Запад

Трепещет свет керосиновой лампы на пожелтевших от старости страницах. Медленно шевеля губами, Арека проговаривает слово за словом. Со лба скатилась капелька пота. Дочитав длинное, сложное предложение, Арека минуту сидела, глядя в стену.

За последние годы кое-что в спальне принцессы изменилось. Исчезли куклы, вместо них в углу громоздится большой письменный стол, за которым Арека день за днем штурмует грамоту. Настоящую, а не ту, что дозволена людям. Глаза уже слипаются, но до отмеченного в книге места еще далеко.

Арека встала, прошлась по комнате. Слишком душно. Щелкнула шпингалетом, отворила окно. Подышав летним ночным воздухом, который не слишком отличался от того, что в комнате, Арека вернулась за стол. С улицы доносятся песни — люди в бараках уже не страдают от голода, освоились с новым житьем.

Неделю назад, правда, новый приказ господина растревожил притихших пленников. Мужчин освободили от полевых работ и заставили копать ямы в казалось бы случайных местах города. Никто не знал, зачем. Никто, кроме Эрлота, разумеется.

Арека постаралась отрешиться от тяжелых мыслей. Палец заскользил по строчкам. Губы шевельнулись:

— По-сле а-та-ки на у-кре-плен…

— Кончились твои дни, дитя!

Арека подскочила на месте, взгляд метнулся к окну. На подоконнике, свесив ноги в комнату, устроилась герцогиня Атсама. Длинные волосы свисают на лицо, голова наклонена, пальцы хищно тянутся к Ареке.

— Я выпью всю твою кровь, до последней капли, и даже твой господин меня не остановит. Прощайся с жизнью!

Арека вздохнула, успокаивая затрепетавшее сердце:

— Слушай, ну в двадцатый раз уже вообще не смешно.

Атсама погрозила пальцем:

— Ты не играешь!

Арека, закатив глаза, отодвинула книгу, руки сплелись в молитвенном жесте.

— Пощади меня, могучая госпожа. Все для тебя сделаю, чего только душа твоя пожелает.

— Все-все? — уточнила Атсама.

— Все, что угодно.

Атсама взмахом руки отбросила волосы с лица.

— Да что с тебя взять? — печально сказала она. — Действительно, игра уже надоела.

— Это потому что ты всегда хочешь играть в одно и то же, — сказала Арека. — Может, в следующий раз я буду могучей вампиршей, а ты — перепуганной девчонкой?

Герцогиня наклонила голову.

— Ну и как ты собираешься попасть через окно в спальню на шестом этаже?

— Придумаем что-нибудь, — улыбнулась Арека. — Опять скучаешь?

— Нет. — Атсама спрыгнула на пол и принялась по-хозяйски расхаживать в комнате. Повертелась перед зеркалом, разглаживая складки черного платья. — Только что закончился совет у Эрлота, решила заскочить.

— Ясно.

Арека вернулась к чтению. Про совет думать не хотелось. Господин почти три года не созывал лордов. «Хоть бы больше ничего не менялось!» — подумала Арека. Заметив, что слова бегут перед глазами непонятными закорючками, девушка нахмурилась и заставила себя сосредоточиться.

— Слушай, это невежливо! — сказала Атсама, остановившись у стола. — Если бы я знала, что ты перестанешь обращать на меня внимание, не учила бы тебя читать. Что там такое? — склонилась над книгой. — А, «Хроники Алой Реки»? Скукота. Давай расскажу, чем закончится: «И жили они долго и счастливо, пока его величество король Эрлот не согнал всех людей в бараки».

Арека, не сдержавшись, хихикнула. Шутки герцогини, поначалу пугавшие девушку, со временем вошли в привычку. Но теперь в мрачном голосе Атсамы слышалось не только злое веселье. Кажется, герцогиня обиделась.

— Извини. — Арека закрыла книгу. — Как прошел день?

Атсама упала на кровать, с подозрением покосилась на Ареку.

— Тебе правда интересно?

