Глава 1

Вероника

Всё это началось около двух лет назад. Осенью. Тогда счастье молодой пары рухнуло, словно карточный домик, когда у Николая нашли рак. Двадцать три, и такой страшный диагноз. Лейкемия.

Вероника хорошо запомнила тот день, когда им позвонил врач из онкологической больницы и пригласил ее жениха на повторные анализы. Коля тогда усмехнулся и предположил, что возникла ошибка. Ведь в его семье у всех крепкое здоровье… Но судьба порой преподносит сюрпризы, и не всегда хорошие.

Жизнь сделала резкий поворот: дорогие лекарства, операции, уход за больным — Веронике пришлось бросить университет, найти вторую работу. Но и этого было недостаточно. Сначала она продала вещи, а затем и саму квартиру, съехав в съемную на окраине города. Именно туда, каждый вечер, она приходила с работы, сворачивалась под одеялом и плакала, всхлипывая в подушку. А утром весь кошмар начинался сначала.

Она верила, что Коля выздоровеет и всё станет, как прежде, но врачи не разделяли её оптимизма. Они дали Николаю три года. По их мнению, спасти молодого человека могло лишь чудо.

И это чудо случилось. Правда, можно ли назвать чудом, появление этого мужчины в своей жизни, Вероника не знала… Слишком много он потребовал взамен.

Но обо всём по порядку.

Зима выдалась мягкая: снега выпал только под Новый Год и на следующий день растаял, было тепло, как ранней весной, и ниже нуля температура не опускалась вот уже месяц.

Стоял январь. Первые дни месяца были объявлены выходными, поэтому Вероника провела их с Николаем. Она и Новый Год встречала с женихом: сидела на краешке кровати, пила шампанское, улыбалась, смеялась его шуткам. А потом, когда приехала домой измученная рухнула на постель. Сил не было даже переодеться. Притворяться веселой оказалось очень сложно, глядя на любимого, чье состояние с каждым днем ухудшалось.

«Ему осталось немного…» — эта мысль не оставляла её в покое, заставляя злиться на беспомощность врачей, на себя, не имеющую возможность ничего изменить, и на несправедливую судьбу, в целом.

За окном уже стемнело, хотя на часах была половина шестого. Вероника сидела ступенях лестницы и курила. Через приоткрытое окно заглядывал холодный ветер. Где-то отдаленно лаяла собака.

Витая в своих тоскливых мыслях, Вероника не заметила, как на лестничной площадке появился мужчина. Только, когда он попросил, у нее зажигалку, девушка вернулась в реальность.

— Холодно на ступенях сидеть. Простудитесь, — проронил он, закуривая, и снова задумавшаяся Вероника подняла голову.

На вид ему лет тридцать. Темные короткие волосы. Черные глаза и высокие скулы. Светлая кожа. Как показалось Веронике, в его внешности проскальзывало что-то … C острой ноткой опасности. Первое сравнение, которое ей пришло в голову, — пантера.

Она мотнула головой, прогоняя образ темного хищника. «Прав Коля: надо спать больше. И не будешь думать всякие глупости».

— Ничего. Здоровье крепкое, — усмехнулась она.

Незнакомец же глянул на наручные часы.

— Осталось минут двадцать… — рассеяно произнес он и снова повернулся к окну. Затянулся — ярче вспыхнул алый кончик сигареты.

Несколько минут прошли в молчании: мужчина быстро докурил и выбросил окурок в открытое окно.

— А у вас здесь… — начала было девушка, но была перебита.

— Сестра, — закончил он.

— У меня жених. Рак крови… И ему осталось меньше полугода, — тонкие пальцы сильнее сжали недокуренную сигарету, а на глаза навернулись жгучие слезы.

— Мне жаль, — отозвался незнакомец. — Но такова воля Бога…

Ей это говорили не раз и не два, и сейчас злость вскипела в груди — девушка впервые потеряла самообладание.

— Воля?! — Вероника вскочила со своего места, выронив сигарету на пол, впилась тяжелым взглядом в мужчину. — Но почему? Почему он забирает у меня такого замечательного человека?! Коля не должен уходить! Да я бы душу Дьяволу продала, чтобы он выжил! — в сердцах бросила и раздавила кончиком сапога на тлеющий окурок.

Её собеседник молчал, засунув руки в карман пальто; взгляд его темных глаз был направлен в окно, где крупными хлопьями падал снег. Второй снегопад за два месяца зимы.

— Не стоит говорить такие вещи. Дьявол может услышать.

— Вы верите во все это? — с горечью усмехнулась она, опускаясь обратно на ступени и обхватывая голову руками. Последние дни она почти не спала, мало ела, поэтому с накатившей резко усталостью, сопровождающейся головокружением, Веронике пришлось бороться долго.

— Верю, — последовал негромкий ответ. — Идите домой, Вероника Андреевна. Выспитесь хорошенько. У вас впереди тяжелые дни, — и вышел, все также держа руки в карманах.

Вероника осталась одна.

И лишь через некоторое время она осознала, что не называла своего имени незнакомцу.

Сегодня у Вероники был выходной, и она отсыпалась, валясь в кровати до часа. Редкая роскошь: никуда не надо торопиться, не надо спешить и бояться, что опоздаешь. Лежишь под теплым одеялом и наслаждаешься теплом и тишиной…

Девушка снова провалилась в легкий сон, как раздался резкий телефонный звонок — хрупкий купол умиротворения, накрывший квартиру, рухнул в один момент.

Высунувшись из уютного кокона и пошарив рукой по поверхности тумбочки, Вероника нашла телефон, приложила трубку в уху.

— Слушаю, — голос был спросонья хрипловатый. Плюс болело горло: сырость в начале декабря и промокшая обувь не остались без последствий.

— Вероника Андреевна, — не узнать этот низкий голос она не могла, — доброе утро. Выспались?

Мужчина из больницы! Но как он узнал ее имя? И как узнал номер?

— Откуда у вас мой телефон? — поинтересовалась девушка, проигнорировав его вопрос.

Тот произнес в ответ.

— Я много про вас знаю. Скажите, Вероника, вы хотите спасти своего мужа?

Девушка нахмурилась — интуиция подсказала, что разговор не так-то прост, и что мужчину с красивым голосом стоит опасаться, но она все-таки ответила.

— Да. А вы можете помочь?

— Могу. Но для начала нам стоит встретиться. Как насчет ресторана «Павлин» в шесть часов?

— Но… — она попыталась было возразить, однако, незнакомец ее снова перебил.

— Вот, и славно. Буду вас там ждать за пятым столиком, — и отключился.

Веронике же растерянно посмотрела на телефон в своей руке. Бред какой-то. Может она все еще спит?

Но оказалось, что всё происходящее с ней не сон. Далеко не сон. И встреча, назначенная таким странным образом, все-таки состоялась.

Ресторан «Павлин» располагался в центре города, на широком и многолюдном проспекте. Шесть часов вечера — час-пик, поэтому добраться до него, не опоздав на двадцать минут, не представлялось возможным.

Собственно, Вероника не очень торопилась, в душе надеясь, что подозрительно осведомленный о её жизни мужчина сочтет опоздание за неявку и уйдет. Однако, нередко приходила на ум и другая мысль: «может, он и правда может помочь?». Тогда девушка безжалостно топтала это червячка смутной надежды.

«Люди не помогают просто так. Если он хочет денег, мне нечего ему предложить. А о других причинах даже и думать не хочу…».

Ресторан «Павлин» встретил ее вежливым швейцаром у двери и шикарной обстановкой, таящейся за ничем особо не примечательным фасадом. Взгляд Вероники скользнул по стенам, расписанных изображениями птицы, в честь которой был названо заведение, затем по темному потолку и замер на подошедшей девушке. Та вежливо осведомилась, заказан ли столик у гостьи, и узнав, что ее ждут, проводила Веронику к пятому столику.

Вопреки её надеждам, мужчина сидел за столиком и мирно попивал кофе, читая журнал. Девушка невольно вздрогнула, когда он поднял на нее темные, непроницаемые глаза и внимательно оглядел.

Вероника почувствовала, как её щеки заливает краска. Она просто одетая в джинсы и толстую байку никак не вязалась с шикарным интерьером ресторана и уж очень плохо выступала в сравнении с ним, одетым в дорогом костюм.

— Неплохо выглядите, Вероника Андреевна. Однако, помню времена, когда вы выглядели лучше, — тонко улыбнулся он, делая глоток эспрессо. — Присаживайтесь, — и кивком указал на место напротив.

Никаких приветствий.

— Вы разве с вами раньше встречались? — спросила Вероника, опускаясь на предложенное место. Тотчас подошла официантка и протянула ей меню.

Девушка успела придирчиво оглядеть себя в настенном зеркале, скользнув взглядом по темным кудряшкам, пришедшим в полнейший беспорядок из-за ветра, затем на лицо: голубые глаза, аккуратно подведенные черным карандашом, и длинные темные от туши ресницы, раскрасневшиеся щеки и наконец бледные искусанные губы.

— Я вовсе не хотел вас оскорбить, Вероника, — подал голос мужчина. — Но признайте, до болезни мужа ваша жизнь была вполне неплоха. Даже можно сказать, хороша.

— Вы позвали меня говорить о прошлом? — едко осведомилась Вероника — незнакомец улыбнулся. — Извините, но я не настроена погрязать в воспоминаниях. У меня есть дела поважнее, — было поднялась, однако, он внезапно рявкнул:

— Сидеть.

И растерянная Вероника послушно опустилась обратно на стул. Мужчина же между делом придвинул к ней меню.

— Закажите себе поесть. Ведь вы с утра ничего не ели. Нехорошо вести серьезные разговоры на пустой желудок.

— Кто вы? — мимолетный укол страха, и девушка снова взяла себя в руки.

Он помедлил с ответом.

— Имен у меня много. Но больше нравится Люцифер.

Вероника фыркнула и полезла в сумочку, чтобы достать сигареты.

— Здесь вроде разрешено курить. Вы не против?

— Нисколько, — он слегка кивнул и по мановению ока в его руках оказалась зажигалка.

Вероника прикурила и откинула на спинку стула, рассматривая своего собеседника.

— Значит, Люцифер? Дьявол? — насмешливо поинтересовалась она. — Сатана? Противник всего сущего?

— Называйте, как вам угодно, — небрежно отмахнулся. — И сделайте заказ. Я бы порекомендовал стейк с кровью. И красное вино. Итальянское. Правда, стоит оно здесь, словно продают кровь Христову, — и иронично полу-улыбнулся собственной шутке.

Вероника молча открыла меню и пробежалась глазами по ценам. Тот, кто представился Люцифером, не обманул — стоимость холодных закусок уже поразила девушку. А ведь до горячих блюд она еще не успела добраться.

— Я не голодна, — произнесла она, откладывая меню. — Пожалуй, закажу чай.

— Вы бы еще кипяток выбрали, — хмыкнул Дьявол и подозвал девушку. — Мы готовы сделать заказ. Мне пожалуйста карпаччо из говядины. А даме суп-пюре из белых грибов и среднепрожаренный стейк. И пожалуй красное сухое. Брунелло ди Монтальчино отлично подойдет. Пока все, может потом нам еще что-нибудь понадобится, — улыбнулся официантке, записавшей заказ и продиктовавшей его для верности еще раз, и повернулся к Веронике.

— Не надо, — остановил её, когда девушка открыла рот, — говорить о том, что у вас мало денег. Я об этом прекрасно осведомлен. Поэтому ужин за мой счет. Все-таки я вас сюда пригласил.

— Если вы хотели блеснуть своей галантностью и вкусом, поздравляю — вам это удалось. Зачем вы на самом деле хотели меня видеть?

— А, — довольно оскалился Люцифер, — сразу перешли к делу. Мне это нравится. Я хочу предложить вам выгодную сделку.

— Если вы действительно тот, кем представились, — теперь пришел черед Вероники улыбаться, — в чем я очень сильно сомневаюсь, то единственное, что вы можете требовать это душа. Больше у меня ничего нет.

— Меня поражают нынешние люди, — произнес её собеседник. — Вы не придаете значение душе или просто не догадываетесь о её ценности… На самом деле душа, Вероника Андреевна, это самое дорогое, что есть у человека. Она бесценна… В хорошем смысле этого слова, разумеется.

— Зачем вы мне это говорите? Вам же выгодно, чтобы человек находился в определенном неведении, относительно того, чем владеет. Так легче забрать.

Люцифер повернул голову, в сторону приближающейся официантки. Как только алый напиток был разлит в изящные бокалы, разговор возобновился.

— К сожалению, правила требуют того, чтобы человек осознал что он отдает мне в руки.

— Навсегда? — хмуро поинтересовалась девушка.

— Помилуйте, Вероника. Никто не может забрать у вас душу навсегда. Она ваша и только ваша… В моем случае, вы скорее сдаете её в аренду на некоторое время, которое мы с вами оговариваем. Услуга за услугу, как говорится.

— Я вам не верю.

— Это ваши проблемы, — пожал он плечами, затем обхватив тонкую ножку длинными пальцами, поднес бокал к губам, сделал небольшой глоток вина. — Ваш муж умрет через неделю. Скончается вечером, без десяти минут восьмого. В это время вы ничего не подозревая будете на работе, мечтая о том, как бы поскорей упасть в кровать и забыться. Наутро вам позвонит врач и сообщит об утрате. Потом похороны и прочие довольно невеселые денечки… — и он не без удовольствия отметил, как потяжелел взгляд Вероники, как вспыхнуло в нем отчаяние. Быстрый, но меткий укол пришелся в самое больное место.

— Зачем вам все это? У вас что дел недостаточно? — её голос дрожал то ли от злости, то ли от слез, подступивших к горлу. — Или желающих продать душу за деньги, славу и прочие глупости?!

— Ничего не бывает просто так, даже мое желание получить вашу душу. Она мне приглянулась, — последовал ответ. — Я спасу вашего любимого в обмен на триста лет службы. Это небольшой срок… По меркам тех, кому отведено больше времени, — и снова улыбнулся, предвкушая, что дело обернется в его пользу.

— Это всё чушь… — начала было Вероника, но тут Люцифер резко поднялся. Краткий, стремительный миг — он оказался за её спиной и положил ладони на плечи, стиснув их до боли… А потом их поглотила густая и непроницаемая темнота, затопившая все вокруг. Мгновения, но на этот раз растянутые в вечность, и Вероника увидела перед собой вовсе не ресторан.

Страха почему-то не было. Наверное, она не до конца осознала, что произошло. Или просто кто-то притупил все эмоции?

Круглый зал: темные стены, украшенные изображениями шакалов — она скалились, обнажая зубы из слоновьей кости и насмешливо блестели глазами-хризолитами. Пол выложен гладким черным камнем. Остальное скрывал мрак, лениво перекатываясь черными волнами вокруг узкой полоски бледного света.

— Это Пустой мир. Люди предпочитают называть его Адом… Но это название мне не очень нравится. Да и как видишь, ни чертей, ни пыток.

Вероника молчала, изумленно оглядываясь. Сейчас слова ей казались лишними: просто стоять и вертеть головой из стороны в сторону, гадая сон ли всё происходящее или нет.

— Мое карпаччо уже несут, — она ощутила, как он взял её за локоть.

Те самые пролетающие незаметно секунды: они снова сидят за столиком, подошедшая официантка поставила перед Дьяволом тарелку. И только сейчас Вероника поняла, что не дышала… Там она не дышала.

Несколько глубоких вдохов и последовавших за тем жадных глотков вина, и она посмотрела на Люцифера уже другим взглядом, пытливым, пытающимся найти в его облике хоть что-то указывающее на нечеловеческое происхождение. Но нет: он выглядит, как человек, ведет себя, как человек… Просто оболочка, за которой прячется кто-то совсем другой.

— Я, думаю, что сумел вас убедить, — произнес он, и Вероника различила насмешливые нотки в его голосе. — Так, что вы ответите, Вероника Андреевна?

Та думала несколько минут, водя зубцами вилки по скатерти. Наконец, подняла голову и встретилась с ним глазами.

— Я не отвечу вам, пока не узнаю побольше о… Сдаче души в аренду.

— О, — он отодвинул тарелку с нетронутым мясом, — с огромным удовольствием расскажу. Всё просто, Вероника. Вы подписываете договор, где расписаны условия для обеих сторон. Я даю вашему мужу второй шанс и вы живете с ним счастливо некоторое время, пока я не решу, что пора получить желаемое. Тогда вы попадаете ко мне и проводите в гостях триста лет.

— Сколько времени я проведу с мужем? И как я попаду в Пустой мир? И как скоро он вылечится? — вопросы сыпались из нее один за другим, а Люцифер слушал их, пока не поднял руку.

Вероника замолчала, давая ему слово.

— Время, которое вы проведете с мужем, зависит только от меня. Захочу — заберу вас сразу же после его выздоровления, захочу — через двадцать лет совместной жизни. Это уже как будет мне угодно. А ваше путешествие в Пустой мир… Мыслите шире, Вероника. Это не поездка на автобусе в другой конец города. Вы всего лишь умрете.

— Здорово. Просто здорово… — буркнула девушка, поправляя волосы — повелитель же Пустого мира подлил ей вина.

— Не надо строить из себя обиженного ребенка, Вероника. Меня это не разжалобит. Хотя… — он сделал вид, что задумался, — могу дать вам шесть лет. И ни днем больше. Здоровье вашего мужа и совместные шесть лет в обмен на триста службы мне. Решайтесь. Такое предложение делается только раз в жизни. Больше гоняться за вами я не буду.

— Я согласна, — выпалила девушка, не особо тратя время на раздумья. — Где договор?

— Вот, он, — в одно мгновение вместо тарелки перед Вероникой возник белый лист бумаги с напечатанным текстом. Все также, как и говорил Дьявол, выздоровления Николая, шесть лет их совместной жизни в обмен на три сотни службы. — Всё вас устраивает, Вероника?

— Да, — она кивнула, все внимательно перечитав. — Подписать кровью?

— Зачем? Давно придумали ручки, — и протянул ей паркер. Та замерла, склонив перо к бумаге, а затем решившись, поставила свою подпись.

Дьявол хлопнул негромко в ладоши: копия договора с подписью оказалась у него в руках. Пробежав по ней глазами, он довольный улыбнулся. Затем сложив листик вчетверо и спрятав его в карман, поднялся из-за стола. Обратился к Веронике, которая складывала свой договор, медленно и аккуратно.

— До встречи, Вероника Андреевна, — отвесил шутливый поклон, а затем засунув руку в другой карман, достал деньги. Отсчитав несколько крупных купюр, положив на стол. — Удачного вам вечера, — и направился прочь, тихо насвистывая мелодию.

Девушка же дрожащим от волнения голосом подозвала официантку и заказала еще вина. Необходимо было выпить.

 

Глава 2

Шесть лет спустя

Удивительно, но Дьявол сдержал своё обещание: Николай пошел на поправку, и с каждым днем его самочувствие становилось всё лучше и лучше. Не прошло и нескольких месяцев, как от болезни не осталось и следа: молодой человек полностью встал на ноги, а врачи лишь разводили руками и называли его случай чудом.

Весной, когда в город пришла весна: воздух наполнился ароматом приближающегося тепла, по улицам бежали ручейки талой воды, сугробов почти не осталось — лишь местами на глаза попадался грязный, смешанный с песком снег, а дни становились всё теплее, Вероника и Николай поженились. Так как средств у пары было немного, свадьба получилась скромная, однако, от этого не менее веселая. Все: и родственники, и молодожены верили, что черная полоса осталась позади, и впереди молодую пару ждет долгие счастье и любовь.

И только Вероника знала срок, отведенный ей. Супругу она так и не рассказала о Люцифере и договоре, который она с ним заключила. Николай все равно бы не поверил. Да и нужно ли ему знать её маленький секрет?

Спустя год совместной жизни, Вероника родила очаровательного мальчика, которого назвали Егором. Николай к тому времени нашел хорошую работу с достойным заработком. Будущее выглядело оптимистичным, не предвещающим ничего плохого. Всё самое страшное осталось позади.

Но нередко Вероника просыпалась среди ночи, в холодном поту и только спустя некоторое время, обводя взглядом знакомую комнату, успокаивалась. Девушка не помнила, что ей снилось точно, в памяти всплывали лишь обрывки: каменный зал, на стенах и потолке шакалы скалятся ехидно, и каменный трон, к которому ведут три ступени — на нем вальяжно сидит мужчина с багровыми, как запекшаяся кровь, глазами… И смех, который срывается с его губ и отражается глубоким эхом от стен.

А время между тем неумолимо шло вперед. Оно ускользало от Вероники, словно вода, что просачивается сквозь пальцы. Год за годом, и вот, срок, отпущенный Дьяволом, подошел к концу.

Все закончилось или… Все-таки началось в обычный день, в пятницу. Это был январь, холодный, снежный, с крепкими утренними морозами. Егор заболел, поэтому за ним присматривала бабушка, пока отец и мать были на работе. Вероника тогда вернулась домой пораньше.

Три поворота ключа, и вот, она сделала шаг в теплую прихожую, где стоял аппетитный аромат готовящейся еды. Не прошло и нескольких секунд, как послышались тяжелые торопливые шаги и радостным возглас, с которым Егор бросился на встречу матери. Она присела и обняла сына.

— Бабушка будет делать пирог с корицей, — известил сын Веронику. — Мы хотели сделать тебе сюрприз! — он плохо выговаривал букву «р», поэтому получилось «сю'пиз».

— Дада, только яйца забыла купить в магазине, — полноватая женщина вышла навстречу дочери. — А Егор опрокинул на себя корицу, — она усмехнулась добродушно, — так что и корицы тоже нет.

— Так, вот, почему ты у нас так вкусно пахнешь, — засмеялась Вероника. — Может скушать тебя вместо пирога?

— Я не вкусный! — отозвался сразу же ребенок, и мать ласково потрепала его по курчавым темным волосам. — Не надо меня есть!

— Ну, раз ты говоришь, что невкусный, поверим на слово, — подмигнула она сыну. — Мам, так может я схожу в магазин за десятком? И за корицей заодно, — предложила Вероника.

Ольга согласилась с дочерью, и та, чмокнув сына в макушку, подхватила сумочку и вышла из квартиры, пообещав скоро вернуться. Но не вернулась.

Отпущенное Дьяволом время истекло, когда Вероника шла домой из магазина, держа в руке пакет с продуктами. Пройдя через арку, она вошла во двор, окруженный высокими серыми домами и направилась ко второму подъезду.

Зимний вечер, темнеет рано. Чистое ночное небо, на котором равнодушно мерцали холодным светом звезды. Во дворе, заставленном машинами, царила звонкая тишина. Только снег тихо хрустел под ногами. До подъезда оставалось буквально метров пятнадцать, когда раздался громкий хлопок, похожий чем-то на звук взорвавшейся где-то отдаленно петарды… А потом Вероника упала на белый снежный покров.

Смерть наступила мгновенно.

