Погибель Принцев.

Всего два слова. Мир затихает, и я судорожно ищу в памяти подсказку, знак, след. И вместо того чтобы остаться ни с чем, прихожу к выводу, что я полный идиот.

Мы выловили Лиру посреди океана, когда в поле зрения не было ни единого судна. Очнувшись, она всех словно околдовала, и чары разрушились, лишь когда она попыталась напасть на меня. Она говорила на псариине. И, боги, та сирена… Что она сказала тогда? «Parakaló». Она просила сохранить ей жизнь, а я даже не задумался, хотя прежде ни одна сирена не молила о пощаде. Но тут-то конечно. Ведь она молила не меня, а одну из своих. Свою принцессу.

— И ты не знал? — спрашивает Юкико.

Я не отвечаю.

Я понимал, что Лира что-то скрывает, но о таком и помыслить не мог.

Я тянусь к груди, касаюсь шрамов, скрытых под тканью рубашки. Отметин, так похожих на те, что видел на теле Райкрофта после их сражения с Лирой. В тот день, в Мидасе, Погибель Принцев отыскала меня, когда я не смог отыскать ее. Она позволила русалке измотать меня в воде, а затем исцарапала мне грудь, готовясь вырвать из нее сердце. Если бы не королевская стража, она убила бы меня.

Лира убила бы меня.

Едва наши глаза встречаются, я обнажаю саблю. Поначалу я даже не уверен, что собираюсь делать, разве что сжать лезвие изо всех сил, пока оно не рассечет руку до кости. Но Лира не шевелится, даже когда я приближаюсь, чем только распаляет мой гнев. Предательница. Ей даже не хватает совести вздрогнуть.

— Элиан, — выдыхает она мое имя, и я теряю рассудок.

— Я тебя убью.

Даже в облике человека Лира быстра. Быстрее, чем большинство начинающих бойцов, с которыми я имел дело, и гораздо подвижнее. Она небрежна, но есть в этом что-то первобытное. Я опускаю на нее клинок, и Лира одним быстрым движением отводит плечо назад. Кажется, она потрясена, но берет себя в руки и пытается ударить меня кулаком. Я перехватываю ее запястье в дюйме от своего лица и выкручиваю. Оскалившись, Лира пинается с отчаянной свирепостью. Я уворачиваюсь, но она все же задевает мое бедро, и ногу простреливает болью.

Я киваю на ее пояс:

— Доставай меч.

— Тебя заботит, что я безоружна? — спрашивает Лира.

— Не путай честь и заботу, — цежу я. — Если придется, я и безоружную тебя проткну.

Я снова нападаю, и она неуклюже отшатывается. А как только оказывается вне досягаемости, я слышу шорох металла о ножны.

Лира поднимает меч по идеальной дуге, как я ее учил, и рычит.

Теперь я вижу в ней зверя.

Наши клинки скрещиваются. Сталь звенит о сталь.

Я блокирую очередной удар и, вновь схватив ее за запястье, резко выкручиваю влево, так что Лира роняет меч. Затем разворачиваю ее и прижимаю к себе спиной, обездвижив руки. Она извивается под бешеный стук моего сердца, пытаясь вырваться. Такая холодная — она всегда холодная, — но между нами струится пот.

— Прикончи ее! — кричит Юкико.

Я сглатываю и смотрю на зажатую между нами саблю. Мне не поднять ее под нужным углом, не выпуская Лиру из захвата. Да и стоит представить, что в этот миг я буду так близко, услышу ее вздох и почувствую ускользающую из нее жизнь, и к горлу подкатывает тошнота.

Я вспоминаю вкус ее губ, приправленный историями о звездах, сияющих над нами. Целая галактика наблюдала, как тело Лиры прильнуло к моему. Как она попросила о поцелуе. И лишь исполнив эту просьбу, я мог сохранить равновесие.

Лира прижимается ко мне щекой и глубоко вдыхает.

А затем поднимает локоть и бьет меня в челюсть.

