— Тебе в самом деле понравилось?

— Понравилось? Да я в восторге, дорогуша! «Летнюю бурю» надо включить в список обязательного чтения в старших классах! Юные девушки должны знать, что бывает, если случайно выйти замуж за злодея-сыровара. Я ещё не дочитала до конца, но пока могу сказать, что это шедеврально. Просто страсть как шедеврально!

Леди Амелия захлопала в ладоши (признаться, в этот момент она чем-то сделалась похожа на тюленя):

— О, Айви, я так рада это слышать!

После странного происшествия в библиотеке я обошла весь дом в поисках Ребекки. Её нигде не было. Стол к вечернему чаю накрыли прямо в розарии, и я надеялась увидеть её там. Но она не пришла. Зато крошечные сэндвичи, свежие булочки и шоколадный торт оказались выше всех похвал. Леди Амелия была счастлива узнать, что я читаю её книгу. Старая вешалка сидела в беседке, кошка свернулась у неё на коленях. К счастью, обе спали.

— Критики отнеслись к моему маленькому сочиненьицу не слишком-то благосклонно, — пролепетала леди Амелия. — Боюсь, они не смогли оценить его по достоинству.

— Написать целую книгу — само по себе немало, — заметила я, отрезая ещё кусок торта. — Какая разница, даже если написано ужасно?

Леди Амелия побледнела. Подозреваю, из-за несварения. К счастью, Матильда отвлекла её от страданий. Следующие полчала эта девчонка ныла, что ей придётся ждать ещё целых трое суток до её дня рождения. Ей казалось, это нечестно. Я с готовностью напомнила ей, что многие дети вообще не могут праздновать дни рождения и что ей не стоит гневить судьбу своими жалобами. На это Матильда предложила мне пойти и утопиться в ведре. Глупее ответа не придумаешь.

— К счастью, мои дни рождения всегда праздновались очень весело, — сказала я, попивая чай. — Однажды родители сняли по такому случаю театр в Нью-Йорке и пригласили кукольников-цыган, чтобы они разыграли самые впечатляющие из моих приключений. Гвоздём программы стала моя дуэль с жуликоватым фокусником. А в другой раз мы путешествовали по Индии на воздушном шаре, наполненном горячим воздухом. Приземлились на горе к юго-западу от этого, как его… Там была очень милая деревушка, где жили одни только панды. Они очень дружелюбные, но готовят просто ужасно.

К тому времени, как я закончила свою речь, взгляды всего семейства были прикованы ко мне (за исключением леди Элизабет, которая крепко спала).

— Всё это выдумки, Покет, — усмехнулась Матильда. — Ни слова правды. Ты даже более чокнутая, чем Ребекка.

— Бал в честь дня рождения — это так чудесно, — мечтательно проговорила леди Амелия. — Хотя лично я больше всего люблю маскарады. Я хотела устроить маскарад для Матильды, но она говорит, что её лицо слишком красиво, чтобы прятать его под маской. Надеюсь, Айви, что бал в честь дня рождения Матильды понравится тебе не меньше, чем те, на которых тебе довелось побывать.

— Её никто не приглашал! — рявкнула Матильда.

— Я знаю, вы не слишком сдружились, — сказала леди Амелия, с надеждой глядя на дочь, — но поскольку Айви собирается преподнести тебе на балу особый подарок, мы просто обязаны пригласить её.

Ну разве она не прелесть!

Вид у Матильды сделался до крайности несчастный. Отчего я, разумеется, втайне возликовала. Самое время было немного позлорадствовать, пусть и про себя. И я непременно занялась бы этим, если бы не два события. Во-первых, леди Элизабет вдруг проснулась. Во-вторых, со стороны летнего домика показалась мисс Фрост, чтобы отвести Матильду на урок французского.

— Если позволите, мне хотелось кое-что обсудить с вами, леди Амелия, — заявила мисс Фрост. — Я не отниму у вас много времени. Это насчёт дня рождения Матильды. Полагаю, Матильда будет произносить речь на балу?

