Запад

Язык не поворачивался назвать это «собранием». Двое оставшихся лордов и Атсама, в дом к которой приволоклись оба. Расселись в столовой средь бела дня. На подносе перед каждым две пробирки из старых запасов. Это должно было означать, что разговор будет долгим и, к тому же, секретным — людей до него не допустить.

Атсама, непоколебимая, будто каменная глыба, смотрела то на одного, то на другого, восседая во главе стола. Единственная не держала под рукой пробирок, подчеркивая независимость и преданность королю.

Лорды старались друг на друга не смотреть. Олтис крутил на подносе пробирку — нервничает, несмотря на остановленное сердце; Каммат неподвижен, сдвинув седые брови, следит взглядом за беспокойными пальцами Олтиса.

— Знаете, зачем я вас собрала?

Лорды подняли головы. Все смолкло, даже пальцы Олтиса перестали вертеть пробирку. Атсама усмехнулась надежде, сквозившей в их взглядах.

— Ни зачем, идиоты, — сказала она. — Это вы ныли, что нужно поговорить, вы назначили время. Как теперь расценивать ваше молчание? Оба резко лишились ума?

— Попридержала бы язык, девочка, — резко сказал Олтис. — Я старше тебя и…

— И вполне способен решить свои проблемы без меня. — Атсама встала. — Собрание окончено, прошу покинуть мой дом.

На лице Каммата проступила досада. Метнув выразительный взгляд на поникшего Олтиса, он примирительно вытянул руку к герцогине:

— Не нужно злиться, прошу. Мы все сейчас немного не в том состоянии, чтобы полностью себя контролировать.

— Да? — Атсама осталась безучастной. — Тогда, может, отправиться к Реке и вернуть дар?

Тем не менее, она села, взмахнула рукой, позволяя говорить.

Каммат, покосившись на Олтиса, поспешно осушил пробирку.

— Я думаю, нужно начать с того, чтобы обозначить цель собрания, хотя она всем хорошо понятна.

— Немного завидую, — сказала Атсама. — Лично я в неведении.

Она проигнорировала яростный взгляд Олтиса. Умный здесь только один, с ним и придется вести беседу.

— За несколько лет мы привыкли к политике Эрлота, — заговорил Каммат. — В ней есть свои положительные моменты, как ни крути. Проблема баронетов исчезла, люди под присмотром…

— Люди, если ты не заметил, отказываются воспроизводить потомство, — перебила Атсама. — Так что лет через пятьдесят ты запоешь по-другому.

— Вот об этом мы и хотели поговорить, — приободрился Каммат. — Ты совершенно права, Атсама. В политике Эрлота имеются существенные изъяны…

Атсама расхохоталась, и смущенный Каммат принужден был остановиться.

— Как это мило! — воскликнула герцогиня. — Я совершенно права! Теперь все выглядит так, будто это сборище действительно затеяла я, и можно, в случае чего, указать на меня пальцем. Спасибо за доверие, Каммат, но я просто сказала, что ситуация с людьми далека от идеала, и я сейчас пробую разные способы ее решения. — Она помрачнела. — Не все получается…

— Приношу извинения, — терпеливо сказал Каммат, жестом приказывая сесть Олтису, который подскочил было, намереваясь гордо уйти. — Я закончу мысль. Итак, хотя мы изначально настороженно отнеслись к нововведениям, с ними, как оказалось, можно мириться. Пусть многое еще нужно доработать, но в целом жизнь продолжается — и не самым худшим образом. Однако из последней беседы с королем мы сделали вывод, что и эта система долго не простоит…

— Если бы вы слушали, что он говорил изначально, — перебила Атсама, — то знали бы, что он никогда и не собирался превращать вампиров в жиреющих на дармовой крови сторожей бараков. Все, что он делал — делал на время и не скрывал этого. Теперь пришло время перемен.

— Верно, — кивнул Олтис, стараясь не смотреть на герцогиню. — Только вот говорить он об этом начал, когда Эмарис уже был мертв.

