Билл стоял у входной двери, облокотившись о стену со скрещенными руками на груди, и скажу честно – видок у дяди был такой, будто он чем-то рассержен. Не заметив его, стоящего в тени, я закрыла дверь и, когда он вышел на свет, меня чуть инфаркт не настиг. Я подпрыгнула, ухватившись за сердце часто и глубоко задышала.

- Билл ты напугал меня!

- Извини, – он выглянул в окно, провожая удаляющегося Роберта неодобрительным взглядом. – Он провожал тебя до дома?

- Мы просто гуляли, – я пожала плечами, потупив взор. Я, конечно, люблю Билла, но свою личную жизнь обсуждать с ним не собираюсь!

- Где “форд”?

- Я оставила его на стоянки. Чуть позже заберу.

Дядя ничего не сказал, махнул рукой, приказывая идти за ним по направлению к кухне.

- Мы давно тебя ждем.

Кухня – место, где Дженнифер и Билл решают семейные проблемы, как за круглым столом при короле Артуре. Нутром чуя неприятности, я неловко последовала за дядей.

Дженнифер заваривала себе кофе; услышав шаги, обернулась с прислоненной к устам керамической чашкой. Она поглядела на меня сквозь струящийся к верху пар усталым, измученным взглядом, будто ей надоели все заботы, навалившиеся на нее, когда я переехала в Бенд, затем медленно поставила кружку на стол и села. Дядя предпочел стоять у холодильника в такой же позе “вышибалы”. Я прочистила горло, сдерживая смех.

- Челси, – начала тетя, сомкнув ладони в “замок”. Она не смотрела на меня. – Нам сообщили, что ты не за что ударила Кейтлин Хадж.

Конечно же! После того, как мы устроили небольшую потасовку, и я ей хорошенько подкорректировала внешность, она позвонила папочке и пожаловалась на плохую Челси. И теперь я должна расхлебывать результаты ее трудов. Как мило!

- Не за что? – переспросила я, вскинув руками. – Да если бы вы знали ее! Она, возомнив себя красавицей неописанной, разорвала мой учебник по литре, пока я сидела мирно и тихо!

Но она словно не слышали меня.

- Свидетели говорят, что именно ты начала драку, – вмешался Билл, склонив голову на бок.

- Да, и что с того? Она стала последней каплей моего терпения! – Раздражение накрыло с головой, я буквально ощущала как оно, обвив тело цепкими усиками, уносит меня в темноту ярости.

- Челси ты обещала нам – без драк! – Джен грозно поглядела на меня, словно застукала малолетнею девчонку за поеданием сладостей.

Признаю, будучи ребенком, я часто это делала – ела втихаря конфеты и однажды за этим увлекательным занятием меня застукала бабушка. Помню, мне тогда сильно влетела, но я не останавливалась. Я бывала капризной.

- Да знаю я! Просто она напрашивалась так буйно, что я не могла не исполнить ее желание и вцепиться в блондинистые волоса. Я не могу жить, когда меня с грязью сравнивают!

- Мы понимаем – тебе еще сложно прижиться здесь, но правила – есть правила и ты должна придерживаться их!

- Тетя я...

Она не дала мне продолжить, подняв руку.

- Что касается Кейтлин, – она продолжала, – то она сделала это не без причины и...

Я истерично расхохоталась. Дженнифер и Билл удивленно покосились на меня.

- Не без причины?! – Наверное, в эту секунду я была похожа на сумасшедшею. – Ваша драгоценная Кейтлин угрожала мне, чтобы я не приближалась и разорвала все контакты с Робертом!

Кейт полмесяца смотрела на меня так, как будто я была эпицентром землетрясения, а я не доглядела, что эта кобра замышляет.

- Вы не поделили Роберта Скотта?! – спросила Дженнифер ошеломленно.

Я топталась на месте. В нижнюю часть затылка ударила резкая боль, словно в меня шибанула молния, расплываясь по голове вверх и подобравшись к глазам, нарушила зрение. Обстановка перед глазами помутнела и поплыла. Уголки губ едва двинулись вверх, и всем, кто плохо меня знал, казалось, что я насмехаюсь. Но дело совсем не в этом. На людях я старалась скрыть свои наступающие видения, чтобы люди не подумали обо мне плохо, поэтому выдавливала сдавленный оскал. Видения приближалось и вот я вновь смотрю фильм ужасов...

“Я находилась на той же разбитой и горевшей дороге в Бенде, что и прошлом видение, но сюжет слегка поменялся, стал еще ужаснее.

Теперь вдоль шоссе лежали не трупы невинных людей, а обугленные и расчлененные тела вампиров. Стефани без руки и лицо ее запачкано в крови, Адам разорванный пополам... Роберт лежал у моих ног в лужи собственной крови и ножом в сердце...

Вокруг пожары... горят жилые дома... Паника. Страх. Убийства. Жестокие люди решили уничтожить тех, к которым предписан дорогой мне человек...”

- Челси ты даже не пытаешься делать вид, что слушаешь нас! – возмутился дядя, ударив кулаком по дубовому столу. Я несколько раз моргнула, сфокусировавшись на лице Билла. – Какое отношение к тебе, к вам обоим, имеет Роберт Скотт?! – рубанул он.

- Змея давненько хотела прибрать его к рукам, но тут приехала я и переманила его внимание на себя!

- Не смей употреблять слова “змея” вместо имени Кейтлин! – воскликнула Дженнифер. – Она порядочная и умная девочка.

“Ага, а еще нежная и ласковая! Ну, прямо белая и пушистая!”

- Откуда ты знаешь?! Я, например, видела ее в прошлую пятницу вечером в стельку пьяная и под кайфом. Что на это скажете?

От моей откровенности у Билла поползли глаза на лоб, а добродушка тетя потеряна на время дар речи.

- Не надо клеветать на Кейтлин, Челси! Не надо врать! – разозлилась тетя.

- Вот как?! Значит, получается, что Змее вы готовы поверить, а родной племяннице нет?! С ума сойти! – понимая, что дальше продолжать разговор бесполезно, я плюнула на все, развернулась и двинулась из кухни.

