– Все клубы – дерьмо полное! – прокричал мне на ухо Антон. Музыка гремела так, что другим способом разговаривать не получалось.

– Ты только хозяину заведения об этом не говори, – крикнул я в ответ, – не хватало еще, чтобы нас выгнали.

– Макс, ну ты сам подумай, разве нормальный мужик пойдет в клуб? Трезвый, по крайней мере. Тебе чего, реально потанцевать охота? Ага, кому ты сказки сказываешь? С девушкой познакомиться, в это я поверю. А девицы здесь что забыли? Музыку послушать и подрыгаться? Щас. Подцепить кого-нибудь – другой вопрос. Только какого хрена ради этого в клуб тащиться? Да чего я тебе объясняю, посмотри на этих гоблинов. – Антон махнул рукой в сторону танцпола. – Ты правда хочешь с ними время провести? Это только на MTV – что ни клуб, то стиль, гламур и вообще лучшее место в мире. В жизни все не так. Х%рня все эти клубы, брат, поверь мне.

Странно было слышать такие слова от Антохи. У меня давно сложилось впечатление, что все свое свободное время он проводил именно в клубах. Он работал менеджером в какой-то полумифической строительной компании. Наверное, строительство – очень выгодный бизнес, по крайней мере, деньги у Антона водились, хотя мне казалось, что основное его занятие – тусить по ночным заведениям, а потом полдня отсыпаться и снова собираться на очередную вечеринку. Лично я против клубов ничего не имею. Возможно, потому, что бываю в них гораздо реже, чем мой приятель. Пресыщение – вот что нас губит.

Роман поднял рюмку и что-то произнес. До меня долетело только одно-единственное слово – «счастье». Отпраздновать годовщину свадьбы в клубе на поверку оказалось не такой хорошей идеей, как представлялось поначалу. С другой стороны, мы собрались не ради светской беседы, а потому громкую музыку можно и потерпеть. Десять лет семейной жизни – не самый плохой повод собрать друзей. За столиком нас было пятеро. Я, моя жена Ирина, Антон и Роман с какой-то девушкой. Она впервые оказалась в нашей компании, и ее имя мне не удалось запомнить. Еще должна была подойти подружка моей супруги, но она пока задерживалась.

– Горько! – закончил свою речь Роман. Кажется, это слово услышали все.

Я обнял Ирину за талию и улыбнулся. Она была столь же красива, как и в тот день, когда мы впервые встретились. Беспощадная кисть времени прочертила несколько тоненьких морщинок в уголках ее глаз, но я их не замечал. Для меня все эти годы она была воплощенным совершенством, удивительнейшей девушкой на Земле. Мы поцеловались. Губы Иришки были мягкими и податливыми. Я обнял ее покрепче, провел кончиками пальцев по хрупкой шейке и произнес:

– Я тебя люблю.

Три слова, которые мне всегда давались с большим трудом. Фраза, которую не стоит произносить слишком часто, в противном случае в ней остается не больше эмоций, чем в банальном «как дела – нормально». Ирина склонилась ко мне, и ее длинные темные волосы водопадом рассыпались на моей груди. Она посмотрела на меня снизу вверх, и ее губы шевельнулись. «Я тоже тебя люблю», – скорее догадался, чем услышал я. На миг мне показалось, что мы одни во всем мире.

Минуты утекали, как песок между пальцев. В клубах меня всегда охватывало ощущение нереальности происходящего. Рокот музыки, движения людей на танцполе, мерцание света сплетались в единое фантазийное полотно, и где-то среди его нитей терялось и мое «я». Иногда мне кажется, что обстановка ночных заведений чем-то сродни шаманским обрядам. Темнота, монотонный ритм, вспышки стробоскопов – отличный способ познать измененное состояние сознания.

– Макс, пойдем покурим, – толкнул меня в бок Антон. Я очнулся и вынырнул из нирваны электронного века.

– Чего тебе здесь-то не курится? Да я и не балуюсь сигаретами, ты же знаешь.

– Хочу ушам передышку дать. А ты так, за компанию, постоишь рядом, свежим дымком табачным подышишь. Поговорим заодно.

