— Почему она не отвечает?

— Наверное, это шок.

— Может, послать за доктором?

— Оставь её в покое, Ребекка. Мисс Покет придёт в себя, надо только дать ей время.

Они все столпились вокруг меня. Мисс Олвейс… Ребекка… Мисс Фрост… Даже Матильда.

Призрак поверенного был щедр. Тысяча фунтов. Моё вознаграждение. Я в жизни не видела такой огромной суммы. Но теперь она была моя, спасибо мистеру Бэнксу. Покойному мистеру Бэнксу. На конверте было моё имя. На конверте, который нашли в кармане его пальто. На запятнанном кровью конверте, который лежал теперь на столике возле мой кровати. В конверте оказались деньги. Плата, причитающаяся мне от герцогини. Тысяча фунтов. Но тут ведь что-то не сходится, верно? Уговор был о пятистах фунтах. Однако поверенный удвоил вознаграждение. И я знала почему. Он хотел, чтобы у меня хватило денег сбежать. Вырваться из этого хитросплетения загадок и интриг. Он спешил спасти меня.

Но не сумел.

— Что произошло? — спросила мисс Олвейс дрожащим от ужаса голосом. — Я слышала, леди Амелия сказала, поезд упал в реку.

— По отчётам полиции, кто-то вмешался в работу светофора, — холодно пояснила мисс Фрост. — Машинист думал, что мост опущен, однако на самом деле он был разведён.

Кто-то ахнул. Ребекка, поняла я.

— Но как такое могло случиться?!

— Кто-то вмешался в работу светофора, полагаю, — повторила мисс Фрост. — Вы ведь куда-то уходили вчера вечером, мисс Олвейс, не так ли? Не заметили ничего подозрительного по пути?

— Я встречалась в городе с преподобным Муром, — сказала мисс Олвейс, с нежностью глядя на меня. — Просила его помолиться за мою подругу, которой сейчас нелегко. Но я не видела ничего неподобающего.

— Как жаль, — обронила гувернантка.

Призраки были повсюду вокруг меня. Теперь их уже четверо. Герцогиня-демон. Мать-ангел. Старик-садовник. И поверенный с его домыслами. Все они мертвы. Я пыталась увидеть его. Едва услышав о его гибели в катастрофе, я бегом бросилась в библиотеку. Я не сомневалась, что найду его на том самом месте, где оставила. Но мистера Бэнкса там не оказалось. Наверное, всё дело в том, о чём мне рассказывала мисс Олвейс. Мистер Бэнкс не был неупокоенным духом. А значит, ему было отпущено лишь немного времени, прежде чем он отправился в загробный мир. И он уже не вернётся.

— Хочешь воды, Айви? — спросила Ребекка. Она сидела рядом и гладила меня по голове. — Или, может быть, поешь что-нибудь?

Я покачала головой.

— Я так сочувствую тебе по поводу гибели твоего друга, Айви, — сказала мисс Олвейс. — Если бы только я могла как-то утешить тебя. Когда на нас обрушиваются такие удары судьбы, разум отказывается понимать это. Но мы должны уповать на Господа нашего.

— Мистер Бэнкс приходил ко мне, — призналась я.

Ребекка снова ахнула:

— Ты хочешь сказать — его призрак?!

Я кивнула:

— У него была рана на голове. Он хотел срочно сообщить мне что-то, но я болтала всякий вздор и не давала ему вставить ни слова. Он почти ничего не успел сказать.

— А что он всё-таки успел вам сообщить, мисс Покет? — поинтересовалась мисс Фрост будто невзначай.

Тут-то мне бы им всё и рассказать. Поделиться тем, что я думаю. И тем, что я узнала. И они решат, что я сошла с ума. Или, что ещё хуже, поверят каждому моему слову.

— Не помню, — сказала я.

— Возможно, это был просто сон, Айви, — предположила мисс Олвейс. Она подошла к оконцу в моей комнате и раздвинула занавески. — Это было бы неудивительно — ведь ты пережила такой шок. Да, просто сон. Ничего такого, что следовало бы принимать всерьез.

— Да вы шутите, — ледяным тоном сказала мисс Фрост. — Разве вы не пишете книгу о привидениях?