- Стоять! – приказал Билл, но я уже поднималась по лестнице. – Ты должна немедленно извиниться перед ней!

- Я не буду унижаться перед этой стервой и сукой, которая ложиться под каждого встречного! У меня еще есть гордость! – здесь я остановилась, в ярости изъязвила: – А если я вам досаждаю, напишите отказ от опекунства и сдайте меня в детдом! – крикнула я, убегая.

- Челси Джойс Уолкер! Пусть Бог покарает тебя за сквернословие! – услышала я последние слова Дженнифер перед тем, как запереться в комнате.

Я злилась на Дженнифер и Билла, поэтому, демонстрируя свой бунтарский характер, не пошла ужинать. Тетя оставила поднос с грибной запеканкой с сыром и апельсиновым соком под дверью, но я не притронулась к еде. Яркое багряное солнце клонилось к закату, солнечными зайчиками играя на лице. Звякнул мобильник и я дернулась, плеер улетел куда-то под кровать. В полусне, я нащупала надоевший мобильник, и настроение сразу поднялось, когда на экране высветился знакомый номер. Звонила бабушка.

- Бабушка! – я натянула улыбку, чтобы голос звучал веселее, но вряд ли это нужно.

- Ох, девочка моя! Как ты там? – сонно сказала Роза.

Я посмотрела на электронные часы – 18:30.

- Ба, ты что, звонишь мне посреди ночи?!

- Да моя птичка. В Лондоне половина третьего ночи. Мне приснился сон, что ты несчастна там. Что-нибудь случилось?

Странная штука – мы с бабулей понимали друг друга без слов, как будто меж нами существовала некая родственная связь. Может все потому, что она десять лет воспитывала меня и заменила отца и мать. Она чувствует, что ощущаю я и наоборот. Обычно даже не в таких странных семеек как наша внучка с бабушкой очень близки. Уже с детства я тянулась к ней. Роза всегда угостит своим фирменным песочным печеньем и расскажет сказку на ночь. Двери ее дома были открыты для каждого. Помню, она даже почтальона пригласила на чашку чая, представляете? Незнакомого, чужого человека! А вдруг это был бы преступник или наркоман под маской симпатичного человека. Но в этом вся Роза! Она слепо доверяет людям и, кажется, ее пока что еще никто не разочаровал.

Мне вспомнился дурманный запах лаванды и шалфея, словно целое поле росло у меня под окном. Бабушка благотворила эти травы и скупила целую ферму, казавшуюся в детстве, с бескрайними просторами сиреневых цветов. Казавшийся издали маленький домик и бесконечное море шалфея и лаванды, я считала, что попала в сказку. Когда мама и папа пропали без вести, я перебралась к Розе, летом жила вместе с Пэйдж в том домике и проводила в зарослях пахучих цветов такое долгое время, что моя одежда напрочь пропиталась запахом детства. Откидывалась в поле, представляя, что оно – это воздушная перина, и с неким интересом наблюдала, как шмели перелетали с цветка на цветок, вдыхая головокружительный запах. Я бы с удовольствием бросила все дела в Бенде и уехала туда, откуда начиналось моя детская пора.

- Долго рассказывать. – Мне не хотелось огорчать ее. – Как дела у вас? Как Пэйдж?

- Слышу, девочка не все сладко, ну да ладно не хочешь, не говори, может потом. – Роза тихо зевнула. – У нас все в порядке. Я уже почти встала на ноги. Пэйдж бегает, ворчит, учится. Ну, ты знаешь – вся в мать! – гордо заявила бабушка.

- А Тикси? – с надеждой спросила я.

Моя каштановая такса пропала чуть полмесяца назад, и больше нет вестей.

- Прости, малышка, Тикси не вернулся, – сообщила Роза и быстро добавила: – Но мы продолжаем его поиски. Он обязательно вернется, вот увидишь!

Мне стало жутко плохо, словно мне известили о смерти песика.

Давным-давно я забыла покормить хомячка и тот умер. Мы с ребятами из соседних домов устроили для него настоящие похороны. Я была в черном одеяние, а знакомый мальчишка читал молитву по книги, которую дал ему отец, два других игрушечными лопатками закапывали пробочку из-под туфель, в которой находился трупик питомца. Пэйдж находилась рядом, держа меня за руку и плакала. Только я не ревела, а безвольно смотрела, как землей засыпают часть моего сердца. Обернувшись к дому, я увидела, что все соседи, в том числе и бабушка, молча наблюдают за нами.

После этого случая я боялась заводить домашних животных. Но когда принесла домой худого и голодного щенка, попросив у бабушки разрешение, оставить его, она расцвела в улыбке, обняла меня и поцеловала. Как сказала, потом она беспокоилась, что я замкнусь в себе.

- Бабушка мне так плохо! Я очень скучаю по вас и чувствую себя никому ненужной!

В последние время часто появлялось ощущение одиночества. Все мои проблемы: конфликты с тетей и дядей, Кейт вечно со своей репликой: а-ля Самая-Красивая-Девушка-Роберта и влиятельным папашей, Тикси пропал, Эдвин замышляет что-то недоброе, да еще непонятные чувства к Скотту – доведут до белого каления.

Как же хочется убежать в уголок мира, где нет печали и проблем!

- Знаю, моя дорогая знаю. Надо закрыть на все глаза и попытаться побороть проблемы. – Роза дала хороший совет, но он не успокаивал.

- Ох, бабуль не знаю, не знаю! – прошептала я, давясь подступающими слезами.

- Милая может мне стоит погостить у тебя недельку другую? Остановлюсь в гостинице. Погуляем, пробежимся по магазинам, расскажешь, что тебя тревожит, поплачешь в жилетку.

От одной мысли, что я снова увижусь с бабушкой, у меня поднялось настроение, но я тут же вспомнила об ее больных ногах и сразу погрустнела. Да еще с Дженнифер у нее отношения катастрофические, ведь тетя обозлилась на бабулю за то, что та мало уделяла внимания дочери. Почти целых двадцать четыре года они не общалась, созванивались только, когда случалось что-то, например, исчезновение моих мамы и папы, гибель Питера и внезапная смерть родителей Пэйдж.

