуда. Лорд замолчал и до самого конца трапезы не проронил ни слова. Когда все поели, произошло событие, разрядившее атмосферу: в столовую вошел толстый черный кот.

– Компот! – заорал Офзеринс и прыгнул на кота. Толя был уверен, что лорд упадет на него и раздавит, но кот тоже прыгнул навстречу. В воздухе они сшиблись, заключили друг друга в объятия и, весьма довольные, покатились по полу.

– Августо, Августо, ты видишь? Видишь? Он вернулся! Мой Компот!

– Черте что! – резюмировал Вотзефак. – Августо, Компот… Пошли, что ли, оружие в дом перетащим.

Следующие полчаса все были заняты переездом на новое местожительство. Лорд выделил гостям пять комнат, чем изрядно порадовал всех, кроме Религии. Она совершенно не желала расставаться с Толей. Однако, увидев, что в ее комнате имеется шкаф с кучей платьев и целая косметическая галерея перед зеркалом, она смирилась с обстоятельствами.

Вотзефак торжественно вручил каждому по автомату, на всякий случай, а все остальные забрал к себе. Машину, по здравом размышлении, закидали старыми тряпками – чтобы не бросалась в глаза. Когда все дела были сделаны, Толя улучил момент, когда Офзеринса не было рядом, и поделился с друзьями своей идеей насчет сменных постов по ночам.

– Думаешь, он опасен? – задумчиво спросил Вотзефак.

– Рели опасается. Мне он тоже не кажется особо уравновешенным.

– Ну, раз так… Ладно, распишем ночь поэтапно: сначала я, потом братан, потом ты, потом – Синеман. Дежурим по два часа.

– А почему я последний? – спросил Синеман.

– Потому что так ты можешь проспать дольше остальных, и мы, в течение этого времени, будем выслушивать бредни одного сумасшедшего вместо двух.

– А как же я? – Незаметно подошла Рели. – Я тоже хочу дежурить!

– Может, не надо? – поморщился Вотзефак.

– Надо! Почему только вы должны из-за меня рисковать? Я хочу отплатить вам хоть как-то…

– Ладно, дежурь с Толькой. Все равно ты этого добиваешься!

– Ой, спасибо! – Рели захлопала в ладоши, радостно подпрыгивая, чмокнула Толю в щеку и упорхнула в свою комнату.

Вотзефак недоуменно проводил ее взглядом и сказал:

– Порой мне кажется, что она просто дура!

– Не хами! – возмутился Толя. – Она хорошая!

– Тебе виднее, – туманно сказал Вотзефак.

Ночью Толя проснулся, потому что его кто-то тряс за плечо. Он открыл глаза и спросил:

– Кто тут такой бодрый?

– Тихо, это я! – прошипел Вотзехелл.

– Что, моя очередь? – дошло до Толи.

– Вообще-то, да. Пошли, чего покажу!

Толя вылез из постели, натянул джинсы, футболку, кроссовки и белый халат.

– Пошли.

Вотзехелл провел его по коридору к лестнице, сделал знак «Тише!» (кто не знает – это указательный палец к губам и круглые глаза) и спустился на несколько ступеней. Толя проследовал за ним. Внизу, в зале, у камина, спиной к лестнице в кресле сидел лорд Офзеринс. Он что-то бубнил. Толя прислушался. Оказалось, что лорд исполняет импровизированную пьесу. Он говорил одним и тем же ровным голосом, который очень напоминал голос переводчика Володарского:

– О, Боже! Кто может помочь нам?

– Только доктор!

– Какой доктор?

– Доктор Фекалиус!

– Доктор, доктор, помогите! Он жив, это вы его создали в своей адской лаборатории!

– Что я могу сделать? Как я буду противостоять этому?

– Дайте ему лопату, и пусть копает окоп.

– О, Боже! Я никогда не копал окопов!

– Иди, спасай мир!

– Кто посмел тронуть мое давление и фрекен чесотку?!

Последнюю фразу лорд произнес в полный голос и даже стукнул кулаком по подлокотнику. Вотзехелл и Толя быстро поднялись вверх по лестнице.

– Видал?

– Ага. И давно он так?

– Да нет, минут пятнадцать назад пришел. Раньше спал, наверное. Ох, не зря мы пост выставили!

Вотзехелл показал Толе прекрасно оборудованный пост в конце коридора. Там стоял небольшой диванчик, со стороны лестницы совершенно не заметный. А вот с диванчика видно было весь коридор.

– Буди свою вторую половину и приступай.

Вотзехелл зевнул и ушел в свою комнату.

Комната Рели находилась ближе всех к лестнице. Толя постучал, не дождался ответа и, порядочности ради поломавшись, толкнул дверь. Дверь была не заперта. Толя вошел в комнату, слабо освещаемую через окно звездами, и подошел к постели. Рели спала, вернее, притворялась спящей, потому что когда Анатолий наклонился, она чуть вытянула губы. Толя не стал обманывать ее ожиданий.

– М-м-м, как приятно, – прошептала девушка, обнимая Толю и пытаясь завлечь к себе в постель. – Давай никуда не пойдем? Будь что будет, я люблю тебя!

Толя чудом взял верх над захлестнувшими его чувствами, и отстранился от Рели.

– Надо, – жестко сказал он. – В любой момент могут зарезать кого-нибудь из моих друзей.

– Хорошо, – вздохнула Рели. – Сейчас, только переоденусь.

Толя напряженно замер, когда она откинула одеяло, но все обошлось – Рели была в ночной рубашке. Правда, она собиралась переодеваться…

– Я подожду в коридоре, – быстро сказал Толя. Разочарованный вздох Рели был ему ответом.

Находясь в коридоре, Толя мысленно матерился. Такой шанс! Такая красивая девчонка буквально вешается на шею, мечта любого подростка, а он… Чувство долга, нависшая опасность – это лишь оправдания! На самом деле он боялся. Слишком уж серьезным шагом казалось ему то, к чему так настойчиво склоняла его Рели. Он мог мечтать об этом часами, но претворить свои фантазии в жизнь было адски тяжело именно в психологическом плане.

Рели вышла из своей комнаты в легком голубом платье.

– Как я тебе? – она эффектно крутнулась на каблуках и, разумеется, совершенно нечаянно упала на руки Толи.

– Как всегда – великолепно, – ответил он.

– Ты такой ловкий! – Рели томно потянулась у него на руках, явно не собираясь вставать. – Может, отнесешь меня в постель и…

– Там, на посту, есть диван! – перебил ее Толя.

– Диван? – как-то совсем буднично переспросила Рели. – Так что ж ты сразу молчал? Пошли! – Она решительно потащила Толю к дивану.

Против ожиданий, когда они сели на диван, Рели не стала продолжать соблазнение, а спросила:

– А ты стихи пишешь?

– В молодости писал, – машинально ответил Толя.

– Я думала, что это участок Синемана!

– Что, стихи? – удивился Толя.

– Нет, бессмысленные изречения.

– А, извини. Нет, я никогда не писал стихов.

– А можешь написать?

– Что, прямо сейчас?

– Да. Стихи для меня.

Толя смотрел в ее горящие глаза, ища подвох, и не находил его.

– Хорошо, я попробую.

– Только не думай! Говори, что на языке! Это лучше всего!

Толя набрал воздуху в грудь и начал импровизировать:

Ой, блин, извини!

Рели ничуть не обиделась, а рассмеялась, прикрыв ладошкой рот.

– Ничего, – сказала она. – Ты написал хорошие стихи.

– Неужели? – поразился Толя. Ему хотелось сгореть со стыда так, чтобы не осталось даже пепла.

– Конечно! Ты же выразил все, что хотел: и то, как ты мне сочувствуешь, и то, что я произвела на тебя такое впечатление.

Толя благословил Бога за то, что он не дал ему при рождении способности краснеть.

– Я верю, – продолжала Рели, – что если ты займешься этим серьезно, то сможешь написать самые замечательные стихи на свете. Может, ты сделаешь это на досуге? Я бы очень хотела послушать!

– Да уж, досуга у нас будет море! – сказал Толя.

– Я люблю тебя! – Рели вновь интимно прижалась к нему. – Скажи, что ты тоже меня любишь!

Толя открыл рот, готовый сказать этому прелестному созданию все, что угодно, но его отвлек свет фонаря. Рели тоже заметила это и спокойно села, чинно сложив руки на коленях.

Фонарь держал в руке Офзеринс. Он стоял у лестницы и усердно светил на дверь комнаты Религии. Потом он вошел внутрь.

– Вот мерзавец! – прошептала Рели. – Что будем делать?

Делать им ничего не пришлось. Спустя секунду замок содрогнулся от громкого вопля:

– А-а-а-а-а-а-а!!!! Августо! Нас опередили гнусные извращенцы! Девушку похитили! Ты видишь, видишь, Августо! Она не могла уйти сама! Здесь не хватает платья! Я все платья пропитал приворотным зельем, она бы не ушла от меня! Авгу-у-у-сто-о-о-о!

– Прекрати! – Толя остановил Рели, уже собравшуюся сорвать с себя платье. – Кого ты слушаешь? Это же олицетворение маразма!

– Я, может, для тебя стараюсь! – сориентировалась Рели.

– Все равно не стóит. Оглянись!

Рели огляделась и увидела, что все уже вышли в коридор. Вотзефак подошел к Толе и сурово попросил:

– Доложи обстановку!

Толя коротко изложил факты:

– Этот, с позволения сказать, лорд только что зашел в спальню Рели, а теперь орет.

Вдруг из комнаты выбежал сам лорд с автоматом в руках.

– Рели, почему ты не взяла оружие на пост?! – взвыл Вотзефак.

– Я… не подумала…

Офзеринс осветил фонарем всю компанию, стремительно приближаясь к ним.

– Что-то страшное грядет! – возвестил он. – Я думаю, надо идти в лес, охотиться на извращенцев!

– Какой лес, мужик? Тут только деревня рядом, а леса только в сказках бывают, – попытался воззвать к здравому смыслу Вотзехелл.

Лорд, тяжело дыша, поводил дулом автомата из стороны в сторону, а потом встал на любимые лыжи – глаза его наполнились слезами, он уронил автомат и неровной походкой поплелся к лестнице.

– Августо! Это крах! Мы погибли! – подвывал он.

– Да уж, удружил нам Олдвайс, – сказал Вотзефак, возвращаясь в комнату.

Вотзехелл тоже пошел спать, только Синеман остался стоять в дверях своей комнаты, рядом с брошенным автоматом. Когда Толя подошел, чтобы забрать оружие, он наклонился и прошептал:

– Что, так и не сказал «люблю»?

– Какое тебе до этого дело? – устало огрызнулся Толя.

– Смотри, как интересно! – сказал Синеман и скрылся в своей комнате.

Толя с автоматом вернулся к дивану. Остаток ночи ему пришлось баюкать Рели, заснувшую от всех этих переживаний. Во сне она была еще красивее, чем обычно, её лицо было таким невинным…

– Я напишу тебе стихи, – прошептал Толя. – Обязательно напишу…

 

Глава 5. В которой на плечи доктора падают две проблемы, и еще неизвестно, какая из них хуже

Утром все обитатели замка собрались в столовой попить чаю. Солнце заглядывало в окна, обещая еще один жаркий день. Проспавшийся Офзеринс вел себя вполне прилично и даже извинился за свое вчерашнее поведение.

– Я ведь пить бросил! – заявил он. – Уже с утра во рту ни капли. Мой бедный Компот! Сколько он из-за меня переживает!

Лорд пустил скупую мужскую слезу. Никто на его заявление не ответил. У всех, почему-то, с утра было отвратительное настроение. Поэтому чаепитие проходило в тишине, которую нарушал лишь Вотзефак, время от времени грозно говоривший в пустоту: «Заткнись!» Видимо, ему постоянно требовалось хоть как-то выплескивать свою природную злобу.

Толя тоже чувствовал себя неуютно. Вот уже третье его утро в этом мире, а они сидят и пьют чай. Никуда не бегут, никого не спасают. Самое время заняться личной жизнью.

Толя покосился на Рели, но она была совершенно поглощена чайной церемонией и не обратила на него внимание. Тревожный знак. В голове Анатолия снова включился сектор «бред»:

– Послушайте, лорд, – сказал Толя, – а вот вы намедни про извращенцев каких-то толковали…

Рели поперхнулась чаем и закашлялась, ребята никак не отреагировали, а Офзеринс удивленно посмотрел на Толю.

– Извращенцы? Здесь? Откуда? Да и зачем?

– Просто зверски скучно! – отозвался Синеман.

Во взгляде лорда мелькнуло понимание вкупе с презрением.

– А, так вы хотите, чтобы извращенцы скрасили ваш досуг?

– Толя, ты что? – прошептала Рели.

– Да нет же! – в один голос сказали Толя и Синеман. – Надо бы уже замочить кого-нибудь!

– Ага, замочить! – включился Вотзефак. – Вы только в машинах сидеть и горазды, а как до дела доходит – так тут я.

– Да? Может, и стволы у тех козлов ты отобрал? – поинтересовался Толя.

– Все, хватит собачиться! – решительно сказал Вотзехелл. – Пойдемте лучше в деревню прогуляемся!

Все с радостью поддержали эту идею.

– Может, там и извращенцы сыщутся! – предположил Синеман.

В самую последнюю минуту Офзеринс решил остаться.

– Котик у меня тут, – трогательно сказал он. – Не могу его одного оставить.

Спорить с лордом не стали. Машину решили не брать, чтобы не привлекать ненужного внимания. До деревни было недалеко и утро выдалось прекрасным, так что против пешей прогулки никто не возражал.

– А вот интересно, пацаны из Масштаба выжили? – задумчиво спросил Вотзехелл. – Где они теперь?

– Какая разница! – сказал Толя. Настроение его ухудшилось еще более, когда он вспомнил, что в гибели Масштаба виноват только он.

– Может, они все-таки нанесут удар дону Гану?

– Ну, конечно! – язвительно сказал Анатолий.

– Что тебя так бесит?

– Больше всего меня бесит то, что надо ставить запятую после «ну» и перед «конечно»!

– А чего так?

– Не знаю. У меня об нее ум запинается. Этот поганый «Microsoft Word»… Еще противно, когда автор начинает за своих героев думать. Как этот, с хохляцкой фамилией, забыл, блин. Вот уж кого хлебом не корми – дай подумать!

– А разве думать – это не хорошо? – спросила Рели, беря Толю под руку.

– Только не для таких красавиц, как ты! – быстрее всех отреагировал Синеман.

– Хамло, – равнодушно сказала девушка.

Деревенька оказалась из процветающих. Больше всего она походила на небольшой поселок городского типа. Дороги были засыпаны гравием, дома больше напоминали особняки новых русских, чем крестьянские избы. Возможно, поэтому все сразу расслабились.

– Вот в Бабунях, – начал рассказывать Вотзехелл, – там вообще порядки ужасные. Ты идешь, а на тебя все смотрят. Ты спрашиваешь, а тебе не отвечают. И возле каждого дома куча камней лежит.

– Зачем? – удивился Толя.

– Чтобы кидаться в незнакомые машины. Ну не придурки ли?

Друзья походили немного по улицам, посмотрели на местных жителей, занятых либо мордобоем, либо торговлей. Одно другому, правда, не мешало, а наоборот способствовало. Так, прямо на глазах у друзей, один мужчина, в полном расцвете сил, мощным ударом в челюсть убедил какого-то подростка в том, что он хочет купить его кожаную куртку, и именно за триста рублей. Когда бедный парень отдал деньги, мужчина задумчиво сказал:

– А зачем тебе куртка? У тебя свитер есть. А я сегодня нажрусь и засну где-нибудь под забором. Ты же не хочешь, чтобы я простудился? Не хочешь, нет? Ну, тогда снимай свитер!

Друзья неодобрительно покачали головами и пошли дальше. Набрели на небольшой рынок, где Толя к своему восторгу и удивлению обнаружил сахарную вату. Никто, кроме него, не знал, что это такое, но Толя убедил всех, что вещь эту взять очень даже стоит. Вотзефак со скупердяйской гримасой полез в карман и отсчитал в жадную лапу торговца необходимое количество монет. Вскоре все пятеро получили по вожделенной палочке, обмотанной воздушной сахарной ватой.

Синеман ел, как и делал все остальное, безо всякого выражения. Вотзехелл – с опаской, а Вотзефак, съев одним махом половину своей порции, злобно сплюнул себе под ноги и заявил, что эту приторную гадость надо поскорее запить добрым пивом в ближайшей таверне. Брат поддержал его, Синеман молчаливо согласился, а Толя с Рели остались очень довольны. Вату здесь умели делать как надо.

– Ты когда-нибудь был здесь? – спросила Рели.

– Нет, а почему ты так думаешь?

– Ты знал про вату. Я такого нигде больше не видела.

Рели кончиком языка сладострастно облизала палочку от ваты. В глазах ее вновь зажглись озорные огоньки. А Толя вдруг вспомнил, что она не знает, откуда он.

– Я из другого мира, – сказал он. – Там такие штуки встречаются чаще.

– Из другого мира?! Почему же ты мне раньше ничего не сказал?

– А что, это что-то меняет? – Толя пожал плечами.

– Конечно, нет, любимый! – Рели оправилась от удивления на удивление быстро. – Какая разница, из какого ты мира? Главное, что мы вместе!

– Звучит, как рок-н-ролл, – усмехнулся Толя.

– Ты о чем?

– Да, не важно…

Они остановились перед таверной под названием «Падающий домкрат». На вывеске был почему-то нарисован красивый старинный стул и свернувшаяся на нем змея.

Внутри заведение выглядело обычно, вызывая ассоциации с достопамятным Масштабом. Правда, столиков тут было побольше. Ребята взяли по кружке пива себе и стакан сока для Рели. Заняв свободный столик, они расслабились и разговорились.

– Парни, вот мы все вместе, вместе… А я про вас почти ничего не знаю, – сказал Толя. – Расскажите о себе.

Вотзефак и Вотзехелл переглянулись.

– А чего тут рассказывать? – сказал Вотзефак. – Родились в деревне, родители умерли, когда нам по восемь лет было. И не надо делать такое печальное лицо! Тебе по фигу, так же, как и нам. Уже. Они хоть от болезни скончались, а не от мафии. А отец у нас был – вот такой мужик! Кабы дочка у него была, точно бы погиб!

– Почему?

– Пришли бы за ней, а он бы стоять и смотреть не стал! Батя, помню, вообще долго думать не любил. Чуть что не так – сразу в рыло! Жена, дети – без разницы! Главное – чтоб порядок был!

– Ну, и чем вы занимались потом?

– На работы нанимались, – взял слово Вотзехелл. – По малолетству – сорняки пололи, грядки поливали огородникам. Подросли – за плуг взялись. А потом надоело, и мы запили.

– Понятно, – Толя отхлебнул из кружки. – А Синеман?

– Знаешь, есть такая порода – деревенский дурачок? – спросил Вотзехелл. – Вот, он из оттуда.

– А он не обижается? – Толя посмотрел на безучастного Синемана.

– Обижается, только сейчас он занят. Он, как бы, кино смотрит. Потом цитировать будет.

– Как сморит?

– Да Бог его знает, как! Мозгами ловит! Мы, кстати, вообще никогда кина не видели. Только по рассказам вот этого отморозка и представляем. А откуда он это все берет – даже он сам не понимает.

– Понятно… А ты, Рели? Какая у тебя история?

– У меня история очень простая. Мной родители хотели от дона откупиться. Отец на машину копит.

– Ну и родители у тебя! – покачал головой Толя.

– Знаешь, я бы тоже поужасалась, – печально ответила Рели, глядя в свой наполовину пустой стакан, – если бы такие родители в каждой семье не встречались.

Толя обескуражено посмотрел на братьев. Те дружно кивнули.

– Нет, блин! – сказал Толя. – Не зря говорят, что мир этот лечить надо.

– Кто говорит? – заинтересовалась Рели.

– Ангел…

И в этот момент все замерло. Толя не удивился, потому что привык, а кроме него удивляться было некому.

– Здравствуй, Анатолий! – сказал Ангел, подсаживаясь к столику. – Как настроение?

– Да, неплохо, вроде, – сказал Толя, отхлебывая пива.

Ангел осушил одним махом кружку Вотзехелла и уже присматривался к Синемановой.

– Ты по делу, или как? – поинтересовался Толя.

– По делу, я всегда по делу.

Из кружки Синемана ангел пил уже не спеша, с удовольствием.

– Так что за дело?

Ангел задумался, склонив голову, а потом вдруг дернулся и противным голосом завопил:

– Хреново дело! Хреново! Попали мы из-за тебя!

– Опять из-за меня? – Толя был спокоен. Он уже привык, что из-за него все попадают.

– Да, из-за тебя! Только ты не виноват, конечно, – ангел начал успокаиваться, чему в немалой степени способствовала почти полная кружка Вотзефака.

– Ну, ты объясни, что к чему.

– Мы… То есть, я притащил избранника из другого мира, понимаешь?

– Это меня, что ли? Понимаю. Ну, так что, меня милиция искать начала? – Толя засмеялся, чрезвычайно довольный своей незамысловатой шуткой.

Ангел посмотрел на Толю тоскливым взглядом (как всегда, через очки), а потом начал молча объяснять:

– Избранных нам прощали – это не слишком колебало баланс. Тем более что они по большей части вообще оказались ни на что не годны. Но когда был приведен избранник из другого мира, затратилось столько энергии, что в преисподней все на уши встали! Ну, в общем, если считать с передачей дара, то можно подумать, что мы сюда ввели целое воинство.

– Ну и что? – спросил Толя, забыв даже удивиться, как у ангела получилось сказать все это абсолютно молча.

– Выражаясь простым языком, силы зла получили право сделать свой ход. И больше тебе скажу: они его сделали!

Возникла чисто театральная пауза.

– Ну, и что они сделали? – осторожно спросил Толя.

– Силы зла нашли себе своего избранника и дали ему такой дар, что… В общем, демон, который вручал дар, убегал в ужасе. Хотя был далеко не самым слабым.

– А что за дар?

– Вот это и есть самое страшное. Они вручили ему дар убийцы.

Толя замолчал, обдумывая ситуацию. Почему-то интуиция подсказывала ему, что он еще встретится с этим супер-убийцей.

– Ты не спросишь, что это за человек? – удивился ангел.

– А что, я его знаю? – удивился Толя.

– Ну, не то чтобы… В общем, это дон Ган.

Толя откинулся на спинку стула, ощущая, как ледяной ужас закрадывается в его сердце. Предводитель всей местной мафии – гениальный убийца! Теперь им точно не скрыться…

– У него есть потрясающее чутье на жертву, – словно читая его мысли, продолжал ангел. – Тебе будет неприятно знать, но Олдвайс мертв, его ресторан сожгли. Шестерых избранников из Масштаба тоже убили. Остальные, правда, успели скрыться. Вас ищут везде. Я потому и пришел, что через несколько минут сюда войдет человек Гана. Все закрутилось слишком серьезно, у меня есть разрешение помогать тебе чуть больше, чем раньше. Но все-таки я буду стараться не нарушать баланс. Так что, в основном, все придется делать тебе…

– Да что делать?! – заорал Толя. – Как я могу противостоять целой армии головорезов, во главе которой стоит сам мистер Риддик? Может, только Синеман это оценит!

– Да, кстати, – засуетился ангел, хлопая себя по карманам. – Передай ему подарочек от меня, он оценит. Можешь, правда, себе оставить. Это уж как знаешь. Просто Господь решил, что так будет лучше. Ну, до встречи!

Ангел исчез, но время не запускалось. Толя посмотрел на оставленный на столе конверт. Он взял его. По весу могло показаться, что конверт пуст. Толя открыл его и потряс. На стол упала маленькая бумажка, и Толя поднял ее. В их городке был только один кинотеатр, и он сразу узнал его эмблему. Это был билет на сеанс нон-стоп в двадцать четыре ноль-ноль, на то самое число, когда Толя был перенесен в этот мир.

Вотзефак грустно посмотрел в пустую кружку.

– Ангел? – спросил он.

– Ангел, – ответил Толя.

– Зачем приходил?

– Кто приходил? – вмешалась Рели. Толя посмотрел на нее впервые за все время безо всякой нежности. В его памяти почему-то упорно всплывало совсем другое лицо.

– Слушайте сюда, ребята! – сказал он. – Мы по уши в навозе…

Он рассказал все, что узнал от ангела. Потом повторил, потому что ему не поверили.

– Да это же вообще ни в какие ворота! – воскликнул Вотзехелл. – Олдвайса-то за что убили? Кому он, черт побери, помешал?

– Просто так бы не убили, – покачал головой Вотзефак. – Держу пари, старик не хотел нас сдавать. И, хочется верить, не сдал.

– Да, но нам-то что делать? – спросил Толя.

– Толя, посмотри в глаза правде! – предложил Вотзефак. – Что мы можем сделать? Устроить переворот? Боюсь, кишечник недостаточно широк. Сегодня отсидимся у этого придурка, а утром… Нет, лучше даже ночью, двинемся дальше. Не знаю, куда. Подальше. Ган правит всем миром. Во всех деревнях его наместники. Его невозможно победить, но, может, получится скрыться.

Толя задумался. Он не мог не признать правоту Вотзефака.

– Блин! – вдруг дернулся он. – Сейчас один из них должен войти сюда! Что будем делать?

– Один? – кровожадно переспросил Вотзефак. – Одного можно и взять. Привезем в замок, попытаем…

– А потом?

– Видно будет…

Дверь скрипнула и друзья, как по команде, повернулись на звук. Вошедшего внутрь парня узнали все. Он был в форпосте, тот самый, главный, у которого был пистолет. Войдя, он остановился, оглядел помещение, не ища кого-нибудь, а просто, чтоб освоиться, и собрался уже идти к стойке, как Рели спутала всем все карты.

– Ублюдок! – завизжала она. – Мразь, подонок! Толя, ты соображаешь, что он чуть со мной не сделал?

Парень удивленно посмотрел на нее и… узнал. Из-за столика медленно поднялся Толя и встал рядом с Рели. Парень потянулся рукой за пазуху, но тут же увидел, что на него смотрит дуло пистолета. Его пистолета.

– Узнаешь игрушку? – мрачно спросил Вотзефак.

– Конец вам, придурки! – радостно заявил парень. – Наш дон вас достанет из-под земли!

– Дон! – это слово одновременно вырвалось у всех посетителей таверны. Все с ужасом и восторгом смотрели, как человеку дона Гана угрожают пистолетом.

– Бросай пистолет! – парень говорил почти дружелюбно. – Чего дергаться-то? Только больнее будет!

– У тебя, кажется, инстинкт самосохранения ни фига не развит! – заметил Толя. – Нам терять уже нечего, мы тебя завалим!

– Так уж и нечего? – Парень посмотрел на Рели. – Смотри, доктор! Как пришла, так и уйдет!

– Достаточно! – прервал разглагольствования Синеман. Он подошел к парню, посмотрел ему в глаза, улыбнулся и добавил:

– Сейчас он заговорит!

Нет смысла описывать, как оглушенного табуреткой мафиози поочередно несли до замка лорда Офзеринса. Пожалуй, начнем сразу с пыток! Хорошенько подумав, ребята решили применить психологическое оружие. Они позволили лорду выпить бокал вина, хотя тот и отказывался до последнего, а потом отправили его в комнату, где к кровати был привязан пленник. Через некоторое время оттуда донеслись завывания про Августо и жалобы на здоровье, судьбу и доктора Фекалиуса, который никак не хочет рыть окоп.

– Откуда он твою кличку-то знает? – спохватился Вотзефак.

– Я ему сказал, в первый день, – пояснил Толя. – Был момент, он третий раз подряд спросил, как меня зовут. Ну, я и психанул.

Вскоре появился лорд. Лицо его было омрачено.

– Он что-нибудь сказал? – полюбопытствовал Вотзефак.

– Он матерится! – обиженно взвыл Офзеринс. – И при том неумело и гнусно! Мон шер, у меня уши вянут, и все нутро отторгает услышанное!

– Будем бить! – решил Вотзефак. – Лорд, у вас не найдется чего-нибудь вроде кастета?

– Нет у меня кастета! – Лорд схватился за голову, впадая в очередную истерику. – Какой кошмар, Августо! Мы живем без кастета! Августо!

Послав лорда отдыхать в зал, друзья вошли в комнату. Пленник встретил их злобным шипением, плевками и матами.

– Крысы! Шакалы! Да я вас всех… Дон вас всех поубивает!

– Дайте-ка я! – шепнул Синеман и подошел к кровати, на которой был распят мафиози.

– Послушай, Перси, – начал Синеман. – Ты, наверное, не понимаешь, что у нас тоже есть связи…

– Какой, к черту, Перси? Меня зовут Свит!

Синеман кивнул друзьям, чтобы они не пропустили нужную информацию.

– Перси, ты же не…

– Я не Перси! – взвыл пленник. – Я Свит! Свит!!!

– Расслабься, сладенький! – посоветовал Толя. – Когда мы с ним впервые встретились, он назвал меня Глорией!

– Ты хочешь говорить по-другому? – сообразил Синеман. – Хорошо… Я дам тебе последний шанс «зажмуриться» тихо. Настроение у меня хорошее. Дочка из школы живая пришла… наконец-то. Так что, будешь с нами общаться?

Свит посмотрел на Синемана полными ненависти и удивления глазами.

– Уберите от меня этого придурка! – заорал он. – Он вообще не соображает, что несет!

