– Исчезла! – сказала я. – Как сквозь землю провалилась!

Я была в тупике. Обыскав весь бальный зал вдоль и поперёк, я так и не приблизилась к разгадке. Эстель исчезла. И леди Элизабет тоже. Бальный зал формой напоминал коробку шоколадных конфет: с одной стороны – ряд больших окон, с другой – ряд зеркал в рамах. Где-то должна быть потайная дверь. Но я не могла её найти.

Когда солнце показалось над верхушками деревьев и первые его лучи проникли в зал, я выбралась через окно наружу (дверь-то была заперта), тихонько зашла в дом через кухню и поднялась в свою спальню. Там я первым делом разбудила Берту и рассказала ей всё.

– Как странно, – сказала она, поправляя мой парик перед зеркалом (после бессонной ночи моя маскировка нуждалась в обновлении). – Люди шныряют ночью по тёмному дому и пропадают без следа! У меня от этого мурашки по спине…

– У меня и так не было сомнений, что леди Элизабет и Эстель Дамблби сговорились, но теперь всё стало ясно как день. Поднос с едой предназначался Анастасии. Вот ведь злодейская парочка!

– Что вы думаете делать, мисс?

– Это как раз понятно, дорогая. – Я капнула на искусственный нос клеем и приделала его на место. – Ещё до завтрака я вернусь в бальный зал и буду обыскивать его, пока не найду потайную дверь.

– Мне пойти с вами? – с надеждой в голосе спросила Берта.

– Спасибо, дорогая, не нужно. – Я облачилась в белое платье с прелестным шёлковым воротником. – Сегодня мне нужно, чтобы ты проследила за Эстель: куда она ходит, что делает, с кем разговаривает.

Берта кивнула:

– Да, мисс.

Не теряя драгоценного времени, я спустилась в бальный зал, однако исследовать его без посторонних глаз не получилось. Поскольку бал должен был состояться уже завтра, в зале, как тараканы, суетились слуги, устанавливая в ряд столы для пиршества.

Я не смогла пройти даже в резные дубовые двери зала – там я наткнулась на Матильду, которая жарко спорила со своей матушкой. Речь шла о том, как именно Матильда появится на балу. Естественно, противная девица желала, чтобы её внесли в зал на позолоченном троне.

– По-моему, это уж чересчур, милая, – робко возражала леди Амелия.

– Чересчур?! – Матильда топнула ногой. – Я стану хозяйкой всего этого, когда бабушка сыграет в ящик! Неужели я не заслуживаю хоть капли уважения?

– Конечно, заслуживаешь, доченька. – Леди Амелия принялась отчаянно обмахиваться веером. – Но мне кажется, бабушка будет против, чтобы тебя несли восемь лакеев.

Матильда скрестила руки на груди:

– Она что, не хочет, чтобы я чувствовала себя особенной?

– Ах, торжественное появление – такая волнительная тема, не правда ли? – заметила я, ловко вклинившись в их беседу. – Мне однажды довелось видеть, как королева Виктория явилась к утреннему чаю на спинах двадцати орлов – о, это было незабываемое зрелище! – Я улыбнулась Матильде. – Но возможно, твоей бабушке не понравится мысль, что ты явишься на бал подобно египетской принцессе на плечах рабов.

– А тебя кто спрашивает?! – огрызнулась Матильда.

Прежде чем я успела ответить, сверху раздался трубный глас леди Элизабет:

– Куда подевалась моя проклятая невестка? Леди Амелия, хватит бездельничать! Немедленно идите сюда и разотрите мне мозоли на ногах!

Точёные ноздри леди Амелии дрогнули. Всего лишь самую малость, но от меня это не укрылось. На её лице на миг промелькнуло раздражение. Потом она устало простонала:

– Уже иду, леди Элизабет!

– Леди Амелия, у меня нет привычки вмешиваться в чужие дела… – начала я.

– Врёшь, – встряла Матильда.

– …но мне кажется, вам не стоит позволять леди Элизабет так помыкать вами. Покажите ей, что не намерены терпеть подобное обращение. – Я похлопала её по пухлой руке. – Старая карга вам ещё спасибо скажет.

– Вы правда так думаете, Эсмеральда? – пролепетала леди Амелия.

– А почему нет? Единственный способ справиться с домашним тираном – надавать ему хорошенько, чтобы на всю жизнь запомнил.

– О боже… – прошептала леди Амелия. – Какие у вас странные идеи!

Тут леди Элизабет снова закричала, и её невестка поспешила на зов словно марионетка, которую дёрнули за ниточки. Когда она удалилась, я обнаружила, что Матильда разглядывает меня с огромным интересом, будто настенный гобелен. Я взмолилась, чтобы она меня не узнала.

– Ты самая уродливая девочка, которую мне доводилось видеть, Брокколи, – заявила она после долгого молчания. – Ты правда в родстве с испанским королем?

– Совершенно определённо, – сказала я. – Мы очень близки. Просто как сёстры.