Сев на постели, подобрав под себя ноги, я горячо заявила:

- Нет, нет, не надо! Ты обязана соблюдать указания врача, а я тут как-нибудь сама разберусь.

- Ну ладно, Челси, раз ты этого так хочешь. Но учти – если что я первым самолетом прилечу к тебе! – Роза зевнула.

- Доброй ночи бабуль!

- Доброй ночи малышка! Пусть твой сон будет гладок как журчащая речка и спокоен как материнская колыбельная. – Произнесла она самовыдуманное заклинание, после которого я спала подобно младенцу, и отключилась.

Я осталась одна в темной глухой комнате.

21:15 – показывали часики, когда я просто дремала в кровати. Именно тогда послышался шум, который меня и разбудил. Высокий пронзительный звук: в окно скребли чем-то острым, скорее всего ногтями. Глаза в испуге распахнулись, хотя сбитая с толку и изумления я не сразу поняла: очередной сон это или явь. Первой мыслю было, что это вампиры подобрались к дому решив перекусить. Я в ужасе отшатнулась от окна. Шум послышался снова: в окно врезались мелкие камешки. Следом я услышала знакомый голос.

- Эй, Челс! – послышалось снизу. – Открой окно, черт побери! Или я должен всю ночь тут провести?!

Стряхнув леденящий ужас, я распахнула окно. Последний луч солнца позволил разобраться в неясных очертаниях.

- Ты напугал меня. Что тут делаешь? – изумленно выдохнула я.

Роберт стоял у самого дома.

- Извини. А тебя так просто не разбудишь! – усмехнулся он.

Я потянулась, сладко зевнув. Под кустом жасмина увидела белоснежный притаившийся “форд”, будто боялся наступающих сумерек.

- Это ты пригнал “форд”? – сказала я приглушенно – не дай Бог, тетя услышит! – облокачиваясь на раму и наклоняясь вперед, высунувшись из окошка.

- Ты же помнишь – я обещал.

- О, да, да! – кивнула я, припоминая: Роберт напоследок крикнул что-то об авто.

Скотт усмехнулся, подавляя приступ смеха, потом подошел ближе к дому и легонько нешумно постучал о стену.

- Можно войти? – льстивым голосом поинтересовался он.

Я подперла рукой голове, не удержав улыбки.

“Он нравится мне! – неожиданно призналась себе я. – Безумно нравится!”

- А если я не разрешу, то, что ты сделаешь?

Роберт опять отвел глаза, качая головой не в состояние поверить моему заявлению.

- Если, – его уже не было на прошлом месте, он сидел на толстой ветке, что тянулась от старого клена рядом с моим окном, – ты не пустишь меня... – Роберт опять исчез и каким-то чудесным образом очутился прямо предо мной, сидя на корточках на раме, -... я приду сам.

Он был очень близко, на расстоянии всего нескольких дюймов наклонившись так, чтобы его тигриные глаза оказались на одном уровне с моими. Его взгляд притягивал, приковывал, а голос действовал на разум, точно наркотик, близость пробуждала дрожь наслаждения.

- Я. Не. Боюсь. Тебя.

Слова утонули в тишину комнаты.

Скотт секунду-другую вглядывался в мое лицо, ища ответ, и найдя его, тихо спустил ноги на пол. Я отступила на шаг назад, чтобы не дать наваждению окончательно сломить меня.

- Ты грустная, – удивился парень. – Случилось что-то?

- Просто, – я села на кровать, – я поругалась с Джен и Биллом и теперь мне очень плохо.

- Эй! – Роберт быстро смахнул слезинку, только что скатившуюся по моей щеке. – Не плачь. – И внезапно встал, потянув меня за собой. – Идем!

- Куда? – хлюпнула я, вытирая тыльной стороной ладони соленые слезы.

- Есть одно тайное местечко, только я о нем знаю, тут неподалеку. Мне хочется показать тебе его. Решайся Челс, я не подведу!

- Ладно, но, чур, без приколов. – Наконец согласилась я.

Роберт ждал меня сидя в кресле-качалке, пока я переодевалась в ванной комнате. Когда вышла, застала его за просмотром моих рисунков, которые забыла убрать в шкаф. Я положила ладонь на его плечо, но он казалось ничего не почувствовал, не отрываясь смотрел на картинку.

- Роберт? – позвала я.

После короткого молчания он ответил:

- Когда ты это нарисовала?

Я перевела взгляд на лист бумаги, на котором карандашом нарисовано как неизвестный маньяк нападает на мою мать.

- Давно, а что? – ответила я, поглядев на него.

- Ничего. Просто у тебя так много разных зарисовок... очень необычных.

Мне показалось странным звучание его голоса. Он недоговаривал чего-то.

- Вначале давай мы выберемся из дома, а по дороге я тебе все объясню, – предложила я, медленно вытянув из его окаменелых рук ценный рисунок.

Он пожал плечами, словно только что очнулся от долгого сна, затем подошел к окну и выпрыгнул из него. Внутри все замерло. Я подбежала проверить: не разбился ли он, и с облегчением вздохнула, увидев целого и прекрасного Скотта под кустом жасмина, улыбающегося и ждавшего меня.

- Я типа должна спрыгнуть?

- А я типа должен тебя подхватить. – Передразнил он.

- Тут нет лестницы или хотя бы выступа.

- Тебе не нужна стремянка. Прыгай, я словлю тебя.

- О, Господи, спаси и сохрани! – выдохнула я, и мой страх перед неизвестностью позабавил Роберта, так как он тихо расхохотался.

Дрожа всем телом, я села на подоконник, превысила ноги на улицу и вылезла целиком, с глубочайшим вдохом и зажмуренными глазами прыгнула. Первым ложным ощущением было – я слишком долго лечу, но страх тут же отступил когда, разомкнув глаза, я ощутила, что сильные мужские руки подхватили меня.

- Да ты смотришь на меня так, словно я привидение! – усмехнулся Роберт.

Я прикусила губу, чтобы стереть с лица маску застывшего страха. Скотт опустил меня на ноги, и головокружение сразу поубавилось, почувствовав я под ногами сырую землю.

