Мы стояли у станции с нашими сумками у ног и ждали, когда приедет экипаж и умчит нас в Баттерфилд-парк. В искусстве ожидания мне нет равных. Однажды я ждала чуда. Ждать пришлось целых семь с половиной недель. Но я не сдавалась.

Однако в тот день я устала. К тому же начинало темнеть.

— В письме леди Амелии не было сказано, что она пришлёт за нами повозку, — призналась я. — Просто я думала, если уж меня с радостью ждут…

— Не удивляйся, Айви, — сказала Ребекка, по-прежнему неотрывно глядя на свою коробочку. — Уверена, тётя хотела послать повозку. Но в Баттерфилд-парке так легко забыть о ком-то — если только этот кто-то не Матильда.

— У тебя ещё остался торт, дорогуша? — поинтересовалась я.

— Ты съела последний кусок двадцать минут назад, — вздохнула Ребекка. — Придётся идти пешком. Надеюсь, ты привыкла к долгим прогулкам.

— О, в искусстве пеших походов мне нет равных! — Я взяла свой саквояж. — Когда мне было четыре года, я с отцом обошла всю Индию. Он хотел рисовать ашрамы и слонов. И я даже не вспотела.

Ребекка нахмурилась:

— Это неправда.

— А кто может проверить? — Я кивнула на её чемодан. — Ну что, идём?

Поднявшись на вершину небольшого холма, мы оказались на липовой аллее, с которой открывался великолепный вид на Баттерфилд-парк. Особняк был очень красивый, фасад украшали мраморные колонны, а над крышей вздымались к небесам величественные башенки и трубы. Западное крыло венчала башня с часами. Вокруг особняка раскинулся английский парк, где виднелись клумбы с розами и тюльпанами, цветущий луг, яблоневый сад и прелестный летний домик. Парк был со всех сторон окружён лесом.

— Он просто чудо! — заявила я.

— Уикэм заботился о парке, — сказала Ребекка. — Он очень любил наши сады. И я думаю, он был единственным человеком в имении, кто по-настоящему нравился бабушке — не считая Матильды, конечно.

Я всё поняла с полуслова:

— Давно его не стало?

— Прошлой зимой. Теперь у нас новый садовник. — Ребекка почесала нос. — Молодой, умный и полный новых идей насчёт луга. Его все на дух не выносят.

— Вас можно понять, — заметила я.

Ребекка хихикнула.

Мы лёгким шагом двинулись по усыпанной гравием дорожке, и моя спутница снова помрачнела.

— Наверное, они ещё не разобрали декорации после вчерашнего театра, — сказала она. — Тётушка считает себя писательницей. Она обожает ставить свои пьесы на сцене или заставлять актёров читать стихи. — Она заметила неотразимую улыбку на моём лице. — Ты умеешь играть на сцене, Айви?

— Я блестящая актриса, — сказала я. — Объездила всю Америку с постановкой «Таинственного сада». Я играла в нем Мэри Леннокс, разумеется. Критики были от меня без ума. Они писали, что на сцене я ослепительна, как пожар среднего уровня сложности.

Ребекка нахмурилась:

— Ничего ты не играла.

— Определённо играла, — сказала я. — Я в этом почти уверена.

У больших дубовых дверей поместья нас встретил дворецкий и препроводил в большой зал. Я посмотрела по сторонам. Стены были отделаны чёрным деревом, наверх вела массивная изогнутая лестница, над мраморным камином висел огромный герб, а под сводчатым потолком красовалась великолепная люстра. В доме было больше девяноста комнат. Западное и восточное крыло. Помещения для слуг. Колоссальных размеров библиотека. Лестницы повсюду, куда ни глянь. Витражи. Залов и коридоров больше, чем в больнице.

— Где тётушка? — спросила Ребекка дворецкого.

— Она в библиотеке, ждёт нашу маленькую мисс Покет, — раздался голос позади нас.

— Чёрт! — Ребекка поспешно сунула свою коробочку мне в руки. — Сделай вид, что это твоё! — прошептала она. — Пожалуйста!

Разумеется, я подыграла ей — недаром у меня все задатки прирождённой мошенницы. Обернувшись, я впервые увидела Матильду Баттерфилд. Она была полной противоположностью своей кузины: тёмные волосы, жгуче-карие глаза, самые ярко-алые губы, какие мне доводилось видеть, и оливковая кожа. Она выглядела как кукла — красивая, но не вполне настоящая.

