Только на третий день после гибели дочери Вала немного пришла в себя. Слабая и бледная, как привидение, она с трудом поднялась на ноги, и верная Иста отвела ее на могилу девочки. Горькие слезы наконец полились из глаз, окаменевшее сердце дало знать о себе горячей болью. Вала оживала, но от этого ей становилось только хуже. Что ждет ее впереди? Можно ли как-то передать весточку отцу? И сможет ли отец помочь ей или надо рассчитывать только на собственные силы? Эти вопросы не давали ей покоя ни днем, ни ночью. Ясно было одно – любыми путями ей надо выбраться из этого ада, иначе она просто погибнет. Но как это сделать? Поместье охранялось очень надежно. Воины были целиком преданы молодому хозяину, согласившись служить ему так же верно, как служили старому, за хорошую плату, разумеется. Плата была обещана, и вопрос закрыли. Ворота Хил-хауса всегда были на запоре, и два воина зорко охраняли их днем и особенно ночью. Выйти из поместья незаметно было невозможно. За все годы пребывания тут Вала ни разу не выходила за его пределы, ни разу не ездила верхом. Она только несколько раз, да и то издали, видела своего Грома, на котором теперь ездил владелец земли. Это было больно, но и помимо этой боли других бед в ее жизни было предостаточно.

И все же Вала попыталась обсудить возникшее стремление к побегу со своими женщинами. Сделать это тоже было непросто, потому что они были загружены работой и, кроме того, находились под жестким надзором. Время для встреч можно было найти только в те вечера, когда в большом зале новый хозяин устраивал попойку со своими воинами. В один из таких вечеров и состоялся «военный совет». Женщины обсудили все варианты и поняли, что возможности практически нет. Тогда Огла предложила привлечь к их заговору старого Симона. Ведь он всегда хорошо относился к госпоже и как никто другой знал коварную и извращенную натуру своего нынешнего хозяина. Когда несколько дней назад Холт на глазах у всех жестоко изнасиловал госпожу, Огла заметила на его лице сочувствие и жалость. Остальные же остались равнодушными или даже нашли в этом развлечение для себя.

Вопреки опасениям Симон согласился помочь женщинам. Только предупредил, что сделать это надо будет очень осторожно и так, чтобы не навлечь подозрений на самого эконома, иначе ему грозит жестокая и мучительная смерть. И все же попытаться можно.

Симон очень давно служил в поместье, еще с тех пор, когда почивший Филипп де Варун был мальчишкой. И он знал то, что неведомо было ни молодому хозяину, ни капитану стражи. На задворках поместья, позади фруктового сада, в высокой и прочной стене имелась калитка, надежно спрятанная от глаз густым кустарником. Ею не пользовались уже много лет, но ключи сохранились, и можно попытаться ускользнуть через нее. Только надо выбрать подходящий момент и решить, как увести лошадей. О том, чтобы забрать Грома, не может быть и речи. С одной стороны, его слишком хорошо охраняют, ведь такой конь больших денег стоит. С другой – уж очень он заметный и брать его опасно, даже если удастся увести из-под охраны. Самое лучшее – взять трех неприметных мулов, но выбрать наиболее выносливых. Они и охраняются не так строго. И еще одно тревожило. Надвигалась зима, а по снегу следы беглецов прочтет и последний олух.

Но время, отпущенное леди на оплакивание супруга, быстро таяло, уже десять дней прошло. И подготовка началась. Симон проверил и хорошо смазал замок в калитке, присмотрел мулов и позаботился о том, чтобы их можно было легко увести. Иста приготовила все нужное в дальнюю дорогу, отобрав только теплые и добротные вещи для госпожи, Оглы и себя. Все-таки путешествовать зимой куда труднее и опаснее, чем летом, и неизвестно еще, насколько долгим будет их путь. Плохо, что у них совсем нет денег. И обидно оставлять все те замечательные платья, что сшили для госпожи перед свадьбой. Они такие красивые. А бедняжка даже не надела их здесь. Куда? И для чего? Конюшня, а не усадьба, право слово. Тьфу!