— Только если она сама того хочет, — ответила леди Амелия. — Матильда не то чтобы не очень любит…

— Разумеется, она должна произнести речь! — резко вмешалась леди Элизабет. — Это традиция семьи Баттерфилд!

Мисс Фрост нахмурилась:

— Беда в том…

Леди Элизабет хлопнула костлявой ладонью по колену:

— Что ещё за беда? Матильда, ты что, забыла рассказать мне о каких-то затруднениях?

Её внучка украдкой глянула на бабушку, но ничего не сказала.

— Одно затруднение всё же имеется, — сказала мисс Фрост. — Мои умения и таланты не распространяются на составление торжественных речей. Боюсь, Матильде нужна помощь. Помощь настоящего профессионала.

— Чтобы написать речь для дня рождения? — фыркнула леди Элизабет. — Вздор!

— Ох, — сказала леди Амелия. — Возможно, я смогу помочь. В конце концов, моя книга…

— Мне доводилось читать списки покупок, где было больше вкуса, чем в этой ужасной книжонке! — рявкнула леди Элизабет.

Несчастная сочинительница совершенно упала духом.

— Матильда не хочет никого разочаровать, — вздохнула мисс Фрост. — Она ведь Баттерфилд, а на балу соберётся всё графство. — Она снова вздохнула, довольно-таки шумно. — Если бы только найти кого-то, кто сможет помочь…

И тут меня осенило. Мне в голову пришла прямо-таки гениальная идея.

— Думаю, я знаю, как быть, — сказала я.

— Только этого не хватало! — огрызнулась леди Элизабет.

— Моя близкая подруга мисс Джеральдина Олвейс как раз отчаянно ищет возможности пожить немного в тихом загородном доме, где она могла бы спокойно закончить работу над новой книгой. И она могла бы наилучшим образом помочь Матильде, — с торжеством объявила я. — Я сегодня же напишу ей и приглашу приехать. Вот всё и улажено, согласны?

Леди Элизабет попыталась прожечь меня взглядом:

— Ты что, вообразила, будто имеешь право приглашать гостей в мой дом?!

Я кивнула:

— Всего одну гостью, дорогуша.

— Мисс Покет, уже одно твоё присутствие в этом доме вызывает у меня головную боль. И если ты думаешь, что я позволю тебе привести сюда других чужаков, которые станут совать нос в чужие дела, то ты ещё более сумасшедшая, чем кажешься!

Не очень-то любезное замечание. Я рассудила, что не стоит обижаться: леди Элизабет просто очень старая и довольно-таки злобная. Как ни удивительно, положение спасла мисс Фрост.

— Мне кажется, это прекрасная мысль, — сказала она.

Я подскочила от волнения:

— Мисс Олвейс ужасная зануда, но невероятно талантливая, леди Элизабет! Она только что вернулась из турне с лекциями, и она напишет Матильде чудесную речь — трогательную, смешную, захватывающую! Такую, что всё графство будет обсуждать. — Я откусила большой кусок торта (надо же было как-то вознаградить себя). — А в свободное время она сможет работать над своей книгой.

— Не самая худшая идея, — пробормотала старуха. — Впечатляющая речь на празднике ещё больше прославит имя Баттерфилдов. — Она кивнула сморщенной головой. — Да, я одобряю.

Леди Амелия с трепетом и восторгом сказала:

— Какая ты молодец, Айви!

Мисс Фрост восторга не выказала.

— У нас всего три дня, — напомнила она. — Времени очень мало.

— Времени хватит, — заверила я. — Я немедленно напишу мисс Олвейс, и письмо доставят ей уже к вечеру. А я подробно всё объясню и настоятельно попрошу её поторопиться.

На том и порешили.