Антон пробирался через танцующих, как ледокол, неспешно расталкивающий льдины. Мне оставалось скромненько следовать в кильватере. Пока мы шли через танцпол, я смотрел на двух девушек, зажигавших на сцене. Обе они были одеты в яркие оранжевые юбки, больше напоминающие широкий пояс, и коротенькие топики. На этом сходство заканчивалось. Одна из них была столь худа, что возникло желание пригласить ее за наш столик и покормить чем-нибудь высококалорийным. Вторая, напротив, отличалась округлостью форм и несколько излишней упитанностью. От созерцания танцовщиц меня отвлек чей-то локоть, врезавшийся в ребра. Я охнул, и воздух вылетел из моей груди, как из лопнувшей велосипедной шины. Вот так ходить среди людей, размахивающих конечностями. От боли на глаза навернулись слезы.

– Извините, – сказал владелец локтя, невысокий парень в синей рубашке с яркими разводами, – я вас не заметил.

Он еще что-то проговорил, но его слова потерялись среди музыкальных пассажей. Я мотнул головой: «Ничего, бывает», – и пошел дальше. Наш путь окончился рядом с туалетом. Нельзя сказать, что здесь было тихо, но, по крайней мере, не надо было кричать, чтобы собеседник тебя услышал. Антон достал сигарету и прикурил.

– Если ты пришел в клуб с девушками знакомиться, то коридорчик перед туалетом – самое лучшее место, чтобы жертву себе подобрать, – сказал он.

– Это еще почему?

– Так здесь весь товар лицом и прочими частями тела. Понимаешь, там, в полутьме, где только лазеры и стробоскопы, каждая вторая девушка может красоткой показаться. Здесь все гораздо сложнее. Света больше, иллюзий меньше. К тому же, – Антон ухмыльнулся, – любая женщина перед лицом естественных надобностей теряет изрядную часть пафоса и выпендрежа. Естественней они здесь, знаешь ли.

– Тебе виднее, ты у нас специалист по съему девушек. Теория забавная.

– Это не теория, это практика. А вообще, Макс, завидую я тебе, искренне завидую. Смотришь вокруг – и что не семейная пара, так сплошные проблемы. Хошь не хошь, а начинаешь верить, что фраза «Хорошее дело браком не назовут» не зря родилась. Ну, а ты другое дело. Я же вижу, что у вас с Ириной в глазах до сих пор любовь светится. Редкость это в наше время. Удивляют меня ваши отношения. В хорошем смысле удивляют.

– Я и сам порой удивляюсь. Вроде десять лет вместе, а Иришка мне с каждым днем все больше и больше нравится. Обычно ведь как бывает? Сначала страсть, бурные чувства, отношения достигают своего пика, потом начинается спад. У меня ведь до свадьбы не так уж мало романов было, но каждый раз чувства куда-то исчезали, и оставалось, в лучшем случае, нечто похожее на дружбу. Мне вообще кажется, что дружба между мужчиной и женщиной возможна, если только они бывшие любовники. Это так, к слову. Так вот, с Ириной все по-другому… Понимаешь, она удивительная девушка, и, чем дольше я с ней общаюсь, тем больше люблю. Наверное, мне фантастически повезло.

– Слушай, Макс, а ты не хочешь узнать, что такое настоящая клубная жизнь?

– Это как?

– Есть такие волшебные средства, чтобы сознание расширить.

– Ты мне чего, наркоту предлагаешь?

– Фу, какое некрасивое слово! У пиндосов все то, что ты назвал наркотой, на две группы делится: head-drug и body-drug. Лекарства для головы и для тела, другими словами. Body-drug – это реальная отрава. Героин, кокс, барбитураты и всякая такая гадость. Если хочешь подохнуть легко и ненавязчиво, то лучше способа еще не придумали. Я тебе предлагаю другое. Лекарство для головы. Это лишь способ посмотреть на мир другими глазами. Кстати, такое добро сейчас днем с огнем не сыщешь. Быдло хавает тяжелую наркоту и радуется жизни. Только некоторые любители психоделиками увлекаются, потому как они дают не тупой кайф, а нечто совершенно иное.

– Ты за свою голову не боишься? Кукушка не отлетит в дальние страны?