- Ладно, – буркнула я, оглядываясь. – Куда идем?

Зеленую травку осветил неожиданный свет из кухни, очертив наши фигуры в темноте.

- Пригнись! – приказал Скотт, и мы мгновенно затаились в кустах.

В окне появилась Дженнифер, она заварила себе кофе.

- Так, как только она отвернется, мы побежим. Готова? – спросил Роберт, следя за тетей. Нельзя допустить, чтобы она видела нас вместе. – Вперед! – скомандовал он, когда Джен полезла доставать кружку.

Мы рванули через освещенный квадрат в лес, едва сдерживая рвущийся наружу смех.

- Мы будто малолетки, которые разбили стекло соседки и теперь бежим, чтоб нас не застукали!

- Замолчи! – Роберт пытался сказать это серьезно, но из-за хохота получилось еще смешнее.

Укрывшись в чаще, мы остановились на утопающей в папоротниках поляне. Чтобы не засмеяться, Роберт поджал губы. Мне же не удалось справиться с эмоциями, поэтому я затряслась от смеха сначала молчаливого, а потом и громкого. В итоге Скотт тоже не выдержал и захохотал вместе со мной. Мы смеялись как в истерике, не в силах остановиться. Но, через несколько минут, когда у меня закружилась голова и поплохело, замолчали, переведя дыхание.

- Ух! – выдохнула я, опираясь о ствол поваленного дерева. – Я еще никогда так не смеялась!

Скотт запрыгнул на корягу и, пройдясь по ней, сбивая поганки и коробочки лишайников, сел рядом со мной.

- Наверное, это потому что ты строила из себя недотрогу и невидимку. – Со скрытым намеком предложил он.

Я пихнула его локтем в бочину, не сдержав смешка.

- Нет, – сказала я, наконец, влезая на зеленый ствол и усаживаясь в нескольких дюймах от него, – просто моя жизнь была не очень насыщена радостными мгновениями. – Улыбка погасла, точно последний луч заката.

Роберт внимательно посмотрел на меня. В желтых глазах мелькнуло чувство неясное мне.

- Это как-то связано с теми рисунками, которые я видел?

- Да, – кивнула я, тяжело вздыхая, – связано.

- И как же?

Я подняла глаза к верхушкам вечнозеленых елей, переплетавшимся с дубами и осинами.

- Не знаю, как тебе объяснить, – проговорила я, болтая по-детски ногами.

- Думаю я смогу понять, – заверил он.

- Ну, – пожала плечами я, – это не просто рисунки увлеченного художника, а мои видения.

- Видения?

- Да. Еще в раннем детстве я заметила за собой одну странность – я видела вещи, которые рано или поздно исполнялись. Я рисовала их, чтобы найти ответ на вопрос “почему это происходит со мной?” Бабушка все переводила в шутку, говоря, у меня сверхъестественные способности. Обычно видения посылают события, которые, по сей видимости, должны случиться в моей жизни, вроде предупреждений, но бывают и хорошие, скажем, сон, в котором я увидела тебя.

Я улыбнулась ему, он мне.

- Еще, – продолжила я, – я могу проникать в воспоминания людей и узнать об их прошлом.

- Очень интересно, – раздумывая, сказал Роберт, почесывая бороду, когда я умолкла. Создавалось впечатление, что он не поверил мне.

- Знаю, звучит так бред, но поверь... – начала убеждать я. Роберт не дал мне закончить, преподнеся к моему рту палец.

- Я верю тебе. – Сказал он.

Мы долго сидели вот так, смотря друг на друга. И ничего не имело значения, ничего не было дороже, чем секунды проведенные наедине с ним. Тело загорелось бешеным пламенем, чудилось, что я с головы до ног окрасилась в красный, в животе запорхала бабочка, и мне потребовалось немало усилий, чтобы не броситься ему на шею.

- У тебя красивые глаза, – тупо сказала я вперед своих мыслей.

Уголки его губ поползли вверх – ему нравились мои слова.

- Я родился с такими глазами.

- Очень... странные. Я в жизни не видела такой расцветки.

- Люди с таким цветом глаз есть, но дело не врожденных пигментах, а в магии.

- Магии? – изумилась я.

- Именно, в магии. – Кивнул он. – Помнишь, я говорил тебе, что моя мать была когда-то колдуньей?

Я энергично закивала головой, как китайский болванчик.

- Так вот – дело все в ней.

Я нахмурилась, одновременно злясь, что Роберт говорит загадками и смущена, что не понимаю о чем он.

- Чего-то я не догоняю.

- Может быть, когда-нибудь мама лично объяснить тебе. – Он вытянул руку. – Пойдем?

Наши пальцы соприкоснулись, совершая волшебство. Я точно парила в облаках, и мне показалось, что вижу серебряную нить, обвившую наши ладони. Отныне мы связаны не только тайной, но и магией. Я сжала его руку, опасаясь, что романтический момент исчезнет и связь прервется, и спрыгнула на твердую землю. Не разомкнув руки, парень с глазами волка повел меня в сторону Каскадных гор.

Мы пробыли в лесу достаточно долгое время, меня даже стало потрясывать от прохладного сумрака, но я не смела жаловаться. Ладонь Роберта была еле теплой, и мне не делалось жарче.

- А куда мы идем? – спросила я. Зубы стучали от холода.

Скотт обернулся, обхватив мои ладошки обеими руками.

- Ты замерзла! – сказал он, словно я этого сама не понимала.

- Нет.

Но наткнувшись на серьезный взор парня, порубила свое упрямство:

- Если всего-навсего чуть-чуть. Просто движется ночь, а мы идем в горы.

- Это ничего, мы вернемся домой, и ты согреешься.

А дальше случилось невообразимое: он поднес мои побелевшие от холода пальцы к губам и поцеловал. Это было самое нежное и легкое из прикосновений, но оно жгло как огонь. Я таращилась на него, очумевшая, не верящая своему счастью, не способная ни думать, ни двигаться, лишь только чувствовать.

Потом Роберт повернул назад, однако я запротестовала:

- Не хочу я домой!