— Конечно, — улыбнулась Арека. — Говорила с людьми?

Атсама отвела взгляд.

— Ну, в общем, да, — проворчала. — Ладно, слушай. Не отвяжешься ведь.

* * *

Дверь отворилась, вошли два баронета. Люди проводили взглядами внесенное ими массивное кресло. Поставив ношу посреди барака, вампиры удалились. Не успели люди приблизиться к новому предмету, как широкой походкой в барак вошла герцогиня Атсама. Не обращая внимания на кланяющихся людей, вампирша уселась в кресле.

— Говорят, — начала она, — что вы полюбили читать сказки про злых вампиров и добрых людей.

Атсама вынула из кармана пилочку, принялась полировать ногти.

— Так вот, — продолжала герцогиня, — чтобы мы с вами лучше друг друга понимали, я решила рассказать одну сказку.

Давным-давно жила в племени диких рыболовов красивая девушка. Ее звали Анитти. Эта девушка очень любила юношу, и он был с ней мил. Но вот однажды ночью случилась беда. Добрые, хорошие люди вытащили Анитти из шалаша, изнасиловали, избили и бросили в лесу, на съедение волкам. Разумеется, люди действовали из самых лучших побуждений. Они знали, как девушки боятся брачной ночи, и решили избавить ее от этого страха. Но, выплеснув страсть, они подумали, что жизнь — не такая уж хорошая штука. Что волкам тоже хочется есть. Вот такие были добрые, хорошие люди.

Анитти лежала и умирала. Не было сил даже кричать. Может быть, она мечтала, что тот юноша найдет ее, вылечит, покарает виновных. Кто теперь знает? Мы знаем лишь, что он не пришел. Но, к несчастью, мимо проходил злой вампир. Его до такой степени переполняла ненависть к добру, что он решил спасти Анитти. Дал ей испить своей крови и сказал: «Не знаю, куда тебе идти, дитя. Мне попутчики без надобности. Но ты не умрешь».

Он ушел, рассказав Анитти, кем она теперь будет. Просто запомни, сказал он, и ушел. Анитти спросила лишь имя своего спасителя. Его звали Аммит.

Довольно скоро Анитти почувствовала себя лучше. Вернулась в поселение, разбудила любимого и, плача, поведала ему, как поступили с ней добрые и хорошие люди. Юноша рассвирепел. Он уже хотел идти разбираться с виновными, но увидел глаза своей невесты.

Атсама подняла взгляд, и по толпе людей пробежал шепоток. Красные огни на черном фоне. Значит, герцогиня жаждет крови.

— Вместо того чтобы отомстить за возлюбленную, он попытался ее убить. Назвал злым духом, взялся за нож. Анитти пришлось выпить у него всю кровь. Сил прибавилось, и она пошла к тем, кто был с нею так добр в лесу. На крики выскочили жители. Анитти хотела все объяснить, но никто не слушал. Она была врагом — и только. Анитти пытались убить, но так сложилось, что убила она. На рассвете девушка покинула опустевшее селение.

Анитти шла вдоль берега реки. Пыталась примкнуть к людям, но все всегда заканчивалось одинаково. На ее красу, расцветшую после обращения, слетались добрые люди. А когда Анитти пыталась защититься, ее называли злым духом. Селение за селением пустели. Анитти просила, умоляла взять ее как равную. Она ведь могла работать, могла стать женщиной одного из тех молодых мужчин, что с удовольствием на нее смотрели. Но нет. Слишком много зла было в Анитти. Не хотели принять ее добрые люди.

Анитти отошла от реки. Скиталась по миру, питалась кровью случайных жертв. Постепенно научилась оставлять людей в живых. Постепенно поумнела.

Однажды Анитти решила осесть в деревне. Но теперь она не притворялась человеком. Пришла и показала силу. Сказала людям подчиниться, и люди подчинились. Годами Анитти пила кровь людей и защищала их от странствующих вампиров. Сила ее росла.