– Фигня это все. Каждый из нас немного сумасшедший. Безумие – оно есть и в тебе, и во мне. Что такое нормальный человек, а? Ты мне можешь объяснить? Химия только пробуждает то, что уже живет в тебе.

– Страшно мне что-то.

– Не боись, я не имею привычки друзьям плохое предлагать.

Мы зашли в туалет и заперлись изнутри. Я был уже достаточно пьян, чтобы заняться такой глупостью, как расширение сознания с помощью достижений подпольной фармации. Антон достал из кармана целлофановый пакетик, развернул его, выудил два кусочка бумаги и протянул один мне.

– Что это за дерьмо? – спросил я.

– Глотай что дают, не отравишься.

– Вечно ты меня во всякие авантюры втягиваешь.

– Скажи спасибо. Без меня твоя жизнь была бы серой и скучной.

Клочок промокашки, который практически ничего не весит. Неужели этого достаточно, чтобы в голове замкнуло и мозг начал работать в совершенно новом направлении? Я повертел бумажку в руках и сунул в рот. В детстве мне не раз доводилось глотать «счастливые» автобусные билетики. Ощущения оказались примерно такими же. Никакого вкуса, только маленький комочек, скользнувший по пищеводу.

– Признавайся, Антох, разводишь меня? Туалетную бумагу подсунул? Надеюсь, хоть не использованную?

– Пойдем, подозрительный ты наш. Через полчасика поймешь, что это за бумага.

За время нашего отсутствия за столиком появилась блондинка в ярко-красной блузке. Она сидела рядом с Романом и увлеченно с ним разговаривала. Я сел рядом с супругой и легонько чмокнул ее в щеку.

– Это Даша, – сказала Ирина, – она недавно к нам в отдел устроилась, но мы уже успели подружиться.

Даша повернулась ко мне, улыбнулась и кивнула.

Нельзя сказать, что она была очень красива, но весь ее облик дышал сексом и обещанием немыслимых наслаждений. Этакий животный магнетизм, который мигом заставляет тебя забыть о налете цивилизации. Мне показалось, что еще секунда, и я захлебнусь в волнах чувственности, исходящих от нее. Я отвел глаза и дотронулся до локтя Ирины, почувствовал родное тепло. Наваждение растаяло.

Мы еще немного выпили и пошли танцевать. Я вяло двигался под музыку, стараясь не слишком выбиваться из ритма. А потом что-то произошло. Все осветительные приборы клуба вдруг разом повернулись в мою сторону, и поток света залил меня с головы до ног. Разноцветные лучи обняли меня, сплелись на моем теле в замысловатый узор. Доля секунды, и световая вязь рассыпалась, мерцающие осколки брызнули во все стороны. Я почувствовал, как в кожу вонзаются мириады мельчайших иголочек. Боль и наслаждение странным образом переплетались во мне. Тихий стон слетел с моих губ.

Танцпол изменился. Теперь его наполняли зомби с остановившимися глазами и печатью разложения на лице. Я видел не только их разрушающиеся телесные оболочки, но и внутреннюю сущность, и имя ей было – пустота. Потом пропали и зомби. Клуб опустел, и на месте танцпола разлился бурный поток. Каким-то непостижимым образом я знал, что передо мной Стикс – река мертвых, вход в царство смерти. Музыка исчезла, звуки превратились в цветные вспышки. Справа послышались фиолетовые всполохи. Через мгновение они превратились в тихий плеск, и вдали показалась лодка. Мрачная фигура в черном плаще до пят, неторопливые взмахи весла. Я достал из кармана монетку и сунул под язык. Перевозчик через реку мертвых правил в мою сторону. Но почему я??! Ведь я еще жив!! Лодка все приближалась, мне уже стали видны голубоватые линии вен на руках, сжимавших весло, но лицо под капюшоном скрывала непроницаемая тьма. Как зовут гребца? Кулон? Мулан?

– Харон!! – заорал я. – Харон!!!

Монетка выпала изо рта и невыносимо медленно полетела вниз. Казалось, ее путь никогда не закончится. Спустя вечность блестящий кругляш ударился о пол, подпрыгнул и покатился среди ног танцующих. Звон монеты утонул в грохоте музыки. Чья-то рука сжала мое плечо. Я обернулся и увидел Антона.