- Но ты ели теплая! Хочешь заболеть?!

- Во-первых, я не заболею, потому что ко мне никакая простуда или грипп раз в три года не пристает, а во-вторых, я не хочу провести такой чудесный вечер в комнате и слушать, как предки просят выйти и разок-другой поговорить о Кейт, и в-третьих, мне просто безумно хочется увидеть то самой заветное местечко. – Настаивала я. – И смотри: я уже нагрелась. – Я высвободила руки и начала лихорадочно их теперь друг об дружку.

- Эй, эй! – во время прервал мое занятие Роберт. – Кожа на руках тебе еще нужна? Давай вот как. – Он вновь завладел моими руками, и с его глубоким вздохом по телу от кончиков пальцев рук до пальцев ног растеклось тепло.

- Ох! – восторженно выдохнула я, открыв глаза. – Обожая, когда ты так делаешь! Мне бы хотелось научиться колдовать, но это вряд ли, я же не колдунья!

- Ну, все может быть. – Со скрытой загадкой, ухмыльнулся парень.

- На что ты намекаешь?

- Ни на что, – отмахнулся он. – Идем скорее, а-то проведем ночь, блуждая по лесу.

Он повел меня далее, держа за руку как маленького ребенка, пробираясь меж зарослей терновника и дикого плюща. Нежданно-негаданно ноги оторвались от земли, и вот я уже летела навстречу ветру с космической скоростью.

- Господи, опусти меня! Мне страшно! – кричала я Роберту над ухом.

И глазом моргнуть не успела, как бесстрашный Скотт меня подхватил и переместил на спину, после этого махнул на запад. Враждебный инстинкт самосохранения заставил плотнее прижаться к спине сумасшедшего мальчишки, обхватив его руками и ногами. В ушах свистел шальной ветер, сердце бешено билось в груди, и исключительно закрытые глаза позволяли дикому визгу не выскользнуть наружу.

- Да брось, Челс, тут нет ничего страшного. Только погляди что за чудо вокруг! – ответил Роберт, отталкиваясь и одним длинным прыжком миновать широкий овраг.

- Нет, не могу!

Похоже, я пребывала на краю истерики.

- Давай же, открой глаза! Не позволяй страху овладеть тобой!

Ему-то легко говорить! Он все жизнь, от рождения до сегодняшних дней, был воспитан, как подобает. Он образован, обучен технике боя и некоторым заклинаниям магии, всегда предусмотрителен и расчетлив – чему тут бояться!

- Хорошо, хорошо!

Неторопливо утерев с глаз слезы, выдавленные ветром, я приоткрыла глаза, щурясь, привыкая к настигшему меня калейдоскопу: лес передо мной плыл, как и мы перед ним. Все смешалось в одну красочную палитру зеленых и коричневых оттенков, казалось, я попала в машину времени, где время затормаживается и обстановка кругом размазывается. Парень поменял направление: теперь мы поднимались в гору, на самый его пик.

Тут Роберт остановился и опустил меня на землю.

- Дальше пойдем пешком. Пусть это будет сюрприз, – сказал он и добавил: – Закрой глаза.

Я вопросительно вскинула брови, но ничего не ответила. Когда мир вновь погрузился в темноту, я почувствовала холодные руки, которые потянули вперед. Чем ближе мы подходили к заветному месту и дальше уходили из чащи леса, тем светлее становилось, по крайне мере мне так представилось. Миновав пару метром, мы окончательно распрощались с темнотой и очутились в ореоле последних лучей заката.

- А теперь, – шепнул на ушко голос Скотта, когда он остановился и уже находился за спиной, – расправь руки...

Роберт нежно держал меня – я могла не беспокоиться за свою безопасность. Мы вместе расправили руки, поднимая их все выше и выше...

- ... и открой глаза, Челси.

В иной раз я не стала медлить, а моментально распахнула глаза и пораженно ахнула.

Никогда в жизни я не видела красоты более захватывающей: передо мою расстилались бескрайние просторы, у самых мысков кроссовок земля круто обрывалась, уходила под склон, еще шаг – и я могла распрощаться с жизнью. А ощущение такое, что вот-вот и я взлечу! Между двумя холмами, словно погружаясь в чашу, светило садилось за горизонт, отбрасывая на нас неравные полосы света. Если поднять голову к небесам можно увидеть их голубизну, ближе к закату – оттенки розового, желтого, а дальше – оранжевый и раскаляющий красный. Воздух был тут чист, как родниковая вода, чуть потрескавшийся от нависшей над этим местом октябрьской прохлады и снега, лежавшего местами на горе Бечелор. Свежо и пьяно пахнет оттаявшей землей, травой и еще каким-то необъяснимо приятным, бодрым запахом вольного ветра, простора и прохладного сумрака. Вдохнешь до слезы ключевой холод и чувствуешь, как нервная дрожь пробегает по спине.

- Господи, как тут красиво! – рассмеялась я и, вкинув руки выше, закричала: – Эге-ге-ге-ге-гей!

Голос эхом отозвался от гор, улетая дальше и постепенно стихая. От восторга я запрыгала, захлопав в ладоши:

- Как здорово!

- Это место я называю “на краю света”, – раздался голос, и я обернулась, чтобы найти улыбку его обладателя. – Я дарю тебе его... Тебе нравится? – спросил он, подойдя ближе.

Неукротимый горный ветер бушевал на холме, играя нашими волосами и одеждой, отчего Роберт выглядел еще невероятнее: каштановые волосы его волновались, открывая медовые глаза, простая рубашка в клетку колыхалась, местами оголяя его превосходный накаченный торс.

Парень смотрел на меня вопросительно и я, покраснев до кончиков ушей, вспомнила, что не ответила, а тупо пялюсь на него, как какая-нибудь простушка, увидевшая симпатичного мальчика.

- Э, да... очень нравится, – путаясь в словах, закивала я.

Роберт за долю секунды преодолел расстояние, что было меж нами. Я подумала: каково это – поцеловать его. По лицу Скотта пробежала моментная дрожь, он наклонился ближе, ближе...

- Можно вопрос? – попросил он. Его губы были настолько близко, что у меня закружилась голова.

