— Не могу поверить, что ты еще не распаковала вещи, Виолетт, — говорит Лорен, качая головой.

Она осуждающе смотрит на меня со своего высокого насеста на моем столе. Не знаю, осознает ли она, что сидит на моем пирожном, которое я оставила там прошлой ночью. Хорошая новость для нее состоит в том, что я еще не успела его раскрыть.

Мой метод распаковывания вещей состоит в том, что я перекладываю свои вещи из чемодана, лежащего на моей кровати, в большую квадратную корзину, которую я притащила из своей ванной. Большая часть одежды не была грязной, но по какой-то причине вся она пахла душицей. Кажется, я знаю, чем буду заниматься целый день.

Я обращаюсь к Лорен:

— Ну, мы вернулись только прошлым вечером, а некоторые из нас не настолько одержимы порядком. У меня едва хватило сил, чтобы принять душ. Кроме того, моя мама прожужжала мне все уши о своем новом женихе.

— Они правда познакомились в лифте?

— Знаю, что это похоже на выдумку. Они застряли там на два часа, когда отключили свет в здании, где принимает ее врач.

Лорен выгнула светлую бровь так своеобразно, что мне хотелось бы это повторить.

— Хм. Ты уже встречалась с ним?

— Нет, мы встречаемся с ним сегодня вечером за ужином. Я говорила тебе, что у него есть сын? Он там тоже будет.

— У тебя появится сводный брат, — она улыбается, увидев, что я скривилась. — Я до сих пор не могу поверить, что твоя мама обручилась с мужчиной, которого встретила два месяца назад, пока мы были на Гавайях. Это совсем не похоже на нее.

— Знаю, — соглашаюсь я, плюхнувшись на свою кровать. — Но она говорит, что влюбилась в него в том лифте. Я не знаю. Она счастлива, это все, что меня волнует. До тех пор, пока он хорошо к ней относится, я буду вести себя любезно.

Лорен, кажется, впечатлена моим любезным отношением. Либо же она просто в шоке.

— Вы, ребята, на самом деле переезжаете к нему?

— Ага, — говорю я. — Это странно, но это только на год, потом я уеду в колледж. — Я медлю и переворачиваюсь на живот, чтобы посмотреть на нее. — Он приехал сюда из Лос-Анджелеса. Он только недавно купил дом в Эмералд Пуэнт.

Ее глаза расширяются.

— Он настолько богат? Ого.

Эмералд Пуэнт является действительно богатым районом в Хайден Ков. Я только однажды была в той части города, на ночевке в особняке Саммер Роузен. Ее отец владеет двумя отелями в Вегасе. Да, и у них есть домашний кинозал. И крытый теннисный корт.

Чтобы вы поняли. Мы с Лорен обычные девушки среднего класса. Мы живем в одном жилом комплексе, в чем повезло Лорен, так как я каждое утро вожу ее задницу в школу. Не то, что бы мы были похожими на оборванцев, но скорее всего, мы сами будем горничными, а не будем приказывать им.

— Как думаешь, те снобы, что живут там, смогут понять, что я не принадлежу к этому району? — спрашиваю я, полушутя.

Лорен пожимает плечами.

— Может, они подумают, что ты на самом деле молодая жена старого извращенца. Ты в какой-то мере производишь такое впечатление.

— Правда? — говорю я, презентуя ей не один, а сразу два средних пальца.

Она лишь смеется в ответ.

— Мэтт знает вообще, что ты переезжаешь?

— Нет, — я сажусь и роюсь в одном из своих чемоданов, пока не нахожу небольшой пакетик, который искала. — Мы почти не разговаривали этим летом. Через несколько часов я встречаюсь с ним в Тако Белл, думаю, что тогда и скажу ему. Как думаешь, ему понравится то ожерелье из акульих зубов, которое я привезла?

— Я уже представляю, как он носит его. Он, скорее всего, расскажет всем, что сам поймал акулу. — Лорен неловко поежилась на моем столе. — На чем я сижу?

— О-ох, ты права. И он бы поклялся, говоря со своим поддельным австралийским акцентом, что австралиец, — говорю я ей, игнорируя ее вопрос.

Она достает из-под своего зада раздавленное пирожное и смотрит на него.

— Я лучше пойду. Мне нужно кое-что купить для ужина. Я собираюсь приготовить сладкий картофельный суп.

Лорен любит пробовать новые рецепты. Хотя готовить у нее не всегда хорошо получается.

— Близнецы не станут есть это, — предсказываю я.

Ее младшие сестры были придирчивыми едоками, но что еще можно ожидать от малолеток?

— Наверное, нет, — Лорен равнодушно пожимает плечами. Она быстро спрыгивает со стола. — Потом расскажешь, как все прошло.

— Конечно, — говорю я. — Или ты можешь тоже пойти с нами.

— Нет, даже, если ты заплатишь мне, — говорит она через плечо, практически убегая. — Напиши мне!