Симон объяснил, что самым разумным будет держать путь в ближайший женский монастырь. Обитель Святого Фрайдсуайда, что на границе Херефордшира, всего в половине дня пути от их поместья, если ехать быстро и без остановок. Но женщинам придется выезжать ночью, и это будет намного труднее. Однако другого пути нет – днем им не ускользнуть. Настоятельница монастыря матушка Ранульфа не откажет в приюте попавшей в беду леди. А уж как сложится дело дальше, ему неведомо. Главное – вырваться из лап жестокосердного Холта.

Женщины согласились с планом Симона, и побег был намечен на полночь третьего от сегодня дня. Но жизнь, как это часто бывает, внесла свои изменения в их планы. Случилось то, чего никто не ожидал.

Ранним вечером следующего дня перед воротами поместья остановился большой отряд хорошо вооруженных всадников. После коротких переговоров оказалось, что к ним прибыл старший сын короля Стефана принц Юстас Блуаский, наследник престола. Холт приказал распахнуть ворота и лично встретил на въезде в поместье высокого гостя. Принц повелел устроить его людей, а сам направился в зал и потребовал подать подогретого вина:

– Я слишком сильно промерз в ваших диких краях, где и людей-то, кажется, нет. Хочу вина, хорошо поесть и женщину.

– Все будет, мой принц, незамедлительно будет. Сейчас я позову хозяйку, она всем распорядится, – отвечал потрясенный Холт. Какая честь для их небольшого, по сути, поместья! Сам принц!

Молодой хозяин нашел Валу и потребовал, чтобы она явилась в зал прислуживать высокому гостю.

– И оденься поприличней, – прошипел он, – не смей позорить меня в глазах принца.

Когда Вала вошла в зал, гости были уже слегка разогреты вином. Юстас Блуаский вместе с Холтом сидел за высоким столом. Остальные места были забиты людьми принца. Вала на ходу отдала некоторые необходимые распоряжения, подошла к хозяйскому столу и присела в реверансе перед королевским сыном. Он окинул женщину с головы до ног наглым, раздевающим взглядом, любезно улыбнулся и пригласил сесть рядом. Вала уже давно не сидела на хозяйском месте, ела обычно в кухне или в своей комнате, но она неизменно присутствовала в зале для наблюдения за порядком. Встретившись глазами с холодным, жестоким и откровенно похотливым взглядом принца, Вала задрожала от ужаса. Ей показалось, что огромная змея разевает пасть, чтобы проглотить ее, смять тонкие косточки, разорвать на мелкие куски тело. Собрав всю свою волю, она снова присела в реверансе, скромно потупилась и вежливо ответила:

– Нижайше прошу извинить меня, милорд принц, но как хозяйка я должна проследить за всем, чтобы наилучшим образом угодить вам. Простите, но мы не ожидали вашего приезда сегодня, и нужны срочные меры, чтобы все было как должно.

– Хорошо, леди, – недовольно процедил он. – Но завтра я вас жду за этим столом. И никаких отговорок.

Оцепенев от ужаса, Вала быстро вышла из зала, метнулась в сторону кухни и, наткнувшись на эконома, едва не упала ему на руки. Ноги ее подкашивались, она вся дрожала.

– Я боюсь, Симон, – прошептала она, – я вся дрожу от ужаса. Это страшный человек, страшный.

– Да, госпожа, этот человек не имеет ни совести, ни жалости, как говорят, – тихо ответил эконом. – Для него не существует ничего святого. Я слышал ваш разговор. Вы мудро поступили, госпожа. А сейчас ступайте в свою комнату и не выходите из нее. Я пришлю к вам Исту. А мы с Оглой все сделаем здесь.

Вала устремилась в свою комнату и вскоре впустила к себе Исту. Служанка была белее мела. Она понимала весь ужас положения и дрожала от страха за хозяйку и от понимания своей беспомощности в этих обстоятельствах. Подумать только! Она ничем не может помочь госпоже, а ведь клялась защищать ее до последней капли крови. Так и сидели они, притаившись, прислушиваясь к доносившимся из зала звукам.

А там становилось все шумнее и шумнее. Подвыпившие ратники принца громко выражали свое удовлетворение от столь радушного приема. За высоким столом шел совсем другой разговор.

– Эта женщина – хозяйка поместья, де Варун? – спросил Юстас.

