- Хорошо было флотоводцам прошлого, - ругался их сиятельство граф Серый во время инспекционной поездки на очередной крейсер Империи. Серый у нас так возмущение выказывает: пока у другого с языка слов пять нецензурных соскочит да еще столько же жестами, граф лишь глаза прищурит. Но прищур его, право слово, на людей действует не хуже.

  Указав курсором новые цели для расположенных в носовой части корабля излучателей, Серый продолжает:

  - Они кораблей разных и по скорости, и по массе, и по вооружению выставляли не счесть. Так можно каждый раз неожиданную стратегию придумать и меньшим числом побеждать. А у нас только крейсеры, линкоры и авианоски.

  Да, и впрямь, технически развитые армии практически всегда используют для межзвездных плаваний лишь два типа двигателей: крейсерский МеЗДЛай и СверхМеЗДЛай. Последний - редкая птица, штучный товар, получаемый путем мутации кристаллов из основания обычного МеЗДЛая. Механизм запуска мутации так и остался до конца не проясненным, сами же сверхдвигатели в силу малочисленности ставят лишь на космолинкоры и авианосцы.

  Ограничения, накладываемые известными двигателями на массу корабля, и предопределили основные типы военных судов. МеЗДЛай просто не протолкнет через пространство-время превышающий нужную массу космокорабль. Свою роль в задумках конструкторов и стратегов играет также стандартная скорость, превышение которой чревато - здесь не может идти речь о простом постоянном ускорении, как некоторые думали в древности. Раздвижение материальной реальности подчинено своим законам.

  - Ничего, мы тоже что-нибудь придумаем, - обещаю я, уютно разместившись в одном из кресел центральной рубки и вот уже битый час наблюдая за усилиями графа по озадачиванию подчиненных.

  - Мы могли бы отбуксировать на оговоренное место обладающие лишь межпланетными двигателями сторожевики. Или вообще по частям собрать космостанцию, - печально вздыхает Серый. - Но тогда негуманоиды просто не примут бой и полетят захватывать наши планеты.

  Он безусловно прав. Зачем сражаться с сосредоточенной в одном месте техникой класса 'планетарная оборона', удешевленной за счет отсутствия МеЗДЛай, если можно разбить ту же технику по частям, всякий раз атакуя наименее защищенную планету. Технические операции, связанные с передислокацией межпланетной техники и приведением ее в боеспособное состояние в точке назначения, занимают слишком много времени, чтобы поспеть за маневрами боевых межзвездных кораблей. Но у меня есть собственная идея, и я пускаюсь в объяснения:

  - Наши корабли затарились ракетами-универсалками. А у их сиятельства Старика на складах их все еще немеряно. Универсалки хоть с рельсы запускай, хотя, конечно, на обычной рельсе направляющая полоса расплавится, но если чуть модернизировать... Так вот, понаделаем ракетных платформ, - судя по лицу Серый расценивает мое предложение скептически, но я все равно продолжаю, - искать будут традиционные подлянки, а у платформ, беззащитных на первый взгляд, а то и вовсе за счет размеров врагу неинтересных, появится шанс.

  Но и 'ли', не одно тысячелетие копившие военный опыт, могут вынуть из рукава второй козырный туз.

  *

  Сначала пришел одинокий крейсер 'мохнатцев' и отстрелил ракеты-разведчики. Темные сигары разлетелись по предполагаемому месту сражения, буквально обнюхивая сканерами каждый булыжник. Некоторые подлетели поближе к нашему строю, но канониры не зевали - импульс, другой и расплавленные останки наблюдателей остывают в открытом космосе. И тогда крейсер передал в эфир посольские позывные, а из подбрюшья отпочковался и направился к имперским рядам челнок. Почему не раньше? Думаю, до переговоров они хотели получить еще чуть больше информации. Почти одновременно с челноком, но на значительном удалении, едва-едва в поле действия стандартных космосенсоров показалась вся армада.

  Принимали посла на борту линкора 'Император гоблинов'. Не то, чтобы для большей помпы, просто 'Император' был моим флагманом. Встречать мохнатого гостя собрались все графы - те, кто был тогда еще жив, естественно. Голые, мышиной серости композитные стены и полы, простые светильники на потолках: республиканскую роскошь мы аккуратно демонтировали и отправили на планетарные склады - для торговли пригодиться. Теперь, когда многие подростки и бывшие безработные постарше начали получать гоблинское жалование, следовало использовать любую возможность подкрепить электронные деньги годными к продаже ценностями.

  Были, правда, и другие варианты, более действенные. Например, императорским указом я конфисковал собственность межзвездных корпораций. Почему? Просто, после того как Совет графов истолковал термины из Законов гоблинов согласно межзвездным реалиям, быть владельцем межпланетного бизнеса мог только полноправный гоблин. Я даже пообещал собственникам вернуть имущество или компенсировать его стоимость, когда гоблинами станут, но не позже пяти лет. Только ведь даже из достаточно смелых далеко не все на пути от рэл'гоблина до гоблина уцелеют.

  'Мохнатец' ступил в центральную рубку, и автоматические двери бесшумно закрылись за его спиной. На линкорах централка довольно велика, но, памятуя о смазанном впечатлении от первого торжественного приема чужаков, я решил принять представителя народа 'ли' по-домашнему. Лишь графы и император в креслах, стол посередине, привычная электроника вдоль стен. Но в этот раз прием не получился вообще.

  - Командующий скорбит о вашем отказе, - вместо приветствия обратился мохнач, и его плоская, покрытая недлинной коричневой шерстью морда презрительно скривилась. - Мы принимаем вызов: гоблинский флот будет уничтожен в назначенное вами время. С подробностями можете ознакомиться здесь. - И он положил на стол перед нами толстый, пухлый конверт.

  Я промолчал. Возмущаться хамством как-то не солидно для императора, более к месту убить нахала. Но завершать первые очные межгосударственные переговоры уничтожением посла - перебор. А 'мохнатец', не дожидаясь пока кто-нибудь из нас промолвит слово или потянется к конверту, направился на выход. Но двери не открылись - моя маленькая месть, подкрепленная нажатием кнопки на пульте. Пусть потопчется на месте, подумает над своим неджентльменским поведением.

  'Любопытно, почему 'ли', когда помогали нам заполучить флот, не взяли заложника от гоблинов?' - мелькнула несвоевременная мысль. Наверное, в их понимании взятие достаточно авторитетного заложника из неустойчивой структуры вроде нашей неизвестно, чем бы обернулось. Например, новым переворотом вследствие нарушения баланса между группировками - если негуманоиды верили в их наличие - в руководстве Империи. А во-вторых, мы ведь могли тогда отказаться от сотрудничества с ними, 'мохнатцы' предпочли поначалу играть с нами 'в темную'. Хотя в конце концов и это не помогло.