Однажды пришла гроза. Самые злые из всех вампиров налетели на деревню среди ночи. Пока добрые люди тряслись и прятались, плохая Анитти сражалась. Всю себя отдала битве, в которой нельзя было победить. Но вдруг пришла помощь. Двое могучих вампиров появились из темноты и одолели целое полчище кровожадных тварей. Преклонив колени, Анитти узнала их имена. Один, более мудрый, чем сильный, назвал себя Эмарисом. Другой, более сильный, чем мудрый, назвался Эрлотом.

Анитти узнала больше, чем хотелось. Оказалось, вампиры куда древнее людей. В незапамятные времена они ползали по черным берегам Алой Реки, пили из нее кровь Драконов. Но однажды Река отвергла их. Нагие, беспомощные, с внезапно забившимися сердцами, они оказались в страшном и непонятном мире, где нужно было учиться добывать пропитание. Нужно было сражаться со странными существами, не вампирами, за землю, воду, пищу. Люди не приняли вампиров. И тогда вампиры осознали силу, что дала им Алая Река.

Войны, победы, поражения… Чего только не было. Закончилось все тем, что вампиры поделили известный им мир. Как и Анитти, они разошлись по деревням, пили кровь людей и защищали их от себе подобных. Как Эмкири-охотница. Настоящая, а не та, о которой шепчутся ваши детишки.

Но вот с Запада пришла угроза. Самопровозглашенный император Киверри, истощив свои земли, двинулся на восток. Разрозненные вампиры могли только погибнуть от рук огромной армии. Эмарис раньше всех понял, что пора объединиться. Эрлот примкнул сразу. А третьей — третьей стала Анитти. Эмарис заглянул ей в глаза и достал с Той Стороны ее истинное имя — Атсама. Имя, в котором загремела приближающаяся война.

Втроем они скитались по миру, выискивая себе подобных, уговаривали нанести совместный удар. Но вампиров было слишком мало. Приходилось обращать людей насильно. Приходилось творить зло, потому что иначе император Киверри положил бы конец как людям, так и вампирам.

Весь восточный мир пылал и выл в отчаянии, когда грянула битва. Над миром поднималась красная луна. В те дни горело все. Плавились скалы, исчезали леса, испарялись реки и озера. Те, кто пережил Вторую Великую Войну, больше не ведали страха.

Победа досталась очень дорого. Император Киверри бежал на запад, в свою крепость. Там все и закончилось. Там Эмариса выбрали королем. И тогда новые правители опустошенного мира обратились к остаткам людей с очень простым вопросом. Тем же, с которым я сейчас обращаюсь к вам. Почему вы не размножаетесь?

Герцогиня Атсама спрятала пилочку в футляр и окинула взглядом притихших людей. Выбрав одного из них, молодого парня с отросшими до плеч соломенного цвета волосами, ткнула в него пальцем.

— Ты. У тебя есть женщина?

Вокруг парня тут же образовалось кольцо пустоты. Люди отпрянули, опасаясь вспышки пламени. Дети жались к ногам матерей. Парень огляделся затравленным зверем и посмотрел исподлобья на Атсаму.

— Ну, есть, — буркнул он.

— Прекрасно. Через девять месяцев я возьму бутылку вина и приду отмечать рождение новой жизни. Как вы это называете — «кровиночки». — Атсама едва удержалась от смеха и быстро встала. Баронеты подхватили кресло и понесли к выходу. Атсама задержалась, чтобы позволить им выйти первыми, и тут до ее слуха донеслось ворчание.

— Что-то не так? — Окинула взглядом хмурых людей. — Я могу кое-что забыть, но не то, как люди обожают плодиться. Если бы не эта человеческая страсть, я бы не стала вампиром. Так в чем дело? Ты, отвечай. Обещаю, за ответ не убью.

Выбранный Атсамой парень глубоко вдохнул, собираясь произнести речь. Герцогиня всем своим видом выразила заинтересованность.

— Оно, во-первых, как бы и не хочется, — начал парень.

