— Я же запирала дверь, точно помню, — растерянно бормотала миссис Диккенс, щедро накладывая овсянку в мою миску на кухне. — После давешнего несчастья с тортом ваша матушка просто рвала и метала. Она велела мне запереть вас и ещё раз проверить дверь, прежде чем идти спать.

Когда экономка пришла меня будить, то страшно удивилась, обнаружив, что дверь моей комнаты открыта. Вечером, когда я вернулась домой и на цыпочках прокралась к себе, запереться у меня не было никакой возможности. Разумеется, я попробовала воззвать к герцогине Тринити, чтобы она явилась и сделала всё как было, но тщетно.

Я посыпала кашу корицей.

— Миссис Диккенс, не судите себя слишком строго, — сказала я, изящно уминая овсянку. — Вам же в обед сто лет, да и мозги у вас совсем спеклись от виски.

— Я разве что крохотный глоточек иногда себе позволяю, так, от случая к случаю, — возразила экономка, явно упав духом. — Мой ум всегда был острым, как бритва.

— А теперь вы и собственное имя-то с трудом помните. Слов нет, как прискорбно.

— Миссис Снэгсби выгонит меня, если узнает, — вздохнула миссис Диккенс, поставив кастрюлю с кашей обратно на плиту. — В жизни не видела её такой злющей. Ни разу за все годы, что работаю в этом доме.

— Ну откуда мне было знать, что в мешочке с надписью «мука» окажется порох? — сказала я с праведным негодованием. — Да, я ошиблась, но ничего страшного ведь не произошло. Подумаешь, беда какая: всего несколько ожогов, может, у кого-то причудливый шрам на лице останется — не о чем и переживать. — И тут огромная печаль захлестнула меня с головой, навалилась всей тяжестью. Я посмотрела на экономку, поймала взгляд её добрых глаз, и что-то в этом взгляде заставило меня спросить: — Миссис Диккенс, почему мамаша Снэгсби так меня ненавидит?

— Ну и вопросики у тебя! — Она села рядом со мной. — Деточка, не принимай это близко к сердцу. Конечно, миссис Снэгсби — женщина сурового нрава. Такая уж она есть. — Я заметила, как взгляд экономки скользнул по портрету Гретель на стене. — Дай ей время, и однажды её сердце оттает.

— Она, должно быть, очень скучает по дочке, — сказала я, указав на портрет.

— Ты права, — тихонько согласилась экономка. — Она словно забыла, как радоваться жизни, когда рядом нет мисс Гретель.

— Как давно она уже в Париже?

Тут миссис Диккенс вскочила и принялась деловито протирать стол:

— Ох, да чтоб я помнила… Я вообще с цифрами не ладах…

Я закончила есть и промокнула губы:

— Миссис Диккенс, вы что-то от меня скрываете?

— Чем рассиживаться и болтать попусту, — раздался ледяной голос, — лучше иди и подмети крыльцо!

Мы обернулись и увидели, как в кухню властно вошла мамаша Снэгсби.

— А потом помоги миссис Диккенс привести в порядок гостиную, — добавила она. — Туда до сих пор зайти страшно после вчерашней катастрофы.

На моем лице, вне всяких сомнений, в полной мере отразилось огорчение, которое я испытала при этих словах:

— Дорогая, я хочу, чтобы вы знали: я признаю, что отчасти виновата…

— Побереги силы, юная леди, — перебила мамаша Снэгсби. — Занимайся уборкой и помалкивай — вот и всё, что от тебя требуется.

Она царственно повернулась и вышла из кухни. От таких разговоров впору было совершенно пасть духом. Я бы и упала, но тут меня осенила блестящая идея. Я отнесла миску в раковину, а в моей голове тем временем складывался ответ на загадку Гретель Снэгсби.

Она не учится ни в какой школе в Париже. О нет, её судьба сложилась куда интереснее! Эта девушка влюбилась и сбежала из дома вместе со своим возлюбленным. И кто же этот нетерпеливый и чахоточный ухажёр? Не кто иной, как брат Эстель Дамблби, конечно! Эстель говорила, что Себастьян заболел и влюбился в сиделку. В сиделку, которая жила в доме Снэгсби. Так это была Гретель!

Они держали свои чувства в секрете, ведь Гретель была дочерью простых гробовщиков, а Себастьян — настоящим аристократом. Поэтому юные влюблённые решили бежать в горы и провести всю жизнь в изгнании. Вдали от людских глаз, но зато вместе и в любви.

И когда я взяла метлу и отправилась на крыльцо, я уже чувствовала себя почти прежней. Да и как могло быть иначе? Ведь теперь у меня было целых две задачи. Спасти Ребекку и помочь мамаше Снэгсби воссоединиться с дочерью.

— Но почему я должна давать тебе свои ключи, деточка?