Атсама на мгновение прикрыла глаза, вспоминая сумбурный рассказ Ареки о смерти лорда Варрэла и открывшемся тайном ходе из тронного зала. Так она и не придумала, что делать с этим знанием.

— А когда начал, — говорил Олтис, перебрасывая из ладони в ладонь пробирку, — было уже поздно возражать. Эрлота мог усмирить только Эмарис, а Эмарис зачастую прислушивался к совету лордов.

— Я бы не назвала эти его действия глупыми, — сказала Атсама. — А вот о чем вы думали, когда поддерживали Эрлота? Уж не о тех ли неиссякаемых реках крови, что обещал он?

Каммат потупил взгляд, Олтис, напротив, посмотрел на Атсаму в ярости:

— А ты чем руководствовалась?

— Здравым смыслом, — отозвалась герцогиня. — Не поддержи я его — он бы меня уничтожил. Как вы все, наверное, помните, я была ему должна.

В этот раз даже Олтис отвернулся, вспомнив злополучную охоту. Повода для гордости у него не было.

— В отличие от вас, — продолжала Атсама, — я хорошо знаю Эрлота, еще со времен Войны. И знаю, на что он способен. Встать на пути у такой силы? Нет, я не настолько глупа. Встать против Эмариса? Тут можно было делать ставки. Как видите, вы до такой степени бесполезны, что вас никто в расчет не принимал. Эрлот знал, что вы пойдете туда, куда я ткну пальцем. Это его слова, Олтис, не мои. Хочешь плеваться оскорблениями — дерзни плюнуть Эрлоту в лицо. Только извести меня заранее, хочу посмотреть.

Атсама прервала неспешную речь, чтобы вдохнуть. Лорды молчали, опустив головы.

— И вот мы плавно подходим к цели нашего собрания. Что же вы задумали, мальчики? Хватит ходить вокруг да около. Прикончить Эрлота? Ну? Таков план?

Каммат вздрогнул, и его дикий взгляд выплеснул на Атсаму весь его ужас перед собственными мыслями. Олтис еще ниже опустил голову, подбородок почти уперся в грудь, а кулаки крепко сжались.

— Детишки, — вздохнула Атсама, прикрыв глаза, — вам нужно, чтобы мамочка дала разрешение? Так вот, я его не даю. Но, просто чтобы вас успокоить, давайте обсудим. Как вы это себе представляете — убийство сильнейшего в мире вампира?

После продолжительного молчания слово взял Олтис. Он встал и, не глядя на Атсаму, выдохнул:

— Девчонка.

— Это комплимент или оскорбление? — пожала плечами Атсама.

— Фаворитка Эрлота. — Каких же сил стоило Олтису не сорваться! — Она ведь сейчас у тебя, так? Когда Эрлот вернется, он наверняка захочет глотнуть ее крови. Мы подумали, что было бы неплохо напоить ее полынным отваром…

Хохот герцогини оборвал его речь. На глазах у нее даже выступили кровавые слезы.

— Прекрасный план! — воскликнула она. — Нет, правда, просто чудо! Даже если забыть о том, что по приказу Эмариса полынь истребили на всех известных землях…

— Да ну, — вставил Олтис. — Каждый немного припас, на всякий случай…

— Даже если забыть об этом, — повысила голос герцогиня. — Вы что, решили, будто Эрлот до такой степени глуп, что не поймет, что с ней не все в порядке? Бледная, едва шевелится, бессвязная речь. Или что, я должна буду сказать, будто мы с ней перед расставанием решили напиться, а вина оказалось слишком много?

Атсама переводила взгляд с одного унылого лица на другое, и губы ее дрогнули в печальной улыбке.

— Ясно, — уже тише сказала она. — Вы полагали, что, раскрыв покушение, Эрлот сразу поймет, что за этим стою я. Кто же еще? Ведь у меня гостила девчонка. Господин Эрлот убивает Атсаму, и один из вас становится новым герцогом. После чего в действие вступает вторая часть гениального плана под названием: «А там посмотрим». Верно?