  Граф Серый потянулся к конверту, и тут как раз 'мохнатец' обернулся, видимо потребовать открытия дверей. На миг его глаза испуганно расширились, задержавшись на руке Серого, но существо тут же овладело собой и величественнейшим жестом указало на закрытый выход. Я нажал кнопку и в походке выходящего негуманоида мне почудилось облегчение. Возможно, я неверно истолковал внешний вид зрачков и движения представителя чуждой расы, все же не ксенобиолог, но...

  - Серый, погоди, - обратилось мое величество к графу, как только закрылись двери.

  - Да понял я, понял, - махнул рукой Серый и тут же по внутренней связи разнесся его голос, требующий сканер взрывчатых веществ.

  Конечно, посол уже давно был просканирован в шлюзе, но лишний раз провериться не помешает.

  - Это не может быть миной, - пробурчал себе в бороду Старик. - Он бы тогда не испугался.

  - Поясни, - коротко потребовал его сиятельство Плывун.

  - Он явно хотел выйти из рубки раньше, чем мы откроем конверт. - Объясняя, Старик чем-то напомнил мне выступающего народного депутата, только с бородой и в поддоспешнике. - Но по времени, если мина реагирует на вскрытие упаковки, негуманоид все равно не успел бы к своим. После взрыва его убили бы или на корабле или, если бы мы долго провозились с открытием конверта, расплавили челнок при отлете.

  - Все равно... - Серый передал пакет вошедшему рэл'гоблину и тот включил сканер. Но прибор не преуспел.

  - Может быть яд? - подал голос Горбач.

  - Не думаю, - вмешался я, - они уже давно не в моде из-за развитой медицины. А наши медсистемы на кораблях вполне современны. Если что - после любого яда откачаем.

  О какой-нибудь самодвижущейся миниатюрной наногадости - диверсионных нанороботах - никто даже не вспомнил - стандартные сенсоры космокорабля отслеживают подобное в фоновом режиме.

  - Граф Берсерк, - обратился я, когда повисла пауза, - а не мог бы ты с помощью своих... э... способностей проверить загадочный подарок от наших мохнатых друзей.

  - Нет проблем, - граф встал в пол оборота к конверту, выставив перед собой согнутые в локтях руки и закрыв глаза.

  Все замерли. Слышалось лишь глубокое дыхание Берсерка и едва ощутимый гул работающих систем линкора. Минут через пять, когда мы уже устали ждать, Берсерк вдруг громко выдохнул через рот, расслабляющее встряхнул руки ладонями вниз и в стороны.

  - Мне кажется, внутри действительно что-то есть по моей части, - Берсерк нервно дернул левой бровью. - И я бы не рискнул разворошить это на линкоре - оно очень... гм... сильное. Я ведь работаю сугубо интуитивно. Старинным текстам веры очень мало. Кто его знает, чего здесь ожидать. Но если верить древним, то пренеприятнейших возможностей просто море.

  - И что же делать? - поинтересовался Горбач у нашего специалиста по эзотерике.

  Берсерк только пожал плечами.

  Да, приятно, когда подчиненные решают проблему без тебя. Но полезно также, чтобы они иногда заходили в тупик, а у тебя было, что им предложить. И я вызвал из медицинского отсека отца Иннокентия. Вообще-то Иннокентий обычно занимался своими делами на планетах, уделяя межзвездным перелетам лишь малую толику своего времени. Но пропустить такое событие как первый масштабный космический бой Империи отцу Иннокентию что-то не позволяло. И, как я подозревал, дело было не в праздном любопытстве.

  Когда Иннокентий входил, графы уже минут десять как обсуждали проблему по принципу мозгового штурма. Кто не знает - это когда несколько вообще-то более-менее умных людей садятся в кружок и начинают соревноваться: кто внесет более дурацкое предложение. Когда же дурь проходит, пытаются отобрать среди бездны абсурдных решений одно хоть чуть приемлемое. Подозреваю, мысль спросить Иннокентия возникала и у них, но почему-то все зациклились на идее разрешить проблему 'внутригоблинскими' силами. В ближайшее время обязательно собью с них эту спесь - не важно, кто автор интересной идеи, да хоть 'мохнатец', лишь бы она не нарушала Законов гоблинов. Головокружение от успехов в нашей среде в чем-то даже оправдано, но не до такой же степени!

  По личной связи я ввел отца Иннокентия в курс дела, еще пока тот был в пути. Потому на месте он уже не задавал вопросов, лишь выслушал последнее предложение - отправить потенциально опасный предмет ракетой на поверхность ближайшей звезды - и уставился на конверт. То есть, он попытался уставиться: встал поудобнее, пристально взглянул, но тут же отшатнулся, потемнев лицом.

  - Да, да, выбросьте эту штуку на звезду и побыстрее, - брезгливой скороговоркой произнес Иннокентий и повернулся к Берсерку. - Тебе с ней не справиться.

  - А вам? - ситуация становилась все более интригующей.

  - Ребята, я сам ни с чем подобным не справляюсь. В отличие от него, - и он указал на Берсерка. - Я лишь могу попросить. Но здесь даже просить не стану, незачем. Просто выкиньте конверт на звезду, и в ближайшие годы ничего не бойтесь, чтобы ее подготовить им слишком много сил собрать пришлось. Если же 'ли' не узнают, почему ничего не вышло, то станут вас опасаться, - обнадежил он, но тут же слегка разочаровал. - Лишь самая верхушка, конечно. Из наших визави наверняка только командир флота и непосредственный исполнитель в курсе происходящего, - и Иннокентий повернулся уходить.

  - Отец, постойте, - я конечно не блокировал дверей как с послом, но настойчивость проявить все же собирался. Хоть даже бежать за Иннокентием вдоль по коридору.

  Однако священник уступил неожиданно легко:

  - Ну что ж, я расскажу вам еще кое-что, - и он тяжело вздохнул. - Она настроена исключительно на людей. На людей, не знающих как с ней бороться. Там, внутри, то, что посвященные называют 'печатью раздора'. И она незримо ляжет на тех, кто будет рядом с конвертом в момент вскрытия. Посол успевал уйти, а потом вы бы подняли гоблинов друг против друга. Но сила 'печати' может проявить себя и иначе, хотя как именно, боюсь, не знают даже ее создатели. Потому не вздумайте хранить конверт. Уж звезду-то она точно на части не разорвет.