– Так тоже не хочешь? – спокойно спросил Син. – Давай дальше! Хочешь велосипед, Свит? Нет? А мотороллер хочешь? – Свита уже трясло. – Тоже нет? А хочешь «тойота-ландкрузер-чероки-гранд-порше-пежо-ВАЗ 412»? Представь себе, возвращаешься к дону на «тойота-ландкрузер-чероки-гранд-порше-пежо-ВАЗе 412»! Вот он обалдеет! Нет? Ну, тогда скажи, как выглядит Марселос Уоллес. Скажи, он похож на шлюху?

– Заткнись, я все скажу! – взвыл Свит. – Что вам надо?

– Явки, пароли, позывные, дислокации, планы на будущее, – кратко сказал Синеман.

Свит вздохнул и начал рассказывать.

– Значит, нас ищут здесь, здесь и здесь, – Вотзефак ткнул пальцем в разложенную на столе карту. – Нас практически отсекли от мира, уйти можно только в пустыни, а там мы и недели не протянем. Что же делать?

– Можем отсидеться здесь, – предложил Вотзехелл. – Если будут искать, пересидим в подвале. Я туда заглядывал мельком – жуткий лабиринт!

– Ага, отличная идея! И как долго мы тут протянем? Ты всю жизнь на халяву жить хочешь?

– Ну, предложи что-нибудь другое!

Они вдвоем стояли в зале у стола. Остальные уже утомились. Синеман спал в одном кресле, Толя с Религией сидели в другом, глядя на полыхающие в камине дрова. Вообще было тепло, и день, к тому же, но Рели очень захотелось посмотреть на огонь, и Толя не смог противостоять. Спрашивать разрешения хозяина было все равно бесполезно – он уже больше часа искал по всему замку призрак саперной лопатки.

– Ты думаешь, все действительно так страшно? – тихо спросила Рели.

Толя молчал. После визита ангела он уже не мог относиться к Рели так, как раньше. Просто теперь она не была единственной. Откуда-то из далекого-далекого мира образ Вероники, девчонки, с которой он за всю жизнь едва ли перемолвился больше, чем полусотней слов, вклинился в его воображение и никак не желал его покидать.

– Почему ты не отвечаешь? – прошептала Рели. – Мы ведь умрем, да?

Толя вдруг поймал себя на том, что этот вопрос волнует его не в первую очередь.

– Я не знаю, – признался он. – Как-то не думал об этом.

– Не думал? Я только об этом и думаю! Что сейчас может быть важнее?

Толя достал из кармана билет.

– Эй, Син! – крикнул он.

– Что? – встрепенулся Синеман.

– Можешь подойти?

Синеман вылез из кресла и подошел к Анатолию.

– Ангел передал кое-что, сказал, что подарок для тебя. Но еще он сказал, что я могу оставить его себе, если захочу. Ну, я думаю, лучше отдам его тебе.

Синеман покрутил в руках билет. Он сразу понял, что это такое, и глаза его вспыхнули огнем фанатизма. Секунд пять он напоминал Бильбо, прощающегося с кольцом, а потом протянул билет обратно.

– Что такое? – удивился Толя.

– Для тебя этот билет, видимо, что-то означает?

– Ну, да.

– Тогда возьми. В самый решительный момент, когда ты будешь лежать, придавленный обвалом, или раненый, и тебе будет казаться, что все пропало, а сил больше не осталось, у тебя из кармана вывалится этот билет. Ты возьмешь его, посмотришь на него, сожмешь его в руке, и у тебя появятся силы, чтобы встать и вступить в решающий бой.

Толя обескуражено спрятал билет в карман джинсов. Синеман вдруг улыбнулся, наклонился к его уху и тихо прошептал:

– Неужели до сих пор ни разу не сказал: «люблю»?

Теперь Толя и на эту реплику отреагировал без прежнего раздражения. Он удивленно посмотрел на Сина. Неужели этот паренек что-то знает? Во всяком случае, на деревенского дурачка он не тянул нисколько.

Но Синеман ушел, и Рели с Толей остались относительно наедине.

– Что это за бумажка? – спросила девушка.

– Билет в кино, из моего мира.

– И что он для тебя означает?

– Это мой любимый фильм.

– И только?

Толя пожал плечами. Черт, ну почему беда не приходит одна? Боится, что ли?

 

Глава 6. Лошадь – не волк, без копыт не убежит!

В зал влетел Офзеринс с выпученными глазами.

– Друзья мои, наш пленник убежал!

– Как убежал? – хором сказали Вотзефак и Вотзехелл.

– Не знаю, только в комнате его нет! Веревки есть, а его нет!

Первым долгом все сочли нужным воочию убедиться в наличии проблемы. Полного доверия сумасшедшему лорду не было. Но на этот раз все было именно так. На кровати остались веревки, чем-то перерезанные, а пленника не было.

– Блин! – пришел к выводу Вотзефак. – Ну, и какого черта мы теперь будем делать?

– Я думаю, надо валить отсюда, и чем дальше, тем лучше! – решил Толя. – Хватит уже с огнем играть! Этот парень скоро приведет сюда целую армию.

– Это факт, – согласился Вотзефак. – Ладно, если возражений нет, я пойду проверю машину.

Он вышел из комнаты. Остальные вновь собрались в зале. Офзеринсу немного полегчало, и он вел себя спокойно, почти не вспоминая про Августо.

– Куда мы поедем? – сокрушался Вотзехелл. – Одна дорога – в пустыню! Но, во-первых, там нам не выжить, а во-вторых, эти парни быстро догадаются, куда мы поехали.

– Засада, – вздохнул Синеман.

Рели, дрожа, прижалась к Толе. Она ничего не говорила, но ей было очень страшно. Масла в огонь подлил Вотзефак. Он вошел в зал и заявил:

– Эта сволочь угнала нашу машину!

– Обалдеть! – восхитился Офзеринс. – Можете себя поздравить, теперь все просто!

– Что просто? – к лорду сразу повернулись все.

– Просто остается только одно – надо готовиться к осаде!

Ребята не раз возблагодарили судьбу за то, что успели перенести в замок все оружие из машины. Теперь они вытаскивали его на стену замка. Лорд, горя желанием помочь, показал им свою оружейную комнату, где валялась куча мечей, копий, арбалетов и тому подобных предметов.

Толя находился на стене, прилаживал к бойнице автомат, когда сзади раздался жуткий грохот удара железа о камень. Он обернулся и поначалу не поверил своим глазам.

– Что это? – спросила Рели, помогавшая ему.

– Это пулемет! – радостно объяснил Вотзефак. – Теперь музыку заказываем мы!

– Где вы его взяли? – Толя, не двигаясь, смотрел, как из люка в полу на свет божий вылезает, при изрядном пособничестве братьев Вотзе и Синемана, самый настоящий пулемет «Максим».

– В оружейной, у лорда! Там, в основном, железяки бесполезные, но вот эта штука мне очень понравилась! – Вотзехелл был радостным, как будто готовился к празднику.

– Тяжелый, зараза! – пропыхтел Синеман, самый хилый из всех.

Пулемет подкатили к краю стены, и в этот момент на крышу вышел Офзеринс. Он критическим взором осмотрел всех присутствующих и обратился к Толе:

– Анатолий, вы когда-нибудь стреляли из пулемета?

– Только на компе. В «Сафферинге»…

– Значит, систему знаешь?

– Конечно! Сел и стреляй, пули бесконечные, а если в тебя попадут, то испортится только пулемет.

– Лучше бы ты фильмы про войну смотрел! – возмутился Синеман. – Стрелять буду я!

– Сумеешь? – переспросил Лорд.

– Еще бы! – Син взялся за пулемет с таким энтузиазмом, что никто даже не посмел сомневаться в его профессионализме. – Теперь-то повеселее будет!

– Ладно, пойдемте, дверь подлатаем, – сказал Вотзефак. – Еще думаю битым стеклом все подходы засыпать. Все препятствие…

Через час замок был должным образом укреплен, и все вновь собрались на крыше. Туда вынесли столик с продуктами, несколько стульев, и устроили трапезу. Несмотря на приближающуюся опасность, аппетит у всех был замечательный.

– А кто-нибудь видел этого дона? – спросил Толя.

Вотзефак усмехнулся:

– Мы ведь живые!

– А что, он еще до этого дара был настолько крут?

– Был, еще как был! – сказал Вотзехелл. – Этот парень держит в страхе весь мир. А теперь, боюсь, все страхи сбудутся.

– Хочешь сказать, он начнет массовые убийства? – переспросил Толя.

– Он убийца, парень. А убийцам нужно убивать, иначе они не убийцы.

– Блин, нам нужен БТР.

– БТР! – Вотзехелл невесело засмеялся. – Да его палкой не убьешь!

– А если палок десять? – предположил брат.

– Вотзефак, вы пошляк! – первым сориентировался Офзеринс. – Вы что, забываете, что с нами дама?

Удивленный взгляд Религии был ему наградой.

Вскоре послышался слитный гул нескольких моторов. Все шестеро защитников крепости поднялись и подошли к бойницам. В двадцати метрах от замка остановилось около десятка автомобилей. Все черные, блестящие. Из них, разминая руки, ноги и головы, выходили отчаянного вида ребята. Не спеша открывались багажники, извлекались автоматы.

– Син, давай за пулемет! – приказал Толя, почувствовавший вдруг себя командиром. – По моей команде начинаешь стрелять по машине. Той, что в середине. Должен попасть в бензобак, и тогда…

– Опять ты про бензин? – заметил Вотзехелл.

– Черт! – Толя в ярости стукнул кулаком по каменному зубцу. – Будь проклят прогресс! Ладно, стреляй по людям!

– Я не выдержу этого! – заявила Рели. – Не могу видеть, как вы будете убивать людей.

– Хорошо, иди вниз, – решил Толя. – И вы, лорд, тоже!

– Как прикажете, товарищ начальник! – сказал лорд и торжественно открыл дверь люка перед Религией.

Когда они скрылись, Толя вновь сосредоточился на том, что происходит внизу. Там все было уже готово, но штурм не начинался. Парни, видимо, кого-то ждали. Вскоре все разрешилось – подъехал длинный лимузин, остановился, водитель выскочил наружу, обежал лимузин по широкой дуге и открыл заднюю дверь. Оттуда медленно и с достоинством вылез солидный мужчина лет сорока, в смокинге и шляпе. Он переговорил о чем-то с одним из парней и подошел поближе к замку. Он спокойно прошел по битому стеклу. Толя, честно говоря, вообще не понимал, зачем понадобилось бить столько бутылок.

– Доктор Фекалиус, вы там? – крикнул мужчина.

Толя поднялся во весь рост. Ему казалось, что сейчас в него стрелять не будут.

– Вот я! А с кем имею честь?

– Я главный советник дона Гана по политическим и экономическим проблемам, – представился мужчина. – Можете звать меня просто Мистер, мне так нравится.

– А вы не хотите узнать, что нравится мне?

– Скажите.

– Мне нравится, когда вас нет. Как насчет такого?

– Боюсь, что это ваше желание мы удовлетворить не сможем, – мужчина развел руками.

– Ну, тогда, Мистер, я буду называть вас Бобиком! – Толя понимал, что обнаглел сверх всякой меры, но остановиться уже не мог. Какого черта рассусоливать? Все равно все закончится стрельбой.

Услышав эту реплику, друзья Толи от души заржали. Смех послышался и с противостоящей стороны, но Мистер метнул туда разъяренный взгляд, и все стихло.

– Анатолий, вы забываетесь! – прорычал он.

– Нисколько. Почему я должен делать так, как вам угодно, а вы на мои желания плюете с высокой колокольни? Так что, не дергайся, Бобик!

– Потрясающе, потрясающе! – Лорд Офзеринс выбежал на стену, возбужденно размахивая стаканом с апельсиновым соком. – Я в восхищении, друзья мои!

– Лорд, не могли бы вы уйти отсюда? – предложил Вотзефак. – Только пьяного дебоша нам тут не хватало.

– Какой дебош? – возмутился Офзеринс. – Я выражаю свое восхищение!

Он отхлебнул из стакана и поморщился. В душу Вотзефака закрались подозрения.

– Это сок? – спросил он.

– Да, – без особой уверенности ответил лорд.

– Дайте глотнуть.

Вотзефак отпил немного напитка и чуть не поперхнулся. Да, даже «отверткой» это смог бы назвать лишь человек с безграничной фантазией. Обычный же человек сказал бы, что это оранжевая водка.

– Лорд, вы опять нажрались! – сказал Вотзефак, выливая пойло на пол. Офзеринс печально проводил взглядом оранжевую струйку.

– Ну, так что ж ты хотел, песик ты мой драгоценный? – продолжал издеваться Толя. – Никак ты весну почуял, что разгавкался? Или жрать хочешь? Парни, сбросьте ему булку хлеба, что ли!

– Заткнись! – взвизгнул Мистер. – Ты что, не видишь, сколько нас тут? Да мы от вас мокрого места не оставим!

– А у нас – вон какой пулемет! Сказать-то чего хотел?

Мистер помялся, а потом выложил:

– Отдайте девушку! Тогда мы дадим вам два дня форы.

– Круто! – Толя задумался чисто символически. – А зачем она вам нужна?

– Эта девушка идет уплатой долга одного помещика. Дон должен ее забрать.

– А зачем дону девушка? – удивился Толя. – У него же есть ты!

Это переполнило все, что только можно было переполнить.

– Огонь! – заорал Мистер, торопливо отбегая в сторону своей машины.

Толя успел скрыться за выступом стены, когда пули ударили в камень. О том, чтобы отстреливаться, речи и быть не могло – били парни расчетливо, перезаряжаясь по очереди. К Толе подполз Синеман.

– Пулемет стрелять не будет! – прокричал он.

– Почему?!

– Потому что у него нет пулеметной ленты!

Толя вознес глаза к небу. Сегодняшний день был богат на сюрпризы.

Вотзефак, пригибаясь, пробежал несколько метров, высунулся и с весьма неудобной позиции дал очередь по врагу. Убить никого не убил, но сумятицу посеял.

– Почему пулемет не стреляет? – рявкнул он.

– Патронов нет! – объяснил Толя.

Вотзефак зло сплюнул под ноги и умудрился стрельнуть еще одной очередью. На этот раз кто-то вскрикнул.

Толя лихорадочно искал выход из положения. Почему-то вспомнился билет, принесенный ангелом. Толя начал проводить логические параллели. Если Синеман любит кино, которого никогда не видел, и так реагирует на билет в кинотеатр, если Мишут знает песни «Пикника», если для него самого слово «дефибриллятор» стало не простым звуком, то, может быть…

Улучив момент, Толя встал, повернулся к осаждающим и громко крикнул:

– Менты!!!

Только в самой сумасшедшей фантазии можно было вообразить, что последует за этим, и только абсолютный психопат мог в эту фантазию поверить. Все бандиты со скоростью, близкой к скорости света, погрузились в свои машины, и спустя пять секунд шум моторов уже затих.

Вотзефак поднялся, сжимая в руках автомат. Рядом с ним встал его брат. Синеман восстал с пола, помогая подняться лорду Офзеринсу. Из люка высунулась Рели.

– Они что, уехали? – первым подал голос Вотзефак.

– Они что, дебилы? – уточнил Вотзехелл.

– Мы еще живы? – удивился Синеман.

– Мальчики, вы как? – спросила Рели, подходя к Толе.

– Вроде нормально, – машинально ответил Вотзефак. – Но что их спугнуло?

– Менты, – ответил Толя. – Как я понял, это слово у всех подонков на генном уровне барельефом выведено.

– Да, но они, видимо, вернутся! – сказал Вотзефак, проверяя магазин автомата.

– И их, наверное, будет больше, – добавил Вотзехелл.

– И больше они на «ментов» не купятся, – подлили масла в огонь Синеман.

– Значит, будем сражаться…

– Сражаться? Вот уж фигу! – неожиданно взъерепенился лорд. – Сотни поколений Офзеринсов жили в этом замке, и ни один ни разу не сражался! Мне папа сказал: как только сражение – сразу уходи в подземный ход!

– Подземный ход?! – хором выкрикнули Вотзефак, Вотзехелл, Толя и Рели. Синеман почему-то молчал. – Какого же черта ты раньше ничего не говорил?!

– Вы до сих пор не говорили, что придется именно сражаться, – пояснил лорд. – Не биться, не защищаться, а именно сражаться…

– Веди, показывай свой ход! – заорал Вотзефак.

– Он только для Офзеринсов, – попытался спорить лорд, но Вотзефак навел на него автомат. – Ладно, ладно, пойдемте!

Они спустились вниз. Каждый взял с собой по два автомата. Рели дали только один – из соображений гуманности, а Офзеринсу не досталось ни одного – из соображений безопасности. Насупившийся лорд открыл подвальную дверь.

– Светильник возьмите, там темно! – посоветовал он.

Рели быстро сбегала куда-то и принесла фонарь. Толя взял его у нее из рук. На миг их глаза встретились, и Толя понял, что его чувства никуда не делись. Он продолжал любить ее, просто теперь он любил еще и Веронику.

– Толян, хватит любоваться! – заорал Вотзефак. – Иди вперед, дорогу лорду освещай!

Толя вошел в подвал. Лорд шел рядом с ним, иногда показывая, куда надо свернуть. Они шли в причудливом лабиринте подвала, довольно быстро потеряв счет поворотам. Толя подумал, что если люк – просто еще одна пьяная фантазия Офзеринса, то им грозит здесь смерть пострашнее, чем от пули. Но лорд не ошибся. Они вышли в небольшую комнатку, к которой вели еще три хода из лабиринта. В центре комнаты в полу было металлическое кольцо.

– Слава Богу! – выдохнул Толя, нагибаясь. Он взял кольцо и потянул изо всех сил. Тяжелая каменная крышка неохотно поддалась и отползла в сторону. Внизу виднелись ступеньки, уходящие во тьму. Тут почему-то энтузиазм у всех кончился.

– Лорд, а вы когда-нибудь пользовались этим ходом? – спросил Вотзехелл.

– Я? Нет, конечно! Со мной до сих пор никто не хотел сражаться. А вот мой прадедушка пользовался. На него напали квиттеры, и ему пришлось скрываться. Больше его никто не видел!

– Квиттеры? – заинтересовался Толя. – Это кто такие?

– Монстры такие, – пояснил Вотзефак. – Они водятся только на Куликовом поле, среди тюльпанов и ландышей. Говорят, их смертельно пугает одно лишь имя некоего Джеймса Кеннеди.

– А ландыши – это красиво? – мечтательно спросила Рели.

– Не так, как тюльпаны, – ответил Вотзефак.

– Как бы я хотела увидеть ландыши… Я никогда в жизни не видела ни одного цветочка, представляешь? – вопрос адресовался Толе и был риторическим, поэтому он просто обнял загрустившую подругу. – Быть может, когда все это закончится, мы пойдем туда, где растет много цветов, ляжем среди них и будем смотреть в чистое, бескрайнее синее небо…

– А от квиттеров я буду отстреливаться? – вмешался Вотзефак. – Полезли уже!

Они по очереди спустились вниз по ступенькам. Лаз не уходил слишком глубоко, всего лишь метров на пять. Потом он шел прямым коридором. Толя, спустившийся первым, поднял фонарь и осмотрел стены. Они были каменными, и производили хорошее впечатление. Тем не менее, когда Синеман, идущий последним, оказался там, он заметил, что место это слишком похоже на ад для страдающих клаустрофобией.

Не задерживаясь, они пошли вперед. Толя опять шел впереди, а рядом с ним шел Вотзефак. Толя решил использовать это в корыстных целях любознательности.

– Ты упомянул про куликовское поле, – сказал он. – Оно и у вас тоже есть?

– Куликово, – поправил его Вотзефак. – Да, есть. Хочешь, расскажу легенду?

– Не знаю… Офзеринс, идти долго?

– Вроде, что-то около часа, – сказал лорд. – А вы знаете мое имя?

– Ну, тогда давай, – Толя кивнул Вотзефаку, пропустив мимо ушей последнюю фразу.

Вотзефак начал рассказывать:

– В прежние времена здесь держал бригаду очень крутой парень по имени Кул. Бригаду свою он называл компанией. Так их все и звали: Кул и Ко. Кулико, проще говоря. Была у него жена, а звали ее Сулико. Однажды она отправилась погулять в чисто поле. И надо же было так случиться, что один молодой царевич пустил с царского двора стрелу в чисто поле, чтобы древним, проверенным способом найти себе жену. Пустил он, значит, стрелу, собрал свиту и пошел искать. Какого же было его удивление, когда он обнаружил, что его стрела точно в сердце уложила красавицу Сулико! Парень весьма закручинился, а тут еще из-за угла Кул с компанией вышли… В общем, не красивая история получилась. Все умерли, а поле с тех пор называют Куликовым. В центре же его находится могила Сулико. Тому, кто ее найдет и проведет подле нее ночь, будет способствовать удача в любви и на войне.

– И все? – спросил Толя.

– Все, – пожал плечами Вотзефак.

– Какая красивая легенда! – восхитилась Рели.

– В нашем мире тоже есть Куликово поле, но там была совсем другая история!

– Расскажи, – предложил Вотзефак.

Толя очень плохо разбирался в истории, поэтому рассказ его был весьма смутным и непонятным. Он очень красочно расписал поединок Пересвета с Челубеем, а потом замешкался. Дальше, вроде, была просто битва, ничего особенного, но оставить рассказ так мешала гордость. В результате Толя наплел кучу всяких небылиц, то и дело ссылаясь на альбом «Красной Плесени», чем окончательно всех запутал.

– Фигня какая-то! – решил Вотзефак.

– А мне понравилось! – заявила Рели, беря Толю за руку. – Ты ничего не понимаешь в искусстве.

Спорить с ней никто не стал. Причиной тому был конец тоннеля. Он просто заканчивался тупиком, стеной, у которой стоял огромный камень. Надпись на камне гласила: «Прямо – стена, направо – стена, налево – тоже стена. Ну и обломило же тебя, не правда ли?» Рядом с камнем сидел человеческий скелет, весьма довольный своей дурацкой выходкой. Анатолий устало присел рядом с ним.

– Эй, доктор! – злобно сказал Вотзефак. – В результате чего наступила смерть?

Толя провел рукой над костями.

– Он вскрыл себе вены.

– Чего? – удивился Вотзефак.

– Вены, говорю, вскрыл. Тем же камнем, которым сделал надпись. Он сильно помешался, когда пришел к тупику.

– Откуда ты все это знаешь?

– Я же все-таки доктор. Или ты надумал сомневаться в моих способностях?

К ним тихо подошел Синеман.

– Что будем делать, генерал? – тускло спросил он.

– Какой я тебе генерал? – возмутился Толя. – Я доктор!

– А какая разница? Ты главный, тебе и решать. Только прошу не забывать, что на хвосте у нас висит легион истребителей.

Тут до всех в полной мере дошло, как они попались. Рели со стоном опустилась на пол рядом с Анатолием.

– Что же за день сегодня такой? – в отчаянии произнесла она.

Офзеринс подошел к скелету.

– Вот, значит, почему моего прадедушку никто не видел! – догадался он.

– Кто рыл проход? – поинтересовался Толя.

– Мои предки.

– Ваши предки были дебилами, уважаемый Офзеринс!

Лорд пожал плечами.

– Да, чтобы квиттеры напали на вашего прадедушку, ему надо было очень постараться! – заметил Вотзефак. – Квиттеры не покидают территории Куликова поля!

Толя и Рели сидели у стены, Синеман, прислонившись к другой стене спиной, о чем-то размышлял; Вотзефак и Вотзехелл нервно ходили из стороны в сторону.

Вдруг Толе показалось, что что-то шуршит. «Крысы», – решил он. Это открытие не принесло ему радости – сразу представилось, как мерзкие грызуны пожирают еще живого, но совсем ослабевшего от голода и безумия человека. От квиттеров ушел – крысам достался…

– Пойдемте назад! – решил Толя, вставая.

– Нет, только не назад! – со слезами в голосе попросила Рели. – Там эти, наверное, уже в замке!

– Быть может, в подвале они нас не найдут, – уныло предположил Толя.

– Да вообще замечательно! – воскликнул Вотзефак. – Спутешествовали туда и обратно! Хватит гнать!

– Успокойся, брат, – сказал Вотзехелл. – Толян прав. Нам больше ничего не остается.

Но они успели отойти лишь на несколько шагов. Сначала шуршание, слышавшееся Толе, перешло в скрежет, а потом здоровенный камень с потолка рухнул вниз, прямо за их спинами.

– Нет, тут червей явно нет! – произнес чей-то смутно знакомый голос.

– Бригадир Соломон?! – не веря ни ушам, ни глазам, спросил Толя.

– Доктор Фекалиус?! Да, блин, сходили на рыбалку…

 

Глава 7. В которой силы зла скрипят зубами

Судьба «масштабистов» после бегства складывалась не так интересно, как у Толи с его компанией, но зато гораздо трагичнее. Сначала они шли большой толпой по дороге, думая, куда податься. Остановившись на ночлег в какой-то дешевой гостинке, они разработали план. Утром Соломон, взяв с собой своих приближенных, пошел разведать обстановку на новой местности. Народ здесь оказался грубый, жестокий, не ценил музыку и совершенно не поддавался психологическим воздействиям. Побившись часа два о стенку головой, друзья вернулись в гостиницу, но обнаружили только пепелище. Заплаканная хозяйка пояснила, что приезжали люди дона Гана и сожгли гостиницу со всеми постояльцами.

Соломон, Мишут, Годоворд, Эвил, Вингер и Кармэн остались вшестером. Они пошли, куда глаза глядят, без денег, без еды и питья. К вечеру второго дня они решили накопать червей и наловить рыбы. У Кармэна оказалась небольшая лопатка, ему и доверили копать первому. Остальные сидели вокруг и жадными глазами смотрели на увеличивающуюся яму, будто собирались есть сразу червей, не разменивая их на сомнительную рыбу.

Кармэн успел прокопать внутрь лишь на десяток сантиметров, когда на пути его лопаты попалась каменная плита. Озверевший от голода и отчаяния, он изо всей силы долбанул по ней лопатой, и еле успел отпрыгнуть в сторону – плита ушла вниз, и земля, досель лежащая на ней, стала обваливаться. Соломон, заглянувший в темный провал, с тоской заметил:

– Нет, тут червей явно нет!

– Бригадир Соломон?! – раздался голос из подземелья.

– Доктор Фекалиус?! – поразился Соломон. Сначала он обрадовался встрече, но тут же вспомнил, по чьей милости они оказались в такой ситуации. – Да, блин, сходили на рыбалку…

– Тоска зеленая! – заявил Соломон, закидывая в озеро еще одного червяка на крючке. Они все-таки накопали червей, и, используя леску, чисто случайно оказавшуюся в сундучке, который всюду таскал с собой Кармэн, сделали две удочки. В качестве крючков использовали болтики все из того же сундучка. Успехов пока не было никаких, кроме случайных поклевок.

На берегу озера бригадир Соломон сидел рядом с доктором Фекалиусом. Два признанных лидера быстро нашли общий язык. Остальные разбрелись, кто куда. Кто-то пошел за дровами, кто-то, совершенно рехнувшись от голода, пытался разрыть кроличью норку (сказать по правде, это был Офзеринс, и был он совершенно не голодный, а просто рехнувшийся), Рели тоже отправилась в реденький лесок, насобирать ягод и орехов, если попадутся.

– А ведь тут у вас и вправду цветы не растут, – заметил Толя.

– На Куликовом поле, говорят, растут, – откликнулся Соломон.

– Да, знаю. Но там, говорят, опасно.

– Ты о квиттерах? Да, милые зверушки.

– Ты с ними встречался?

– Видел мельком. Когда переплывал.

– Чего переплывал? – удивился Толя.

– Куликово поле переплывал.

Анатолий замолчал. Он бы не удивился, услышав подобный бред от Офзеринса, но Соломон… Соломон тоже несколько удивился замешательству Толи, а потом сообразил:

– Блин, ты думаешь, что я рехнулся? Да там же речка протекает! Все, кто по ней плавает через поле, говорят, что переплывают его. По-сути, оно так и есть.

– А, вон как…

Вдруг Толя почувствовал, как его леску что-то настойчиво дергает. Движением опытного рыболова он сделал подсечку и вытащил на свет Божий прекрасного окуня.

– Ура! – заорал Соломон. – Глуши его, гада! Уйдет!

Он схватил какую-то дубину и со всей силы долбанул рыбину по голове. Окунь сразу поник и перестал подпрыгивать.

– Намбэ ван! – гордо сказал Толя. – Это тебе не Куликовское поле переплывать!

Дальше пошло веселее. В течение часа Толя с Соломоном наловили с десяток замечательных окуней, один к одному, больших, жирных, и, наверное, очень вкусных. К концу рыбалки уже почти стемнело. Ребята разожгли огромный костер, и стали варить на нем рыбу в большом котле, который резидент Эвил позаимствовал в ближайшей деревне, увидев, что улов все-таки есть.

Соли не было, но Рели посчастливилось найти какие-то пряные травки, и они весьма украсили вкус ухи. Перед едой Годоворд заставил всех прочитать молитву, которую дюжина голодных человек еле пережила.

За ужином все как-то не заметили отсутствия Офзеринса, но зато, когда вся рыба была съедена, и сам собой стал напрашиваться лозунг «хорошо, да мало», лорд вышел к костру, что-то сжимая в обеих руках. При ближайшем рассмотрении это оказались два кровоточащих куска мяса.

– Я их освежевал! – с достоинством истинного лорда сказал Офзеринс.

– Кролики? – сориентировался Соломон. – Кидай в котел! А что ты со всеми уху не ел?

– Благодарю, я не голоден. Был. А вот кролика – это я с удовольствием! – Лорд кровожадно облизнулся.