— Отравление может и получиться, — пробормотал Каммат. — Эрлот доверяет тебе. С чего бы ему подозревать…

— Эрлот не доверяет никому, — отрезала Атсама. — То, что он сейчас бросил на меня город, говорит лишь о том, что на город ему плевать. Обнаружив на его месте груды трупов и руины, он просто вздохнет и пойдет дальше. Но скажите, мне правда интересно: кто, по вашему, должен занять место Эрлота? Ведь новый король — кто-то из нас, правильно?

Оживились. Глаза забегали.

— Поначалу, — заговорил Олтис, — мы думали разделить власть. Нужно будет многое восстановить. Скажем, оставить фаворитов, но вернуть деревни, донации. Городское население вообще можно исключить. От них одна зараза и беспорядки.

— А когда «поначалу» закончится? — не отставала Атсама. — Кто? Раз уж вы делаете мне такие смелые предложения, скажите хоть, чьи прямые интересы я должна буду защищать?

Каммат посмотрел на Атсаму с улыбкой.

— С этим мы пока не определились. Но для тебя важно другое, так? Мы решили, что ты в любом случае останешься герцогиней. Никто не заменит твоего опыта на этой стезе. Кто бы из нас ни сел на трон, ты будешь его правой рукой. Это мы решили точно. Верно, Олтис?

— Не скажу, что мне это решение нравится, — проворчал тот, — но оно разумно. Да, так и будет.

Трижды Атсама медленно кивнула. Лицо ее при этом менялось от удивленно-растерянного до холодно-бесстрастного.

— Я услышала все, — сказала, поднимаясь со стула. — Можете быть свободны.

— Что? — подскочил Олтис. — А как же…

— Громче, — посоветовала Атсама. — Открой окно и кричи: «А как же убийство Эрлота?» Когда закончишь, я встану рядом и закричу в ответ: «Я вас услышала, Олтис и Каммат! Обещаю, что не скажу Эрлоту ни слова о нашем разговоре. Представьте, что все это было во сне, и ступайте домой!»

Пока Олтис хватал ртом воздух, не в силах подобрать слов, Каммат вышел из-за стола.

— Полагаю, ты еще подумаешь о наших словах, — сказал он. — Мало ли, что может случиться.

— Не думаю, что Эрлот способен еще чем-то меня удивить.

Каммат пожал плечами и, сделав Олтису знак, направился к дверям, насвистывая какую-то мелодию. Олтис покорно поплелся следом. Ясно, кто из этих двоих скорее сядет на воображаемый трон.

— Еще несколько секунд вашего времени, — остановила их Атсама. — В свете всего услышанного должна спросить, как выполняется приказ короля. Вы отправили графам летучих мышей?

Каммат обернулся.

— Если здесь будут все графы, осуществить переворот…

— Ясно, — перебила Атсама. — Сейчас же выполните приказ. Иначе оправдывать вас я не стану.

Олтис возмущенно фыркнул и вроде хотел что-то сказать, но Каммат потянул его за рукав, и слова не сорвались с губ. Атсама неподвижно стояла, глядя им вслед, слушала мелодию, что насвистывал Каммат, пока не донесся хлопок входной двери. Излишне громкий хлопок — наверное, Олтис решил хотя бы так отвести душу.

— Вот ради чего мне молчать? — вздохнула Атсама, опустившись обратно в кресло. — Идиоты…

Пальцы левой руки коснулись лба, правая вцепилась в подлокотник. Несколько мгновений фигура герцогини казалась напряженной, как туго натянутая струна, потом расслабилась. Будь рядом кто из вечных — услышал бы, как заколотилось сердце.

— Выходи, — слабым голосом сказала Атсама. — Только не надо притворяться, что тебя здесь нет. Я же не притворяюсь, что не заметила.

Из-за дивана поднялась смущенная Арека. Отряхнув с подола несколько пылинок, она приблизилась к столу.

— Садись, — велела Атсама. — И рассказывай.

