Ким дает мне выплакаться на заднем сиденье ее машины по дороге к квартире Лорен, за что я безумно ей благодарна. Я прошу ее зайти вместе со мной к Лорен, и она соглашается.

Лорен удивляется, увидев нас вдвоем, но быстро приглашает войти. Она приказывает близняшкам спуститься к своим друзьям, которые живут этажом ниже, и они подчиняются ее приказному тону.

Я рассказываю Лорен и Ким обо всем. Глаза Ким становятся все шире и шире.

— У тебя был секс с Эйденом Кроссом?

Я киваю, прижимая колени к груди.

— Тогда я не знала, что это был он. Я думала, что он был… не знаю. Теперь, я как будто неживая. Понимаете, теперь все изменится?

— Определенно, — соглашается Ким. Она выглядит пораженной.

— Но, Ви, он все еще тот же человек, — Лорен накручивает прядь волос на палец. — И он сказал, что любит тебя.

— Да, но… — хмурюсь я, глядя в пространство. — Мне наплевать на то, что он сказал. Если он не рассказал мне правду, значит, я для него мало что значу. К тому же, как мне относиться к его фотографиям с теми женщинами? Ким, он с кем-то встречается?

— Ходят слухи о нем и Элейне Скай, — признается Ким. — Но никто не подтверждал их. Их не разу не сфотографировали целующимися.

Она негромко смеется.

— Поверь мне, я бы об этом знала.

Я впадаю в молчаливый ступор. Лорен осторожно садится на пол возле меня.

— Ты сможешь простить его за то, что он лгал тебе?

— Ты должна это сделать, — подбадривает Ким, гладя меня по плечу. — Чувак, это же Эйден Кросс! Я бы отдала свою левую грудь, чтобы пойти с ним на свидание.

Я не могу сдержать смеха, хотя ее слова и вызывают тревогу.

— А если серьезно, — говорит Ким, заглядывая мне в глаза. — Я могу понять, почему он поступил так. Готова поспорить, что он уже устал от бросающихся на него малолетних поклонниц, таких как я. Возможно, с тобой у него были самые нормальные отношения за последние годы. Наверное, он хотел сохранить их такими, как можно дольше.

— Точно подмечено, — бормочет впечатленная Лорен.

Ким улыбается и пожимает плечами.

— Я видела парочку фильмов на эту тему.

— Ага, вся эта история похожа на сюжет какого-то ужасного фильма, — говорю я. — Вот почему я не могу до конца осознать всю сложившуюся ситуацию. Все так сюрреалистично, я даже не знаю, что и думать. Но он обманул меня. Не в чем-то таком незначительном, как его любимый цвет. Он лгал мне о своей личности! Как я могу простить его за это?

— На то, что у людей появляются тайные личины-маски, есть много причин, — говорит Лорен, напоминая мне, что у меня тоже таковая имеется.

Я бросаю на нее многозначительный взгляд, это совершенно не одно и то же. Я использую псевдоним для своего творчества, а не создаю совершенно новую жизнь. Кроме того, я рассказала Зейну о своих книгах. Вот так.

— Девчата, дело не в том, могу я простить его или нет, — наконец, говорю я, опуская подбородок на колени. — У нас ничего не выйдет. Глупо даже надеяться на это.

— Нет, Виолетт! — рычит Ким. — Не сдавайся.

На удивление Лорен соглашается.

— Всегда можно найти выход, — говорит она. — Если ты любишь его, ты найдешь способ быть с ним.

— Ага, но если бы он любил меня, то рассказал бы правду.

Я устало поднимаюсь на ноги.

— Пора вернуться домой и «встретиться лицом к лицу с музыкой», — бормочу я.

— Откуда взялось это выражение? — интересуется Ким. — Думаешь, все будет в порядке? Кому не нравится музыка?

Лорен пожимает плечами.