- Угу, – промямлила я. Во рту пересохло.

- Что ты загадала вечером на банкете, в звездный дождь?

- Я загадала, чтобы ты поцеловал меня, Роберт Скотт.

Его губы слегка коснулись моих, как бы пробуя на вкус, потом настойчивее, желаннее... Я растворилась в нем, блаженно закрыв глаза. Мощная ладонь легла мне за спину, притянув ближе. В теле загорелся огонь, и теперь я начала действовать: овила его шею руками и сильнее впилась в его губы. Его губы... сладкие, словно мед и горячие как раскаленный металл, манили, просили не отрываться. Как сильно я хотела этого, ждала с того самого момента когда впервые увидела его, но не могла позволить себе даже в самых заветных снах.

Я не могу его отпустить теперь, когда в груди расцвел бутон, давно утраченных чувств. Годы одиночества оказались мигом рядом с ним. Как я так долго смогла жить без него? Как сумела существовать без его взглядом, прикосновений, голоса? Вдали от Роберта я чувствовала себя неполноценной, но вблизи... Он был моей утерянной половинкой, нашедшей меня и теперь, сейчас я счастлива. С появлением Роберта в моей жизни, она, жизнь, окрасилась в яркие цвета, разрисовав черно-белую ленту. И мысли о том, кем он является на самом деле, мигом улетучились, я могла лишь испытывать эмоции. Всю жизнь я знала, что чего-то не хватало, и сейчас поняла – его. Я жаждала прижаться к нему, запустить руки в его темные волосы, стать с ним единым целым, словно Роберт был для меня воздухом, моими мыслями, всей жизнью... Жизнью... Я не представляла мир без него. Безумно хочется остаться в нем, раствориться в его нежных объятьях, а порой смотришь в золотые глаза и сердце колотиться как сумасшедшие.

Мы целовались целую вечность, опаленные солнцем. Роберт остановился, разочаровав меня, но только мне стоило хлебнуть глоток воздуха, поняла, что задыхалась. Не отпуская меня, парень, заложив волосы мне за ухо и, прислонившись лбом ко лбу, глухо, не выровняв дыхание, прошептал:

- Я люблю тебя... Я полюбил тебя уже тогда, когда впервые увидел...

Это был первый раз, когда Роберт признался мне в любви, да вообще первый, когда мне кто-то говорил такие нежные слова. “А я люблю его”, – призналась я себе. Вот что значит любить – это агония в венах, стая бабочек в животе, даже когда его прикосновение к тебе, вызывающий трепет – это любовь.

- Знаешь, я никогда раньше не любила. У меня были парни, но я была с ними не такая, какой являюсь на самом деле, другой, притворщицей. А здесь с тобой я чувствую себя собой и мне так легко, что хочется плакать.

Роберт усмехнулся:

- Может все из-за того, что ты и я – предначертаны друг для друга.

Я улыбнулась, сплетая наши пальцы.

- Хотелось бы верить.

Впереди ночь. Одинокие березы смутно белеют, да серебряная россыпь весенних звезд шевелится высоко-высоко. Мы шли по лесу, держась за руки и болтая о всякой чепухе. Кругом взирала непроглядная тьма, но это не мешало нам дурачиться и играть подобно малым детишкам в салочки. Я была счастлива, находясь рядом с ним. Влюбленная пара. Слова по отдельности звучали очень красочно, а слиясь вместе производили ядерную вспышку чувств.

- Представляю выражение лица Кейтлин, когда она увидит нас вместе. К тому же, – прибавила я, злобно ухмыляясь, – это известие станет ударом ножа в сердце девушкам, которые ночами выписывали планы “Как стать девушкой Роберта Скотта”!

- О, а я об этом даже не подумал! – с наигранным волнением воскликнул Роберт. – Но думаю, если я подарю им один незабываемый поцелуй, они останутся довольны! – высказывая следующие, он озорно посматривал в мою сторону.

- Я тебе дам: подарю незабываемый поцелуй!

Я толкнула его и, не рассчитав равновесия, мы оба рухнули в папоротники, он первый, а я – на него. Ночь тревожно разрывалась от нашего совместного хохота. Насмеявшись вдоволь, мы молча глядели друг на друга не в силах сказать ни слова. Роберт вытянул руку вперед, едва дыша, дотронулся до моей щеки.

- Ты красивая, – произнес он.

Я вся затрепетала – то ли от мокроты травы, то ли от настигшего наслаждения, – прижалась ближе к телу, будто бы была замерзшим котенком, искавшим тепла, слилась с губами. Роберт опрокинул меня на спину, на мягкий ковер опавших листьев клена, и его тяжелое тело накрыло мое. Внезапно нас осветили миллионы крошечных огоньков, мелькавших средь мутных деревьев подобно спасительному маяку. Мы поглядели вверх и обнаружили светящихся изнутри ночных светлячков. Они ордой сомкнулись вокруг нас кольцом, что-то негромко жужжа.

- Что им надо? – поинтересовалась я у Скотта, который внимательно и сосредоточенно, будто пытаясь разобрать их говор, всматривался в фонарики, с каждой секундой которых становилось все больше и больше.

- Недовольны, что мы нарушили их уединение, – отозвался парень, расплываясь в улыбке, и найдя на моем лице немой вопрос прибавил: – Ведьмаки знают языки животных.

Я перевела взгляд на недовольных светлячков и попыталась дотронуться до одного. Шарики зажужжали пуще прежнего, отлетев чуть-чуть в сторону.

- Ты пугаешь их, – сообщил Роберт на ушко.

Один огонек отделился от стаи и неторопливо подлетел к моей вытянутой руке.

- Привет, – напевала я, тянясь за малышом. – Иди ко мне, я тебя не обижу.

Светлячок, недолго колеблясь, приземлился на раскрытую ладонь, залившись восторженным лепетанием, и в то же мгновение страх рассеялся, и армия света хлынула на нас. Светлячки, не боясь, садились кто куда: на голову, плечи и ноги, угрожая залепить все открытые места.

- Господи, что это?! – потрясенно воскликнула я. – Они жгутся!