Ко второму блюду все отнеслись с большим энтузиазмом. И хоть порции были еще меньше, чем раньше, все остались довольны. Толя, вспомнивший, что они, в отличие от погорелых мастеров, хотя бы обедали, попросил положить ему совсем чуть-чуть, но Соломон, заведовавший раздачей, плюхнул ему на кусок коры, заменяющий тарелку, точно такую же порцию, как и всем.

– Ты не думай, что это от вежливости – это от невнимательности, – заметил он.

Спустя полчаса после окончания ужина все стали укладываться спать. Прямо на земле, вокруг костра. Ночью было весьма прохладно, а теплой одежды ни у кого, конечно, не оказалось. Толя отдал свой халат Рели, понимая, что от холода он ее все равно не защитит.

– А ты? – спросила она, закутываясь в халат.

– Я пойду, спущусь к озеру. Хочется немного побыть одному.

– Возвращайся скорее. Я тебя согрею!

– Обязательно! – улыбнулся Толя.

Он вышел на берег озера. В наступившей темноте вода казалась черной. Изредка плескалась рыба, хрустел валежник. Все звуки сейчас казались такими таинственными…

Толя поежился от холода. Почему-то смертельно захотелось курить, хотя Толя никогда в жизни не курил. Тем не менее, это желание было таким отчетливым и острым, что он готов был отдать правую руку за сигарету.

– Грустишь, доктор? – спросил кто-то. Толя вздрогнул и повернулся на голос. Это оказался Вингер.

– Не то слово, – признался Толя.

– А что так? Тебя вон какая девчонка любит! Счастливым надо быть!

– Простой ты, как три копейки! – поморщился Толя. – А ведь вроде поэт, понимать должен «души ужасные томленья».

Вингер задумался.

– Это ты процитировал, что ли? – спросил он.

– Сам не знаю. Всплыло.

– Угу. Так что тебя мучает? Что за томленья?

– Видишь ли, – Толя неожиданно решил все ему рассказать. – Есть еще одна девушка…

– Ого! И ты ее любишь?

– Кажется, да…

– Так кажется, или да?

– Во всяком случае, забыть я ее не могу.

– Дело плохо, – рассудил Вингер. – Есть у меня одно стихотворение про любовь – послушай:

Ну, как?

Толя пожал плечами. Стихи не произвели на него особенного впечатления. Да и рассказаны они были с таким пафосом уже состоявшегося поэта, которому всеобщие восхищения уже вошли в привычку, что было просто противно.

– Не шедевр, – честно сказал Анатолий.

– Что? Почему? – Удивлению Вингера не было предела.

– Во-первых, налицо влияние Маяковского, и не очень благотворное в данном случае. Во-вторых, разложить любовь по полочкам – не самый лучший ход для стиха. Романтики нет, широты взглядов! Да и рифмы скучные.

– Тоже мне, критик нашелся! – проворчал оскорбленный Вингер. – Попробуй, лучше сочини!

– И попробую, – легко согласился Толя. – Глядишь, чего получится.

Он повернулся и пошел к костру. Там все уже спали. Или почти все.

– Я уже заждалась! – горячо прошептала Рели, принимая Анатолия в свои объятия. Вместе им совсем не было холодно, до самого рассвета.

А Вингер еще долго сидел на берегу озера, пялясь в темноту.

– А ведь он прав, – шептал он. – Зажрался я. Уже и на любовь сверху вниз смотрю. Поэт свои стихи выстрадать должен, а я… Будто одолжение кому-то делаю…

Толя проснулся, как и заснул – в обнимку с Рели. Еще никто не встал, и он тоже решил не торопиться. Прижался к девушке поплотнее и стал размышлять. О многом и о разном. Через несколько минут зашевелился лежащий неподалеку Соломон. Он встал, зевнул, посмотрел в глаза Толе, понял его слабость и в гордом одиночестве пошел в лесок. Тут же проснулся Офзеринс. Он сел, потряс головой и вдруг, словно вспомнив что-то, вскочил на ноги. Глаза его бешено вращались в орбитах.

– Компот! Бедный мой котик! – заорал он. – Он всегда будил меня своим ласковым мурлыканьем! О, Кармелита! Кармелита, как мы могли забыть кота?

Рели открыла один глаз и поморщилась:

– Опять то же самое! Доброе утро!

– Доброе, – подтвердил Толя. Они оба встали. Остальные тоже начали просыпаться.

– Кармелита! Кармелита! Это ужасно! – рыдал лорд.

– Кто такая Кармелита? – поинтересовался Толя.

– Жена Августо! – отозвался Офзеринс.

– А что случилось с Августо?

– Он пьян! – взревел лорд, разбудив всех окончательно. – Эта скотина нажралась и дрыхнет!

Толя покачал головой, отказываясь разбираться в хитросплетениях внутреннего мира Офзеринса. Лорд тем временем упал на землю, стучась в нее головой:

– Компот! Кармелита! Компот! – выкрикивал он.

Вернувшийся Соломон с удивлением посмотрел на эту картину.

– Он что, проголодался? – спросил бригадир.

– Нет, по коту скучает, – объяснил Толя.

– А… – Соломон тоже сделал вид, что все понял, и забыл про сумасшедшего лорда. – Всем нормальным – доброго утра! Завтрака не будет по причине отсутствия продуктов. Пять минут на умывания и зарядку, потом жду всех здесь на совет!

К Толе подошел Вингер.

– Слушай, я тут анекдот придумал, – заявил он. – Собирает Маяковский у себя дома богемную тусовку. Музыка играет, танцы до упаду, а на дворе ночь. И вот стук в дверь. Маяковский открывает, а там соседи стоят. «Вы что творите?» – спрашивают. Маяковский отвечает: «Зажигаем!», а они: «Да кому оно нужно? Ночь уже, люди спать хотят!», а он: «Если звезды зажигают, значит, это кому-нибудь нужно!»

Вингер заржал и ушел. Очевидно, его гордость была восстановлена после вчерашнего фиаско.

– Что-то мне неуютно среди этой братии, – сказал подошедший Вотзефак.

– Ага, – согласился Вотзехелл. – Влипнем мы с ними, ей Богу!

– Да ладно, нормальные ребята, – пожал плечами Толя. – Местами даже толковые.

– Нас сейчас всех ищут, и я даже не знаю, лучше ли держаться всем вместе, или наоборот разделиться? – задумчиво сказал Вотзефак.

Через пять минут, плюс-минус полчаса, все собрались у кострища и выжидающе уставились на Соломона.

– Итак, – сказал он. – Наш старый знакомый, доктор Фекалиус, принес следующую информацию. Мафия, с которой мы и раньше не могли бороться, сегодня становится еще опаснее! Их главарь, дон Ган, получил от сил тьмы уникальный дар убийцы. Мы – объект охоты. У кого какие предложения?

Первым поднялся священник Годоворд.

– Слишком долго мы скрывались, – сказал он. – Я считаю, пора оправдать оказанное нам высочайшее доверие, и выступить против мафии. Мы не сможем прятаться вечно!

– Позиция понятна, – кивнул Соломон. – Следующий!

– «Следующий» положено говорить мне! – поправил его Толя.

– Тогда, может, ты и выскажешься?

– А чего бы не высказаться? Легко! Я не знаю, что делать.

– Понятно. У кого еще какие предложения?

Мнения разделились примерно поровну. Одни говорили, что надо идти на дона и погибать геройской смертью, другие, что надо спрятаться. И все понимали, что оба этих пути небезупречны. И вдруг слова попросила молчащая до сих пор Рели.

– Я считаю, что нужно воевать! – заявила она. – Но не просто так. Мы слишком слабы, чтобы противостоять мафии. И нам необходимы силы, которые можно получить только в одном, хорошо известном нам месте.

Все собрание с удивлением смотрело на отважную девушку. Она, чувствуя, что пришел ее звездный час, не упустила случая произвести лишнее впечатление – элегантным движением скинула на руки Анатолию его халат, оставшись в том самом голубом платье из коллекции лорда, гордо подняла вверх голову и шагнула вперед. Кстати налетевший порыв ветра взметнул ее волосы. Убедившись, что все смотрят на нее с восхищением, она сказала.

– Мы должны идти на Куликово поле и разыскать могилу Сулико! Каждый, кто проведет ночь у нее, будет удачлив на войне…

Много ли надо романтически настроенным юношам со взорами горящими? Для подвига им вполне достаточен эффектно произнесенный красивой девушкой приказ. А ведь это был именно приказ.

– Ура!!! – заорали десять человек. Смолчал только Толя и сама Рели. Она повернулась к нему с хитрой улыбкой, и негромко, но так, чтобы он услышал, добавила:

– … и в любви!

– Куликово поле – это оазис в пустыне! – яростно говорил Вотзефак. – Как мы до него доберемся?

– Не волнуйся, – ответствовал Соломон. – Мы дойдем до него пешком. Отсюда – два полных дня пути.

– А что мы будем делать там? – не унимался Вотзефак. – Ты соображаешь, что такое «провести ночь»? Квиттеры – это не только жуткий вид, но и зубы, и когти, и сила нечеловеческая!

– Я их видел, не рассказывай…

Они шли уже полчаса по направлению к пустыне, когда впечатление, произведенное Религией, стало постепенно отступать. Многие ощутимо скисли, некоторые продолжали крепиться, но в общей массе настроение упало у всех.

– Послушай, – Вотзефак перешел на шепот. Они с Соломоном оказались во главе отряда и могли общаться так, что другие не слышали. – Эта девчонка не потому туда идет, что победить дона хочет. Ей, по-моему, вообще вся война по барабану. Она просто хочет Тольку совратить! Видал, как она вкруг него вьется? И это уже не первый день!

– А он так и не сказал «люблю»! – вклинился незаметно выбившийся в авангард Синеман.

– Вот и я про то же! Она думает, что если они вместе проведут там ночь, то он сразу выбросит из головы все и вся, кроме нее!

– Погоди! – вмешался Кармэн. Вотзефак удивленно оглянулся – неужели так слышно, о чем они говорят? Но, вроде, все шли поодаль.

– Погоди, но это их личное дело! Легенда ведь ясно обещает успех в войне!

– Это, конечно, языческий обряд, но в теперешней ситуации я просто не вижу другого выхода! – Это уже был Годоворд.

– А почему мы вообще уверены, что легенда не лжет? – спросил Вотзефак.

– В каждой легенде, – заметил Вингер, – есть доля правды!

– Кабы знать еще, какая доля! – вздохнул Эвил.

– Про любовь, думаю, правда, – с надеждой сказал Офзеринс.

Вотзефак снова обернулся. В пяти шагах от них шли оставшиеся четверо. Но, после фразы Офзеринса, Вотзехелл ускорился и вскоре нагнал их.

– Хватит тут загонять про любовь! – решительно сказал он. – Очередная красивая сказка, придуманная в утешение такому слабому и глупому человечеству! А вот война – это реально!

Мишут догнал Вотзехелла, наклонился к его уху и, слегка касаясь струн, напел:

Юрий Энтин, золотой поэт технического века. Понял? Сказка оживет! Надо только верить!

– Дай-ка запишу! – Офзеринс вытащил из кармана свою записную книжку и попросил Мишута повторить. Тот с удовольствием повторил, даже предоставил полную версию песню. Офзеринс сказал, что песня хорошая, но вот олень все портит.

Тем временем их нагнали Толя с Религией.

– О чем разговор? – поинтересовался Толя.

– Да вот, думаем, как хорошо, что мы именно на Куликово поле идем! – фальшиво улыбаясь, сказал Вотзефак.

К полудню чувство голода стало невыносимым, а вокруг была только унылая степь. Из птиц – только вороны, да и все равно есть их не очень хотелось.

– Жаль, что среди нас нет охотников! – пожаловался Соломон. – Так ведь и загнуться можно!

– И пить охота! – добавил Офзеринс. После этого высказывания пить захотелось всем без исключения.

– Офзеринс – сволочь! – объявил Вотзефак, садясь на большой камень. Остальные расположились вокруг и задумались.

– Момент первый, – сказал Соломон. – Где взять поесть? Момент второй – где взять попить? Ваши предложения?

Предложений не поступило. Соломон загрустил. Толя глядел в небо, на кружащего там черного ворона. Мрачная птица хищно поглядывала на сидящих внизу путников и явно тоже очень хотела есть. Толя, не долго думая, взял свой автомат и прицелился. Громкая очередь разорвала тишину. Все, кто сидел – а сидели все – подскочили. Через секунду на землю шлепнулись останки ворона.

Толя толкнул Вотзефака:

– Сходи, глянь, утка ли это?

– Анатолий, вы дебил! – торжественно произнес Соломон.

– Да, отдай-ка лучше свой автомат… Кармэну, – посоветовал Вотзефак. – Не ожидал я от тебя такой измены!

– Да с удовольствием! – Толя кинул автомат механику. – Мне как раз надоело его носить!

Страсти улеглись, и все снова сели вокруг камня. Разговор не клеился. Всеми овладел мощный сплин.

– Мишут, может, споешь чего? – предложил Толя.

– Лом, – кратко ответил Мишут.

– Давай! Так ведь с тоски можно загнуться!

Мишут без особого энтузиазма взял свою гитару, подрегулировал струны и начал исполнять:

– Заткнись про море! – застонал Вингер. – Разве не понятно, что пить охота?

Мишут послушно замолчал и положил гитару на землю рядом с собой. Толя готов был поклясться, что он сделал это все специально, чтобы не петь дальше.

Рели надоело сидеть, и она отошла на несколько шагов, раздраженно пиная камушки. Толя задумчиво проводил ее взглядом, и опять в его памяти всплыл образ смущенной, растерянной, но счастливой Вероники. В тот момент, когда он пригласил ее в кино…

– Она меня сейчас, наверное, уже ненавидит, – пробормотал он.

– Толя! – крикнула Рели. – Ворона нет!

– Что?

– Ворона, которого ты застрелил, нет! Даже перышка не осталось!

Толя пожал плечами. Не все ли равно?

Хотя, кое-кому было далеко не все равно…

В чертогах Господних царило веселье. Творец всего сущего хохотал от всего святого духа.

– Нет, ну это же надо! – восклицал он. – Самого князя Тьмы, из автомата! Просто так, за здорово живешь! Да, Люциферчик, подвело тебя твое любопытство!

– Я не совсем понимаю, – признался ангел. Он не разделял Господней радости, только весело улыбался из солидарности.

– Чего ты не понимаешь? – спросил успокоившийся Господь.

– Я не понимаю, зачем он полез туда? Мог ведь наблюдать и из своего… убежища.

– А как же уныние, которое навевает ворон, особенно в таких ситуациях? – спросил Бог. – Потом он, наверняка, разговаривать бы с ними начал. Вроде «Nevermore», и так далее. А тут – на тебе, очередью напополам!

– Не думаю, что это ему повредит, – усомнился ангел.

– Еще как повредит! Он ведь не вселился в живого ворона, он его сам создал, и сам в него воплотился! Энергию затратил. Он-то думал, развоплотит потом птичку, да и энергию на место вернет, а не тут-то было! Анатолий, все-таки, самый перспективный из всей этой толпы!

– То есть, Дьявол растратил энергию? – просиял ангел.

– Да, и теперь мы можем потратить столько же!

– Господь, позвольте мне дать им воду!

– Это само собой! – отмахнулся Бог. – На это много энергии не надо.

– Но что мы можем сделать для них еще? Как помочь им?

– А почему ты думаешь, что им нужна наша помощь? – спросил Господь. – Ребята отлично справятся и сами.

– Дон силен, – заметил ангел.

– Силен, – согласился Бог. – Но если мы с Дьяволом будем попеременке накачивать силами своих избранников, то во что превратится этот мир? Вмешательство должно быть минимальным, иначе люди чересчур расслабятся. Слышал об ашиклеках?

Ангел пожал плечами.

– Ну, не важно. В общем, в эту битву мы лезть пока не будем.

– Тогда как мы используем свое право?

– Ты ведь уже передал ему мой подарок?

– Конечно!

– Настало время позаботиться о другой душе…

В тот самый вечер, когда должно было состоятся первое в жизни Вероники (и Анатолия, кстати, тоже) свидание, она не позволила себе как следует подготовиться. Она лишь чуть-чуть подкрасила губы и ресницы, да и оделась немного поторжественнее, чем в школу. Но даже за это она потом ругала себя последними словами, когда ни в одиннадцать, ни в двенадцать Толя не появился. Он должен был за ней зайти – так они договорились, но он даже не позвонил, хотя ее адрес и телефон были ему известны.

Вероника не рассказала об этом даже родителям. Они вообще были не в курсе – дочь сообщила им лишь то, что сегодня вечером, возможно, пойдет погулять с подружкой. Она предчувствовала, что так все и будет, но все же ждала, ждала… А когда поняла, что ждать уже бесполезно, ей стало так горько, как никогда в жизни. Во втором часу ночи она смывала в ванной свой немудреный макияж, содрогаясь при мысли о том, как она будет завтра в школе смотреть на Толю. И как он будет на нее смотреть? А если он станет над ней смеяться?

Все эти мысли были невыносимы. Вероника проплакала в постели до четырех утра, и лишь тогда ненадолго забылась сном.

В школе она немного пришла в себя, но с ужасом ожидала появления Анатолия. Она так боялась его насмешки, возможно, из-за того, что он и вправду ей нравился. Однако Толя не появлялся. Не появился он и на второй день, и на третий. Никто не знал, что с ним. На третий день Саня, друг Толи, принес в класс известие о том, что и дома его тоже нет. Родители же Толи ведут себя подозрительно спокойно и говорят, что «каждый пацан в его годы должен хоть раз убежать из дома».

Да, это происшествие не взволновало маленького сибирского городка. Оно просто растворилось в нем, что было довольно странно. Возможно, жили бы родители Толи в большом городе, они уже давно поставили бы на уши милицию, но не здесь. «Жрать захочет – вернется!» – философски говорили старушки на лавочках. Пожалуй, единственным человеком, беспокоящимся о судьбе Толи, была Вероника. Она места себе не находила, думая, куда он мог деться. Обида за испорченное свиданье давно исчезла. «Может, он в опасности? – думала она. – Может, ему нужна моя помощь?»

Ситуация прояснилась на четвертый день. Было около трех часов, и Вероника сидела на подоконнике у себя дома, глядя на улицу в раскрытое окно. Теплый весенний день радовал глаз. Радостные канарейки проносились туда-сюда, в воздухе витал совершенно особый запах приближающегося лета. Правда, настроение портили приближающиеся экзамены. А потом – вообще – прощай, детство! Выпускной, потом институт, потом взрослая жизнь, которую так ждешь в детстве, и которой так страшишься, когда она рядом.

Вероника пыталась представить себе выпускной бал. С кем она будет танцевать вальс? И будет ли вообще? Вероника никогда не увлекалась танцами, но участвовать в этом вальсе ей очень хотелось. И она твердо знала, кого хочет видеть своим партнером.

Одна особо шустрая канарейка подлетела очень близко к лицу Вероники и остановилась. Просто замерла, даже не шевеля крыльями. Вероника удивленно осмотрела застывшую птицу. Потом посмотрела вниз. Замершие с занесенными ногами люди, остановившиеся машины, ветви деревьев, чуть согнувшиеся от ветра, и так и оставшиеся…

Веронике стало жутко, и она слезла с подоконника.

– Забавно, да? – спросил чей-то голос.

Вероника вскрикнула и обернулась. Почему-то, увидев своего собеседника, она сразу успокоилась. Мужчина, лет тридцати, в белых одеждах и черных очках.

– Здравствуйте, – сказала Вера.

– Здравствуйте, – сказал ангел. – Позвольте представиться, я – ангел. Так меня и называйте, хотя, обычно хватает местоимений.

– Вероника, – представилась Вероника.

Ангел кивнул.

– Я бы хотел принести вам извинения за испорченное свидание, – тихо сказал он.

– Что? Свидание? – Вера совсем ничего не понимала.

– Да. Это из-за меня не пришел Анатолий.

– Что вы с ним сделали?! – вскричала Вероника.

– Не скажу, что ничего особенного, – честно признался ангел. – Видите ли, он сейчас занят делом чрезвычайной важности…

– Каким делом? Где он?

– Вот! – ангел поднял указательный палец. – За этим я и пришел! Ты хочешь встретиться с Анатолием снова?

– Конечно! – выпалила Вероника, и тут же покраснела.

– Не надо мысленно называть себя влюбленной дурой! – ангел даже голос повысил. – Любовь – это прекрасно! Она облагораживает человека. И стыдиться тут совершенно нечего. Ты переживаешь за него, и я тебя понимаю. Ну, так вот… Я имею кое-что тебе передать.

Ангел повел рукой в воздухе, и на письменном столе Вероники оказалась огромная серебряная чаша с водой.

– Эту штуковину мы называем зеркалом Галадриэли, – объяснил ангел. – Никогда не меняй в нем воду и не помещай внутрь посторонние предметы.

– Беречь от прямых солнечных лучей? – поинтересовалась Вероника.

– Не обязательно, но желательно. Сама подумай: отсвечивать же будет!

– Так что мне с ней делать?

– Тебе достаточно подумать о том, кого ты любишь, и коснуться губами поверхности воды, тогда ты увидишь, чем он занимается в данный момент.

Вероника недоверчиво смотрела на ангела.

– Попробуй, – предложил тот.

Вера вздохнула, подошла к чаше, представила себе лицо Анатолия и поцеловала воду. По поверхности мгновенно пробежала рябь, и Вероника увидела, что ее губы касаются губ Толи. Она вскрикнула, отшатываясь от изображения.

– Осторожно, не тряси стол! – прошипел ангел. – Магия суеты не любит!

Вероника осторожно приблизилась к столу. Изображение в чаше немного уменьшилось, будто кто-то отвел подальше камеру. Теперь стало видно, что Анатолий сидит в какой-то пустынной местности, опершись спиной о большой серый валун. На плечах у него был докторский халат.

– Кто это с ним? – ужаснулась Вероника, увидев человек десять парней, большинство из которых были вооружены.

– Другие избранные… в основном, – туманно пояснил ангел.

– А почему они такие неподвижные?

– Когда я в мире, все миры замирают, – объяснил ангел. – Живут только те, с кем я должен говорить. Сейчас я буду говорить с Анатолием, и тебе уже не дозволяется это увидеть. Мы не вправе так расточительствовать энергию.

Ангел встал, собираясь уходить.

– Да, и еще, – спохватился он. – Ты можешь увидеть, и увидишь там многое такое, что тебе не понравится… В общем, я просто хочу сказать, что, несмотря ни на что, он любит тебя также, как ты его. Просто сейчас ему весьма и весьма трудно. Попробуй это понять.

– Я попробую, – пообещала Вероника.

– Ну, вот и ладушки! – воскликнул ангел. – Значит, чтобы прервать трансляцию, просто коснись воды рукой. И… – он немного помялся. – Скажи, а борща у тебя, случаем, нет?

 

Глава 8. В которой смерть стоит за каждым поворотом

– Здравствуй, ангел!

– Здравствуй, Анатолий!

– Я как раз о тебе подумал!

Толя нисколько не удивился появлению ангела. Он даже предполагал, что так получится.

– Значит, с жажды помираете? – проницательно заметил ангел.

– Ну, да, есть такое дело. Можешь чем-то помочь?

– Не спеши, сперва я прочитаю тебе лекцию.

– Слушай, а может, после, а? Пить очень хочется!

Но ангел не поддался на провокацию. Он запрыгнул на камень, слегка подвинув Вотзефака, и начал говорить:

– Я объясню тебе, чем вера отличается от религии. Религия агрессивна. Она стремится заполучить тебя и не успокоится, пока не сделает этого. Она может быть разной, но суть одна: если ты не в теме, ты человек второго сорта, если вообще человек. Да, религия даст тебе идеалы, обычаи, какое-то счастье, но нужно ли тебе это? Свой свет лучше дареного, как говорят эльфы-авари. А вера – вера честнее. Она более гибкая, более спокойная. Вера дает силу. Если ты веришь, ты можешь. Религия – для толпы, вера – для себя.

– Не так уж и важно, во что вы верите, главное просто верить! – добавил Анатолий.

– Именно! Запомни, Толя, хорошенько запомни: для религии достаточно одного шага – остальное она сделает сама, а вера требует непрестанного участия. Она поможет тебе, если ты не забудешь о ней.

Толя задумался. Ангел ждал.

– Ну, и что ты хотел этим сказать? – спросил вдруг Толя. – Ты имел ввиду…

– И то, и другое, – перебил его ангел. – А теперь давай-ка займемся водой. Вот тебе жезл, – он протянул Толе небольшую, в локоть длиной, палку, – стукнешь им по камню, он расколется, и оттуда потечет вода.

– Можно вопрос? – поинтересовался Толя, взяв жезл. – Почему ты разговариваешь только со мной? Я ведь тут не один избранный, остальные тем же делом заняты.

– Просто ты мне больше нравишься. А, кстати, почему ты уверен, что я с другими не говорю? Ведь тогда время для тебя бы останавливалось!

Ангел исчез, оставив Толю в недоумении. Зашевелились ребята.

– Что за палка? – спросил Соломон.

– Вотзефак, слазь! – вместо ответа потребовал Толя.

– Это еще почему? – заупирался тот. – Я первый место занял!

– Ты пить хочешь? Значит, слазь!

Вотзефак прикинул, что к чему, и слез.

– Опять ангел, да? – спросил он.

– Конечно.

Толя, привстав на цыпочки, стукнул жезлом по поверхности камня. Валун завибрировал, загудел, а потом с диким треском развалился на четыре равные части, и в небо забил гигантский фонтан. Все с воплями разбежались из-под ледяных струй воды.

– Потрясающе! Здорово! – закричала Рели, пришедшая в себя быстрее остальных. Она кинулась в «фонтан», остановилась, подставляя все тело холодным струям.

Когда она вернулась, мокрая, дрожащая от холода, но счастливая, с переливающимися изумрудными капельками воды на длинных ресницах, Толя напрочь забыл все, что ему говорил ангел. Рели подошла ближе, и он привлек ее к себе. Ее губы были поначалу холодными, но быстро согрелись его теплом.

Вероника с любопытством глядела на то, как Анатолий вызвал воду из камня. А потом вдруг появилась эта сумасшедшая девица. У Вероники дыхание перехватило от ревности, когда она кинулась на шею Толе. Сначала Вера думала, что он оттолкнет ее, но этого не произошло. Напротив, они целовались с такой страстью, что смотреть на это было самой настоящей пыткой. Вера в сердцах стукнула по воде рукой. Изображение расплылось и исчезло.

– Пропади ты пропадом! – крикнула она, сама толком не зная, к кому обращаясь. – Никогда я больше не буду смотреть в эту чашку!

Все вдоволь напились, но набрать воды с собой не получилось – не было тары. Поэтому решили идти и не оборачиваться. Солнце уже клонилось к закату, когда они двинулись дальше. Дневная жара медленно сменялась ночной прохладой.

– Долго нам еще путешествовать? – спросил Вотзефак.

– Завтра к вечеру должны быть, – ответил Соломон.

– Завтра к вечеру мы опять будем загибаться от жажды!

– А какие варианты?

– Никаких.

– Тогда шагай, и не булькай!

– Нечем булькать! – огрызнулся Вотзефак.

На чистом энтузиазме они прошагали по пустыне до самой ночи.

– Мы уже порядком отдалились от жилых мест, – заметил Соломон. – Ночь в пустыне – это не ахти какое удовольствие.

– Это, что ли, пустыня? – усомнился Толя. – У нас они хоть песчаные.

– А какая разница? Трава вот уже не растет. А за пески не волнуйся – завтра пойдут!

– Ну, теперь привал? – спросил Офзеринс.

– Не торопись, старик. Сперва дойдем вон до той скалы.

– Августо, ты слышал?! – воскликнул лорд. – Он назвал меня стариком! Меня! Это крах, Августо! Передай Кармелите, что я в отчаянии!

Эта вспышка безумия была какой-то дежурной, и сам лорд это понял быстрее всех, поэтому и замолчал.

Скала оказалась не очень большой – три человеческих роста, не более. Но возле нее все же было уютнее, чем в открытой пустыне. Ребята устало побросали автоматы и сами попадали на землю. Немедленно навалился страшный голод.

Соломон отошел в сторону и стоял там, вглядываясь в темноту. Толя подошел к нему.

– Чего высматриваешь? – спросил он.

– Говорят, владения квиттеров начинаются уже отсюда.

– А что ж ты молчал? – возмутился Толя.

– Пугать не хотел.

В этот момент сзади раздалось животное рычанье и человеческий крик. Доктор и бригадир бегом вернулись назад.

– Что случилось?!

– Какая-то тварь забрала вашего святошу! – заорал Вотзефак. Он уже схватил автомат и настороженно водил им из стороны в сторону.

– Огня! Быстро! – приказал Соломон.

Ангел продолжал помогать им, как и обещал. Жезл, который так и не выбросил Анатолий, вдруг стал нагреваться и подергиваться. Толя удивленно посмотрел на него, потом, поддавшись интуиции, ударил об скалу. Конец жезла вспыхнул, как спичка. Тьма отступила.

– Ребята, помогите, Христа ради! – раздался вопль.

– Год, ты где? – крикнул Соломон.

– Я здесь, они меня почему-то бросили!

Соломон пошел в темноту на голос. Толя с факелом пошел за ним. Они сразу нашли священника. Он валялся на земле, держась за живот обеими руками. Через пальцы просачивалась кровь.

– Хватай его за подмышки, я за ноги! – распорядился Соломон. Вдвоем они притащили Годоворда назад, к скале. Вокруг раздавалось рычание, скрежет зубов и какие-то повизгивания.

Оказавшись среди своих, Толя сунул факел Синеману, а сам осмотрел рану священника.