  - А почему нам, а не Республиканцам? Значит, в Республике умеют защищаться? - вскричал Берсерк.

  Неприятно графу, пожалуй. То ощущал себя таким особенным, а теперь столкнулся лицом к лицу с необъяснимостью проявлений безграничного мира.

  - Да, умеют. Хотя это и тайна, известная лишь в узком кругу. Даже большинство распорядителей флотов об этом не знает, защита на флагманах установлена по принципу минирования: сработает, если будет нужное воздействие. А вот крейсеры почти не защищены - вот тебе, Берсерк, и повезло. Я тоже могу научить тебя, но всему свое время.

  - Когда? - тут не сдержались уже все мы хором.

  - Может быть и никогда, - невозмутимо ответствовал Иннокентий. - Если что - я дам знать.

  *

  Флот 'ли' подошел на расстояние прицельного выстрела примерно через сутки. Судя по тому, как во время сверхускорения некоторые корабли держались особняком, пришло даже несколько МеЗДЛай-бета. То есть с межзвездными двигателями или выработавшими ресурс, или изготовленными по сравнительно примитивным технологиям на отсталых мирах, или попросту бракованными. А непредсказуемое поведение двигателя на сверхскорости может быть фатальным. Такие корабли при включенном МеЗДЛай могут взорваться и, возможно, кто-нибудь усеял обломками пространство-время в энном числе парсеков от нас. К сожалению, Империя не обзавелась нужным числом станций слежения, чтобы знать наверняка.

  Но некоторые государства - 'высокоразвитая' Республика уже давно себя к таким не относила - столетиями держат МеЗДЛай-бета на складах, чтобы расконсервировать, когда придет нужда. Собирают списанные из военного флота, даже выкупают у коммерческих компаний. На скорую руку для одного сверхускорения прилепить в орбитальном доке МеЗДЛай к межпланетному сторожевому крейсеру много времени не занимает. А также почти ничего не стоит, особенно, если альтернатива - разбирать частные транспорты и выкупать полностью работоспособные двигатели. И вот переоборудованные корабли перед нами, пойдут в первых рядах. Зато мне можно быть уверенным - 'ли' выгребли из загашников армии все и, если проиграют, сами скорее всего лишатся многих планетных систем под ударами соседей. Соседи у них, насколько удалось узнать, не менее алчные, чем у человечества.

  Флот пришел, и стало ясно: по числу и вооружению кораблей мы им не уступаем. Но вот пилоты, сражавшиеся лишь в компьютерных играх и, последнее время, на военных симуляторах... И я, подавив внутреннюю дрожь, отдал приказ начинать баталию.

  На предельной дистанции поражения от обоих флотов заговорили супертяжелые излучатели линкоров. Чуть погодя, достаточно сблизившись, командиры крейсеров пустили в дело и свои тяжелые излучатели. Пока стороны, словно сговорившись, обходились без сложных тактических приемов, вроде 'скользящего' сдвига перед лицом вражеского строя с последующим охватом фланга. Правда, что касается моего всегоблинского императорского величества, то оно попросту не решалось. Тем более, что маневрирующий на виду у противника зачастую вынужден проходить бóльшие дистанции, чем требуется для противодействия. А 'ли', видимо, ждали момента, когда неопытные гоблины начнут совершать ошибки. А до того 'мохнатцы' были не прочь свести бой к простому 'молотилову', где играют роль точность огня и уклонения.

  Но вот корабельные шахты покинула первая партия управляемых ракет. Взревели маневровые, они же межпланетные двигатели космолетов, перегреваясь на максимальной мощности, и наши крейсеры, вместо того, чтобы вести перестрелку на оптимальной дистанции, под прикрытием ракет вломились во вражеский строй. Подтянулись поближе и линкоры. Сумятицы добавили стартовавшие с авианосцев 'шершни'. Но этот прием, когда-то успешно примененный мной в компьютерной игре, ничего не дал - опытные 'ли' уверенно отбивались, приняв возникшую чехарду как нечто само собой разумеющееся. Тем более, что несмотря на некоторую неожиданность маневра, негуманоидам для контрразворотов пришлось передвигаться по меньшей амплитуде.

  С обеих сторон взрывались башни излучателей, новыми пробоинами обзаводились корпуса судов, прочь летели куски обшивки. И то и дело какой-нибудь корабль вспыхивал ослепительным факелом МеЗДЛай или чей-нибудь 'шершень' на полном ходу разваливался на части. Но никто так и не добился преимущества. 'Ли' сражались, но и мы не дрогнули.

  И тогда их всегоблинское императорское величество, то есть я, отдал приказ собираться в группы. Корабли, до того рассеянные, не поймешь, где свои, где чужие, сконцентрировались вокруг условных точек пространства, чтобы никто случайно не попал под готовящийся удар. А в глубине космоса ожили межпланетные двигатели на скорую руку склепанных ракетных платформ, до того молча дрейфовавших в направлении битвы. 'Мохнатцы', увлекшись обменом ударами с нашим флотом, заметили самодельные пусковые установки, лишь когда те вышли на дистанцию оптимального огня и в первый раз пустили рой ракет. И еще чуть времени ушло, чтобы понять - нестандартные космические пусковики совершенно не защищены ни бронированием, ни зенитными турелями. Но к тому времени как корабли негуманоидов наконец отвлеклись от общей свалки и ненадолго перенаправили на новых участников боя огневую мощь, космоплатформы свою роль уже сыграли. Не такой уж объемный боезапас, если считать у одной платформы, был выпущен полностью и, из-за общего количества пусковых установок, оказался способен перевесить чашу весов: один из негуманоидных линкоров взорвался, а в борту другого от попаданий ракет образовался огромный кратер.

  *

  Горбач бросил беглый взгляд на рваную дыру в боку линкора. Если бы пробить немного вглубь - рванет МеЗДЛай. Но импульс-генераторы 'шершня' здесь не годились: линкор быстрее успевал превратить кораблик в труху. Ракет у Горбача тоже не оставалось. А космолет 'мохнатых' между делом разворачивался, пряча пробоину от любопытных взоров. Да и уцелевшие крейсеры эскорта вот-вот перегруппируются, прикрывая тыл и фланги. И тогда граф Горбач сделал то, что уже не раз делал в компьютерных играх: пошел на таран. Прием был прост: 'шершень' и так рассчитан на близкий огневой контакт, а если как следует разогнаться и тщательно прицелиться, сколько потребуется маневрировать, не давая сбить себя с приемлемого курса попаданиями вражеских излучателей и ракет...

