Глаза щипало. Лёгкие горели огнём. Кожу словно покалывали мириады крошечных иголок. Нас отчаянно кружило в лиловом водовороте, полном каких-то ошмётков. Хорошо, что со мной была мёртвая Ребекка – она светилась в мутной жиже словно уличный фонарь.

Найти Портал нам не составило труда. Его тёмная масса пульсировала на самом дне. Я плыла к нему, чувствуя рядом присутствие Ребекки. Дальняя стена была сплошь облеплена камешками, мелкими рачками и водорослями. А на дне, среди тины и шипастых раковин, было то, к чему мы стремились. Портал был огромен, толстые щупальца покрывали его, а в центре зияло отверстие, уже почти затянувшееся. Я нырнула туда первой и, отталкиваясь ногами, протиснулась в Портал.

Я очутилась в длинном узком туннеле, пористом, как шляпка гриба. Стены тихо постанывали, словно умирающий великан, и сжимались вокруг меня. Я хотела обернуться и убедиться, что Ребекка плывёт за мной, но в туннеле было слишком тесно.

Чем дальше, тем уже становился туннель. Вдруг раздался страшный грохот. И хотя я не могла обернуться, я чувствовала, что Ребекка торопится за мной, и понимала: позади нас проход закрывается. Я плыла изо всех сил, отталкиваясь от стен руками в отчаянной надежде удержать стены туннеля, пока мы из него не выберемся.

Воздуха в лёгких совсем не осталось. Но я могла лишь спешить изо всех сил и молиться, чтобы мы успели. И тут по туннелю прокатилась судорога и толкнула нас вперёд. В тот самый миг, когда мне уже казалось, что лёгкие вот-вот разорвутся, в лицо мне ударил сильный ветер. Я поспешно вдохнула благословенный воздух, обернулась и увидела, как Ребекка вылетает из дыры следом за мной и гноящийся Портал стягивается в крохотный комок позади неё.

– Айви, помоги!

Ребекка проносилась прямо надо мной. Я потянулась и успела схватить её за руку. Мы снова были вместе.

Трудно подобрать слова, чтобы описать Бездну по ту сторону Портала. Там не было ничего – и в то же время было многое. Пустой, лишённый деталей пейзаж, уходящий в бесконечность. Окрашенный в самые светлые оттенки голубого. Кроме того, там была ужасная погода – яростный ветер, который завывал, вихрился и швырял нас из стороны в сторону.

– Куда мы летим? – спросила Ребекка.

Я огляделась в поисках алого огонька. Какой-то огонёк – едва заметное, почти неразличимое свечение – маячил вдали. Но был ли он алым? Трудно сказать. Ужасно тяжело было что-то разглядеть в объятиях этого свирепого ветра.

– Туда! – крикнула я, указав на огонёк.

Ребекка кивнула и крепче сжала мою руку.

– Не отпускай меня! – крикнула она. – Айви, обещай, что не отпустишь меня!

– Конечно, не отпущу, дорогая! – ответила я.

Но как оказалось, я поспешила с обещанием. Едва я это сказала, как сзади налетел могучий порыв ветра и, подхватив меня, закружил кувырком.

– Айви! – закричала Ребекка.

Её рука выскользнула из моей. Я принялась грести руками и ногами, пытаясь противостоять воздушному потоку, который быстро увлекал меня всё выше. Но ветер нёс меня куда хотел, будто я была сухим листком в бурю, и чем больше я старалась, тем дальше оказывалась Ребекка. Всего несколько мгновений спустя она сделалась крохотной точкой посреди пустоты.

– Глупое дитя, – раздался шёпот у меня над ухом.

А потом меня проглотили. Ветер исчез. Ураганный рёв в ушах стих. Я сидела в прозрачном шаре, а точнее – в брюхе жирного призрака. Герцогиня Тринити устремилась вперёд, то есть назад, к Ребекке.

– Как вы вовремя, дорогая, – сказала я. – В кои-то веки я искренне рада вас видеть.

– Тебе нечего делать в Бездне, – пропела она. – Разве я тебя не предупреждала, чтобы ты не вмешивалась?

– Я совершенно уверена, что ничего такого вы не говорили, – парировала я.

– Глупое дитя, – снова проворчала она.

Упёршись ладонями в её мерцающую оболочку, я посмотрела вниз – и увидела Ребекку. Её мотало ветром туда-сюда, но стоило ей увидеть, что я несусь к ней в призрачном пузыре, она разрыдалась – от облегчения, надо полагать. Герцогиня не замедлила полёта, когда мы приблизились к Ребекке. Я успела испугаться, что мы пролетим мимо, но она распахнула гигантскую пасть и заглотила мою подругу.

– Кто это? – спросила Ребекка, когда я помогла ей встать на ноги.