Мисс Олвейс и гувернантка уставились друг на друга. Что пылало в их глазах? Ненависть? Не сомневаюсь: в эту минуту они сказали друг другу больше, чем могла бы выразить тысяча слов.

Молчание прервала мисс Олвейс:

— Если мистер Бэнкс и в самом деле явился Айви, должно быть, он сделал это, чтобы дать ей знать, что с ним всё благополучно. Что смерть — это ещё не конец. Да, уверена, так и было.

— У Покет не все дома, — с готовностью поддержала беседу Матильда. — Что это за девочка, если к ней в гости заявляются призраки? Меня она просто бесит! Если она не кидается вниз головой с лестницы, то пытается навредить бабушке чизкейком и лимонадом или плетёт небылицы. Неужели я одна тут думаю, что она умалишённая?

— Как можно быть такой жестокой?! — воскликнула мисс Олвейс с дрожью в голосе.

Матильда зловеще улыбнулась.

— До вашего праздника осталось всего несколько часов, — напомнила мисс Фрост, приобняв Матильду за плечи и направляя её к двери. — Уверена, у вас есть более неотложные дела, чем торчать здесь и говорить гадости. — Гувернантка метнула на меня быстрый взгляд. — Кроме того, мисс Покет нужен покой.

— Да, верно, — согласилась мисс Олвейс.

Она поцеловала меня в щёку и поспешно удалилась.

Но Матильда не могла уйти, не нанеся на прощанье ещё один укол. Остановившись в дверях, она сказала:

— Не сомневаюсь, моя кузина отлично о тебе позаботится, Покет. — Она приторно улыбнулась. — Тик-так.

Мисс Фрост утащила злобную дурынду прочь.

— Не обращай внимания, — сказала я Ребекке. — На самом деле она не думает и половины того, что говорит.

— Ещё как думает, — возразила Ребекка.

Я одарила её мимолётной улыбкой:

— Твоя правда. И всё же я верю, что однажды Матильда проснётся и осознает, какая она мерзкая, тупоголовая, пакостная, бессердечная ослиная какашка.

Ребекка улыбнулась, но тут же посерьёзнела и снова присела возле меня на кровать:

— Айви… сколько лет тебе было, когда ты попала в приют?

К такому вопросу я оказалась совершенно не готова. Я ведь ни словом ни обмолвилась Ребекке о том, что выросла в Харрингтонском приюте для нежеланных детей. Однако она откуда-то узнала об этом. Я подумала, не насочинять ли с три короба, но настроения не было.

— Пять.

— А до того?

— А до того я жила с родителями, разумеется, — быстро сказала я.

Но Ребекку мой ответ не устроил:

— Что ты помнишь о том времени, Айви?

— Всё, — солгала я. — У меня сохранились чудесные воспоминания.

— Не верю, — мягко сказала Ребекка. — Пожалуйста, Айви, скажи мне правду. Это очень важно.

Я вздохнула. Вообще-то я терпеть не могу говорить правду. Но на этот раз решила попробовать:

— Я мало что помню о том, как жила раньше, прежде чем попала в приют.

— Ты совсем не помнишь своих родителей?

— Нет. Но я знаю, что меня у них забрали, — тихо сказала я. — Я всегда подозревала что-то подобное — в конце концов, кто по доброй воле согласится отдать столь очаровательную малышку, как я? — но теперь знаю наверняка. Я видела это в алмазе Тик-так. Меня похитили.

Если Ребекка и была потрясена или ошеломлена, когда я упомянула о видениях в камне, она ничем этого не выдала.

— Что ты видела, Айви? — только и спросила она.

— Я видела, как меня забрали из дома и повели через лес. Это сделала женщина в длинном пальто и жёлтом капоре. Я видела, как она похищала меня из родительского дома. Уводила тайком.

Тут-то Ребекка и разрыдалась. В три ручья.

— Мне так жаль, Айви!

Я пожала плечами:

— Это не твоя вина, дорогуша.

— Всё, что происходит… — проговорила она сквозь слезы. — Поезд мистера Бэнкса… Твоё падение с лестницы… Всё это так ужасно!

Она была так раздавлена горем, что я невольно стала искать хорошие стороны в своих обстоятельствах.

— Кто знает, почему поезд рухнул в реку? Может, это просто несчастный случай, — сказала я, похлопав Ребекку по голове (это всегда помогает утешить плачущих). — Что до лестницы, ну, наверное, я просто замечталась и забыла смотреть под ноги.