  Двигатели взревели, перегреваясь и выдавая максимум мощности. Гоблин пошел на сближение. Замысловатые пируэты следовали один за другим, позволяя кораблику разминуться с зенитными ракетами и энергоимпульсами. Скорее всего, 'шершень' все же был бы сбит, но граф почти до самого столкновения не отстреливал себя в спасательной капсуле прочь в открытый космос. Так что про таран на линкоре никто не подумал. Ведь, чем ближе к линкору, тем больше вероятность, что на медлительную капсулу хватит одного выстрела, а так подставляться не было принято даже у 'ли'. Вкупе с отсутствием тяжелых ракет на подвесках 'шершня', это расслабило мохнатых канониров, и часть огневой мощи корабля так и не перевели на приближающийся кораблик, продолжая долбить другие цели.

  Лишь почти влетев во рваные внутренности линкора Горбач катапультировался. В игре такой риск считался приемлемым, да и из семи игровых таранов 'смертью' у него закончился только один. Но тут рванул МеЗДЛай, разошелся ослепительно яркими лучами, плазменные брызги закувыркались во все стороны. Огненная капля весом в несколько десятков тон впечатала в себя спасательную капсулу и слилась с ней в единый сгусток пламени...

  *

  Но с гибелью второго линкора для 'мохнатцев' еще далеко не все было потеряно: излишнее самомнение с них уже сбили и теперь 'ли' начинали воевать в полную силу. Не выходя из боя, космокорабли 'мохнатцев' перестраивались, создавая преимущество в центре. 'Скользящий сдвиг' ввиду опытного противника обычно лишь встречается с ответным 'скольжением', концентрация сил наталкивается на ответную концентрацию, но у мохнатых пилотов были за плечами сотни лет опыта. И, хотя десятилетия компьютерных игр показали себя в тот день неплохо, мы чуть-чуть не успели.

  На острие атаки бывший республиканский крейсер 'Шэньян', а ныне 'Граф Старик' с графом Стариком во главе столкнулся сразу с тремя крейсерами 'ли'. Двое, зашедшие с флангов, раз за разом обрушивали удары на корму, стараясь разбить маневровые двигатели, а может и добраться до МеЗДЛай. Между ними крейсер 'ли' пытался повредить гоблинам расположенные в носовой части башни с концентраторами тяжелых излучателей.

  Гоблинский крейсер Доннердорф, так и не переименованный после захвата у Республики, первым поспел на помощь к месту прорыва и сразу же удачными попаданиями заставил попятиться один из приближающихся вражеских кораблей. За ним подтянулся еще один крейсер и еще, но они не успевали остановить прорыв, если бы граф не продержался все отведенное ему время.

  Старик не отступил. Его не смутили ни втрое превосходящие силы негуманоидов, ни наличие собственной Валькирии на борту. И, пожалуй, не отступил не из безрассудной храбрости, так свойственной многим гоблинам, а из гипертрофированного чувства ответственности. Он верно понял, что выигранные минуты сложатся в нашу победу.

  Очередное точное попадание вызвало детонацию МеЗДЛай раньше, чем с корабля успели запустить хотя бы одну спасательную капсулу: всепожирающее пламя нашло своих жертв. Валькирия так и не узнала о смерти сына.

  *

  Центр устоял. А на флангах вперед выдвинулись линкоры, и противопоставить им у 'ли' оказалось нечего. Вот тогда я и понял, что мы победили.

  Полного разгрома, правда, не было. Оставив в прикрытии небольшую часть крейсеров, остальные негуманоиды метнулись прочь, выиграть расстояние, а значит и время, чтобы запустить МеЗДЛай. И пока мы всаживали импульс за импульсом в обреченные корабли арьергарда, основная масса 'ли' выжимала максимум из межпланетных двигателей, держа курс как раз на ту звезду, где мы чуть ранее похоронили 'печать раздора'. И удирающих врагов было все еще много - пускай битых, но уцелевших благодаря обычной космической тактике, успешно применяемой и нами, - более боеспособные корабли в межзвездном бою маневрируют между тяжело поврежденными и врагом, позволяя битым вести огонь с удаления и как бы из-за прикрытия. Вот и Старик должен был уйти или 'закрыться' другими, но не сложилось...

  Последние корабли негуманоидного арьергарда исчезли в огненных вспышках. А остальные по прямой уходили прочь, почти впритирку к звезде. Не хотели дать нам шанс в преследовании срезать угол, и теперь мы уже не успевали их догнать, прежде чем запустят межзвездное ускорение.

  Звезда, казалось, равнодушно взирала на торможение кораблей, изготавливавшихся к почти часовому процессу запуска МеЗДЛай. Процессу, время для которого выиграл им арьергард ценой своих жизней. И вдруг кипящее море светила вспучивается чудовищным протуберанцем.

  - Не долетит... - выдыхает кто-то из моих капитанов в общий эфир межкорабельной связи.

  Но огненный поток уже почти у цели. Это нам он кажется небольшим, а для эскадры 'ли' - сплошное море огня, обрушившееся приливом. 'Мохнатцы' не успевают ни уйти в межзвездное ускорение, ни остановить МеЗДЛай, чтобы включить маневровые двигатели. И плазма лижет корабли, оплавляя остатки вооружения, повреждая межпланетные двигатели. Но, что удивительно, ни один МеЗ не взрывается.

  Не взрывается, но, судя по данным сенсоров, для уклона от протуберанца запущен процесс их остановки. Теперь у нас есть время догнать и уничтожить - всех. И, после контакта с плазмой, - полностью лишенных вооружения.

  Еще немного, еще чуть-чуть и флот выходит на дистанцию огня излучателей. О ракетах не думаю, в шахтах и запасниках не осталось ни одной. Между оплавленными остовами вражеских кораблей возникает интенсивный радиообмен, который мы не успеваем расшифровать, и вдруг в эфир врывается сигнал на человеческом языке с предложением капитуляции.

  - Мы же не берем пленных! - по личному каналу раздается возмущенный вопль Плывуна.

  Но сейчас не время для мести. Если мы не разобьем, а восстановим дрейфующие рядом корабли 'ли', то восполним сегодняшние потери в МеЗДЛай. К тому же, хоть мы и не берем пленных, а тюрьмы считаем изобретением извращенцев, но заложников можем иногда и придержать. А в обмен на целые межзвездные двигатели, так и вообще можно их через каких-нибудь нейтралов отпустить - пусть с ними на родине разбираются.

  Интересно, с протуберанцем-переростком это печать раздора так подействовала или просто совпадение?

  А вот нам на своей шкуре всю мощь сверхъестественного предстояло почувствовать еще не скоро.