— Беда, — вздохнула Атсама. — Эй, кому хочется женщину этого человека?

Несколько рук в глубине помещения поднялось.

— Я не к тому! — побагровел парень. — Тут же как… Ну, во-первых, на виду всё, койки все. Это во-первых. Неудобно, то есть. А с другой стороны — оно зачем? Ну что мы дитям оставим? Койку в бараке? Жалко же…

— Ясно, — поморщилась Атсама. — Теперь слушай меня. Все слушайте! Перегородки вам между койками поставят, я распоряжусь. Все остальное забудьте. Прямо сейчас вы — животные, не больше и не меньше. Животных держат для выгоды. Если животные вымирают — выгоды нет. Сейчас я прошу по-хорошему, готова пойти на уступки. Подумаю, как можно будет вас поощрить. Но если через девять месяцев я не найду здесь хотя бы десяток младенцев, я начну по-плохому. Для начала кого-нибудь убью, чтобы доказать серьезность своих слов. Потом заставлю своих баронетов овладеть вашими женщинами. И кто знает, что еще может прийти мне в голову. Девять месяцев, мои хорошие. Они быстро пролетят, не теряйте времени.

Атсама вышла, и дверь за ней захлопнулась.

* * *

— Не надо на меня так смотреть! — возмутилась Атсама, закончив рассказ. — Другие и того не делают. Господин твой драгоценный вообще плевал на все. А перемрут люди — что тогда?

— Я б на их месте сразу как ты вышла, померла бы, — фыркнула Арека. — Все тот парень правильно сказал. Зачем им детей плодить? Разве что правда с животными поравняться осталось.

— Ай-яй-яй, — покачала головой Атсама. — Слышал бы твой господин, как ты рассуждаешь о его великомудрых решениях!

— А с ним ты говорила? — Арека пропустила смутную угрозу мимо ушей. — Он-то что? Что там, на советах этих?

Герцогиня улеглась на кровати, свесив ноги. Подложила под голову подушку.

— Уверена, что тебе хочется знать? Там о людях пока ни слова, про другое говорят.

— Расскажи, — решилась Арека, разворачивая стул.

— А что мне за это будет?

— А что ты за это хочешь?

— Кровь, всю до капли.

— Вообще не смешно, — нахмурилась Арека. — Будешь продолжать так шутить — буду называть тебя Анитти.

— Вот тогда я тебя точно испепелю! — воскликнула Атсама.

— Вот и будешь тогда с господином Эрлотом дружить!

— Дружить! — поежилась Атсама. — Дурацкое слово. Я просто играю, не обольщайся. Но ладно, расскажу про совет.

* * *

Каммат и Олтис ворвались в двери крепости одновременно. Каммат кипел молча, а Олтис немедленно сорвался на крик:

— Как это понимать? Почему я вдруг должен передвигаться подобно человеку?

Атсама покосилась на залитую алым огнем заката фигуру Эрлота. Король стоит у потухшего камина, спиной к вошедшим. В черном плаще, с длинными черными волосами, с бледным бесстрастным лицом. Почему-то именно сейчас, в этот момент Атсама вспомнила одну из сказок, обнаруженных у людей в бараках. Сказку о Смерти, которую неизвестный художник изобразил в виде скелета, закутанного в черный балахон. В руках скелета сверкала коса, которой Смерть убивала людей. Не может такая дикая фантазия родиться на пустом месте.

Герцогиня по давнишней привычке развалилась в кресле, закинув ноги на подлокотник. Сегодня она облачилась в платье, что создавало определенные неудобства. Все-таки в мужских одеждах Атсама чувствовала себя уютнее. Впрочем, как только Олтис раскрыл рот, ощущение уюта вернулось. Что может быть забавнее, чем смотреть, как учат дурака?

Эрлот повернулся, смерил взглядом негодующего Олтиса.

— Ты так приветствуешь короля? — холодно спросил он. Атсама поежилась.