– Да так, одна моя приятельница, – небрежно ответила я. – Правда, слегка кровожадная, зато в трудную минуту на неё всегда можно положиться.

Герцогиня летела сквозь бури и ураганы прямо на алый огонёк. Когда мы подлетели ближе, его тусклое мерцание превратилось в отчетливо красный свет. Формой огонёк напоминал слезу, и огромные клубы алого тумана исходили от него.

Когда мы были уже совсем близко, герцогиня остановилась. Ветра трепали её со всех сторон. Она застонала, и я заметила, как от её призрачного тела отрываются и улетают прочь светящиеся лохмотья.

– Что происходит, герцогиня?

– Не твоё дело. – Голос её звучал сдавленно и устало. – Здешние ветра не знают пощады. Лезьте в туннель и не оглядывайтесь.

– Какой туннель? – не поняла я.

– Айви, смотри! – воскликнула Ребекка.

Прямо перед нами призрачная оболочка вытянулась трубой, образовав круглый проход к алой слезе. Мы поползли по нему на четвереньках. Ребекку я на сей раз пустила вперёд, чтобы присматривать за ней. Нам оставалось всего несколько футов, когда туннель вдруг порвало в клочья. Ветра набросились на герцогиню со всех сторон будто стая голодных псов. Нас с Ребеккой вышвырнуло в пустоту – и мою подругу сразу же понесло прочь от меня.

– Айви, что происходит?! – закричала она.

До спасения было рукой подать. Я схватила Ребекку за запястье и изо всех сил толкнула прямо в алое сияние. Она слабо вскрикнула и канула в него. Воздушный поток подул мне в спину. Оглянувшись, я увидела, что герцогиня дует на меня, помогая долететь до красного проёма.

– А как же вы? – крикнула я.

Ветра продолжали терзать герцогиню, отрывая от неё клочья. Привидение покачало головой:

– Со мной скоро всё будет кончено. – Она подула снова, и меня поднесло ближе к проходу. – Прощай, дитя!

– Как вы нашли меня здесь? – Но не успел вопрос сорваться с моих губ, как я сама всё поняла. – Вы решили напоследок совершить доброе дело? Да, герцогиня?

– Я сделала свой выбор и ни о чём не жалею. – Клочья звёздного света облетали с неё, и я уже едва могла разглядеть её мерцающий силуэт. – Ребекка вернётся туда, откуда отправилась в путь. И ты тоже, надо только добавить попутного ветра.

Она дунула на меня в последний раз, и я ощутила спиной ласковое тепло. Ветер рассвирепел, и миг спустя герцогиня Тринити, великая и ужасная, разлетелась горсточкой праха на крыльях бури. Я повернулась и нырнула в проём.

Падение завершилось не так изящно, как я надеялась. Бездна будто выплюнула меня, да с такой силой, что я покатилась по полу. Но сразу пришла в себя и вскочила на ноги. Оглядевшись, я поняла, что очутилась в узком коридоре. Кирпичные стены, земляной пол… Я одёрнула платье и толкнула дверь. Зеркало в раме бесшумно отворилось, и я вышла в тёмный бальный зал. С тех пор как я покинула его, порядка в нём немного прибавилось. Портьеры красного бархата были задёрнуты. Зал заполняли тишина и неподвижность. Я бросилась к выходу.

Найти Ребекку не составило труда. Я заподозрила, что она где-то неподалеку, когда в гостиной едва не налетела на служанку, которая неслась сломя голову, визжа что-то о привидениях. Ребекка была в главном холле. И она была там не одна. На ступеньке парадной лестницы сидела леди Элизабет, глядя на внучку со смесью горя и изумления.

– Я… глазам своим не верю, – пробормотала она. – Моя внучка вернулась!

Мёртвая девочка здесь, в нашем мире, светилась голубоватым светом, как раньше герцогиня. Её кожа отбрасывала льдистые отблески, в глазах искрилось веселье. Но она вела себя как неупокоенный дух – сдвинув брови, металась из комнаты в комнату и всякий раз возвращалась в холл. И я понимала почему.

– Она придёт, – сказала я ей со всей возможной уверенностью. – Мама скоро отыщет тебя.

Ребекка бросилась мне на шею:

– У тебя получилось, Айви! Ах, я так боялась, что ты затеряешься в этой жуткой Бездне…

– Да, я выбралась, – кивнула я. – А вот герцогине повезло меньше.

Но Ребекка уже переживала о другом:

– Ты правда думаешь, что она придёт, Айви? Но как же она узнает, что я здесь?

– Она всё время присматривает за тобой, дорогая. Поверь мне, она придёт.

Леди Элизабет встала – это стоило ей некоторого труда. Тяжело опираясь на трость, она подошла к Ребекке. Её крошечные глазки были прикованы к призрачному свечению, исходившему от девочки.