  * * *

  Голодная, голая и замерзшая Агнесса Аакинг вот уже который день дрожит в боксе негуманоидного крейсера. 'Ли', обычно лишь уничтожающие людей, опознали ее и оставили в живых. Но почему-то после обыска, воспоминания о котором заставляют самую влиятельную женщину Республики в ужасе подвывать, о ней будто позабыли. Из всех удобств доступна только вода, вода в любых количествах. И прохладный воздух, слишком прохладный для голой, голодной человеческой самки, но в самый раз для 'мохнатцев'.

  Внезапно дверь в бокс отъезжает в сторону, и полумрак сменяется ярким светом. Агнесса щурится и пытается разглядеть новый ужас, который ее несомненно ожидает. Сквозь ресницы сначала виден фрагмент 'зеркального' доспеха с двумя кроваво-красными полосками и одной белой, их обладатель наклоняется, и она различает испещренное шрамами лицо:

  - Мэм. Все будет хорошо, мэм. Вы теперь среди гоблинов.

  * * *

  Мои уцелевшие приближенные отдавали честь праху погибших на флагманском линкоре. Ракеты уносят боксы с пеплом в сторону ближайшей звезды, чтобы погребальные конструкции метеорами растаяли в ее огне. Провожая их взглядом, задумываюсь о собственной судьбе и судьбе моего окружения: вот и нет самого молодого из нас, а ведь он только начал входить во вкус реальной жизни... Да, мы победили, но без производства МеЗДЛай Империя - ничто. А выселение для строительства синтезатора МеЗДЛай целой планеты - мало того, что это технически сложная и длительная процедура, так еще и неизвестно, как воспримут ее перипетии жители и, в особенности, их родственники в рядах нашей армии. Традиция поколений подчиняющихся монаршей воле еще не скоро будет сформирована. И если в состоянии войны люди готовы 'принять' многое, то после победы, в 'мирное' время нам, скорее всего, придется переламывать молчаливый саботаж. Другая возможность добыть синтезатор - захват в ходе новой войны, жертвой которой может стать любой из моих друзей и других гоблинов.

  Но есть все же светлая полоса среди мрачных перспектив - Старик, которого мы внутренне уже похоронили, избегнул печальной участи Валькирии, Горбача и многих других. Хотя его спасательная капсула не катапультировалась, она единственная из всех капсул корабля не была уничтожена взрывом, а лишь выброшена далеко в космос. И вот наш старина, физически почти не пострадавший, сидит в обнимку с Лисой чуть в отдалении от остальных прямо на прогулочной палубе линкора.

  - Что-то Лиса не сильно горюет о Горбаче, - бурчит Серый. - Плетей бы ей за аморальное поведение.

  - Не трогайте их, - шепчу я. - Ее честь будет теперь заботой Старика. Вы же мне доказывали, что нельзя возрождать в игре древний обычай сжигания жены вместе с погибшим мужем... Да и не успела она официально стать женой Горбача, - добавляет, подумав, мое императорское величество. - Пусть Лиса утешит Старика. Вы что не видите, он переживает смерть каждого нашего друга едва ли не тяжелее нас самих.

  И мне не возражают. Лишь Плывун, взмахнув рукой, комментирует:

  - Ну, тогда и я уступлю домогательствам.

  Некоторые удивленно вскидывают брови, но я-то в курсе - Ронита положила глаз на графа и ради него даже стала честно следовать Законам, прекратив постоянно нарываться на дисциплинарные взыскания.

  Допивая мед, гоблины постепенно расходятся. Позади наш самый трудный день.

  *

  После битвы Фрэд Аакинг посетил мой сон в третий раз, хотя поначалу я не понял этого. Давненько уже подобный персонаж не приходил в мое забытье. Чаще же всего я вообще не помнил наутро, снилось ли что-нибудь. Но в ту ночь, после стольких смертей, психика не удержалась в привычной колее.

  Бесплотным духом, хотя и ощущающим свое прозрачное тело в человеческих очертаниях, я вынырнул в сновидение из беспамятства и воспарил почти над самой вечно неспокойной, пахнущей утренней свежестью гладью моря. Клочьями пуха зависли над бескрайним простором облака. Вдали, там, где едва заметной чертой горизонта море вливается в небесную высь, темнели, медленно сближаясь, две точки, росли, обретая знакомые очертания. А желтое солнце яростно светило с высоты недосягаемых небес, жгло и безжалостно слепило слезящиеся глаза...

  И вот они уже ближе, две точки, нет - два древних водоплавающих корабля увитые ненавистью плыли навстречу друг другу. Я различал искаженные страданием и злобой лица людей, снующих на вантах и корме. Из узких бойниц бронзовые, пузатые пушки извергали дым и пламя, а затем, словно испугавшись содеяннаго, вздрагивали и подавались внутрь трюмов.

  На капитанском мостике, выряженный в яркий антикварный камзол и треугольную шляпу, распоряжался мой старый знакомец Фрэдди. Я подлетел поближе, в ожидании очередного долгого разговора. Аакинг явно заметил меня, невидимого остальным, но лишь досадливо отмахнулся рукой:

  - Ты хочешь уподобить человечество этим двум кораблям? Тогда лети, займи место второго капитана, его тело с радостью примет твой дух.

  И я покинул министра, все же не решаясь последовать его совету. Хотя соблазн в собственном сне наконец победить Фрэда был велик. Но бой продолжался и без моего участия.

  Ядра, со свистом рассекали воздух, рвали паруса и снасти, трощили реи, увечили корпуса и настигали на палубах людей. А те, крохотные, жалкие фигурки, раз за разом с криком срывающиеся во мрачные глубины океана, навстречу серым плавникам акул, с упорством обреченных наводили жерла извергающих смерть орудий. И вот уж дым рвется из глубин корабельных трюмов, этот предвестник всепожирающего пламени серыми клочьями заволакивает все вокруг. Здесь не было ни побежденных, ни победителей.

  И мои глаза не в силах доле смотреть на торжество смерти тоже закрываются, чтобы открыться лишь время спустя.

  *

  Всё та же вечно неспокойная, но уже красноватая, пахнущая дымом и гарью гладь моря. Клочьями грязи нависают над бескрайним простором редкие облака. А желтое солнце яростно светит с высоты недосягаемых небес, жжет и безжалостно слепит слезящиеся глаза...

  Я взмываю ввысь, пробиваюсь сквозь подвернувшийся в воздухе сгусток влаги и сырости, к самому солнцу, прочь от гари и грязи. Нет, превращать человечество в подобие увиденного мое императорское величество не будет ни за что. Да и сил таких у гоблинов нет. Что такое Империя против совокупной мощи военной промышленности Республики?