— О, ваше величество! — Олтис отвесил поклон. — Не стоит забывать, кто усадил вас на трон. Устраивать совет до захода солнца — это… это…

Каммат отошел от Олтиса и сел в кресло. Оставшийся в одиночестве лорд переминался с ноги на ногу.

— Продолжай, — подбодрил его Эрлот.

— Оскорбление, — закончил Олтис и метнул взгляд на Каммата. — А ты чего сел? На улице был со мной согласен.

— У меня хватает ума соглашаться с тобой на улице, а не здесь, — спокойно отозвался Каммат. — Здесь же я скажу, что у его величества наверняка есть веские причины.

Олтис не знал, куда деваться под взглядом Эрлота, который медленно приближался к нему.

— Значит, ты усадил меня на трон? — Голос короля звучал тихо, даже вкрадчиво. — Позволь напомнить. Сюда я вошел один. Вслед за мной вошла Атсама. Тогда как остальные отважные лорды тряслись у себя во владениях и готовились поклониться тому, кто победит. Это не ты меня усадил на трон, Олтис. Это я был так милостив, что сохранил тебе титул и жизнь.

— Мы дали согласие…

— Чего ты хочешь? — вздохнул Эрлот. — Чтобы я убил тебя? Поверь, мне тоже этого хочется. Эмариса убивать не хотелось, а вас всех — очень. Но сколько времени потребуется, чтобы ваши места заняли бароны?

— Олтис, закрой рот и сядь! — Атсама сочла необходимым вмешаться. — После совета напомни — я подарю тебе одну из своих карет и четверку лошадей.

Олтис взмахнул руками, все еще избегая смотреть на Эрлота.

— Ладно, я беру обратно свои слова.

— Я свои не беру, — ответил Эрлот. — Думай над ними почаще. А теперь сядь, слушайся хозяйку.

Олтис смолчал. Уселся в одно из приготовленных кресел, метнув злобный взгляд на Атсаму. Герцогиня нахмурилась. Идея о том, чтобы сделать ее королевой, никем вслух не высказывалась, но в воздухе носилась. Что делать, когда прозвучит предложение? Атсама не знала. Не могла даже представить, как это произойдет. И что последует за…

Она тряхнула головой, отгоняя болезненные мысли. Остановила сердце, и спокойный внутренний голос сказал: «Ты примешь предложение и сделаешь все, что он потребует. Твоя задача — выжить».

Солнце скрылось, зал погрузился во тьму, но ненадолго. Заплясали языки пламени над поленьями в камине, вспыхнули свечи. Эрлот при этом смотрел себе под ноги, прохаживаясь с заложенными за спину руками. А ведь даже взглядом зажечь что-либо — непростая задача.

— Каммат! — Эрлот посмотрел на лорда. — Что с северным гарнизоном?

— Сформирован и готов, к чему бы то ни было, — отозвался Каммат. — Буквально вчера я получил весть.

— Превосходно. Сегодня же отправишь им приказ: уничтожить Варготос.

Атсама скинула ноги на пол, подалась вперед. Каммат сжался в кресле, Олтис, кажется, одеревенел.

— Не нужно переспрашивать, — продолжал Эрлот. — Гарнизон должен напасть на Варготос и уничтожить его. «Уничтожить» — это значит убить всех людей, всех вампиров, лошадей, собак, крыс, мух и червей. Обратить в пыль все дома, дворцы, крепости. Варготоса не должно остаться даже в воспоминаниях.

Каммат медленно наклонил голову.

— С чего бы это вдруг? — вскричал Олтис. — После смерти Мэросила граф Ливирро — мой вассал. Почему этот вопрос не обсуждается со мной?

— Потому что это — не вопрос, — ответил Эрлот. — Это — приказ. Графа Ливирро более не существует. У него было полно времени, чтобы принять верное решение. Все вы сегодня же отправляете летучих мышей к своим вассалам. Они должны явиться сюда со всем, что у них есть. Люди, бароны, баронеты. Если не получится привести всех людей — пусть убьют оставшихся.