Ребекка представила нас друг другу, и мы обменялись вежливыми приветствиями. Однако взгляд Матильды был прикован к коробочке у меня в руках.

— Это он и есть? — с живым интересом спросила она. — Мой бриллиант?

Я опустила глаза на коробочку:

— Конечно нет, дорогуша.

— Тогда что же это? — спросила Матильда.

Ребекка гулко сглотнула, взглядом умоляя меня не выдавать её. Я не имела представления, что происходит, но понимала: бедняжке нужна моя помощь.

— Ничего, — сказала я. — Просто купила кое-что в Лондоне.

— Так ничего или кое-что? Ты путаешься в ответах, Покет.

Я вздохнула:

— На самом деле это очень личное, дорогуша. Моя тётушка Агнес сумасшедшая. Совершенно чокнутая. Вот уже много лет её не выпускают из психушки — с тех пор, как она взорвала дойную корову-медалистку миссис Дигсби. Разумеется, почти всё время её держат в смирительной рубашке. Но раз в неделю на один-единственный час рубашку снимают. И этот час свободы моя безумная тётушка тратит на то, чтобы печь маленькие кексики в бумажной обёртке. Ей это нравится. Для буйнопомешанной она чрезвычайно талантливый кондитер. — Я взглянула на коробочку, изобразив на лице подобающе сильные чувства. — Раз в неделю мне доставляют от неё единственный кексик с ванильной глазурью. Очень трогательно, правда?

Матильда некоторое время молчала, глядя то на меня, то на Ребекку. Потом спросила:

— Можно попробовать?

— Что попробовать, дорогуша?

— Кекс твоей сумасшедшей тётки, конечно.

Не успела я ничего ответить, как Матильда выхватила коробочку у меня из рук. И сделала нечто очень странное — поднесла её к уху. Я вопросительно посмотрела на Ребекку, но та лишь устало застонала и уставилась себе под ноги.

Матильда опустила коробочку.

— Так я и знала, — заявила она. — Ты опять взялась за своё, кузина?

— А за что она взялась? — поинтересовалась я.

Тут настал черед Ребекки выхватить коробочку.

— Не лезь не в своё дело! — прошипела она и почти бегом бросилась вверх по лестнице.

Я посмотрела на Матильду, ожидая, что она всё объяснит. Но та и не подумала.

— Пойдём, Покет, — заявила она, поворачиваясь на каблуках и шагая прочь из зала. — Бабушка хочет тебя видеть.

— Где Ребекка? — был первый вопрос леди Амелии после того, как я поставила на пол свой саквояж и с умопомрачительной любезностью представилась.

— Пошла в свою комнату, мама, — сладко улыбаясь, ответила Матильда. — Всё как всегда.

Леди Амелия оказалась царственного вида низкорослой толстушкой в платье из великолепного жёлтого шёлка. Она сидела за письменным столом, у ног её развалилась чёрная кошка. У неё (у леди, не у кошки) были такие же тёмные волосы, как у Матильды, и лицом они были очень похожи (очевидно, вели свой род от итальянских королей).

— Она что… опять? — спросила леди Амелия в раздражении.

Матильда кивнула:

— Боюсь, что так, мама.

— Ума не приложу, что делать, — устало сказала леди Амелия. — Мы всё перепробовали, чтобы заставить её перестать, но ничего не помогает.

Я могла лишь догадываться, что речь идёт о загадочной коробочке, которую привезла Ребекка. Поскольку я не имела ни малейшего понятия, что происходит, то с готовностью вызвалась помочь.

— Простите, леди Амелия, — отодвинув чашу с виноградом, я пристроилась на краешке письменного стола, — но за время пути из Лондона я успела неплохо узнать Ребекку. Совершенно очевидно, что бедняжка очень несчастна. Почему? Точно не знаю, но почти уверена, что это ваша вина. То есть не только ваша, а всего семейства.

Леди Амелия слушала меня с улыбкой (вот чудачка!):

— Ясно. Продолжай.

Я спрыгнула со стола и взяла себе винограда из чаши:

— Если она страдает от меланхолии, я знаю отличное средство. Всё, что потребуется, — это стакан клюквенного сока и молоток. Помогает безотказно.