— Что рассказывать? — едва не шепотом отозвалась Арека. На нее было жалко смотреть. Не то от страха, не то от смущения по лицу разливался нездоровый румянец. Ладони тянулись к вискам, будто для того чтобы успокоить головную боль.

— Все, что думаешь, — вздохнула герцогиня. — Все свои смешные страхи и подозрения. Чтобы потом твои мысли не сделались проблемой.

Арека вскинула голову.

— Я не стала бы говорить Эрлоту!

— Так говори мне.

Глядя на полированную поверхность стола, Арека спросила:

— Почему ты меня не выставила? Сразу ведь знала.

— А зачем? — Атсама пожала плечами. — Мне кажется, я могу тебе доверять. Кроме того, было интересно, смогут ли эти… ощутить твое присутствие. Выходит, нет.

Арека кивнула и задала следующий вопрос:

— А полынь…

— Трава такая.

— Знаю.

Атсама воззрилась на Ареку с изумлением.

— Росла у нас, — пожала та плечами. — Парни иногда отвар делали. Правда, Лакил, староста, одного чуть не убил за такое… Что? Ну как можно траву-то «истребить»? Сама подумай!

Атсама засмеялась, справившись с ошеломлением. Сама того не ведая, Арека рассказала, как Эмарис допустил еще одну промашку. Если бы кто-то из людей отправился на донацию после такого «отвара»… Хотя, вряд ли что-то страшное могло случиться. Если только действия людей не оказались бы спланированными.

— Они серьезно, насчет полыни? — спросила Арека.

— Полынь вампира не убивает, — пояснила Атсама. — Но обездвижит надолго. Забудь и не переживай.

— Они ведь могут подослать ему другую.

— Ты так о нем переживаешь? — Атсама внимательно посмотрела на подругу. — Или начала думать чуть дальше положенного?

Сглотнув с видимым усилием, Арека прошептала:

— Если они решат убить меня, чтобы подставить тебя?

— А вот это — запросто, — улыбнулась герцогиня. — Только, видишь ли, убить тебя у них не получится. Потому что ты под моей защитой и под защитой твоего господина. Наивные дурачки считают, что ты для Эрлота — просто удобно расположенный стакан с кровью, именно так они относятся к фаворитам. Но я-то знаю Эрлота. Он не позволит тебя убить никому…

«Кроме тебя самой», — чуть не сорвалось с языка. Нет, никогда она не расскажет той жуткой тайны. Как в тот вечер, когда началась их странная дружба, улыбался Эрлот. Битый час Атсама, не помня себя, давала и требовала клятвы с девчонки, которая отчего-то вдруг стала небезразлична. Не удовлетворившись этим, она выпила у нее столько крови, чтобы та заснула и не просыпалась до утра. Потом разыскала Эрлота в тронном зале.

Он сидел с блаженной улыбкой на бледном лице и лишь слегка приоткрыл глаза, когда Атсама остановилась перед ним. Ни слова об Ареке не было сказано, только Атсама поняла: он знает. Что еще могло заставить Эрлота так улыбаться в год, когда люди вокруг сотнями гибли от голода и ставшего непосильным труда в полях?

— Ты как-то скверно выглядишь, — сказала Атсама, разрывая цепочку воспоминаний. — Напугалась?

Арека пожала плечами, и лицо исказила мучительная гримаса.

— Плохо себя чувствую, — пробормотала она. — Не знаю… Может, простудилась.

Атсама поморщилась. За минувшие три года появилась фраза «болезнь фаворитов». Разжалованные «счастливчики», лишившись защиты яда хозяина, падали от каждой заразы, умудряясь простужаться даже посреди жаркого лета. Но Арека не выглядела простуженной.

— Сколько раз в день он тебя кусал?

Вопрос заставил Ареку покраснеть.

— Зачем тебе?

— Говори.

— Не знаю… Два-три.

— Я так понимаю, это значит пять-шесть?