* * *

Небывалое ощущение легкости охватило её, лежащую на холодном снегу. Боль, странная призрачная боль, отпустила, и Вероника почувствовала, что начинает тонуть. Вокруг была темнота, густая и вязкая, словно деготь, и она тонула в темном море… Ни света в конце туннеля, ни лиц семьи, с которой она больше не увидится — ничего, кроме всепоглощающей эйфории, блаженства бессмертной души, постепенно растворяющейся в потоке Хаоса.

А потом такая легкая, почти невесомая душа внезапно потяжелела, налилась жизнью и стремительно полетела вниз, в ледяные объятия Пустого Мира.

* * *

Холодно. Дрожь прошлась по телу ледяной волной. Она лежала, скорчившись на шершавых камнях, и не открывала глаз. Боялась того, что увидит. Или кого увидит.

— Открой глаза, Вероника, — а над ухом в это время раздался такой знакомый властный голос, и сердце, если оно существовало, ёкнуло. — Открой.

И она подчинилась: разлепила веки, обведя растерянным взглядом круглый зал, сложенный из темного грубо отесанного камня, массивные своды, сомкнувшиеся над её головой. Все это Вероника уже видела когда-то… Но когда?

— Доброй пожаловать, — он сидел рядом с ней на корточках и как-то странно улыбался. И только приняв сидячее положение, Вероника поняла, что лежит обнаженная. Прикрыв грудь руками и поджав к себе колени, она попыталась скрыть наготу, краснея от смущения.

— Я умоляю. В этом теле нет ничего такого, чего бы я не видел, — отмахнулся Дьявол. — Вот, мы снова и встретились, Вероника, — он отошел от нее на пару шагов.

Девушка продолжала молча обводить взглядом зал Пустого Мира, а потом подала голос. Тихо и неуверенно спросила.

— Я умерла?

— Конечно. Иначе ты бы здесь не оказалась. Поднимайся, — и стиснув локоть пальцами, рывком поставил Веронику на нетвердые ноги.

Она охнула от боли; Люцифер же наоборот улыбнулся.

— Нравится? Пришлось изрядно постараться, чтобы создать тебе тело. Поздравляю с возвращением к жизни, — шепнул на ухо, обжигая кожу горячим дыханием.

Вероника испуганно посмотрела на Дьявола. Тот заботливо пригладил растрепавшиеся кудри девушки, продолжая держать её другой рукой.

— Тебе, наверное, интересно, как всё произошло, не так ли?

Она осторожно кивнула, все также не сводя настороженного взгляда с хозяина Пустого мира.

— Несчастный случай, — произнес тот. — Недавно к вам переехал один занятный мужчина, средних лет. Любит выпить и похвастаться перед друзья. Заядлый охотник, кстати. Ружье свое он решил показать собутыльникам в тот день…

— Выстрел… — прошептала Вероника, вспоминая хлопок, раздавшейся за несколько секунд до её смерти.

Кусочки прошлого, словно мозаика, начали складываться в единую картину.

Она вспомнила всё до последнего момента — хрустящий снег под ногами, вечерний воздух, оседающий холодом в легких, а затем резкую, ослепляющую, словно внезапный свет, боль, и падение, бесконечное падение в объятия сплошной темноты… Вспомнила она и эйфорию загробной жизни, блаженство бессмертной души, за которым последовало второе рождение и пробуждение в Пустом Мире.

— Верно, моя догадливая девочка. Пуля вылетела в открытое окно и угодила тебе прямо в сердце, — пальцы Люцифера коснулись ложбинки между грудей. — Моментальная смерть. Ты даже не заметила, как отправилась на тот свет, — и снова улыбнулся, заметив, как подступили слезы к глазам Вероники.

— Мой сын остался сиротой…

— Да, — согласился с ней Дьявол. — Но у него есть отец и бабушка, — и поймав на себе тяжелый взгляд девушки, заметил. — Если бы не я, Егор у тебя вообще не появился бы. Будь благодарной, что оставила после себя что-то кроме надгробного камня и трупа, гниющего в земле.

— Скотина! — злобно выплюнула Вероника и попыталась вырваться, но хватка у Люцифера оказалась поистине стальная.

— А никто и не говорил, что я добрый и пушистый, — рассмеялся он низкий смехом, отразившимся от серых каменных стен глубоким эхом. — Прости, что не сочувствую твоему горю.

Вероника опустила голову, так чтобы волосы скрыли лицо и особенно щеки, по которым катились крупные слезы. Каждая насмешка Люцифера была словно пощечина, и еще больней было осознать, что Дьявол прав.

— Что с ними будет дальше? — справившись со слабостью, сковавшей её новое тело, она подняла на него влажные глаза.

Люцифер обронил:

— Тебя, милая, это уже не касается.

— Они моя семья!

— Агрессия… — отрешенно проронил Дьявол, — уже лучше. Мне это больше нравится, чем твоя жалость к себе.

«Он умеет читать мысли?» — подумала Вероника испуганно.

— Глупая, твои мысли у тебя на лбу написаны, — он легонько встряхнул её. — А что касается твоей семьи… Если тебя это так волнует, то да. Все с ними будет в порядке. Относительном порядке, конечно, — добавил спустя секунду. — Я бы на твоем месте больше волновался о себе.

— И что же меня ждет?

— О, ты начала задавать правильные вопросы, — в его голосе заиграли насмешливые нотки, однако, взгляд темных глаз остался таким же холодным. — Это мне начинает нравится больше. Что касается тебя… — Люцифер приблизил к себе обнаженную девушку, — принадлежишь мне. И впереди триста лет. Думаю, это будет интересно, не правда ли?

Вероника промолчала в ответ. Она стояла, играя желваками от разбирающего её душу коктейля обиды, злости и горечи, оседающей где-то на дне белым привкусом страха. Дьявол же принял её молчание за знак согласия.

— Пойдем, — он потянул её за собой — Вероника не особо сопротивлялась. — Покажу тебе, где ты будешь жить. Приготовил для тебя самое уютное в Пустом мире местечко. Тебе понравится.

 

Глава 3

Там, где бродят мои сны

Он тянул её за собой и Вероника, не сопротивляясь, покорно следовала за повелителем Пустого Мира, то и дело озираясь по сторонам. Пустой мир действительно оправдывал свое название: никого кроме них и ничего, кроме дорожки, бегущей вперед серой извилистой змейкой. Всё остальное плотным покровом укутал густой мрак.

— Мрачновато… — выдала она, и Дьявол усмехнулся.

— На первый взгляд да, — кивнул. — Но он не лишен некого очарования… — а потом спустя секунду добавил. — Этот мир изменчив. И он подчиняется моим желанием.

Темнота, сводом сомкнувшаяся над ними, начала рассеиваться: сначала проступило звездное небо, цвета индиго, на которое спустя несколько секунд выплыла из-за горизонта, будто второе солнце, бледная полная луна. И ее серебряный свет разлился вокруг, открывая взору доселе скрытое. Темные силуэты деревьев и пышных кустов, высокую траву, тихо шелестящую под легкими порывами теплого ветра, плитка, которой была выложена их узенькая дорожка.

Вероника лишь ахнула, изумлено наблюдая за преображениями окружающего мира. Всё происходящее до сих пор казалось ей странным дивным сном. Вот, сейчас она проснется в своей кровати, повернется к Коле и окажется в его крепких успокаивающих объятиях.

Его пальцы сильнее стиснули её руку, и Люцифер встряхнул девушку. Та вопросительно глянула на него, и мужчина указал в сторону со словами:

— Твой новый дом.

Дорожка впилась в невысокую деревянную калитку, за которой начинался приземистый дом. Взгляд Вероники скользнул по большим окнам, в стекле которых отражалась бледными осколками света луна, по темной покатой крыше, по тощей трубе, затем опустился к увитой диким виноградом стене, крыльцу и разбитому перед домом цветнику. Тихий стон сорвался с ее губ.

Не узнать этот дом она не могла.

— Нравится? — склонившись к её уху, ехидно поинтересовался Дьявол. — Ведь именно в таком вы с Николаем мечтали жить?

Вероника не ответила: к горлу подкатил тугой комок и на глаза вновь навернулись слезы. Тупая боль где-то в районе сердца дала о себе знать, поэтому она лишь кивнула.

Этот дом они представляли в своих мечтах, и Коля его даже нарисовал. Хотели накопить денег и построить. Глупая и наивная мечта взрослых людей. Картина висела у них в спальне, обрамленная в тонкую золотистую рамочку.

Вероника часто засыпала, разглядывая ее, и тогда ей снился этот дом, укутанный теплым воздухом, оглушающим ароматом трав и шепотом листвы. Их с Колей маленький рай.

— Добро пожаловать в Пустой Мир, Вероника, — и легонько подтолкнул ее к калитке. — Там ты найдешь все. Одежду в том числе. Отдыхай. Как никак, день у тебя выдался тяжелый, — и исчез, растворившись в ночном пропитанном запахом цветов воздухе.

А Вероника, дрожа, толкнула калитку и направилась в дом. Больше всего на свете хотелось проснуться и очутиться дома. Происходящее не может быть явью? Не может!

Или все-таки может?

Как она добралась до кровати, Вероника не помнила. Просто толкнула первую попавшуюся дверь и сделала шаг в маленькую спаленку, залитую бледным светом. Сорочка коснулась приятным холодом кожи, и Вероника забралась под одеяло.

Эта привычка осталась с детства: когда всё плохо, Вероника залазила под одеяло и лежала, укутанная коконом темноты. Тогда кажется, что проблемы там — по ту сторону одеяла — и если лежать неподвижно, они уйдут.

Проблемы, конечно, не оставляли, но это помогало держаться. Всегда. И когда заслышав крики и ругань пришедшего домой пьяного отца и плач матери, тихонько скулящей в ванне, и когда она узнала о болезни Николая, и после встречи с Люцифером, и сейчас должно помочь… Маленькая, но столь необходимая.

Свернувшись калачиком, девушка наконец-то дала волю слезам. Всё, что случилось с ней за этот неимоверно долгий день казалось сном. Диким, страшным сном, который вот-вот должен закончиться. Но ей больше не суждено проснуться дома. Мертвых ведь не пускают за порог.

Шесть лет Вероника готовила себя к тому, что однажды условия договора придется выполнять. Но она никак не ожидала, что её прежняя жизнь оборвется так внезапно. Смерть всегда приходит неожиданно, пусть ты и знаешь, о её скором появлении.

Обессиленная, она заснула быстро. И привиделся ей дом: их небольшая квартирка, где царила поистине гробовая тишина. Лишь иногда ее нарушал звон трамвая, проезжающего неподалеку. Дзынь-дзынь. И снова тишина.

Вероника двинулась по коридору, ступая бесшумно, словно тень.

Сначала приоткрыв дверь в комнату Егора, она заглянула внутрь. Приглушенный свет светильника на прикроватной тумбочке делал спальню её сына, как никогда, уютной. Вероника замерла на пороге, не решаясь сделать шаг. Так и стояла несколько минут, разглядывая силуэт спящего мальчика.

Хоть это и был сон, пусть так и похожий на реальность, всё равно стало больно. Остро кольнуло в сердце, и Вероника даже охнула от резкой боли. На глаза навернулись слезы. Пришлось пару раз моргнуть, чтобы предательская влага не упала с ресниц.

Развернувшись, направилась дальше. Необходимо было увидеть еще одного дорогого человека… И Вероника нашла Николая на кухню. Уронив голову на сложенные руки, он спал за столом. Рядом стояла начатая бутылка водки.

— Коля… Коля… — прошептала она, присаживаясь рядом и ласково проводя рукой по его жестковатым темным волосам. — Мне так жаль… Николай, — и всхлипнув, прижалась лбом к его плечу.

Он неподвижно сидел, а затем вдруг вздрогнул, проснувшись. Приподняв голову и беспокойно озираясь по сторонам, сипло спросил у клубящейся вокруг темноты.

— Вероника? — и повернувшись к ней, что прижималась к мужу, всё также жадно вглядывался во мрак. — Вероника?

— Я здесь. Здесь, — отчаянная надежда затрепыхалась в ней, будто бабочка, пойманная в паучьи сети. — Коля, я здесь. Рядом. Здесь! — и начала трясти за руку, но Николай не замечал ее: вздохнув, он устало потер лицо и поднялся со своего места. Нетвердой походкой направился к выходу из кухни.

— Коля! — крикнула она изо всех сил, но супруг не услышал ее крик. — Коля!

— Не надрывайся, — из темноты раздался такой знакомый спокойный голос. — Он тебя не видит и не слышит, — и повернув голову, Вероника увидела Люцифера.

Появившейся из неоткуда, мужчина стоял рядом, скрестив руки на груди.

— Твоя гибель стало для него сильным ударом. А вот, маленькому Егору пока не сказали, куда же подевалась его мама… Но ничего, я думаю, скоро ему все объяснят, — его губы тронула ироничная улыбка.

Вероника молчала: она сидела, склонив голову, так чтобы волосы скрыли ее лицо. Надо сделать глубокий вдох и сдержать слезы. Это не сложно. Раньше получалось и сейчас получится.

— Ты меня специально сюда отпустил?

— Можно сказать и так, — Люцифер хмыкнул и опустился на стул напротив девушки. — Несколько дней после смерти душа еще сохраняет привязанность к телу. Прости, забыл предупредить. Несложно было догадаться, куда тебя унесет. Это скоро пройдет, — задумчиво добавил. — А теперь нам пора возвращаться домой, — поднялся со своего места. — Вставай, Вероника. Не заставляй меня насильно тебя тащить обратно.

Она подчинилась: поднялась и замерла — Люцифер подошел к ней. Девушка закрыла глаза, ощутив его тяжелые ладони на своих плечах.

Прошло несколько секунд, и земля под ногами исчезла — они начали падать в сплошную темноту, холодную и липкую, будто смола…

И тут Вероника проснулась: села резко в кровати и постаралась успокоить бешено стучащее сердце, делая глубокие вдохи и выдохи. Потом же протерев заспанные глаза, она бросила взгляд в окно — в Пустом мире светило солнце.

 

Глава 4

Мир в стеклянном шаре

Небольшая кухонька, соединенная со столовой, была залита ярким солнечным светом. Вероника замерла на пороге, обводя ее долгим внимательным взглядом, а затем, не обнаружив ничего подозрительного подвоха, подошла к холодильнику. После вчерашнего побега она сильно проголодалась.

Очередная мрачная шутка Люцифера, подарившего ей физическое тело в своем мире. Как Вероника успела заметить, Князь любит черный юмор.

Побег домой. После возвращения в Пустой мир она еще долго не могла заснуть, ворочаясь в новой кровати. То и дело вспоминала Николая, маленького Егора, их квартиру и, конечно же, Его… Который появился так внезапно и забрал с собой.

Почему он выбрал её? Зачем ему, Дьяволу, повелителю Пустого Мира, обычная молодая женщина? Для чего?

Этого Вероника никак не могла понять. А спрашивать не хотела. Наверное, отчасти боялась того, кому в руки отдала душу на целых триста лет.

Чашка крепкого кофе и выкуренная сигарета — Вероника нашла пачку на столе (Люцифер был прекрасно осведомлен о её слабостях) помогли немного приободриться. А прекрасный день за окошком и вовсе приподнял тяжелое настроение.

Переодевшись в светлое льняное платье, Вероника вышла во внутренний дворик. Он был небольшой: просто зеленая лужайка, окруженная пышными кустами.

Обойдя дом, девушка вышла к цветнику и калитке, толкнув которую, оказалась на узенькой тропинке — той самой, по которой Дьявол привел ее в новый дом. Сейчас все выглядело иначе: сад и простирающейся за ним луг не казались больше такими мрачными. Наоборот, они, играя сочными красками, были полны жизни и красоты. Да только…

— Тебе нравится? — негромкий вопрос застиг Веронику в тот самый момент, когда она неспешно прогуливалась вдоль тощих деревьев с бурыми листьями. Дьявол появился, как всегда, неожиданно: просто возник рядом и сейчас шагал рядом с ней, засунув руки в карманы.

Вероника пожала плечами со словами.

— Очень живописно. Красиво.

— Но? — почувствовав нотки сомнения в ее голосе, Люцифер желал услышать продолжения.

— Но это все фальшивое. Знаешь, как в той истории про новогодние игрушки. Они, как настоящие, да только радости от них никакой. Так и здесь. Просто красивые декорации.

Люцифер неопределенно хмыкнул в ответ и продолжил идти рядом с ней. Задумавшейся о чем-то, он молчал. Собственно, Вероника была не против. Она наслаждалась окружающий видом, и слова на данный момент казались лишними.

Так было пока они не дошли до конца сада, где начинался тот самый зеленый луг, усеянный дикими полевыми цветами. Бесконечное море высокой зеленой травы казалось оно простирается до самого горизонта.

— А что там дальше?

— Дальше? — он удивленно изогнул правую бровь. — Дальше ничего.

— Это как? — губы Вероники тронула тонкая улыбка. — Так не бывает. Там же что-то должно быть.

Люцифер усмехнулся, а затем легонько подтолкнул девушку в спину, обронив «а ты сходи посмотри». И она пошла — шагнула в высокую траву и двинулась упрямо вперед. И ничего не менялось: все та же бесконечная трава, почти достигающая пояса, солнце, голубое небо над головой. И больше ничего.

Сначала Вероника шла, а потом побежала. Она бежала и бежала, останавливалась, чтобы передохнуть, а потом снова бежала. Сама не зная почему, она хотела увидеть, что там за горизонтом… Но пейзаж упрямо не менялся. Закололо. Быстро-быстро стучало сердце. И горячая кровь хлынула к лицу.

Почти выбившаяся из сил девушка уже хотела свернуть обратно, как тут — трава стала менее густой, поредела, и воодушевленная победой, Вероника бросилась вперед. Еще немного. Еще шаг, второй шаг, третий, четвертый… Пятый, и она изумленная вышла к Люциферу, стоящему на том самом месте, откуда она начала свое путешествие. Но разве так бывает?!

— Поздравляю, — он вяло поаплодировал, — ты обошла вокруг мира.

Сделав несколько глубоких вдохов, Веронике удалось немного успокоить бешеное сердце. Взглянув на Дьявола исподлобья, она ответила пару секунд погодя:

— Маленький мирок.

— А тебе одной большой и не нужен.

Она кивнула, соглашаясь. Откинула с влажного лба прядь волос и внезапно вспомнила. Это было один из тех далеких моментов, хранившихся где-то глубоко-глубоко в памяти, будто в шкатулке, где мы обычно прячем самое драгоценное.

Вероника вспомнила отца и себя — маленькая девочка, сидящая на его коленях. Перед ней темная блестящая поверхность его стола, заставленная заваленная бумагами. Однако, всё её внимание приковано к стеклянному шару. Такие продавались на каждом шагу — встряхнешь, и маленькие снежинки поднимутся вверх, а потом будут медленно опускаться вниз… Подобную безделушку подарили отцу — в стеклянном шаре сидел пингвин, и маленькой Веронике очень нравилось трясти шар, а потом заворожено наблюдать за тем, как пингвина укутывает снежок.

— Папа, а ему там плохо, наверное, одному? — неожиданно поинтересовалась она.

— Нет, конечно, — последовал ответ отца, и он ласково провел ладонью по ее волосам. — Ведь он в своем идеальном мире.

И невольно Вероника сравнила себя с тем одиноким пингвином, на которого опускается медленно снег. Ведь, её мир, созданный Люцифером, есть ничто иное, как…

— Стеклянный шар, — закончила она вслух свою мысль, и странная тоска ощутимо кольнула в груди.

— Что? — не понял Люцифер, и Вероника лишь отмахнулась.

— Ничего. Так просто…

Он смерил девушку долгим внимательным взглядом, а затем произнес.

— Пойдем, Вероника. Я покажу тебе Пустой Мир, — и протянул ей руку.

 

Глава 5

Место, где всё начинается

Маленький мирок, подаренный Люцифером, исчез в мгновение ока — не успела девушка и глазом моргнуть, как они оказались в уже знакомом ей зале. Высокие стены и потолок, откуда на нее смотрят, скалясь, неподвижные шакалы, выложенный темной плиткой пол, и каменные ступени, ведущие к каменному трону правителя Пустоты.

Люцифер разжал пальцы и отошел, а Вероника, задрав голову, смотрела на выложенных животных, чьи глаза загадочно блестели в полумраке. Странными они были, эти шакалы. Вроде, всего лишь рисунок, а смотришь и кажется, будто их насмешливые улыбки становятся все шире… Обман зрения или в Пустом мире все не так уж и мертво, как чудится на первый взгляд?

— Почему шакалы? — спросила она наконец, повернувшись к Князю.

— Людям необходимо давать смерти имя и облик, обличать в материю. Так наверное, легче её воспринимать, — задумчиво изрек тот, проводя ладонью по гладкому камню стены. — Египтяне считали, что связан с шакалом. Бог мертвого царства с псиной головой. В отличие от остальных этот облик мне запомнился.

— Бог царства мертвых? — удивленно переспросила Вероника, и Люцифер как-то странно усмехнулся, затем обведя рукой зал, поинтересовался.

— А где как думаешь, ты находишься?

— В Пустом мире, — неуверенно ответила та, и улыбка хозяина стала шире, точно также, как и улыбка шакалов на потолке. Или снова последнее почудилось?

— Верно. А что такое Пустой Мир, знаешь?

— Ты упоминал что-то про ад.

— Да, — он согласился, кивнув. — Да только не совсем… Однако, идея схожа. Могу сказать лишь одно, живых ты здесь не встретишь, Вероника. Только мертвых.

И от его слов её передернуло — неприятный липкий холодок пробежал по спине. Заметив реакцию гостьи, Люцифер рассмеялся. Его смех разошелся глухим эхом, отражаясь от стен и неохотно затихая где-то сверху…

— Не бойся. Все, кто здесь живет, тебе, прогуливающейся по своему саду, не встретятся. У них свой собственный стеклянный шар.

Теперь пришел черед Вероника улыбаться. Поправив волосы, она обронила.

— Большой у тебя мирок, однако.

Он ничего не ответил — лишь сделал к ней шаг. И снова реальность вокруг рассыпалась, будто карточный домик — изменилась в одно мгновение, словно и не было этого зала.

С тихим плеском темные воды накатывали на берег, усеянный темными гладкими камешками. Такие удобно бросать и смотреть, как они, «отпрыгивая» от поверхности воды, устремляются все дальше и дальше, пока с громким «бульк» не пойдут ко дну. В воздухе стояла сырость и, что удивило Веронику, лаванды. Странный успокаивающий запах лиловых цветков никак не вязался с ее восприятием смерти.

— Здесь так… так… — она изумленная крутила головой по сторонам, оглядывая темные скалы и почти точно такое, почти черное небо, — так…

— Спокойно? — пришел ей на помощь Люцифер.

— Да, спокойно, — согласилась с ним Вероника, а затем хозяин потянул ее за собой. — Куда мы идем?