Написав и отправив письмо, я рассеянно побрела в сторону летнего домика в надежде найти там Ребекку. Мне хотелось выманить её оттуда, чтобы до ужина поговорить о мисс Фрост. То, как они шептались в библиотеке, не шло у меня из головы. Я чувствовала: что-то происходит. Летний домик оказался пуст. Доска была вся исписана витиеватым почерком мисс Фрост — ничего интересного, какая-то чепуха про фазы луны.

Я села за парту Ребекки, решив дождаться её, и изящно побарабанила пальцами по столешнице. На парте лежал альбом, раскрытый на рисунке с изображением птицы-шалашника. Взглянув в окно, я увидела, как какой-то старик — садовник, должно быть, — вооружившись садовыми ножницами, склонился над розовым кустом. У него были седые волосы, потрёпанная соломенная шляпа и длиннющие усы. Я взяла карандаш и принялась рисовать старика. И так увлеклась, что даже не заметила, как вошла мисс Фрост. Её ученицы изучали насекомых в оранжерее, и она вернулась за лупой.

— Не ожидала увидеть вас тут, мисс Покет, — сухо сказала гувернантка.

— Отчего же? — сказала я. — У меня прямо-таки страсть к учебе.

— У вас есть какое-либо образование?

— Конечно. Мой отец — профессор криминальной истории: пираты, разбойники и всё такое. А мать преподает латынь и рукопашный бой.

Гувернантка достала из шкафа лупу и снова повернулась ко мне. Я скользнула взглядом по доске. Этого хватило, чтобы привлечь внимание мисс Фрост.

— Вы знаете что-нибудь из области астрономии, мисс Покет? — спросила она.

— Только то, чему меня учили в Кембридже, дорогуша.

Она засмеялась, что было весьма некстати:

— Не правда ли, четыре фазы луны — это очень интересно?

Я пожала плечами:

— Не особенно. Хотя, конечно, у меня слабость к полной луне, когда маньяки неистовствуют, вервольфы превращаются и всё такое.

— Глупые суеверия. — Мисс Фрост вышла к доске и встала перед ней, словно собралась провести урок. — На самом деле истинное могущество луны проявляется в первой четверти, когда луна ровно наполовину видна, наполовину скрыта. В это время она как бы и здесь, и не здесь. Когда луна в первой четверти, возможно многое, даже самое удивительное. — Она резко выдохнула и с едва заметной улыбкой добавила: — В день рождения Матильды луна будет как раз в этой фазе. Думаю, скучать никому не придётся.

Я вздохнула и вернулась к рисованию:

— Поверю вам на слово.

Мисс Фрост фыркнула и покачала головой, словно имела дело с непроходимой тупицей. Она быстрым шагом направилась было прочь из домика, но вдруг остановилась возле моей парты:

— Что это ты рисуешь, Айви?

Я показала на старика-садовника:

— Его.

— Его? — Мисс Фрост посмотрела на рисунок, в окно и снова на мой рисунок. Очевидно, он был даже лучше, чем я думала. Гувернантка пробормотала: — Потрясающе!

Я отложила карандаш и полюбовалась своей работой. Розы мне не слишком удались, зато садовник получился очень похоже.

— Мисс Покет, можно взять ваш рисунок?

Я пожала плечами:

— Пожалуйста.

Схватив мой рисунок, гувернантка вернулась к своему столу и заперла его в ящик на ключ. Вероятно, она собиралась вставить его в рамочку и повесить на стену. Именно так поступают с гениальными произведениями живописи.

Не сказав больше ни слова, мисс Фрост поспешила к выходу из летнего домика.

Наступила ночь. Угасший день был для меня днём блистательных озарений. Во-первых, я пригласила мисс Олвейс приехать погостить. Во-вторых, нашла отличный тайник для алмаза Тик-так. Я сразу поняла: лучшего места, чтобы спрятать камень, не придумаешь. Так что я дождалась, пока дом уснёт, взяла свечу и принялась за дело.

Я же не хотела, чтобы меня кто-нибудь увидел.