– Ничего не понимаю, – сказала Матильда. – Но если меня ненавидят все друзья, чего же ждать от тебя.

– Если тебе от этого легче, я почти не сомневаюсь, что вскоре не смогу тебя и на дух переносить.

Матильда нахмурилась:

– Ты мне кое-кого напоминаешь.

– Уверена, какую-нибудь неподражаемую девушку. Которую никто в целом мире не понимал.

– Одну чокнутую. – Матильда заглянула в зал. – Ты знаешь, почему мы не устраивали приёмов в этом доме целых десять месяцев, Брокколи?

Я кивнула:

– Об этом писали во всех газетах. Твоя двоюродная сестра Ребекка трагически погибла.

Матильда развязала и снова завязала ленту в волосах. Её карие глаза сверкнули.

– Она вся сморщилась и иссохла прямо у нас на глазах. И умерла. По крайней мере, мне так кажется.

– У тебя есть сомнения? – мягко спросила я.

– Конечно, нет. – Матильда снова ожгла меня сердитым взглядом. – Идём, Брокколи, я покажу тебе настоящий дурдом.

Матильда отперла дверь и жестом предложила мне зайти. В комнате всё было так, как я помнила, однако у меня вырвался тихий возглас изумления. Аккуратно прибранная спальня, бронзовая кровать – и целый загадочный лабиринт часов. Часы занимали всю поверхность стен, пола, столов и комодов. Часы медные и серебряные, с кукушкой и дорожные. Все они тикали строго в унисон, и казалось, в комнате бьётся сердце.

– Потрясает, верно, Брокколи? – спросила Матильда.

Я испытывала вовсе не потрясение. Мной овладела печаль. Я думала о том, как в эти самые минуты моя подруга страдает во Дворце Проспы. В доме, где нет надежды, как она мне сказала. Я не знала, какие именно ужасы там творятся, знала только, что жизнь тех, кого звали Панацеями, была настоящим кошмаром. Исцеляя жителей Проспы, поражённых болезнью под названием Тень, они с каждым разом таяли, истончались, и наконец от них не оставалось ничего.

– Чья это комната? – спросила я.

– Моей двоюродной сестры, – сказала Матильда.

– А часы?

– Был у неё какой-то глупый заскок насчёт часов и её мамы. – Матильда прошла среди расставленных по полу часов к окну. – Но этот дом вообще странный. И странные дела тут творятся.

– Как интересно! – Я кашлянула. – Какие, например?

– Точно не знаю. – Она смотрела на парк за окном. – Но у меня есть кое-какие подозрения.

Я задумалась, участвует ли Матильда в заговоре против Анастасии. В конце концов, кто, как не она, помогла леди Элизабет заманить меня в Лэшвуд? Без сомнения, эта девица была способна на обман и предательство. Но пока всё выглядело так, будто она не меньше моего стремится понять, что творится в Баттерфилд-парке.

– Бабушка ненавидит часы, – сказала Матильда. – Но после смерти моей кузины она велела запереть эту комнату, чтобы всё оставалось как есть. – Матильда подошла ко мне. – И тут правда всё точно так же, как было при жизни кузины.

Я знала, что это не вполне правда. После трагических событий в день предыдущего бала в комнате Ребекки царили хаос и разрушение. Часы были разбросаны где попало. Хуже того, они тикали уже не в унисон, совершенно разладившись. Но кто-то, как видно, привёл их в порядок, чтобы часы снова бились в такт, как при жизни Ребекки. Что наводило на интересные мысли.

– Кто-то постоянно заводит все эти часы, – сказала я. – Это ты делаешь, дорогая?

Матильда протянула руку и погладила золотые дорожные часы на столе. На её хорошеньком личике отразилась печаль. Но лишь на мгновение.

– Не говори глупости, Брокколи. – Она резко повернулась. – Мне наскучило тут. Идём.

Вскоре после обеда Матильде надоело моё незабываемое общество – она пробормотала что-то насчёт того, что моя болтливость до добра не доведёт. Вновь предоставленная самой себе, я вернулась в бальный зал. Он был не заперт и восхитительно пуст. Я скользнула внутрь и прикрыла за собой дверь. Через весь зал строго посередине тянулись обеденные столы. Обогнув их, я подошла к стене с зеркалами. Все зеркала были в позолоченных рамах, а между каждыми тремя зеркалами висели канделябры, оплетённые золотой лозой.

Я начала от торцовой стены и пошла вдоль зеркал, ощупывая и толкая каждое в поисках тайного хода. Или дверной ручки. Добилась я немногого. Зеркала висели на стене как влитые. Никаких признаков тайного хода так и не обнаружилось. Не желая сдаваться, я быстро вернулась и начала всё сначала.

– Мисс Брокколи?

Я подпрыгнула от неожиданности. У дальнего края столов стояла леди Элизабет. Вот ведь странно: я ведь была на другом конце зала, в нескольких шагах от дверей, и двери оставались закрытыми. Не услышать, как она вошла, я бы не могла.

– Что вы тут делаете, мисс Брокколи? – спросила леди Элизабет.