— Хочу представить тебя своим гостям.

— Каким? — и опять этот неприятный холод, медленно сползающий змеей по спине. — Каким еще твоим гостям? — приглушенно захрустели камешки под тонкой подошвой босоножек, когда Вероника попыталась остановиться — Люцифер настойчиво дернул ее за руку.

— Не бойся, девочка. Мертвые не кусаются. Единственный кого тебе нужно здесь бояться, это я, — шепнул, однако в гробовой тишине, нарушаемой лишь плеском ленивых волн, она отчетливо расслышала его слова.

Шли они недолго: немного по берегу, а затем свернули, оказываясь в узком коридоре, между нависающими скалами. Темно было, да так, что и на ощупь идти пришлось. Касаясь шершавого и холодного камня рукой, она следовала за своим провожатым, который упрямо тянул ее вперед, порой слишком сильно стискивая ладонь.

В детстве Вероника очень боялась темноты. Страх пришел внезапно лет в пять и не остался с ней надолго. Стоило остаться одной в густом и вязком мраке одной, как тотчас накатывала паника. Первобытный ужас, поднимающейся откуда-то из глубин подсознания, подкрадывался к ней внезапно, крепко обнимал и целовал ледяными губами в лоб. И тогда маленькая Вероника теряла над собой контроль — плача, бежала вон из комнаты к родителям. И только там, окруженная семьей и, самое главное, светом она успокаивалась.

Никто не мог понять, что с ребенком происходит и как избавиться от этой фобии. Всё продолжалось, пока мать не отвезла дочь к одной известной гадалке, жившей на окраине города. Даже сейчас спустя столько лет Вероника отчетливо помнила этот перекошенный маленький домишко с деревянной калиткой, выкрашенной в синий цвет, разбитый перед домом маленький цветник и небольшую комнату, где ее усадили на стул и попросили закрыть глаза. Помнила, и прикосновения прохладных капель к коже, когда гадалка брызгала на нее святой водой, и шепот заговора, и запах каких-то трав. Она сидела, смежив веки, и напряженно вслушивалась, улавливая все, что происходило в комнате. Собственно, процедура не заняла много времени.

Еще Вероника очень хорошо запомнила слова гадалки, когда они с мамой уже покидали предел ее дома — немолодая женщина в выцветшем платье в крупный горошек стояла на пороге, держа руки скрещенными на груди. Она окликнула девочку и обронила:

— Долгое путешествие тебя ждет.

— Куда?

Она прищурилась, вглядываясь в поалевшее в преддверии заката небо, а затем ответила.

— Туда, куда мы все рано или поздно попадаем. За горизонт.

Больше Вероника не боялась темноты. А слова гадалки, пусть и не забытые, все равно стерлись из памяти. Слишком много событий случилось после.

Стон. Долгий протяжный стон страдальца разрушил хрупкую тишину, которая казалась нерушимой в этом странном месте. И к нему присоединился еще один, затем еще один. Потом вплелись голоса: шепот и крики о прощении, мольбы и молитвы — жуткий хор пробирал до дрожи, и Вероника испуганно глянула на Люцифера. Было темно, однако, она могла поклясться, что Князь улыбнулся.

— Мы почти пришли.

Три шага, и они вышли в долину, окруженную кольцом высоких черных гор. Только чуть посветлевшее небо давало скупой свет. Веронике его было достаточно, чтобы разглядеть царившую здесь картину. И увиденное заставило её содрогнуться.

— Как я уже говорил, никаких котлов и жарящихся грешников.

Их действительно не было, не было и огненных рек и озер, и чертей — ничего, кроме серой и мягкой, похожей чем-то на пепел земли и «гостей» Пустого мира. Не в силах оторвать глаза, Вероника смотрела на них — тех, кто заслужил кару после жизни. Заключенные в каменный плен или погребенные в золу, частично превратившиеся в черное вулканическое стекло — все они, попавшие в Пустой мир, теперь несли наказание за проступки, еще совершенные при жизни.

— Зачем все это? — Вероника глянула на Люцифера — тот обошел нескольких «грешников» и остановился, обводя рассеянным взглядом свои владения. — Зачем ты их мучаешь? Для чего? Какая тебе от этого польза?! Посмотри, на этих бедняг… — она запнулась, встретившись с холодным взглядом Люцифера.

— Забавно, — глухо ответил он. — Забавно, что ты злишься на меня… Я ведь всего лишь наблюдатель.

— Ты хозяин Пустого Мира.

— Но я не его создатель. Я привязан к нему также, как и все остальные. Только в отличие от меня, они могут уйти отсюда навсегда в любой момент, — и заметив непонимающий взор Вероники, пояснил. — Это долина — сердце Пустого мира. То, ради чего он и существует. Люди здесь появляются, и они верят, что кто-то держит их здесь. Садит на короткую цепь или в клетку. Но нет… Ничто их не держит, кроме их самих. Они сами себе хозяева. Почему-то человеку хочется считать, что его поступки кого-то интересует и за его жизнью кто-то наблюдает, записывая дела в графу хорошие или плохие, — он в очередной раз обвел глазами пространство вокруг. — Но жизнь принадлежит исключительно людям и они несут ответственность за то, что совершили. Никому больше их жалкое существование не нужно. Но разве кого-то устроит такой ответ? Они появляются здесь и считают, что сейчас придет наказание за их грехи. Я им говорил, вас удерживает лишь собственная слабость. Надо лишь отпустить то, что держит, простить себя, как любят выражаться многие… Однако, они меня не слышат. Начинают перечислять все свои грехи и каются в них, и страдают. И ждут, когда их простят. Но некому здесь прощать. Людям хочется думать, что кто-то подойдет к ним и скажет, что они наплакались достаточно, погладит по голове, отряхнет пыль с их одежды и подтолкнет к выходу. Но никого это не интересует… Видишь ли, Вероника, они все здесь пленники собственной скорби о том, что уже давно сделано. Я их не держу. Они сами себя держат. Я лишь наблюдаю. Именно, для этого я был создан. Пустой мир поэтому и зовется пустым, ведь здесь нет ничего, кроме золы, камней и бесполезных страданий…

Она молчала, обдумывая его слова. Ее светлые глаза скользнули по темным силуэтам, и жалость уступила место злости.

— И что происходит с теми, кто остается здесь надолго?

— Хм, — Люцифер поманил ее за собой, и Вероника двинулась за ним, осторожно обходя страдальцев. Вот, сидящий на земле мужчина, чья половина тела уже превратила в камень — задрав голову вверх, он смотрел в черные небеса и что-то шептал. Приблизившись к нему, Вероника различила «Прости меня. Прости»… А стоило отойти на пару шагов, как шепот его затих, потонул в других голосах. — Вот, — указал рукой и отошел в сторону, открывая ей обзор на застывшую каменную фигуру — плачущая женщина. — Даже слезы могут превратиться в камень, — задумчиво изрек Люцифер. — Не стоит, — тотчас предупредил, когда Вероника протянула руку, чтобы коснуться ее. — Она еще здесь. И останется до тех пор, пока окончательно не превратится в пепел… Время здесь не властно, но душа ведь не может существовать вечно, — с этими словами он наклонился, зачерпнул горсть земли. — Либо ты уйдешь, либо тебя развеет ветер… — и разжал пальцы — ветер тотчас подхватил пыль, унося ее прочь.

— И тоже самое произойдет со мной?

— Нет, — он поднялся. — Есть еще кое-что, что я хочу показать тебе. Думаю, будет интересно. И обещаю, — добавил с лукавыми нотками, — никаких страдальцев, — его рука привычно легла на худое запястье Вероники.

Девушка не стала задавать вопросов, уже зная, что Князь не будет на них отвечать. Поэтому лишь кивнула. Они покинули Сердце Пустого мира также быстро, как и появились там.

Хрупкую тишину нарушало лишь дыхание Вероники, да шорох мелкого золотистого песка, покидающего верхнюю чашу. Девушка подняла глаза.

Перед ней стояли песочные часы в человеческий рост. Толстое, прозрачное, словно слеза, стекло, вырезанная из бледной кости подставка и чаши — верхняя полная песка, а нижняя пуста.

Вероника всё поняла без объяснений Люцифера. Часы отсчитывают ее срок. Те самые три сотни лет, которые она обещала провести в Пустом Мире.

— Умная девочка, — шепнул он ей на ухо, и Вероника вздрогнула от этой стальной насмешки.

Вокруг клубился густой мрак, пряча за плотной завесой стены и потолок, если она конечно существовали в этом странном сюрреалистическом месте. Вероника видела лишь часы, и мраморные плиты пола.

Она завороженно наблюдала, как тонкая струйка песка льется вниз, неспешно и лениво. А потом задала вопрос, мучивший еще с того момента, как она подписала контракт.

— Зачем я тебе?

Хозяин молчал — он лишь убрал ее волосы на одну сторону, открывая тонкую шею, и провел по нежной коже кончиками пальцы, вызывая еще одну щекотливую волну мурашек. И произнес:

— Если расскажу, будет не так интересно… Ты всё узнаешь, Вероника. У нас впереди целых триста лет.

— Это все? Или экскурсия продолжается? — несколько секунд у Вероники ушло, чтобы взять себя в руки. Хорошо, что голос не дрогнул.

— Это всё, — ответил он, отступая на шаг назад. — Можешь возвращаться к себе.

Вероника закрыла глаза, а когда открыла, то обнаружила, что находится перед своим новым домом. День в ее маленьком мире прошел, и теперь сгущались сливовые сумерки: солнце почти утонуло за горизонтом, окрашивая его в алые тона. Запад еще хранил дневные краски, в то время, как восток потемнел. Пропитанный запахом трав и цветов воздух постепенно терял тепло.

Девушка поежилась и направилась к дому. Тихо шуршал гравий под ее шагами, и невольно она вспомнила сердце Пустого мира. Сегодняшнее путешествие никак не укладывалось в голове. Реальность другого измерения, столь гибкая и неустойчивая, зыбкая, как песок, принимающая любую форму. А еще была отчаянная надежда, что она проснется и все будет как прежде, билась в душе. Однако со временем и надежда умрет, обратившись в прах. Его развеют холодные ветра Пустого Мира …

Скрипнула, открываясь, дверь. Вероника прошла в гостиную, включила свет и замерла, бросив взгляд на невысокий столик, где стоял маленький подарок от Люцифера. Стеклянный шар, а внутри запорошенный снегом пингвин.

* * *

Егору не рассказали, что случилось с его мамой на самом деле. На вопросы мальчика бабушка неохотно отвечала, что она уехала и вернется нескоро. А отец и вовсе отстранился от ребенка, проводя почти всё свое время в кабинете. Ночь там сидел, а потом утром валился в кровать, тотчас засыпая. Мальчик помнил, что от него очень сильно в те моменты пахло перегаром.

Дома царила гнетущая обстановка: бабушка и отец почти не общались друг с другом, поэтому Егор был предоставлен сам себе. Часто он заходил в комнату матери, перебирал её вещи и гадал, куда же могла уехать мама. И почему она не взяла его с собой.

В один из таких вечеров, когда бабушка уже легла спать, Егор выскользнул из кровати и, тихо ступая, по коридору направился в спальню родителей. Приоткрыв дверь, остановился удивленный на пороге.

Вместо привычной темноты — приглушенный свет прикроватного светильника, и Николай, сидящий на краю кровати. Он не заметил, как сын вошел — полностью был поглощен рассматриванием фотографий.

Только, когда Егор сделал несколько шагов вперед, мужчина повернул голову и обронил приглушенно.

— Тебе давно пора спать.

— Папа, ведь мама больше не вернется? — спросил мальчик, подходя к отцу ближе. Тот не ответил, лишь опустил взгляд на фотографию, которую держал в руках. Затем медленно заговорил:

— Иногда люди уходят, Егор… Это в порядке вещей. Уходят очень далеко… Туда, откуда не возвращаются.

— Почему?

— Что почему?

— Почему мама ушла… Ей же нравилось с нами жить. Или я сделал что-то плохое? — и взглянул на отца, ожидая ответа.

Тот тяжело вздохнул. Не тот сейчас момент, чтобы объяснять простые истины ребенку. Хочется остаться одному, чтобы предаваться воспоминаниям — нырять в океан памяти, выуживая самые лучшие моменты, проведенные с ней. Теперь только так можно вновь оказаться рядом с Вероникой.

— Нет, ты не виноват… Все мы рано или поздно уходим. Просто порой это происходит внезапно, даже слишком.

— А наш сосед… Бабушка сказала, что он виноват в том, что мамы больше нет. Это правда?

Николай устало потер лицо. Слишком много вопросов, к которым, как оказалось, он не был готов.

— Иди спать, Егор. Я тебе все расскажу позже.

— Завтра?

— Может, и завтра… — он замолчал; с языка чуть не сорвалась фраза «когда сам смогу об этом рассказать». — Иди спать, сынок. Завтра тебе рано вставать.

 

Глава 6

Мертвых не пускают за порог

Впервые после смерти матери в их квартире было так много людей. Они толпились в маленькой прихожей, негромко переговариваясь, в гостиной, выходили курить на балкон или на лестничную клетку, хлопая дверью. Одетые в черное женщины готовили на кухне.

Маленький Егор не совсем понимал, что происходит. Отец бросил сухое и ничего не говорящее «поминки», бабушка же наоборот попыталась ему что-то рассказать про Рай и Ад, и про то, что человека необходимо проводить на тот свет.

На вопрос мальчика почему так много людей собралось в их квартире, женщина ответила, что они все очень любили Веронику. Егор не поверил. Большую часть присутствующих он видел впервые.

Ребенок бесцельно шатался по квартире, то и дело мешаясь под ногами у взрослых. Пока бабушка не отправила его обратно в детскую. Там он и сидел, в широком кресле, поджав под себя ноги.

Егор очень хорошо запомнил те тревожные дни перед поминками. В гостиной на длинном столе с блестящей поверхностью стоял гроб с телом его матери. Все зеркала в доме были завешаны. А квартира погрузилась в гнетущую тишину.

Бабушка сначала хотела, чтобы Егор пожил некоторое время у родственников. Утверждала, что для ребенка это слишком тяжело и сложно. Но Николай был против: «Рано или поздно со смертью сталкиваются все». Ребенок остался дома, но в гостиную ему строго-настрого запретили заходить. А почему не объяснили…

Но Егор никогда не слушался старших, и поздним вечером, когда все заснули, он все же заглянул. Дверь была открыта. Наверное, отец не запер за собой. В комнате царил полумрак, разгоняемый светом уличных фонарей, неровными полосками проникающего сквозь занавески. Странно, но страха не было. Это ведь мама. И выглядит она, как будто спит. А может, она действительно спит?

Сжимая пухлые пальчики в кулачки, Егор сидел и ждал, когда мама проснется. Ведь, он хорошо себя вел, слушался и бабушку, и отца, и мама говорила, что если ведешь себя правильно, то получаешь за это награду. И мальчик очень хотел, чтобы мама к нему вернулась. Ей надо лишь проснуться…

Егор просидел до утра. Но мама по-прежнему спала. Смерть не знает милосердия. На то она и смерть.

Тихо приоткрылась дверь, и на пороге замер мужчина, одетый в джинсы и серый свитер с высоким горлом. Он стоял, небрежно засунув руки в карманы. Его темные глаза обвели внимательным взглядом комнатку. Тонкие губы дрогнули в подобие улыбки.

— Будь я на твоем месте, тоже решил бы остаться в одиночестве, — прошел и сел на кровать. Егор молча кивнул. Вглядевшись в красивое лицо, ребенок понял, что гость ему незнаком. Как собственно, и половина присутствующих.

— Егор, — мужчина чуть склонил голову набок, оглядывая ребенка. — Это имя тебе подходит.

— Его выбрала для меня мама.

— Мама… Наверное, мне стоит сказать, что я сожалею о твоей потере.

— Наверное, — согласился Егор. — Папа сказал, что мама попала в Рай. И она там счастлива.

— В Рай? — усмехнулся гость. — Я бы не был столь в этом уверен.

— Если не в Рай, то куда еще? — насупился мальчик. — Моя мама хорошая. Она не может попасть в Ад.

— Ну, — он качнул ногой, — кроме Рая и Ада есть масса занимательных местечек, — заметил. — Да и я слышал, что у людей есть поговорка. Благими намерениями выстелена дорога в Ад.

— Моя мама хорошая! — упрямо повторил Егор, стиснув маленькие пальчики в кулачки. Издевательская улыбка вновь заиграла на губах мужчины.

— Я и не спорю. Такие в Ад попадают редко, но если попадают… Хм, там становится не так скучно.

— Моя мама попала в Рай.

— Черт, — гость в притворном раздражении вскинул руки. — А ты упрямством в Веронику пошел. Это даже забавно. Надеюсь, что ты не такой же святой мученик, как твоя мамаша… Хм, — бросил взгляд на наручные часы, — мне пора идти, — поднялся, развернулся к выходу. — И да, — обернулся на пороге, — Вероника просила передать тебе это, — и вынув из кармана серебряную цепочку с крестиком, поморщился. — Никогда не любил эту штуку, — бросил на светлое покрывало. — До встречи, Егор, — и ушел.

Егор же еще несколько секунд сидел, не шевелясь, а потом оставил свое место. Взяв крестик в руки, мальчик вздрогнул. Тот был ледяным.

* * *

— Сегодня должны состояться твои похороны, — Вероника недавно проснулась. Одетая лишь в тонкую ночную сорочку, босая, она сидела за туалетным столиком из розового дерева, отражаясь в обрамленном в деревянную раму зеркале. Широкой щеткой расчесывала темные волосы.

В жизни девушка их стригла коротко, здесь же блестящие волнистые локоны опускались до лопаток.

Хозяин Пустого Мира появился как всегда тихо и бесшумно. В принципе, приглашение ему никогда не требовалось.

Князь остановился за её спиной, положил широкие ладони на голые плечи. Вероника вздрогнула от холода его прикосновения.

— Я знаю, — ответила она.

— И тебе наверное очень хочется поучаствовать? Даже не смотря на то, что похороны не самое веселое мероприятие. А уж собственные тем более, — забрал у нее щетку и принялся расчесывать её влажные волосы.

Вероника кивнула.

— Пожалуйста. Я хочу попрощаться с семьей…

— С семьей или со своим телом? — со знакомыми издевательскими нотками полюбопытствовал Люцифер. — И с тем, и с другим ты давно попрощалась.

— Пожалуйста… — тихо повторила, наблюдая в зеркальном отражении, как Люцифер расстегивает цепочку с крестиком.

Ту самую, что когда-то подарил ей Николай. Ту самую, что оставил ей Хозяин Пустого Мира… Оставил единственную дорогую вещь, чтобы потом забрать ее. Часто Вероника засыпала, сжимая крестик в руке. Она не молилась. Никакие молитвы и никакой бог, кроме господствующего в Пустом мире, не могли ей помочь. Эта крохотная и на первый взгляд обычная вещица придавала сил, когда она, измученная возвращалась из мира людей.

Люцифер делал всё, чтобы за те крохотные визиты к родным, она платила, как можно больше. И порой Веронике казалось, что он специально «отпускает» ее, подталкивает прочь, лишь для того, чтобы потом изо всей силы выдернуть обратно.

Вот, крестик исчез в кармане пиджака.

— Неужели ты действительно думаешь, что эти скулящие «пожалуйста» заставят меня передумать?

— Нет, — раздалось в ответ глухое.

— Умный мышонок, — улыбнулся Люцифер и оставил ее одну. Осталось совсем немного до начала.

Эта незатейливая игра ему пришлась по душе. Ослабить поводок ближе к ночи, когда её тоскующая душа так рвется к родным. Лично открыть для нее «дверь», слегка подтолкнув к порогу… И глупая поддавалась искушению — возвращалась в мир людей. Никто не мог уйти без разрешения Люцифера. Ей он давал такой шанс. Давал, чтобы потом резко натянуть невидимый поводок, сдавливая горло. Тысяча игл впивались в ее бесплотное тело, тысячи пальцев впивались в безмозглую преданную душонку, забирая ее обратно в Пустой мир.

Ему нравилось смотреть, как она мучается. Как стонет, приходя в себя на полу столь «любимой» спальни. Как стискивает пальцы от боли, как упрямо пытается подняться и как падает, как наливаются кровью ее светлые, словно небо глаза… Но больше, чем её странное упрямство, Люциферу нравилось поражение. Когда она обессиленная не могла и пальцем пошевелить… Лишь беззвучно двигала губами, перед тем как провалиться в черный омут беспамятства.

Он ведь предупредил её, что за все, даже за секунды придется платить. И она платила… Против воли, но платила. И Люцифер всё пытался понять, зачем.

И вот, сейчас всё повторялось сначала. Она отчаянно хотела домой, уже ставшим для нее бывшим, и Князь позволил ей освободиться. Чуть ослабил поводок, предвкушая…

Вероника начала исчезать. Ее яркие доселе эмоции померкли. И когда она почти перешагнула порог Пустого Мира, Князь настиг ее. В серости, наполняющей пустое пространство мира, он схватил ее за руку.

Вероника коротко вскрикнула, ощущая, как холодные сильные пальцы сомкнулись на ее запястье.

— Куда бежишь, мышонок? — ехидно поинтересовался, развернув к себе.

— Не надо … Пожалуйста… — и в ее больших глаза отразился страх. Тот самый отчаянный страх загнанной в угол жертвы.

— Тише, мышонок… — прижал палец в ее губам, заправил прядь волос за ухо. — Тише…

— Не надо… Умоляю… — тихо повторила, пытаясь справиться с крупной дрожью.

Князь как-то странно усмехнулся и сильнее стиснул пальцы. Начинался его любимый момент. С громким, даже оглушающим в гнетущей тишине, треском ломались кости. Вероника закричала от ослепляющей, будто вспышка, боли. И ее крик разнесся в пустоте, поглощаясь и тотчас затихая.

Вероника кричала, а он продолжал ломать ей пальцы, напиваясь ее болью. Яркой, насыщенно красного цвета.

Глоток. И еще сильнее сжать пальцы. Она уже не кричит — вопит. И боль, сладкая-сладкая боль струится по венам, разливаясь приятным теплом, оседая на кончике винным привкусом…

Она больше не может кричать, лишь хрипит, задыхаясь, словно рыба выброшенная на берег. Насытившись, Люцифер оттолкнул ее — Вероника упала. Тихо всхлипывая, она прижала покалеченную руку к себе.

Ничего. Тело, подаренное Люцифером, быстро восстанавливается. Он любит, чтобы игрушки были целыми.

— Знаешь, — отряхнув невидимые пылинки с пиджака, он присел рядом с ней, — думаю, что нам нужно с тобой прогуляться, мышонок. Ты ведь хочешь увидеть семью, не так ли?

Она промолчала, но ответ Князю и не требовался. Подхватив ее на руки, легкую, как пушинку, дрожащую от слез и боли, он сделал шаг в мир людей.