В комнате напротив моей хранился всевозможный хлам, оставшийся после постановок леди Амелии. Никуда не годный, всеми забытый. Где можно ещё надёжнее спрятать бесценное загадочное ожерелье?

Присев на какой-то ящик, я разрезала маленькими ножницами шов на кармане и достала алмаз Тик-так. Мне смутно вспомнилось предостережение призрачной герцогини: не поддаваться искушению заглянуть в камень. Да что она понимает, старая дура!

Я взялась за серебряную цепочку и поднесла бриллиант к свету. Снаружи на усыпанном звёздами небе царил полумесяц, которому совсем немного оставалось до ровной половинки луны. Внутри камня на небе мерцали звёзды и над Баттерфилд-парком всходил полумесяц, которому лишь немного оставалось до ровной половинки луны.

За спиной у меня раздался шорох крыльев. Обернувшись, я увидела, как по воздуху между стропил скользнула птица и опустилась на тёмную балку в дальнем конце комнаты. Когда я вновь заглянула в камень — в нём уже мела метель. Каждая снежинка сверкала как бриллиант. Сквозь завесу снега можно было рассмотреть дом, серый и мрачный. Его покрытые морозными узорами окна были темны.

Вдруг дверь этого ветхого дома отворилась, на крыльцо вышла женщина. На руках у неё спал ребёнок. Она была одета в плотное тёмное пальто и жёлтый соломенный капор. Поля капора не позволяли разглядеть её лицо. Ребёнок был маленький, с длинными тёмными волосами. Женщина поспешила прочь, воровато оглядываясь на лачугу. Девочка у неё на руках… Я знала её. Неужели это я? Да. Только совсем ещё малышка.

Женщина вышла за ржавые ворота, пересекла грязную дорогу. И зашагала через поле, увязая в грязи и снежной каше. Она от кого-то убегала. И уносила меня. От кого? Куда? Ответов не было. Только вопросы.

Вопросы. И следы на снегу.

Чёрные клубы дыма заслонили всё. Видение в камне исчезло. Вместо них снова проступили звёзды и полумесяц. Я выронила ожерелье и вскочила на ноги. Принялась взволнованно ходить кругами. В моей голове лихорадочно проносились мысли. В животе застыл холодный ком. Возможно, камень обманывает меня. Шутит шутки. Но мне вспомнились слова герцогини: алмаз Тик-так показывает только правду. Что было, что есть и что будет.

Но тогда что же он показал мне? Кто была та женщина? Моя мать?

Камень. Только камень знает все ответы. Я кинулась к нему, подобрала ожерелье, поднесла к неровному пламени свечи. Я молилась, чтобы он показал мне ещё что-нибудь.

И он показал. Но не поле, где бушевала вьюга. Не женщину в жёлтом капоре, которая куда-то несла меня. Он показал мне летний домик в Баттерфилд-парке, слабо мерцающий в свете полумесяца. Окна его были темны. По дорожке со стороны большого дома к нему шёл кто-то с фонарём.

Это была мисс Фрост. Что она там делает?

Алмаз Тик-так показывает события из прошлого, настоящего и будущего — что же открылось мне теперь? Был только один способ это выяснить. Спрятав камень в тайник, я выскочила из комнаты, пересекла коридор и подбежала к маленькому оконцу в своей каморке. И как раз успела увидеть, как мисс Фрост с фонарём скрылась в летнем домике. Я смотрела, как она задёрнула шторы на каждом окне. Медленно тянулись минуты. И когда часы в холле пробили полночь, на дорожку среди залитых лунным светом тюльпанов выскользнула ещё одна фигурка и тоже направилась к домику. В руках она сжимала небольшую книжицу, а прежде чем зайти в дом, остановилась и обернулась. Лицо её поразило меня своей бледностью.

А потом Ребекка Баттерфилд зашла в дом, закрыв за собой дверь.