Роберт смахивал липучих забияк, отмахивался от них руками, старясь не повредить хрупкие тела, но огоньки продолжали наступать, словно увидели в нем свою маму.

- Они полюбили тебя, – с улыбкой заметила я, качая на ладони спящих мотыльков.

- Да уж, полюбили, – проворчал он, извлекая из волос запутавшуюся кроху. – А они и вправду жгутся.

Малыши встревоженно залепетали, кинувшись “обнимать” Роберта. Хохоча над нелепым видом Скотта, я стряхнула с себя уютно пристроившихся мотыльков:

- Извините нас, если мы помешали. Летите, мы вас больше не потревожим. – Попросила я и фонарики, закружившись вокруг нам мощным ураганом, здесь же умчались прочь, позволяя сумрачному мраку вновь заполнить лес, только один крохотный малыш едва светясь, оставался парить над головой и обиженно пищать.

- Он хочет проводить тебя, – перевел Роберт.

Я вытянула руку и кроха, загораясь ярче, уселся в чашечке ладошки.

- Я не против. Идем домой?

Роберт помог подняться на ноги, но нежданно остановил:

- Подожди, Челси, – попросил он, роясь в кармане, – я хочу тебе подарить кое-что, тебе понравится.

Я встала, заинтересованно наблюдая за его движениями, а светлячок в руке почему-то затих, но стал искриться еще ярче. Наконец Роберт извлек из кармана сверкающую подвеску и, зайдя за спину, надел ее мне на шею. Кожи коснулся прохладный металл, и в следующий момент от украшения по телу разнеслась энергия, и мне привиделось, что я могу слышать пение птиц сидящих на ветке в другом конце города и биение лап по мерзлотной земле кролика вдалеке; молодые почки воспевали хвалу, а прошлогодняя листва, поднятая в воздух пришедшим неоткуда ветром, хотела коснуться меня.

- Этот медальон очень древний. Когда-то он принадлежал древней повелительнице магии, чародейства и заклинаний, а теперь он твой, – сказал Роберт. – Моя семья преподносит его тебе в знак дружбы и приглашает завтра на ужин. Что скажешь?

Я опустила глаза на подарок: гладкий лунный камень в форме капельки, оплавленный в серебро и золото выглядел чрезвычайно ослепительно.

- Это просто классно! – воскликнула я, погладив колдовской камень. Меж пальцев растворился электрический заряд. – Я с радостью отужинаю с вами.

- Мама будет рада, услышав твое согласие. Она давно хотела познакомиться с тобой... поближе.

- Я бы тоже не отказалась узнать о вас поподробнее.

Светлячок недовольно замигал, что мы задерживаемся. Роберт от души рассеялся, взял меня за руку и повел домой, дорогой освещенной месяцем небесной луны...

Возвратившись, мы с радостью обнаружили, что Дженнифер и Билл нет дома – значит грядущая ночь полностью в нашем распоряжении. Смелый светлячок покинул нас, как только мы достигли порога, пролепетав Роберту, что и так задержался. Он пощекотал мне щечку на прощанье своими крылышками, а когда скрылся, Роберт сказал, это они так посылают воздушный поцелуй. Оставив Скотта на кухне, я побежала в ванную комнату, чтобы приготовится ко сну. Я надела пижаму: розовую майку и усыпанные цветами шортики, приняв решение не снимать медальон, и поспешно спустилась вниз. Я нашла Роберта в столовой за приготовлением мороженного. Он старательно клал три ванильных шарика в чашку, затем посыпал их шоколадной стружкой и залил всю эту вкуснятину сбитыми сливками.

- У тебя неплохо выходит, – заметила я.

Он улыбнулся, дополнил шедевр кусочками свежих фруктов и преподнёс мне.

- Спасибо.

Я отправила первую ложку в рот и широко расширила глаза, в то время как необычайно божественный вкус растекся по языку.

- Такой вкуснятины не делают даже мороженщики! – прихватив сладкую клубничку, обмазанную сбитыми сливками, я незамедлительно положила ее в рот. – Что ты туда добавил?

- Щепотка корицы, ложка меда и – вуаля! – родился новый шедевр! Когда делать нечего – и поверь, за 311 лет своей жизни у меня было уйма свободного время, – начинаешь чем-нибудь увлекаться. У кого-то это футбол или игральные автоматы, а меня затянула кулинария.

- Так ты у нас, получается, прирожденный шеф-повар со столетним стажем?

- Можно и так сказать.

Я запрыгнула на барную стойку, обвив его талию ногами. И тут он заглянул мне в глаза, увидел в них ответ и... Он обнял меня, наши губы слились, а все слова оказались лишними. Это случилось само собой. По телу моему пробежала дрожь, а следом волна возбуждения, отзываясь теплом внизу живота. Я вцепилась в его рубашку, яростно отвечая на поцелуй.

- Я мечтал о тебе с того момента, когда впервые увидел в школе, – его хриплый голос щекотал мне ухо. – В тебе было что-то такое... что-то особенное... я не мог сдержаться. Видеть тебя и, не имея права прикоснуться к тебе, поцеловать, увидеть твою улыбку, адресованную мне, – мучительно для меня. Ты создана сводить парней с ума, Челси. Я чувствовал бешеное пламя, сжигающие изнутри, когда с тобой заигрывали парни из класса, даже когда ты пришла на банкет с Адамом.

- Я хотела, чтобы ты приревновал.

- У тебя получилось, – усмехнулся он, – хоть я и знал, что он не может проявлять к тебе особый интерес.

Скотт затронул мягкими губами обнаженное плечо, меня затрясло от блаженства. Закинув руки ему за шею, я обнаружила одну заманчивую вещь, какую не видела прежде – под рубашкой что-то было.

- Что такое?

Я было хотела снять с него рубашку, дабы посмотреть, что это за штуковина, спрятанная под тканью, как Роберт резко одернул меня и отпрянул назад.

- Не надо. – Сквозь плотно сжатые зубы процедил он.

- Почему? Роберт, я хочу, чтобы между нами не было секретов. Прошу, покажи мне.