В ответ на затравленный взгляд Ареки Атсама подмигнула:

— Девочки преуменьшают, мальчики преувеличивают. У тебя болит голова, в висках стучит, тошнит. Это не простуда. Пока не разобрались с этим, потеряли много людей в первый год. Тело привыкло восстанавливать много крови, и теперь в тебе ее с лишком, кровь просится наружу. Некоторые сами резались, когда невмоготу было. Иди сюда.

Арека шарахнулась от Атсамы, когда та вышла из-за стола. Прижавшись спиной к стене, прикрыла руками горло. Атсама остановилась.

— Не доверяешь мне?

— Но ты ведь… Ты никогда… — пролепетала Арека.

— Если неприятно, все можно устроить при помощи ножа. Но тогда будет больно, да и с остановкой крови придется помучиться.

После непродолжительной внутренней борьбы Арека отняла руки от горла и вздохнула, закрыв глаза. Атсама подошла и склонилась над ней.

— Немного волнуюсь, — усмехнулась герцогиня. — Укус многое раскрывает вампиру и жертве друг о друге. Тебя это не беспокоит?

— Я не жертва, — неожиданно твердым голосом отозвалась Арека.

— Знаю. Не теперь.

Атсама не позволила девушке ответить. Движение было стремительным, укус — осторожным. Она услышала громкий вздох Ареки, ощутила, как безвольные руки легли ей на спину, а потом пришли другие чувства.

Она могла угадать заранее почти все. Несколько оттенков горечи — начиная от яда Эрлота и заканчивая скорбью и страхом, ненавистью и ревностью. Легкая сладость безумной надежды. Но вот этого, ярко-фиолетового с алыми росчерками, Атсама не предвидела.

Что же такое зреет в душе девчонки? Убедившись, что держит себя в руках, Атсама пошла дальше, и второй глоток заставил трепетать тело Ареки, ее пальцы впились в спину герцогини.

Ярко-фиолетовое. Будто огромные пузыри, несущиеся над землей, поднимающиеся к небу, как на сгоревшей картине. Вот оно что… А эти алые крапинки… Неужели они есть на самом деле? Неужели ОН изменил музыку? Или это лишь воображение девчонки? Так не узнать. Нужно пить кровь другого, а на это Атсама не отважилась ни разу.

Третий глоток. Атсама попыталась забрать как можно больше горечи, взамен добавив немного нежно-голубого спокойствия. Убедившись, что кровь Ареки приняла ее дар, она разорвала связь.

Арека упала, и герцогине пришлось удержать ее в объятиях. Запустив сердце, она отрешенно погладила спутавшиеся волосы девушки, вспоминая фиолетовый пузырь мелодии. Какое-то странное беспокойство охватило герцогиню, ростки которого пробивались еще до укуса.

Рука замерла, только пальцы подрагивали на голове Ареки. Мелодия, которую Каммат насвистывал, выходя… Не та ли самая? Та. Не просто та, а именно та, с алыми крапинками.

— О чем думаешь? — послышался тихий голос Ареки.

— Да вот, прикидываю, сильно ли взбесится Эрлот, если передать тебе дар.

— Убьет обеих. — Ответ прозвучал так, будто Арека долго размышляла над подобной возможностью и давно все решила.

— Пожалуй, — вздохнула Атсама. — С чувством юмора у него дела плохи.

Отстранившись, она заглянула Ареке в глаза.

— А теперь говори честно. Только не надо краснеть и лгать, я вам не помешаю. Просто наведу небольшой порядок в доме. Как давно Мальчик изменил для тебя мелодию? Кто из баронетов видел вас с тех пор вместе?

Север

На улице жара еще не уступила место вечерней прохладе. Окна закрыты, в домике чад, но Роткир поджигает третью папиросу. Он сидит в одном углу крохотной кухни, а девушка, которую зовут «И… рия», — в другом. Она забралась на табурет с ногами, обняла колени и смотрит в пустоту.

— Ничего, что дымно? — не выдержал Роткир. Этот молчаливый кошмар, длящийся второй день, совсем не походил на то, что он себе представлял, соглашаясь на задание.