Брезжил рассвет моего третьего дня в Баттерфилд-парке. Туман ещё окутывал цветочные клумбы. Пробираясь сквозь его завесу, я спешила по дорожке к летнему домику. Я не спала ни минуты. Ну, разве что одну. Или две. Честно говоря, я так и заснула у окна, дожидаясь, когда мисс Фрост и Ребекка выйдут из домика. И проснулась только несколько часов спустя.

Тогда-то я и решила разгадать эту любопытную загадку. В моей голове клубилось множество вопросов. О том, что я увидела в камне. О женщине в жёлтом капоре. О мисс Фрост и Ребекке.

Что пытается поведать мне камень?

Дверь летнего домика оказалась не заперта. Внутри всё тонуло в тенях. Я чиркнула спичкой, зажгла свечу. Самым дотошным образом я обыскала весь домик — ведь недаром у меня все задатки прирождённого смотрителя маяка. Учебники по арифметике, по истории, чернила, карандаши, бумага — плоды моих поисков складывались в настоящую поэму о разочаровании. Ни намёка на то, зачем мисс Фрост и Ребекке понадобилось тайно встречаться здесь прошлой ночью.

Выглянув из окна в дальней стене классной комнаты, я увидела, что над лесом, начинавшимся сразу за границей парка, показались первые лучи солнца. Пора возвращаться в дом, пока никто меня не хватился.

Я задула свечу.

— Ты делаешь страшную ошибку, дитя.

Оборачиваться не было нужды. Я и так знала, кто это — видела отражение в оконном стекле.

— Вы мне просто мерещитесь, — негромко сказала я.

— Посмотри правде в лицо: я не менее реальна, чем ты, — произнесла она нараспев.

Я обернулась. Герцогиня Тринити восседала за учительским столом, её необъятное седалище свисало по обе стороны стула. Пальцы-сардельки барабанили по столешнице. Ночная рубашка на груди была красной от крови. От головы исходило голубоватое сияние. Герцогиня выглядела очень довольной собой.

— Что вам нужно? — спросила я, встав руки в боки.

— Нет мне покоя. — Она вперила в меня яростный взгляд. — С тех пор как я доверила тебе алмаз Тик-так, ты всё больше привязываешься к нему. Это большая ошибка с твоей стороны.

Я пожала плечами:

— Ошибаетесь, дорогуша. Я об этом камне и думать забыла.

Герцогиня зловеще улыбнулась. И ничего не сказала. Вместо этого у неё пошёл дым из ноздрей. Две струйки чёрного дыма, вытягиваясь и извиваясь, в считаные мгновения сложились в слова. В воздухе передо мной повисла надпись:

Привидение загоготало как безумное, и слова осыпались пеплом на учительский стол.

— Прекрати заглядывать в камень, — сказала покойница. — Добра от этого не будет. Ты ищешь ответы на вопросы, но они не принесут тебе ничего, кроме страданий, дитя.

— Вы мертвы, — сказала я. — Так почему бы вам не уплыть в потусторонний мир, или не воспарить, или что там ещё делают мёртвые толстухи?

— Я жду, — был ответ.

— Чего?

Герцогиня снова улыбнулась:

— Бала. Я должна убедиться, что ты выполнишь мои указания.

Я посмотрела на жуткое пятно у неё на груди и спросила о том, что не давало мне покоя с самого отъезда из Франции:

— Кто вас убил?

— Отличный вопрос! — воскликнул призрак. — К сожалению, когда пришёл убийца, я как раз задремала.

— Но зачем понадобилось вас убивать? — спросила я, теряя терпение. — Уж это-то вы должны знать.

— Ты и сама знаешь, дитя, — промурлыкала герцогиня.

— Чтобы завладеть алмазом Тик-так?

— Правильно, — прошипело привидение. — Думай только о том, что ты мне обещала. Забудь, что ты видела в камне. Ты уже не та малышка.

Невыносимая тоска и грусть вдруг навалились на меня. Схватили за горло. Тяжким бременем легли на плечи.