Он неохотно поднял рубашку, и я заметила уродливый шрам на правой лопатке. Мне показалось, что, прежде чем ее “подкорректировали”, это была какая-то эмблема. Я легко коснулась шрама.

- И что это?

Роберт опустил рубаху.

- Челси, лучше не спрашивая меня, я не хочу об этом говорить.

- Скажи мне, – настаивала я, – я же волнуюсь. Ты изменился, как только я спросила о шраме на спине. Что означает?

Наши взгляды встретились. В его глазах читалась душевная боль.

- Я хотел рассказать тебе, но хотел не сейчас, а позже, когда ты будешь готова...

- Говори. Я пойму.

- Нет, – он покачал головой, грустно улыбаясь, – не поймешь.

- Не тебе судить: пойму я или нет.

Скотт выпрямился и, смотря в глаза, приступил к рассказу:

- С 1942 года я стал жить отдельно от семьи. Не стану вдаваться в подробности, просто у меня были... проблемы. Я ушел из семьи и долго скитался по свету в поисках утешения; и вот в 1984 году я вступил в одну “организацию”... и перестал пить кровь животных... – его лицо отразило неутолимую муку, он поднял голову и вновь посмотрел на меня. – Челси, ты не представляешь, какие вещи я вытворял...

- Роберт, – я спрыгнула со стола, – то, что ты делал раньше, не имеет значение сейчас.

- Я понимаю, но мне все равно тошно, когда я вспоминаю те времена. Я мог предотвратить все последствия, стоило быть мне быть умнее, но прошлого уже не вернуть и я ненавижу себя за это. Иной раз мне хочется начать рычаг и уничтожить себя.

Я оплела руками его тело, прижавшись щекой к мускулам на спине.

- Я с тобой, Роберт, я помогу тебя справиться. Вместе мы преодолеем всё.

Парень медленно повернулся лицом ко мне.

- Даже ты не в силах исцелить эту рану.

- Не исцелить – да, но хотя бы немного утолить ее боль мне по силам.

Встав на цыпочки, я нежно и легко коснулась его губ, дальше последовал более настойчивый и красочный намек. Скотт подавлен, однако он всё же не мог устоять. Я ощущала, как расслабляется его тело, как из души улетучивается мрак прошлого. А потом – щелк! – и оковы разорвались, впуская наружу неуправляемую тягу.

Дальнейшие действия происходили в тумане: только Роберт рывков оторвал меня от пола, как уже пригвоздил спиной к двери, ведущей в спальню. Не разрывая поцелуй, Скотт сорвал с себя рубашку, и запустил свои руки мне под майку. Я застонала от наслаждения.

Крепко прижимая меня к своему телу, Роберт стал осыпать поцелуями шею, пока я задыхалась от острых чувств, не умещающихся в груди. Тем временим, Роберт начал стягивать с меня майку; меня раздражала его медлительность – я сама откинула ее в сторону. Оставался лишь бюстгальтер. И справившись с одеждой, Роберт подхватил меня и бросил спиной на кровать, заваливаясь сверху всей своей тяжестью. Упиваясь ощущением этой тяжести крепкого тела, я обняла его, исследуя ладонями широкую спину. Роберт легонько поцеловал в губы, потом – в шею, здесь он помедлил, дразнил. Он сошел ниже, изучая каждый дюйм моего тела, и не дав опомниться, снова накрыл мои губы в головокружительном поцелуе, одним быстрым движением оставив меня в одном нижнем белье – шортики полетели к майке.

Роберт нежно взял мою ногу и прошелся губами по стопе, потом по икре, колено и дальше, лаская кончиками пальцев возбудившееся тело. Все мои мысли и сомнения разом пропали, оставив только голод. Роберт не оставил ни малейшего повода для протеста. Я сразу забыла, как дышать. Мне даже казалось, что я не выдержу, сгорю, погибну, от переизбытка чувств. Он распалил во мне настоящий пожар, от которого растаяла вся сдержанность.

...И тут он остановился, отвернулся и сел на кровати. Я непонимающе выпрямилась, протянула руку, чтобы дотронуться его, но что-то подсказывало: не стоило этого делать, и я передумала. Я была смущена.

“Может я сделала что-то не так?”

Парень склонился, поднял с пола майку и, не поворачиваясь, подал мне.

- Наденься, – приказал он.

Голос его отчего-то охладел, стал чужим.

Я неуверенно забрала ее и натянула на тело, потом забралась под одеяло и подвинулась поближе к нему. Парень продолжал молчать, смотря в пустоту. Я положила ладонь на его руку, но он тут же стряхнул ее.

- Прости... – сиплым голосом извинился он.

- Почему ты извиняешься?

- Я не должен был касаться тебя без твоего согласия. Все это... не правильно.

Он встал и подошел к окну, в которое дышала теплая и мягкая ночь, и где-то далеко, подчеркивая тишину, гармонично стрекотали кузнечики.

- Мы только начали отношения, а я уже не сдерживаю себя, – продолжал он. – Это будет нечестно по отношению к нам обоим.

- Но я хотела тебя.

- Это ложное чувство. Ты хотела меня исключительно потому, что я хотел тебя, ты не могла не повиноваться.

Я закусила губу, повалилась на подушку. Точно было все это как-то не правильно. Почему-то раньше я строго-настрого решила для себя, что с девственностью не расстанусь до совершеннолетия, а тут так легко чуть не простилась с ней. Что ж, может быть Роберт и прав: я повиновалась ему.

- Да, – сказала я, в конце концов, – мы оба не готовы к этому. Может когда-нибудь, в будущем, мы сделаем это, а сейчас мне просто будет достаточно одного поцелуя перед сном, потому что я ужасно хочу спать. – Намекнула я, следя за молчаливым Скоттом.

Роберт быстро перелетел на кровать, запрыгнул под одеяло и, притянув к себе, чмокнул в лоб.

- Я люблю тебя, – шепнул он.

- Как и я тебя, – сквозь сон отозвалась я, сладко зевнув.

- Спи. – Последнее, что я слышала, перед тем как забыться бессюжетным и ничем не примечательным сном. – А я буду рядом. Навеки вечные. Клянусь.