Леди Амелия засмеялась. Смех её был довольно благозвучным, но что заставило её смеяться, я не имела представления.

— Она сумасшедшая, — фыркнула Матильда. — Несёт совершеннейшую бессмыслицу.

Думаю, она имела в виду свою кузину. Как грубо! Но прежде чем я успела дать ей окорот, в дверях появилась Ребекка. Она несколько робко вошла в библиотеку.

— С возвращением, Ребекка, — сказала леди Амелия. — Удалась ли твоя поездка в Лондон?

— Если вы имеете в виду, подогнали ли мне платье по фигуре, то да, — отозвалась Ребекка.

Леди Амелия внимательно смотрела на племянницу:

— И ты сдержала своё слово?

Та покосилась на Матильду, которая злорадно улыбалась.

— Разумеется, она не сдержала! — раздался надтреснутый голос с другого конца комнаты.

Я посмотрела туда, но никого не увидела. В том углу библиотеки окна выходили в розарий, и перед ними, спинкой к нам, стояло единственное кресло. В эту минуту из него медленно поднялась престарелая леди в чёрном платье. Тяжело опираясь на трость, она двинулась к нам.

— Глупая девчонка! — прошипела она в адрес Ребекки.

— Леди Элизабет, напрасно вы так строги, — сказала леди Амелия. — Я уверена, Ребекка старалась как могла. Для неё это довольно-таки непростая задача.

— Вздор! — рявкнула старуха. — Она должна прекратить, и она прекратит. А иначе… Может быть, кто-то сомневается, что я могу лишить её наследства?

Леди Элизабет оказалась вовсе не такой, какой я её представляла. Хотя она держалась с царственностью королевы Виктории, голова её походила на грецкий орех. Руки как клешни. Фигура — вешалка для одежды. Её кожа повидала больше непогоды, чем иной маяк. И ещё она была довольно-таки неприятной особой.

Ребекка пробормотала что-то насчёт того, что ей очень жаль, она больше не будет и всё такое. Я уже хотела сказать, чтобы принесли что-нибудь перекусить, когда леди Элизабет обратила своё морщинистое лицо ко мне.

— Где ожерелье? — ледяным тоном спросила она. — Только ради него тебя и пустили в дом, понятно?

— Алмаз в безопасности, — вежливо отвечала я. — А теперь будьте лапочкой и попросите принести мне дюжину сырых картофелин.

— Что тебе принести?! — рявкнула старуха.

— Ты, должно быть, проголодалась с дороги, Айви, — заметила леди Амелия и поспешно позвонила в колокольчик.

— До смерти, — сказала я. — Несколько дней не ела.

— Ожерелье, мисс Покет, — гнула своё старая вешалка, сверля меня яростным взглядом. — Отдай его сию же минуту!

— Это невозможно, дорогуша, — отвечала я, качая головой. — Герцогиня Тринити дала мне очень чёткие указания. Никто не должен видеть алмаз Тик-так до дня рождения Матильды, и я обязана вручить его на балу, в присутствии всех гостей.

В эту минуту в библиотеку вошла бледная женщина с ослепительно-рыжими волосами, стянутыми на затылке в тугой узел.

— Простите, что помешала, — резко сказала она. У бедняжки был сильный акцент. Американский, по-моему. — Мне нужна книга по французской поэзии, чтобы подготовиться к следующему уроку.

— Где у нас нюхательная соль? — пробормотала Матильда. — Я больше не выдержу ни одного её занудного урока.

— Матильда, нельзя быть такой грубой, — прошептала леди Амелия. — Мисс Фрост работает у нас всего несколько дней. Дай своей новой гувернантке шанс.

Мисс Фрост поднялась по винтовой лестнице к верхнему ярусу стеллажей и закопалась в книги. Но время от времени она украдкой поглядывала на меня. Мне она показалась смутно знакомой, но я никак не могла вспомнить, где её видела. Вот странно!

— Немедленно покажи мне бриллиант, Покет! — прорычала Матильда, обратив на меня полный ненависти взгляд. — Я имею право увидеть его! Иначе как я могу быть уверена, что он подойдёт к моему праздничному платью?

— Не бойся, Матильда, — жизнерадостно ответила я. — Природа наградила тебя такой непримечательной внешностью, что можно не сомневаться: ожерелье тебя просто чудесно преобразит.