– Макс, ты чего? – спросил он. – Тебе нехорошо?

– Он не заберет меня?! Я ведь еще жив!

– Пойдем отсюда. – Антон ухватил меня за руку и куда-то поволок. Я не сопротивлялся.

Мы очутились в чилауте. Антон усадил меня в кресло. Я откинулся на спинку и почувствовал, что проваливаюсь в зыбкую трясину. Мое тело все глубже уходило в пучину, лицо моего приятеля быстро удалялось, нас разделяли многие сотни метров.

– Посиди здесь, я сейчас, – порыв ветра донес его голос.

Я рухнул в бездну, почувствовал горячее дыхание изнанки Земли и вновь вынырнул в чилауте. Как раз вовремя. Антон вернулся с бутылкой минералки. Он налил воду в стакан и протянул мне:

– Давай, пей до дна. Не волнуйся, скоро полегчает.

Минералка оказалась холодной и приятной на вкус. Пузырьки газа покалывали нёбо. Я послушно выпил воду и поставил стакан на стол, стараясь не обращать внимания на человеческий глаз, лежащий на дне.

– Тебе что-то страшное привиделось? – спросил Антон.

– Ага, куда как страшное. Я Стикс видел, реку мертвых.

– Серьезно? Вот не ожидал… Это называется bad trip. Обычно такая фигня случается, только если человек химию принимает в плохом настроении. Некоторые говорят, что это из подсознания страхи выплескиваются, а кто-то думает, что наше «я» попадает в темные сферы.

– Спасибо, конечно, за разъяснения, но изнутри бэд трип не очень приятен, поверь. Ты сам-то как себя чувствуешь?

– Отлично. Да ты не парься, еще чуть-чуть, и тебе тоже хорошо будет. Вот, блин, сделал другу подарок на праздник. Незадача вышла…

Мимо нас прошла парочка. Парень с длинными волосами в зеленой майке с намалеванным на спине зубастым монстром обнимал за талию субтильную подружку в обтягивающих белых брючках.

– Да я и не парюсь, – ответил я. – Вроде уже отпускает.

Девица в белом повернулась и показала мне язык. Он был невероятно длинным и раздвоенным на конце, как у змеи. Чудовище на майке ее приятеля довольно осклабилось.

– Пойду до туалета прогуляюсь, – сказал я Антону.

– Погоди, давай провожу.

– Не маленький, сам справлюсь. Да не волнуйся, я в норме.

– Ладно, как скажешь.

Я спустился по лестнице и остановился в знакомом коридорчике перед дверцей с надписью WC. Подергал ручку. Закрыто. На стене напротив висели фотографии в рамках: танцовщица в платье с блестками обнимала шест, толпа веселилась на танцполе, улыбался какой-то известный актер, фамилия которого вылетела из головы, крупный план – диджей за вертушкой. Одна из фотографий вздрогнула и перекосилась. Я отвернулся и посмотрел себе под ноги. Ничего занимательного на полу не оказалось. Интересно, как там Ирина? Черт, надо же было такую глупость совершить. Теперь весь праздник насмарку. Придется рассказать, что перепил и обнимался с унитазом. Не очень приятная версия, но правда еще хуже.

Позади раздался шорох. Я обернулся на стену с фотографиями. Снимки изменились. Роскошное платье танцовщицы превратилось в грязные лохмотья. Ее миленькое личико теперь было изуродовано грубым шрамом, тянувшимся от виска к углу рта. Она раскинула руки, и лохмотья разошлись, обнажив отвисшую грудь. Диджей отрастил длинные клыки и звериные когти. На фото с танцпола десятки обнаженных тел извивались в безумной оргии. Я отвел взгляд и до боли сжал кулаки.

Щелчок замка, и дверь туалета распахнулась. На пороге стояла Даша. На секунду она замерла, а потом сделала шаг назад и поманила меня пальцем. Она казалась мне островком реальности посреди обезумевшей вселенной. Я вошел, и мы оказались одни посреди маленького кафельного мирка. А дальше… дальше реальность и безумие смешались.