Я покачала головой:

— Не понимаю. Кто была та женщина в жёлтом капоре? Моя мать?

— У тебя нет матери, — заявила призрачная герцогиня, и в её волосах вдруг заискрилась звёздная пыль. — Только я могу подарить тебе новую жизнь. Не доверяй никому в этом зловещем доме теней. Следи, чтобы никто не украл камень. Присматривай за ним. Но не заглядывай в него в поисках ответов. Не делай этого, дитя!

Меня била дрожь. Я тряслась, будто крольчонок в метель. И ненавидела эту дрожь. Ненавидела герцогиню.

Я закрыла глаза:

— Почему это я не должна в него смотреть? Мне нужны ответы, — слышите, вы, мерзкий потусторонний комок жира?! — и я эти ответы получу! — Моё сердце вдруг наполнилось отвагой. Потому-то я и добавила: — Может, я даже оставлю камень при себе, пока он не расскажет мне всё. И вы не сможете мне помешать. Вы же мертвы!

И тут я услышала это… Воздух наполнился мелкой дрожью. Я открыла глаза и увидела, как герцогиня, это порождение мрака и гибели, взлетела со стула. В её полете не было изящества. Одна только ярость. Стол опрокинулся. Стул отлетел к стене. Призрак мчался ко мне, завывая, пылая будто зимний рассвет. Залитая кровью сорочка, орудие гнева и возмездия, реяла на ветру.

Ещё мгновение — и привидение поглотит меня.

Не помню, чтобы я бросалась наутёк. Но, должно быть, так и случилось, потому что я вдруг обнаружила, что схватилась за ручку и распахнула дверь. Я не оглядывалась. Бежала и бежала. Пока не налетела на что-то. Точнее, на кого-то. Мы столкнулись, будто два поезда на полном ходу. Я вскрикнула. Она промолчала. Я заморгала и вгляделась в её в лицо.

Она, похоже, совершенно растерялась:

— Господи, Айви, что случилось?

Я ахнула:

— Мисс Олвейс?!

Официальное знакомство состоялось за завтраком. Я представила мисс Олвейс всему семейству. Ей задали множество вопросов о её странствиях и книгах, и она блестяще ответила на каждый. Леди Амелия спросила, как она успела приехать так быстро. Мисс Олвейс объяснила, что села на ночной поезд, проходивший через деревню, где жила её матушка, и, прибыв на станцию, подождала до рассвета, прежде чем идти к поместью. Она ни словом не обмолвилась о летнем домике. И о том, как я выскочила оттуда, словно обезумев. Не упомянула она и о том, как проводила меня обратно в домик и помогла расставить мебель по местам.

— Моя речь будет главным событием вечера, — заявила Матильда с мечтательным видом.

— Ох, — пролепетала мисс Олвейс. — Я приложу все усилия.

Ребекка к завтраку не спустилась. Я увидела её впервые за всё утро, только когда отправилась показать мисс Олвейс дом. Мы шли через главный зал, обсуждая наше совместное путешествие из Парижа и чудесное выздоровление матушки мисс Олвейс, когда Ребекка торопливо спустилась по лестнице и прошла в гостиную. Там, у окна, её ждала мисс Фрост, и они коротко поговорили.

— Айви?

Я обернулась к мисс Олвейс:

— Что, простите?

— Я спросила, ты хорошо себя чувствуешь?

— Как никогда прежде, — заверила я. Однако мстительные призраки всё не шли у меня из головы. — Кстати, так уж вышло, что тут, в Баттерфилд-парке, у меня ну очень много свободного времени, а здешняя библиотека, как назло, оставляет желать лучшего. Вот я и подумала: может быть, стоит попробовать почитать вашу книгу? — Я улыбнулась с таким видом, будто эта тема меня особенно не волнует. — Она ведь про привидений, да?