– Ты вернулась домой, Ребекка, – промолвила она.

– Да. – Ребекка покачала головой, и звёздный свет заискрился в её волосах. – И нет. Я просто жду маму.

– Ах, вот как… – Старуха тихонько фыркнула. – А я-то думала, ты пришла, чтобы преследовать меня. – В её голосе послышалось разочарование.

И вот тут я наконец заметила, как удивительно тихо в доме.

– А где же все? – спросила я.

– Большинство слуг уволились после того злосчастного бала, – сказала леди Элизабет. – Несли какой-то вздор насчёт того, что Баттерфилд-парк проклят. – Она снова фыркнула. – Идиоты!

– А где Матильда? – спросила Ребекка. – Пожалуй, я хотела бы поздороваться с ней. И с леди Амелией… Они дома?

Леди Элизабет оперлась на трость обеими руками.

– Они уехали. – Она устало вздохнула. – Уплыли в Австралию.

– Так вы тут одна? – уточнила Ребекка.

Старуха пропустила вопрос мимо ушей.

– Когда твоя мать умерла, – проговорила она, и морщины на её лице сложились в маску боли и стыда, – я пыталась поступать так, как считала правильным. Я хотела заставить тебя жить дальше, несмотря на потерю. Хотела, чтобы ты перестала ходить с унылым видом. И я была не права. Это было жестоко с моей стороны. – Она кивнула самой себе. – Да, жестоко. И теперь я прошу прощения.

– Это уже не важно, бабушка. – Ребекка легонько коснулась её щеки. – Если вы ищете прощения, я и так прощаю вас.

При этих словах у леди Элизабет вырвалось сдавленное рыдание. Оно было давнее, далеко запрятанное и выношенное – и по-своему прекрасное.

– Она здесь! – воскликнула Ребекка, указывая на окно.

Я проследила за её взглядом и увидела маму Ребекки. Она стояла на лугу возле летнего домика, где Ребекка с Матильдой учились. Светлые волосы сияющей волной падали ей на плечи. На лице расцветала чудесная улыбка. Леди Элизабет ахнула. Я помахала. Мама Ребекки помахала мне в ответ – ну что за прелестное привидение!

Появление мамы, похоже, развеяло все сомнения Ребекки. Все страхи, терзавшие её. Прежде чем улететь, Ребекка повернулась и поцеловала бабушку.

– Тебе пора, – сказала я, изо всех сил стараясь, чтобы мой голос звучал как можно радостней. Я не собиралась реветь в три ручья, как девочка, которая навсегда прощается с лучшей подругой. Жаль, мне не очень удалось осуществить своё благое намерение.

Мы крепко обнялись на прощанье. Кожа Ребекки была прохладной. Её губы легонько коснулись моей щеки:

– Ты привела меня домой, Айви.

– Стань яркой звёздочкой, – сказала я, прижимая её к себе. – Стань яркой звёздочкой, чтобы я всегда знала, что ты там, на небе.

Я не очень хорошо помню, что было дальше. Только что Ребекка была с нами в холле – и вот она уже скользнула к выходу. Мы с леди Элизабет молча смотрели, как она летит навстречу маме. А потом они как будто растаяли друг в друге – свечение Ребекки слилось с сиянием её матери. И исчезли, лишь бледный отсвет ещё мгновение лежал на лугу, прежде чем угаснуть.

Некоторое время между нами царило молчание. Я обернулась и внимательно оглядела леди Элизабет. Она выглядела сломленной, утрата лишила её высокомерия и сделала уязвимой. Я не хотела жалеть её – ведь она так дурно обходилась со мной. Но почему-то всё зло, причинённое ею, уже не имело значения.

– Что ж, – жизнерадостно сказала я, – наверное, теперь вы будете молить меня о прощении. Лить слёзы, целовать мои ноги, намазывать мне маслом тосты и всё такое.

– Тебе? – Тень былой заносчивости промелькнула у неё в глазах. – Никогда!

– Тогда, может быть, вы хотя бы примете мой совет? Если, конечно, не хотите окончить свои дни в одиночестве в этом зловещем доме.

Она фыркнула, но уже не так уверенно, как раньше.

– Я слушаю.

– Помиритесь с леди Амелией и Матильдой, – сказала я. – Отправляйтесь за ними и исправьте то, что натворили. Сейчас вы вредная мерзопакостная старушенция, но, без сомнения, вы не всегда были такой. Леди Амелия заслуживает вашего уважения, а Матильде пойдёт на пользу ваш пример – покажите ей, что если всю жизнь только ненавидеть, мстить и творить зло, то останешься в одиночестве. Покажите ей, что пытаетесь измениться к лучшему, – и может быть, тогда и она сможет измениться.

Старуха задумалась. Потом нервно сглотнула:

– В Австралию?