— Потому что мне надо ненадолго отлучиться по срочному делу, и я не хочу, чтобы вы надрывались, спускаясь и поднимаясь по лестнице, когда надо будет выпустить и впустить меня.

Решение первой и наиболее безотлагательной задачи пришло ко мне в голову, когда я оттирала стены гостиной. Хотя прошлой ночью мне не вполне удалось осуществить задуманное, я всё-таки нашла Дворец Проспы.

Я во что бы то ни стало должна повторить попытку. А для этого надо улизнуть из запертой комнаты и из дома. Но нельзя же надеяться, что герцогиня Тринити опять придёт мне на помощь. Поэтому мне нужно заполучить тяжёлую связку ключей с пояса миссис Диккенс.

— Ваша матушка строго-настрого запретила вам уходить из дома, — сказала миссис Диккенс. Положительно, с ней стало просто невозможно иметь дело.

— Мамаша Снэгсби ушла на встречу со своим бухгалтером и вернётся только к вечеру, — возразила я со всей убедительностью логики. — А нам надо докупить свечей, ведь завтра похороны мистера Блэкхорна.

— Но я купила дюжину свечей на прошлой неделе.

— Ах вы бедная дурочка, совсем заработались. Это было три недели назад! — сказала я, усадив экономку на диван. — Ничего удивительного, что вы забыли запереть мою комнату вчера вечером.

— Последние дни я что-то сама не своя.

— Ну конечно! Ваш котелок уже не варит, изо рта разит как из Преисподней, и нервы никуда не годятся. — С душераздирающей нежностью и заботой я заставила её прислониться к подлокотнику и отцепила от пояса связку ключей. — Честное слово, миссис Диккенс, у меня просто нет выбора. Я возьму ключи, а как вернусь, сразу же отдам. Дорогая, вы же сами понимаете, что так будет лучше!

Экономка прослезилась и заголосила о том, в какую старую развалину она превращается. Но у неё всё же хватило здравого смысла не спорить со мной.

Слесаря я отыскала в одном из наименее благопристойных районов города — так ни миссис Диккенс, ни Снэгсби ни за что не узнают, что я заказала копию ключа от своей комнаты. Слесарь выглядел не слишком приветливо, зато не задавал вопросов, сказал только, что заказ можно будет забрать в два часа. И стоить это будет два шиллинга.

К счастью, миссис Диккенс выдала мне пять шиллингов на свечи. Поэтому у меня осталось немного денег, ведь свечи, которые миссис Диккенс купила на прошлой неделе, лежали в ящике комода в зале для прощаний. Но когда я задумалась о том, как потратить неправедно нажитые средства, мне пришло в голову только одно достойное решение: выпить горячего шоколада с тортом.

В запасе у меня было несколько часов, и я отправилась на поиски подходящего кафе. И вот тогда-то, пока я бродила по многолюдным улицам, меня и накрыло это странное ощущение. Люди спешили мне навстречу, обгоняли меня, пересекали дорогу, но я постоянно чувствовала на себе чей-то взгляд. Я резко обернулась, но не увидела никого сколько-нибудь подозрительного.

Тогда я метнулась влево и растворилась в тенях узкого проулка между таверной и лавкой, торгующей потрохами. Оттуда я могла видеть прохожих, оставаясь незамеченной. Если по моему следу идёт злоумышленник, скоро он себя обнаружит.

Однако я так и не увидела никого пусть даже самую малость двуличного. Просто самые обычные, скучные люди шли по своим делам. И одной из них была мисс Бойни. Какое удивительное совпадение! Она прошла мимо. Остановилась. Вернулась и стала вглядываться в тёмный переулок, где притаилась я. Обернулась и посмотрела в другую сторону. Взгляд у неё был до странности жёсткий и цепкий, какого я у неё раньше не замечала. Некая мрачная решимость читалась в нём. Возможно, мисс Бойни что-то не то съела.

Я решила, что самое время эффектно выйти из тени.

— Айви! — воскликнула мисс Бойни, поправляя очки с толстыми стёклами. — Какая неожиданная встреча! Что ты делаешь в этой части города?

— А что вы сами тут делаете?

Мисс Бойни натянуто улыбнулась:

— Я пришла сюда за книгами. Один джентльмен с соседней улицы надеется, что его коллекция трудов по истории Южной Америки может представлять интерес для Лондонской городской библиотеки.

Звучало весьма правдоподобно. В жизни библиотекарши только такие приключения и бывают.

— У меня возникло такое чувство, будто за мной следят, — сказала я. — А тут откуда ни возьмись вы. Душераздирающе интересно.

Библиотекарша густо покраснела:

— Должна признаться тебе, Айви. Я заметила тебя уже некоторое время назад, когда шла по другой стороне улицы, и подумала, что ты опять разыскиваешь эту ужасную мисс Олвейс. Вот я и решила проследить, чтобы с тобой не случилось ничего плохого. Ты очень на меня сердишься?