На этот раз не выдержала Атсама:

— Мы можем узнать, что происходит? Это как-то связано с ямами, что роют в городе твои люди?

— Алая Река неспокойна, — сказал король. — Когда подобное случилось в прошлый раз, Киверри начал поход, и нам пришлось спешно подбирать крохи, чтобы нанести удар. Сегодня мы готовы.

— А что мы будем делать, когда графы взбунтуются? — усмехнулся Олтис. — Не думаю, что они прибегут по первому требованию.

— Все графы, кроме Ливирро — перворожденные, — отозвался Эрлот, не сводя глаз с Атсамы. — Все они чувствуют то же, что и я. Поверь, они придут. Объясните им, что грядет война, и чем скорее мы соберем силы, тем лучше.

— С кем? — не выдержал Олтис. — Что за война? Почему мы ничего не знаем?

В обеденный зал крепости проник страх, сковал небьющиеся сердца. Только двое выглядели спокойно: Эрлот и Атсама. «Скоро мы все узнаем, — думала герцогиня. — Если графы соберутся — Эрлот великий король. Если нет — великий безумец».

— Вы слепы, — пожал плечами Эрлот. — Вы глухи. Ваша память коротка, а ум слаб. Объясни им, Атсама.

Герцогиня заговорила. Напомнила о письмах Освика, о людях, оставленных на Востоке. Она повторяла слова Эрлота, не прибавляя от себя ничего. Слова казались пустыми, но Каммат и Олтис слушали, широко раскрыв глаза. Атсама ощущала их страх. Страх потерять насиженные места.

Пока она говорила, в одно из высоких окон заколотила крыльями летучая мышь. Лорды слишком увлечены рассказом, чтобы обращать внимание на такие мелочи, но Атсама смотрела на Эрлота. Она увидела, как он взглянул на окно, и окно отворилось. Мышь влетела внутрь, села на вытянутую руку короля.

— Летучие мыши Освика приносили не так много сведений, но все же он сумел вычертить карты. — Голос Атсамы звучит спокойно, хотя внутри все заледенело от ужаса. — Пара десятков небольших государств, которые постоянно воюют меж собой. Там живут люди, которые умеют обращаться с оружием. Не скоты.

— Мы что, боимся людей? — удивился Олтис.

— Сколько караванов с данью за три года пропало? — спросил Эрлот, глядя в глаза летучей мыши. — Больше тысячи людей, исчезнувших бесследно. Дело рук одного человека, который отказался считать себя скотиной. А теперь вообрази сотню тысяч таких, как он. Две сотни, три. Получается?

* * *

— Война, — тихо повторила Арека. — Война… — Еще раз, будто пробуя слово на вкус.

— Не о чем беспокоиться! — Атсама, лежа на кровати, махнула ногой. — Война с людьми — зрелище так себе. Да и занятие прескучнейшее.

— Он собирает всех графов, — сказала Арека, грызя ноготь на большом пальце. — Всех вампиров и людей. Что за война…

Арека покосилась на огромный том «Хроник Алой Реки». Она уже разобралась в хитросплетениях Первой Великой Войны. Можно ли было так ее назвать? Шайки вампиров нападали на людские селения и заставляли людей отдавать кровь в обмен на защиту от других вампиров. Да, было несколько крупных сражений, люди умудрялись объединяться. Но никогда вампиры не собирались все вместе. Никогда, до тех пор, пока император Киверри не сошел с ума…

— Скука, скука, скука, — зевнула Атсама. — Перестань бояться собственной тени. Лучше придумай какую-нибудь интересную игру, а то я перестану к тебе приходить.

— Не перестанешь, — тихо сказала Арека, подходя к окну. Там, на улице, стихли песни. В бараки пришел сон. Завтра новый день, полевые работы, и те загадочные раскопки, что устроил господин.

— Что? — Атсама одним прыжком оказалась рядом с Арекой, но та не удостоила ее и взгляда.