  *

  Я еще не знал об этом, но в ту ночь, не приняв бой, наконец изгнал Аакинга из своих снов. И ко мне вновь вернулись старые добрые видения времен программирования игры 'Гоблины', более приставшие дикому зверю, чем человеку...

  *

  Медленно открываю блестящие в темноте глаза и постепенно перевожу взгляд расширяющихся черных зрачков вверх, словно всматриваясь в неведомые дали загадочно мерцающих звезд.

  В нескольких шагах от меня трещит сучьями костер. Быстро догорая, он шипит и разбрасывает во все стороны красные угольки. Но меня, кажется, не трогают его тщетные усилия продлить недолгую жизнь. И вот лишь огненные блики, слабые отражения умирающего пламени, вспыхивают последний раз в моих огромных глазах.

  Вдалеке, где-то за мрачно чернеющими ночью громадами деревьев, раздаются голоса. Они кощунственно нарушают спустившуюся на землю в преддверии полночи мертвую тишину. Кисточки моих ушей слабо подергиваются, реагируя на звук, вздрагивают вибриссы, но я даже не оборачиваюсь.

  Полная луна вяло освещает желтым светом покрытую высокими травами и редкими деревьями равнину. Как будто в смертельном страхе, ее круглый лик то и дело прячется за обрывками облаков.

  Нервно переминаясь с лапы на лапу, я чего-то жду. То выпускаю, то снова прячу острые когти. Скалю желтые в лунном свете зубы, являя миру внушающие страх клыки. Мохнатый хвост бьет по дымчато-серым пушистым бокам.

  И в полночный час, когда совы мерными взмахами крыльев поднимаются в воздух, а мыши лишь тихо попискивают под землей, я слышу далекий, полный тоски и печального призыва вой могучих тварей, имя коих сокрыто от нас пластами времени. Слышу и не слышу, ибо не дано воспринять его ушам других смертных. Прорываясь сквозь толщу веков, он сладкой музыкой отзывается в моем сознании, и неведомо как узнаю говорящих, наполняю память образами далекого прошлого.

  В эти минуты с опаской обходят меня завсегдатаи нашей эпохи. Их пугает устремленный в никуда отрешенный взгляд и еще что-то, чего они не могут объяснить. В радостном возбуждении дрожит мое тело, напружиниваются мышцы, словно готовясь к прыжку в неизвестность. Кажется, стоит только пожелать - и уже несешься по далеким равнинам мечты, загоняя беспомощные жертвы на краю мира, общаешься с подобными себе тварями, и наше могущество не уступает ничему сущему.

  Но приходит день, и я так и не решаюсь следовать таинственному призыву. И лишь когда в полудреме нежусь в теплых лучах по-летнему яркого солнца, мурлыча наслаждаюсь жизнью, невиданные странные образы наполняют душу, заставляют мечтать о неизведанных далях.

  Кто знает? Быть может всего лишь следует последовать далекому зову?

  *

  И когда-то это был всего лишь сон, всего лишь сон...

  *

  А утром я проснулся совсем в другом мире. Первыми, еще в час тридцать условной - она же 'межзвездная конвенциональная' - ночи объявили о 'самоопределении' на планете Литл Рок. Оказавшиеся под контролем заговорщиков силы планетарной обороны выжигали несогласных с орбиты. В два тридцать откололись от Республики Пеннины. Обошлось почти без крови. В три десять последовал Новый Техас. Земля и Марс распались сразу на несколько анклавов и к утру в городах вовсю бушевали уличные бои. При этом одна из партий все же декларировала верность Республике. В пять ноль ноль парад суверенитетов коснулся Шэньяна, с которым солидаризировалось сразу несколько звездных систем. В шесть ноль ноль боевая космостанция Лунного Тяньцзиня взорвалась и обломки обрушились на планету. Подробности так и остались неизвестны.

  Лишь Третий сектор в основном сохранил верность Республике во главе с теперь уже чрезвычайным министром Фрэдом Аакингом. Не восстал и Второй космофлот, последний, не разбитый в боях с 'ли'. Но с помощью имеющихся межзвездных кораблей восстановить контроль над страной было невозможно - сепаратисты повсеместно привели в боевую готовность планетарные оборонительные системы: ракетные и лучевые спутники-базы, наземные ракетные установки, дробберы, гравитроны, супертонаторы, сторожевые космолеты, неспособные к межзвездным перемещениям, но от того не менее опасные в околопланетном бою. Также новоявленные государства создавались так, чтобы включить в свой состав хотя бы одну планету с развитой космопромышленностью. И теперь вчерашние заговорщики спешно строили свои собственные МеЗДЛай-флоты.

  Весь этот кавардак тотчас выплескивался в межзвездный эфир. Однако призрак гражданской войны оказался не последним испытанием в ряду уготованных человечеству. Наконец начались и другие события, которых 'ли' так долго ждали.

  * * *

  Гладкое, влажное, скользкое на вид синее тело, лишь тут и там торчат пучки седых вибрис. Двуногое и двурукое существо с приплюснутой головой постепенно погружается в жидкость, исполненную запаха болота, как и оно само. Разум существа уже не здесь - он бродит виртуальными дорогами корабля, одного из многих, покинувших окрестности родных планет.

  Когда-то предки существа не успели заселить планеты к условному надиру. Благословенные земли долгое время прозябают под пятой недоразвитых тварей. Но сегодня пришло время исправлять ошибки прошлого.

  * * *

  Фрагменты заседания правительства Республики. Первый год смуты.

  - Может быть, стоит обсудить условия сепаратного мира? - предлагает министр иностранных дел, обворожительная двухсотлетняя дама, внешне выглядящая лет на тридцать пять-сорок, и скорбно поджимает губы, явно думая: 'а что еще остается делать в окружении таких бездарей?'

  - Ни-ко-гда, - весомо проговаривает министр обороны, его тучное лицо враз багровеет.

  - Гм, вторжение нэлов на подконтрольные нам территории, - выражает вслух общее мнение министр Аакинг, - не позволяет даже думать о походах против предателей. Теперь лишь бы от негуманоидов отбиться, не потеряв слишком много планет.

  - Примечательно, - вмешивается министр образования, профессор Шарджского национального университета, - что на сегодняшний день среди людей только у нас и 'Империи гоблинов' есть боевые межзвездные флоты.