 

Глава 7

На небе вороны, под небом монахи

Шел снег. Мелкий, искрящейся белый на фоне свинцового неба, он лениво кружился, подхватываемый легким ветром. И улица под тонким снежным покровом, люди, идущие в черном, бесцветное небо — всё казалось Веронике слишком мрачным, будто она смотрела старое немое кино. Где единственным ярким пятнышком выделялся пузатый зелено-белый автобус.

Она стояла поодаль, наблюдая за процессией — несколько мужчин, среди которых был и Николай, неспешно несли гроб. За ними шли женщины. И вот, наконец Вероника разглядела своего сына. Мальчик шагал, держась за руку бабушки — та, остановилась, что-то шепнула внуку, и потом они продолжили дорогу.

Приглядевшись Вероника, заметила, что в руке Егора зажат крестик. Тот самый, который сегодня снял с нее Люцифер.

— Надеюсь, что ты не против моего маленького подарка? — поинтересовался Князь. — Подумал, выйдет весьма трогательно.

— Трогательно… — тихо повторила за ним Вероника, кивая.

Одна лишь мысль о том, что Люцифера заинтересовал ребенок, заставила мать похолодеть. И конечно, ее липкий страх не укрылся от мужчины.

— Пойдем, иначе уедут без нас, — он повел ее, тихую и послушную, за собой — к автобусу, в который уже все забрались. И невидимые, они опустились на последние свободные места.

С шумом завелся мотор, автобус задрожал и наконец тронулся с места, направляясь на Северное кладбище. Дорога из центра должна была занять не больше получаса.

Сложив руки на коленях, она сидела, оглядывая людей. Многие ей были знакомы: родственники, коллеги по работе, одноклассники и однокурсники, друзья и просто знакомые… Некоторых она видела впервые, видимо, пришли со стороны Николая.

Рука уже почти зажила, боли больше не было — Люцифер выпил ее до дна, и сидя в этом заполненном молчаливыми людьми автобусе, Вероника никогда еще не чувствовала себя такой усталой. Она не сводила глаз с Николая и Егора, сидевших в самом начале.

— Я же говорил, что похороны это скучное мероприятие… — лениво обронил Дьявол, откидываясь на спинку.

— Понятия развлечений у нас с тобой различаются, — скупо отозвалась Вероника, и ее слова вызвали у собеседника довольную улыбку.

— Ты права, — и бросил взгляд на закрытый гроб. Прищурился. — А мертвая ты выглядишь получше, чем живая.

— Спасибо за комплимент, — Вероника не сдержалась от язвительных ноток в голосе.

— Мне нравится твой острый язычок, мышонок. Он придает нашим с тобой отношениям щепотку пикантности, не находишь?

Она невольно прикоснулась к руке, вспоминая ту дикую боль, которую причинил ей Дьявол. «Наши отношения и щепотка пикантности», — эти слова заставили ее вздрогнуть. Он как всегда издевался.

— Наверное… — пожала плечами и отвернулась к окну, за которым менялся укутанный февральским снегом унылый город.

Всё вокруг напоминало ей фарс. Нет, Вероника вовсе не чувствовала себя живой, ей не хотелось подскочить к мужу или сыну и пытаться им объяснить, что она находится тут… Вовсе нет, просто всё это: люди, автобус, гроб — всё, казалось ненастоящим, будто спектаклем, разворачивающимся на фоне декораций, слишком похожих на реальность. Бессмысленно и тупо. Вся эта дань далеким традициям ничего не изменит ни для нее, ни для ее семьи…

— Это не так, мышонок, — подал голос Люцифер. — Для них, — он кивнул в сторону людей, — это способ поставить жирную точку в конце. Просто так тебя не отпустить из этого мира. Засыпав тебя землей, они все с тобой попрощаются. И ты, Вероника, останешься в прошлом, где будешь забываться и таять с каждым днем, пока от тебя не останется смутный образ… Людская память коротка. Но … В одном ты права, — хищные огоньки блеснули в его багровых глазах, — для тебя ничего не изменится.

— Поэтому ты разрешил мне сюда прийти? Чтобы я наблюдала за тем, как остаюсь там, откуда больше не возвращаются? В прошлом?

— Да. Еще одно маленькое напоминание о том, что ты теперь со мной, а не с ними… — он пожал плечами. — Это наверное больно осознавать, что то, к чему ты так привязана, больше недоступно. И что люди, ради которых ты отдала мне душу, скоро тебя забудут… Твой Николай снова влюбиться и возможно жениться. У него будут еще дети. Твой сын возможно будет называть свою мачеху матерью и любить ее. И тебе в твоей же семье не будет места.

— Больно, — согласилась с ним Вероника. — Но еще больнее смотреть, как они копаются в прошлом, пытаясь там отыскать тот самый смутный образ. Я не хочу, чтобы обо мне скорбели до конца жизни, не хочу, чтобы моя смерть все перечеркнула, — посмотрела в темные глаза мужчины. — Это еще больней. Видеть, что все пошло прахом, лишь потому что меня не стало… Тебе этого не понять. Я подписала договор не для того, чтобы наслаждаться их страданиями. Я хочу наблюдать за тем, как они будут идти дальше, в будущее. А мое место в прошлом. Как и всем остальным призракам.

Дьявол молчал, его острый взгляд впился в ее лицо. Он пытался понять, врет она или говорит правду. Вероника спокойно выдержала этот немой поединок. И вот, тонкие губы Люцифера дрогнули в кривом подобии ухмылки, он с холодным раздражением обронил: «чертова святоша».

Вероника снова отвернулась к окну, а когда бросила взгляд через плечо, то обнаружила, что ее собеседник исчез. И тогда впервые улыбнулась за столь долгий день.

Из этого незначительного поединка, она вышла победителем. Впервые.

Автобус остановился у кованной арки Северного Кладбища, окруженного невысокой бетонной стеной. Напротив высилась красная церковь, отбрасывая широкую тень на дорогу. Блеклое солнце буквально на минуту выглянувшее из-за туч, тотчас скрылось вновь. И мир лишился своих немногочисленных зимних красок.

Она шла за родными. Хрустел снег под их ногами, шаги же Вероники были бесшумными. Тонко, едва ощутимо ее бесплотного тела коснулся ветер. Ласково провел по щеке невидимой рукой и улетел по своим делам… Ветер чувствует все. Для него нет границ между мирами.

Люцифер так и не появился, однако, его компания не требовалась. Прижимая руки к груди, Вероника следовала за своими родными, направляясь к широким открытым нараспашку воротам. Лавочки с искусственными цветами и церковной утварью, серый устланный снегом асфальт и наконец первые могилы.

Стоило ей сделать шаг на территорию кладбища, как будто ток пробежал по бесплотному телу, рассыпаясь мелкими серебристыми искорками. Земля мертвецов. Та самая, что должна приняв ее тело, подарить вечный сон. Здесь было спокойно… Даже слишком. Отчаянно хотелось остаться, чтобы предаться сладкому, будто опиум, умиротворению.

— Они похоронят тебя неподалеку от стены. Землю твое тело будет делить с двумя погибшими в автокатастрофе супругами. Сначала муж и сын будут навещать тебя часто, — он шел рядом с ней. — И приносить эти уродские неживые цветы на могилу.

— Ничего страшного, — она вздрогнула, ощутив его прикосновение — Князь заботливо заправил выбившуюся прядь за ухо. — Я это как-нибудь переживу.

— Верно, мышонок, — согласился с ней Люцифер. — Переживешь, — и как-то странно усмехнулся своим мыслям, продолжая гладить ее по волосам.

Вероника настороженно наблюдала за его действиями. Она-то уже знала, что после ласкового прикосновения хозяин Пустого мира может запросто сломать ей руку.

— Слишком ты добр для ангела, — заметила Вероника едко.

— Ангела? — улыбка расползлась по его губам, в алых глазах сверкнула насмешка. — Ты считаешь меня ангелом, мышонок? — он убрал руку.

— Ты разве не был им?

Он слегка склонил голову набок.

— Нет, мышонок. Я создание Пустого мира. Я был и есть неотъемлемая его часть. Вы, люди, очень любите выдумывать истории… Желательно, чтобы там было побольше интриг, крови и предательства, — и добавил спустя секунду. — Никогда не падал с небес. Наверное, это весьма неприятно.

— Наверное… А ангелы они какие? Такие, какими мы их представляем?

Люцифер пожал плечами.

— Я не знаю, Вероника. Я их никогда не видел. Может, они и вовсе не существуют…

Больше разговор не возобновлялся. Он молчал. Вероника наблюдала за тем, как ее хоронят со смешанным чувством. Так ведь и должно быть. Для Николая и Егора начинается новая история, а она, Вероника, остается в Пустом мире, где место тем, кто запутался в сети прошлого. Сковал себя добровольно по рукам и ногам.

— Больше тебе некуда бежать, — он подошел со спины. — Ты отныне связана с этим миром… Забавно, не правда ли? Простой, на первый взгляд ритуал, однако, какую большую роль он играет.

Вероника промолчала. Она жадно наблюдала за тем, как ее тело предают земле. Так родные прощались с ней. А она прощалась тихо и безмолвно. Ее шепот подхватывал ветер и уносил куда-то вдаль. Туда, где никто не услышит…

Когда все было кончено, Люцифер развернул ее к себе. И произнес, склонившись к лицу.

— Теперь, мышонок, ты полностью принадлежишь мне, — и эта странная довольная улыбка коснулась его губ. — Все только начинается…

 

Глава 8

Время пошло, мышонок

После похорон что-то неуловимо изменилось. Вроде всё было как прежде: бабушка сидела с внуком, отец пропадал на работе, мама не вернулась… Но перемены произошли, пусть они и не были заметны на первый взгляд.

Отчаяние не ушло. Оно так и осталось в доме, сидело где-то в углу, сгорбившись, и не спешило уходить… однако, оно стало привычным. Боль от потери притупилась, горе затихло где-то в глубине. И жизнь стала постепенно возвращаться в подобие прежней колеи. Медленно, очень медленно, неохотно, но стала. Такие уж люди. Они ко всему привыкают. Жизнь всегда течет вперед, и услужливая память сглаживает особенно острые углы.

Вещи матери отец убрал. Теперь спальня принадлежала ему одному. Часть одежды, драгоценности, её работы и фотографии нашли свое место в маленьком тесном чулане среди покрытого толстым слоем пыли хлама. Остальное отправилось на помойку.

Егор еще помнил, как выглядела комната, когда мама была жива. Часто мальчик заходил в спальню и вспоминал, как все выглядело до… Вот, здесь она клала снятые часы. Здесь, стояли ее духи. Больше всего Егору нравился запах пузатой бутылочки с надписью Chanel. Затем в этом кресле она сидела перед зеркалом, причесываясь … Однажды, когда сын попросил, она дала ему щетку. Егор помнил, что волосы мамы были влажные и пахли травяным шампунем.

И как-то его осенило, что все-таки изменилось. Просто ее больше здесь не было. Если раньше, мальчику казалось, что частица мамы еще дома, здесь — среди родных, то сейчас нет. Ее похоронили, и она ушла. Ушла туда, куда уходят все добрые после смерти …

Стало даже как-то одиноко. Раньше, когда ребенок просыпался среди ночи и вертелся в кровати, пытаясь отогнать тревожное послевкусие сна, ощущение, что мама рядом успокаивало его. Он просто закрывал глаза и словно видел Веронику — она сидела на краешке кровати и перебирала его кучерявые волосы, что-то тихо напевая. Тогда Егор сразу засыпал.

Уже потом, чуть позже, за ужином отец внезапно обронил:

— Странно, но именно сейчас стало очень одиноко и пусто без нее, — и снова уткнулся в свою тарелку.

Егор мысленно согласился с ним. Мама больше не приходила к нему во снах. И стоило ей исчезнуть, как на смену пришел другой сон, страшный и холодный… Мальчик помнил его обрывками: каменные ступени, темный, укутанный мраком зал и багровые, будто запекшаяся кровь, глаза смутно знакомого мужчины.

* * *

А Вероника больше не покидала Пустой мир. Дьявол не делал поблажек. Как он сам сказал, все только начинается… И эти зловещие слова еще долго стояли в ушах, даже тогда, когда они покинули мир людей.

Теперь ей снилось прошлое: слишком похожие на реальность сны. Настолько схожие, что порой просыпаясь посреди ночи, Вероника не могла осознать, где находится. Мгновение назад была дома, рядом с Николаем, а сейчас… Но память быстро возвращалась, подсказывая забытые моменты.

Вероника не сомневалась, что Люцифер приложил руку к её сновидениям. Ему как раз по душе жестокие игры разума.

Сон покинул её. И сколько бы Вероника не ворочалась в кровати, возвращаться он не спешил. За окном тонким золотистым кружевом оплетал небо рассвет. Через приоткрытое окно вместе с ветерком заглянула и первая робкая птичья трель. Маленький мирок постепенно просыпался.

Крепкий и густой аромат кофе, поплывший по кухне, прогнал последние и липкие остатки сна. Выйдя на улицу, она опустилась на деревянную скамейку, влажную от росы. И любуясь восходом ненастоящего солнца, привычно углубилась в раздумья.

Единственное место за границей ее мира, куда пускал Веронику Люцифер, был зал с часами. Там она могла проводить много времени, зачарованно наблюдая за тем, как сыплется золотистый песочек в нижнюю чашу…

— О чем думаешь, мышонок? — он присел рядом с ней. Девушка бросила на Дьявола мимолетный взгляд. Он был неброско: штаны, темная рубашка. Взъерошенные волосы, будто бы сам недавно встал. И чашка кофе в руках.

— Обо всем и вроде не о чем… — пожала плечами Вероника. — Сложно это, миры создавать? — внезапно поинтересовалась, глядя на отяжеленные от росы лепестки цветов.

Дьявол продел тонкую работу: мир словно настоящий. Иллюзия неотличимая от реальности. Только маленькая. Но как выразился сам хозяин, его гостье много и не нужно.

— Нет. Главное, сделать его «устойчивым», — ответил и сделал глоток кофе. — У меня есть для тебя подарок, Вероника.

— Какой же? — полюбопытствовала девушка. — Сломаешь мне руку? Или шею? — Люцифер не сдержал улыбки.

Вероника уже давно заметила, что его забавляют их словесные перепалки. Хозяин с большим удовольствием принимал в них участие. Хоть Князя Вероника и побаивалась, но все равно язвила, все равно порой его оскорбляла. Терять ведь было нечего. Он так или иначе будет ее мучить. И неважно: держала она рот на замке или нет.

— До этого, милая, мы еще дойдем… Твой подарок там, — указал в сторону поля, окружающего дом. — Подумал, что понравится. Будет не так уж и скучно, — и исчез.

Он не задерживается в гостях надолго.

Докурив, Вероника поднялась. И оставив чашку на скамейке, зашагала в сторону калитки. Стало любопытно, что же такого приготовил ей Дьявол.

Это были качели. Точная копия тех, что когда-то смастерил отец на даче. Давно. За три месяца до того, как разбиться в автокатастрофе.

Веронике было тогда восемь лет. И после его внезапной смерти она частенько проводила время здесь, под пышной кроной пожилого каштана, лениво раскачиваясь на качелях. Потом старший брат убрал их по просьбе матери. И постепенно память стерла эти моменты, спрятав куда-то очень глубоко. И вот сейчас, спустя столько лет она будто снова оказалось в детстве…

Август. Душный и жаркий месяц, в последние недели которого уже ощущалось дыхание приближающейся осени. Это было утро: солнце только поднялось над линией горизонта, окрашивая ее в жемчужно-розоватые тона, трава, усеянная каплями росы, приятным холодком касалась щиколоток… и тишина. Та самая поистине мертвая тишина, когда ничто не нарушает её хрупкий купол.

Прохладная и влажная древесина под кончиками пальцев. Утренний еще воздух насыщен пряным дыханием ночи. Да, все в точности повторяет тот день… Отец погиб, когда они с мамой и братом были на даче. Им позвонила соседка и надтреснутым голосом сообщила о случившемся. Мама проплакала всю ночь. А испуганная реакцией старших Вероника так не смогла уснуть, ворочаясь в кровати. Еще до восхода девочка спустилась вниз и обнаружила свою мать. Та напивалась в стельку, причем весьма успешно.

— Мам?

— Иди спать, Вероника…

— Мам… А когда папа вернется? — а ей так и не рассказали, что отца больше нет. Девочка была слишком сильно к нему привязана.

— Нескоро, — и на глазах женщины снова выступили слезы. Одним глотком допила остатки вина в бокале и наполнила его заново. — Нескоро…

— Когда? Он же вернется в конце недели, да? Я обещала Даше показать свою новую куклу… — и тут внезапно ее мать вскочила на ноги и залепила дочери пощечину.

Девочка от неожиданности упала на пол. Не расплакалась, лишь удивленно вытаращилась на маму, чье покрасневшее лицо было перекошено от гнева и боли.

— Он не вернется. Не вернется! Никогда! Он погиб! Погиб, дура, понимаешь?! И все потому что ты хотела, чтобы он вернулся за твоими гребанными игрушками! За этой чертовой куклой! И он поехал и разбился!! — сорвалась на крик, Вероника испуганно съежилась. — Ты во всем виновата! Ты! Из-за тебя он вообще поехал обратно в город!! — и закрыв лицо руками, заплакала. Вероника же вскочила на ноги и выбежала на улицу.

И сейчас те ощущения накатили вновь: еще не прогретый солнечными лучами ветер, запускающий длинные невидимые пальцы в её волосы, холодный воздух обжигающий легкие, тупая боль в боку — она ведь тогда очень быстро бежала, влажная трава — убежала, даже не обувшись, и шумное дыхание, и бешеный стук сердца. И только у качелей Вероника остановилась. Тех самых, что ей на день рождения когда-то подарил отец.

Слезы обиды невыносимо жгли глаза, горела кожа на лице, но это все скоро пройдет. Слова матери оставили некую пустоту в районе сердца. Будто вырезали кусок души. Не болит… Просто, горько и одиноко как-то. Тоскливо.

Как и тогда, Вероника опустилась на качели. Стиснула пальцы на двух цепочках — от нее остались желтые следы ржавчины. И начала раскачиваться… это помогало забыться.

Взмываешь вверх, а потом резко летишь вниз. Придать ускорение, и вот, снова вверх, а затем вниз. И никаких мыслей… только иллюзия свободы от такого «полета».

Она не сразу почувствовала его присутствие. Прикосновение к спине, легкое и ненавязчивое, будто ветер подталкивает. И Вероника поняла — ее одиночество нарушено. Вернулся хозяин.

Люцифер наблюдал за ней. Взгляд же багровых глаз остался холодным. Вероника ни разу не видела, чтобы он теплел. Считается, глаза это зеркало души. И глядя в глаза Князя, девушка нередко ловила себя на мысли, что видит там пустоту.

— Понравился подарок? — спросил он, когда качели остановились. Она кивнула и поднялась.

— Да… Как и любой твой подарок, с подвохом, — заметила.

Люцифер проговорил:

— Я ничего не делаю просто так, мышонок. Твои воспоминания, связанные с отцом… Так сочно пропитаны горечью, что я не смог удержаться, — он наклонился к ее шее, едва ощутимо коснулся кожи губами и поинтересовался. — Ты же не против, да?

— Как ты узнал… — начала было Веронике, а затем замолчала, грустно улыбнувшись. — Точно. Забыла, с кем имею дело.

Хмыкнув, Дьявол развернул ее к себе.

— Я следил за тобой, мышонок, с твоего первого вздоха… И мне всё про тебя известно. Твои страхи, радости, переживания, счастливые моменты и нет, твои неудачи и достижения. Абсолютно все, Вероника.

Она задала лишь один вопрос. Тот самый, который задавала постоянно с первого часа пребывания в Пустом Мире.

— Зачем тебе я?

— О… Такие, как ты, мышонок, редкость. Чистая душа. Светлая. Ты будто сердце Данки, которое тот вырвал из груди, освещаешь всем дорогу. Выводишь из темноты и исцеляешь. Найти тебя стоило больших усилий… И еще больших получить, — добавил, глядя куда-то вдаль.

— Ты не ответил на мой вопрос, — ей стало как-то неуютно от слов Князя. — Зачем я тебе? А не почему ты меня выбрал…

Кажется, в его глазах мелькнули лукавые искорки. Или может ей показалось?

— Ты скоро узнаешь, Вероника… Ты всё скоро узнаешь.

* * *

Спустя несколько дней Вероника получила приглашение. Ей это даже показалось забавным — она не сдержала смешка, вертя в руках белый конверт. На дорогой бумаге было всего лишь несколько слов: «Шесть часов. Будь готова». И все. Как всегда, никаких объяснений. Лишь туманный намек.

Потом же ее наоборот охватило нервное напряжение. Уже одетая она рассеянно бродила по дому, пытаясь справиться с неприятной мелкой дрожью. Шестое чувство шептало, что из этой затеи ничего хорошего не выйдет… И проходя несколько раз мимо кухни Вероника ловила себя на мысли, что не помешало бы взять с собой нож. Хоть какое-то оружие. Мнимое чувство безопасности. Зная с кем имеет дело, она ждала чего угодно.

Хозяин «забрал» ее ровно в шесть часов. Стоило стрелке подойти к заветной цифре, как привычный, даже ставший родным, дом исчез. Не успела Вероника и глазом моргнуть, как реальность вокруг изменилась. Теперь она стояла в небольшой комнате, освещенной желтоватым светом.

Тихо потрескивали поленья в камине. И длинные тени на стенах то и дело заходились в своем странном танце. Вероника глянула в сторону. В шаге находился стол, накрытый на одну персону.

— Располагайся, — подал голос Люцифер. Он стоял к ней спиной, держа в руках скрипку. — Если голодна, — он оглянулся на гостью через плечо, — можешь приступать к еде, — и, отложив инструмент, сел в стоящее в углу кресло. Его красивое лицо тотчас поглотили тени.

Вероника опустилась на стул. Скользнула взглядом по многочисленным блюдам, но аппетит не проснулся. Поэтому потянувшись к графину с вином, она наполнила свой бокал.

— Зачем ты меня позвал?

— Подумал, что тебе будет приятно вырваться из привычной обстановки, — Люцифер улыбнулся. — И есть несколько новостей. Замечательных новостей, которыми я бы хотел с тобой поделиться.

— И какие же? — поинтересовалась она, делая глоток прохладного белого.

— Ты как-то сказала мне, что рада тому, что твои родственники войдут в светлое будущее без тебя. Помнишь? — и получив ее кивок в ответ, продолжил. — Я решил помочь им с этим.

Вероника почувствовала, как внутри все сжалось. Ледяная рука легла на сердце, холодный страх приобнял ее за плечи. Он знал ее слабые места и с огромным удовольствием давил на них.

— Что ты сделал? — придав голосу твердость, спросила.