Я кивнула:

– Боюсь, другого выхода нет.

Она снова фыркнула и стукнула тростью в пол:

– Что ж, наверное, бывают места и похуже.

– Их не слишком много, дорогая. Но вы молодец, что отважились!

Леди Элизабет немедленно отправила посыльного с письмом, чтобы забронировать место на ближайшем пароходе в Австралию. Она предложила мне чаю со льдом и сырую картошку, но я сказала, что мне пора. По доброте душевной она даже дала мне пять фунтов на поезд. Нельзя сказать, что мы стали друзьями – после всего, что совершила леди Элизабет, это было невозможно. Но по молчаливому согласию мы решили: что бы ни произошло между нами, оно осталось позади, в пустом холле. Похлопав старушку по плечу на прощанье, я направилась к двери.

И уже на пороге она окликнула меня:

– Куда вы направляетесь, мисс Покет?

Я подумала о том, куда лежит мой путь. И кто ждёт меня там.

– Пока, Лиззи.

Вскоре я уже шла по усыпанной гравием подъездной дороге прочь из усадьбы. Оглянувшись, я окинула взглядом величественный дом. При всём его великолепии он казался пустым. Да, он был очень красив – но как же мало радости видела я в его стенах! Я не знала, вернётся ли леди Элизабет вместе с Матильдой и её матерью. Может быть, особняк будет веками стоять пустым. Я знала только, что Ребекка уже где-то далеко. Что она нашла счастье и покой. И что моя роль в истории этого печального места подошла к концу. Что меня очень радовало.

– Как же я рада видеть вас, мисс! – повторила Берта уже в седьмой раз. – Я-то боялась, вы больше никогда не вернетесь в Англию, ей-ей.

Придя на станцию, я написала им, что прибуду в Дорсет на следующий день. Берта и Яго приехали меня встретить: Яго долго и безжалостно пожимал мне руку, Берта рыдала в три ручья. Багажа у меня не было, так что мы просто сели в фургон и покатили в Уэймут.

Нам надо было о многом поговорить. В первую очередь, конечно, о моих приключениях. Я рассказала всё в подробностях. Яго насупился, узнав, что мисс Фрост больше не вернется.

– Она тот ещё старый сухарь, – с восхищением заявил он. – Ей никакими враками голову не задуришь.

– Верно подмечено, дорогой, и хорошо сказано к тому же. – Я дружески пнула его по ноге. – Ты на редкость красноречивый юноша. Почему бы тебе не попробовать говорить по-английски?

Яго расхохотался, и Берта тоже прыснула. Не знаю, что их так рассмешило, но было весело. Однако мы ещё не обо всём успели поговорить. Миссис Диккенс осталась в квартире на Беркли-сквер, ожидая нашего возвращения.

– Она прислала для вас целый сундук, красивые платья и всё в таком роде, – жизнерадостно сообщила Берта. Потом вдруг фыркнула: – Вот только ума не приложу, зачем миссис Диккенс прислала ещё и старые помятые часы. В её записке говорилось, что вы поймёте.

Должно быть, это были часы Ребекки. При мысли о них меня охватила светлая грусть. Берта продолжала болтать ещё какое-то время, сказала, что мистер Патридж несколько раз писал мне. Но меня волновал только один вопрос:

– Как там моя… Как там Анастасия?

– Набирается сил с каждым днём, – сказала Берта.

Яго направил нашу повозку на просёлок, отделявшийся от главной дороги, и мы покатили среди степей, заросших высокой травой.

– В первую ночь она только напевала без слов и дрожала, – сказал он. – Но после того как к нам наведалась мисс Фрост, твоя мама стала другим человеком. Позволила Берте помочь ей вымыться, начала есть и даже немного разговаривать. Сегодня утром она работала в саду и пела.

– У вашей матушки такой красивый голос, – добавила Берта.

Мы въехали на холм, и я увидела впереди знакомый маленький домик. В горле у меня пересохло. Всё внутри сжалось. Мне стало так плохо, как никогда в жизни. Мне хотелось, чтобы просёлок тянулся ещё многие мили, но мы уже почти приехали. Яго завел лошадей во двор:

– Ну как, готова, Трещотка?

Мне казалось, я приблизилась цели, к которой шла целую вечность. Так почему же я не спешила выпрыгнуть из фургона и броситься в материнские объятия? Возможно, меня одолела морская болезнь в дороге. Или цинга.

– Всё будет замечательно, мисс, – ласково подбодрила меня Берта.

– Ничего себе – да она дар речи потеряла! – воскликнул Яго.

– Что за глупости! – возмутилась я.

В конце концов, какая разница, как я себя чувствую? Выбора всё равно нет. Так что я встала и, не обращая внимания на грызущие меня сомнения и неуверенность, выпрыгнула из повозки.