Мисс Олвейс кивнула:

— Про самых знаменитых призраков Шотландии и Уэльса. — Она посмотрела на меня с интересом. — Айви, мы же задушевные подруги, так что ты можешь смело говорить со мной обо всём. Вообще обо всём.

— Вы даже не представляете, что со мной было… — услышала я собственный голос.

Тонкие губы мисс Олвейс изогнулись в улыбке:

— Весьма в этом сомневаюсь, Айви.

И я, не вдаваясь в душераздирающие подробности, рассказала ей про мёртвую герцогиню.

Мисс Олвейс вперила в меня пристальный взгляд. На миг мне даже показалось, что её глаза замерцали как угли в камине. Без сомнения, мой рассказ поразил бедняжку до глубины души.

— Это в высшей степени интересно, Айви, — мягко сказала она. Что странно — она вовсе не выглядела потрясённой. — Привидения в основном непредсказуемы, однако некоторые правила распространяются и на них. И важнее всего, Айви, два неписаных закона. Первый говорит о том, что лишь неупокоенные души могут преследовать живых.

— Неупокоенные души? — нахмурилась я.

— Да, призраки, которые не могут покинуть этот мир, потому что у них остались незаконченные дела. Большинство таких привидений совершенно безобидны, они лишь стремятся донести до людей свои послания или пророчества. Но попадаются и по-настоящему опасные призраки, жаждущие мести за прошлые злодеяния.

— А они могут… могут причинять боль живым людям?

— О да. Они устрашающе могущественны. Гнев даёт им великую силу, Айви.

Услышать это было довольно-таки неприятно.

— А второе правило? — спросила я.

— Когда человек умирает, ему даётся очень мало времени, чтобы решить, остаться ли на земле неупокоенным духом или перейти в загробный мир. Можно успеть навестить кого-то из близких, но лишь ненадолго. А потом душа должна покинуть наш мир, чтобы никогда не вернуться. — Мисс Олвейс доверительно взяла меня за руки. — Айви, у герцогини точно есть причина, чтобы преследовать тебя. Попробуй догадаться, что это может быть.

— Её последним желанием было, чтобы я вручила алмаз Тик-так Матильде на балу в честь дня рождения. Уверена, это жирное привидение не отстанет от меня, пока я не выполню поручение.

При упоминании камня щёки мисс Олвейс зарделись:

— Матильда, наверное, была счастлива, увидев ожерелье. Скажи, а она уже примеряла его?

— Матильда его даже не видела. И никто не видел.

— Весьма благоразумно с твоей стороны. — Мисс Олвейс дружески сжала мою руку выше запястья. — Ты по-прежнему носишь его в зашитом кармане?

— О боже, конечно нет! — сказала я, всем своим видом показав, что в жизни не слышала предположения глупее. — Я его спрятала.

Душка Мисс Олвейс пришла в восторг:

— И наверняка ты нашла такой хитроумный тайник, где никому и в голову не придёт его искать? Гениально!

— Тут вы правы, мисс Олвейс, — признала я без ложной скромности.

— Подожди. — Она застенчиво хихикнула. — Дай я попробую угадать! Только не подсказывай, я сама. Ох, этот дом такой огромный! Оно может быть где угодно!

— Придётся вам согласиться принять пару подсказок, — игриво предложила я.

— Ну, если ты так хочешь… — Улыбка мисс Олвейс померкла. — И каких же?

— Это такое место, где…

— Прошу прощения, мисс Покет. — К нам через зал шагала мисс Фрост. — Извините, что прерываю вашу беседу, но мне нужно показать мисс Олвейс летний домик. Ей необходимо начать работать над речью Матильды нынче же утром.

Мисс Олвейс окинула гувернантку ледяным взглядом:

— В этом нет необходимости, мисс Фрост, я прекрасно смогу найти его и сама. Сегодня на рассвете, прибыв в поместье, я встретила Айви, когда она как раз выходила оттуда.