В какой-то момент я засомневалась, стоит ли верить словам мисс Бойни. Но теперь поняла, как глупо было её подозревать.

— У меня тут одно ужасно важное дело, — заявила я. — Я бы рассказала вам, но боюсь, вы упадете в обморок на нервной почве.

— Скажи, это… — мисс Бойни придвинулась ко мне почти вплотную, — это как-то связано с твоей подругой, попавшей в беду?

Надо же, какая догадливая эта библиотекарша!

— Да, дорогая, в некотором смысле.

— Айви, всё-таки лучше бы ты обратилась в полицию. Я очень волнуюсь о твоей судьбе и судьбе твоей подруги. Очень-очень.

— Не бойтесь, мисс Бойни, — сказала я, обходительно похлопав её по руке. — Я знаю, что делаю.

Библиотекарша скрестила руки над своим толстым животом и напустила на себя до ужаса серьёзный вид:

— Вчера мне пришлось спуститься в хранилище, и я случайно обнаружила, что рукопись Амброуза Крэбтри пропала. Представь, каково было моё потрясение. Айви, пожалуйста, не думай, что я пытаюсь обвинить тебя в краже, но я должна знать…

— …не я ли стащила эту рукопись, чтобы попробовать перехитрить законы времени и пространства? Конечно, нет, дорогая. Я бы на такое и за весь чай Китая не согласилась.

Мисс Бойни по-прежнему хмурилась:

— Рада это слышать. Признаться, я горько жалею, что вообще рассказала тебе об этой книге. Позволь спросить: тебе удалось выяснить, где сейчас твоя подруга?

— Я… Нет, я пока не смогла найти Ребекку. — Почему-то мне не хотелось рассказывать ей больше.

— Но ты пыталась?

Я кивнула.

— Возможно, не слишком усердно, — резко сказала мисс Бойни. Но мгновением позже её черты разгладились, и она снова стала похожа на ту, какой я её знала. — Я хочу сказать, если дело не терпит отлагательств, надо приложить все усилия — в разумных пределах, конечно. Может быть, ты разрешишь мне помочь тебе?

— О, только не это! — воскликнула я. — У меня, конечно, дел по горло, но какая же из вас помощница — вы же книжный червь, и всё такое.

Мисс Бойни кивнула и натянуто улыбнулась:

— Да, наверное, ты права.

Засыпать в мои планы не входило. В них входило дождаться, когда дом погрузится в темноту и мамаша Снэгсби перестанет бродить по коридорам. И тогда, открыв дверь своим ключом, я улизну и отправлюсь на Уинслоу-стрит, чтобы снова попытаться проникнуть во Дворец Проспы.

Но пока я сидела на кровати, считая минуты, сон подкрался и овладел мной. Это был очень крепкий сон. И я наверняка проспала бы до самого утра, если бы не алмаз Тик-так. Он ожил глухой ночью, вспыхнул белым светом, будто маяк, и налился теплом. Я резко проснулась. Мгновенно пришла в себя. В доме царила тишина — тяжёлые шаги мамаши Снэгсби за дверью давно стихли. Помятые часы показывали начало второго ночи. Я выудила камень из-под рубашки, и имя Ребекки само собой сорвалось с моих губ.

Я молилась о том, чтобы её увидеть.

В сердце колдовского камня раскрылось звёздное небо Лондона, потом растаяло и на его месте появилась комната с жёлтыми стенами. Железная кровать. Голый пол, выкрашенный белой краской. Стул у стены. На стуле — сжавшаяся в комочек девочка в ночной рубашке цвета слоновой кости. Её лицо было ещё бледнее, чем в прошлый раз, и словно бы отупелым. И оно слегка расплывалось, хотя всё остальное я видела чётко. Ребекка не смотрела на меня. Её взгляд был устремлён в неведомые дали.

— Ребекка, — прошептала я. — Ребекка, это я, Айви. Ты слышишь меня, дорогая? Ты меня видишь?

Она начала раскачиваться на стуле взад-вперёд, волосы упали ей на лицо.

— Ты во Дворце Проспы? — спросила я в нетерпении. — Кивни, если так.

Она не ответила.

— Я вернусь туда, как только смогу, и отведу тебя домой, — пообещала я.

Ребекка подняла глаза. Всего на миг. Посмотрела прямо на меня из глубин камня. Потом её голова упала на грудь, и Ребекку стала бить дрожь.

— Поговори со мной, дорогая! Скажи, где тебя искать!

Ребекка вдруг снова вскинула голову. Но теперь она смотрела не на меня. На её лице отразился ужас. На мгновение на неё легла тень. Чья-то рука грубо схватила девочку за запястье. Ребекка закричала, но крик вышел приглушённым, еле слышным. Потом её дернули куда-то в сторону — и остался лишь опрокинутый стул.