Ребекка посмотрела мне прямо в глаза:

— Тебя столкнули.

Я ахнула. Прямо как нервическая дамочка. Ужасно некрасиво получилось.

— Ты уверена?!

Она кивнула. Слёзы ручьями текли по её лицу. Будто трубу прорвало.

— Уверена.

Следующий вопрос сорвался с моих губ помимо воли:

— Кто это был, Ребекка? Кто толкнул меня?

— Я, — еле слышно прошептала она.

Она так и не объяснила почему. И это было самое неприятное. Хотя нет: самое неприятное было то, что Ребекка Баттерфилд, моя хорошая подруга, призналась в том, что столкнула меня с лестницы. Кто-нибудь мог бы сказать, что она пыталась убить меня. Но, судя по тому, что я узнала потом, он бы поторопился.

— Ты меня ненавидишь, да? — спросила Ребекка.

Я стояла у окна. Она сидела на кровати — подавленная, опустошённая.

В десятый или даже одиннадцатый раз я сказала:

— Ничего не понимаю.

— Это не то, что ты думаешь, Айви, — пролепетала она.

— Ты разозлилась на меня? Я сделала тебе что-то плохое?

— Нет, что ты! — Она подняла глаза и с мольбой посмотрела на меня.

— Помоги мне, Ребекка, — сказала я. — Потому что мой внутренний голос буквально кричит, что ты — маньяк-убийца.

— Я не хотела сделать тебе ничего плохого! — всхлипнула она.

— Знаешь, что я скажу тебе, дорогуша, — недолго думая, заметила я, — если ты не хотела мне ничего плохого, не надо было сталкивать меня с лестницы. Множество людей за мою недолгую карьеру горничной грозились убить меня, но до дела раньше не доходило.

— Нет, — сказала Ребекка. — Все наоборот.

Я посмотрела на неё как на сумасшедшую:

— Что наоборот?

Ребекка встала и бросилась ко мне. Естественно, я подумала, что она хочет вытолкнуть меня в окно. Я попятилась. От этого она разрыдалась. Снова.

— Ох, Айви, ты многого не знаешь!

— Ну так расскажи мне!

Она покачала головой:

— Мисс Фрост говорит — нельзя.

— Почему нельзя? — спросила я. По-моему, вполне законный вопрос.

Но Ребекка больше ничего не сказала по существу, только плакала и повторяла, что не хотела мне зла. Чепуха, да и только. Однако меня больше интересовала мисс Фрост и то, как она заморочила Ребекке голову.

— Это она сказала тебе столкнуть меня с лестницы? — предположила я. — Мисс Фрост?

— Нет. Не совсем так… То есть я хочу сказать… Ах, да что толку, Айви! Ты всё равно не поверишь, и я тебя не виню.

В дверь постучали.

— Простите, мисс Ребекка, — раздался голос горничной по имени Дейзи. — Мисс Матильда просит вас уложить ей волосы.

— Передай, что я сейчас приду, — без выражения проговорила Ребекка.

Горничная ушла.

— Мне очень жаль, Айви, — сказала Ребекка.

— Да, ты уже говорила. — С этими словами я отвернулась и стала смотреть в окно.

— А ну, сейчас же сюда, злобная врунья! Живо, жирная уродина!

Я стояла руки в боки (надо заметить, в этой позе я чувствовала себя увереннее) и взывала в пространство. Ожидая с нетерпением, когда передо мной явится герцогиня Тринити. Она не спешила.

Но я не собиралась сдаваться без боя.

— Покажитесь, герцогиня, а не то сделке конец! — объявила я страшным голосом, вложив в слова весь свой колоссальный дар убеждения. — Я верну ваши деньги, зарою алмаз Тик-так в лесу, и Матильда никогда его не получит!

Она появилась из кувшина. Это было довольно-таки необычно. Услышав побрякивание, я обернулась, и увидела, что кувшин взмыл над тазиком для умывания, стоящим на комоде. Он повис прямо передо мной. Наклонился, словно направляемый невидимой рукой. И из носика полилась вода. Ужасно много воды. Но вместо того чтобы разлиться в лужу на полу, вода приняла форму мёртвой герцогини.