Мне отчаянно захотелось провалиться сквозь землю. Тупоголовая дорогуша мисс Олвейс, сама того не подозревая, выдала меня с головой. Я уставилась на свои руки (они ведь такие красивые), всей кожей чувствуя пристальный взгляд гувернантки. Но, к моему глубочайшему удивлению, она сказала только:

— Что ж, в таком случае, мисс Олвейс, вам не составит труда найти нас.

Мисс Фрост ушла, и тут я заметила, что Ребекка тихонько выскользнула из гостиной и шмыгнула вверх по лестнице. Мисс Олвейс хотела заглянуть в библиотеку, поэтому я показала ей, куда идти, и спешно попрощалась. У меня было важное дело.

Перепрыгивая по две ступеньки, я побежала следом за Ребеккой.

— Ребекка! Погоди!

Она как раз вытащила ключ из замочной скважины. Ещё немного — и она скрылась бы у себя в комнате. Услышав своё имя, Ребекка ошеломлённо уставилась на меня.

— Айви… — нервно проговорила она. — Послушай, я не хочу показаться невежливой, но у меня правда нет времени, чтобы поболтать с тобой. Надо успеть доделать задание перед уроком истории.

Я подбежала к её двери и остановилась, пытаясь отдышаться. Ребекка была уже внутри и закрывала за собой дверь.

— Секундочка-другая у тебя наверняка найдётся, — сказала я, немного восстановив дыхание. — У меня такое ощущение, что ты стараешься не встречаться со мной, и я не могу взять в толк почему.

— Мы разговаривали вчера, — слабо возразила Ребекка.

— Но это не то же самое, что сегодня, верно? — Я взялась за ручку двери. — Если что-то не так, скажи мне. Я просто кладезь мудрости и гениальных идей.

— Всё в порядке.

— Ты выглядишь усталой, — заметила я.

Ребекка ничего не ответила. И тут-то я снова обратила внимание на странный ритмичный звук. Но на сей раз у меня не осталось никаких сомнений: он шёл из её комнаты.

Я нахмурилась:

— Что это стучит?

Ребекка навалилась на дверь, пытаясь её закрыть:

— Айви, у меня нет времени.

— Вчера я видела вас с мисс Фрост в библиотеке, — быстро сказала я. — Ты была чем-то страшно расстроена. А ночью под покровом темноты ты тайком направилась в летний домик. Мы обе знаем, с кем ты там встречалась.

Ребекка нервно сглотнула, и это от меня не укрылось.

— Мисс Фрост помогала мне с уроками, — проговорила она.

Такое вполне могло быть — но зачем же для этого встречаться посреди ночи? Нет, чем бы они там ни занимались, они пытались сохранить это в тайне.

— Можешь полностью довериться мне, дорогуша, — сказала я самым подкупающим тоном. — В библиотеке ты, похоже, не хотела верить мисс Фрост — она упомянула какие-то доказательства. Доказательства чего, Ребекка?

Она посмотрела мне в лицо и неприлично долго разглядывала его, словно видела впервые. Потом её глаза наполнились слезами:

— Мисс Фрост думает… Она боится. Боится за тебя, Айви!

— За меня? — Я испустила усталый вздох. — Она опять трясётся из-за алмаза, верно?

Ребекка с серьёзным видом кивнула.

— Ну так напрасно она волнуется, — сказала я. — Я больше не ношу его с собой, я нашла, где его спрятать.

Но мои слова, как ни странно, ничуть не успокоили эту чудачку.

— Ты хорошая… — пролепетала она, заливаясь слезами. — Ты ведь хорошая, правда, Айви? Добрая?

— Добрая? Ну разумеется. Я просто замечательная. Спроси кого хочешь. — Я с силой толкнула дверь, но она не дрогнула. — Впусти меня, дорогуша, и мы обсудим все наши тревоги!

— Будь осторожна, Айви, — прошептала Ребекка. — Вещи не то, чем кажутся.

И с этими словами она захлопнула дверь у меня перед носом.

Я услышала, как в замке повернулся ключ.