  Дюжина присутствующих на заседании министров в удивлении оборачивается к профессору. Тот конечно мастак напоминать очевидное менторским тоном, но настолько... Тем более, что заводы и орбитальные доки Земли, Лунного Тяньцзиня, Шэньяна, Большой Онеги, других планет скоро увеличат число противоборствующих флотов.

  Однако министр обороны на лету ловит мысль шарджского педагога - другие флоты войдут в полную силу еще не скоро, если вообще войдут в огне гражданской войны, а значит если и договариваться, то с 'императором' Келумом:

  - Если бы нам помогли так называемые 'гоблины', совокупная мощь двух флотов позволила бы победить нэлов, - вздыхает министр обороны, чей скепсис касательно гоблинских вояк изрядно поубавился после поражения 'ли'.

  - Мы не можем обратиться к 'гоблинам' за помощью. Ведь в этом случае, по сути, признаем распад страны от лица единственно легитимного правительства, - все еще цепляется за старое понятие легитимности министр Аакинг, чье худощавое лицо стало еще более худым и резким, будто кости обтянутые кожей, после пропажи Агнессы и распада Республики.

  - Может быть, попросить поддержки у обычных граждан 'Империи гоблинов'? - интересуется министр здравоохранения, улыбчивая рыжая чиновница лет пятидесяти, а на самом деле далеко за триста. - Насколько нам известно, им доступна после разгрома 'ли' вся информация, приходящая по межзвездной связи, пускай отчасти и только в пересказе 'имперских' журналистов. В конце концов 'гоблины' - это ведь их дети, братья или сестры. Неужели нет возможности повлиять на сумасшедших? Переправить к ним как-нибудь 'информационный вирус' - 'мем'?

  Присутствующие вздыхают. Помнят о судьбе единственной в Империи демонстрации протеста. Но как насчет переубеждения посредством ежедневных частных разговоров? Ищущие взгляды останавливаются на министре образования, ведь его научная специализация - социальная психология.

  - С давних пор наше общество полагает своим достоинством индивидуализацию, - профессор всегда готов выступить с лекцией. - А значит, повлиять на людей через родственные связи не получится. Наши родственные связи не обладают достаточной прочностью, чтобы служить инструментом убеждения нужной силы. Также не забывайте: по возрастному составу население Пятого сектора существенно моложе остальных. К тому же почти все отказники, дети рожденные исключительно ради соответствующей выплаты, живут там.

  - Вот по 'Законам гоблинов', - добавляет профессор после паузы, - они якобы собираются строить некое подобие модернизированного родового общества. Кто не в курсе, там даже будет отдельное 'клановое право'. Но, боюсь, в таком обществе места республиканским ценностям не останется.

  - Зачем вообще было создавать эту самую индивидуализацию? - вопрошает поп-звезда, а по совместительству самый молодой министр правительства.

  'Кого только не приходится терпеть рядом ради удачной предвыборной кампании', - мысленно морщится Аакинг, но виду не подает.

  - Когда люди чувствуют себя самодостаточными, родственные отношения ослабевают, - поясняет профессор, теперь уже обращаясь непосредственно к грудастой девушке, восседающей в министерском кресле. - К родственникам начинают относиться почти как к друзьям, а в мирном, законопослушном обществе дружба редко бывает крепкой. Не подкрепленные продолжающимися деловыми отношениями взаимные обязательства крайне малы. Это очень удобно для управления, не нужно никаких репрессий, для достижения эффекта на недовольных можно нажать весьма незначительно - ведь если они выпадут из бизнеса, то сразу перестанут быть кому-либо всерьез интересны. А в условиях отсутствия взаимопомощи даже относительно небольшие неприятности ломают человека. Бывают, конечно, исключения, но в мире денег они погоды не делают.

  'Такое впечатление, что наш ботаник недолюбливает Республику', - берет себе на заметку Фрэд, но заткнуть профессора какой-нибудь учтивой фразой не успевает - следует новый вопрос, от министра иностранных дел, которая на дух не переносит свою 'поп'-коллегу и не терпит, когда поп-звезде уделяют внимание:

  - А как же партии, общественные движения, наконец?

  - Куда им без финансирования? - переключается на нее профессор. - Ведь самых активных людей, готовых рисковать самими собой, 'гоблины' мобилизовали на войну с 'ли'. А там срабатывают древнейшие архетипы 'боевого братства' и 'мудрого вождя'. Против своих бывалый 'гоблин' сейчас не пойдет, нужно создавать специфические условия, проводить дезорганизационную работу, а наши спецслужбы практически ничего не могут сделать в условиях полного прекращения транспортных связей с 'Империей'.

  Соответствующий министр, до того невозмутимо молчавший все заседание, теперь лишь с досадой кивает в ответ на слова профессора.

  - И вообще, - очень довольный производимым эффектом продолжает педагог, - мы же приучали людей к трем вещам: голосовать, жаловаться и слушаться властей. Голосовать 'гоблины' их не приглашают, жаловаться на Законы гоблинов человеку некуда. Вот людям и осталось только слушаться. С социально-психологической точки зрения ничего удивительного.

  * * *

  Обсуждение последних новостей в центральной рубке линкора 'Император Келум' продолжалось уже второй час. Но от деталей и частностей к проблемам общеимперской стратегии перешли только сейчас.

  - Да! Да! - Берсерк сжимает кулаки так, что хрустят пальцы. - Пусть они взрывают друг друга, и побольше, побольше! А мы потом отхватим кусок у одних, кусочек у других, и тоже побольше, побольше! - От радостной экзальтации граф начинает повторяться. Его облик оставляет двойственное впечатление: открытая улыбка, блестящий левый глаз не гармонируют с пустой глазницей и следами рассечения на месте второго глаза.

  Можно согласиться, более удачный момент для расширения Империи сложно придумать.

  - Но там же гибнут люди, - жалобно возражает Берсерку Киска.

  - Миллионы людей, - подхватывает граф Старик.

  Блаженное выражение покидает лицо Берсерка. А когда он серьезен, то своим видом заставляет неподготовленных зрителей пятиться. Как впрочем и граф Серый:

  - Когда нэлы дойдут до Шарджи, погибнут уже миллиарды, - Серый в легкой задумчивости скребет ногтями небритую щеку. - Но по отдельности ни мы, ни республиканцы не можем разбить флот нэлов. А пока нэлы будут уничтожать людей, то и сами ослабнут. И тогда наша Империя продиктует свои условия.

  Короткая пауза и он продолжает:

  - Мы же не можем опередить людей и вступить в бой первыми - это верная смерть и для команд космолетов и для Империи в целом.