Я ослабляю хватку, и Лира бросается к своему мечу. Безрадостно рассмеявшись, я потираю подбородок.

— Легенды о тебе явно не врут.

— Хватит, Элиан. — Она выставляет меч перед собой, словно отгораживаясь.

Я сплевываю на пол кровь:

— Будет хватит, когда ты умрешь.

Нападая вновь, я отбрасываю прочь все эмоции, кроме бурлящего в венах осознания предательства. Я наношу удар за ударом, скрещивая наши клинки. Снова и снова. Каждый выпад оглашает пещеру звоном, и время будто летит с немыслимой скоростью и вместе с тем стоит на месте. Бесконечные секунды и минуты, пока Лира не падает на колени и не выпускает из руки кристалл.

Никто из нас к нему не тянется. Я могу лишь гадать, как долго еще она будет держать меч над головой. Защищаться от моих атак.

Каждый удар Лира провожает безжизненным взглядом. Потом локти ее начинают дрожать, и наконец она сдается. Клинок со звоном падает на ледяной пол. Лира лежит рядом, ждет, с абсолютно равнодушным лицом. Предоставляя мне шанс, которого, как мне казалось, я жаждал.

Она сжимает кулон-ракушку, и я вздрагиваю. Она словно дразнит меня каждой секундой моей слепоты. Снова поднимаю оружие, чувствуя каждый грамм тяжелой стали в руках. Я могу отомстить за Кристиана. Отомстить за каждого принца, умершего в океане, и каждого, кто, вероятно, еще умрет. Я могу убить ее и покончить со всем.

Но бросаю саблю на пол.

Лира ахает. Лоб ее покрыт испариной, а растерянный взгляд пронзает меня насквозь. Жаль, что я не убил ее раньше. Жаль, что она не убила меня. Но вот мы смотрит друг на друга, а затем Лира качает головой и делает подсечку.

Когда я падаю рядом, она разочарованно вздыхает.

— В следующий раз, когда захочешь кого-то убить, — говорит, — не мешкай.

— Разве это не моя фраза?

— Что ты делаешь? — Сев, я натыкаюсь на хмурый взгляд Юкико. — Она Погибель Принцев.

Она словно считает, что я мог о таком забыть. Как будто я оставил Лиру в живых из-за собственной непроходимой глупости, а не из-за своих человеческих качеств.

Я встаю и, отряхнувшись, поднимаю саблю:

— Я знаю.

— Она явилась сюда за кристаллом, — продолжает Юкико. — Как и мы.

— Да, и теперь уйдет без него.

Лира сгорбившись сидит на полу и смотрит на лежащий совсем рядом кристалл Кето. Но даже не пытается взять то, ради чего пришла.

— Поднимайся, — велю я.

Юкико бросается вперед.

— Ты не можешь так поступить! — возмущается она. — Твои пираты согласились бы, что нельзя ее отпускать, если б не спали мертвым сном на другом конце дворца.

Я медленно склоняю голову в ее сторону:

— Ты еще не стала королевой. И даже не думай, будто можешь указывать, что мне делать. Прав у тебя не больше, чем у них.

Я вытираю с губ засохшую кровь. Кажется, я вечно ею залит, но сегодня тот редкий случай, когда кровь моя. В последний раз такое было на корабле Райкрофта. И там же пролилась кровь Лиры.

Она встает и смотрит, что же я буду делать. Меня колотит, как бы ни хотелось сохранить спокойствие. Лира просто стоит, ждет следующего приказа, словно верный член экипажа, и цепи, что помогали мне не разлететься на части, рвутся, точно тонкая нить.

— Проваливай туда, откуда явилась, — говорю я. — Живо!

Затем опускаюсь на корточки, чтобы поднять кристалл, и Лира отступает. Я вижу, как ее тень неуверенно движется в тусклом свете. Комната вязнет в застывшем времени, как в трясине.

— Хотела бы, чтоб на этом все и закончилось, — шепчет Лира.