– Блин, когтями поработали! – сказал он. – Повезло, что не зубами!

– Я умру, да? – часто дыша, спросил священник.

– Не сегодня. Иголка у кого-нибудь есть?

Никто не откликнулся. Парни заняли круговую оборону, и не обращали на происходящее сзади никакого внимания – всем очень хотелось жить. На помощь Анатолию прибежала только Рели.

– У тебя нет иголки? – спросил Толя. Рели покачала головой.

– Что мне сделать? Ты скажи, я постараюсь! – дрожащим голосом произнесла она.

– Голову ему держи, пока он ее об камень не разбил! И постарайся отвлечь как-нибудь – сейчас будет больно!

Рели, четко поняв свою задачу, склонилась над Годовордом и что-то горячо ему зашептала. Толя подбежал к Синеману.

– Нож дайте!

Кто-то бросил ему нож. Толя взял факел у Синемана и ножом отрезал от него длинную пылающую щепку. Остальное он вернул назад.

– Так, приготовься, святой отец! – сказал он, подбежав к Годоворду. – Сейчас будем прижигать рану. Дезинфицировать, прости, нечем.

Глаза священника расширились от ужаса, но Рели нежно погладила его по лицу.

– Потерпи! Потерпи, пожалуйста! – сказала она. Годоворд устыдился своей слабости.

– Давай, жги! – выкрикнул он. – Сделай это! Подожди!

Толя остановился.

– Если я не выживу, – священник уже почти задыхался от ужаса, – я хочу, чтобы ты шел дальше! Ты должен избавить мир от тирании! Сделай это ради своей веры. Ради религии!

– Говори толком, святой человек, – попросил Толя. – Ради Веры, или ради Религии?

– А что, для тебя принципиальна разница? – удивился Годоворд.

– Для меня – да.

Толя быстро, чтобы не дать священнику сказать еще что-то, прижег рану. Годоворд рванулся, но Рели каким-то невероятным усилием умудрилась его удержать.

– Замечательно! – провозгласил доктор, увидев дело рук своих. – Теперь все будет нормально. Поболит и перестанет.

– Все? – спросил священник. – Это уже все?

– Да, теперь ты снова с нами. Полежи пока. Рели, останься с ним!

– Хорошо, – кивнула девушка.

Толя подошел к ребятам.

– Ну, что тут?

– Пока не рыпаются! – проворчал Соломон. – Пугают только!

– Они боятся огня! – сообразил Синеман, и тут же ринулся вперед, размахивая факелом. Остановить его никто не успел. Неожиданно какая-то тень метнулась к нему, вышибла факел из рук, и исчезла вместе с огнем.

– Нет, не боятся! – удивленно сообщил Синеман.

– В круг, придурок!

Синеман вернулся в круг. И в этот момент, как последний божий подарок, землю осветила вышедшая из-за тучи луна. Стало светло, как днем, но радости это никому не прибавило. К скале со всех сторон приближались странные существа. Они походили на собак, вывернутых наизнанку, но было в них что-то и от динозавров. Перемещались, в большинстве, на четырех лапах, но иногда ходили и на двух. Ростом с человека. Длинные кожистые хвосты волочились по земле.

– Да их тут не меньше сотни! – прошептал Соломон. – Нам конец!

– Не обязательно! – возразил Вингер. – Давай сперва застрелим вождя!

– Не смешно! – рявкнул Соломон, и Вингеру сразу стало не смешно.

– Что делать будем? – спросил Толя.

– Я знаю! – Вотзефак вышел вперед, сжимая в руках автомат. – Эй, вы! Квиттеры!

Квиттеры, как ни странно, остановились и прислушались. Ободренный успехом, Вотзефак продолжил:

– Оставьте нас! Заклинаю вас светлым именем Джеймса Кеннеди!

Квиттеры недоуменно переглянулись. Вотзефак понял, что сказал что-то не то.

– Темным именем? – предположил он.

Квиттеры пожали плечами, насколько могли сделать это подобные существа.

– Просто именем! – осенило Вотзефака.

Квиттеры зарычали, и начали медленно к нему подбираться.

– Блин, короче, если вы сейчас же не отвалите, Джеймс придет и всех вас похоронит! – заорал Вотзефак, впадая в панику.

Тут квиттеры среагировали более бурно. Они поджали хвосты и отступили, но не далеко.

– Значит, не врут легенды! – удивился Вотзефак. – Интересно, кто такой этот Джеймс?

– Не важно, нам пора уходить! – сказал Соломон. – Мы ведь не можем спать, когда у нас такие сторожа!

Он подбежал к Годоворду, бегло осмотрел его и с уважением глянул на Толю.

– Хоть какой-то от тебя выхлоп! – похвалил он Толю. – Так, раненого несут Вотзефак и Вотзехелл. Автоматы отдайте безоружным!

– Ура! – вскинулся Офзеринс.

– Этому – не давать! – поправился Соломон.

– Августо-о-о! – застонал лорд.

– Хватит про Августо! Пошли за мной!

Бесчувственного Годоворда подхватили братья Вотзе, остальные пошли налегке. Все были уставшие, голодные, но оставаться на месте никому не хотелось. Квиттеры на небольшом расстоянии двигались за ними. Толя догнал Соломона и спросил:

– Как долго мы будем бежать? Эти твари ведь солнца не боятся! Даже если мы единым духом добежим до могилы, там мы и погибнем!

Соломон поджал губы, будто пытаясь на что-то решиться.

– Мы пойдем другим путем, – наконец сказал он.

– Каким?

– Тут неподалеку есть гостиница.

– Так какого же черта ты про нее ничего не говорил?

– Знаешь, я предпочел бы идти двое суток без перерыва, чем ночевать там, но с нами раненый. Нам нужно отсидеться.

– А что там такое?

– Увидишь!

Толя не стал допытываться.

Вскоре вдали показалась темная масса.

– Это она? – спросил Толя.

– Да, – кивнул Соломон. – Прибавили ходу! Через десять минут будем на месте!

Десять минут пролетели, как секунда. Никто не успел запыхаться, а Соломон уже стучал в железную дверь дома, стоящего посреди пустыни.

– Открывайте! – орал он. – Быстрее, мы в отчаянии!

Звякнул замок, и дверь медленно открылась. Тот, кто открыл ее, сразу же отступил назад, в темноту, и никто его не разглядел.

– Заноси раненого! – распорядился Соломон.

Вотзефак и Вотзехелл внесли бесчувственного Годоворда в помещение. Следом вошли все остальные. Соломон захлопнул дверь, и они оказались в темноте. Но не надолго. Вскоре Толю ослепил свет, бьющий прямо в глаза. Проморгавшись, он понял, что это карманный фонарик в руке Офзеринса. Толя только рукой махнул – ругать сейчас лорда за неоказание помощи в чрезвычайной ситуации ему не хотелось. Тем более что закончилось все благополучно.

Хозяин гостиницы тем временем зажег свечу на стойке. Ребята смогли оглядеться. Помещение ничем особенным не отличалось – деревянные стены, пол и потолок, окна с закрытыми ставнями. На полу почему-то валялись стружки. Хозяин – немолодой мужчина в черной сутане – стоял за стойкой, безо всякого любопытства глядя на посетителей. К нему подошел Соломон.

– У вас, надеюсь, не густо? – поинтересовался он. Хозяин ни словом, ни жестом не ответил. Соломон, видно, был к этому готов. – Нам бы три четырехместных номера, пожалуйста!

Хозяин молча вытащил откуда-то три ключа и протянул их бригадиру.

– Спасибо. Только тут такое дело… В общем, у нас денег нет. Утром договоримся – рассчитаемся как-нибудь.

В ответ – молчание.

– Ну, вот и отлично! – Соломон приблизился к друзьям.

– Хозяина, часом, не Норманом Бейтсом кличут? – спросил Толя.

– Да, Бог его знает! – Соломон махнул рукой. – Стратегия такая: я, Мишут, Вотзефак и Кармэн – в одной комнате. Вотзехелл, Вингер, Эвил и Офзеринс – в другой. Остальные – в третьей. Возражений нет? Вопросов тоже нет?

– Есть! – сказал Толя. – Чего нам следует бояться?

– Двери запирайте хорошо, – ответил Соломон. – Задвижек, скорее всего, нет, так вы стулом подоприте, или еще чем-нибудь. И, кто бы ни ломился среди ночи – не открывайте! – Соломон говорил негромко, чтобы не расслышал хозяин из-за стойки. – Это все. Объяснения – потом! Сейчас всем спать!

Друзья разошлись по комнатам в указанном порядке. Толя отметил, как ловко поделил их Соломон. Вотзефак и Вотзехелл – сильные, не боящиеся драки ребята, в комнатах с теми, кому может потребоваться защита. Больной священник – вместе с доктором. И, конечно, Рели. Сол не забыл ничего.

Комната, в которую вошел Толя с друзьями, роскошью не блистала. Четыре койки в четырех углах, и больше ничего. Толя невольно вспомнил гостиницу ресторана «Вдруг». Одновременно накатилась скорбь по убитому Олдвайсу. Жалко было старика, так он и не увидел краха бандитской империи. Интересно, увидит ли его кто-нибудь вообще?

Годоворда разложили на койке, подальше от двери. Параллельно ему устроился Синеман. Толя и Рели заняли оставшиеся места – поближе к двери. После всех сегодняшних волнений они не сговариваясь решили спать порознь – уставшие тела требовали сна, сна и ничего, кроме сна.

Толя еще раз осмотрел комнату и обнаружил в стене неприметную дверцу. Открыв ее, он чуть не упал в обморок – это была самая настоящая ванная комната! Совмещенный санузел, ванна чугунная, не джакузи, конечно, но зато имелась душевая кабинка.

– Кто-нибудь хочет принять душ? – спросил Толя.

– А что это? – спросила Рели. Толя едва сдержался, чтобы не сострить по этому поводу.

– Струи воды, падающие сверху, – пояснил он. – Как вариант принятия ванны. Правда, тут можно и ванну принять…

Рели с любопытством оглядела конструкцию душа.

– Я попробую, – решилась она. Толя вышел и закрыл дверь, оставив свет внутри включенным. Уже через некоторое время он сообразил, что в комнате был электрический свет!

Из ванной послышался плеск воды, потом Рели взвизгнула – видимо, включила слишком горячую воду. Тем не менее, к личной гигиене девушка подошла со всей ответственностью – душ она принимала не меньше получаса. Когда она, наконец, выплыла из ванной, вся в клубах пара, закутанная в полотенце, Толя не мог оторвать от нее глаз.

– Как жаль, что мы не взяли двухместный номер! – прошептала Рели, проходя мимо него.

Толя зашел в ванную, мысленно согласившись с этим заявлением. Он разделся, зашел в кабинку и включил душ. Горячая вода! Казалось, что он не мылся месяца три, не меньше! Он не мылся бы еще столько же, если бы знал, какой подарок принес Веронике вечно пьяный ангел. Но Толя не знал этого, а Вероника была до сих пор чересчур оскорблена, чтобы смотреть на него. К тому же она спала.

Анатолий стоял, подставляя лицо струям, когда до него донесся какой-то звук. «Я забыл закрыть дверь!» – с ужасом вспомнил он. – «Рели!» – такой была его вторая мысль. К ужасу добавилось совсем другое ощущение. «Что ж, когда-то это должно было случиться», – рассудил Толя. Ему уже действительно надоело чего-то боятся в своих отношениях с этой девушкой. Хватит! Пора уже поступать по-взрослому!

Он посмотрел на пластиковую штору, сквозь которую виднелся силуэт. Беглого взгляда хватило, чтобы понять – это была не Рели. Штору рывком отдернули в сторону, и Толя увидел нож, сжатый высоко поднятой рукой. С криком он метнулся в сторону, чуть не упал, и лишь потом сообразил, в чем дело.

– Син, блин! Я тебя уничтожу! На кой черт ты это делаешь?

– Извини, – спокойно сказал Синеман. – Я думал, тебя приколет…

– Еще бы чуть-чуть и прикололо! – Сердце Толи было готово разорвать грудную клетку.

– Да ладно! Я же не придурок – людей в душе резать! – заметил Синеман. – Ты же сам первый про Нормана вспомнил.

– Я бы с радостью про него забыл!

– Как скажешь. Ты тут надолго?

– Выхожу уже! – Толя вышел из кабинки и схватил висящее на крючке полотенце. Их оставалось еще два. – Спасибо тебе, Синеман, за все мои сегодняшние приятные сны!

– Всегда пожалуйста! – улыбнулся Син.

Толя понял, что почти уже не сердится. Однако показывать это Синеману не стоило. Он вышел в комнату. Рели уже спала, священник так и не очнулся. Толя со злорадной ухмылкой выключил свет – пусть Синеман поблуждает – и лег в свою постель.

Туманные намеки Соломона стали проясняться немного позже. Толя проснулся от того, что кто-то пытался открыть дверь в их комнату. Он сразу подскочил, и сердце его тяжело забилось. «Мы же не зафиксировали дверь!» – подумал он.

– Спокойно! – совсем рядом прошептал Синеман. – Чтоб ты без меня делал?

– Ты подпер дверь? – спросил Толя. – А чем?

– А ты посмотри!

Толя встал, чтобы подойти к двери, и немедленно обо что-то споткнулся.

– Осторожнее, раздавишь! – прошипел Синеман.

Толя нашарил выключатель на стене, и комната осветилась ярким светом. Проморгавшись, Толя увидел, что Синеман подтащил свою кровать к двери и прямо так лег спать.

– Стульев здесь не оказалось, – пояснил Синеман. – А ты давай-ка, переодевайся в боевой доспех.

Толя торопливо надел джинсы, футболку, кроссовки и халат.

– Что думаешь делать? – спросил он.

В дверь, с тех пор, как зажегся свет, никто войти не пытался.

– Пока подождем, – сказал Синеман.

И тут же свет погас. Толя лихорадочно защелкал выключателем.

– Отрубили, сволочи! – сообщил он. – Надо всех будить!

– Кого всех? – усмехнулся Син. – От священника сейчас проку не много. Религию я бы тоже будить не стал – зачем лишние эмоции?

В дверь неожиданно постучали.

– Ребята, откройте! – голос Соломона. – Тут такое! Откройте быстро, меня сейчас убьют!!!

– Какого черта ты валяешься? – накинулся Толя на Синемана. – Надо его впустить!

– Ты помнишь, что Сол нам говорил? Кто бы ни ломился…

– Но ведь это он сам!

– А откуда ты знаешь? Неужели ты так мало смотрел фильмов ужасов?

– Что там такое? – это уже проснулась Рели.

– Соломон ломится, – объяснил Толя.

– Так впустите же его!

Под совместным натиском двух влюбленных половин Синеман сдался. Тихо матерясь, он отодвинул кровать от двери.

– Заходи! – крикнул Толя.

Дверь распахнулась… и в комнату вбежал Соломон.

– Двигайте кровать назад! – приказал он.

Толя с Синеманом поставили кровать к двери.

– Слава Богу! – произнес Соломон, садясь на кровать Толи. – Пережить бы эту ночь, а завтра весь день идти будем, и к вечеру подойдем к полю. Там, правда, все едино – помрем.

– Что происходит, Сол? – спросил Толя.

Сол посмотрел на него тяжелым взглядом.

– А ты не догадался?

– Если бы догадался, не спрашивал бы.

Соломон улыбнулся.

– Хорошо, объясню. Попросту говоря, нас хотят убить.

– Кто?

– Хозяин и его приспешники. Их тут с полсотни.

– Какой ужас! – отчетливо произнесла Рели.

– Тогда почему мы тут остановились? – спросил Толя.

– А у нас был выбор?

– Но ведь если они выломают дверь…

– Они не ломают дверей! – заявил Сол. – Они вообще ничего не ломают. Это место для них – как часть их организма.

– Ты что, уже был здесь?

– Ночевал однажды. В душе был, когда они зашли. Всю ночь простоял, спиной дверь подпирая. Утром ушли. Я тоже пошел. Ключ хозяину отдал, платить не стал – за такой-то сервис! А он, как так и надо!

– Ты-то как снаружи оказался? – спросил Синеман.

– Я выпал в окно, – объяснил Соломон.

– Чего? Что ты там делал?

– Воздухом подышать хотел! Упал. Там квиттеры рычат. Я обратно, а комнату забыл. Вот, к вам попал.

Снаружи раздался стук. Стучали в другую дверь.

– Не, у нас закрыто хорошо! – похвастался Соломон. – Я лично стулом подпирал!

– Повезло тебе, как идиоту! – заметил Толя. – Эти уроды уже заходили, открыть пытались. Я свет зажег, а они ушли его отрубать. Тут ты и вернулся.

– Редкостно! – оценил бригадир.

И тут они услышали звук, который хотели услышать меньше всего на свете – скрип открываемой двери.

– Кто там такой умный? – прошипел Соломон, судорожно сжимая кулаки.

Из коридора послышался заспанный голос Мишута:

– Вам чего? Что? Отвалите! Отвали, я сказал! Ах ты, рояль кустарный!

Звуки борьбы.

– Уроды! – рев Вотзефака.

– Пошли! – крикнул Толя. – Бегом! Их же убьют!

Соломон колебался около секунды.

– Так, мы с Синеманом выходим, вы остаетесь.

– Это еще почему? – возмутился Толя.

– Ты доктор! – глядя ему в глаза, сказал Соломон.

– Этому парню доктор уже не нужен! Я сделал все, что мог. Пошли, не теряй времени! Рели, ты будешь здесь!

– С какой радости?! – немедленно подскочила девушка. – Я тоже с вами пойду!

– А Годоворд? – спросил Толя. – Неужели ты оставишь его без защиты?

Рели поморщилась.

– Ладно, идите! – решила она. – Только автомат оставьте!

Автоматов у них в комнате было только три – под конец с оружием бежала даже Рели. Два взяли Соломон и Толя. Синеман не обиделся.

– Пошли! – сказал бригадир. Синеман оттащил кровать.

Они распахнули дверь и выскочили в коридор. Там было темно – лишь одно окно освещало его. Но даже в темноте было понятно, что народу набилось до жути. Какие-то люди в черных балахонах штурмовали соседнюю комнату.

Соломон дал очередь в потолок.

– А ну, все мордами в пол! – заорал он. Его дар общения с людьми был великолепен – даже Толя чуть не послушался. Но вот на нападающих это не произвело никакого впечатления. Единственное, чего добился бригадир – это продырявил крышу, сквозь которую теперь светила луна.

– Будем бить на поражение! – крикнул Синеман, разминая пальцы.

– Ребята! – заорал из комнаты Вотзефак. – Валите их, они психованные!

Словно в ответ на последнее слово, дверь третьей комнаты распахнулась, и наружу вышел Офзеринс. И в руке его горел маленький фонарик.

– Августо! – с видимым удовольствием произнес он. – Ты только посмотри, что они творят! Придется их обидеть до инфузорного состояния!

Из-за его спины показались Вотзехелл, Вингер и Эвил.

– Где братан? – спросил Вотзехелл.

– В комнате! – крикнул Толя. Их разделяла толпа людей в балахонах.

– На абордаж! – заорал Вингер, кидаясь на налетчиков. Он ожидал честного боя, но его просто схватили, и он исчез среди балахонщиков.

– Ну, и как по ним теперь стрелять? – поинтересовался Соломон.

– В пол стреляйте! – крикнул Синеман. – Им под ноги, с двух сторон!

В этот момент из комнаты выволокли упирающихся Вотзефака, Кармэна и Мишута. Несущие их маньяки выглядели изрядно помятыми.

– Огонь! – приказал Соломон. Они с Анатолием направили дула вниз. Деревянный пол брызнул щепками. Вотзехелл, Вингер и Эвил сделали тоже самое со своей стороны. Пули кончились почти одновременно. Толя уже раскрыл было рот для риторического вопроса в духе Чернышевского, но тут раздался треск. Все произошло как в лучших голливудских фильмах – участок пола длиной пять метров провалился, и балахонщики низверглись в темноту, унося с собой четырех пленников.

Снизу раздались стоны и звуки ударов – это Вотзефак опомнился раньше остальных и начал сражаться.

– Вы там как? – спросил Толя.

– Погано! – заорал Вотзефак. – Нас убивают! Делайте чего-нибудь!

– Прыгаем вниз! – решил Соломон. – Глядишь, раскидаем!

– Офзеринс! – крикнул Толя. – Поищите рубильник! Остальные – вниз!

Все как один спрыгнули в темень подвала. Толя почувствовал какое-то движение, и наотмашь ударил кулаком.

– Кто свои – гудите! – крикнул он, избивая кого-то еще.

Тут вдруг стало светло. Толя посмотрел наверх.

– Лорд? – спросил он. Фонарик мешал разглядеть стоящего сверху.

– Нет, это я! – сказала Рели. – Лорд попросил меня посветить, пока он будет искать будильник.

– Какой будильник?

– Сзади! – взвизгнула Рели.

Толя обернулся и немедленно забыл про непутевого лорда. К нему крались трое мужчин. Балахоны с них уже послетали, и стало видно лица. Обычные лица, ничем не примечательные. Одному Толя быстро расквасил нос, но на этом его успехи закончились. Нападавших было больше, и они были старше. Толю скрутили за три секунды.

– Нет! – закричала Рели. – Ребята! Толю схватили!

Но у ребят было и своих проблем по горло. На каждого приходилось в среднем по три противника. Рели с громким криком прыгнула вниз.

– Куда? – заорал Толя, яростно вырываясь. – Беги отсюда!

Но это, конечно, было уже невозможно. Маневр Рели отчасти удался. Трое балахонщиков, что держали Толю, не слишком жаждали драться с разъяренной девушкой, размахивающей фонариком. Один получил по лбу, другого Рели умудрилась приложить коленом в пах. Толя освободился. Он успел еще нанести несколько ударов, но противники сориентировались в ситуации. Толю мощным ударом в голову отправили на пол, а Рели схватили и поволокли куда-то в темноту.

Толя словно во сне видел дыру вверху, и струящийся из пробитой крыши лунный свет. Вот кто-то спрыгнул вниз. «Офзеринс, – подумал Толя. – Толку-то с него». Но вслед за ним прыгнул еще один человек. Потом еще. Вдруг раздались короткие автоматные очереди. Упало несколько балахонщиков.

Толя приподнялся, тряхнул головой и встал на ноги. Он не знал, откуда взялась эта неожиданная помощь. Он бросился туда, куда утащили Рели. Пройдя несколько шагов в темноте, он уперся руками в стену. Пошарив по ней, обнаружил ручку. «Дверь», – догадался Толя. Он потянул ее на себя.

Там, за дверью, горел свет. Это была маленькая комнатушка, освещаемая несколькими свечами. Посреди комнаты стоял стол, на котором лежала Рели. Трое извращенцев как раз пытались ее привязать, но им ничего не удавалось, так как лежать неподвижно Рели отказывалась категорически.

– Вы это… – прохрипел Толя. – Отпустите-ка ее!

Один балахонщик отошел от стола и двинулся к Толе. Глаза у него были совершенно безумные. Толя отступил за дверь, а когда балахонщик оказался в проеме, с силой захлопнул ею. Хитрость удалась – тело упало на пол и больше не двигалось.

Толя снова вошел внутрь. Двое оставшихся балахонщиков раздраженно уставились на него.

– Кончай ее! – решил один. В руке у другого сверкнул нож.

Рели пронзительно завизжала, извиваясь всем телом.

– Я те дам «кончай»! – заорал Толя, кидаясь наперехват. Он остановил руку с ножом, но второй балахонщик обрушил на него целую серию ударов. Толя, не отпуская руку маньяка, осел на пол.

Рели воспользовалась заминкой, вскочила на стол и от души пнула по горлу одного мерзавца. Он захрипел и свалился без чувств. Тот, руку которого держал Толя, пинал его изо всей силы, стараясь отцепиться. Толя чувствовал, что кровь течет у него уже не только из носа, но и изо рта. Вскоре и глаза стала застилать кровавая пелена. Уже на грани потери сознания он понял, что его противник перестал вырываться. Не зная, правильно ли он делает, Толя отпустил его руку и отключился.

Ему казалось, что он летает среди звезд, в бесконечном космосе. Это было похоже на то, как его забрасывали в этот мир, и Толя уже подумал, что он возвращается. На мгновение он и впрямь оказался в своем мире, только почему-то в чужой комнате. Он разглядел девушку, спящую в теплой уютной постели, не боящуюся внезапных нападений. Толя вспомнил имя девушки – ее звали Вероника. Он неосознанно потянулся к ней, и она ответила. Это происходило на уровне души, и Толя сам потом не мог объяснить, что же это было.

Еще он успел разглядеть стоящую на столе чашу. Он успел заглянуть туда, и увидел Рели, Вотзефака, Вотзехелла, и еще кого-то незнакомого. Все они над кем-то склонились. И тут его повлекло вовнутрь. Толя нырнул в чашу. Мир исчез, и его снова охватил космос. Только теперь он уже несся мимо с сумасшедшей скоростью.

Глядя на пролетающие мимо созвездия, Толя обнаружил, что они складываются в узнаваемый силуэт. Неожиданно космос посветлел, будто восходили Солнца всех миров. Потоки этого света органично вплелись в силуэт и завершили его. Это была Она. В тишине прозвучал знакомый голос:

– Если ты займешься этим серьезно, то сможешь написать самые замечательные стихи на свете…

И стихи неожиданно пришли. Родились сразу, и запомнились на всю жизнь.

Толя открыл глаза. Среди склонившихся над ним лиц было много незнакомых, но одно принадлежало Рели.

– Толя, ты живой! – рыдая, воскликнула она и упала ему на грудь. Толя вскрикнул – все его тело болело невероятно.

– Живой, живой! – заверил он ее. – Помогите мне встать!

– Полежал бы лучше! – посоветовал какой-то мужчина. Толя посмотрел на него. Лицо казалось не таким уж и новым. Все сомнения разрешила шляпа.

– Бобик? – удивился Толя.

– Мистер, – поправил его Мистер.

– Сейчас будешь убивать, или подождешь немного?

– Я не буду тебя убивать, – покачал головой Мистер. – Я хочу с тобой поговорить.

И в наступившей тишине громко и торжественно задребезжал будильник.

– Августо, мы победили! – радостно воскликнул Офзеринс, размахивая невесть где раздобытым хронометром.

 

Глава 9. Пятнадцать человек на сундук мертвеца

Анатолий и Мистер сидели на крыльце, глядя на то, как светлеет горизонт. Остальные были в доме – отлеживались. Серьезных травм ни у кого не оказалось, но ушибов, растяжений, царапин и синяков хватало с преизлихом. Охрана Мистера – десять человек – стояли возле большого грузовика, на котором они сюда и приехали.

– Вы их всех положили? – спросил Толя.

– Всех, кого нашли, – ответил Мистер.

– А почему вы это сделали?

– У нас был приказ дона – прийти сюда, и убить всех. Он знает, как вы движетесь. Не знаю, почему, но он знает. Он считает, что вы хотите обойти его крепость по пустыням и напасть сзади, неожиданно.

– Он больной, – сказал Толя, но уточнять и поправлять не стал.

– Возможно, – легко согласился Мистер. – У него вдруг совершенно снесло башню. Но он стал сильнее – это да. Говорят, что он продал душу Дьяволу, – Мистер усмехнулся.

– Дельно говорят, – сказал Толя, и закашлялся. Дышалось тяжело – его сильно били в грудь. – Ну, так почему вы нас не убили?

– А вот это уже был мой личный приказ, – сказал Мистер. – Я хочу попросить тебя об одолжении.

– Об одолжении? Меня?

– Сегодня я спас жизнь тебе и твоим друзьям. Взамен я прошу, чтобы ты спас лишь одну жизнь.

– Говорите.

Мистер вздохнул, наклонил голову, и Толе показалось, что его глаза повлажнели.

– Мой сын, – сказал он.

– Что с ним?

– Все началось с головных болей. Потом он начал терять сознание. Я пригласил лучшего лекаря, и он сказал, что древние называли эту болезнь «опухоль мозга». Он сказал, что ее сейчас невозможно вылечить.

Толя почувствовал, что его прошибает пот. Опухоль мозга! В мире, где стерильность может быть разве что женским именем. В мире, где нет никаких обезболивающих, кроме водки.

– Ты спасешь его? – прямо спросил Мистер.

Толя не торопился отвечать.

– Кто убивал Олдвайса? – спросил он. Мистер сделал удивленное лицо, и Толя пояснил:

– Ресторан «Вдруг». Его сожгли, владельца убили. Ваша работа?

– Нет, меня там не было, – сказал Мистер. – Если тебе интересно, то я и в убийстве тех шестерых избранных не участвовал. Дон меня не часто посылает на такие дела. К замку я ходил, потому что там требовалось вести переговоры. А почему он послал меня сюда, я не знаю. Считаю это добрым знаком.

– Добрым знаком, – повторил Толя.

– Да, именно так, – подтвердил Мистер. – Скажи, ты поможешь мне? Если ты откажешь, я не буду вас убивать. Эти ребята преданы мне лично, и они скажут дону то, что захочу я. А именно, что мы уничтожили всех здешних маньяков, но вас не обнаружили.

– Кто это? – спросил Толя. – Что это были за люди?

– Они сумасшедшие. Считали, что жертвами могут вызвать какую-то древнюю Богиню победы. Думали, что она сможет помочь уничтожить… нашу власть. Это место сохранилось с древних времен. Тут, говорят, был какой-то храм. Потому они и не ломали тут ничего, святыня, все-таки. Но ты опять уходишь от ответа! Скажи мне, будешь ли ты лечить моего сына?

– Когда сделали диагноз? – Толя, наконец, перешел к делу.

– Вчера днем.

– А когда начались головные боли?