— Голова болит, — сказала Ирабиль. Не то на вопрос ответила, не то просто так сказала.

Роткир вмял папиросу в пепельницу и открыл окно. От свежего воздуха мигом начался кашель.

— Сразу бы сказала, — буркнул, не оборачиваясь. Сумерки сгущались над пустым кварталом. Тьма, клубящаяся в подворотнях, выползала наружу.

— И ты сразу бы открыл, а потом еще какую-нибудь ерунду придумал.

Роткир наклонился, и плевок полетел в чахнувшую под окном клумбу.

— Ведешь себя как дура.

— Знаю.

Опять никакого сопротивления. Роткир стукнул кулаком в подоконник.

— Слушай, давай начистоту, а? Я ведь не прошу, чтобы ты со мной голая на крыше танцевала, хотя было бы забавно. Про поцелуй — пошутил, хотя… Ладно, оставим «хотя». Нам здесь еще, может, очень долго сидеть придется. Мы хоть разговаривать можем с тобой или нет?

Роткир задержал дыхание, готовясь услышать равнодушное: «Разговаривай». Должно быть, от такого он бы взорвался окончательно.

— Нет.

Злость будто Река унесла.

— Почему?

— Вот, уже разговор…

— Нет, объясни. Я что, виноват перед тобой в чем-то?

— Не виноват.

— Противен?

— Нет.

— За дурака меня считаешь?

— Не считаю.

— Так… Стой. — Роткир смотрел на девчонку, которая еще больше сжалась под его взглядом, будто исчезнуть надеется.

— Так вот оно что, — усмехнулся Роткир, наконец, отметив покрасневшие щеки девушки. — И в чем беда? Или все своего ждешь?

Радостное предчувствие, всколыхнувшееся в груди, тут же обратилось в черную дыру. Стоило увидеть, как она улыбнулась, как посмотрела в окно. Роткир тоже глянул. Но нет, никакой расписной красавец к дому не подходит. Только вот чувство оказалось таким сильным… Будто сейчас она вскочит, засуетится, собирая на стол, запоет… А его, Роткира, будто и нет здесь вовсе.

— Ну и где же он на самом деле? — Роткир сам принялся собирать на стол, чтобы отвлечься. — В бараке каком гниет? Думаешь, твой брат его вызволит?

— Он на Востоке, — вздохнула Ирабиль.

— В каком городе?

— Не знаю, какие там города.

— Не так много.

Роткир сходил в соседнюю комнату, которую они разделили напополам шкафом с книгами. Взяв один фолиант, бухнул его на стол в кухне.

— Так покажешь?

Ирабиль покинула свой насест и склонилась над разворотом книги. Эту карту она уже видела, когда пыталась разобраться в отцовской библиотеке, и сейчас с любопытством разглядывала знакомый рисунок. Сразу нашла Кармаигс, примерно определила Сатвир. Потом взгляд скользнул выше. Варготос, горная гряда, за которой карта почти сразу обрывается.

— Мы — здесь, — счел нужным сказать Роткир, и его палец указал на точку с надписью «Варготос».

— Я умею читать, — проворчала Ирабиль.

— Брательник натаскал?

— Фу! — Принцессу передернуло. — Обязательно так выражаться?

— Ну прости. — Роткир пытался говорить раздраженно, только в голосе все равно слышалось удовлетворение.

Принцесса тряхнула головой, еще ниже наклонившись над книгой. Густые рыжие волосы укрыли покрасневшее лицо.

«А вот Левмир когда что-нибудь такое говорил, я совсем не злилась, — подумала Ирабиль. — Только чего это я вдруг сравниваю?»

— Где тут Восток? — Толкнула карту по столу.

— Справа. — Роткир обвел пальцем несколько городов. — Вот Пармиатр, Симмакт, Гамваит. Смотря что считать востоком.

— Симмакт? — Ирабиль уставилась на самый восточный город. Прежде чем Роткир сказал, она вспомнила имя графа, что правит городом. Нет, что-то здесь не так…

— А дальше? Это ведь не вся карта?