  Да, если победная битва межзвездных флотов стоила нам в свое время жизней стольких гоблинов - включая Валькирию и Горбача, то проигрыш обернется тотальным уничтожением.

  - И что-то я не помню никого из этих миллиардов рядом, когда убивали моего брата, - Плывун воплощенное ожесточение. - Они тогда наслаждались вечной жизнью, и носа на космокрейсеры не показывали. А ведь будь на кораблях пилоты, могли бы победить. Почему бы и нам теперь не самоустраниться?

  - Я, как хранительница Законов, протестую! - восклицает Киска. - Это противоречит духу Законов гоблинов, мы с ними одной крови.

  Понятие 'дух Законов' у нас не работает, да Киска и сама помнит об этом, краснеет и опускает взгляд. Да, нашей хранительнице еще учиться и учиться, но сам порыв мне нравится. По крайней мере, в отличие от Старика когда-то, палки в колеса не вставляет. Старик же поднимает кружку меда и, не чокаясь, выпивает. Видать наперед поминает граждан остатков Республики. Графы присоединяются в безмолвном тосте - тоже списали людей со счетов. Но только не я.

  - Мы можем обменяться заложниками и заключить с Аакингом союз, - начало перебирать пропущенные варианты мое императорское величество. - Ведь продиктовать условия можно и не ослабляя человечество перед лицом исконных врагов.

  - Один раз у них уже был заложник, - ехидно улыбается граф Берсерк.

  - Теперь у них действительно нет выбора, - продолжаю я, - и они не откажутся. Тем более, что за союз запросим сущую безделицу - Шварцбах с защитными сооружениями.

  То-то Малой обрадуется - может даже организуем ему воссоединение с матерью на наших условиях.

  - О... - почти хором выдыхают графы. Помнят, что планетка не только обладает гигантскими лучевыми и ракетными космостанциями, но и заводом по производству МеЗДЛай.

  - А кто пойдет в заложники? - интересуется Берсерк, как ветеран и главное действующее лицо предыдущей спецоперации.

  - С их стороны нужен кто-нибудь из близких родственников самого Аакинга и министра обороны. Тем более, Агнесса уже у нас. А с нашей... - я в задумчивости обвожу взглядом присутствующих.

  - Я пойду, - говорит Серый таким тоном, как если бы обсуждалось нечто рутинное и неинтересное - вроде заточки лезвия секиры. Хотя насчет 'неинтересности' последнего действия некоторые наши фанаты могут со мной и поспорить. - И хватит. Не у нас нэлы по планетам шастают, а у них, - добавляет его графское сиятельство чуть поживее.

  - Норм, значит, решили, - и на этом собрание графов закрылось. Чтобы успеть согласовать союз с людьми и вывести флот в район новой межзвездной баталии нам предстояло еще очень много дел.

  В коридоре я неожиданно столкнулся нос к носу с отцом Иннокентием:

  - Келум, вы будете спасать человечество? - пафосная фраза прозвучала устало и озабоченно.

  - А, Вы это про поход на нэлов? - сообразил я. - Да, сегодня выступаем. Но как Вы догадались?

  - Уф... - отец Иннокентий как-то сразу весь обмяк. - Я боялся за вас.

  - За нас? Но почему за нас сейчас? - своими откровениями он застал мое императорское величество совсем уж врасплох.

  Отец Иннокентий взял меня за локоть и отвел в сторону, подальше от снующих по предполетным делам гоблинов:

  - Республиканцы, конечно, зажрались и не выживут в прежнем виде. Когда власти поощряют население вести жизнь испуганных растений... Именно растений, ведь даже презреннейший зверь - крыса может напасть на сильнейшего врага. А наши враги думают именно не о порабощении, а о уничтожении всех до последнего человека. Но, между нами говоря, и у вас не все - и это я буду говорить дипломатично - не все идеально.

  - Что, что не так? - я совсем растерялся.

  - Не важно, - с досадой прервал мысль Иннокентий. - Совершенного мира людям самим все равно не построить, - и полушепотом продолжил, - но сегодня вы решили правильно, а значит, я не зря вам помогал. И теперь с чистой совестью обучу Берсерка, как когда-то обещал.

  - Но откуда все? Знание республиканских тайн, эзотерических секретов? - хотелось наконец понять человека, в чем-то даже заменившего мне отца.

  - Человек может полагаться на свои собственные силы. Они малы, но различие между отдельными людьми таково, что малое кажется большúм. А можно просить, но для этого следует сделать определенный выбор и ему следовать. В молодости я сделал нужный выбор и теперь по мере необходимости получаю знание и силы. Правда, в определении этой меры последнее слово принадлежит не мне, и это для многих было бы нестерпимым. Другие полагают зазорным просить. Что же касается эзотерики, то я не могу действовать аки Берсерк, но я знаю как действуют такие как он.

  И отец Иннокентий ободряюще улыбнулся мне:

  - Поспеши, Келум, у тебя свой путь, и сегодня я окончательно поверил, что такие как ты тоже нужны Человечеству.

  *

  Последние челноки пристыковались к кораблям, доставив пополнение личного состава и боезапаса. Империи гоблинов, видевшей в войне сущность человеческого существования, понадобился один вечер на подготовку к дальнему походу. Космофлот разворачивался, готовясь набрать максимальную скорость: мрачные, неторопливые громады линкоров, угловатые формы авианосцев, хищные на фоне космической бездны силуэты крейсеров.

  А в бесчисленных, заполненных жидкостью каморках один за другим погружались в виртуалку гоблины - перебирая на себя от автоматики управление системами кораблей. И от мозга к мозгу, от сознания к сознанию неслась, грохотала, скрежетала музыка. Сочиненная вроде б то недавно, но после множества боев казавшаяся едва ли не древней. Ритмичные звуки захватывали, тащили, увлекали за собой. Вперед, к пока еще чужим солнцам, жгучими вспышками приветствующим рождение новой эпохи.

  И людям, принявшим странные полумифические звания и титулы, музыка говорила нечто большее, чем на первый взгляд содержали рифмы. Им слышалось между строк, или же, быть может, они лишь хотели это услышать: В грохоте барабанов - отринь сомнения. Растворись в скрежете электрогитар. Забудься в рычании и вое слов. Ибо ты - гоблин. Ты - страх, отвращение и тайная мечта цивилизованного человека. Ты властен в жизни и смерти неисчислимых существ, копошащихся во вселенной. Ты - довлеющий рок сегодняшнего дня и неотвратимая судьба будущего.

  Впрочем, впервые обратившись к сочинению инструментального сопровождения для своих виршей, граф Берсерк как раз на нечто подобное и рассчитывал.

  * * *