— На следующей неделе Николай встретит замечательную женщину по имени Лидия. И влюбиться в нее. Влюбиться так сильно, что и привязанность к тебе, и горе от твоей смерти — все эмоции, связанные с тобой, померкнут. Не волнуйся, мышонок, я постараюсь сделать так, чтобы твой муж поскорей забыл о тебе, — мягко произнес. — Не пройдет и трех месяцев, как они поженятся. И Егор так сильно привяжется к мачехе, что станет называть ее мамой. Даже воспоминаниям о тебе не останется места. Я позабочусь о том, чтобы ты исчезла для них, — гостья решила наполнить свой опустевший бокал, но рука дрогнула — вино расплескалось. — Как ты сама мне сказала, мертвые остаются в прошлом… Ты довольна, мышонок? — не без удовлетворения наблюдал за тем, как Вероника пытается справиться с дрожью.

Её эмоции окрасились в багровые тона гнева. Люцифер потянул за тонкую ниточку её чувств — она осела синим вкусом на кончике языка. Потрясающе. Злость, беспомощность и боль — изумительный коктейль.

Она молчала несколько минут, пытаясь взять себя в руки. А потом, все также не отрывая взор от пустой тарелки, медленно проговорила.

— Так даже лучше, если они меня забудут… — замолчала, когда Люцифер поднялся. Он подошел к ней и, обхватив подбородок, заставил смотреть ему в глаза. Его пронизывающий взгляд буквально впился в её лицо. Дьявол сильнее стиснул пальцы. — Ты выбрал хорошую женщину. Надеюсь, что она позаботиться о моей семье…

Он продолжал держать ее. Было больно, но Вероника не сопротивлялась. Но вот, в багровых глазах сверкнула уже знакомая девушке насмешка.

— Ты совсем не умеешь врать, мышонок. У твоей ревности особый вкус… Очень запоминающийся. Даже не смотря на всю твою святость, — в его голосе заиграли ядовитые нотки, — ты, как и все остальные люди, эгоистична. И да, может быть ты против того, чтобы они тяготились твоей смертью… Но вместе с этим ты хочешь, чтобы тебя помнили. Чтобы твой светлый образ жил в сердце мужа и сына. Чтобы осталось еще хоть что-то, кроме гниющего трупа в земле… Ты хочешь жить, хотя бы в их воспоминаниях. Но я не дам тебе такого шанса. Твоя семья даже не вспомнит о тебе… Тот, ради кого ты отдала себя в мои руки, легко найдет тебе замену. Люди они такие — их память довольно избирательна. Это играет мне на руку.

— Зачем тебе это? — глухой вопрос.

— Мне нравится, как ты страдаешь, — ответил просто. — И твои душевные муки намного слаще физических.

И тогда в ней проснулось то самое, чего он ждал. Ненависть. Раскрашенная алым, словно кровь, с оглушающим ароматом и неповторимым металлическим привкусом. Светлые души всегда способны на самые сильные и «вкусные» эмоции.

— Ненавижу тебя, — ее надтреснутый голос разрушил опустившуюся тишину. — Ненавижу…

Дьявол наклонился к ней, вдохнул аромат ее ненависти и лукаво шепнул.

— Не забудь эти слова, мышонок. Они тебе еще пригодятся в будущем.

 

Глава 9

Ночь Черного Волка

Люцифер не лгал. Не было у него такой привычки. Правда намного сильней может ранить нежели ложь. Особенно, если её правильно обработать, убирая ненужное и обнадеживающее, и подать, приправляя неожиданностью. А уж с этим проблем у хозяина Пустого мира никогда не возникало…

Он не врал Веронике насчет того, что скоро у ее семьи начнется новый этап в жизни. И даже позаботился о том, чтобы знакомство Николая и Лидии прошло гладко.

Они встретились в магазине. У нее порвался пакет — на серый пол высыпались продукты. Николай помог ей. Одного взгляда в теплые карие глаза хватило, чтобы пропасть. Странное, согревающее ощущение наполнило мужчину, и внезапно проснувшаяся радость, почти детский восторг, вытеснило тотчас всю ту пустоту, которая образовалась в душе после смерти Вероники…

— Спасибо, — у нее был красивый, мелодичный голос. — Меня зовут Лидия.

— А я Николай, — и смущенно улыбнулся, чувствуя, как к щекам приливает краска.

Так состоялась их первая и не последняя встреча.

* * *

Веронике снился страшный сон. Уже не в первый раз. И она беспокойно ворочалась в кровати, не находя себе места.

Холодный воздух обжигал раскаленные легкие. И бешеное сердце вот-вот было готово вырваться из груди. Она бежала вперед, почти не разбирая дороги. И единственная мысль не давала права на хотя бы короткую передышку: «они близко». Близко! Нельзя останавливаться!

У этого кошмара не было начала… Провалившись в сновидение, Вероника обнаруживала себя в лесу. Мрачные силуэты деревьев, и разливающийся вокруг мертвый бледный свет. Полная луна безразлично смотрит на нее сверху. Стартом этой безумной погони всегда была тишина. Она резко опускалась на лес, будто плотное одеяло, и всё вокруг замолкало.

Ледяной страх, поднимающейся откуда-то из глубин подсознания, толкал её вперед, и Вероника устремлялась в темноту.

Главное, успеть.

А еще она слышала смех — его приносил ветер. Насмешливый и сухой, он казался ей знакомым. «Беги, мышонок. Беги», — шептал ей ветер, остужая горящие щеки и унося шлейф ее запаха преследователям. — «Беги, если не хочешь, чтобы тебя съели». И снова заходился в безжизненном смехе.

И она бежала. Бежала изо всех сил, потому то чувствовала, что если остановиться, ей не дадут шанса. Кто или что там за спиной, следует за ней, она не знала. Не важно. Главное, бежать вперед.

Наконец, самый страшный момент сна. Вязкую и тяжелую тишину нарушает вой — он разносится по лесу и касается Вероники, сковывая ее своих крепких и холодных объятиях ужаса. И мир будто становится темнее. Или может темнеет в глазах от страха.

Она спотыкается. Падает. А преследователи уже близко. Она чувствует их… Горячее дыхание, паром оседающее в ночном воздухе, горящие жаждой крови глаза, чей огонь становится ярче, когда они чувствуют, что жертва недалеко… И поднимается. Ноги не слушаются. Так во сне всегда — тело будто наливается свинцом, отказываясь подчиняться. И силы, силы уходят, оставляя только страх.

Она бежит. Нет, даже идет, выбиваясь из последних сил.

А ветер все издевается: «беги, мышонок, беги… Беги, иначе тебя съедает». Сильный порыв сбивает ее с ног, и она падает в пожухлую листву.

Последние моменты. Темные глаза, склонившегося над ней мужчины. И его веселый голос:

— Ты проиграла, мышонок. Тебя съели. Попробуй заново…

И в этот самый момент она всегда просыпается с криком, вскакивая в кровати. Вытирает ладонью взмокший лоб и пытается успокоить колотящееся сердце. А в ушах все стоит: «Беги, мышонок, беги. Беги, иначе тебя съедят».

Это уже вошло в обыденность — выходя из душа, она садилась перед зеркалом, и Хозяин Пустого Мира становился за ее спиной. Брал в руки гребень и расчесывал волосы, ласково перебирая влажные пряди.

Каждое утро начиналось с его непривычно нежных прикосновений. Прохладный душ и этот ставший привычным ритуал, что самое странное, помогали Вероники оправиться от дурного сна.

— Тебе опять снились кошмары… — скорее утвердительно, нежели вопросительно проговорил он, откладывая гребень в сторону. Запустил сильные пальцы в ее волосы. Невольно Вероника прикрыла глаза — массаж у Хозяина всегда получался превосходным.

— Да.

— И что же тебе сниться?

— Я… я не помню, — а ведь память действительно спрятала в укромный уголок остатки сновидения. Только привкус страха остался. И это … «Беги, мышонок. Беги…»

Он хмыкнул в ответ. Разговор возобновился тогда, когда Люцифер отстранился от нее. Лениво обронил:

— Сегодня вечером тебя ждет сюрприз, мышонок.

— Какой? — в ее голосе промелькнули беспокойные нотки. Вероника внимательно посмотрела в зеркало, на отражение Люцифера.

— Если скажу, это уже будет не сюрприз… Но тебе понравится, обещаю, — улыбнулся и ушел. Вероника обняла себя за плечи, поежилась — озноб неприятной волной пробежал по телу.

Сюрпризы Князя ни к чему хорошему не приводят. Вероника уже успела в этом убедиться.

Чёрное платье до колен подчеркивало узкую талию и округлые бедра. На ноги — туфельки на невысоком каблуке. Никакой косметики. Волосы Люцифер лично заплел в тугую косу.

Вероника посмотрела на свое отражение. Сюрприз обещал быть знатным, да только предчувствие беды все равно не отпускало её. Что-то должно произойти… Иначе всё это не имело смысла. Для него не имело.

Легкое прикосновение — кончик пальца, смоченный в духах, оставил ароматный след на ее шее. Приятный пряный аромат. Он почему-то напомнил ей о южных ночах в Ташкенте, куда они несколько раз ездили с Николаем. Сразу после его выздоровления.

— Ты готова, мышонок?

Вероника неуверенно кивнула. И привычный Пустой мир исчез, сменяясь темнотой.

[Беги, мышонок… Беги, пока тебя не съели… Мне жаль, Вероника, но у тебя ничего не вышло. Попробуй сначала. Беги…]

Вероника открыла глаза. Теплая ночь была наполнена оглушительным запахом трав и сосен, воздух дрожал от голосов и музыки.

Она огляделась. Они стояли в тени деревьев, наблюдая за небольшой площадью, окруженной со всех стороны неприступными гордыми соснами. Горел костер, отбрасывая оранжевые отблески на черную землю. Еще больше вытянулись длинные и тощие тени.

Вероника смотрела на людей — их было около дюжины. Разодетые в красное, они кружились вокруг огня, отплясывая дикий и непонятный танец. Их лица скрывали маски.

Кто-то пел. Грубый голос врывался в необузданную мелодию, переплетался с ней и движения становились еще более дикими. Огонь делал и так страшные маски, поистине жуткими.

— Что они делают? — тихо спросила Вероника.

— Празднуют день Черного Волка. Мой день, — и шагнул в круг света, ведя её за собой.

Вероника не особо сопротивлялась. Каким бы диким и пугающим праздник не оказался на первый взгляд, он ее заворожил. Впервые она могла увидеть что-то подобное. Отблески пламени, жар от огня, треск хвороста, темное беззвездное небо, на котором застыла полная бледная луна. Маски, танцы, музыка и песня, на незнакомом Веронике языке — было в этом празднике что-то звериное и первобытное.

Присутствующие не обращали на гостей внимание — для них они оставались невидимыми.

— Зачем мы здесь?

— Чтобы веселиться, — усмехнулся Дьявол и отпустил ее руку.

Направился к сидящему на расшитом покрывале мужчине. Он расположился чуть в стороне, наблюдая за остальными. Его обнаженный торс был полностью покрыт татуировками — неизвестными символами, переплетающимися друг с другом. Взгляд темных глаз остановился на Веронике — та невольно передернула плечами, пытаясь отогнать неприятное ощущение. Взор мужчины снова вернулся к огню.

Люцифер остановился рядом с ним. Затем положил руку на плечо и что-то прошептал. Губы мужчины беззвучно двигались вслед за ним. Жрец закрыл глаза. Хоть Вероника и жадно наблюдала за каждым действием Хозяина Пустого Мира, все равно не смогла заметить, как он исчез… Мгновение — и она осталась одна.

Жрец поднялся. Щелкнул пальцами — купол тишины накрыл площадь: резко замолкла музыка, прекратился танец, даже огонь стал вести себя осторожнее. Улыбнулся. И пусть эта тонкая улыбка расцвела на чужих бледных губах, Вероника всё равно ее узнала. Как и узнала, взгляд глаз и некие интонации в голосе жреца…

Он говорил на их картавом языке, громко и уверенно. Его рука указывала то на полную луну, то на костер. А в конце он засмеялся, и все те, кто носил волчьи маски, вместе с ним.

А потом он указал на нее, и Вероника поняла, что ее видят. Озноб холодной волной пробежал по ее телу. Слабое чувство безопасности, вызванное тем, что она скрыта, пропало. Маленький, бедный мышонок…

Все вернулось: и музыка, оглушающая по сравнению с той хрупкой тишиной, и треск костра, и танцы. Жрец подошел к ней. Его толстые смуглые пальцы до боли стиснули плечи Вероники:

— Развлекайся, мышонок! — и жрец толкнул ее к круг танцующих.

Это всё напоминало какое-то безумие. Водоворот, жгучий и опасный, в который она попала совершенно случайно. Кто-то толкал её, кто-то дергал за волосы, щипал. Кто-то смеялся, кто-то что-то кричал на ухо. Вероника не знала, что именно сказал Люцифер, но вряд ли что-то хорошее…

Они не выпускали её из оранжевого круга огня. Кто-то закружил её, слишком крепко прижимая к влажному телу. Затем отпустил — Вероника снова оказалась в чьих-то объятиях. Их лица, спрятанные за одинаковыми масками, тяжелый воздух, насыщенный жаром пламени и резким запахом пота, режущий глаза свет и наконец темное небо…

Хотелось закрыть глаза и не видеть ничего, заткнуть уши и не слышать, сжаться на земле, свернуться в позе эмбриона, чтобы никто не заметил. Но вряд ли бы ей дали такой шанс.

Она не знала, сколько прошло времени.

Вероника вскрикнула, когда кто-то привлек ее к себе крепко удерживая. Широкая ладонь больно сжала небольшую грудь. Жадные губы оставили влажный след на шее. Следом раздался треск рвущейся ткани. Когда другая рука скользнула по бедру, она попыталась вырваться. Но безуспешно.

Мужчина прорычал что-то на своем языке, сильнее прижал Веронику к себе. И та разрыдалась от нахлынувшей волны омерзения и страха. Он толкнул ее — Вероника осела на колени, дернул за волосы — она коротко вскрикнула. Улыбнулся. Задрал юбку, и комок тошноты подкатил к ее горлу, когда она почувствовала его ладони на своих ягодицах.

— Пожалуйста… не надо… пожалуйста… — кажется, ее мольбы понравились ему. Пыталась давить на жалость, а тем самым только сильнее разжигала желание.

Вероника увидела Люцифера — тот стоял поодаль, с плохо скрываемым наслаждением наблюдая за всем происходящим.

— Прекрати это! Пожалуйста! Прекрати! — взмолилась, глотая слезы. Он лишь неопределенно повел плечами в ответ. Мол, поглядим, мышонок. Поглядим.

Потом Князь посмотрел на темное небо. Времени осталось совсем мало. Все скоро должно было начаться. И он хлопнул в ладоши…

Все замерли, как и в момент его появления. Дрожащая от слез Вероника упала на землю, удивленно глядя на нависшего над ней мужчину со спущенными штанами. Все неподвижны. Только огонь продолжал движение.

Люцифер остановился возле Вероники.

— Вставай, мышонок.

Та подчинилась — неловко поднялась, прикрывая обнаженную грудь руками. И полный ненависти взгляд впился в лицо жреца. Она ощутила, как страх тонет в этом вязкой бордовом чувстве, разливающемся по ее венам. Он снова унизил ее, снова заставил бояться, а потом умолять о помощи. Захотелось кричать, наброситься на него… Сделав глубокий вдох, Вероника попыталась успокоиться. Всё это сыграет ему только на руку.

— Сейчас все будет зависеть от тебя, мышонок, — он осторожно вытер её слезы — Вероника не стала ему мешать. — Мне нравится, когда ты на меня так смотришь… Я уже говорил, что у твоей ненависти особый вкус? — пригладил растрепавшиеся волосы. — Правила этой игры просты, Вероника. Добежишь до ручья — спасешься… А нет, — прищурился, в его глазах отразился яркими осколками огонь. — Попробуем сначала. Так что, — он приблизился к ней вплотную, — придется тебе пробежаться, мышонок.

И внутри словно что-то оборвалось. Сон, тот самый кошмар, что мучил ее по ночам, постепенно превращался в реальность.

Она вцепилась в его руку, вновь подступившие слезы обожгли глаза.

— Пожалуйста, не надо. Только не это… не надо, пожалуйста… Я же не добегу… не надо…

— Шшш, — он приложил палец к ее раскрытым губам. — У тебя нет выбора, Вероника. Они, — кивнул на замерших людей, — хотят охоты. И я тоже.

 

Глава 10

Охота

Она медленно открыла глаза. Да, все именно так, как и боялась. Так, как уже было однажды. Высокие угрюмые деревья, бледный свет, разливающейся серебристой дымкой между ними, холодный воздух — лишенный жара костра, он кажется ледяным.

Вероника огляделась. Никого. Прислушалась: пусть и опустилась ночь, лес всё равно полон различных звуков. Где-то ухнула сова. Кто скребся в кустах. Хрустнула ветка. И эти, пусть и приглушенные, отзвуки жизни, вселили в нее воодушевление. Почему-то Вероника боялась тишины. Или того, что должна была она принести.

Поежилась от дуновения ветра. Прикрывая обнаженную грудь руками, Вероника ждала. Ждала того, что должно произойти. Кто-то должен дать старт. И она не сомневалась в том, кто оставил за собой подобную привилегию.

Бездонное небо, лишенное звезд. Полная равнодушная луна. И еще что-то… Страх, тот самый, который преследовал её на протяжении последних дней. Вероника не могла не узнать его вкус, оседающий на языке белой горечью.

Осталось совсем немного, мышонок…

Вероника вздрогнула. То ли ветер действительно принес эти слова, то ли ей послышалось. Напряжение возрастало. Будто сжатая пружина, что вот-вот ударит в лоб тому, кто откроет коробку.

Продолжая обнимать себя за плечи, она закрыла глаза. Надо успокоиться. Надо взять себя в руки и унять крупную дрожь, бьющую тело. Надо подумать о чем-то хорошем. Например, о семье. О тех мгновениях, которые они провели вместе…

Старт.

Оглушающая тишина опустилась, заглушая все звуки. Веронике даже сперва показалось, что она не слышит биение собственного сердца. И только, когда её испуганный вскрик разнесся по внезапно ставшему мертвым лесу, она поняла, что не лишилась слуха.

Потом она побежала. Паника, поднявшаяся откуда-то из глубины подсознания, заставила её двигаться вперед. Всё быстрее и быстрее. Нет, надо остановиться и снять эти неудобные туфли. В них она далеко не убежит. Да, так лучше. Так быстрее.

Луна невольно напоминала око, равнодушно наблюдающее за ней — мышонком, петляющим среди деревьев, в надежде уйти от преследователей. Страх выпустил её из своих тесных объятий, но все равно остался где-то поблизости. Верный спутник.

Вероника не знала, сколько прошло времени. Она бежала вперед, не разбирая дороги. Где этот чертов ручей, она также не знала. Да и существовал ли он вообще. Люцифер запросто мог подкинуть ей очередную жестокую шутку.

Будто плохо заточенный нож, боль вспарывала правый бок. Пробираясь через какие-то заросли, она расцарапала ноги, руки и грудь. Несколько раз споткнулась и упала. Будут синяки. Горела содранная на щеке кожа.

Она остановилась буквально на несколько минут — отдышаться. Хоть чуть-чуть набраться сил. И вот, наконец услышала их — своих преследователей. Вой разнесся по лесу, разрезая плотную тишину. Совсем рядом. Они скоро нагонят её.

И Вероника снова побежала вперед…

А ветер, летящий ей навстречу, нес с собой тот самый сухой, лишенный окраски смех. И слова: «Беги, мышонок, беги… Иначе тебя съедят». А потом снова заходился в хохоте. Ему нравилось это представление.

Темные стремительные силуэты выскользнули из тени деревьев. Самым сладким моментом в охоте всегда была игра. Жертву можно нагнать и сразу. Вцепиться зубами в горло и разорвать его, напиваясь горячей крови… Но так не интересно. Игра придавала пикантности.

Мышонок бежит впереди, надеясь достигнуть ручья. И они дают ей небольшую фору, крепко держась за ниточку запаха. Пусть измотается: бег и страх отнимают много сил. Пусть поверит, что может от них оторваться. Пусть.

Они дали о себе знать, когда до ручья оставалось совсем немного. Больше всего они любили убивать, когда жертва почти достигла воды. Когда остается буквально несколько шагов до спасения — и тут-то они забирают её себе. Отчаяние, боль, страх, кровь — незабываемая головокружительная смесь.

Воздух стал тяжелее от влаги. Значит, она близко… Значит, есть шанс выиграть эту гонку! Неужели?

Соленый пот заливал глаза, стекал по спине и по груди. Влажные волосы прилипли к лицу. Дыхание с хрипом вырывалось из легких. Сил осталось очень мало. Она прислонилась к шершавой коре дерева.

Беги, мышонок, беги…

Этот шепот сводил с ума. Он всё знал, всё видел и смеялся над её жалкими попытками. Снова бросил мышонка в клетку со львами и теперь наслаждался её беспомощностью.

Иначе тебя съедят…

Вероника оглянулась. Ее преследователи были рядом. Это очевидно, что они специально загнали её сюда. Точно, также, как и Люцифер, его поданные любят игры. Жестокие игры.

Хрустнула ветка. Послышался кашель волка. Скоро игре придет конец. Совсем недолго мышонку осталось.

Она собрала остатки сил и сделала рывок вперед. Перед глазами всё слилось: только белые и черные полосы. Свет и тени. Вероника показалось, что она даже увидела посеребрённую поверхность воды прежде чем рухнула на землю. То ли споткнулась, то ли просто силы закончилось.

Мягкий покров прелой листвы. Невероятно уютный для усталого тела… Вероника попыталась подняться. Неудачно. Упала обратно. Она заметила, как черные тени отделились от сплошной черноты. Оборотни. Ловушка захлопнулась.

Их шаги такие мягкие и почти что бесшумные. Рука потянулась к лежащей неподалеку ветке. Пальцы сомкнулись на скользкой поверхности. Еще чуть-чуть. Вероника сделала глубокий вдох. Затем выдох.

Слух обострился. Она услышала сиплое дыхание зверя прежде, чем его тень накрыла её. И извернувшись, Вероника со всей силы врезала по морде оборотню. Жалобно поскуливая, тот отскочил. Янтарные глаза сверкнули яростью.

Вероника поднялась на ноги, крепко-крепко сжимая свое «оружие». Волки окружили её кольцом. А ветер всё заходился в смехе… Такой поворот событий его позабавил.

Сопротивление было недолгим. Борьба за жизнь закончилась быстро. Они повалили её на землю, вцепившись зубами в бледное тело. Вероника вопила, пока не охрипла. В нос ударил резкий металлический запах крови. Воздух наполнился и им, и довольным урчанием охотников.