– Она вдова моего покойного отца, мой принц. Мой отец, рыцарь Филипп де Варун, погиб на охоте две недели назад. Теперь я вхожу в права владения и надеюсь подтвердить свое рыцарское звание в ближайшее время.

– Конечно, ты получишь желаемое, де Варун, – вкрадчиво произнес принц, – особенно если хорошо угодишь мне.

– Все что угодно для милорда, – льстиво ответил Холт, – все что угодно. В этом поместье вы можете распоряжаться всем.

– Отлично, – удовлетворенно кивнул принц. – Я хочу эту женщину. Она показалась мне мягкой и сладкой. И я предвкушаю много удовольствия от нее. Думаю, я хорошо поработаю над ней, и мой «петушок» насладится ею во всех трех отверстиях. Если ты не имеешь возражений, разумеется, – насмешливо добавил Юстас.

– Ну что вы, мой принц! Ваше желание для меня закон. А эта гордячка вполне заслуживает хорошего урока. Мой отец не сумел как следует объездить ее и научить полному повиновению. Я сам собирался сделать это и уже начал свое обучение, когда оседлал ее прямо здесь, в зале, на глазах у всей челяди. Теперь она получит урок, который надолго запомнит. Правда, я обещал дать ей месяц на оплакивание погибшего мужа, ну да кто станет держать слово, данное женщине.

– Мне нравится ход твоих мыслей, де Варун, и, я думаю, ты пойдешь далеко. И знаешь, у меня возникла отличная идея. Когда я немного удовлетворю с ней свой аппетит, мы возьмем эту женщину вдвоем. Поделим между собой все ее отверстия и покажем свою удаль. Надеюсь, ей понравится, – издевательски хохотнул принц. – Что ты скажешь на это, де Варун?

– Превосходная идея, мой принц. Владеть одновременно с вами одной женщиной – великая честь для меня. Я польщен и готов служить вам всегда и во всем.

– Вот и хорошо. Считай, что договорились. Сегодня попируем с моими солдатами от души, а завтра и начнем. Время у нас есть. Мой старый Флэт говорит, что ночью разыграется метель дня на три, а он никогда не ошибается. Так что я окажусь запертым здесь и развлечение будет весьма кстати. Вряд ли леди сможет ходить после того, как мы с тобой закончим наши забавы. А если окажется слишком выносливой, мои солдаты с радостью довершат дело. Они это любят. Поломанная игрушка никому ведь уже не нужна. Эй, вина мне, да побольше! Сегодня будущий король Англии пирует со своими верными воинами. Виват!

– Виват принцу Блуаскому! Виват будущему королю Англии! – заревели мощные глотки.

Стоявшие в темноте и не видимые с высокого стола Огла и Симон дрожали, как в лихорадке. То, что они слышали, было чудовищно, дико. Надо немедленно спасать госпожу, нельзя терять ни минуты. Они переглянулись между собой, обменялись парой слов и разошлись. Симон отправился во двор, Огла поднялась к госпоже.

– Наш план меняется, ягненочек мой, – сказала она. – Мы отправляемся немедленно.

И она поведала потрясенным женщинам все, что услышала в зале. Времени падать в обморок от новостей уже не было, и беглянки активно взялись за последние приготовления. Когда час спустя доносившиеся из зала звуки стали совсем уж невразумительными, три закутанные в плащи фигуры проскользнули через заднее крыльцо во двор и осторожно двинулись в конец сада. Там их ждал Симон с тремя мулами в поводу.

– Это хорошо, госпожа, что природа взялась помочь вам. Метель разыграется только к утру. Но вы не должны терять время. Дорога неблизкая и легкой не будет, особенно ночью. К сожалению, я не могу дать вам провожатого. Будем надеяться на волю Господа нашего. Молитесь, и он поможет вам.

Сразу после полуночи трое всадников на низкорослых мулах с мохнатыми сильными ногами тихо покинули поместье через неслышно открывшуюся калитку и вскоре растаяли в темноте.

– Дай Бог вам удачи, леди! Дай Бог вам всем живыми добраться до человеческого жилья и обрести спасение! – тихо прошептал им вслед эконом, осенив их крестным знамением.