Даша прильнула ко мне и обвила меня ногой. Наши губы встретились. Поцелуй вышел долгим, страстным и чуть слюнявым. Я чувствовал прикосновения ее высокой груди, терпкий запах духов легонько щекотал нос. Короткая юбка оказалась на полу. За ней последовали и трусики невообразимого кислотно-оранжевого цвета. Наши тела слились в древнем, как мир, танце любви. Потолок треснул, и полчища быстроногих букашек выплеснулись из трещины, покрыли стены живым, шевелящимся ковром. Вокруг нас стелился серый туман. Я застонал и вцепился зубами в плечо девушки. Оргазм захлестнул меня и понес в бурлящую пустоту. Тьма осторожно укрыла мягким одеялом беспамятства.

В чувство меня привел требовательный стук. Кто-то барабанил кулаком по двери.

– Эй, есть там кто живой?! – донесся голос Антона.

Я открыл глаза. Зеленый кафель, зеркало с тонированной кромкой и журчание незакрытого крана. Я сидел на унитазе. Капельки пота выступили на лбу, в уголке рта повисла струйка слюны. Штаны были на месте. Интересно, когда я их натянул? А может, и не снимал вовсе?? Я судорожно сглотнул, оторвал ленту туалетной бумаги и вытер лицо. Руки дрожали. Bad trip оказался слишком долгим. Я встал и посмотрел на себя в зеркало. Двойник из мира иллюзий выглядел измотанным и опечаленным. Настойчивый стук повторился. Я подергал ручку. Дверь оказалась закрытой изнутри. Надо же, сколь реалистичны бывают фантазии.

Едва различимый скрип петель, и выражение искренней радости на лице Антона.

– Блин, я уже не знал, что и думать, – сказал он. – Мы тебя уже минут тридцать по всему клубу ищем. Как Ирке объяснять – понятия не имею. Трындец, ситуация.

– Антох, больше всего мне сейчас хочется лечь в постель и закрыть глаза. – В моем голосе звучала усталость. – Вызови такси, пожалуйста.

Мягкое урчание мотора, мелькающие фонари ночного города… ласковые руки, снимающие с меня одежду… темнота…

* * *

Теплый лучик солнца щекотал мою щеку. Я натянул одеяло на голову в надежде вновь сбежать в царство сна, но остатки сонливости окончательно испарились. Осталось только выбраться из своего убежища и открыть глаза. Через щель в шторах заглядывало солнце, и пылинки весело резвились в его лучах. Ирина мирно спала, положив голову на ладошку. Ее губы чуть приоткрылись, ресницы едва заметно подрагивали. Волна нежности затопила меня. Хотелось дотронуться до бархатистой кожи, зарыться лицом в шелк волос и никогда не расставаться с самой лучшей девушкой на свете. Я осторожно коснулся губами обнаженного плечика и поднялся с кровати. Иришка заворочалась во сне. Прядка волос упала на ее лицо.

Я зашел в ванную и умылся холодной водой. До чего же все-таки слаб человек, как легко мы поддаемся соблазну. И ведь прав был Антон: безумие, темные страсти, искушения таятся внутри нас. Химия лишь приоткрывает кипящий котел инстинктов, выпускает их в наш разум. Стоило на мгновение возжелать женщину, случайно оказавшуюся рядом, и воображение, подстегнутое наркотиком, услужливо подарило мне ее. Грезы и реальность… Есть ли между ними четкая грань?

Одежда, в которой я был в клубе, кучкой лежала под раковиной. Кажется, вчера оставались какие-то деньги. Я поднял свои вещи и начал методично обшаривать карманы. Рубашка так провоняла табаком, что меня начало подташнивать. Я бросил ее в корзину для белья и принялся за джинсы. Денег не нашлось. Но вот в заднем кармане…

Я сел на край ванны и тупо уставился на оранжевые трусики. Кровь стучала в висках, а в животе появился противный холодок. Полупрозрачный клочок ткани, который может разрушить мой хрупкий мир. Я скомкал трусики и поднес кулак к лицу.

Пахло не табаком, пахло женщиной. Чужой женщиной.