В какой-то момент сознание отключилось от боли, от тела — где-то на тонкой грани между жизнью и смертью, она почувствовала, как кто-то склонился над ней. Мужчина взял её на руки. Его ласковый шепот — это все, что еще удерживало Веронику в реальности.

— Мой бедный маленький мышонок… Что же они с тобой сделали? Бедный мышонок… — и начал осторожно укачивать в колыбели сильных рук.

Произнести вслух не удалось. Лишь проговорила одними губами перед тем, как провалиться в спасительные объятия темноты.

— За что?

 

Глава 11

Дьявол предпочитает танго

За что?

Её тихий, едва слышный голос наполнял собой зал, разрушая тишину. Стоило закрыть глаза, и память тотчас воскрешала бледные губы, затуманенный взгляд голубых глаз и влажные от крови волосы. И сладкий аромат боли, такой яркий и опьяняющий, будто хмель… Да, светлые души всегда были способны на самые сочные эмоции.

— Удержаться будет трудно… — донесся до него приглушенный шепот — в блестящей поверхности зеркала мелькнула тень.

Мужчина бросил раздраженный взгляд в сторону. Он не любил, когда его одиночество нарушали. Тем более, в такие моменты.

— Знаю.

— Не заиграйся, — и тень бесшумно растворилась в отражениях. Люцифер фыркнул. Тени порой слишком много на себя берут. Не для этого он их когда-то создал.

* * *

Вероника поправлялась медленно. Вот уже две недели, она не вставала с кровати. Приходила в себя на некоторое время, а затем снова проваливалась в темноту. Тело, подаренное Люцифером, могло полностью восстановится за несколько дней, и хозяин Пустого мира видел лишь одну причину, по которой выздоровление затягивалось…

— Вот, что мне с тобой делать? — он остановился у изголовья кровати, взглянул на безмятежную девушку. — Ты упряма, Вероника. Даже слишком порой, — заботливо поправил сползшее одеяло. — Порой это дико раздражает. Как сейчас, например. Я бы мог силой вернуть тебя в Пустой мир, исцелить и продолжить игру… — вздохнул. — Знаю, что ты меня слышишь, — склонился над ней. — Запомни, мышонок. Скоро мое терпение кончится, и твоему маленькому отдыху придет конец. Не советую затягивать с возвращением домой, — коснулся губами прохладного виска. — Я жду тебя, Вероника.

* * *

Непроглядная темнота вокруг не была пугающей. Мягкая, густая, она укутывала подобно шерстяному одеялу. Было хорошо. Впервые за последнее время. И впервые за последнее время Вероника чувствовала себя в безопасности. Тут только она, и никого больше…

Бывало перед темнота отступала перед воспоминаниями. В основном, Вероника видела свою семью. Их жизнь с Николаем до болезни, до заключения сделки с Дьяволом, рождение Егора и его взросление. Самые счастливые годы.

Но порой она видела совсем другое. То, что хотелось забыть. Если бы память была книгой, Вероника вырвала бы эти страницы и сожгла их. Окружившие её волки, довольно скалящиеся загнанной в ловушку добыче. Чьи-то обманчиво ласковые прикосновения. Нежный поцелуй, оседающий на губах невыносимой горечью. Равнодушный взгляд темных глаз. Сухой смех. Страх. Холодные объятия Смерти и этот шепот:

Я жду тебя, мышонок…

Он вторгался в её маленькое убежище, напоминая о том, что скоро маленький мышонок снова окажется в когтях хищника. И Вероника отчаянно цеплялась за темноту, будто утопающий за соломинку. Еще немного отдыха. Еще чуть-чуть… Она же заслужила это!

Запомни, мышонок. Скоро мое терпение кончится, и твоему маленькому отдыху придет конец… Не советую затягивать с возвращением домой.

Упираться было бесполезно. Конечно, он дает ей передышку, но надолго ли хватит подобной щедрости? Вряд ли. Надо возвращаться. Или её силой вернут обратно. Show must go on. Она сама не раз слышала от Люцифера эти слова.

Темнота медленно расступалась — Вероника почувствовала, как ранее легкое тело начинает тяжелеть. Прощальные объятия мрака.

Мир вокруг ожил.

Шумно выдохнув, Вероника разлепила веки. И тотчас зажмурилась — яркий солнечный свет затопил комнату. Перед глазами плясали огненные мухи. Нос уловил запах цветов и сигарет.

— Я рад, что ты очнулась.

Раздавшейся голос заставил её вздрогнуть. Невольно Вероника стиснула пальцы в кулаки. Да так, что от впившихся в кожу ногтей остались красные следы-полумесяцы. Воспоминания о той ночи воскресли в памяти. Тело отозвалось на них резкой болью. Приглушенный стон сорвался с губ.

Её накрыла тень. Открыв глаза, Вероника увидела склонившегося над ней Люцифера. Такой же, как и всегда. Самоуверенный и властный. И во взгляде, не смотря на его сочувствующий, мягкий тон, ни капли жалости.

— Ты надолго меня покинула… Я даже успел соскучиться, — издевательские нотки вызвали новую волну мелких мурашек, пробежавших неприятной волной по телу.

Память по кусочком собрала картинку ночи Черного Волка, вплоть до тихой колыбельной, которую напевал ей Дьявол, укачивая умирающую девушку на руках. Вероника почувствовала, как в груди заклокотала ненависть. Это заметил и Люцифер.

— Я уже и подзабыл, как она приятна на вкус, — усмехнулся. Вероника поняла, что он врет.

Всё помнит. Такое не забывают.

— Сколько я проспала? — она с трудом приняла сидячее положение — всё тело ломило.

Мужчина, опустившейся на край кровати, сделал вид, что задумался.

— Здесь прошло пару недель… В твоем же мире, два-три месяца. Я не особо там за временем слежу. Меня больше беспокоило твое состояние, — Веронику передернуло от его слов. — Ты голодна? Могу принести тебе что-нибудь поесть.

Эта мнимая забота развеселила её. Невольно Вероника рассмеялась. А потом вслед за неконтролируемым весельем пришли слезы — комок подступил к горлу, влага обожгла глаза. Она закашлялась, тем самым пытаясь справиться со слабостью.

— Моя забота тебя настолько тронула? — насмешливо поинтересовался Люцифер, поднимаясь.

Прижимая ладонь к губам, Вероника кивнула.

— Никак не ожидала от тебя завтрака в постель, — приглушенно ответила.

Он улыбнулся кончиками губ.

— Ну, не всегда же на тебя волков спускать, — рассеянно обронил. — К вечеру ты уже придешь в себя. Тогда и встретимся. А сейчас отдыхай… Мне ты нужна полная сил, мышонок, — и оставил её одну.

Вероника откинулась обратно на подушки. И сразу же провалилась в беспокойный сон.

Сон держал ее в своих мягких объятиях, пока за окном не опустился глубокий вечер. Темный шелк небес, усыпанный мелкими звездами, легкий свежий ветерок и аромат крепкого кофе. Она как раз собиралась закурить, когда Люцифер снова посетил ее.

— Приятно видеть тебя в хорошем самочувствии. Одевайся. Я даю тебе пятнадцать минут.

— Зачем?

— Узнаешь.

— Я не хочу… Я не …

— Одевайся, — повторил Дьявол тоном, не терпящим возражений. Веронике ничего не оставалось, как подчиниться. Она выбрала черное платье до колен с v-образным вырезом на груди. Дотронувшись кончиками пальцев до белых тонких шрамом, поморщилась. Наверное, специально оставил напоминание о той ночи.

Когда Вероника спустила вниз, не было уже привычной кухоньки и гостиной. Та самая комната, где ей уже довелось побывать. Знакомый стол, снова накрытый на одну персону. Камин. А вот стеллажи с книгами и кресло она раньше не видела.

Стоило ступить на каменный пол, как и лестница за спиной исчезла. Ничего необычного. К чудесам Пустого мира Вероника успела привыкнуть.

— Ты хорошо выглядишь, — он сидел во главе стола, сложив руки на поверхности.

Вероника кивнула в ответ на комплимент. Опустилась на место напротив. От одного вида еды в глазах потемнело, и во рту разлился резкий металлический привкус. Вероника сделала глубокий вдох, чтобы справиться с накатившей дурнотой и потянулась к графину с водой. Люцифер внимательно наблюдал за ней.

— Тебе бы не помешало поесть.

— Я не хочу… — и сделала глоток прохладной жидкости. Стало немного лучше. — Может позже, — добавила тихо.

— Странно, — его взгляд скользнул к пляшущему в камине огню, — ты должна чувствовать себя хорошо. Даже шрамы остались. Почему ты противишься тому, чтобы тело быстрее заживало?

Вероника отодвинула от себя пустую тарелку. Сделала еще один глоток воды и заговорила:

— Потому, что я не игрушка, которую можно починить щелчком пальцев… — он ничего не сказал в ответ: лишь пожал плечами. — Зачем ты отдал меня им?

— Всё имеет вкус, мышонок. Абсолютно все. Надо только научиться это чувствовать. У твоей боли восхитительный вкус. Ты даже не представляешь, каких усилий стоит держать сейчас себя в руках. Знаю, что светлые души способны на самые яркие эмоции, но ты… Самая аппетитная из всех, — и хищно улыбнулся, заметив, как она вздрогнула и нахмурилась.

— Тебе что своих не хватает? — недовольно буркнула.

К её удивлению, тот отрицательно покачал головой.

— Откуда? Я создание Пустого мира. Здесь, как ты сама видела только страдания и зола. Ты прекрасная возможность почувствовать что-то еще, кроме привкуса пепла на языке.

— И так будет всегда, да? Ты будешь мучить меня? — процедила она сквозь зубы, разглядывая оранжевые отблески огня на скатерти.

Ненависть, свернувшаяся в кольцо где-то в глубине души, подняла свою треугольную голову, сверкнула бусинками-глазами.

— Ну, почему же? Я хочу попробовать разные твои эмоции. Боль, ненависть, гнев, нежность… Любовь, — добавил задумчиво.

— Любовь? А она-то тебе к чему? — насмешливо поинтересовалась у него Вероника.

— Любовь, мышонок, самое загадочное, что есть в этом мире. Я всё могу понять: гнев, боль, ненависть, ярость, отчаяние. Но любовь остается для меня нерешенным уравнением, — он встал и остановился возле камина, повернувшись к ней спиной. — Я хочу разобраться в столь сложном и многогранном чувстве. Мне кажется, это будет интересным.

И Вероника не сдержала смешка.

— Любовь нельзя распилить и разложить по полочкам, подписав кусочки, Люцифер. Это не сработает.

Дьявол полуобернулся — тени превратили его красивое лицо в страшную маску, и Вероника невольно вздрогнула, когда улыбка коснулась его губ. Она редко звала Князя по имени.

— Я знаю. Поэтому ты здесь, мышонок, — его доброжелательный тон не оставлял сомнений — что-то нехорошее ждет в конце беседы.

Так всегда, он то ласковый и нежный, то в одно мгновение превращается в монстра. Предчувствие беды холодом обожгло грудь.

— Ты настолько сильно любила своего мужа, что не задумываясь, отдала себя в мои руки. Пойти на такие жертвы ради близких. Не каждый выберет подобный путь. Только такие святоши, как ты. Твоя любовь чистая, светлая, достойная быть воспетой в какой-нибудь средневековой балладе, — не сдержал смешка. — Ты жертва, ждущая своего палача.

— Я не понимаю… — она жадно ловила каждое его слово, но смысл все равно не хотел укладываться в голове. Все, что Люцифер говорил, казалось ей абсурдом… Голова раскалывалась. — Зачем тебе все это?

— Я люблю решать загадки, мышонок. Это помогает как-то скрасить свое существование.

— А я…

— А ты поможешь мне разобраться с этим. Есть одна версия, которую я хочу на тебе проверить… — оскалился. И тут до Вероники дошло, что он имеет ввиду.

Запрокину голову назад, она громко расхохоталась.

— Думаешь, я влюблюсь в тебя? Ты всерьез полагаешь, что я тебя полюблю?! — медленно поднялась со своего места, стискивая край стола так, что побелели костяшки. — Да ты сумасшедший, раз такое себе надумал! Никогда, слышишь, никогда я тебя не полюблю! Ты лишил меня семьи, ты лишил меня жизни, свободы! И еще надеешься на любовь! Черт с два!

Столь бурная реакция его развеселила. И это раздражало еще сильнее. Проснулось дикое желание стереть наглую улыбку, и она даже сделала шаг вперед. Но замерла… Опять повелась на него. Опять он одержал вверх. Черт!

— Со страха всё начинается, мышонок. Именно он дает начало противоречиям, которые будут скоро тебя раздирать на части, — говорил он спокойно, медленно, будто разъяснял ребенку простую истину. — Из твоего страха распустилась ненависть, будто дивный цветочный бутон. Как представлю себе её сладкий, сводящий с ума аромат… — замолчал на долю секунды, довольно зажмурившись. — И с каждой минутой ненависть будет расти, наполняя тебя, словно вода пустой сосуд… Пока ты не окажешься у невидимой черты. Что за ней? Там либо холодное сумасшедшие, Вероника, либо любовь. Всё просто, — пожал плечами.

— Этого не будет, — она впилась в него бешеным взглядом, в голубых глазах горела ярость. — В жопу твои планы! Не будет этого! Не будет…

— Посмотрим, — последовал уклончивый ответ. — Я умею добиваться желаемого, мышонок… — бросил задумчивый взгляд на настенные часы. — Рад, что мы поговорили. Ужин можно посчитать законченным… Кстати, как ты относишься к танцам? — Вероника недоуменно посмотрела на него. Менять темы он умел превосходно. — Вальс?

— Я не умею танцевать вальс, — Люцифер иронично приподнял правую бровь. Мол, так и знал. — Но я умею танцевать танго.

— Очень интересно, — в его глазах появился знакомый Веронике хищный отблеск. — Танго больше подходит к нашим с тобой отношениям, не так ли? — щелчок пальцев — всё исчезло, кроме камина, где полыхал огонь, отбрасывая оранжевый свет на каменные плиты. Длинные тени зашлись в своей собственной пляске.

— Так что? — мгновение — он оказался рядом с ней, их разделяло всего несколько сантиметров. — Подаришь мне танец?

— Да.

Это был вызов. И не принять его она не могла.

Его прохладная ладонь. Рука на талии. Притягательный и немного лукавый взгляд почти черных в скупом свете глаз… Невольно Вероника подумала о его силе. О том, как Люцифер с легкостью ломал ей кости, будто соломинку.

— Не думай об этом, мышонок, — шепнул он ей на ухо. — Не думай сейчас не о чем…

А потом зазвучала музыка… Она со всех сторон волной нахлынула на царившую тишину, заполняя собой спрятанное в полумраке помещение. Первой пронзительно заплакала скрипка.

Он оказался прав: мысли тотчас исчезли, стоило начаться танцу. Ранее огромный мир сузился исключительно до них двоих. До музыки, его прикосновений, того, как порой слишком крепко Князь прижимал ее к себе, как его рука порой скользила по спине легким прикосновением, до его дыхания, обжигающего кожу, когда он склонялся к ее лицу… И когда в очередной раз Люцифер привлек ее к себе, сердце пропустило парочку ударов. Но не от страха. Вовсе не от страха.

Рваные движения, будто ими действительно движет страсть.

Его ладонь легла на шею девушки. Она поддалась вперед. Их губы едва не соприкоснулись. А через секунду Дьявол оттолкнул Веронику от себя, чтобы удержать на расстоянии вытянутой руки.

Они кружились по комнате. Шагнуть навстречу партнеру, чтобы потом через секунду оказаться отвергнутым. А потом внезапно очутиться в тесном кольце его сильных рук, из которых она ловко выворачивалась. Заглянуть Дьяволу в глаза и найти там отражение собственных эмоций. Им обоим понравилась эта игра.

Музыка стала ярче, насыщенней — движения более быстрыми и страстными.

— Знаешь, что бывает слаще ненависти, Вероника? — негромко спросил он — та мотнула отрицательно головой. — Ненависть, к которой примешивается желание. Ты меня ненавидишь, боишься, но твоё тело, мышонок, хочет обратного, — тихо засмеялся, и не успела Вероника и глазом моргнуть, как он рывком прижал девушку к стене. Холод камней обжег спину. Музыка тотчас смолка, оборвавшись на высокой надрывной ноте.

— Даже не вздумай отрицать этого, — его шепот коснулся мочки уха — неконтролируемая дрожь пробежала по телу.

Затем продолжая одной рукой удерживать Веронику, другой он убрал волосы, открывая тонкую шею. Медленно проложил цепочку дразнящих поцелуев. Когда Люцифер слегка прикусил кожу, Вероника стиснула пальцы в кулаки. Она знала, чего он добивается… Но черт с два, Дьявол увидит ее слабость!

— Мне продолжить? — спросил насмешливо.

— Нет, — голос на удивление звучал ровно и спокойно.

Дьявол снова приблизился к ее лицу. Вероника заметила, как дрогнули ноздри, когда он втянул воздух. Затем знакомая улыбка скользнула по его губам.

— А мне кажется да…

Он целовал ее плечи, ключицу, ласкал грудь, продолжая удерживать свою жертву. Вероника же не двигалась — закрыв глаза, она пыталась унять бешено бьющееся сердце. Дико и отчаянно хотелось прижаться к нему, обвив крепкую шею руками, жарким поцелуем примкнуть к губам, почувствовав их вкус… Каждое его прикосновение все сильнее распаляло желание.

Черт! Как же она ненавидит Князя! Он снова искусно манипулирует ею! Нельзя проиграть ему в этой схватке! Нельзя…

Платье бесшумно упало к ногам. Его ладонь сжала небольшую грудь. Приятная боль вплелась в рваный узор острого желания. Вероника закусила губу, как только его пальцы коснулись внутренней стороны бедра. Огромного труда стоило не поддаться ему навстречу… Во рту разошелся соленый привкус крови.

— Неужели тебе не нравится, мышонок? — поинтересовался издевательски Дьявол, отстраняясь. Вероника промолчала. Люцифер хмыкнул и спустя мгновение впился в ее губы долгим поцелуем. Он то целовал ее жадно и страстно, словно хотел выпить всю энергию девушки, то нежно и ласково, медленно растягивая удовольствие…

Упрямство. Нежелание преподнести ему на блюдечке очередную победу — это единственное, что удерживало Веронику. Мышонок тоже иногда может показать зубки. И Вероника отчаянно сопротивлялась сладкому туману, заволакивающему сознание… Она не поддаться ему! Не в этот раз. Только не в этот раз.

— Борешься, — он слизнул выступившую капельку крови с ее губы, улыбнулся. — Продолжай в том духе, мышонок. Мне нравится. Так даже интересней, — отошел и потянулся, словно довольный кот.

— Я могу вернуться к себе? — равнодушно поинтересовалась.

Люцифер бросил на нее заинтересованный взгляд. Либо ей показалось, либо в его глазах действительно промелькнуло недовольство. Значит, ли это, что ей удалось одержать вверх?

— Да, — кивнул. — Я очень рад, что ты ко мне вернулась, Вероника. Впереди нас ждет много чего интересного, — очередной туманный намек, не обещающий ничего хорошего.

Когда мир вокруг потемнел, девушка закрыла глаза. Уже покидая кабинет Дьявола, она обронила тихо:

— Не сомневаюсь…

 

Глава 12

Сказка для мышонка

Вероника…

Ласковый тихий шепот вплетался в её сновидения, и хрупкий сон изменился. Вероника всё еще парила в приятном полумраке, который будто пуховое одеяло укутывал её. Где-то на грани реальности и ирреальности. Было хорошо. Очень хорошо.

Прикосновение. Кто-то обвел пальцем контур губ. Затем поцеловал. Вслед за кратким легким поцелуем, она почувствовала губы на своей шее. Он умело рисовал невидимые узоры, спускаясь все ниже и ниже.

Прохладные пальцы скользнули к груди. Кто-то кончиком языка прикоснулся к соску. Слегка прикусил, когда тот затвердел. Судорожный вздох вырвался у Вероники. Объятия сладкого сновидения стали крепче. Приятное тепло разлилось по такому невесомому телу.

Вероника…

Она всё еще парила в полумраке. Будто течение, тот подхватил её и неспешно увлекал в свои такие мягкие, теплые объятия, в которых так хорошо…

Губы примкнули к её губам лишь на дразнящее мгновение. Невольно Вероника поддалась вперед. Чужие ладони поднялись по бедру, кончики пальцев пробежали по подтянутому животу, задержались на груди. Затем пальцы сомкнулись на шее. Слегка сжали.

Страха почему-то не было. Хотелось продолжения. Вероника, не открывая глаз, протянула руку и коснулась жестковатых волос. Ниже — широкие плечи. Гладкая кожа. Выше — резкая линия подбородка. Левее — тонкая линия губ. Кто-то замер, позволяя ей изучать себя.

Вероника дотронулась до виска, когда ее руку перехватили. Сильно стиснули запястье. Спустя секунду некто навалился сверху — девушка почувствовала, как начинает медленно падать под этой тяжестью вниз. В непроглядный, но такой чертовски уютный мрак.

Просыпайся, Вероника… Просыпайся.

Дьявол появился ближе к вечеру. Вероника как раз сидела в кресле и читала книгу. Он возник тихо, как всегда. Замер у окна, за которым окрашивалось в темные густые тона сумеречное небо.

— В твой маленький мир приходит осень, — дал он о себе знать.

Раньше Вероника бы вздрогнула от неожиданности, но сейчас она уже научилась чувствовать его появление. Просто шестое чувство шептало, что в комнате еще кто-то есть. Даже могла определить, где именно. Сложно объяснить, как. Чувствовала и всё.

— Я люблю осень. Очень красивая пора.

Он молчал, глядя куда-то вдаль. А потом произнес. Без привычной насмешки.

— Зима. Мне в вашем мире всегда нравилась зима… В чем-то мы с ней схожи, — усмехнулся, повернулся к Веронике — та сидела, подобрав ноги. Распущенные волосы. Длинная до колен светлая сорочка. Тонкий аромат лосьона для кожи. От нее веяло пряным спокойствием.

— Ты хочешь что-то спросить у меня, не так ли?

— Сколько прошло времени в моем… Бывшем мире?

— Не знаю, — пожал плечами. — Не считал.

— И все же?

— Достаточно.

— Сколько? — продолжала настаивать Вероника. Это вызвало улыбку у Люцифера. Слегка склонив голову набок, он смотрел на нее. Несколько минут. Вероятней всего что-то обдумывал.

— Ты, наверное, повидаться с ними хочешь? Со своими родными… Ты ведь так давно ничего про них не слышала. А между тем, у них всё хорошо. Я бы даже сказал, замечательно.

Она ничего не ответила. Лишь кивнула. Но спокойствие приобрело островатый оттенок. Внешне это перемена не отразилась никак.

— Хочешь, можем зайти к ним в гости? Взглянешь на мужа, на сына… Согласна на небольшую прогулку?