– С неделю назад.

– Его состояние на момент вашего отъезда?

– Он лежит в местной больнице. Слабеет на глазах.

Толя закусил нижнюю губу. Он напряженно размышлял.

– Я надеюсь, ты не думаешь, что это ловушка? – спросил Мистер. – Пойми, это глупо! Я мог бы убить тебя и здесь.

– Хорошо, я займусь вашим сыном, – сказал Толя, вставая. – Но не сейчас. Сейчас нам надо на Куликово поле по срочному делу.

– Зачем? – удивился Мистер. – Только не говори, что вы собираетесь искать могилу Сулико!

Толя пожал плечами. Мистер хотел что-то возразить, но лишь махнул рукой, буркнув что-то насчет «глупых подростков».

Анатолий зашел в потрепанную гостиницу. Ему немедленно встретился Соломон с перевязанной головой.

– Сол, каково состояние личного состава? – спросил его Толя.

– Удовлетворительно, – грустно ответил Соломон. – У Синемана сотрясение мозга, но это ему навряд ли повредит.

– А патроны?

– Осталось семь магазинов на девять автоматов.

– Думаю взять семь автоматов. Зачем лишний груз? Подготовь всех, скоро выходим.

– Выходим?! – изумился Соломон. – Очнись, Толик! После такой бойни надо хоть сутки посидеть! Мы, кстати, уже сутки не ели!

– Во-первых, еда здесь должна быть – найдите кладовую. Во-вторых, эти ребята, что спасли нам жизнь, приехали официально нас убивать. Что ты будешь делать, если дон захочет проверить работу своих слуг? А в-третьих, мне нужно обернуться за сегодня, чтобы завтра попасть к пациенту.

– К какому пациенту? – Соломон уже смирился со всеми остальными пунктами договора.

Толя ввел его в курс дела. Соломон заорал, что это засада. Толя объяснил, что вряд ли. Соломон задумался.

– Хорошо, через час можем выходить, – решил он. – Только надо перекусить и с собой взять.

Толя зашел в свою комнату. Годоворда там уже не было – он смог встать, и теперь пропадал где-то в подвале, отпевая погибших балахонщиков. Зато в комнате оказались Вотзефак, Вотзехелл, Синеман и Рели.

– Выходим сегодня? – сразу спросил Вотзефак.

– Через час, – кивнул Толя. – Сейчас там найдут кладовую, надо поесть.

– Отлично! – вздохнула Рели. – А то у меня от этого места мурашки по коже.

Толя присмотрелся к ее лицу.

– Ты такая бледная, – заметил он. – Тебе плохо?

– Просто не выспалась.

Синеман лежал на кровати, положив руку на голову.

– Ты как? – подошел к нему Толя.

– Погано, – ответил Синеман. – Голова кружится.

Толя знал, как поднять ему настроение:

– Я тебе сейчас кое-что скажу, что в голове у тебя моментально прояснится! – сказал он. – Мы теперь – самые настоящие счастливчики. Так везет только дуракам.

Син отнял руку от лица и посмотрел на Толю.

– Не думаю, что через час я буду в состоянии долго идти, – сказал он. – Может, я лучше останусь здесь, а вы меня на обратном пути заберете?

Толя подумал. Действительно, заставлять Синемана идти по такой жаре бесчеловечно. А нести его кто будет? Все итак битые-перебитые – самим бы добраться.

– Наверное, так будет лучше всего, – решил он.

– Обойдусь как-нибудь своей удачей, – прошептал Синеман.

Кладовую нашли быстро. Еды там было много. Довольны были все. Расположились в столовой, рассчитанной на пятьдесят человек. Правда, ничего спиртного не оказалось, что повергло Офзеринса в уныние.

– Когда я мало пью, – сказал он, набивая рот ветчиной, – мне кажется, что Августо и Кармелита уходят от меня.

– Лорд, у вас есть настоящие друзья! – заверил его Вингер. – Зачем вам воображаемые?

– Много ты понимаешь! – обиделся лорд. – Они самые настоящие!

Спорить поэт не стал. За спорами можно было упустить вкусный кусок.

Когда все насытились, к ним подошел Мистер.

– Доктор, я обдумал твое предложение, – сказал он. – Я согласен. С вами пойдут трое моих ребят – для безопасности. Еще я дам вам магазины для автоматов. Только не задерживайтесь, умоляю!

– Все будет нормально, – заверил его Толя. – Мы только туда и обратно. Завтра будем у вас. Хотя нет… Мы ж только до сюда сутки шли! Тогда – послезавтра. Но как можно скорее.

– До поля я вас довезу, – сказал Мистер. – Завтра постараюсь выслать сюда машину – заглянете.

– Синеман останется тут, – сообщил Толя.

– Отлично. Заберете своего друга, сядете в машину, и водитель отвезет вас к крепости.

– Опа, Мистер! – вдруг словно очнулся Вотзефак. – А где наша машина? Твой молодец ее свистнул!

– Ваша машина стоит в гараже крепости дона Гана, – сообщил Мистер. – Не думаю, что вы когда-либо сможете ее забрать.

– Посмотрим! – буркнул Вотзефак.

Услышав, что на поле они поедут на машине, Синеман тоже решил ехать. Толя и братья Вотзе были очень этому рады – им совсем не хотелось расставаться. Все быстро погрузились в грузовик, удобно разместившись в кузове. Мистер сел в кабину, рядом с водителем. Грузовик тронулся, освещаемый первыми лучами солнца.

Ребята ехали молча. Кое-кто дремал. Да и не особо хотелось разговаривать под взглядами десятка вооруженных бандитов. Рели быстро заснула, прислонившись спиной к Толе. А Толя напряженно обдумывал сложившуюся ситуацию. Он пытался представить, как он будет делать операцию по удалению опухоли из мозга. В принципе, все зависело от того, какие инструменты будут в местной больнице. Но все-таки такая операция требовала опыта. А ведь это грозит уже завтра…

К Толе подошел Вингер и сел рядом.

– Я тут анекдот придумал, – сказал он. – Слушай. Умер американец-атеист. Смотрит – вокруг огонь горит, черти бегают, грешники мучаются, крики, стоны со всех сторон. Он стоит такой обалдевший и говорит: «What the hell?!». Круто?!

Вотзехелл, сидящий рядом, медленно повернулся к зарвавшемуся поэту и с чувством сказал:

– Я за такие шутки обычно очень больно бью в лицо!

– Да и вообще, – поддержал Толя, – если писатель начинает сочинять анекдоты – значит, у него творческий кризис!

– А у меня и есть творческий кризис! – пожаловался Вингер. – После того, как тебе мое стихотворение не понравилось.

– Ну, извини. Не хотел обидеть.

– Забудь, ты был прав.

– Почему забудь, если я прав?

– Вот поэтому и забудь! Не люблю, когда строят надменные лица!

– Про надменные лица хорошо сказал, – заметил Толя. – Поэтично!

– Серьезно? – обрадовался Вингер.

– Ага.

– Может, я снова смогу…

Вингер отполз в угол и сел там, беззвучно шевеля губами.

Толя посмотрел на Соломона, сидящего напротив.

– Что ты думаешь делать дальше? – спросил он.

– А что? – уточнил бригадир.

– Дон Ган, вот что. Надо уничтожать его.

– Даже не знаю, – сказал Соломон, подумав. – Шансы у нас, мягко говоря, невелики. Народ против него не поднимется – это уж точно. Самим действовать? А как? Что мы можем сделать?

– Я думал, у тебя идеи есть.

– Нет, у меня нету.

– Надо устроить диверсию! – предложил Вотзехелл.

– Это какую же? – спросил Сол. – Разобьем любимую вазу его мамочки?

– Если мы сможем это сделать, значит, мы уже внутри крепости, – резонно заметил Вотзехелл. – А вообще, вы, часом, не рехнулись, на глазах у Гановских прихвостней обсуждать такие вещи?

– И вправду! – спохватился Соломон.

И снова наступило молчание. Вскоре заснули все те, кто держался раньше. Бодрствовали только вооруженные бандиты, но ребята слишком устали, чтобы ждать от них угрозы.

Тем временем в небесных чертогах происходил следующий диалог:

– Скажи мне, ангел, ты дурак?

– Нет, никак нет!

– Я тебе что сказал сделать?

– Дать Веронике понять, что с Анатолием все в порядке, и что он делает хорошее дело.

– А ты что сделал?

– Я не пил!!!

– Какого нечистого ты потащил туда артефакт?

– Ну, Вы же сами сказали…

– Я сказал успокоить, а не показать правду!

– Ну, так…

– Ну, так теперь она в этом мире! Ты ведь забыл, что чаша – еще и примитивный телепорт?

– Забыл…

– Ничего, не расстраивайся! Девочке сейчас хуже, чем тебе! Вкупе с этим жертвоприношением… Хорошо, что на нас эту энергию не повесят!

– Она выживет?

– Я наслал на нее магический сон, но долго она не проспит. Не позднее сегодняшней ночи должна проснуться. Молодой, сильный организм. Если они не успеют…

– Все будет в порядке!

– Как всегда, да?

Мистер высадил их у самого поля. За несколько километров до него пустыня и впрямь обрела относительно канонический вид – с песками, но без кактусов. Как и обещал, Мистер дал им вдосталь патронов и трех своих суровых ребят.

– Ну, не пропадайте! – напутствовал их Мистер.

– Не пропадем! – заверил его Толя.

Грузовик сорвался с места и помчался в сторону цивилизации. Все двенадцать борцов за справедливость синхронно повернулись в сторону троих рекрутов. Ребята почувствовали себя неуютно. Особенно им не нравился Вотзефак, весь облик которого так и говорил: «Щас будет страшно!»

– Как вас зовут? – грозно спросил Соломон.

– Отсос!

– Подсос!

– Арахис! Ударение на последний слог.

– Любопытно! – заметил Толя. – Вкупе с Бобиком – вообще замечательно!

– В смысле? – спросил Соломон.

– В смысле, Отсос, Подсос, Арахис и Доберман.

Некоторые, отдельно развитые личности, как Вингер и Синеман, засмеялись. Мишут тоже улыбнулся. Остальные шутку не оценили.

– Я думал, мы куда-то торопимся, – хмуро сказал Отсос.

– Да, конечно! – спохватился Соломон. – Чего встали? Пошли давай!

Поле выглядело замечательно. На фоне унылых пустынных пейзажей – огромная зеленая площадь. Здесь росла сочная трава, папоротник, встречались кусты шиповника, боярышника.

– Говорят, это единственное место, не задетое бомбежкой, – сообщил Вотзефак.

– А когда будут цветы? – спросила Рели.

– Вскоре. Там еще квиттеры будут, но я надеюсь, что раньше ночи они не появятся.

– А как мы будем искать середину? – спросил Толя.

– Сейчас прикинем, – вмешался Соломон. – Значит, вон там река, но до нее далеко. А за ней почти сразу пустыня. С той стороны – неизвестность.

– Там руины замка, – вмешался Подсос.

– Какого замка? – удивился Соломон.

– Замка того принца, который жену искал. Отец после его смерти начал сходить с ума и объявил войну дону.

– Нынешнему? – уточнил Толя.

– Нет, конечно! Его предку. Дон шутку не понял, король облажался. К тому же дон мстил за Кула – он был его лучшим человеком.

– Подожди, я что-то запутался, – сказал Толя. – Если всем миром правит мафия…

– Ты так говоришь про мир, как будто он огромный, – вмешался Вотзефак. – Ты его почти весь уже видел. Ну, еще десять-пятнадцать деревень, город у крепости дона, и все. Остальное – пустыни.

– Тем более, – не унимался доктор. – Если даже так, то откуда тут взялся король? Чем он правил?

– Ничем он не правил, – объяснил Арахис. – Просто у него были деньги, и он платил дань дону. А дон его и не трогал – дружина у короля все же была.

– А почему «король»?

– А кто ж ему запретит зваться, как ему хочется?

– Ясно.

– Итак, что мы решаем? – снова встрял Соломон. – Как далеко до руин?

– Почти как до реки, – объяснил Подсос.

– Ты хочешь сказать, что мы посередине? – уточнил бригадир.

– Конечно! Мистер знает, что делает!

– Глядишь, я его и зауважаю, – проворчал Соломон. – Ладно! Я считаю, надо идти вперед развернутой цепью, обшаривать каждый холмик. Кто находит могилу – зовет остальных. Мы становимся вокруг нее на ночлег, и дальше по прейскуранту.

– Есть, сэр! – крикнул Синеман. Он, похоже, уже пришел в себя.

Как и было условлено, они развернулись в цепь. Между двумя соседями было расстояние метров в десять. Троих новичков поставили вразнобой, чтобы не смогли ни о чем договориться.

Толя медленно шел вперед, внимательно глядя себе под ноги. Ремешок, на котором висел автомат, натирал плечо даже через халат с футболкой. К тому же начало припекать солнце. Толя посмотрел по сторонам. Слева шел Подсос. Он, как и остальные парни Мистера, был одет в камуфляж. «Ему, наверное, жарче, чем мне, – подумал Толя. – Зато автомат не натирает». Справа задумчиво шагала Религия. Почувствовав его взгляд, она помахала рукой. Толя кивнул ей в ответ. Вот ей-то точно жарко не было. Правда, платье уже давно стоило бы постирать, а лучше и совсем сменить – подземные переходы, ночь у костра, сражение с сумасшедшими жрецами Богини победы – все это оставило свои отметины.

Где-то неподалеку зазвучала музыка – Мишут стал играть на гитаре. Он исполнил «Синий иней», отчего всем даже стало немного прохладнее. Потом он пел еще много разных песен, и запомнить их все было почти невозможно. Толя с удивлением заметил, что гитара Мишута заменяла целый оркестр. Казалось, будто слушаешь магнитофонную запись, настолько качественным и полифоничным было исполнение. Даже голос у него немного менялся, напоминая поочередно всех оригинальных исполнителей.

Так, с песнями, они прошагали часа четыре. Никто ничего не нашел, и было решено передохнуть. Цепь свернулась. Немного еды, захваченной из злополучной гостиницы, честно поделили на всех.

– Сейчас часа три, – рассуждал Толя. – Интересно, прошли ли мы половину?

– Очень даже вряд ли, – ответил Подсос. – Путешествие к могиле Сулико не зря считают паломничеством. Это долгий и трудный пу…

Он замер на полуслове. Толя с готовностью завертел головой в поисках ангела. Ангел появился сзади него и сразу перешел к делу:

– Вы что тут расселись, как на курорте?! Бегом бежать надо!

– Куда такая спешка? – удивился Толя. – Тебя так волнует судьба сына Мистера?

– Какого сына? Ах, да! Прискорбный случай. Но я не об этом! Вы должны до темноты найти могилу Сулико!

– Может, подскажешь, где искать?

– Легко, – ангел махнул рукой в сторону. – Туда идите! Узнаете сразу – по надгробию.

– Далеко идти?

– Тихим шагом – чуть больше часа. Но вы поторопитесь! Это вопрос жизни и смерти!

– Сейчас-то ты чего суетишься? Время стоит.

– Ну да, – спохватился ангел. Он перестал размахивать руками и сел рядом с Толей.

– Анатолий, – сказал он, честно глядя ему в глаза очками, – я сегодня трезв. А знаешь почему?

– Почему? – спросил Толя.

– Потому что мы объявили бойкот Дьяволу! Это, конечно, несправедливо, но когда такие дела творятся, глупо строить из себя друзей.

– Кстати о делах! Что мы можем сделать с доном?

– Очень многое, если пораскинете мозгами, – обнадежил Толю ангел. – После могилы Сулико станет легче.

– Слушай, ну неужели это суеверие нам в самом деле чем-то поможет? – спросил Толя.

– Увидишь. Бог сказал, что ваши шансы увеличились. Как всегда, при моем содействии.

– Скромный ты, – заметил Толя.

– Находит такое, – согласился ангел. – Мне надо идти, еще увидимся! Не задерживайтесь!

Ангел исчез. Время пошло.

– …ть, – сказал Подсос и замолчал.

– Нам надо идти, – сказал Толя. – Мне видение было.

– Вот лично я сейчас никуда не пойду! – решительно заявил Соломон. – Хватит, набегались! Сейчас нужно пару часов поспать.

– Через час мы можем быть на месте! – воскликнул Толя.

– Слушай, доктор, заткнись, а? – поморщился Сол. – Ты же доктор, а не маньяк! Посмотри, в каком все состоянии!

Толя посмотрел. Общее состояние было не ахти. Последствия бессонной ночи виднелись на всех лицах, кроме троих добавочных. Толя и сам чувствовал, что очень и очень устал.

– Хорошо, давайте поспим, – вздохнул он.

– Мудрое решение, – кивнул Соломон. – Отсос! Подсос! Арахис! Вы на страже! И только попробуйте чего-нибудь удумать! Я сплю очень чутко!

Толя не успел устроиться рядом с Рели, как почувствовал, что она какая-то одеревеневшая. Тут же раздался голос ангела:

– Анатолий, я тебе что, мальчик на побегушках?

– Слушай, что тебе надо? – раздраженно спросил Толя. – Мы устали, нам надо отдохнуть!

– Некогда отдыхать! – заорал ангел. – Если не можешь поднять остальных – беги один! Это очень срочно! Тебе, может, ускорение придать?

– Понял я все! – огрызнулся Толя.

На этот раз ангел исчез, не прощаясь. Тело Рели снова стало мягким и приятным, но Толя уже вставал.

– Куда ты? – удивилась Рели.

– К могиле. Ангел говорит, что ждать нельзя.

– Толик, успокойся! – посоветовал Соломон.

– Сам не напрягайся! Вас никто не тащит. Дойдете потом. А мне сейчас надо.

– Как знаешь, – сдался Соломон. – Бери Подсоса – и вперед. Сил моих нет, с тобой спорить!

Рели решительно встала на ноги.

– Я пойду с тобой! – заявила она. – И не надо никаких «нельзя», «опасно» и так далее. Иду, и все!

– Тогда пошли! Подсос!

Толя быстрым шагом пошел в сторону, куда указывал ангел. Рядом с ним шагала Рели, а чуть поодаль тащился недовольный прерванным отдыхом Подсос.

– Толян, не гони! – послышался тоскливый голос Вотзефака. Но Толя продолжал гнать.

Вскоре оставшаяся братия скрылась за кустами. Они шли в относительном молчании с полчаса. Причем Толя шел все быстрее, так что спутники за ним едва поспевали. Мало-помалу заросли кустов и папоротников вокруг становились все гуще, и теперь казалось, что это самые настоящие джунгли. Приходилось продираться с боем.

– Слушай, Толя, – сказал Подсос, догоняя.

– Для тебя я – доктор Фекалиус! – сурово поправил его Толя.

– Хорошо, доктор, объясните мне, зачем мы так спешим? Все там будем!

– Это вопрос жизни и смерти, – пояснил доктор.

– Чьей?

– Пока не знаю. Наше дело – найти могилу и ждать.

– А вместе со всеми этого нельзя было сделать?

– Надо спешить!

– Опять, двадцать пять! – вздохнул Подсос и снова поотстал. Вскоре скучающе-разочарованное выражение его лица сменилось настороженным. Он ловким движением сбросил автомат с плеча в руки.

– Тебя, кажется, что-то беспокоит? – полюбопытствовал Толя.

– Ты ничего не слышал? – вполголоса спросил Подсос.

– Нет, а что я должен был слышать?

– Рычание…

– Ой, мамочка! – воскликнула Рели, стремительно бледнея. – Я думала, мне показалось!

В это время они шли среди высоких папоротников, не имея возможности узнать, что творится по сторонам. Толя и Рели молча подготовили свои автоматы к стрельбе.

– Квиттеры? – спросил Толя.

– Больше некому, – прошептал Подсос.

Они встали спина к спине, напряженно высматривая опасность в зарослях. С минуту ничего не происходило. Потом Толя что-то заметил. Он пригляделся получше и вдруг пошел прямо в гущу папоротника.

– Толя! – приглушенно вскрикнула Рели.

– Оставайтесь на своих местах, – велел Толя. – Я быстро.

– Парень, мне Мистер за тебя голову с плеч снимет! – воскликнул Подсос.

– Ну, так смотри внимательнее!

Толя скрылся из виду. Его не было около минуты. Из зарослей не доносилось никаких звуков.

– Что он там увидел? – раздраженно спросил Подсос.

– Я ничего не заметила, – пожала плечами Рели.

Толя вышел к ним, сжимая в руке пучок странных, на взгляд Рели, растений. На зеленых стеблях покачивались мелкие белые не то листья не то…

– Это… цветы? – прошептала она.

Толя с улыбкой подошел к ней, протягивая букетик.

– Это ландыши, – сказал он. – Тебе нравится?

– Очень.

Рели закинула автомат за спину и протянула руки к цветам. Она успела их коснуться, и руки Анатолия нежно легли на ее пальцы…

Подсос в шаге от них с умилением наблюдал эту картину, но бдительность его никуда не делась. Он заметил, как из кустов появилась свирепая морда квиттера. В следующий миг чудовище прыгнуло, норовя одним махом разделаться с двумя влюбленными. Но Подсос не зря получал содержание из казны дона Гана. Свое дело он знал, каким бы оно ни было. Он рванулся вперед, толкнул в разные стороны Рели и Толю, поднял автомат и успел всадить очередь в рухнувшего на него квиттера. Они покатились по земле под злобный вопль раненого монстра.

Толя вскочил на ноги, торопливо сдергивая автомат с плеча. Рели ошеломленно сидела на земле, сжимая букетик ландышей. Подсос умудрился оттолкнуть от себя квиттера и подняться. Толя не упустил момента и прошелся пулями по хребту монстра до самой головы. Квиттер моментально испустил дух.

– Господи! – воскликнула Рели. – Он нас чуть не убил!

– Ты спас нас, – сказал Толя, протягивая руку Подсосу. – Спасибо!

– Потом проставишься, – проворчал Подсос, поднимаясь на ноги. – В круг! Оборону!

– К черту оборону! – крикнул Толя. – Век мы тут не простоим. Надо прорываться к могиле…

– Я смотрю, тебе не терпится к могиле! – немедленно взъелся Подсос. – Объясняю: патроны у нас – только те, что в магазинах, а квиттеры всегда нападают неожиданно!

– Мы прошли почти полпути, – терпеливо начал объяснять Толя. – Если мы сейчас пойдем дальше чуть быстрее, чем раньше, то, я думаю, минут через двадцать будем уже на месте. А там я поговорю с ангелом и узнаю, что делать дальше.

Подсос глубоко задышал, явно сдерживая себя от необдуманных поступков.

– Хорошо, – сказал он наконец. – Пошли. Но знай, я делаю это только ради сына Мистера.

– Да хоть ради чего, лишь бы делал!

И стремительный бег через джунгли Куликова поля. И рев со всех сторон, вспотевший палец на спусковом крючке… Дважды дорогу им преграждали квиттеры. Поодиночке. Однажды двое напали сзади. Похоже, днем эти твари не могли толком скоординировать свои действия.

Им везло. Подсос всегда успевал заметить опасность раньше, чем она появлялась. Но после третьего нападения патроны закончились.

– Все, теперь остается только молиться, – сообщил Подсос. – Может, твой ангел принесет нам что-то в духе автоматных патронов?

– Совсем ничего не осталось? – тяжело дыша от бега, спросил Толя.

Подсос показал ему охотничий нож.

– Для близких контактов, – пояснил он. – Ты радуйся! Возвращаться уже поздно! Скоро в центре Куликова поля появятся еще три могилы!

– Сплюнь! – велел Толя. И в этот момент они выбежали на маленькую – десять метров в диаметре – поляну. Этого никто не ожидал, поэтому все остановились, как вкопанные.

– Тут хоть видимость лучше, – облегченно сказал Подсос. – Можем дождаться наших!

– Очнись, – тихо сказал Толя. – Мы пришли.

– Что?

Толя молча кивнул в центр поляны. Там из земли поднималось каменное надгробие.

– Сулико! – пораженно выдохнул Подсос.

Рели вцепилась в локоть Толи, не отрывая глаз от величайшей святыни своего мира. Почему-то по-настоящему страшно стало им всем только сейчас. Это место дышало такой древностью и силой, что любое присутствие здесь казалось излишним. Никто не был нужен красавице Сулико в ее последнем пристанище. Теперь Толя и Рели вдруг поняли, что ночь, проведенная здесь, не принесет ничего, кроме испорченных нервов и, может, насморка.

– Это последнее испытание, – сказал вдруг Подсос.

– Что? – очнулся Толя.

– Испытание разочарованием. Последнее. А квиттеры сюда не заходят. Боятся.

– Пойдем? – предложила Рели.

Они осторожно приблизились к надгробию. Саму могилу выдавал только небольшой холмик, на котором почему-то не росла трава. Надгробие покрылось мхом, и никаких надписей на нем видно не было.

Рели вдруг наклонилась и положила на могилу букет, подаренный ей Толей.

– Бедняжка, – прошептала она. – Так глупо умереть…

Долго очарование длиться не могло. Усталость, смертельная усталость взяла свое. Все трое обессилено упали на землю рядом с могилой. Подсос вырубился мгновенно, хоть и был самым тренированным. Толя и Рели еще как-то держались. Они лежали, взявшись за руки, и смотрели в синее небо.

– Я думала, что когда мы ее найдем, будет ночь, – сказала Рели.

– Почему? – спросил Толя.

– Не знаю. Так представлялось. Я вообще люблю ночь больше, чем день. Ночь меня вдохновляет…

Толя немного помолчал, о чем-то размышляя, а потом сказал:

– Значит, это твои стихи.

– Что? – Рели повернулась к нему. – Какие стихи?

– Те, что пришли ко мне, когда я был в космосе. Помнишь, ты хотела, чтобы я написал стихи для тебя?

– Ты это сделал? – обрадовалась Рели. – Расскажи!

Анатолий набрал в легкие воздуха и начал читать стих:

Он замолчал, молчала и Рели. Они оба чувствовали, как напряжение, навеянное этим местом, постепенно рассеивается.

– Это. Ты. Сам? – странно проговаривая каждое слово в отдельности, спросила Рели.

– Да, это я, – просто сказал Толя.

Рели приподнялась на локте, глядя ему в лицо. Потом, будто внезапно решившись, бросилась на него. Они страстно поцеловались.

– Сейчас! Здесь! – зашептала Религия, стягивая с Анатолия его халат.

– А как насчет Подсоса? – спросил он машинально.

– Ты о чем? А, да он спит! Хватит выкручиваться! Я хочу тебя!

Толя не сразу понял, почему в пылу такой страсти Рели вдруг замерла. А когда понял, то сразу забыл про испорченное рандеву, потому что ангел с лопатой и киркой – это зрелище на все времена!

– Времени нет, – напомнил ангел, скидывая на землю инвентарь. – Тебе нужно выкопать гроб и освободить заключенную в нем.

– Кого? – устало спросил Толя. – Сулико надоело лежать на одном боку? Хватит издеваться, ангел! Это святое место!

– Это языческое место, – поправил его ангел. – Представь, что там внизу – Религия. Что бы ты сделал?

– Ангел, я не могу разрывать могилу! – Толя выбрался из-под Рели и встал перед своим духовным наставником. – Я, как и всякий нормальный человек, несколько комплексую, когда речь заходит о мертвецах!

– Речь идет о живых! – отрезал ангел. – Либо ты копаешь, либо произойдет что-то очень страшное.

– А я могу увидеть Бога? – вдруг спросил Толя.

– Какого Бога? – уточнил ангел.

– Бог един, – напомнил Толя.

– А, ну да, конечно! Когда ты умрешь, тебе окажут такую честь.

– Нет, сейчас! Я хочу узнать, что он по этому поводу думает.

– Послушай, Толя, – сказал ангел. – Я не та субстанция, чтобы идти против воли Создателя. Если я тебе что-то говорю, значит, это ему угодно.

– Да? И когда ты, пьяный, меня в этот мир припер?

– Ну, не то чтобы совсем, но так, как оно есть, потому как быть того не может, – витиевато объяснил ангел.

– Чего?

– Я просто хотел сказать, что с точки зрения банальной эрудиции…

– Так, ладно! Я понял!

– Ну, вот и хорошо. Я пошел.

Ангел исчез. Толя поднял лопату и задумчиво осмотрел ее.

– Ну что на этот раз? – с болью в голосе спросила Рели.

– Прости, – вздохнул Толя. – Но нам придется копнуть поглубже.

Лопата вонзалась в слежавшуюся, жесткую землю с трудом, то и дело приходилось брать кирку. Анатолий утомился еще до того, как выкопал яму хоть по колено. Вопреки опасениям, он не чувствовал, что совершает что-то святотатственное. Он просто копал яму. Возможно, доктор в его сознании взял верх над простым человеком, а страх перед трупами у врачей отсутствует профессионально.

Рели ходила кругами с весьма сумрачным видом. Подсос спал, иногда во сне судорожно сжимая автомат и бубня: «Я подержу их, ничего! Один свалил, и все его того…». Толя же упорно копал и копал. Несколько раз он останавливался на отдых, но что-то его подгоняло, не давало как следует расслабиться. Пот заливал глаза, дико хотелось спать. Все вокруг казалось красноватым, как тогда, когда он потерял сознание в подвале гостиницы.

Чтобы отвлечь себя от сна и тоскливых мыслей, Толя говорил в режиме «монолог»:

– Вот, спрашивается, почему? Почему я тут сейчас, как проклятый, после бессонной ночи, ужасных увечий и тому подобного машу лопатой, как стройбатовец? Проклятый стройбатовец! Возможно, конечно, в этом и есть сермяжная правда, но мне кажется, что все это происходит из-за водки! Вот если бы ангел не был таким невменяемым, то разве бы я вообще тут находился? Я имею ввиду, в этом мире. Нет! Я бы культурно сходил в кинотеатр, или на рыбалку. Я ходил бы в школу… Хотя, я даже сейчас никак не тоскую по этому болоту. Вонючему болоту, прошу заметить! Ей богу, лучше киркой махать в другом мире. Если бы за это еще и деньги платили, я бы и вовсе был счастлив.