Вредина сердито уставилась на меня, и губы её искривились в недоброй улыбке:

— Жаль мне тебя, Покет. Ты-то никогда не узнаешь, каково это — носить на шее бесценный бриллиант. Каково это, когда все девушки Англии отдали бы что угодно, чтобы оказаться на твоём месте.

— Зря ты так уверена, — не удержалась я. — Конечно, не все девушки Англии мечтают оказаться на моём месте, хотя меня два года подряд выбирали «Девушкой, которую почти наверняка сожгли бы на костре во времена инквизиции». Но что касается алмаза Тик-так, то должна сказать, я примеряла его, и он до умопомрачения оказался мне к лицу.

Тут в библиотеке раздался грохот. Все взгляды обратились на мисс Фрост, которая наклонилась, чтобы подобрать уроненную книгу. Лицо её было удивительно бледным.

— Ты не имела права надевать ожерелье! Оно не твоё! — прошипела Матильда.

Я почувствовала, что настало самое время для наглой лжи.

— Герцогиня Тринити мне разрешила. На самом деле эта милейшая, дражайшая необъятная толстуха прямо-таки настаивала, чтобы я его примерила. Она всегда была очень категорична, говоря об алмазе Тик-так.

— Весьма неожиданно было узнать, что она решила сделать Матильде столь ценный подарок, — рассудительно заметила леди Элизабет. — Последние шестьдесят лет нас трудно было назвать подругами.

Я достала из саквояжа письмо герцогини и вручила его леди Элизабет:

— Мне показалось, она хотела помириться с вами.

— Тихо! — рявкнула старая вешалка. Она углубилась в чтение письма, и яростный огонь в её глазах немного потускнел. — Так-так, давняя подружка… — пробормотала она.

— То, что случилось с герцогиней, — проговорила леди Амелия, — так печально.

Хорошенькое личико Матильды помрачнело:

— Не уверена, что хочу носить ожерелье покойницы.

— Вздор! — рявкнула леди Элизабет. — Герцогиня была богатой и одинокой — неудивительно, что кто-то воткнул нож ей в сердце.

— У вас есть предположения, кто мог убить её, мисс Покет? — спросила мисс Фрост, весьма неожиданно вмешавшись в беседу. — Герцогиню убили вскоре после того, как она передала вам ожерелье, верно?

— Да, дорогуша, — ответила я, до глубины души взволнованная столь внезапным вниманием с её стороны. — Это жутко загадочная история. Повсюду, куда ни посмотри, безумцы и маньяки. Поскольку герцогиня выбрала меня своей посланницей, я чувствую огромную ответственность: в память о ней я должна выполнить свою миссию, — печально сказала я. — Боюсь, я была последней, кто видел герцогиню живой.

Мисс Фрост с громким стуком захлопнула книгу:

— Насколько я понимаю, последним живой её видел убийца.

После этого она извинилась и покинула библиотеку.

— По-моему, это нечестно, — проныла Матильда, швырнув подушкой в кошку. — Почему я должна ждать до дня рождения?! Это же чуть ли не целых четыре дня!

— Потому что такова была последняя воля герцогини, незамутнённая ты моя! — объяснила я. — Ты получишь алмаз Тик-так на балу, и ни минутой раньше.

— Что гораздо хуже — нам придётся эти четыре дня терпеть общество мисс Покет, — сказала леди Элизабет. Потом она с надеждой посмотрела на меня: — Хотя, может быть, тебя где-то ждут и ты не сможешь у нас задержаться?

— О нет, — улыбнулась я. — Вскоре я стану обладательницей небольшого состояния, а до тех пор я свободна как птица.

Ребекка взяла мой саквояж и сказала:

— Айви, должно быть, устала с дороги и хочет отдохнуть. Я покажу ей спальню для гостей.

Так мило с её стороны!

— Забудь об этом! — каркнула старуха. — Поселите её на чердаке. Пусть мисс Покет и наша гостья, но она не одна из нас. Она горничная, а горничные не живут в комнатах для гостей.

С этими словами она повернулась и заковыляла обратно к своему креслу.

Мерзкая старая кошёлка с костями!