— Мне страшно, Атсама. Так же, как и тебе, если не больше. Потому что я тебя знаю. Ты никогда не говоришь, что тебе скучно. Никогда не увиливаешь. Никогда не просишь придумать игру. Ты все выдумываешь сама. Или, по-твоему, я не вижу, как ты зеваешь с небьющимся сердцем?

Атсама молча смотрела на отважную девчонку, которая побледнела от страха — не перед ней, но перед чем-то, надвигающимся.

— Зачем они роют эти ямы?

— Не знаю. — Голос изменил герцогине, она прошептала ответ.

— Лжешь.

— Как ты смеешь!

— Уходи! — Арека повернулась к ней. — И не приходи больше. Господину и так не нравятся эти визиты. Если будешь надоедать, я пожалуюсь ему.

Издав короткое рычание, Атсама схватила Ареку за плечо. Та не отвела взгляда, смотрела прямо и решительно.

— Мне больно. Если господин увидит синяк…

— Можно подумать, он тебя раздевает, — усмехнулась Атсама.

— Если я его попрошу…

Атсама толкнула Ареку, та запнулась и упала на стол.

— Когда-нибудь ты ему надоешь, — прошипела Атсама. — И тогда…

— Тогда он убьет меня сам. Убирайся. Трусливая лгунья. Я хочу спать.

Арека встала на пол. Между ней и Атсамой меньше метра. Они почти одного роста, и сейчас даже чем-то похожи, будто сестры-погодки.

— Такая новая игра, — сказала Арека. — Я — могущественная вампирша, а ты — несчастная жертва. Сегодня тебе везет, отпускаю.

Атсама вскочила на подоконник, глаза вспыхнули алым.

— Глупая девчонка! Я пыталась скрасить твою унылую жизнь здесь, но ты сама меня оттолкнула. Прощай.

Арека проводила взглядом стаю летучих мышей и улыбнулась.

— Какая же ты глупая, — пропела она, закрывая окно. — Тоже мне, миледи.

— Ты с кем-то разговариваешь?

Арека вздрогнула, обернулась. В дверях стоит господин, глядя на нее извечно равнодушным взглядом.

— Нет, ни с кем, — сказала Арека. — Рада, что вы зашли, господин.

Эрлот прошел мимо фаворитки, выглянул в окно. Бледные пальцы постучали по подоконнику.

— Что она тебе сказала?

Арека вздохнула. Спорить нет смысла, вранье господин чуял великолепно.

— Ничего. Я спрашивала, но… Без толку. Я разозлилась и выгнала ее. Сказала, что пожалуюсь вам, если она вернется.

— Вот как? — Эрлот обернулся, и Арека увидела на его губах улыбку. — Так и сказала?

Арека виновато потупилась.

— Я ведь знаю, что наша дружба вам неприятна…

Ощутив прикосновение холодных рук Эрлота, Арека затрепетала. Господин сжал ее ладони, поднес их к губам. Сердце девушки заколотилось быстрее. Сама себе Арека боялась признаться, что ждет теперь от губ господина не только особенного, но и другого поцелуя, обычного. А господин знал, и теперь его губы касаются ее пальцев.

— Ты можешь дружить с кем пожелаешь, — прошептал Эрлот. — Я не буду мешать. Но Атсама слишком глупа и груба, она может тебя обидеть. А этого бы мне не хотелось. Ты ведь моя.

Губы скользнули по руке, добрались до плеча. Арека закрыла глаза, дрожа от нечеловеческой ласки.

— Господин, — прошептала она. — Что теперь будет? Я чувствую, как что-то меняется.

— Ты будешь жить, это я обещаю, — в тон ей отозвался Эрлот. — А остальное тебя не должно касаться.

Клыки, пронзившие нежную кожу шеи, оборвали следующий вопрос. Он превратился в стон, куда более громкий, чем Арека позволяла себе прежде. Но смущения не было. Подняв руки, Арека обняла широкие плечи господина. Крошечный миг ощущала себя счастливой.