— Возможно, потому что это звучит лучше, чем «столкнуться с электрическим стулом» или «столкнуться с мамой-драконихой».

— Столкнуться со смертью.

— Спасибо за поддержку, — говорю я. — Я дам вам знать, если выживу. Возможно.

«Столкнуться с мамой-драконихой». Ха. Правильнее сказать, столкнуться с нежной мамой-овечкой. Уверена, она даже не накричит на меня.

Возможно, все обойдется тихим выговором в перерыве между крепкими объятиями.

После десяти мучительных минут…

— …ты больше никогда не покинешь этот дом. Ясно?!

Меня передергивает в кресле.

— Предельно.

Мама делает глубокий вдох. Очевидно, крики во всю глотку истощили ее.

— …никогда не могла бы подумать, что ты можешь быть такой безответственной! О чем ты только думала?!

Я кривлюсь из-за ее разочарованного тона.

— Все, что я могу сделать, так это попросить прощения. Моему поступку нет оправдания, и я заслуживаю любое наказание, которое ты придумаешь.

Мама мгновение просто смотрит на меня. Затем она вздыхает и садится на диван.

— Ты спала с ним, Виолетт?

— Ну, мама, мы практически не спали.

Она вздыхает.

— Ох, Виолетт! Серьезно… фу. Ладно, ты хотя бы предохранялась? Вы использовали защиту?

— Э-э… да?

— Звучит не очень убедительно. Ты уверена?

Я поеживаюсь на своем месте. Первые три раза мы точно предохранялись, но четвертый… это было рано утром, и я не помню…

— Уверена, — говорю я маме, потому что не хочу посвящать ее в кровавые подробности.

Она прикрывает глаза руками.

— Для меня было бы нереально думать, что это больше не повторится. Поэтому думаю, нам нужно обсудить варианты приема противозачаточных таблеток. Зейн тоже должен присутствовать. Мне определенно нужно поговорить с ним.

— Я не… ты не должна переживать по этому поводу, — говорю я быстро. — Мы больше не вместе. Мы расстались.

Мама открывает рот, чтобы что-то сказать, но передумывает, а потом говорит:

— Ох, милая. Он бросил тебя? Мне так…

— Ой, нет, — перебиваю я. — Все произошло по взаимному согласию. Из-за расстояния, понимаешь. Находиться друг от друга так далеко было сложно. С чего ты взяла, что это он меня бросил?

Она краснеет.

— Ах, я не хотела. Прости, дорогая. Ты выглядела такой расстроенной, так что я подумала… не то чтобы я думала, что он не для тебя…

— Нет, все нормально. Можем мы поговорить о наказании завтра? Я очень устала.

Мама пристально вглядывается в мое лицо. Наконец, она подходит ко мне и кладет одну руку мне на щеку.

— Ладно. Мы поговорим обо всем завтра.

Слава Богу. Не знаю, сколько бы еще времени я смогла продержаться.

Это тупо. Ведь я порвала с Зейном, но я все же продолжаю проверять телефон, чтобы узнать, нет ли от него пропущенных звонков.

Теперь я сожалею, что удалила все сообщения и звонки. Я жалкая, да?

Внезапная боль в груди застает меня, когда я уже лежу в кровати. Я сворачиваюсь в клубок, отчаянно рыдая.

Зейн. Зейн. Я больше никогда не увижу его, никогда не прикоснусь к нему, не поговорю с ним. Я была настолько занята своими переживаниями по поводу того, кто он есть на самом деле, что не смогла вовремя осмыслить такую огромную потерю. Как мне дальше жить без него? Я, конечно же, выживу. Просто… мне сейчас так больно.

Я всхлипываю так сильно, что не слышу, как она входит. Кровать прогибается, а затем я чувствую, как теплое тело мамы обнимает меня сзади. Она ничего не говорит, просто гладит меня по голове и дает выплакаться.

Вот так мы лежим всю ночь. Как раз это мне и нужно.