Чердак, где меня поселили, располагался в восточном крыле. Чтобы попасть туда, нам пришлось подняться по парадной лестнице до самого верха, пересечь площадку с красивой балюстрадой, пройти по длинному коридору и одолеть три пролёта скрипучей чёрной лестницы. После этого мы очутились в тускло освещённом проходе. Ужасно узком. С дверями по обе стороны. Лестница в дальнем конце коридора вела на крышу.

Моя комната оказалась обставлена очень непритязательно. Дощатый пол. Скошенный потолок. Стены в побелке. Кувшин и тазик для умывания. Маленькое оконце с видом на летний домик. Словом, лучше не придумаешь. Терпеть не могу уютные кресла, красивые занавески и удобные кровати!

Я умылась, переоделась и отправилась осматривать дом. Но сперва зашила алмаз Тик-так в карман своего нового платья. Мне показалось, что лучше всегда держать его при себе. Так гораздо безопаснее.

С лестничной площадки второго этажа открывался прекрасный вид на главный зал. Я остановилась у балюстрады, чтобы полюбоваться им. Мимо прошли две горничные со швабрами и мётлами. Потом моё внимание привлекла сверкающая люстра под потолком. Может быть, спрятать алмаз там? Если бы у меня была стремянка!

В коридоре слева раздались быстрые шаги. Послышался шорох открываемой двери. Поддавшись врождённому любопытству, я наклонила голову и вгляделась в глубину широкого коридора. И успела заметить, как какая-то девочка прошмыгнула в дверь и очень тихо прикрыла её за собой. Мне показалось, это Ребекка.

Я знала только один способ проверить свою догадку:

— Ребекка?

За дверью была тишина. Если не считать неумолчного равномерного стука. Как будто кто-то готовил отбивную.

— Есть тут кто-нибудь? — снова окликнула я.

За дверью раздались тихие шаги. Дверь приоткрылась — самую чуточку.

— Да?

Это и впрямь оказалась Ребекка. И вид у неё был виноватый. Или испуганный. Или ещё какой-то.

— Это твоя комната, дорогуша?

Она кивнула. Приглашать меня войти она явно не собиралась.

— У меня огромная проблема, — сказала я. — Как тебе известно, я скоро стану обладательницей пятисот фунтов. Поэтому мне необходимо придумать, как обустроить собственную комнату, когда появятся деньги. Я надеялась, ты дашь мне взглянуть на свою. Ну, знаешь, почерпнуть вдохновение и всё такое.

— У меня ужасный беспорядок, Айви, — сказала Ребекка. — Может, как-нибудь в другой раз.

— О, беспорядок меня ни чуточки не смущает. — Я толкнула дверь, чтобы войти. Но ничего не получилось — Ребекка подпирала её ногой с другой стороны. — Если хочешь, могу помочь тебе прибраться. В искусстве борьбы с пылью мне нет равных.

Ребекка покачала головой. Она приоткрыла дверь ровно настолько, что смогла протиснуться в щель и выскользнуть в коридор. И снова закрыла её, не дав мне даже мельком увидеть, что внутри. Потом она взяла ключ, привязанный к её запястью, и аккуратно заперла дверь комнаты на замок. На мой взгляд, это было несколько чересчур.

— Сегодня такой хороший день, — сказала она. — Хочешь, я покажу тебе летний домик? Когда-то это был летний домик леди Элизабет, а сейчас там проходят наши с Матильдой уроки. Внутри очень симпатично.

Прежде чем я успела возразить, Ребекка зашагала по коридору к лестнице, и мне оставалось только пойти с ней.

Дорожка, обсаженная цветущими жёлтыми тюльпанами, вывела нас прямо к летнему домику. Он был белый, с соломенной крышей и решётчатыми окнами. Просто прелесть что за домик! На дорожке нас обогнала мисс Фрост с огромным словарём. Она остановилась и повернулась к Ребекке.

— Занятия начнутся через десять минут, — сухо сказала гувернантка. — Ты приготовила изложение?

— Я почти его закончила, мисс Фрост, — пролепетала Ребекка беспомощно. — Если бы вы дали мне чуть больше времени…

— Ох, Ребекка, — вздохнула наставница. — Я учу тебя всего несколько дней, а ты уже в отстающих. Я знаю, ты умная девочка, очень способная, но не могу понять, чем ты занимаешься целыми днями в своей комнате. — Взгляд мисс Фрост потеплел. — Обещаешь, что будешь стараться лучше?

— Да, мисс Фрост, — донёсся еле слышный ответ.