Должна признать, что выглядело это по-своему красиво: огромная колышущаяся масса воды в облике женщины. Жирная светящаяся туша герцогини вдруг начала впитывать воду как губка. Не прошло и минуты, как передо мной парило хорошо знакомое страшилище в залитой кровью ночной рубашке.

Кувшин упрямо висел над её головой.

— Похоже, ты чем-то расстроена, деточка, — промурлыкала покойница.

— Вы обманули меня! — рявкнула я. — Обманом заставили дать леди Элизабет холодный чай с соком лайма! А у старухи на лайм аллергия! Просто ужасная аллергия!

Герцогиня ахнула:

— Надеюсь, она жива и здорова?

— Здорова? Да бедная уродина раздулась как воздушный шарик! У неё язык сделался как сарделька. — Я сердито прищурилась. — Если вы хотели примириться с леди Элизабет, зачем вам понадобилось вредить ей? Что вы творите, герцогиня?!

Не знаю, что я ожидала услышать в ответ. Но точно не плач. Как не могла представить и того, что её слёзы окажутся чёрными, как чернила. Она всхлипывала, закрыв светящееся лицо пухлыми ручками, слёзы просачивались сквозь пальцы.

— Это всё смерть, дитя, — проговорила она, всхлипывая. — После неё в голове всё путается. Разум мутится. Я хотела рассказать тебе рецепт любимого напитка леди Элизабет, а дырявая память подсунула мне вместо него единственное питьё на свете, которое могло навредить моей милой подружке. Никогда себе этого не прощу! Я буду нести бремя вины вечно!

Всё это выглядело весьма странно. Герцогиня, судя по всему, страшно раскаивалась.

— Сможешь ли ты простить одинокое старое привидение? — прорыдала она.

Я пожала плечами:

— Вряд ли, дорогуша. По части затаивания обиды мне нет равных. Однажды я лелеяла обиду всю зиму. Аж спина разболелась от такой ноши.

Она негромко заворчала и спросила:

— Надеюсь, ты выполнишь наш уговор? Передашь ожерелье Матильде, как обещала?

— Думаю, да. — Я вздохнула. — Меня просто преследуют тайны и катастрофы, герцогиня. Мистер Бэнкс умер — вы, наверное, уже знаете?

Она кивнула.

— Он приходил ко мне, совсем как вы. Только не завывал и не ронял мебель. Вы с ним не виделись? Понимаете, я бы очень хотела передать ему кое-что.

Герцогиня заносчиво фыркнула:

— Мистер Бэнкс был моим адвокатом, а не другом. С чего бы ему навещать меня? — Тут покойница зловеще хохотнула. — Кроме того, меня не так-то просто найти.

— Герцогиня… вам известно, почему Ребекка столкнула меня с лестницы?

Она не ответила. Только вдруг начала истекать кровью. Нет, не кровью — водой. Вода выступала на её необъятном теле крошечными каплями, капли набухали — и вот наконец вся герцогиня скрылась под трепещущим водяным покровом. Водяной столп вытянулся, словно пролился вверх, и хлынул в кувшин, паривший над головой призрака. Когда вся вода до капли оказалась в кувшине, он пролетел по воздуху и с тихим плеском опустился в тазик.

Я снова осталась одна.

Леди Элизабет не захотела меня видеть. Она сказала, что не настолько глупа, чтобы приглашать убийцу в свою комнату. Её можно было понять. Я дождалась, пока её горничная уйдёт, и прошмыгнула без приглашения. Старуха возлежала в кровати на груде подушек. Со времени нашей прошлой встречи она значительно сдулась.

Не дав леди Элизабет и рта раскрыть, чтобы позвать на помощь, я бросилась истово просить прощения. Я призналась, что повела себя глупо, хотя намерения мои были самыми благими. Вызвалась обработать ей мозоли. Потереть виски. Выщипать усики. Напомнила, что уже завтра я покину Баттерфилд-парк, поэтому совершенно ни к чему отправлять меня за решётку. Ненароком упомянула единственный в своём роде бриллиант, который я намеревалась вручить вечером на балу Матильде.

В ответ леди Элизабет швырнула мне в голову настольные часы.

Это показалось мне весьма обнадёживающим жестом.