Он тщательно расправил отодвинутые кусты, неслышно закрыл и запер калитку, замел следы и отправился в дом. В зале еще продолжалось веселье, но все больше воинов оказывались под столом. Принц уже едва держался в кресле. Симон велел слугам отнести его в приготовленные покои и осторожно уложить в постель, поставив рядом кувшин с вином и кубок. Затем сам отправился на покой, молясь, чтобы исчезновение женщин обнаружилось как можно позже.

Пробуждение хорошо повеселившихся накануне гостей было не слишком приятным. Принц проснулся хмурый и недовольный. Голова болела, глаза видели не совсем ясно. А за окном вовсю мела метель. Снег покрыл землю плотным белым покрывалом и носился в воздухе какими-то дикими вихрями, с воем и жалобными стенаниями. Брр! Врагу не пожелаешь оказаться сейчас в чистом поле.

Завтрак был поздним. Только поев немного горячего и выпив кубок эля, принц спохватился, что хозяйка поместья не сошла к гостям. За ней послали, но нигде не смогли найти. Исчезли также приехавшие с ней из отчего дома прислужницы. Хмель мгновенно выветрился из головы Юстаса. Он не терпел, когда его планам и желаниям чинились препоны. И горе тому, кто осмеливался помешать ему. Он хочет эту женщину – и он ее получит, если даже для этого придется перевернуть небо и землю.

Немного позднее обнаружилась пропажа трех мулов. Стражников допросили с пристрастием. Они клялись, что никто не выходил и не выезжал из поместья ни до метели, ни после того, как она началась. Они клялись всеми святыми, что ни на минуту не отлучались со своего поста. Им, конечно, не поверили. В итоге поместье де Варуна лишилось двух хорошо обученных и сильных воинов, а конюх получил травмы, навсегда превратившие его в калеку.

Принц рвал и метал. Живая игрушка выскользнула из его рук. Но ничего, он найдет ее, и тогда она вообще пожалеет о том, что родилась на свет. Это он умел. Как умел и упорно идти по следу намеченной жертвы. У него был поистине собачий нюх, и он очень любил охоту на людей. Это возбуждало его.

– Как ты думаешь, де Варун, куда она могла податься? – спросил он у обескураженного таким поворотом событий Холта.

– Думаю, в ближайший монастырь, мой принц. Больше ей деваться некуда. Женская обитель Святого Фрайдсуайда ближе всего к моему поместью, всего полдня пути. Полагаю, она намеревается попросить там убежища. Дорогу к отцу ей самой не осилить.

– Хорошо. Как только закончится метель, мы отправимся туда. Ты едешь со мной. И я не оставлю камня на камне от этого монастыря, если только обнаружу, что они приняли ее. Леди – моя законная добыча, и я не упущу ее. А сейчас прикажи найти для меня пару крепких свежих девок. Они пожалеют, что родились на свет, уже сегодня.

Метель бушевала три долгих дня и три ночи. И под звуки метели по всему поместью раздавались женский вой и плач. Для удовлетворения ярости, кипящей в душе принца, двух женщин оказалось недостаточно. Он жестоко изнасиловал и покалечил шестерых. Одна молоденькая девушка, совсем еще девочка, умерла прямо под ним. Но это была мелочь для принца королевской крови.

На четвертый день с утра засияло солнце. Земля была укрыта толстым слоем белого искрящегося снега. Мир был чист и спокоен. Но неспокойны были люди. Как только был съеден наскоро поданный завтрак, оседлали коней и большой отряд вооруженных до зубов воинов вырвался из ворот поместья и рысью двинулся на юго-восток, к женскому монастырю.

Монахини были перепуганы насмерть, когда большой вооруженный отряд остановился под их воротами и грубый голос потребовал настоятельницу.

Бледная, но внешне спокойная мать Ранульфа вышла к воинам и, узнав принца Юстаса, поклонилась ему. Она прямо и честно ответила на все его вопросы. Да, действительно, еще перед тем, как началась метель, в ворота монастыря постучала усталая путница на замученном муле. Она попросила приюта. Мать настоятельница велела ей откровенно признаться, от кого она хочет скрыться. Услышав ответ, она даже не пустила женщину передохнуть и погреться, несмотря на начинающуюся непогоду. Она прекрасно понимает, что воля принца – закон для всех, и никогда не позволит себе выступить против его желания. Пожилая монахиня поклялась на кресте и позволила, если надо, обыскать обитель. Принц был не из доверчивых, и монастырь обыскали. Никаких следов пребывания здесь разыскиваемой им леди не обнаружилось. И люди принца покинули святое место, прихватив с собой молоденькую послушницу. Ее тело нашли на другой день недалеко от монастыря, и смотреть на него без слез было невозможно.