— Это я виновата, дорогуша, — вмешалась я, дружески похлопав гувернантку по руке. — Ребекка как раз корпела над изложением, когда я пришла и стала упрашивать её показать мне сады. Я плакала. Билась головой о стену. Страшную истерику закатила. Так что, как видите, ответственность лежит на мне, а Ребекка ни при чём.

К моему удивлению, гувернантка не откусила мне голову. Более того, с её веснушчатого лица исчезло мрачное выражение, и она тихо рассмеялась:

— У вас хорошо подвешен язык, мисс Покет. Не думаю, что стоит верить хоть единому слову, но звучит очень забавно.

Я фыркнула. Вот нахалка!

Гувернантка снова повернулась к Ребекке:

— У тебя ровно восемь минут, чтобы закончить изложение. — Она показала на летний домик. — Лучше поспеши.

— Да, мисс Фрост. — И Ребекка торопливо удалилась.

Когда мы остались вдвоём, мисс Фрост заговорила о делах более серьёзных.

— Это, конечно, не моё дело, — сказала она, пристально меня разглядывая, — но должна сказать, что я волнуюсь за вас, мисс Покет.

— И что же вас тревожит, дорогуша? — спросила я.

— Бриллиант, — прозвучал ответ. — Я очень много читаю — такая уж у меня привычка, — и мне известно кое-что из истории алмаза Тик-так. А история его очень мрачная. Вы не… Скажите, были ли у вас какие-либо неприятности с тех пор, как камень попал к вам?

— Да не особенно, — я пожала плечами. — Разве что в дом кто-то вломился и всё такое. Милый старик-поверенный из Лондона со мной не согласен — ему за каждым углом мерещатся опасности. Но ожерелью ничего не грозит. Я всё время ношу его с собой.

— Это весьма неразумно с вашей стороны, — заявила мисс Фрост, и лицо её посуровело. — За последние несколько недель в графстве произошло несколько дерзких ограблений. Дочь леди Франчески ударили по голове, когда она шла в церковь, и украли её золотые часы. Но главное — обладатели алмаза Тик-так, как правило, умирают не своей смертью. Я посоветовала бы вам как можно скорее спрятать камень в безопасном месте.

Я вздохнула:

— Вы, наверное, думаете, что на камне лежит проклятие?

— Проклятия — пустые выдумки, — отрезала она. — Никто не знает, откуда взялся этот камень. Мало кому из людей вообще доводилось взглянуть на него. Но я читала, что те, кому это удалось, испытывали невероятную тягу вновь и вновь заглядывать в камень. — Она смотрела на меня с чудовищной серьёзностью. — Согласны, мисс Покет?

— Ничуть, дорогуша. Камень меня ни капельки не искушает. Что же до того, что его могут украсть, — не бойтесь: я последую вашему совету и подыщу для него надёжный тайник.

— Рада это слышать.

Однако вид у гувернантки был совсем не радостный, и я знала почему. Только дурацкий камень был тут ни при чём.

— Простите меня, — начала я, доверительно взяв мисс Фрост за руку, — но я заметила страдание на вашем лице и поняла, что у вас тяжело на сердце.

Она на миг растерялась. Однако тут же взяла себя в руки и беззаботно рассмеялась:

— Правда?

— Не стоит стесняться, — сказала я ей. — Быть старой девой не преступление.

Она нахмурилась и высвободила руку:

— Прошу прощения?

— Старой девой, — проговорила я медленно, чтобы она могла уловить смысл моих слов. — Конечно, вам кажется, что у вас нет будущего — ведь вы душераздирающе рыжая и чудовищно одинокая. Увы, такое слишком часто случается с унылыми гувернантками, так что на самом деле вы не одиноки. Но не отчаивайтесь! Уверена, какой-нибудь горбатый лакей или беззубый кузнец только и ждёт, чтобы покорить ваше сердце!

У мисс Фрост сделался такой вид, будто её угостили редкостно кислым грейпфрутом. Она сунула словарь под мышку и зашагала к летнему домику. Кажется, на ходу она пробормотала что-то насчёт того, что мой рот следовало бы вымыть с мылом, но я толком не расслышала.

Согретая радостной мыслью о том, что мне удалось помочь несчастной душе, я отправилась искать, куда бы спрятать алмаз Тик-так.