В этот момент проснулся Подсос. Он покрутил головой, зевнул, протер глаза, сел и посмотрел на Толю, который уже по пояс стоял в разрытой могиле. Сначала Подсосу показалось, что он ошибся. Он повернул голову, увидел надгробие и понял, что был прав.

– Доктор, ты рехнулся, да? – спросил он сиплым шепотом.

– Нет, – ответил Толя, не отрываясь от работы.

– Так может, я рехнулся? – не отставал Подсос.

– Может, – согласился Толя.

– Ты какого черта делаешь? Некрофил! Изверг! Богохульник!

– Расслабься, мушкетер! – посоветовал Толя. – Мне велел это делать ангел, так что на богохульство не тянет.

– Некрофил! – не сдавался Подсос.

– Почему сразу некрофил? – раздраженно спросил Толя. – Почему не некропчёла? Не некрокосмос? О, некрокосмос – это звучит! Или вообще – некробелый! Он же некросаша.

– Ты еще и шизик! – решил Подсос, передергивая затвор автомата. – А ну, вылез из могилы!

– Слышь, Подсос! – Толя остановился и злобно посмотрел на него. – Убрал бы ты свой мушкет, пока я тебе лопатой не врезал!

– Убери, убери! – посоветовала Рели, наставляя дуло своего автомата на Подсоса.

– Расслабьтесь оба! – сказал Толя. – Патронов ни у кого нет, забыли, что ли?

– У меня есть! – заорал Подсос, доставая из внутреннего кармана куртки свежий магазин. Заменить его он не успел – Толя хорошо рассчитанным ударом лопаты выбил из его руки автомат, а Рели быстро стукнула его в лоб прикладом, и только потом испуганно ойкнула. Подсос упал, очумело крутя головой. Магазин отлетел в могилу. Толя подобрал его и кинул Рели.

– Заряжай, – сказал он.

Рели на удивление быстро сменила магазин, дернула затвор и уставилась на Подсоса.

– Ну? – спросила она.

– Я отваливаю! – решил тот. – Ну вас к черту, извращенцы проклятые!

Он зигзагами убежал в сторону леса и вскоре исчез из виду.

– Скатертью дорога, – сказал Толя, вновь принимаясь за работу.

Через час начало темнеть. Толя уже ушел в землю по горло и предчувствовал скорое окончание работы.

– Что мы там должны найти-то? – спросила Рели.

– Понятия не имею! Ангел не соизволил объяснить.

Толя вдруг замер с поднятой лопатой. Когда он повернулся к Рели, его лицо было белее «белой».

– Что такое? – спросила девушка.

– Слушай, – сказал он.

Рели нагнулась и прислушалась. Через секунду она отпрянула, тихонько вскрикнув.

– Там кто-то живой! – прошептала она, с ужасом глядя на Толю.

– Надо его выпускать, – решился тот.

Еще несколько взмахов лопатой, и показалась крышка гроба. Толя, тяжело дыша, остановился. Теперь стук слышался отчетливей, а приглушенные крики, несомненно, принадлежали существу женского пола.

Толя потрогал крышку и чуть не свалился прямо на нее – крышка была пластмассовой!

– Эти придурки гроб из пластика отлили! – воскликнул он.

– Все гробы делают из пластика, – пожала плечами Рели. – Пластик почти не гниет, и все похороненные могут долежать невредимыми до страшного суда.

– Ладно! – сказал Толя, очищая крышку от земли. – Замок тут тоже пластмассовый. Я собью, а ты, если что, сразу стреляй!

Рели кивнула, покрепче перехватив автомат. Дуло ходило ходуном, и Толя справедливо опасался, что в случае опасности ему не жить при любом исходе. Он занес лопату над кукольным замком, вспоминая все виденные фильмы про оживших мертвецов и вампиров, и обрушил ее на замок. Крышка сразу съехала в сторону. Толя вздрогнул, увидев в гробу донельзя грязную девушку в каком-то странном платье. Кроме того, она, видимо, была очень испугана.

«Неужели сама Сулико?» – содрогаясь, подумал Толя.

– Толя! – вдруг вскрикнула девушка, вставая на ноги. – Толя, это ты?

Толя вздрогнул, присмотрелся и понял, что платье – это вовсе не платье, а ночная рубашка, а сама девушка…

– Ве-ро-ни-ка? – по слогам произнес он.

Да, это была Вероника. На свое счастье она проснулась лишь за пару минут до того, как ее откопали, и не успела еще осознать всего ужаса положения. Хотя, если бы она знала, какое положение снаружи, то, возможно, гроб не показался бы ей столь ужасным.

Вероника бросилась на шею Анатолию.

– Я была в гробу! – простонала она. – Господи, я только что была в гробу!

Толя неожиданно вспомнил, как несколько лет назад видел Веронику, убегающую от мертвого голубя. «Что с тобой?» – спросила ее тогда подруга, а Вероника ответила, что смертельно боится мертвецов. Любых, даже мертвых.

Да, Толя даже представить себе не мог, как ей было страшно. Вероника продолжала рыдать, не замечая ничего вокруг. Толя рассеяно погладил ее по голове.

– Ну, так что? Я стреляю? – с изрядной долей желчи в голосе спросила Рели.

Вероника, заслышав эти слова, вздрогнула, отстранилась от Толи и посмотрела на Рели. Она даже перестала плакать.

– Это она! – сказала Вера. – Та самая, с которой ты… Как ты мог? Я же тебя…

И вновь рыдания. Теперь она отстранилась от Толи.

– Толя, почему ты мне раньше ничего про нее не рассказывал? – спросила Рели.

Толя вдруг почувствовал, как бессонная ночь, сумасшедшая гонка с квиттерами и разрытая могила одновременно наваливаются на него. У него подогнулись ноги.

– Идите вы… обе, – пробормотал он. – Достали…

Толя свалился в гроб, в кучу трухи, которая когда-то называлась Сулико. Он не терял сознания. Он просто заснул.

 

Глава 10. Опухоль, порез, укус Вылечит Фекалиýс!

Пока Толя спал, жизнь продолжалась. Вероника безуспешно попыталась его растормошить, все еще всхлипывая от пережитого шока. Поняв, что это невозможно, она обратилась к Рели:

– Ты не поможешь мне его вытащить?

Рели поглядела на девушку таким мрачным взглядом, что пара минут в гробу показались той довольно-таки приятным испытанием.

– Хорошо, – процедила сквозь зубы Рели. Она нехотя положила автомат на землю и спрыгнула в могилу.

– Ты за ноги, я за руки, – распорядилась она.

Вероника не стала возражать. Вдвоем они довольно быстро вытащили Толю наверх. Потом выбрались сами и сели рядом, тяжело дыша. Вероника принялась осматриваться.

– Где мы находимся? – спросила она.

– Это Куликово поле, – ответила Рели. Она решила пока не объявлять бойкот эксгумированной девушке.

– Куликово поле? – удивилась Вера. – Это тут была битва с Мамаем? Но это совсем не похоже на поле!

Рели с интересом посмотрела на нее.

– Так ты, получается, из того же мира, что и он? – она кивнула на Толю.

– Ну, да… Наверное, – нерешительно сказал Вероника. – В смысле, а это что?

– Это, по всей видимости, другой для тебя мир, – сообщила Рели.

– Но как я здесь оказалась? Как Толя здесь оказался?

– Толя оказался здесь, потому что он избранный! – торжественно сказала Рели. – Он призван сюда сражаться с доном Ганом, дабы дать нашему миру возможность возродить цивилизацию. А вот как и почему оказалась здесь ты – этого я не знаю.

Вера помолчала, собираясь с мыслями. После того, как она очнулась в гробу, другой мир уже не мог ее особенно удивить.

– Как тебя зовут? – спросила она.

– Рели.

– Рели? – переспросила Вероника. – Это имя?

– Да, – неохотно сообщила Рели. – Это от Религии.

– Тебя зовут Религия?!

– Да, меня зовут Религия! Тебя что-то не устраивает?

– Нет, все нормально, – смутилась Вера. – Меня зовут Вероника. Вера.

– Ве-ро-ни-ка, – повторила Рели. – Красивое имя, к сожалению.

– Почему к сожалению?

– Не важно!

Вероника замолчала, чувствуя явную недружелюбность в свой адрес. Она вдруг заметила, что вся измазана серой пылью. К тому же она была в одной ночной рубашке, а вечер становился прохладным.

– Здесь можно умыться? – спросила она.

– Разве что кровью, – усмехнулась Рели.

Подчеркивая ее слова, откуда-то из глубины зарослей вокруг поляны раздался страшный рык и автоматные выстрелы. Потом кто-то заорал матом.

– Наши идут, – объяснила Рели. – Вовремя.

Прошло около минуты, прежде чем на поляну вышли люди. Вера сразу узнала многих из тех, кого видела в чаше.

– Толяна убили! – горестно завопил Вотзехелл. – Толян! Не умирай, брат мой!

– Он спит, не орите! – крикнула Рели.

– А это кто? – сразу переключился на другую волну Вотзехелл.

– Говорит, что ее зовут Вероника, – сообщила Рели.

– Приятно познакомиться, меня зовут Вотзехелл.

Он поочередно представил всех своих спутников. Последним – лорда Офзеринса. Он вывалился из зарослей позже всех и был весьма не в духе. Однако, увидев Веронику, он посветлел лицом и достал из заднего кармана записную книжку.

– Вы не замужем? – как бы между прочим осведомился он.

– Нет, – нерешительно сказала Вера.

– Очень хорошо! Вот, послушайте:

Как Вас зовут?

– Вероника, – осторожно представилась Вера. Лорд сплюнул и снова зашелестел страницами, но вдруг книжку у него предательски изъял Вотзефак.

– Вы опять за свое? – спросил он.

– Отдай книжку! – заныл лорд. – Там вся моя жизнь! Что ты пристал? Мне нужно найти себе жену, а ты забрал у меня книжку! Августо, ты видишь это?

– Жену? – воскликнула Вера, в ужасе глядя на пожилого сумасшедшего мужчину. – Я не собираюсь за Вас замуж, извините, конечно…

– Он тебя извиняет, – объявил Вотзефак.

Тем временем Соломон, постояв немного у разрытой могилы, решил обратиться к Рели за разъяснениями:

– Это могила Сулико?

– Да.

– Она была разрытой?

– Нет, мы ее разрыли.

– Зачем?

– Чтобы вытащить вот эту контуженную, – Рели ткнула пальцем в сторону Вероники. – Она была в гробу.

– Плохо дело, – вмешался Отсос. – Вы нарушили святость этого места.

– Ну, и что? – пожала плечами Рели. Ей было как-то уже все равно.

– А то, – сказал Отсос, – что квиттеры теперь могут войти на поляну. Кстати, где Подсос?

– Сбежал он, – пояснила Рели. – Чего и нам желаю.

– А как же ночь у могилы? – спросил Вингер.

– Разуй глаза! – посоветовал Соломон. – Нет уже никакой могилы. Очевидно, это было все, за чем мы шли.

– Вот это?! – Рели поглядела на Веронику, отбивающуюся от психологических атак Офзеринса. – Да зачем она нам нужна?

– Посмотрим, – сказал Соломон и немедленно начал командовать:

– Так, не рассаживаемся! Хватайте вещи, и бежим назад, костер мы не погасили. Отсос, Арахис – берете доктора. Синеман… Нет, лучше Годоворд – поможешь новенькой освоиться. И отдай ей сутану – она мерзнет.

– А почему не я? – возмутился Синеман.

– Сутана – символ веры, – заявил Годоворд.

Соломон вздохнул:

– Хорошо. Синеман… короче, несешь ее на руках. Устанешь – меняйся с Вотзефаком.

Вероника и опомниться не успела, как Синеман с неожиданным проворством подхватил ее на руки.

– Пошли! – скомандовал бригадир. Команда двинулась через папоротник.

– Почему, интересно, ее носят на руках, а меня нет? – ворчала Рели.

– Во-первых, она босиком, – объяснил Соломон.

– А во-вторых, ты свое уже откаталась, – напомнил Вотзефак.

Рели обиделась и замолчала. Впрочем, на ходу никто особо не разговаривал. Даже Вероника была слишком подавлена всем происходящим, чтобы спросить о чем-то несшего ее Синемана.

Ребятам было нелегко. Офзеринс вообще задыхался, шепотом поминая Августо и Кармелиту. Но они хотя бы поспали несколько часов, а на долю Рели не выпало и того. Поэтому она устала практически сразу и начала отставать.

«Да и идите вы!» – зло подумала она и совсем перешла на шаг. Но потеряться ей не дали.

– Эвил, подхвати ее! – крикнул Соломон, не оборачиваясь.

Резидент Эвил притормозил, кинул свой автомат Годоворду и принял Рели на руки.

– Спасибо! – от души поблагодарила она.

– Не жалко, – сказал Эвил.

Довольно скоро, задыхаясь, они добежали до костра.

– Привал! – скомандовал Соломон.

Все радостно свалились на землю. Самые выдержанные, как Вотзефак с Вотзехеллом, насобирали еще дров. Их приходилось рубить из кустарников, потому что деревьев на этом «поле» не было. Когда костер разгорелся жарче, Рели уже спала. Впервые за многое время – в гордом одиночестве. Анатолий лежал в трех шагах от нее. Рядом с ним сидела Вероника. После целых суток сна, пусть и магического, она совсем не чувствовала себя уставшей, чего нельзя было сказать о Синемане. Он мужественно донес ее до самого финиша, ни с кем не меняясь, после чего упал наземь и заснул.

Бригадир Соломон размышлял. Он думал о том, что делать дальше. Нет, до утра они никуда не пойдут – это точно, но утром-то все потребуют от него толковых идей, а их не было. Идти к Мистеру лечить его сына казалось ему глупой затеей. Даже если это и не подстава, это все равно, что залезть в пасть спящему дракону. Раньше Соломон уже залазил в эту пасть, когда привел войско крестьян на крепость дона, но тогда на него просто не обратили внимания. Как не обратили и на всех остальных мастеров. Теперь же у дона есть на них зуб.

Соломон посмотрел на спящую Рели. Да, вот этот зуб. Интересно, зачем она ему так уж нужна? Нет, ну, красивая, конечно, но ведь можно и получше найти. Опять-таки, дон – не первой молодости человек, так что мог бы уже и поостепениться в этом плане.

– Мне кажется, что во всем этом кроется какая-то тайна! – глубокомысленно изрек Синеман, не просыпаясь.

– Мне тоже, – подтвердил Соломон.

– И мне, – откликнулась Вероника.

Соломон повернулся к ней, будто только сейчас увидел.

– Можешь разъяснить, как ты там оказалась? – спросил он.

– Нет, – Вероника покачала головой. – Я заснула у себя дома, а проснулась… в гробу.

Ее всю передернуло от этих слов. Соломон подумал, что она мерзнет (и, в общем-то, не ошибся) и отдал ей свою куртку. Вера поблагодарила его, одеваясь.

– Значит, как я понимаю, ты идешь с нами? – уточнил Соломон. Вера пожала плечами.

– Наверное. А куда?

– Над этим я как раз сейчас думаю.

– Извини, а… как тебя зовут? – спросила Вероника.

– Соломон. Можно просто Сол.

– Соломон, ты можешь мне объяснить, что вообще происходит?

– Охотно, – Соломон пересел поближе к Веронике и начал рассказывать. Рассказ был не такой уж и долгий – минут на двадцать. Вероника внимательно слушала, не перебивая.

– То есть, мы будем бороться с мафией? – уточнила она, в конце концов.

– У нас нет другого выбора, – развел руками Соломон. – Или мы их, или они нас.

– Жрать охота! – вздохнул Вотзефак с другой стороны костра. – Опять без ужина. И без завтрака. Дай Бог, чтобы хоть на обед чего перепало.

– Ага, а у меня в замке столько всякого вкусного осталось! – включился Офзеринс. Его никто не одернул, никто не поморщился, и лорд начал развивать эту зыбкую тему:

– Помню, окорок там висел бобринный. Эх, как я этого бобра завалил! Иду с ружьём по мелководью, смотрю – бобр! Августо его справа обходит, пути отрезает…

– Слушайте, а Толян психиатром быть не может? – как бы между прочим спросил Вотзефак.

– Может, наверное, – предположил Соломон, – но есть случаи, когда медицина просто бессильна. Давайте спать.

Упрашивать никого не пришлось. Спустя десять минут заснули все, кроме Вероники, которая так и сидела у костра всю ночь, вздрагивая от далекого рева квиттеров, которые почему-то не подходили ближе. Офзеринс во сне бубнил о том, что «идет охота на бобров, идет охота».

Вера посмотрела на спящего Толю. Вот он теперь был совсем рядом. Теперь беспокоиться за него не было смысла. Стоило переживать за всех сразу, включая себя. Вера пробовала разобраться в своих чувствах. То, что раньше казалось ей любовью, теперь представлялось нечаянным увлечением. Что она о нем знала? Столько лет в одном классе ничего не значат. В школе все ведут себя не так, как обычно. Кто-то замыкается, кто-то отчаянно пытается показать себя перед учителями, либо сверстниками. Вера сомневалась, мог бы тот идеальный парень, которого она нафантазировала, собрать вокруг себя такую дикую толпу, один из которых явный психопат, трое (теперь уже двое) бандитов, а самого нормального зовут Соломон. Да еще это прозвище – доктор Фекалиус.

Анатолий вдруг дернулся во сне. Лицо его напряглось.

– Нет!!! – выкрикнул он, просыпаясь. Он резко сел, нашаривая рукой автомат. К счастью, автомата он не нашел.

– Плохой сон? – спросила Вера.

Толя посмотрел на нее.

– Господи, Вероника! – произнес он. – Значит, ты мне не приснилась?

– Еще не поздно – автоматы там.

– Не смешно, я пытался тебя спасти!

Вера вдруг нахмурилась.

– Да, извини, – сказала она. – Спасибо тебе огромное за то, что ты вытащил меня оттуда.

– Забудь об этом, – вздохнул Толя.

– Я стараюсь, но… почему?

– Я не хочу, чтобы ты считала, что чем-то мне обязана, – говоря это, Толя быстро глянул на Рели. – Вспомни лучше, как я не зашел за тобой в тот вечер…

– Но ты же не виноват! – воскликнула Вероника. – Ангел мне все объяснил!

– Ангел?! – Толя схватился руками за голову. – Боже, Вера, это конец!

– Как у всех парней? – вдруг сказала Вера.

Толя вопросительно посмотрел на нее. Вере стало немного стыдно.

– Сложный юмор, – пояснила она.

Толя немного подумал, потом усмехнулся.

– Хорошего же ты обо мне мнения!

– Нет-нет, извини, это я машинально! – Вера положила руку на его плечо.

– Понимаю.

Они смотрели друг другу в глаза. Во взгляде Толи читалось такое страдание, что Вере стало страшно.

– Что такое? – шепнула она.

Толя привлек ее к себе. Они обнялись, просто как старые друзья.

– У нас теперь нет никаких шансов выбраться отсюда, – прошептал он ей на ухо. – Если я все правильно понял, у сил тьмы появилась возможность устроить нам еще одну гадость. Черт, теперь я даже не так боюсь умереть.

– Почему? – таким же шепотом спросила Вероника.

– Ты не представляешь, как я скучал по тебе…

Ко всеобщему счастью, первым в это утро проснулся Синеман. Он потянулся, встал, посмотрел на восходящее солнце и сказал:

– Впервые в жизни хочется обойтись своими словами: хорошо-то как!

Потом он осмотрел спящие тела и остановился на Анатолии и Веронике, которые заснули, не размыкая объятий. Синеман хихикнул, представив пробуждение Рели. Он долго думал, как бы поэтичнее объяснить Толе суть проблемы. В итоге он взял автомат и приставил его дуло к виску доктора.

– Син, отвали! – пробормотал Толя, не просыпаясь.

– С чего ты взял, что это я? – удивился Синеман. – Может, это подкрался Подсос, или Отсос с Арахисом подняли мятеж?

– Я не сплю, – объяснил Толя.

– Ну, тогда, я советую тебе разобраться в своих многочисленных чувствах, потому что девушка, которой ты так и не сказал «люблю» теперь может очень сильно расстроиться, увидев, как ты «не спишь» и с кем ты «не спишь».

Толя открыл глаза и удивленно посмотрел на Синемана.

– Ты это сам придумал?

– Кажется, да, – Синеман и сам был в шоке.

– Поздравляю!

Толя встал рядом с ним, зевая и протирая глаза.

– Спасибо за заботу, – сказал он.

– Не за что.

Следующим проснулся Мишут. Не открывая глаз, он взял гитару и начал исполнять композицию группы Queen «Show must go on». От этого все остальные проснулись в мрачно торжественном настроении. Песню дослушали до конца, потом в один голос сказали «доброе утро» и начали собираться в дорогу. Собственно, собирать-то было нечего, поэтому все просто затоптали хорошенько угли, оставшиеся от костра, и двинулись к пустыне.

Сегодня, на свежую голову, Рели стала относиться к присутствию Вероники куда лучше. Она даже не нервничала из-за постоянного ее присутствия рядом с Толей. И, тем не менее, Рели твердо решила поговорить с Толей наедине при первом удобном случае. Она была очень умной девушкой, и не собиралась устраивать скандалов. Во всяком случае, на людях.

Соломон проснулся в дурном настроении и с насморком – сказалась ночь без куртки. Толя бегло осмотрел его, посетовал на отсутствие лекарств и нужных трав, но помочь ничем не смог. Бригадир уныло плелся в хвосте процессии, хлюпая носом.

Резидент Эвил и Кармэн явно тосковали. Работы по специальности не было, а время безнаказанных пьянок давно прошло. Ребята переживали переоценку личности. Вингер что-то сочинял на ходу, Мишут теребил струны, Годоворд просто радовался новому дню.

Вотзефак, Вотзехелл, Синеман и Офзеринс шли рядом с Толей, Вероникой и Религией. У этих четверых было отличное настроение. Особенно у лорда.

– Ничего, мы затравим этого дона! – радостно вещал он. – Главное, чтобы он не начал пучеряжиться!

– Чего делать? – поразился Толя.

– Пучеряжиться! – повторил лорд. – Хотя, когда мы придем… Тут уж, пучеряжься-не пучеряжься, а итог один – смерть!

– Очень познавательно! – оценил Синеман.

– Мне бы вот хотелось узнать, – сказал Вотзефак, обращаясь к Толе. – Ты серьезно намерен делать операцию сыну Мистера?

– Операцию? – удивилась Вероника. – Что за операция?

– Нужно удалить мозговую опухоль, – пояснил Толя. – Да, я собираюсь это сделать. Только не спрашивайте, как. Сам смутно представляю.

– Бедный мальчик, – вздохнула Вероника.

– Я? – уточнил Толя.

– Нет, тот, который с опухолью.

– Но я не про то, – сказал Вотзефак. – Мне интересно, что мы будем делать, когда придем туда? Нам надо будет где-то остановиться, чтобы Мистер этого не узнал.

– Мы найдем такое место, – вмешалась вдруг Рели. – Я беру это на себя.

– Уверена? – спросил Вотзефак.

– Более чем!

Рели как-то чересчур злобно улыбалась, но никто не обратил на это особого внимания.

– О, Августо, Кармелита, Компот и… и еще раз Августо! – вскричал лорд Офзеринс. – Таки их всех не убили!

– Кого не убили? – спросил Вотзехелл.

Лорд вместо ответа показал вперед. Ребята посмотрели туда и увидели вдалеке темную фигурку.

– Балахонщик! – определил идущий впереди Эвил. – И, похоже, самый главный. Убьем?

– Он ведь один! – урезонил его Соломон. – Кажется, к нам идет. Посмотрим, может, сказать чего хочет.

– Что-то меня не тянет с ним разговаривать, – буркнул Толя.

– Еще Подсос куда-то задевался! – раздраженно сказал Арахис, снимая автомат с предохранителя.

Минут через десять они встретились с балахонщиком. Это действительно оказался главный – тот, что стоял за стойкой. Остановившись, все ждали, что будет дальше. А он, как ни странно, смотрел только на Веронику. Он медленно подходил к ней. Ребята расступились, ненавязчиво беря его в кольцо. Балахонщика это не насторожило. Он остановился в трех шагах от Вероники и вдруг встал на колени.

– Богиня! – прохрипел он. – Наша страшная жертва не была напрасной! Ты пришла!

– Мужик, что ты мелешь? – спросил Толя, загораживая ошеломленную Веру. – Она из моего мира…

– Она – Богиня победы! – прервал его балахонщик. – Она свергнет власть семьи Ганов, и люди станут свободными. Слишком долго мы ждали тебя, Победа!

Толя оглянулся на Веру. Внезапно он кое-что сообразил:

– Веро-ника! Ника – Богиня победы! – воскликнул он. – Бывают же такие совпадения!

– Совпадения ли? – спросил вдруг Синеман. – Простое совпадение, что самая кровавая жертва, принесенная в этом храме, была принесена именно тогда, когда мы безо всяких явных целей шли к могиле Сулико? И случайно ли, что Вероника была именно там? Нет, приятель! Я склонен видеть тут перст судьбы!

– Возьмите меня с собой! – взмолился балахонщик. – Прекрасная богиня, окажите мне честь! Я хочу сражаться под Вашим началом в этой последней битве!

Вера обескуражено посмотрела на Толю.

– Решай, – он пожал плечами. – Знай только, что этот парень пытался нас убить и почти преуспел в этом. А сколько народу в своем храме он завалил со своими приспешниками раньше – одному Богу известно.

– Это все ради пришествия Богини! – оправдался балахонщик.

– Ты скажи еще, что убивал и морщился! – поддел его Вотзехелл. – Гад, у меня челюсть до сих пор болит!

– Вера, решай! – сказал Толя.

Вера с жалостью смотрела на немолодого мужчину в черном балахоне, стоящего на коленях перед ней. Да, этот мир встретил ее погано, и она почти ничего о нем не знала, но даже совершенно незнакомому человеку она не могла сказать «нет».

– Пусть он идет с нами, – тихо сказала она.

– Спасибо! – воскликнул балахонщик, вскакивая на ноги и бесконечно кланяясь. – Спасибо, Богиня! Я буду служить Вам верой и правдой.

– Юморист! – усмехнулся Толя. – А звать-то тебя как?

– Меня зовут Морлок, – представился балахонщик. – Могу я узнать ваши имена, братья мои?

– И сестры! – вставила Рели. – Хотя, не хотелось бы мне иметь такого братика!

Старик Абрам жил один в самом большом доме на всю деревню. Дом был двухэтажным, причем весь первый этаж занимала гостиная. Для жилья был приспособлен второй этаж. Именно там, в одной из комнат, на большой двуспальной кровати досматривал последние сны несчастный старец. Он еще не знал, что готовит ему грядущий день…

В дверь постучали. Старик спал очень чутко, поэтому сразу проснулся. Другое дело, что вставать ему не хотелось. Он лежал еще минут пять, но стучащий не уходил. Абрам вздохнул, встал, накинул халат, надел тапки и спустился вниз по скрипящей лестнице.

– Кто там? – крикнул он, подойдя к двери.

– Это я! – откликнулся звонкий девичий голосок.

– Дочка! – воскликнул Абрам. – Вернулась!

Он открыл дверь, и первое, что увидел – кулак. Кулак настойчиво затребовал стыковки с его лицом и добился ее. Абрам отлетел от двери шагов на пять.

– Не люблю ждать, – объяснил свой поступок Вотзефак. – Заходим, что встали?

На глазах у потрясенного Абрама в гостиную один за другим вошли десять парней, двое пожилых мужчин и неуверенно оглядывающаяся девушка. С Отсосом и Арахисом они расстались еще в машине. Последней вошла Рели.

– Рели! – вскричал Абрам. – Как ты выбралась? Иди, обними своего старого папочку! И где ты нашла эту толпу антисемитов?

Рели и впрямь подошла к привставшему Абраму, но обниматься не стала. Напротив, она отвесила ему весьма звучную пощечину. Старик снова повалился на пол.

– Как ты мог? – срывающимся от ярости голосом завопила Рели. – Как ты мог проиграть меня в карты, подонок?!

– Я был пьян…

– Это что, оправдание?

Абрам пожал плечами. Тем временем гостиная наполнилась звоном тарелок и хлопаньем шкафов.

– Мясо! – заорал кто-то.

– Вино! – поддержали его.

– Грабят! – заголосил Абрам.

– Августо! – ответили ему.

– Не уходи от разговора, папа! – прикрикнула Рели. – Никто тебя не грабит, это просто возврат долгов. Ты – сволочь! Почему ты не мог любить меня, как отец?

– Я любил тебя! И сейчас люблю!

– Молчи! Ты даже слова не сказал, когда эти мрази меня забирали!

– Эти мрази? – Абрам покосился на толпу, сосредоточенно жующую, сидя за огромным столом.

– Это – не мрази, – внесла ясность Рели. – Без этих людей я бы не выжила!

К лежащему Абраму подошел парень в испачканной и порванной сутане. В руках он держал огромный бутерброд.

– Годоворд, – представился он.

– Абрам, – мрачно сообщил Абрам.

– Помолившись, Годоворд схавал толстый бутерброд! – крикнул вдруг Вингер.