Вероника смерила его внимательным взглядом. Никогда он ничего не делает просто так. Тут должен крыться подвох. Должен. Но Люцифер прекрасно осведомлен о её слабостях… И снова расковыривает недавно затянувшуюся рану, посыпая её солью.

— Согласна. Но что ты задумал? — осторожно поинтересовалась, поднимаясь. Коварная улыбка Дьявол лишь подтвердила ее догадки. Но как всегда, точного ответа не получила. Только намек.

— Ничего особенного, Вероника. Ничего особенного.

«Ничего особенного, Вероника».

Эти слова застряли в голове, вызывая откуда-то глубины души тревогу. Страх обжигал холодом затылок. Что он задумал? Что её ждет на этот раз? Скорее всего очередное представление, где ей отведено либо место зрителя, либо главная роль. Расплата за то, что отлучилась надолго. Оставила Князя без развлечения.

Ничего. Что бы он ей не приготовил, она будет сильной. Она справится. Зато увидит семью: Николая, маму и Егора. Это стоит потраченных усилий.

В квартире было тихо. За окном сгустилась сливовыми красками подступающая ночь. Они стояли в прихожей. И от внезапно нахлынувших воспоминаний Веронике захотелось разрыдаться. Закрыть лицо руками и давиться солеными слезами, пока на душе не останется ничего, кроме выцветшей горечи.

Нет. Не в этот раз. Это потом можно будет свернуться под одеялом и дать волю слабости. Но не сейчас. Только не сейчас…

— Ты хотела, чтобы твоя семья была счастлива, не так ли? — его тихий и непривычно мягкий голос рассеял тишину. — Пойдем, — и направился двери спальни, поманив Веронику за собой.

Тревога свернулась кольцом в животе. Тугой комок подступил к горлу. Вероника стиснула кулак так, что ногти впились в кожу. Чтобы она там не увидела, Люцифер не получит её эмоций…

Князь толкнул дверь, шагнул в комнату, потянул ее за собой. И словами: «Смотри, как они счастливы без тебя», грубо толкнул к кровати, на которой Николай и его возлюбленная занимались любовью.

Первое желание — отшатнуться. Сделать несколько шагов назад, прижаться к стене. Закрыв глаза, медленно на ощупь пробраться к выходу. Не видеть сплетенных в страсти тел, не слышать полные удовольствия стоны…

Глубокий вдох. Затем выдох. И снова: вдох — выдох, чтобы успокоить гулко бьющееся в груди сердце. Она почувствовала его ладони, поморщилась, когда пальцы почти до боли стиснули плечи. Жаркий шепот обжег ухо.

— Не смей закрывать глаза, мышонок…

Смотреть, но не видеть. Слушать, но не слышать. Не думай об этом. Просто не думай. Сейчас эту острая, как наточенный кинжал, боль пройдет. Спрячь ее поглубже, чтобы охотник не учуял запах свежей крови.

— Я смотрю, — голос звучит ровно, спокойно. Вероника повернулась к Люциферу, натянуто улыбнулась. — И это для меня не имеет никакого значения. Он влюблен, она тоже. Их жизнь налаживается. Неужели ты настолько наивен, что думал: это меня ранит? — усмехнулась.

— Ранит… — повторил он задумчиво и развернул ее к себе лицом. Обхватил подбородок. Вероника даже если бы захотела, не смогла отвести взор от черных, будто сама бездна, глаз. Люцифер словно запускал длинные невидимые щупальца в ее душу, выворачивая последнюю наизнанку.

Боль впилась в виски, онемел затылок, начало мутить… Все чувства напоминали запутанный клубок. Дьявол всё глубже и глубже запускал невидимые пальцы в её сознание, пытаясь добраться до истинных чувств.

Вдох-выдох. Вдох-выдох. Вспомнить старый прием, который помогал ей справиться со страхом. Представить себя, сидящей на земле. Подтянуть колени, обхватить их руками. Вокруг каменная стена. Толстые, высокие, их не так-то и просто проломить. Она защищена. Она в безопасности. И ему не добраться до нее.

— Мышонок защищается, — тонкая улыбка скользнула по его губам. — Мышонок показывает зубки… А мышонок знает, как сильно Николай любит Лидию? — ласково провел рукой по лицу Вероники. — Мышонок знает, что предложи я ему сделку, ради спасения своей любимой, он отдаст мне душу без вопросов? Ради тебя он бы не пошел на такое. Мышонок глуп, раз он считает, что я не могу ощутить острый аромат твоей боли…

Она снова посмотрела на своего мужа. Нет, бывшего мужа. Он лежал на спине, и Лидия, симпатичная молодая женщина, прижималась к нему. Обнаженные, утомленные любовью, счастливые, наслаждающиеся каждой секундой, проведенными вместе.

И тут Вероника осознала, что такого у них с Николаем никогда не было. Она всегда была той, кому выпало любить сильней. Возносить любимого, боготворить, любить так сильно и отчаянно, чтобы пожертвовать собой… Слепая преданная любовь. Стоила ли она того?

Осознание и подкосило — как внезапный удар в живот. Стало трудно дышать — ледяные руки сжали сердце, легкие. В глазах потемнело. До последнего момента она верила, что все через что она прошла, стоило того.

— Сомнения, ревность, обида, боль… — он легонько прижал ее к себе, дыхание теплом коснулось затылка. Сильные руки Дьявола сомкнулись на талии.

— Моя маленькая девочка, твоя вера в свою высшую цель пошатнулась… Мне так жаль.

Жаль? Ему жаль? Веронике захотелось расхохотаться Дьяволу в лицо. К черту эту фальшивую заботу! К черту сожаления! Он готов лишить её всего, даже иллюзий. Бессмысленных глупых иллюзий, которые она питала еще при жизни, в которые можно было спрятаться от всего, твердя себе по ночам, что зато Николай счастлив.

Он счастлив, черт побери. Счастлив. Она же … А о ней даже лучше не вспоминать. Безымянный герой, по глупости решивший всех спасти.

— Да, — это всё, что она смогла выдавить из себя.

— Только не надо сейчас плакать, — заботливый тон, издевательски нежные прикосновения… Снова играет. Снова наслаждается тем, что показал мышонку надлежащее ей место. — Ты сама на это пошла, Вероника. Никто ведь тебя не заставлял…

Она промолчала. Согласилась с ним. Подавлена и покорно принимает такой удар. Люцифер нахмурился. Нет, так дело не пойдет. Ему нужны эмоции, а не эта безвкусная дрянь, которая называется смирением.

— А хочешь, я расскажу тебе интересную историю? — а если не хочет, кто ж разрешения спрашивать будет. — Про Дьявола, которого заинтересовала одна девушка. Он наблюдал за ней с самого её рождения, потому что девочка была необычная. Она была необходима Дьяволу для его маленького эксперимента. Годы шли, девочка подрастала. А Дьявол все ждал подходящего момента… Но так уж устроен этот неудобный мир, что нельзя просто взять и забрать душу понравившегося тебе человека. Нужно его согласие, — усмехнулся. А Вероника стояла и слушала его, жадно ловя каждое слово с замиранием сердца. — Однажды девочка, нет уже девушка, встретила молодого человека. И полюбила его. Полюбила так сильно, как только была способна ее светлая душа… Дьявол никогда не отличался терпением, он не привык ждать. Он понял — настал тот самый момент. Знаешь, мышонок, человек устроен просто. Достаточно вывернуть один шуруп, чтобы перестал работать весь механизм. Одна маленькая деталь, и все может покатиться к черту. Твой любимый заболел быстро, и мне оставалось только ждать подходящего момента. Ты была в отчаянии. Его всего лишь нужно было довести до необходимого градуса. Тут главное ожидание. И вот, — он щелкнул пальцами, — ты готова на всё, что угодно, лишь бы спасти человека, который-то особо тебя не любил… Забавно, не правда ли?

Она смотрела на него, осознавая, что всё это дело его рук… Смотрела, и Люцифер чувствовал яркую гамму бушующих внутри эмоций. Еще немного, и ее ненависть заиграет новыми красками. Станет ярче, сильнее, распуститься, будто дивный цветочный бутон с лепестков которого на землю капает яд.

Минута. Может две, и …

— Ненавижу! — закричала Вероника и ударила его со всей силы по лицу — Князь невольно отшатнулся. Ярость придала мышонку сил. — Ненавижу! — её крик напоминал вопль смертельно раненого зверя. Таких обычно добивают, чтобы не мучились. Она бросилась на него, готовая разорвать на кусочки голыми руками.

— Тварь! Ненавижу! Ненавижу!

Потом гнев внезапно оставил её, забрав с собой все силы. Она сползла по стенка на пол, тихо бормоча, как заведенная: «ненавижу, ненавижу»… Так продолжалось несколько минут. Сидела, закрыв лицо руками и твердила одно и тоже, как молитву.

— Достаточно. Пора возвращаться, Вероника, — Люцифер получил желаемое, и этот спектакль начал его утомлять.

Мышонок резко вскинула голову. Заплаканные красные глаза с безумным огоньком, кривая усмешка на губах… Медленно поднялась. И когда Князь шагнул к ней, выплюнула злобно:

— Пошел ты, — рывок в сторону двери, и она пулей вылетела из комнаты.

А вслед донесся столь ненавистный ею смех.

 

Глава 13

Мышонку больше некуда бежать

Миновав коридор, она толкнула тяжелую входную дверь и выскочила на… Нет, здесь должна быть лестничная клетка с уходящими вниз ступенями, и лифт… И соседская дверь напротив с блеклой цифрой двенадцать. Где всё? Где?!

Вокруг была лишь темнота, и в конце черного туннеля мерцал отдаленно слабый бледный свет. Она испуганно отшатнулась, кинулась было обратно, и замерла… Позади тоже ничего не было. Лишь клубящийся непроглядный мрак.

— Что же ты? Испугалась темноты? — раздался ехидный голос над ухом. Вероника тотчас обернулась — никого.

— Я не боюсь, — произнесла она одними губами, и темнота в ответ зашевелилась.

Вероника чуть не закричала, когда к ней стали тянуться длинные черные тени… Как тогда, в детстве, когда она до смерти боялась темноты. Нет, нет, это все лишь разыгравшееся воображение. Такого не может быть. Что-то коснулось локтя, обжигая кожу холодным прикосновением.

Только единственная мысль осталась в голове: бежать. Бежать вперед, к свету. Прочь от этой ледяной темноты, прочь от страха. Прочь! Прочь!

Темный коридор казался бесконечным. Словно издеваясь, слабый огонек никак не хотел приближаться…

Вероника не могла понять, как долго она бежит. Наверное, долго потому, что бок пронзила тупым концом боль, в ногах поселилась слабость и тело становилось тяжелее и тяжелее с каждым движением. Вперед гнал только страх. Только то холодное прикосновение темноты, которое она почувствовала еще в самом начале.

Сил оставалось всё меньше. А конец пути так и не приблизился — спасительный свет подмигивал ей на той стороне. Она упала. Страх поднялся по позвоночнику липкой холодной змеей, виски пронзила резкая боль. Накатила паника. Стало трудно дышать.

Надо успокоиться. Помнишь, как тогда доктор учил? Вдох-выдох. Вдох-выдох. Надо подумать о чем-то хорошем. О чем только? О Николае… Нет, эти воспоминания сейчас лишние. Тогда о чем? О Егоре, например. О её сыне, который не появился бы не свет, не будь этого договора. О её маленьком солнышке, как оказалось, продолжало согревать даже в Пустом мире.

— Ну, что же ты, мышонок? — рассмеялся Князь, глядя на её мучения. — Даже подняться уже не можешь.

— Прочь, — процедила она сквозь зубы, поднимаясь.

— А хочешь поиграем? — Люцифер поставил её на ноги и рывком притянул к себе. Сейчас его силуэт почти что сливался с окружающей темнотой. — Давай, мышонок. Тебе понравится эта игра. Ты прячешься, я тебя ищу. Обещаю, — улыбнулся. — Я мухлевать не буду.

— Не н-надо… Пожалуйста…

— Я считаю до десяти, мышонок. Раз, — и оттолкнул женщину от себя, закрыл глаза, ладонями. — Два.

Она со всех ног бросилась к свету.

Три. Четыре.

Маленькое пятнышко приближалось, разрасталось. Еще немного. Еще чуть-чуть.

Пять. Шесть.

Последний рывок. Ослепляющие на несколько секунд объятия света, и … Вероника удивленно посмотрела на высокую траву под ногами. Яркое, слепящее своей голубизной небо. И вдалеке ее домик.

Так вот, где он предлагает ей спрятаться — в её собственном стеклянном шаре. В маленьком мирке, где создатель знает каждый сантиметр, каждый уголок. И там, где найти её будет очень просто.

Семь. Восемь.

Вероника устремилась к дому. Нет смысла прятаться в кустах сирени или в тени плодовых деревьев. Сразу найдет. А дома… Там можно запереться. Можно закрыть двери, окна и сидеть, едва дыша в темноте.

И тут Веронике захотелось расхохотаться. И рассмеялась бы, не пронзи бок острая боль. И дома тоже найдет. Везде найдет, если захочет. В этой игре нет смысла. Для нее нет. А для князя может быть.

Девять. Десять.

Когда Люцифер шагнул в её маленький мирок, Вероника уже оказалась дома. Захлопнула за собой дверь и борясь с желанием закрыть на все замки, оставила незапертой. Он ждет, что она испугается. Что страх доведет до того, что она забьется в уголок, будто настоящая мышка, и будет ждать своей участи. Что игра пойдет по его правилам, как это обычно бывает.

Он вошел. Тихо скрипнула дверь. Она сидела на диване, сложив руки, словно примерная ученица.

Князь остановился напротив, смерил её внимательным взглядом. Озноб прошелся щекотливой волной по спине, но Веронике не подняла глаз. И тихий вкрадчивый голос, с ранее незнакомыми нотками прозвучал в тишине:

— Мышонок плохо спрятался. Тебе следовало спрятаться лучше, Вероника, — отчеканил, и Вероника сжалась от его слов. Мучительно долгое ожидание с примесью гнетущей тишины и … — Но как говорится, кто не спрятался — я не виноват…

Она вскрикнула, когда он дернул её за волосы, стаскивая с дивана. Резкая боль, и слезы, брызнувшие из глаз. С глухим стуком упала на колени — через секунду Люцифер поднял ее на ноги, прижал к себе. Быстро заговорил.

— А знаешь, есть другая игра, Вероника, — развернул мышонка к себе лицом, и душа Вероники ушла в пятки, когда она встретилась с взглядом Люцифера. Вместо привычного равнодушия там плескался гнев. Тот самый жгучий острый гнев, который разливался по её венам несколько часов назад. Тот самый, который так пришелся Дьяволу по вкусу.

— Да, — улыбка расползлась по его губам. Дурной знак. — Твои эмоции, словно хмель, мышонок. И кажется, я пьян от них, — и хрипло рассмеялся. Вероника попыталась вырваться, но он держал её крепко. — Ты сопротивляешься… Правильно. Сопротивляйся. Борись. Трать на все это силы, только не забывай. Я все равно получу желаемое.

— Нет, — возразила она дрогнувшим голосом.

Дьявол прищурился.

— Нет? — переспросил насмешливо. — Ты сказала нет, Вероника? — чуть склонил голову набок, сильнее стиснул пальцы. — Что ж, посмотрим…

И в следующую секунду ударил женщину по лицу. Она отшатнулась, потеряв равновесие, упала… Замерла на полу, прижимая ладонь к горящей щеке и подниматься не спешила. Люцифер смотрел на нее сверху. Ожидание грызло изнутри.

Очередная игра. Очередное испытание лабораторной мыши. Сопротивляйся. Борись. Так он ей сказал. Ему нравится, когда жертва дергается, пытаясь вырваться из липкой паутины, в которую так глупо попала. А потом, когда она окончательно сдаться, можно будет всадить в нее острые зубы, выпивая до дна… Борись, не борись — а итог, все равно будет один.

— Непереносимая острота желания, приправленная твоей ненавистью. Ох, стоит только представить вкус этой борьбы, как… — и многозначительно замолчал. Вероника также не проронила ни слова, не сводя с него настороженного взора. — На это будет интересно взглянуть, не находишь?

— Нет, не интересно, — она медленно поднялась, держась за спинку дивана. Щеку покалывала боль. — Мне не интересно.

Дьявол поцокал языком.

— Сомневаюсь, — а в следующую секунду она оказалась в его крепких объятиях. — Где тебе нравится больше, Вероника? В спальне или может устроим рандеву прямо здесь?

— Силой ты всё равно не добьешься желаемого, — процедила Вероника сквозь зубы, когда Князь прижал мышонка к себе сильней.

Люцифер дотронулся губами до её волос и негромко произнес.

— Кто же говорит про силу, мышонок? Тебе понравится, обещаю…

— Вряд ли.

Внезапно он резко оттолкнул мышонка от себя, а потом его холодные руки коснулись её горла. Вероника смело смотрела ему в глаза, даже когда Князь сильнее стиснул пальцы.

— Твои эмоции сводят меня с ума, Вероника, — его спокойный голос никак не вязался с горящим взглядом темных глаз. Отголоски чувств девушки его действительно опьянили. — Я ничего не могу с собой поделать… Твоя ненависть, твоя боль, твоя беспомощность… Мой маленький мышонок, — прошептал, сжимая ее горло, — я хочу узнать все твои эмоции, перепробовать… Как думаешь, на столе будет удобно? — и отвлеченно поинтересовался, разглядывая стол из темного дерева. — Или все-таки спальня? А, Вероника, где тебе больше нравится? — издевательски поинтересовался.

Та угрюмо промолчала, поджав губы.

— Значит стол…

Буквально через минуту раздался звон — это Дьявол смахнул посуду. Несколько тарелок разбились на крупные осколки. А потом Вероника спиной ощутила гладкую и прохладную поверхность стола. Он навалился на нее сверху.

Девушка хотела его оттолкнуть, но Люцифер оказался сильней. Тогда она попыталась ударить его, но Хозяин Пустого Мира с легкостью пресек эту слабую попытку. Одной рукой он держал ее запястья, а другой расстегивал пуговицы сарафана.

Вероника шумно выдохнула, когда его губы коснулись ключицы. Нежный, едва ощутимый поцелуй. Дьявол улыбнулся, когда мышонок снова попыталась оттолкнуть его.

— Борешься… Правильно, мне это нравится, — усмехнулся.

Его губы рисовали невидимые узоры на её теле, пальцы ласкали грудь, скользили по животу и внутренней стороне бедра. Не смотря на полыхавшую в груди злость, всё равно … От каждого его прикосновение по телу словно расходились тысячи маленьких серебристых искорок. И остро хотелось прижаться к его губам, чтобы почувствовать их горьковатый терпкий вкус.

Она с трудом сдержалась, чтобы не поддаться ему навстречу, когда Князь стянул с нее трусики, и его рука опустилась ниже… Когда его губы оставили краткий пряный поцелуй на шее…

Люцифер замер и не сдержал улыбки, заглянув в её светлые глаза, где плескалась та самая остро-сладкая смесь желание и ненависти.

— Ай, ай, ай, мышонок, — склонился он к её уху, — как же быстро ты сдалась… Так даже не интересно.

— Пошел ты.

Он хрипло рассмеялся.

— Я-то уйду, только стоит закончить начатое. Ты согласна? — шепнул лукаво и раздвинул её ноги шире. — Конечно согласна… — и склонился было к ее лицу.

Вероника не знала, чем бы всё закончилось, если бы в этот момент странный гость не дал о себе знать. Тень бесшумно скользнула к ним и замерла в шаге. Сгорбившись, шакал насмешливо посмотрел на Люцифера, блеснув яркими, словно угли, глазами и исчез, будто его и не было.

Дьявол отвлекся, продолжая недоуменно смотреть на то место, где мгновение назад сидел, сгорбившись, сын Аннубиса. Вероятно, он и сам не ожидал от своих созданий такой самостоятельности.

Этот момент подходил идеально: Вероника собрала все силы и оттолкнула его, соскочила на пол. А когда Люцифер подскочил к ней, схватила с пола осколок тарелки и полоснула им по лицу Князя.

Несколько капель черной крови упали на пол.

Воцарилось молчание.

Он поднес руку к царапине и теперь как-то странно разглядывал кровь на кончиках пальцев, Вероника же замерла, в выставленной руке сжимая осколок. Её тяжелое дыхание и громкий стук сердца были единственными, что нарушало хрупкую тишину.

— Такая смесь ненависти и желание тебе нравится? — ядовито поинтересовалась она, отходя еще на пару шагов назад.

Люцифер всё также молчал. Но вот кривая и столь знакомая Веронике ухмылка тронула его губы.

— Мы еще не закончили, мышонок… — слизал свою кровь с пальцев. — До встречи.

Он исчез.

Только после его ухода, спустя несколько минут Вероника опустила руку. На ватных ногах добрела до дивана и рухнула на него. Медленно разжала непослушные окаменевшие пальцы — осколок с тихим звоном упал на пол.

Тут она неожиданно рассмеялась. Смеялась она долго, а потом в один момент спрятала лицо в ладони и горько-горько разрыдалась.

 

Глава 14

Игры закончились…

Когда Николай зашел в спальню, то обнаружил там своего сына. Егор стоял возле туалетного столика и расставлял несколько фотографий в посеребряных тонких рамках. Тех самых, которые после смерти Вероники, Николай убрал с глаз долой. Как он говорил себе, чтобы боль от потери не так остро отдавала в груди.

Мужчина замер на пороге, наблюдая за мальчиком. Тот закончил и хмуро посмотрел на отца. Такие же пронзительно голубые глаза, как у Вероники. И взгляд, как у матери.

— Я не разрешал тебе их трогать, — первым разрушил напряженное молчание Николай.

В последнее время отношения с сыном окончательно испортились. Егор и так был замкнутым мальчиком, с которым Николаю тяжело было найти общий язык. Смерть Вероники сблизила — горе их объединило. Но после того, как к ним переехала Лидия, мальчик снова замкнулся и воспринимал отца в штыки. Его новую избранницу тоже.

Николай устало вздохнул. Всё же начиналось так хорошо…

— Это мамины фотографии. Они должны стоять здесь.

— А как же фотографии Лидии?

Егор так просто отступать не собирался. Он не смог смириться с тем, что отец так быстро забыл Веронику. Не мог простить, что так быстро нашел замену. И вел себя так, будто мама не заслужила права хотя бы остаться в их воспоминаниях.

— Это мамина комната, а не Лидии. Ты не имел права выбрасывать её вещи, — и смотрит еще так строго. Прямо, как Вероника.

Николай начал злиться. Мало того, что этот мальчишка совсем отца не слушается, еще и указывает ему, что правильно, а что нет.

— Не тебе меня осуждать, — глухо произнес он. — Чтобы когда я вернулся, все было как прежде. Не нужен мне в спальне мавзолей, — и развернулся, чтобы уйти.