— Увидимся на празднике, дорогуша! — крикнула я, устремляясь к двери. Ваза с тюльпанами разбилась о косяк возле моей головы. — Пройдут годы, и мы будем смеяться, вспоминая это забавное недоразумение!

Я сказала герцогине неправду. Я совершенно не умею таить обиду. Мне свойственно безграничное всепрощение — ведь у меня все задатки прирождённого буддийского монаха. Вот почему я решила разыскать Ребекку и помириться с ней. Не то чтобы я понимала, с какой стати она пыталась убить меня, но две вещи я знала точно. Во-первых, у Ребекки доброе сердце. Во-вторых, ей известно о происходящем больше, чем мне.

И я решительно намеревалась заставить её поделиться своими знаниями.

Ребекка крепко меня обняла. Довольно-таки по-дикарски. Она сказала, что нам нужно поговорить. Это вселяло надежду. Потом она убежала делать причёску Матильде, пообещав вернуться через минуту. Вот так и вышло, что я осталась стоять посреди её заваленной часами комнаты.

В коридоре раздались шаги и стали приближаться. Я обернулась, предположив, что это Ребекка. Но вместо неё в дверях показалась мисс Фрост.

— Ребекки тут нет, — сказала я.

— Вижу. — Она не пыталась войти. — Ты пережила серьёзное потрясение утром. Тебе уже легче?

— Я крепче, чем выгляжу, дорогуша. И вдобавок красивее.

Мисс Фрост едва заметно улыбнулась.

— Я знаю, что это Ребекка столкнула меня с лестницы.

Гувернантка и ухом не повела. Просто возмутительно!

— И я знаю, что это вы сказали ей это сказать, — добавила я.

— Я этого не говорила, — невозмутимо заявила мисс Фрост.

— Но вы как-то в этом замешаны! Не знаю как, но замешаны точно!

Гувернантка молча сверлила меня взглядом.

— Скажите, мисс Фрост, почему Ребекка сделала это?

— Возможно, она испытывала тебя.

— Зачем? — вспылила я. — Чтобы посмотреть, не поскачу ли я по ступенькам как мячик?

Гувернантка ничего не ответила. Похоже, она питала страсть к неловкому молчанию.

— Как вам не стыдно морочить Ребекке голову всякими ужасами? — отважно продолжала я. Потом проницательно прищурилась: — Кажется, вы с самого начала серьёзно заинтересовались мной. Уж конечно я имею право узнать, почему?

Мисс Фрост заложила руки за спину:

— Вы единственная в своём роде, мисс Покет.

Это, разумеется, была чистая правда. Но что гувернантка хотела этим сказать? Мисс Фрост будто воды в рот набрала. А во мне росло желание бросить эту ужасную особу в бассейн с акулами. Или, на худой конец, в ванну с электрическими угрями. Но вместо этого я решила немного схитрить и попробовать что-нибудь из неё выудить.

— Что произошло утром с поездом мистера Бэнкса? — спросила я, глядя прямо в её ледяные глаза. — Это был несчастный случай?

— Весьма сомневаюсь.

— Тот, кто подстроил катастрофу, хотел помешать мистеру Бэнксу рассказать мне то, что он узнал про алмаз Тик-так?

— Возможно. Вероятно.

— Это ваша работа?

Мисс Фрост вздохнула. Похоже, мои слова её обидели.

— Вы получите ответы на все свои вопросы сегодня вечером, мисс Покет, — сказала она. — Надеюсь только, что вы к этому готовы.

— Что такого особенного случится сегодня вечером? Говорите же!

Мисс Фрост набрала полную грудь воздуха:

— Вы оказались вовлечены в дьявольский замысел, мисс Покет. Это не ваша вина, но дело обстоит именно так. Самым мудрым решением с вашей стороны было бы отдать мне камень и покинуть этот дом до наступления ночи. Об остальном я позабочусь.

Неужели она правда рассчитывала, что я вот так просто возьму и вручу ей бриллиант? После всего, что произошло?

Я покачала головой:

— Не думаю, дорогуша.

Что интересно, на лице мисс Фрост не отразилось ни малейшего огорчения.

— Как угодно, — только и сказала она.

Я долго-долго молча смотрела на неё. Наконец я сказала:

— Вы ведь не обычная гувернантка, верно, мисс Фрост?

Она мрачно улыбнулась:

— А вы — не обычная девочка.