– Заткнись! – велел ему священник, и вновь обратился к Абраму:

– Я, конечно, понимаю, Абрам, что мы поступаем не совсем по христиански, но обстоятельства вынуждают нас действовать сообразно им. Считайте это искуплением. Когда все закончится, я отпущу вам грехи, и мы разойдемся друзьями.

– Грехи! – Рели чуть не захлебнулась собственным криком. – Этот мерзавец меня продал! Дочь свою! Ты этот грех ему будешь отпускать?

– Он искупит этот грех, помогая нам, – возразил Годоворд. – А ты, между прочим, тоже нарушаешь заповедь. Почитай отца своего…

– Почитай что никакого отца у меня нет! – Рели развернулась и с гордо поднятой головой пошла к столу.

– Почитай библию! – крикнул ей вслед Годоворд. – Там хорошо сказано о любви к ближним и всепрощении. – Он повернулся к Абраму и вполголоса добавил:

– Дети. Они никогда не прощают ошибок, но хотят, чтобы им все простили.

Священник помог старику подняться.

– Я ведь не хотел! – всхлипнул Абрам. – Я так страдал, так страдал!

Годоворд, кивая, подвел его к столу и посадил рядом с Офзеринсом. Тот немедленно накинулся на новый объект для своего менталитета:

– Вы никогда не были у меня в замке? О, что за дивное место! Августо с Кармелитой были просто в восторге, когда увидели его. Кстати, вы знакомы с Августо? Поразительный молодой человек!

– Горишь ли ты желанием искупить свой тяжкий грех? – торжественно спросил Годоворд Абрама, когда завтрак был закончен.

– Готов!

– Тогда поступаешь в распоряжение вот этих людей.

Толя и Соломон вышли вперед, мерзко улыбаясь.

– Значит, так! – сказал Соломон. – Для начала мы тут будем жить. До выяснения обстоятельств.

– Рад гостям, – безропотно сказал Абрам.

– Второе – мне нужно постирать халат! – сказал Толя. – Так, чтоб не сел, и был белее белого. И через час надо, чтобы он был сухим.

– Сделаю! – сказал Абрам.

– Веронике нужна одежда, – продолжил Толя.

– У них с Религией один размер, – определил Абрам. – Может взять все необходимое наверху – дочка покажет…

– Нет у тебя больше дочки! – огрызнулась Рели. Она взяла Веронику за руку и потащила ее по лестнице на второй этаж.

– Так, ну, и последнее… на этот момент, – добавил Соломон. – Нам нужны деньги.

– Найдем, – вздохнул Абрам. Спорить было бессмысленно.

Вероника при активной поддержке Рели копалась в ее немаленьком гардеробе. Сначала она хотела взять самый минимум и как можно невзрачнее, но Рели настояла на обратном:

– Бери, что захочешь! Мне ничего не жалко. Девушка должна выглядеть красиво! Или ты со мной не согласна?

– Наверное, – сказала Вероника. – А разве ты на меня не сердишься?

– Из-за чего?

– Из-за Толи.

– Почему я должна на тебя сердиться? – спросила Рели; все-таки было видно, что тема ей неприятна.

– Ну, ты ведь любишь его…

– Да, люблю! – это было произнесено с явным вызовом. – И он меня, кстати, тоже любит. Другое дело, что он и к тебе не ровно дышит. Ну, тут уж решать ему. Зачем мне тебя ненавидеть? Каждый имеет право на свой кусок счастья, и совсем не обязательно ненавидеть всех, кто на него претендует. Жизнь рассудит. Возьми вот эту кофточку, она пойдет к юбке.

Вероника оделась неброско, но красиво. Туфли без каблуков, юбка до колен и тонкая кофта с длинным рукавом.

– Неплохо, – оценила Рели. – Сама бы влюбилась, но… – она разочарованно развела руками. Вероника улыбнулась.

– Спасибо тебе, – сказала она.

– Да не за что! Только вот о главном мы забыли.

– О чем?

– Тебе бы помыться. Пошли, покажу ванную.

Ванная в доме была достойная. Подобно гостинице-храму поклонников Ники, здесь даже был водопровод с холодной и горячей водой. Вероника заперлась внутри, как раз тогда, когда к двери подбежал Абрам с докторским халатом в руках.

– Кто там? – спросил он, показывая на дверь.

– Моя подруга Вероника, – холодно ответила Рели. – И, прошу заметить, она не продается!

– Рели, ну перестань, а? – заныл Абрам. – Я же нечаянно! Она там надолго?

– Опрятные девушки быстро ванну не принимают.

– Но мне нужно постирать халат!

– Не думаю, что это мои проблемы. Вон отсюда! Мне тоже нужно переодеться, а вы чужой мне человек, и зрелище это не для вас!

Абрам, всхлипывая, пошел вниз по лестнице.

– Как ты собираешься это сделать? – спросил Соломон. Они с Толей подходили к дверям городской лечебницы.

– Технически все просто, – ответил Толя. – Мы срезаем парню верхушку черепа, аккуратно достаем опухоль и закрываем все назад.

– А оно срастется?

– Должно. Знаешь, откровенно говоря, я не дам за его жизнь и ломаного гроша. Но если не попытаться – он умрет точно.

– Черт, я еще никогда так не нервничал!

– Я тоже, Сол.

Они вошли в лечебницу. У входа сидела дежурная медсестра.

– Вам кого? – спросила она.

– Я, извольте заметить, доктор, – представился Толя. – Пришел лечить пациента с опухолью мозга.

Сестра удивленно посмотрела на него.

– Вы будете делать операцию? – спросила она. – Вы не шутите?

– Это плохая тема для шуток.

– Хорошо, сейчас я сообщу дежурному врачу… Как мне вас представить?

– Доктор О’Пэйн.

Пока медсестра бегала в поисках доктора, Соломон спросил:

– А почему О’Пэйн?

– Чтобы не сказать «Айболит», – объяснил Толя. – Конспирация!

– Умнó. От меня что требуется?

– Будешь сидеть в коридоре. Если что – сообщай. Я все-таки боюсь, что это ловушка.

– Понял.

Они ждали недолго. Вскоре медсестра вернулась с бородатым доктором. Они почти бежали по коридору. Увидев Толю, сестра что-то шепнула на ухо врачу, и он кивнул.

– Доктор О’Пэйн? – спросил врач.

– Да, это я.

– Я доктор Кьюр. Вы правда собираетесь делать операцию?

– Да, да, собираюсь, – раздраженно ответил Толя. – Вам не кажется, что время, потраченное на разговоры о ремесле – это время, отнятое у самого процесса?

– Конечно, конечно! – Доктор Кьюр потащил Толю за руку по коридору. – Что вы хотите сделать первым делом?

– Осмотреть больного.

– А, ну, конечно, конечно…

Они поднялись по лестнице на второй этаж, снова прошли по коридору и остановились у закрытой двери в палату.

– Здесь? – уточнил Толя.

– Конечно, конечно, – закивал доктор.

Толя толкнул дверь.

Палата была огромной. Может, она была и стандартной, но в ней должно было лежать по меньшей мере человек десять. Сейчас же посреди нее стояла лишь одна койка с одним, соответственно, человеком. Это был мальчик лет двенадцати с очень бледным лицом. Взгляд его был таким тусклым, словно он уже стоял одной ногой в могиле.

Толя решительно подошел к нему.

– Привет, – сказал он. – Я – доктор О’Пэйн. Как тебя зовут?

Мальчик закрыл глаза, несколько раз тяжко вздохнул и сказал:

– Отстаньте от меня. Зачем вы меня мучаете?

– Я собираюсь помочь тебе, парень, – сказал Толя, ощупывая его голову. Он вдруг замер, держа руку на макушке парня.

– Хорошо! – воскликнул Толя. – Очень хорошо! Опухоль операбельна!

– Что нужно сделать? – спросил Кьюр.

– Сделать нужно следующее, – сказал Толя. – Во-первых, мне нужен его отец. Вы знаете, кто его отец?

– Конечно, конечно!

– Найдите его и приведите сюда. Второе – парня надо обрить налысо. Чтобы ни одного волоска не осталось. Голова должна быть гладкой, как лед на катке.

– Сделаем, – кивнул доктор. – Еще что-нибудь?

– Да, поставьте на стерилизацию инструменты. Все, какие возможно. Скальпель, там, специальная пилка должна быть. В общем, все.

– Уже приступаем. Мелена, ты слышала? – обратился доктор к сестре. – Немедленно распорядись насчет инструментов и обрей мальчика!

– Будет сделано! – сестра Мелена быстро убежала.

– Я пойду, распоряжусь насчет Мистера, – сказал доктор. – Вы останетесь здесь?

– Да, останусь здесь, – кивнул Толя.

Доктор вышел за дверь. Мальчик, лежащий в койке, смотрел на Толю с явным испугом.

– Что ты собираешься делать? – слабым голосом спросил он.

– Не робей, парень! – Толя подошел к нему и сел на край койки. – Я буду делать тебе хорошо.

– Ты будешь делать операцию?

– Я тебе ничего не скажу, пока ты не назовешь свое имя!

Мальчик поджал губы, с сомнением глядя на Толю, но потом все же сказал:

– Меня зовут Сергий.

– Сильное имя! – восхитился Толя. – Меня зовут Анатолий. Толя.

– Так что вы будете делать? – Почему-то, после знакомства мальчик перешел на «вы». Конечно, легко «тыкать» незнакомцу. Другое дело, когда рядом с тобой малознакомый человек, и тебе придется с ним общаться некоторое время.

– Я, Сергий, буду с тобой честным. Я буду делать тебе операцию.

– Вы… разрежете мне голову?

– Лучше сказать «вскрою черепную коробку».

– Да, так и вправду лучше, – вздохнул мальчик. – А я выживу? Только честно!

– Толька – это всегда честно. Скажу так: ты можешь выжить.

Соломон, без толку шатавшийся по палате, вдруг остановился у окна.

– Смотри, кто бежит! – сказал он Толе. Тот подошел к окну. По направлению к больнице, прижимая шляпу к голове, бежал Мистер собственной персоной.

– И даже без охраны! – восхитился Толя.

– Ладно, я в коридор, прикинусь чем-нибудь неприметным, – решил Соломон. – Если что – сообщу. Мистер пусть думает, что ты тут один. На всякий случай.

– Как скажешь.

Соломон вышел в коридор. В дверях он чуть не столкнулся с сестрой Меленой, которая несла тазик теплой воды.

– Инструменты уже кипятят, – сообщила она. – Все, что смогли найти.

– Отлично, – кивнул Толя. – Что с бритьем?

– Сейчас займусь, – сестра поставила таз в изголовье кровати и достала из кармана халата опасную бритву и ножницы.

– Я буду лысым? – спросил Сергий.

– Да, и уродливым, – ответил Толя. – Ничего! Повезет – станешь первым скинхедом этого мира.

Защелкали ножницы, полетели остриженные пряди волос. Медсестра работала быстро, но аккуратно. Уже через минуту она намылила Сергию голову и взялась за бритву. В этот момент в палату влетел Мистер.

– Я знал, что ты согласишься! – с порога выпалил он. Потом увидел медсестру с бритвой, застывшую рядом с его сыном. – Что вы с ним делаете?!

– Успокойтесь! – велел Толя. – Мне необходимо, чтобы голова была чистой. Обрастет со временем, не волнуйтесь.

– Да? – переспросил Мистер, тяжело дыша. – Когда начнется операция?

– Об этом мне и нужно с вами поговорить.

– Сколько? – немедленно спросил Мистер.

– Не в этом дело. Мне нужны наркотики.

Во взгляде Мистера появилось презрение.

– И что? – спросил он.

– Как «и что»? Твой босс – дон мафии! Вы же наверняка промышляете наркотой. Мне нужен самый убойный наркотик, какой только сможете найти. И быстро.

– Слушай, доктор, ты что, собираешься делать операцию под кайфом?!

Толя тяжело вздохнул. Потер глаза. Когда же наконец получится нормально выспаться? В мягкой постели, в гордом одиночестве. Он бы проспал часов двадцать – не меньше.

– Наркотик нужен для твоего сына, – пояснил он. – Анестезия.

– Ты хочешь, чтобы я своего сына собственноручно посадил на иглу? – возмутился Мистер. – Да никогда! Да пусть он лучше…

– Как скажете, – перебил Толя. – Сестра, заканчивайте процедуру. Прекратите стерилизацию. Операции не будет. Анестезировать нечем, спирт тут бессилен.

Сестра нерешительно посмотрела на Толю, потом перевела взгляд на Мистера.

– Хорошо! – воскликнул он. – Я достану наркотик. Какой тебе нужен? Герыч? Кокс? Кислота?

– Кислота подойдет, – кивнул Толя. – И еще эфир, если есть. И героин. И еще мне нужен человек, который сможет приготовить инъекцию.

– Хорошо, сделаю, – кивнул мистер. – Через полчаса все будет.

– Вот и хорошо!

Толя снова присел на край кровати. Он посмотрел на почти полностью обритого Сергия.

– Сегодня у нас обоих не самый легкий день, – сказал он.

– Наверное, – согласился Сергий. – А это будет больно?

– Нет. Тебе не будет больно.

 

Глава 11. В которой происходит диверсия

Тем временем в доме старого Абрама царила мирная и спокойная обстановка. Кто-то дремал на матрасах, принесенных со второго этажа, кто-то попивал вино. Морлок с Офзеринсом спорили о высоких материях, Мишут наигрывал классические мелодии, Годоворд молился о спасении сына Мистера. Вотзефак, Вотзехелл и Синеман напряженно думали вслух:

– Я думаю, что если это и не подстава, то весьма опасная затея, в любом случае, – говорил Вотзефак.

– Согласен, – кивнул брат. – Ну, и что мы можем сделать?

– Перво-наперво нам нужны колеса. На случай, если придется быстро сваливать.

– Наша тачка в крепости, – напомнил Синеман.

– Будем ее забирать, – решил Вотзефак. – Эй, Эвил!

Резидент Эвил, дремавший до этой поры, открыл один глаз и лениво посмотрел на Вотзефака.

– Поди сюда!

Эвил заворчал, встал и подошел к друзьям.

– Слушай, ты можешь проникнуть в крепость Гана?

– Запросто, – не задумываясь, сказал резидент.

– И угнать машину.

– Что может быть проще?

Вотзефак на секунду задумался.

– Слушай, а если ты такой ловкий, то почему же ты не убил дона Гана?

Эвил пожал плечами.

– Я совсем не умею убивать, – смущенно сказал он.

– Такая куча мастеров, и ни одного нормального! – проворчал Вотзехелл.

– Дыши! – велел Толя, положив на лицо Сергию марлю, пропитанную эфиром. Тот послушно задышал.

– Спирт! – приказал Толя. Ему немедленно поднесли стакан спирта.

– Кислоты добавили?

– Конечно, конечно!

Толя подождал немного и снял марлю с лица мальчика. Глаза у него были уже замутненные.

– Так, Сергий, теперь тебе придется напрячься, – предупредил он, протягивая стакан. – Эту гадость надо выпить залпом. Пей сразу, не принюхивайся! И только попробуй сблевать!

– Надо, сынок, – прошептал Мистер, гладя Сергия по обритой голове.

Сергий взял стакан. Продышался немного, и начал пить. После первого же глотка по его телу прошла судорога, но мальчик стоически допил все и выронил стакан. Он скорчился, тяжело дыша и подавляя рвотные позывы. Толя быстро сунул ему стакан с водой.

– Запей!

Сергий махом выхлебал весь стакан и попросил еще.

– Хватит! Теперь ложись. Эфир!

На лицо мальчика вновь легла марля с эфиром.

– Все, теперь всех, кроме медсестры и анестезиолога попрошу покинуть палату и не мешать мне!

Доктор вышел сразу. Мистер остался.

– Выйдите, пожалуйста! – повторил Толя.

– Это мой сын!

– Вы будете удивлены, но я знаю это. Если вы хотите, чтобы я сработал профессионально, избавьте меня, пожалуйста, от своего присутствия!

Мистер опустил голову.

– Держись, сынок! – прошептал он, сжимая руку Сергия. – Я верю, все будет хорошо!

Он встал и посмотрел в глаза Анатолию. Внимательно посмотрел.

– Я сделаю, что могу, – сказал Толя.

Мистер кивнул и вышел. Дверь закрылась. В палате осталась медсестра Мелена и «анестезиолог» – хипповатого вида парень, приведенный Мистером.

– Как тебя зовут? – спросил его Толя.

– Драг, – ответил парень.

– Отлично. Готовь инъекцию, Драг.

– Послушайте, доктор, – Драг медленно достал из кармана зажигалку. – Если мы накачаем парня еще и героином, он может запросто окочуриться от передоза.

– Может, – кивнул Толя. – Но не окочурится. Мозгу будет изрядно взбодрен борьбой с болью. Наркотой затопит лишь те этажи, что отвечают за сознание. В человеческом организме куча резервов, он будет цепляться за жизнь, как репей.

Драг пожал плечами и начал готовить инъекцию. Толя снял марлю с лица Сергия.

– Как ощущения? – спросил он.

– Черные летучие мыши! – простонал он. – Кругом черные летучие мыши! Их полно!

– Это очень хорошо, но до первой ломки, – объяснил Толя. – Инъекция?

– Готово! – Драг убрал зажигалку и протянул Толе ложку с жидкостью. – Набирай, я подержу.

Толя набрал жидкость в шприц.

– Приготовься, Сергий. Сейчас ты отправишься вниз по кроличьей норе!

Сергий даже не вздрогнул, когда игла проткнула его вену. Зато потом он очень быстро обмяк.

– Думаешь, хватит? – спросил Толя.

– Знаешь, если бы на его месте был я, мне было бы плевать, даже если мне будут делать кастрацию, – ответил Драг.

– Хорошо, начинаем! – Толя взял с подноса пилку. – Слабонервных просьба отвернуться.

Соломон сидел в коридоре на лавочке и созерцал бегающего взад-вперед Мистера. Прятаться он уже давно перестал, потому как было негде. Теперь он напряженно размышлял о грядущей революции. Палец его то и дело дергался, нажимая на воображаемый курок, а губы шептали: «На, сволочь! На, подонок! Вот так мы всех вас передолбим, уроды паскудные!».

Вдруг в коридоре появился еще один человек. Ему было примерно столько же лет, сколько и мистеру. Одет он был в белый костюм. Рубашка и галстук тоже были белые. Белой была даже трость, на которую он опирался. Увидев его, Мистер замер, оглянулся на Соломона и нерешительно подошел к человеку.

– Я… – начал он.

– Я знаю, – спокойно сказал человек.

– Но я обещал…

– Я знаю, что ты обещал. Не изводи себя, иди вниз и выпей чего-нибудь. Там есть чудный мини-бар.

– Но мой сын!..

– Поверь, ты ему помочь не сможешь.

Мистер покорно пошел к лестнице. Соломон с любопытством посмотрел на человека в белом. Тот подошел к нему и вежливо спросил:

– Не занято?

Соломон молча подвинулся и человек сел рядом с ним.

– Как удивительно устроен мир! – воскликнул он. – Вы не находите, молодой человек?

– Все, что я нахожу, для других исчезает. Вы кто? – мрачно ответил бригадир.

Человек задумчиво покрутил трость в пальцах. Соломону вдруг стало неуютно от этого жеста. В нем чудилась такая сила, что не оставалось сомнений: стоит этому мужику захотеть, и трость пройдет сквозь голову Соломона и воткнется в стену.

– Я, можно сказать, друг семьи, – представился человек.

– Сол, – назвался Соломон. – Так о чем вы говорили?

– Я говорил, как интересно устроен мир. Вот, например, сегодняшняя ситуация. Мистер ведь ненавидел доктора Фекалиуса, но случилась беда с сыном, и доктор – единственный, кто может помочь. Теперь они уже не враги, а друзья.

– Откуда вы об этом знаете? – удивился Соломон. – Это было секретом!

– Или вот, например, бригадир Соломон, – продолжал человек. – Доктор виновен в том, что половина его бригады погибла, но бригадир идет вместе с доктором, чтобы прикрыть его. Именно он, а не кто-либо другой. Нет, остальные сидят в доме бедного Абрама, спокойно дожидаются известий.

– Кто ты такой? – произнес Соломон, сжимая кулаки. – Назовись сейчас же!

– А ты не догадался? – Человек посмотрел на него чуть насмешливым взглядом. – Я – та самая главная сволочь, которую ты так хочешь уничтожить. Я – дон Ган!

Соломон переварил информацию мгновенно. Он рванулся прочь от лавки, но дон ловко сделал ему подсечку тростью. Сол грохнулся на пол.

– От меня не убежишь, – наставительно произнес дон. – Сядь-ка назад. Дождемся нашего доктора. Мне самому любопытно на него взглянуть.

Соломон поднялся. Быстро посмотрел на дверь операционной. Пара шагов, и… Трость недвусмысленно качнулась в руке дона Гана. Сол понял, что не успеет и дернуться. Он шагнул к лавке.

– Вот и молодец! – похвалил его дон. Сол скривился, вспоминая, что дону известно, где находятся все остальные.

– Наши друзья, – сказал он. – Что с ними?

– Пока ничего, – развел руками дон. – Я не давал никаких приказаний. Да и вообще я тут инкогнито. Пока хочу только поговорить. Убить ведь никогда не поздно.

Сол сглотнул и медленно сел на лавку.

– Будем ждать, – сказал дон. – Поверь, мне далеко не безразлична жизнь сына моего лучшего человека. И друга.

Исчезновение Эвила прошло незамеченным. От волнения почти все мастера изрядно напились, а остальным было плевать. Лишь хитрая троица друзей загадочно улыбалась и перемигивалась. Офзеринс несколько раз пересек гостиную из конца в конец, потом остановился на середине и торжественно произнес:

– Я голоден!

– Увы, лорд, – икнув, ответил ему Вингер. – Мы, боюсь, съели все, что было у этого бедного еврея.

Абрам грустно вздохнул, услышав эти слова.

– А как насчет картошки? – спросил Офзеринс. – Картошка есть?

– Абрам, вас спрашивают! – прикрикнул Вингер.

Абрам бросил один из многочисленных жалобных взглядов на свою дочь, но она презрительно отвернулась.

– Есть. Сырая, – грустно сказал Абрам.

– А мука есть?

– И мука есть, – признал Абрам.

– Хорошо! А яйца?

Абрам вздрогнул.

– Нет! Нет никаких яиц!

– Авгу-у-у-сто! – взвыл Офзеринс. – Мы опять остались без вареников! Скажи Кармелите, что я умер!

Лорд обрушился на пол и начал колотить его с дикими завываниями.

– Офзеринс, заткнись! – прикрикнул на него Вингер. – Этот подонок сказал «нет» так, что навел меня на подозрения. Есть у него яйца!

Лорд с надеждой посмотрел на него.

– Точно? – спросил он.

– Да конечно! – вмешалась Рели. – Я знаю, где лежат.

– Религия! – крикнул Абрам. – Одумайся! Ты же знаешь, как трудно сейчас найти хорошую несушку!

– Отстань, противный, – машинально сказала Религия, поднимаясь по лестнице.

Они вдвоем с Вингером подошли к кладовой, где нашли и муку и яйца.

– Ты когда-нибудь делала вареники? – спросил Вингер.

– Нет, но у меня сложилось впечатление, что этим займется лорд.

– У меня тоже, но мы ведь не доверим ему этого занятия. Надо хоть проследить! Ну, я к тому, что надо хотя бы приблизительно знать, как их готовят.

– А, ну, приблизительно-то я знаю. Все взяли?

– Вроде, да. Пошли.

Они спустились вниз, и Офзеринс мгновенно завладел продуктами. Никто не успел и глазом моргнуть. В течение пятнадцати минут он приготовил кучу теста и начал его раскатывать. К стряпне были привлечены все. Даже Морлок был допущен к этому действу. Вот тут-то и встал вопрос:

– Где Эвил?

Вопрос повис в воздухе. Разве что, Вотзефак задумчиво уставился в окно, Вотзехелл вздрогнул и отвернулся, а Синеман слишком натурально изобразил удивление.

– Так, вы трое, колитесь! – потребовал Вингер.

– Кто, мы? – обреченно спросил Вотзефак.

– Вы. Где Эвил?

Через минуту все прохожие, случайно оказавшиеся рядом с домом Абрама, мучительно покраснели и поспешили убраться подальше. Такой слитный хор мата дано было выдержать не каждому. Прошло еще несколько секунд, прежде чем толпа возбужденных подростков, среди которых было двое пожилых людей, высыпала на улицу.

– Козлы! Дебилы! Вашу мать! – закончил разнос Вингер. – Что встали? Бегом за ним!

– Погоди, погоди! – остановил его Вотзефак. – Куда за ним? Зачем? Он же профессиональный резидент! Что может случиться?

– Ты лучше заткнись! – посоветовал Годоворд. – Ты ничего не понимаешь! Тебе он никто, а нам он – брат!

– Знаю, – кивнул Вотзефак. – Поэтому я его и послал.

Вингер хотел что-то сказать, но буквально захлебнулся в эмоциях. В результате он просто взвыл и начал кругами бегать по двору.

– Да он и сам был не против! – крикнул ему Вотзефак. – Говорит, засиделся. А нам за ним идти не надо. Мы его только демаскируем.

– Это он сам сказал? – спросил поэт, остановившись.

– Ага.

– Хорошо. Идем в дом. Но запомните, вы, трое! – Вингер поочередно показал пальцем на виновников ситуации. – Если он не вернется, я вас похороню. Понятно?

– Ясно, как день! – улыбнулся Вотзефак. Однако когда Вингер отвернулся и пошел в дом, он с тревогой посмотрел в ту сторону, где должна была находиться крепость Гана.

Резидент Эвил, нисколько не скрываясь, подошел к вратам крепости. Ему посчастливилось поймать попутку, и он был избавлен от сомнительного удовольствия идти пешком через город, в котором власть дона Гана чувствовалась на каждом шагу. В сущности, город этот не слишком отличался от деревни. Просто был побольше и побогаче. Люди здесь пытались сделать вид, что они из другого теста. Чуть выше задирали нос, чуть лучше одевались и брезгливо смотрели на «заезжую деревенщину».

Крепость находилась за чертой города, в нескольких сотнях метров от нее. Ее окружали пустынные земли. Сам замок, видневшийся за крепостной стеной, был громаден. Такая колоссальная махина из черного камня. Изнутри, правда, доносились веселые возгласы и смех. Жизнь кипела всюду.

Эвил постучал в ворота специальным кольцом, приделанным к ним. Наверху, в трех метрах от земли, открылось окно, и высунувшийся привратник посмотрел на гостя.

– Кто такой? Чего надо? – спросил он.

– Я от Стравцова, – не задумываясь, ответил Эвил.

– К дону? – переспросил привратник.

– К нему, к нему.

– Его сейчас нет на месте.

Эвил немного обеспокоился. Где это может шляться дон, когда такое происходит?

– Ну, я думаю, вы меня не прогоните? – спросил он. – В противном случае, дон будет сильно недоволен.

– Ладно, заходи! – решил привратник и исчез.

Через минуту загремел отодвигаемый засов, и ворота отворились. В лицо Эвилу немедленно ткнулись несколько автоматных стволов. Один из стражников торопливо обыскал его.

– Колющее, режущее, огнестрельное? – осведомился он.

– Искрометное чувство юмора, – признался Эвил.

Стражники заржали.

– Проходи! – привратник махнул рукой. – Дон должен быть к вечеру.

– Я подожду, – кивнул Эвил, проходя внутрь. Ворота за ним закрылись.

Внутренний двор крепости представлял собой совершенно особый микромир. Суровые бандиты, ни на секунду не расстающиеся с оружием, пели песни, смеялись, затевали шуточные и не очень драки, пили вино. К Эвилу немедленно подбежал парнишка, видимо, делающий первые шаги в коллективе, и очень этим гордый.

– Здорово, брат! – крикнул он и сунул резиденту початую бутылку вина.

– Здорово, – ответил Эвил, отпивая из бутылки. Вино было изрядно крепленым, но вкусным.

– Ты из крепости? – спросил он. – Какой отряд? Меня зовут Филин.

– Я Эвил. Нет, не из крепости. У нас с доном свои дела.

– О, да ты знаешь самого дона? – удивился Филин. – Я встречался с ним только раз, когда приносил присягу! Говорят, суровый дядька!

– Кому как, – пожал плечами Эвил. – Где тут у вас посидеть можно?

– Пошли! – Филин хлопнул Эвила по плечу и повел куда-то в глубь двора.

Эвил осматривался. Он давненько здесь не был, и многое изменилось. Например, стало больше оружия. Оно просто валялось везде, где ни попадя. То и дело он спотыкался об винтовки, автоматы, а один раз чуть не наступил на гранатомет.

– Много у вас пушек, – заметил Эвил.

– Да, ерунда! – махнул рукой Филин. – Этого добра дон не ценит. У него все оружие Прошлого Мира.

– Прошлого мира? – переспросил Эвил.

– Да, так мы называем мир, каким он был до войны.

– Я был тут несколько месяцев назад, – признался Эвил. – Тогда такого не было.

– Еще бы! – Филин с гордостью пнул связку гранат, заставив резидента вздрогнуть. – Пару дней назад дон отправил экспедицию в выжженные земли. Они нашли руины городов и набрали там много оружия.

Они подошли к симпатичному летнему кафе. Часть столиков была занята, но они с легкостью нашли один свободный и сели. К ним немедленно подлетела симпатичная официантка и осведомилась о заказе.

– Мне шашлык! – сказал Филин. – Пару палок.

– Мне, пожалуй, тоже, – согласился Эвил. – И кружку пива. Светлого.

Официантка кивнула и умчалась на кухню.