Не ребенок, а черт знает что! С Вероникой он так себя не вел, с бабушкой тоже. Только он Николай, плохой, злодей, который с легкостью «выбросил» его мать из своей жизни… Что толку сыну объяснять, что и он скучает по своей жене. Что какой бы замечательной Лидия не была, она не Вероника. И как ему объяснить, что его мать была удивительной и прекрасной женщиной. Но и Николай не может скорбеть о ней до конца своих дней. И что в жизни не все так просто, как хотелось бы. Не поймет, еще слишком маленький.

— Маме очень плохо, — эти слова заставили Николая остановиться и бросить непонимающий взгляд на Егора.

— Егор, — мягко начал он, — мама сейчас там, куда попадают все добрые люди… — запнулся, подбирая правильные слова. — С ангелами, на небесах. Там хорошо…

Сын смотрел на него долго-долго, а потом тихо сказал:

— Там нет ангелов. И никогда не будет… — и повернулся к отцу спиной.

Все разговор окончен, больше из него ничего не вытянуть. Сложный и странный мальчонка.

Он вышел в прихожую и только тогда услышал звон разбитого стекла в спальне. Скорее всего Егор что-то уронил. Возвращаться обратно и отчитывать сына не было сил. Всё, хватит. Не раз Николай слышал от Егора, что тот хочет жить у бабушки. Раз хочет, так он отвезет его к Ольге. А он, Николай, поживет в тишине и спокойствии с Лидией.

* * *

Бесшумно скользили вокруг тени. Он же стоял посреди зала, прикрыв глаза. Мимолетное прохладное прикосновение — о его ноги потерся тот самый шакал. Излюбленный облик призрачного любимца.

Дьяволу тоже бывает скучно. Дьяволу тоже бывает одиноко. Потому он и создал их — из горсти золы и холодного ветра.

Люцифер наклонился и провел ладонью по темному гибкому телу, чувствуя легкое покалывание в кончиках пальцев. Шакал блеснул в полумраке своими яркими глазами.

— Она так долго не выдержит, — раздался его тихий вкрадчивый голос. — Ты же понимаешь.

Дьявол промолчал. Он это и так знал. Мышонок на грани. Балансирует над пропастью, куда может сорваться в любой момент. Еще немного, и игрушка окончательно сломается. И даже его сил будет недостаточно, чтобы её починить.

Душа, пусть и самая светлая, не может существовать вечно. А в его руках тем более… Он разрушал её по частицам, упиваясь болью, страхом, отчаянием и ненавистью. Разрывал на куски, а потом заново собирал. Толкал её в ледяные объятия смерти, чтобы затем вернуть к жизни.

Её острые пряные эмоции переполняли его, растекались по телу жаркой волной, оседали на языке неповторимой сладостью. Опьяняли, подобно крепкому вину. И он ничего не мог с собой поделать. Отбирал у нее крупицы жизни, чтобы прочувствовать их самому.

— Да.

Дело зашло в тупик. Не ради этого, всё начиналось. Не так он всё планировал… Человеческая натура оказалась сложнее. А привыкший полагаться на силу, он не знал, как по-другому можно получить желаемое.

Шакал как-то задумчиво склонил голову набок. Его взгляд затуманился:

— Кажется, тебя ждет что-то очень интересное, — ехидно оскалился и исчез.

* * *

Этой ночью ей приснился необычный сон. Перед Вероникой поднималась вверх ослепляющая стена огня. Озарив ночное небо маленького мира, пламя тянуло свои длинные языки к холодным мерцающим звездам. В алчной алой пасти полностью скрылся уже ставшим ненавистным дом, исчез маленький садик, качели, лужайка… Огонь стремительно пожирал крохотный мирок, подбираясь к ней самой, замершей в томительно-жгучем ожидании.

Странно, но жара она не чувствовала… Ею овладел почти детский восторг от столь прекрасного зрелища. Пламя то темнело, становясь багровым, то наоборот светлело так, что больно было смотреть. Огненная волна поднялась и направилась к ней. Во сне Вероника не боялась. Она с нетерпением ждала того, что будет дальше. Ей хотелось раствориться в моще стихии, шагнуть в её горячие объятия и остаться навсегда.

Огонь поглотил ее.

И Вероника проснулась…

Люцифер не появлялся. После того случая они не виделись больше недели. Медленно текло время. Искусственный день сменялся искусственной ночью. Потом снова день, и снова ночь.

Затишье, словно перед грозой.

Вероника чувствовала, что должно что-то случится. Напряжение внутри росло: она вздрагивала от каждого шороха, плохо спала, потеряла аппетит. Она ждала удара в спину, а его всё не было и не было. Люцифер не торопился, изводя мышонка.

И этот сон. Вероника никак не могла выбросить его из головы. Та огненная мощь, разрушившая её клетку, тот опьяняющий миг свободы и восторг, бурлящий внутри… В сновидении жестокие игры закончились, а в жизни они всё еще продолжались.

Быстро сгустились краски подступающего вечера. Через приоткрытое окно ворвался ветер, принося с собой запах прелой листвы, земли и почему-то гари… Небо потемнело. Ветер усилился. Было такое ощущение, что надвигалась гроза.

Свет Вероника не стала включать. Она сидела в гостиной, окутанной полумраком. За окном бушевал ветер, поднимая в воздух желтые листья. Где-то скреблась в стекло ветка.

Вероника зажгла свечу. Тонкий лепесток пламени беспокойно заплясал на фитиле, отбрасывая уютный свет. Вокруг же сгустились мрачные тени.

И внезапно она осознала, что значил её сон. Поняла, что должно стать ценой свободы.

Вероника быстро поднялась наверх, в маленькую библиотеку, напротив спальни. Набрала с полок столько книг, сколько могла унести. Спустилась вниз. Её охватил азарт. Она вырывала страницы книг, разорвала несколько газет, раскидывая вокруг смятую бумагу. Потом же подошла к столу, где лежал коробок спичек. Чирк. И резкий запах серы ударил в нос. Огонь занялся бумагой быстро, вспыхнув ярко-ярко. Вероника зачарованно смотрела, как огненная змейка подбирается к столу, и стянула с него скатерть.

С тихим треском пламя занялось тканью. Потом голодный зверь перекинулся на обивку дивана, оттуда на шторы. Он стремительно, даже слишком, рос, заполняя собой гостиную. Затем кухню.

Прижимаясь спиной к входной двери, Вероника с торжеством наблюдала, как огонь губит клетку, в которую её посадил Люцифер… Хотелось смеяться. Громко и долго, пока в горле не запершит и пока не зайдешься в удушливом кашле.

Пусть этот дом сгорит! Пусть от него останутся обугленные руины! К черту эту мечту! Её все равно уже осквернили! Вряд ли Князь ожидал от нее такого хода. Скорее всего полагал, что мышонок снова забьется в угол, в ожидании своей участи.

Вероника все-таки засмеялась. Ей больше нечего было терять. Надоело играть по чужим правилам. Достаточно игр. Им сегодня пришел конец.

Огонь дохнул жаром в лицо. Дверь за спиной распахнулась, и Вероника, потеряв равновесие, выпала в ветреную неспокойную ночь. Но с землей так и не встретилась — её поймали сильные руки, и ненавистный голос раздался над ухом.

— Играть с огнем опасно, мышонок.

— Не так опасно, как с тобой, — она повернула голову, вглядываясь в его лицо.

Люцифер как-то странно смотрел на дом, внутри которого бушевало пламя. В его темных глазах алыми отблесками отразился огонь. Он чуть прищурился — тот вспыхнул ярче. Лопнули стекла первого этажа, и длинные алые языки высунулись наружу. В воздух повалил горький дым. Не прошло и нескольких минут, как дом полностью исчез за стеной пламени. Всё, как во сне…

Теперь огонь пожирал её маленький мир. Исчезли дом и тропинка, и пышные кусты роз, окружавшие её, и дикий сад, и те качели, и калитка… Всё исчезло — мир рассыпался на кусочки, развевался пеплом, под порывами невидимых и сильных ветров Пустого Мира.

Огненная волна поднялась и направилась к ним. Вероника почувствовала, как Люцифер разжал пальцы. Бросив взгляд через плечо, она увидела, что тот отошел, продолжая внимательно за ней наблюдать.

Давай, мышонок, если ты не боишься…

Во сне она не боялась.

Не боялась и сейчас.

Смело шагнула навстречу.

Огонь поглотил её.

Мимолетное ощущение жара, невыносимая горечь на губах, а следом за ним пустота…

Вероника стремительно летела вниз, в холодные объятия Пустого Мира.

* * *

Вероника была не единственной, кому снились необычные сны. Егор тоже видел такой.

Мальчик стоял посреди просторного зала: стены и пол из темного камня, потолок, укутанный мраком, несколько пологих ступеней, ведущих к пустому каменному трону. И больше ничего. И никого.

Это всё было знакомо Егору. Он однажды уже видел этот мрачный зал, в одном из своих удивительных и в тоже самое время страшных снов.

В руках мальчик держал стеклянный шар: внутри неспешно опускались потревоженные снежинки на фигурку пингвина в цветном полосатом шарфике.

Почему-то он подумал о маме… И в этот же момент безделушка выскользнула у него из рук. С громким, даже оглушающим звоном разбилось стекло.

Егор замер, затаив дыхание.

Но ни воды, ни снежинок не было, пингвина тоже. Только крупные хлопья пепла медленно оседали на пол.

 

Глава 15

Кровь Дьявола

Несколько дней Николай и Егор не разговаривали. Зная об отношении сына к Лидии, мужчина попросил ее не приезжать некоторое время. Сперва нужно было разобраться с сыном. А вот, как найти к мальчику подход, Николай не имел понятия…

— Ты знаешь, мне кажется она тут будет хорошо смотреться. Я даже помню, когда была сделана эта фотография, — Егор оторвал рассеянный взгляд от экрана телевизора и посмотрел на отца. Тот держал в руках фото в рамке. — В Ташкенте. Куда мы с твоей мамой отправились, после моего выздоровления, — поставил её на стол.

Егор выключил телевизор и повернулся к Николаю. Тот заметно смутился под проницательным взглядом мальчика, но всё же заговорил. Слова давались ему с трудом. Николай был из тех людей, которые предпочитают переживать все внутри и которым признания в собственных чувствах давались непросто.

— Я тоже по Веронике очень скучаю, — присел рядом с сыном, сцепил руки в замок. — Я прекрасно понимаю, что Лидия никогда не сможет тебе заменить мать… И я знаю, что ты считаешь, будто я забыл твою маму. Но это неправда. Я никогда не смогу ее забыть. Она была на удивление светлым и прекрасным человеком. Прости, что я не сохранил её вещи. Просто они еще раз напоминали мне о том, что твоей мамы больше нет рядом. Мне казалось, что так боль от утраты притупится, но нет… Всё также горько и одиноко, — он устало потер лицо. — Я не хочу, чтобы ты думал, будто Вероника для меня ничего не значила. Значила, Егор, и очень много. И значит до сих пор. И ты значишь. Мама вряд ли бы хотела, чтобы мы с тобой поссорились окончательно, не так ли? — улыбка получилась грустная.

Егор кивнул.

— Значит, я могу оставить в спальне её фотографии?

— Можешь. И остальные её вещи, которые я оставил тоже. И если ты захочешь поговорить о ней, я выслушаю.

— Спасибо.

Мальчик улыбнулся, бросил взгляд в окно, за которым неспешно падал мелкий колючий снег. Где-то вдалеке зашумела сигнализация.

— Мне сегодня приснилась мама, — задумчиво проговорил. Николай заинтересованно поглядел на сына. — Она больше не будет плакать по ночам…

* * *

Он нашел её в сердце Пустого Мира. Под куполом беззвездного неба, на холодной выжженной земле, среди пепла и камня. Она неподвижно замерла, скорчившись в позе эмбриона.

Люцифер остановился. Склонился. Просто спит. Долгое падение в темноте, утомило её… Она провалилась в глубокий сон, еще до того, как оказалась здесь.

— Тебе здесь не место, мышонок, — он осторожно подхватил Веронику на руки.

Ей почти удалось сбежать от него. Почти. Но это не значит, что игры кончились. Нет. Осталось еще кое-что. Одно маленькое дельце, вкус которого он так пока и не распробовал.

* * *

Вероника медленно и неохотно открыла глаза. Первое, что она увидела — выбеленный потолок. Взгляд опустился — бежевые обои с цветочным узором, такие знакомые. Дальше — высокие окна, светлые занавески, темный пол, туалетный столик, зеркало, обрамленное в широкую раму, и наконец картина. Тот самый домик, который когда-то нарисовал Николай.

Вероника от неожиданности села в кровати. Она находилась в собственной спальне. Неужели ей всё это приснилось?

— Малыш, ты чего? — раздался рядом заспанный голос, и повернув голову, Вероника увидела Николая. Тот лежал рядом и сонно смотрел на жену. Она перевела взгляд на часы на прикроватной тумбочке. Полшестого утра.

Вероника удивленно посмотрела на Николая. Тот зевнул. Она не сдержала широкой радостной улыбки. Действительно, просто приснилось. Страшный кошмар, который она позабудет скоро.

— Просто сон плохой приснился, — ответила и снова откинулась на подушки. Прижалась к Николаю. Тот приобнял жену, смежил веки… И снова задремал. В его крепких объятиях заснула и Вероника.

Легкий и пряный сон без сновидений, как рукой сняло, когда она почувствовала ласковое касание губ. Не открывая глаз, потянулась навстречу. Ответила на поцелуй.

Веронику еще немного тревожило послевкусие после того страшного сна. Но вот он, Коля, живой и здоровый. Он рядом с ней, они сейчас вдвоем в их собственной постели. А всё остальное — лишь злая игра Морфея.

— Погоди, а Егор? — тихо спросила она, когда Николай начал стягивать с нее сорочку. Муж тонко улыбнулся.

— Он же у бабушки. Или ты забыла?

Вероника мотнула головой. Верно. У бабушки…

Он прокладывал цепочку дразнящих поцелуев, слегка прикусил кожу на шее. Под горячими ласками рук её тело плавилось, будто воск. И его губы хранили на себе почему-то вкус сладкого летнего вина…

Уже после, они лежали вместе на кровати. И Вероника никогда еще не чувствовала себя более счастливой. Ощущение, близкое к эйфории, распирало изнутри. Веронике оно почему-то представлялось шипучим золотистым шампанским, к белой шапке которого поднимаются маленькие пузырьки.

Поймав на себе внимательный взгляд Николая, Вероника расплылась в глупой счастливой улыбке. После того сна, у нее было ощущение, будто они с Колей не виделись много лет.

Он приобнял её, зарылся лицом в густые волосы и умно выдохнул.

— Это оказалось, еще вкуснее, чем я предполагал… — промурлыкал довольно.

Вероника окаменела.

— Знаешь, мышонок, — такой знакомый до зубного скрежета голос раздался у нее над ухом, — я думал, слаще твоих страданий ничего не найдется… Но это… Это оказалось, сильнее, чем всё, что я от тебя получил. Занятно, не правда ли?

Радужная картинка тотчас пошла крупными трещинами. Счастье, что несколько минут назад окрыляло ее подкатило к горлу тугим мерзким комом. Только почувствовавшая свободу птичка снова оказалась в клетке.

Вероника хотела было вскочить, но Люцифер оказался быстрее — он прижал её к своей крепкой груди.

— Тебе это понравилось, мышонок, не так ли? Мне тоже… Даже очень. Это ведь и называется любовью, так? Вкус очень специфический, — хмыкнул.

— Скотина.

Дьявол оттолкнул её от себя, поднялся с кровати — Вероника продолжала смотреть на него исподлобья, будто затравленный зверек.

— Я и не думал, что ты настолько сильно любишь своего мужа, — кривая ухмылка скользнула по его губам.

Люцифер принял сейчас свой прежний облик. Стоял перед ней: темные джинсы и светлая рубашка. Так обычно любил Николай одеваться.

— Иначе давно бы поступил так… Знаешь, мышонок, — он встретился с её мрачным взглядом, — я бы многое отдал, чтобы попробовать твою любовь снова…

Она молчала. Все также не проронив ни слова, спустила ноги на пол. Подошла к нему. Ее странный взгляд скользнул по Князю. Тот нахмурился. Слишком смешанные эмоции. Сложно сказать, что у нее сейчас на уме.

Мышонок поднялась на цыпочки, положила руки на его широкие плечи. Выдохнув, «ты все получишь», примкнула к губам Дьявола в коротком поцелуе и отстранилась. Тот только иронично приподнял бровь. Неужто решила играть по правилам? Неужели мышонок растерял весь свой боевой пыл? Окончательно сломалась?

— Где сигареты?

— На кухне, — ответил тот.

— Хорошо, — и вышла в коридор.

Иллюзия в точности, повторяющая их квартиру. Даже в самых мелких деталях. Вероника заглянула в спальню Егора — все вещи на местах, даже не заправленная кровать сына. Только самого мальчика нет. От воспоминания о сыне в груди раздался острый укол тоски.

Вероника прикрыла дверь, прижалась лбом к дереву. Нет, все не может так дальше продолжаться. Она пыталась сбежать, не удалось. Дьявол всегда оказывается на шаг впереди.

Она задумчиво остановилась посреди кухни, ища взглядом сигареты… И застыла, озаренная внезапной мыслью.

Люцифер лежал на кровати, смежив веки. Вероника остановилась рядом, держа руки за спиной. Дьявол приоткрыл глаза и с ленцой взглянул на девушку.

— И что же ты задумала? — вяло поинтересовался.

Вместо ответа лишь безумный огонек в светлых глазах. Спустя мгновение слепящий мимолетный блеск стали, с тихим свистом распарывающей воздух, и чавканье, с которым наточенное лезвие вошло в тело…

Вероника остолбенела — удар пришел в бок, нож вошел в его тело по самую рукоять. Люцифер же с любопытством наблюдал за тем, как кровь пропитывает рубашку.

Прошло несколько минут. Звенела от напряжения гробовая тишина.

— И ты, Брут? — язвительно отозвался Дьявол. — Что дальше, Вероника? Ты меня убила… — поднял на нее темные, будто запекшаяся кровь глаза. — Дьявол умер. Да Здравствует Дьявол! — и внезапно рассмеялся.

Она же отшатнулась испуганно.

Люцифер встал на ноги, легко, без видимых усилий вытащил из себя нож и бросил его к ногам Вероники.

— Что ты планировала мне этим доказать? — Князь приближался к ней, и девушка подобрала с пола скользкое от крови оружие. Его издевательский тон был подобен пощёчине. — Что ты способна испортить мне рубашку? Испортить это тело? Маленький и глупый мышонок…

— Не приближайся, — она стиснула рукоять.

— Иначе что? Ты меня заколешь?

Вероника закричала, даже скорее завопила, а потом бросилась к нему. В нос ударил опьяняющий запах крови. Она колола его, резала, била, кусалась, когда он попытался перехватить ее руку, но все тщетно… Дьявол только смеялся, пока она кромсала его тело, пока пачкала руки в темной крови, и замолк, когда мышонок отползла в сторону, дрожа, как осиновый лист.

— Это всё, Вероника?

Она ничего не ответила. Люцифер сел на краешек кровати и стянул себя с испорченную рубашку. Отбросил её в сторону. Многочисленные раны и порезы затягивались прямо на глазах. Кровь засыхала, впитывалась в бледную кожу, сворачивалась в багровую корочку.

Вероника отвернулась, чтобы не видеть этого. Её отчаянный взгляд устремился к окну, за которым серое пасмурное небо разразилось мелким холодным дождем. Осень? Разве в её родном мире уже осень? А может все еще зима.

— Ты никогда не давал мне умереть.

— Что ты сказала?

Опираясь на стену, она с трудом поднялась. Направилась к балкону.

— Что ты сказала, Вероника?

— Ты никогда не давал мне умереть… — в её тихом голосе зазвенели стальные нотки. — Держал на грани жизни и смерти. Тебе это нравилось, не так ли? — она потянула на себя дверь. В душную комнату ворвался холодный ветер.

Люцифер не сводил с нее настороженного взгляда. Вероника сделала глубокий вдох, облокотилась на резные балкона… Свесилась, глядя вниз.

— Вероника? — он замер в нескольких шагах от нее. Ее поведение насторожило его. От мышонка можно было ждать чего угодно.

— Знаешь, мне кажется, пора заканчивать эту пьесу… — она чуть склонила голову набок. — Последний акт. Дьявол получил, что хотел. И мышонку пора уходить.

— Вероника, отойди от края, — глухо произнес он.

— А что? Я разве уже не мертва? Или ты не сможешь меня воскресить? — ей внезапно стало очень весело. — Разве твои возможности, Князь, не безграничны? Это получится весьма драматично.

— Вероника…

— Ты же любишь шоу. Что не так? А сейчас я скажу что-нибудь пафосное, — она странно заулыбалась. — Например, ты проиграл, Князь.

Когда Люцифер сделал шаг к ней навстречу, она сильнее свесилась, отпустила руки и стремительно полетела навстречу земле…

Она была еще жива, когда Дьявол спустился к ней. Балансировала на той самой неуловимо тонкой грани жизни и смерти, на которую он всегда ее толкал. Сейчас же её сладкие эмоции встали комом в горле.

Бедный маленький мышонок… Он сильно заигрался, слишком далеко зашел, упиваясь ее эмоциями и забыл, для чего она здесь. Эта ошибка стоило дорого.

И теперь его мышонок умирал. А вместе с телом рвалась на свободу и истерзанная душа.

Люцифер сел рядом с ней, осторожно взял на руки. Как тогда, в ночь Черного Волка. Тихо спросил.

— Чего ты хочешь, Вероника?

Она посмотрела на него, раскрыла окровавленные губы… И едва слышно шепнула:

— Вернуться домой.

Люцифер кивнул.

Вероника умерла на его руках, тихо и незаметно. Он чувствовал, как ускользает связь души и тела, как становиться все тоньше и тоньше нить между ним и его игрушкой…

Треньк. Будто струна порвалась.

И всё, звенящая пустота.

Дьявол закрыл её остекленевшие глаза, медленно поднялся и шагнул в объятия Пустого Мира.

Еще ничего не закончилось, мышонок.

Lutien.

Не люблю проигрывать.

Пожалуй, стоит взять реванш.

Ты же не против, надеюсь?

С неба падает пух белоснежный, над городом кружит,

Замерзает земля и вода застывает стеклом.

Это ангел грустит — упустил безрассудную душу,

Вытирает невольные слезы подбитым крылом.

В час ночной ураган до земли пригибает деревья.

Ветер воет, и зло грозным смерчем встает на пути.

Это демон крушит все кругом и от злобы звереет,

Не сумел удержать, проглядел и позволил уйти.

А она… весела и проста, ей и даром не надо -

Для чего все условности эти, добро или зло, свет и тьма.

Душу женскую не разделить между раем и адом,

Ведь она, что ей нужно, сейчас, выбирает сама.