Застрелиться. Я должна была уговорить ее согласиться. Лорен ненавидит светские встречи даже больше чем я, но если бы она случайно согласилась пойти, то смирилась бы с этим. Я знаю, о чем говорю, я уже делала так раньше.

Мы с Лорен познакомились еще в детском саду. Мы сидели за одной партой практически на всех занятиях, но уже к концу первой недели наши учителя вынуждены были рассадить нас за болтовню. Мы были связаны нашей совместной боязнью публичных выступлений. Обе тихие и застенчивые, разделяем любовь к чтению и писанине. Когда я впервые увидела ее, то сразу же поняла, что мы с ней станем лучшими подружками. С тех пор мы неразлучны.

В шестом классе, я убедила Лорен, что она больна синдромом Аспергера. Она заставила меня проверить это, и к моему разочарованию, у нее обнаружилось только два или три признака этой болезни, и они не были достаточно серьезными. Не то чтобы мне хотелось, чтобы с ней что-то было не так, но девушка была еще более антисоциальной, чем я. Это странно, но именно это мне в ней нравится больше всего.

Лорен наплевать на то, что думают о ней другие, и обычно она говорит все, что у нее на уме. Но лучше всего то, что она никогда не врет. Даже, если иногда ты бы предпочла, чтобы она солгала.

Я попыталась посмотреть на Лорен объективно и решила, что она скорее милая, чем красивая, с ее крошечной комплекцией, огромными карими глазами и тонкими блондинистыми волосами. Она отчасти напоминает мне пушистого маленького котенка, самого маленького в приплоде. Который всегда ко всем поворачивается спиной с хвостом, свернувшимся вокруг его тела в защитной позиции.

В отместку, Лорен всегда говорит мне, что я похожа на порнографическую фантазию любого парня. Так как я слышала уже несколько подобных версий от других людей, после того, как похудела, то это раздражает меня.

Раньше я была толстой. Очень толстой. Я была эмоциональным едоком. Я ела «Твинкис», чтобы восполнить недостаток любви. Распространенная ошибка. Я виню в этом своего отца. Когда он бросил мою маму ради другой женщины, с которой познакомился в интернете, я перестала переедать. Я не хочу сказать, что мое переедание полностью его вина. Но частично — да.

Моя бедная мамочка. Она так и не отошла от того, что сделал с ней этот неудачник (во всяком случае, до сегодняшнего момента). Через несколько лет после того, как он ушел, у нее нашли рак молочной железы. Какая же это ужасная болезнь. Она высасывает жизнь из человека, болеющего ею, а также из всех тех, кто заботится об этом человеке. Моя мама вынуждена была бросить работу школьного психолога. Она потеряла тридцать фунтов за два месяца, и когда начала химиотерапию большая часть ее волос выпала, включая ресницы и брови! Помнится, ей было так неловко из-за этого.

Моя милая, жизнерадостная мама… превратилась в сморщенное, наполненное болью существо, которое я не узнавала. В тень, которая жила на диване практически целый год, и нуждалась в помощи при выполнении самых простых действий.

Это звучит странно, но самым страшным для меня было то, что она ничего не говорила мне. Она не признавалась, что ей больно, не говорила мне о том, насколько плохи были прогнозы. Распространялся ли рак? Что врачи думали о ее шансах? Она молчала об этом, настаивая на том, что с ней все в порядке, и она чувствует себя сильной, когда было ясно, что это далеко не так. И я была слишком трусливой, чтобы подойти и спросить ее: «Ты умрешь?».

Мне хотелось верить ей, хотелось притворяться вместе с ней, но каждую ночь я просыпалась, чтобы проверить ее, и убедиться, что она все еще дышит. Мой тайный страх состоял в том, что я проснусь однажды утром и прикоснусь к ее холодному безжизненному телу. Без предупреждения, без прощания.

Мне трудно думать о тех днях. Я пытаюсь забыть их, и это довольно легко сделать, когда я смотрю на свою маму теперь. Веселую и красивую, с головой, полной светлых волос, и улыбкой, наполненной любовью и радугами. Я стараюсь не вспоминать, какой опустошенной из-за болезни она была несколько лет назад, и я пытаюсь не думать о том, что рак может вернуться в любой момент.

Ничего себе, я и вправду не хочу говорить об этом. Ей теперь намного лучше. Мама не смогла вернуться на свою прежнюю работу в школу, но теперь она нашла лучшее место: она руководит сайтом своей лучшей подруги Джены — «Исцеляющие лосьоны», что можно делать, не выходя из дома. Так что, да, моя мама целыми днями дома, и да, я считаю, что это очень хорошо.

Так что я не возмущаюсь из-за того, что мама нашла себе жениха, пока меня не было летом.

Черт, я взволнована из-за того, что он, должно быть, богат. Если кто и заслуживает быть щедро одаренным подарками, так это мама. Я даже буду называть его папочкой, если он сделает ее счастливой.

Нет, не буду. Это очень странно.