Роткир посмотрел на нее с удивлением:

— Это все.

— Как — «все»? — нахмурилась принцесса. — Что, там земля обрывается?

— Вроде того. Болота, леса, в которых живут такие вот твари. — Роткир перевернул несколько страниц и показал жуткую картинку. Существо напомнило принцессе медведя, но выглядело в сто раз уродливей. Вытянутая, похожая на волчью, пасть, длинные не то руки, не то лапы с огромными когтями волочатся по земле. Самым страшным в изображенном чудовище было его неуловимое сходство с человеком. Будто художник, озлившись на людей, задался целью создать гнусную пародию. Монстра, который, судя по виду, только и мог, что хватать и жрать.

— Это волколак, — пояснил Роткир. — Там их логово, из других мест давно вышибли. Хотя, говорят, иногда встречаются. Брательник… в смысле, брат твой одного встречал.

— А ты откуда знаешь? — удивилась принцесса.

— Граф как-то обмолвился. Ну, так что?

Ирабиль перевернула страницы и наткнулась на еще одну карту. Леса и болота, о которых говорил Роткир, переходят в практически пустое пространство с редкими «домиками» и знаками вопроса. Заложив пальцем, вернулась к первой карте.

— Это не все, — уверенно заявила И. — Просто полной карты нет.

— Да как же нет? Вот она!

— Да? — Принцесса толкнула книгу к Роткиру, палец ткнулся в клочок моря на западе. — Покажи тогда, где соединяется это, — открыла вторую карту, показала пустыню на востоке, — и это? Куда делось море, если здесь его нет? Тот, кто карту рисовал, даже близко к нему с этой стороны не подошел!

Роткир посмотрел на карту, перевел взгляд на торжествующую девушку.

— И что? Хочешь сказать, он где-то там? Миленькая, да ты бредишь. Ни один человек туда не доберется, даже через лес не пройдет. Ты понимаешь, какие здесь расстояния? — Он снова показал ей первую, потом вторую карту. — Сплошная пустыня. Даже рек нет. Я не говорю, что где-то там не живут люди. Я говорю лишь, что даже вампир не одолел этот путь.

— Слышали мы уже это! — Девчонка засмеялась, а Роткир содрогнулся: в этот миг она была не одна, кто-то третий незримо сел между ними, и от него повеяло холодом. — Знаю, про кого говорю. Он — дойдет и вернется ко мне и через пустыню, и через лес, и никакие волколаки его не остановят. А этот твой вампир — трус и ничтожество. Вот. — Палец ткнулся в горную гряду наверху карты. — А дальше — что?

— Да ничего, пусто, — пожал плечами Роткир.

Принцесса расхохоталась:

— Да у тебя куда ни ткни — всюду пусто! Там одной степи на три дня пути конного, а потом начинаются владения Реки. Где все это? То-то же.

— А ты, можно подумать, сама там была, — усмехнулся Роткир. Улыбка поблекла, когда принцесса посмотрела ему в глаза. Впервые за два дня.

— Была. И он был. Потому и говорю тебе: не рассказывай, что он может, а чего нет. Может быть, Река нас обманула. Может, забрала больше, чем подарила. Но мы до нее дошли, а ничего тяжелее просто не бывает.

Она вышла из кухни, оставив Роткира одного. Он закрыл книгу, прикурил папиросу. В комнате заскрипела кровать.

— Я так понял, ужинать ты не будешь, — сказал Роткир.

— Нет, — отозвалась принцесса. — Хватит с меня ужинов. И так уже штаны едва налезают.

Помолчав, она добавила:

— Вампиры так гордятся, что сильнее людей. Только не знают или позабыли, сколько сил нужно, чтобы человеком оставаться.

Роткир молча стряхнул пепел в жестяную миску. Надо будет о многом подумать. Сегодня его подопечная разговорилась не на шутку и выдала столько, что и за ночь не передумаешь.