– Классная девчонка, да? – спросил Филин, подмигнув.

– Есть немного, – равнодушно сказал Эвил. – А что, с ней можно поразвлечься?

– Ты что! – испугался Филин. – Тут с этим строго! Официантки, танцовщицы – неприкосновенны. Если, конечно, сами не захотят. Ну, только в свободное от работы время. Но не расстраивайся, подстилок тут тоже хватает!

– Да я и не расстраиваюсь, – заверил его Эвил. – Просто интересуюсь.

– Ну, если надумаешь – дай знать!

– Обязательно. Ты упомянул об экспедиции…

– Да! – спохватился Филин. – Представляешь, что они нашли, кроме оружия?

– Ну?

– Это закрытая информация, но ты-то свой парень, болтать не будешь?

– О чем речь!

– Ну вот: они нашли людей.

– Людей? – удивился Эвил. – В руинах?

– Не совсем в руинах. Там такие же государства, как наши, представляешь? Конечно, не совсем такие. Точнее, совсем не такие. Там дикари живут, в общем. Строят шалаши, охотятся, ягоды собирают. Некоторые, особо продвинутые, землю пашут. Они почему так легко оружие и отдали, что не знают, как им пользоваться!

– Весело, – произнес Эвил, делая в памяти немаловажную пометку. – И что дон думает с ними сделать?

– Как что? Присоединить, конечно! Будут у нас провинции. Будут нам дань платить, работать на нас.

– Разумно.

Подплыла официантка и поставила на стол огромную кружку пива и блюдо с шашлыками.

– Класс! – восхитился Филин, вцепляясь зубами в шашлык.

– А дон на машине уехал? – спросил Эвил.

– Не, говорят, так ушел. Даже охраны не взял.

– Странно это.

– Все об этом целый день и говорят! – Филин ткнул концом шампура в Эвила, немного не достав. – Вот ты какой умный чувак! Только пришел – и сразу сообразил, что дон просто так отсюда не выйдет! Я думаю, это связано с доктором этим.

– С доктором? – переспросил Эвил. – Что за доктор?

– Не слыхал, что ли? Доктор Фекалиус! Парень, что присоединился к этим горе-мастерам. От них-то никакого вреда не было, но как он появился, так они сразу начали действовать. Украли у дона девчонку, которую тот выиграл в карты у Абрама! Представляешь?

– И что, дон расстроился? – спросил Эвил.

– Еще как! Он с тех пор здорово изменился. Злой такой стал, все его боятся! Тут, пойми, не в девке дело. Дело в том, что какие-то проходимцы пошли против воли дона и свалили. Народ уже похихикивать начал. Не, доктора валить надо однозначно. Да и всех этих мастеров тоже. Заодно.

Эвил отхлебнул пива и огляделся по сторонам. Мимо их столика прошли под ручку две девицы в мини-юбках, недвусмысленно улыбаясь. Эвил кивнул им, не приглашая, а просто приветствуя. Девушки это почувствовали. Губки обиженно надулись, глаза стали искать новую мишень.

– А на какой машине дон ездит? – поинтересовался Эвил.

– На лимузине, конечно, – пожал плечами Филин.

– Лимузин? Ничего себе! А посмотреть можно?

Филин задумчиво посмотрел на него.

– Ну, вообще-то, у меня начальник гаража знакомый, но… зачем тебе это?

– Никогда не видел лимузина!

Филин стащил с шампура последний кусок мяса и подозвал официантку. Эвил полез было в карман, но Филин остановил его.

– Не надо, я заплачу. Мне сегодня дали первую зарплату, как не гулять?

Эвил возражать не стал. Тратить деньги ему не хотелось.

Филин расплатился и сказал:

– Ладно, пошли, покажу тебе лимузин.

Гараж, представляющий собой пристройку к замку, был огромен настолько, насколько вообще может быть огромен гараж. Крытое помещение с мраморными колоннами и бетонным полом… Выглядело, конечно, дико, но впечатление производило неизгладимое.

Эвил с Филином вошли внутрь через распахнутые настежь ворота и мгновенно оказались среди суетящихся механиков и мойщиков. Машин тут стояло великое множество. Названий никто не знал, но если бы тут оказался Толя или Вероника, они сразу бы узнали «Мерседесы», «БМВ», «Чероки» и другие «модные тачки».

Филин свистнул и подозвал одного механика.

– Грэйд у себя? – спросил он.

– Да, был недавно, – ответил парень, рассеяно глядя на собеседника.

– Будь другом, позови.

– Сейчас, ага.

Механик не двигался с места, пока Филин не протянул ему десятку. Тогда он убежал куда-то в глубь гаража.

– Будем ждать, – сказал Филин, повернувшись к Эвилу.

– Как скажешь.

Эвил неторопливо прошелся по гаражу. Филин шел рядом, весьма довольный впечатлением, произведенным на гостя. Эвил же в действительности плевать хотел на все роскоши, которыми окружал себя дон. Он искал одно, и ему посчастливилось.

– А это что за хохма? – спросил он, показывая на белую машину с красными крестами. – У нее что, крышу спилили?

– Конечно, спилили! – радостно подтвердил Филин. – Это тачка того самого доктора! Он со своей командой – это вообще отмороженные товарищи! Видал, как разукрасили?

– Да уж. А она что, еще и ездит?

– Еще бы! Хочешь проверить?

– А можно?

– Конечно! Садись! – Филин совсем раздухарился и, видимо, уже чувствовал себя хозяином гаража. К несчастью, ему помешали. К машине подошел здоровенный мужик в футболке, джинсах и бандане.

– Здорово, Филин! – басом произнес он. – Чего это ты тут за бесплатный прокат устроил?

– Привет, Грэйд! – Филин, видно, немного смутился. – Да, это мой новый друг. Его зовут Эвил, – Грэйд пожал руку Эвила, – Он хотел прокатиться на этой тачке. Я думал, ты не против.

– Пусть катается, – пожал плечами Грэйд. – По мне, так хоть бы и вообще ее забрал. Ее Свит пригнал. Два часа тут рассказывал, как он храбро с доктором сражался и за косяки его на машину напряг.

– Чего? – удивился Филин. – Это Свит-то кого-то напряг? Да я слыхал, доктор его в деревне взял чуть не голыми руками! Это брехло без пушки и команды телохранителей даже муху не убьет!

– Да мне-то! – поморщился Грэйд. – Мое дело – машины, а вы в свои игры сами играйте. Ну что, берешь тачку?

Эвил даже и не ожидал такого поворота событий.

– Сколько? – спросил он.

– Вообще-то, я думал так отдать, – задумался Грэйд. – Но, если ты настаиваешь, то, чисто символически, сотня.

Эвил кивнул. В кармане у него сейчас лежало пятнадцать рублей, но он не унывал. Искусство резидента чрезвычайно многопланово и сложно.

– Ну, ладно, это мы успеем, – решил он. – А можно посмотреть на лимузин?

Грэйд переглянулся с Филином.

– Лимузин не продается, – сообщил он. – Это личный транспорт дона.

– Да ему просто посмотреть, – вмешался Филин. – Ну ты чего, Грэйд?

– Ну, если посмотреть, – Грэйд махнул рукой. – Давайте за мной.

Он начал петлять между машинами, и Эвил с Филином потянулись за ним. Улучив момент, резидент шепнул несколько слов пробегающему мимо механику и сунул ему все свои деньги. Тот кивнул и убежал. Эвил, не останавливаясь, высмотрел маленький обрезок трубы на полу, поднял его и спрятал в рукаве. Теперь все было готово.

– Красота – вечное проклятие! – заявил Вингер, словно невзначай поглядывая на Веронику.

Все обитатели дома Абрама, включая самого Абрама, сидели за одним столом и сосредоточенно лепили вареники. Получалось у всех не очень, и они не раз пожалели, что среди них нет мастера-повара. Лучше всех получалось почему-то у Вингера.

– Это ты к чему? – спросил Кармэн. Ему было хуже, чем остальным – руки привыкли к работе с грубым железом. – Имеешь ввиду, что твои вареники все равно съедят?

– Не только. Мишут, муки подсыпь! Это ведь очевидно, куда ни глянь. Если растет красивый цветок, его сорвут, если красивая девушка – ее изнасилуют… Хотя, нет, – Вингер снова покосился на Веронику, а потом на Религию. Они сидели рядом и мало обращали внимания на его трепотню. – Могут и не изнасиловать. Но какая жизнь ее ждет? Вечно сиять красотой она не сможет – годы возьмут свое. А если она, преодолев все трудности, найдет себе мужа, ценящего ее внутреннюю красоту, как и внешнюю, то что потом? Медленное затухание, а на склоне лет – мучительное воспоминание о том, какой она была раньше. Каждый раз, подходя к зеркалу, она будет содрогаться, видя сморщенное старческое лицо…

– Уродина! – прошептал Офзеринс, любовно поглаживая вареник.

– А звезды? – спросила Рели. – Они вечны и никто их не изменит. И они красивы.

– Вот! – поднял палец Вингер. – Только недосягаемая красота может сохраниться. Но не сможет же девушка жить под стеклянным колпаком? Или цветок расти за колючей проволокой? Нет, они, конечно, могут, но зачем?

– Ты идеалист, Вингер! – сказал Вотзефак. – Цветку совершенно параллельно, как он выглядит. А вот если его сорвать, то ему будет плохо. Так что за колючей проволокой ему будет гораздо лучше. И вообще ты все перепутал! Это цветок должен быть под колпаком, так естественнее. А девушка – за колючей проволокой. Это воображение будит!

– Красота обречена! – продолжал Вингер. – Я вот тут одну книжку читал, старинную. Там, помимо всего прочего, рассказывалось, как на павлинов охотятся. Берет, значит, тигр антилопу и жрет ее. Жрет, значит, и ложится спать. Просыпается, гадит и уходит. В этот момент подбегает павлин и начинает енто самое добро клевать. И в этот момент ему – НА! – из обоих стволов!

Вингер с удовольствием оглядел застывших товарищей и товарок. Насладившись произведенным эффектом, он продолжил:

– Меня что поразило: павлин – красивейшая птица! Украшение прерий! Бедное создание. Тигр жрет целую антилопу, и ему ничего, а павлин всего лишь хотел поклевать немного дерьма – и вот вам!

– Парень, тебе надо серьезно лечиться, – сказал Вотзефак. – Когда Толик вернется, я так ему и скажу.

Офзеринс наконец сделал приемлемый вареник, поднял его высоко вверх и торжественно сказал:

– Вот вареник чудо-диво!

Все сразу вернулись к работе.

– Пульс?

– Учащается!

– Инъекцию, срочно!

– Сейчас, сейчас…

– Быстрей! Если он очнется со вскрытым черепом…

– Господи Боже, да не пугай ты меня! У меня и так руки трясутся!

Драг набрал в шприц наркотик и торопливо впрыснул его в вену Сергия. Вытащив иглу, он пощупал пульс.

– Успокаивается, – сообщил он.

– Хорошо.

Толя склонился над отверстием.

– Как там? – спросил Драг.

– Я ее вижу. Скальпель, зажим! Быстро!

Драг подал инструменты. Не меньше минуты Толя копался в голове Сергия. За это время Драг сам чуть не потерял сознание.

– Все, – наконец сказал он. – Я закрываю разрез, а ты ставь еще одну инъекцию. Так каждые полчаса, постепенно понижая. Я объясню доктору, что надо делать, ты будешь его слушаться, понятно?

– Блин, мы на этого парня годовой запас дури израсходуем! – проворчал Драг.

– Было б о чем жалеть. Бинт!

Дверь скрипнула, и Сол повернулся на звук. Из палаты вышел, пошатываясь, Драг, а за ним Толя.

– Разыщи доктора, – сказал Толя. – Пусть идет сюда, мне с ним нужно поговорить.

Драг кивнул и ушел прямо по коридору. Толя подошел к лавочке, на которой сидел Сол и незнакомый пожилой человек с тростью.

– Как прошло? – мрачно спросил Соломон.

– Хорошо, – сказал Толя, садясь рядом. – Девяносто процентов, что будет жить. Опухоль была на самом верху.

– Поздравляю, молодой человек! – сказал незнакомец.

– Спасибо, а вы кто? – спросил Толя.

– Дон.

– В каком смысле «дон»? – постепенно бледнея, уточнил Толя. – Дон Кихот? Тихий Дон?

– Дон Ган.

Толя повернулся к Соломону.

– Он гонит?

Соломон покачал головой.

– Блин, – Толя задумался. – Печально как-то. Ну, может, мы тебе хоть морду набить успеем?

– Успокойся, Фекалиус, – с улыбкой сказал дон. – Я не собираюсь расправляться с вами сейчас. Я просто хочу поговорить. Мы могли бы пройти в одно тихое местечко?

– Прежде всего мне нужно поговорить с доктором. А вот, кстати, и он!

Толя встал и пошел навстречу доктору. Соломон видел, как они остановились, о чем-то заговорили вполголоса. Доктор то и дело вытирал пот со лба и облегченно вздыхал, после чего кивал, восклицал «конечно, конечно!» и косился на дверь палаты. Инструктаж длился минуты полторы. Затем доктор вошел в палату, а Толя вернулся к скамье.

– Я весь в вашем распоряжении, – сказал он.

– Ну и что это такое?

Филин с Грэйдом смущенно топтались, поглядывая на обезображенный лимузин. На дверце его красовалась огромная царапина.

– Что это такое, я вас спрашиваю! – повысил голос Эвил. – Что за отношение к личному транспорту дона?

– Но ее ведь не было, когда мы зашли, – нерешительно сказал Грэйд. – Потом нас позвал этот парень, а когда мы вернулись…

– Подожди-подожди! – Эвил поморщился. – Ты что, хочешь сказать, что это я ее поцарапал? Парень, берега не путай – потопить могут!

– Нет-нет, я…

– А вы с доном – близкие друзья? – спросил Филин, глядя себе под ноги.

– Близкие, близкие! – заверил его Эвил. – Не надейся, убить меня по-тихому не получится!

– Да я вовсе…

– Тишина! Машину моего друга я вижу исцарапанной! Это неуважение к нему. Я бы на его месте расстрелял весь персонал!

Судя по тому, как побледнели Филин и Грэйд, дон вполне мог это сделать.

– Слушай, но ведь его еще нет, так? – нерешительно спросил Грэйд. – Может…

– Дело не в тачке, парень, – спокойно сказал Эвил. – Дело в отношении. Если ты так относишься к своей работе, то зачем ты нужен?

– Моя работа – это все, что у меня есть! – Грэйд едва не стоял на коленях. – Я очень ее люблю! Это какая-то случайность, ей-богу!

Эвил сделал вид, что задумался.

– Ну, хорошо, допустим, что я добрый, – сказал он. – Что вы предлагаете?

– У нас оборудования нет, но я знаю в городе одно местечко! – затараторил Грэйд. – Да и Филин знает! Помнишь, автосервис у курильни?

– А, ну, конечно! – вспомнил Филин. – Мы ж там тот корвет полировали!

– Да-да-да! Надо перегнать лимузин туда!

– Ехать по городу на лимузине? – усмехнулся Эвил. – Гениальнее идеи есть?

Грэйд беспомощно поглядел на Филина. Тот пожал плечами.

– Грузовик у вас есть? – спросил Эвил.

– Есть!

– Значит, поступаем так: загоняем лимузин в грузовик, туда же загоняем тачку доктора. Филин сядет за руль, я буду рядом, лично все проконтролирую. Потом мы отвезем тачку доктора… мою тачку туда, куда я скажу, и разбежались.

Грэйд думал секунды две.

– Так и сделаем! – решил он. – Я пойду распоряжусь насчет грузовика.

– Погоди! – остановил его Эвил.

– Что?

– Тысяча рублей за молчание, вот что!

Грэйд болезненно поморщился, но кивнул:

– Для хорошего человека ничего не жалко.

Дон привел друзей в маленькую комнатку с единственным окном. Там стояли три кресла, стол, в углу – небольшая печушка, на которой шипел чайник.

– Чай-кофе? – спросил дон, наливая себе в кружку кипяток.

– Я не пью кофе, – ответил Толя. – А тем более чай-кофе.

Дон усмехнулся и сел в одно из кресел. Таким образом, между ним и двумя друзьями оказался стол.

– Присаживайтесь, – он тростью показал на два других кресла.

Толя переглянулся с Соломоном, после чего оба они медленно опустились в кресла.

– Итак, вы главные в этой банде, – начал Ган.

– Это не банда! – возразил Соломон. – По себе равнять не надо!

– Хорошо, пусть не банда. Команда, так устроит? В общем, вы главные?

– Да, мы главные, – заявил Соломон.

– Хорошо. В таком случае, давайте разберемся в ситуации.

– Давайте. Разберемся.

Дон кивнул и начал разглагольствовать, помахивая тростью:

– Мафия. Мафия правит миром, с этим глупо спорить. Почему-то так сложилось, что вы считаете нас сворой головорезов, беспределящих направо и налево. На самом деле у нас все культурно, все по понятиям…

– По понятиям? – неожиданно сорвался Толя. – Да пошли вы со своими понятиями! Можно подумать, я не знаю, что они из себя представляют! Это когда тебя останавливают три-четыре выродка на улице, сначала спрашивают курить, потом мелочь, потом придерутся к какому-нибудь слову, объяснят тебе, что ты кругом не прав и вообще распоследний козел во вселенной, а потом навалятся всей гурьбой и запинают! В гробу я видал такие понятия! Придумали себе отмазки – задницу прикрывать! Всех, всех вас убивать, гадов, надо! – Толя взволнованно ходил по комнате, размахивая руками. Дон перестал махать тростью и с удивлением следил за ним. – Всех! Начиная от гопников, кончая законниками! Уроды, блин, козлы, сволочи, подонки, ничтожества, твари вонючие! Презираю вас, дебилов!

– Я, конечно, не ожидал столкнуться с такой сильной оппозицией, – признал дон Ган. – Конечно, я могу тебя понять. Но то, что ты описываешь, вращается лишь на низших кругах. Да, разумеется, мы берем в свои ряды всякую шушеру типа карманников и прочих необразованных идиотов, которым не дано понять культуру. Но ведь мы и держим их в строгости! До тех пор, пока мой далекий предок не взял власть в свои руки, мир загибался в насилии и жестокости. Когда появилась мафия, жить стало лучше.

– Слушай, дон! – Толя оперся руками на стол, приблизив свое лицо к лицу дона Гана. – Хватит заливать! Если бы ты или твой предок хотели сделать жизнь людей лучше, вы бы в первую очередь пресекли все нарушения прав человека. Надо было организовать людей. Работать, трудиться, возрождать цивилизацию! Вы же – как гнойник какой-то! Раздуваетесь, раздуваетесь, портите людям жизнь. Когда-нибудь можно и лопнуть.

– Хватит! – Дон совершил быстрое движение тростью, и Толя со стоном упал в кресло, схватившись за грудь. – Я думал беседовать спокойно, но, как видно, вы этого не приемлете. Буду краток: вы, конечно, встали мне поперек горла, но, ввиду того, что ты, парень, спас Сергия, я готов прекратить охоту. Но и вы тоже должны перестать мешать мне! Мы просто расходимся и соблюдаем нейтралитет. Я дам вам денег, вы сможете купить себе земли в какой-нибудь деревне. Живите! Как предложение?

– Звучит заманчиво, – признал Соломон. – Но мне почему-то кажется, что это еще не все.

– Верно, – кивнул дон. – Девушка. Дочь Абрама. Ее вы должны отдать мне.

Толя рванулся было с очередной обличительной речью, но Сол остановил его движением руки.

– Зачем она вам, дон? – спросил бригадир. – Это просто девушка, причем не самая красивая из всех, что я видел.

– А что, девушек ценят только за их красоту? – усмехнулся дон. – Скажем так, Абрам проиграл ее мне в карты, и на этом остановимся.

– Но дон, это же смешно! – воскликнул Соломон. – Неужели вам это важно, как принцип?

– И как принцип. Что скажут люди, если узнают, что я отпустил вас всех и даже не забрал того, что мое по праву? Дон струсил? Меня перестанут бояться!

– Империя, построенная на страхе, долго не простоит! – встрял Толя.

– Опять ты за свое! – поморщился дон.

– За свое, за свое! А твоему щенку Мистеру я лично шею сверну! Скотина предательская!

– Мистер вас не предавал! – возразил дон. – Я специально послал его в ту гостиницу, потому что знал о болезни его сына. Дальнейшие события предугадать было не сложно.

– Врешь!

– Это правда, Толя, – тихо сказал Соломон. – Я видел, как испугался Мистер, когда этот появился.

Толя мысленно сосчитал до десяти и глубоко вздохнул.

– Что, если мы откажемся ее выдавать? – спросил он.

– В таком случае, я убью вас сейчас. Потом вернусь в крепость, отдам приказ, и дом бедного Абрама сожгут вместе со всеми, кто в нем находится.

Подчеркивая эти страшные слова, на плите зашипел чайник. Крышка на нем уже прыгала. Соломон вдруг рассмеялся. Толя вопросительно посмотрел на него.

– Да, я тут вспомнил… Помнишь, Мишут песенку такую пел забавную. Что-то типа: «У павиана морда синяя, а у жирафа шея длинная». Помнишь, да?

Соломон говорил весело, улыбался, но отчаянно подмигивал Толе тем глазом, который не мог видеть дон.

– А, да, знаю я эту песню! – вспомнил Толя. – Не припомню только, кто исполнитель изначальный.

– Да какая разница! Главное, что песня смешная!

До Толи дошло. Он встал, нашел рядом с печкой тряпку, обмотал ею ручку чайника и повернулся к дону.

– Ты чай предлагал, – напомнил он. – Не дашь стаканчик? Над кружкой чая легче мыслится.

Дон пожал плечам и наклонился, видимо, ища стакан в ящике стола. Толя рванулся вперед, размахнулся и нанес удар. Дон вскинул руки, но слишком поздно. Закопченный бок чайника врезался ему в подбородок, от удара слетела крышка, и крутой кипяток выплеснулся ему на лицо. Дон взвыл, выскочил из-за стола, держась руками за красное, ошпаренное местами до живого мяса лицо.

– Молодца! – воскликнул Соломон, вскакивая. – Валим отсюда!

– Погоди! Давай его замочим, раз взялись!

– Это не самая хорошая идея. Осторожно!

Они отвлеклись и не заметили, как дон схватил трость. Соломон оттащил Толю в сторону как раз вовремя – трость сломала бы ему череп. Даже ошпаренный и почти ослепший от невыносимой боли дон сохранял дар, переданный ему демоном. Он по-прежнему был убийцей.

– Бежим! – согласился Толя.

Они выбежали из комнаты, закрыли дверь. Предусмотрительный Соломон подпер ее подвернувшимся под руку стулом. Потом они неслись по коридору, расталкивая испуганных медсестер.

– Сейчас бегом до Абрама, – на ходу планировал Сол. – А потом сваливаем так далеко, как только можем. Нас теперь похоронят, это уж точно!

Они выбежали на улицу и остановились в изумлении.

– Вот уж чего не ждал! – произнес Толя.

– Направо сверни!

– Но в автосервис прямо!

– Ты со мной спорить будешь? Возвращайся обратно, пусть дон разбирается!

– Нет-нет-нет! Направо так направо!

Филин вывернул руль вправо.

– Куда мы едем? – полюбопытствовал он.

– Больничку знаешь, где сын Мистера лежит?

– Да, конечно.

– Вот туда давай. Заберем там одного человека. Точнее, двух человек. Если они, конечно, еще не ушли.

Некоторое время ехали молча. Филин нервничал, стучал пальцами по рулю и сквозь зубы матерился на гусей, в самый последний момент вылетающих из-под колес.

– Мы успеем отполировать тачку? – спросил он.

– Все будет в порядке, мальчик! – заверил его Эвил. – Кажется, подъезжаем?

– Да, сейчас сверну… Вот!

– Остановись.

Грузовик замер напротив здания больницы. Эвил открыл дверцу и спрыгнул на землю.

– И все-таки мы еще вертимся! – с удовольствием сказал он, оглядывая громадный грузовик.

– А? – удивился Филин.

– Забудь. Тебе не понять.

– Слушай, я, типа, нервничаю! – сказал Филин. – Скоро твои парни подойдут?

Тут дверь больницы открылась, и оттуда выбежали двое. Один в белом халате доктора, другой без белого халата доктора, но в кожаной куртке. Увидев Эвила, по-хозяйски опершегося на грузовик, они остановились и о чем-то заговорили.

– Ребята, сюда! – крикнул резидент.

Толя и Соломон подбежали к нему.

– Что за транспорт? – спросил Сол.

– Давайте, прыгайте, по дороге объясню!

Они быстро залезли в кабину.

– Знакомьтесь: это Филин, это Толя, это Соломон, – торопливо представил всех Эвил. – Теперь давай к Абраму. Знаешь, где это?

– Знаю, – сказал Филин, скрипнув зубами. – Но как насчет полировки? Если дон вернется…

– Дон, боюсь, не скоро вернется, – вмешался Соломон. – Если вообще выживет. Чайник кипятка в рожу – это тебе не канделябром по голове!

Филин посмотрел на Соломона, потом на Толю.

– Доктор… Соломон… Бригадир Соломон! – осенило его. – Доктор Фекалиус!

Он попытался выпрыгнуть из машины, но Эвил схватил его за рукав.

– Не дергайся! – прошипел он. – А то завалю на месте! Езжай, куда сказано! Будешь вести себя хорошо – получишь мороженое!

Филин всхлипнул и завел мотор.

– Хороший мальчик, – улыбнулся Эвил. Повернувшись к Толе, он спросил: – Как все прошло?

– Замечательно. Пацан будет жить. Скорее всего. Вообще все шло хорошо до тех пор, пока не появился дон.

– Дон? – переспросил Эвил. – Так это была ловушка?

– Да. Этот Ган – невероятно хитрая сволочь! Он все предусмотрел, кроме чайника.

– Чайника?

Соломон ввел Эвила в курс дела.

– Знаменито! – восхитился Эвил.

– А ты-то тут какими судьбами? – спросил Сол.

Эвил рассказал свою историю. Надо было видеть, как менялся в лице Филин, слушая горькую правду.

– Сволочь! – всхлипнул он. – Хитрая сволочь!

– Да ладно тебе! – Эвил хлопнул его по плечу. – Вступай в нашу шайку, там веселее, чем в вашей халупе! Есть у нас такой кадр – Офзеринс. Лорд. Поразительный персонаж! Да и Морлок тебе тоже понравится. С девчонками у нас пока как-то не красиво, правда, но это все поправится! В крайнем случае, можно Тольку замочить. Нам тогда и дон спасибо скажет…

Вскоре они остановились около дома Абрама. На улицу высыпала вся команда. Вотзефак изумленно замер, созерцая грузовик.

– Слышь, Эвил, – осторожно сказал он, – ты немножко перепутал: наша тачка другого цвета была.

Эвил с загадочной улыбкой обошел грузовик и открыл двери грузового отсека.

– Она! – воскликнул Вотзефак, глядя на свою машину. – Ну, молодец! А это чего?

– Лимузин дона, – скромно пояснил Эвил.

– Ты угнал лимузин у дона Гана? – поразился Вотзефак.

– Да, что-то вроде этого.

– Сол, парня надо представить к награде!

– Тебя зато к стенке надо поставить! – буркнул Соломон. – Кто тебе дал право впутывать моих друзей во всякие авантюры?

Вотзефак грустно пожал плечами.

– Ладно, – смягчился Соломон. – Все хорошо, что кончается. У нас, правда, все только начинается.

Пока Соломон объяснял парням суть проблемы, Вероника с Рели подбежали к Толе. Рели мгновенно повисла у него на шее, и Вероника, увидев это, смущенно остановилась в шаге от них.

– Я так волновалась! – прощебетала Рели. – Как все прошло?

– Замечательно прошло, – ответил Толя, виновато глядя на Веронику. Рели почувствовала его холодность и отстранилась.

– Ладно, – сказала она. – Есть хочешь? Мы вареников настряпали.

– С удовольствием!

Рели пошла к дому, а Толя подошел к Веронике.

– Как ты? – спросил он.

– Неплохо, – она пожала плечами, отводя от него взгляд.

– Замечательно выглядишь, – заметил Толя. – Это…

– Да, это вещи Рели. Она поделилась.

– Здорово.

Их взгляды, наконец, встретились, и они так и стояли, глядя друг на друга, пока их мнимое уединение не было нарушено.

– Анатолий! – провозгласил Офзеринс, ложа руку ему на плечо. – Это было великолепно! Потрясающая операция! Все, что я хочу сказать… когда я переплывал Куликово поле… А, кстати, ты знаешь, как надо переплывать Куликово поле?

– Нет, лорд, просветите меня, – устало ответил Толя.

– Это надо делать на трех веслах! На одном сидишь, другим гребешь, а третье – за спиной. Запасное.

– Пойдемте уже есть, а? – жалобно сказал Соломон.

– Да, конечно! – спохватился Эвил и подошел к кабине грузовика. – Эй, Филин, вылазь!

– Не вылезу! – пискнул Филин.

– Это еще почему?

– Я боюсь! Вы меня убьете!

– То есть, в машине мы тебя убить не сможем, так что ли? Кончай дурью маяться, вылезай!

Филин открыл дверцу и спрыгнул на землю. На него моментально уставились все, кто был во дворе.

– Это еще кто? – спросил Вотзехелл.

– Филин. Один из людей дона, – объяснил Эвил.

– Будем жестоко пытать? – кровожадно спросил Вотзефак.

Эвил заметил, что Филин изрядно затрепетал от этих слов.

– Посмотрим, как масть пойдет, – ответил он. – Сначала нужно пообедать.