– Просто любуюсь вашим блистательным бальным залом. Но, со своей стороны, не могу не поинтересоваться, леди Элизабет: а как вы сюда попали?

– Если вы опасаетесь, что я прилетела на метле, то могу вас успокоить: ничего подобного я не делала, – огрызнулась она.

– Что вы, у меня и в мыслях не было! – сказала я, подходя к ней поближе. – Разумеется, вы не из тех ведьм, что летают на метле.

Она фыркнула:

– Это что, такие комплименты принято теперь говорить в Индии?

– О да. Последний писк моды. – Я остановилась в нескольких шагах от старухи. – Однако я всё же не могу понять, как вы очутились тут, ведь я стояла у самой двери.

При мысли о том, что Анастасия где-то рядом, меня охватило страшное волнение. Мне хотелось выкрикивать её имя и колотить по зеркалам кулаками. Но, поддайся я этому порыву, весь мой хитроумный замысел пошёл бы прахом, а другой возможности освободить несчастную уже не представилось бы.

– Вот как? – сказала леди Элизабет. – Не берите в голову, мисс Брокколи. Я была здесь задолго до того, как вы вошли.

– Но я вас не видела.

– В таком случае вам стоит обратиться к врачу. – Старуха тростью указала на возвышение. – Я была вон там, осматривала эстраду. Завтра для моих гостей будет играть настоящий оркестр.

В конце зала и правда располагалась приподнятая сцена, но я не сомневалась, что непременно заметила бы леди Элизабет, будь она там. Я не поверила старухе ни на мгновение: когда я вошла, зал был пуст. Произошедшему могло быть только одно объяснение. И леди Элизабет это понимала.

– Или вы вообразили, – вкрадчиво проговорила она, – что у меня есть известный лишь мне тайный способ незамеченной проникать в этот зал? – Её маленькие тёмные глазки, полускрытые за морщинистыми веками, казалось, смотрели мне прямо в душу. – Не так ли, мисс Брокколи?

– О боже, конечно, нет! – Если бы мы играли в шахматы, то свой следующий ход мне пришлось бы продумать особенно тщательно. – С другой стороны, если бы у вас вдруг имелся тайный вход, где бы он, по-вашему, мог быть? Если не хотите говорить вслух, опасаясь за свою жизнь и всё такое, просто укажите тростью или стряхните на пол немного пыли со своей причёски и нарисуйте в этой пыли стрелку или ещё что-нибудь в этом роде.

– Стряхнуть пыль откуда? – Леди Элизабет приложила ладонь к уху. – Что вы там лепечете?

Старая перечница становилась довольно брюзгливой, поэтому я сочла за лучшее безотлагательно удалиться. Но я собиралась при первой же возможности обследовать зал ещё раз. Уже повернувшись, чтобы уйти, я краем глаза заметила за окном кое-что странное. Точнее сказать – кое-кого. Женщину. Она была вся в чёрном, лицо скрыто под вуалью. Незнакомка стояла на опушке леса и смотрела на Баттерфилд-парк. Возможно, это было привидение. Я однажды видела призрак Ребеккиной мамы в этом лесу. Подумав так, я очень удивилась, когда леди Элизабет внезапно очутилась рядом со мной и спросила:

– А это ещё кто такая, чёрт возьми?

– Не имею представления. – Я на миг перевела взгляд на леди Элизабет, а когда снова посмотрела в окно, оказалось, что незнакомка исчезла. – Душераздирающе любопытственно, не правда ли?

– Вздор! Что вы затеваете, мисс Брокколи? Почему вы шныряете в моём бальном зале, как будто что-то ищете?

– Я могла бы задать вам тот же вопрос, Лиззи.

– Невоспитанная девчонка! – взвилась она. – Моё имя – леди Элизабет!

– Ну конечно, бедная вы старая маразматичка, – сказала я нарочито громко, как и следует говорить, когда обращаешься к полоумным и тугим на ухо развалинам. – А это Баттерфилд-парк, ваш дом. – Я стала подталкивать её к дверям. – Не выйти ли вам на свежий воздух? Это немного прочистит вам мозги. Хотя, наверное, будет лучше, если я привяжу вас к дереву – так вы не заблудитесь и не свалитесь в яму.

– Толкните меня ещё хоть раз, – прошипела леди Элизабет, направив трость на моё горло, – и я оторву вам голову, мисс Брокколи.

И судя по всему, она серьёзно намеревалась это сделать. Зато мне удалось отвлечь её от неприятных вопросов. Не хватало ещё, чтобы старуха догадалась о моём расследовании.

Я с достоинством удалилась – весело помахав старушке на прощанье и пройдясь колесом в сторону двери (мне показалось, Эсмеральде Брокколи такой уход был бы в самый раз). Покинув зал, я направилась на поиски Берты – мне не терпелось рассказать ей о том, что я узнала. Внезапное появление леди Элизабет в бальном зале подтвердило мои худшие подозрения. Где-то там была потайная дверь. Но только где?