Это скорее предупреждение, чем угроза, если между ними вообще есть разница. Предсказание неизбежной битвы. Я не отвечаю. Лишь жду, когда ее шаги стихнут за пределами пещеры, и только убедившись, что Лира ушла, встаю.

— Нельзя оставлять ее в живых, — ворчит Юкико.

— Она еще успеет умереть. — Я сжимаю кристалл в руке. — Бок о бок с матерью.

Принцесса не верит.

— Я ведь тебя предупреждала. Любовь не для королей. Ты убедишься в этом, когда мы поженимся.

— Может, хватит уже трещать о свадьбе? Ее не будет.

Взгляд Юкико так же мрачен, как мой, только еще острее.

— Принц, который отказывается от своего слова? Как оригинально.

— Я же сказал, что дам тебе альтернативу. — В голосе моем сквозит раздражение. — Не знаю, хочу ли быть королем Мидаса, но точно не хочу, чтобы ты стала его королевой.

— И что же такое привлекательное ты можешь мне предложить?

Я стискиваю зубы. Юкико всегда жаждет эмоциональной реакции, а Лира забрала мои последние силы.

— Полагаю, тебе известно о недуге королевы Галины.

— Брат просветил меня, когда занял трон.

— Кардия прославляется за счет торговых отношений с другими королевствами. Их королева нынче популярна на севере. Галина ей не соперница, пока не сможет общаться с подданными без опаски их заразить. Эйдиллион страдает, потому что она решила не искать другого мужа, который помог бы ей править.

Юкико старательно изображает равнодушие:

— А мне до этого какое дело?

— Такое, что она отказалась искать мужа, но ни слова не говорила про жену.

— Ты хочешь, чтоб я вышла за королеву Эйдиллиона? — недоверчиво хохочет она.

— Стала королевой, — поправляю я.

— И с чего бы Галине на такое соглашаться?

— Ее сила не влияет на женщин. Ты сможешь поддерживать связь с другими королевствами, от ее имени встречаясь с вельможами и дипломатами. Ты предстанешь перед народом и завоюешь их преданность. Будешь делать все, что недоступно Галине.

— А наследники?

— Она не хочет никому передавать свой проклятый дар.

— Ты все продумал, — едва ли не мурчит Юкико. — И даже с королевой обсудил?

— Галина согласилась, что это будет взаимовыгодная сделка, особенно если свяжет ее с Эфевресией и Пагосом. И, конечно, оставит Мидас в долгу.

— А если я откажусь?

Я сжимаю челюсть.

— Либо ты вступаешь брак с могущественной королевой и правишь с ней на равных, либо отправляешься в Мидас с будущим королем, который будет сомневаться в каждом твоем шаге. — Я опускаю кристалл в карман, где уже лежит компас. — Кто знает, выживу ли я сегодня. Ты действительно хочешь быть привязана к принцу, приговоренному к смерти?

Юкико разглядывает меня, и я понимаю, что совершенно неважно, насколько заманчиво предложение. Сейчас ее заботит лишь победа, и плевать, что она получит сильное королевство, если для этого надо так легко уступить. Для Юкико потерять лицо страшнее, чем лишиться выгоды.

— У меня есть условие, — говорит она.

— Ну разумеется.

— Когда придет время, я хочу, чтобы Погибель Принцев пала от твоего клинка.

Ладонь в кармане сжимается, до хруста стискивая компас. Что хозяйка «Золотого гуся», безнравственная, как и ее клиенты, что принцесса, выдвигающая требования, когда на кону судьба человечества.

Я моргаю, прогоняя образ Лиры, ее дрожащую тень, выражение глаз, когда она поняла, что все тайны раскрыты. Как она вытолкнула меня из-под выстрела Райкрофта и попросила поцеловать ее на краю горы. Лучше сосредоточиться на мысли, что ложь — ее величайший талант.

— Уверяю тебя, — говорю я Юкико, стараясь сохранить равнодушное лицо, — при следующей встрече рука моя не дрогнет.

Компас в ладони вздрагивает, и я чувствую, как медленно сдвигается стрелка.