А отряд принца направился на запад, во владения рыцаря Оуэна де Плешара. Там они узнали совершенно неожиданные новости. Оказывается, еще за полгода до разворачивающихся событий рыцарь погиб в схватке между двумя лордами, выступая на стороне своего сюзерена лорда Херефорда. Он был с честью предан земле, а поместье его, оставшееся без хозяина, король Стефан передал другому рыцарю, не желая оставлять без присмотра пограничное владение. Новоявленный хозяин клял все на свете, когда понял, какой дар ему достался. Проклятые валлийцы не дают ему ни дня покоя, и он подумывает о том, чтобы просить короля Стефана освободить его от этой милости. О дочери почившего рыцаря он ничего не знает.

После такой неудачи принц отпустил Холта де Варуна домой, а сам, расположившись в доме новоиспеченного землевладельца, принялся думать, в каком направлении продолжить свои поиски. Отказываться от задуманного он не собирался, это было не в его правилах. Конечно, леди могла спрятаться у своих родственников в Уэльсе, но что-то подсказывало ему, что она этого не сделала. Скорее всего, она скрывается где-то неподалеку, возможно даже в пределах Херефордшира. Его охотничий инстинкт вел его обратно в Англию. Принц привык доверять своим инстинктам и повернул коней на восток.

Вернувшись в Хил-хаус, Холт де Варун нашел свое поместье в слезах и печали. Люди оплакивали малышку Мэрин, истерзанное тело которой предали земле. Остальные женщины еще не пришли в себя полностью, и было ясно, что кое-кто из них останется калекой. Это, однако, не взволновало молодого хозяина, он больше радовался тому, что завел дружбу с самим принцем Блуаским, будущим королем Англии. Потеря двух солдат тоже не слишком его огорчила. Он посчитал, что это мелочь на фоне более приятных событий. Сам принц Юстас предложил ему разделить с ним одну женщину. Интересно, как это, каковы ощущения? Наверное, потрясающе приятные. Надо будет попробовать. Возбудившись от этих мыслей, он пошел искать себе женщину.

Когда удовлетворенный и сытый молодой хозяин сидел с кубком эля в зале, ему пришли в голову более тревожные мысли. Куда все-таки делась эта сучка, его мачеха? Очень хотелось найти ее и научить покорности на всю оставшуюся жизнь. Правда, на охоту за ней вышел сам принц и становиться у него на пути было глупо. Что ж, надо подождать развития событий.

Примерно через неделю, когда люди во владениях де Варуна понемногу успокоились, в ворота Хил-хауса постучал замерзший одинокий путник. Он сказался бродячим менестрелем и весь вечер услаждал слух обитателей поместья своим приятным голосом. Ему позволили остаться на пару дней, чтобы восстановить силы для дальнейшего пути. А на вторую ночь его пребывания в Хил-хаусе в самый глухой предутренний час ворота поместья неслышно распахнулись и внутрь ворвался большой отряд всадников. Всех солдат перебили быстро и бесшумно. Потом во двор выволокли плохо понимающего спросонья Холта де Варуна, прибили за руки гвоздями к стене сарая, отрезали его мужское достоинство и после этого забили насмерть. Всех слуг быстро удалили из дома и подожгли его. И пока занималось зарево пожара, всадники так же организованно и бесшумно покинули поместье. Они ничего не взяли из него, только увели красивого мощного коня по имени Гром. С ними вместе исчез и бродячий менестрель.

После этих событий округа затрепетала. Никто не сомневался, что это злодеяние – дело рук валлийцев. Но никогда прежде они не заходили столь глубоко в английские владения. Это было страшно. Правда, умные люди говорили, что происшедшее совсем не похоже на обычный набег, а по всем признакам напоминает акт мести.

Зато состарившийся, но все еще бодрый Мэрил ап Томас был доволен и горд своими сыновьями и внуками. Они славно отомстили подлому английскому псу за поруганную честь Валы и убитую им малышку Уну.