— Не знаю, почему ты так рвешься в парк, — пожаловалась Кассандра, поспешая за Джейком по одной из посыпанных гравием дорожек, что рассекали Центральный парк. — Роджер и Элизабет Энн — это лишь небольшой пример того, что можно ждать от остальных моих друзей. — Странно, пока не появился Джейк, она не замечала, как грубы и нетерпимы ее знакомые. Но после вчерашнего происшествия все предстало в ином свете. Аманда права, они просто снобы.

Глубоко вдыхая воздух, напитанный ароматом дуба и платана, Джейк довольно улыбался. Он более чем приятно удивлен, что посреди городского запустения обнаружился этот чудо-лес.

Кассандра объяснила, что парк замышлялся как средство улучшить здоровье общества, уменьшить распространение многочисленных недугов, вызванных городской жизнью. Он возник всего четыре года назад, и Джейк испытал благодарность к его создателю Фредерику Олмстеду.

— Милая, я так рад снова оказаться среди деревьев и лошадей, снова ходить по земле, что твои друзья могут думать и говорить все, что им заблагорассудится. Я с ними управлюсь. Только дай мне сесть в седло.

Кассандра нахмурилась:

— Но тебе не следует спускать им грубость. Джейк не обратил внимания на ее беспокойство.

— Когда, говоришь, появится кучер? Мне не терпится поездить. — Он не думал, что настолько соскучился по седлу. Интересно, как там его Лютик на ранчо у Моргана.

Подумав о Моргане, он вспомнил о письме брата, которое получил сегодня утром. Очевидно, детективы Пинкертона еще не выполнили задание. Ограбления дилижансов раскрыть пока не удалось. Морган писал, что Мэлкомб Биггс бушевал от ярости, когда явился на «Чертов выгон» и не обнаружил Джейка. Морган заявил, что не видел брата после того, как тот вышел из тюрьмы, а Мэлкомб не решился спорить с человеком на голову выше него.

— О чем ты думаешь, Джейк? Ты вдруг затих. Может, передумал насчет сегодняшней прогулки? — Она с ужасом представляла себе новое столкновение с несносной Элизабет Энн и медоточивым Роджером.

Он щелкнул ее по носу и легко поцеловал в губы — и она покраснела.

— Я думал об одном человеке, который самонадеяннее всех твоих друзей вместе взятых, милая. И нет, я не передумал. Чтоб сесть в седло, я самого дьявола одолею.

— Ты скучаешь по Техасу, да? — Отчего-то, поняв это, она опечалилась. Ей хотелось, чтобы Джейк был счастлив в новой для него обстановке. Хотя и не знала толком, почему.

Он неопределенно пожал плечами.

— Техас не похож ни на что, известное тебе. Он большой, нахальный, шумный, как шлюха… — Он остановился, когда она вспыхнула. — Он отличается от Нью-Йорка.

— Почему ты решил ответить на мое объявление? — Они до сих пор не обсуждали причины, побудившие его отправиться на Восток, и ей было интересно, с чего это ковбой снялся с места, чтобы зажить жизнью, к которой явно не был приспособлен.

Вот он, вопрос, которого Джейк давно уже ждал со страхом. Он все еще не придумал, что отвечать. Судя по любопытному блеску в глазах, Кассандра не собиралась отступать.

— Просто твое предложение было так хорошо, что невозможно было пройти мимо, — поддразнил он и снова потрепал ее по носу. — Какой мужчина устоит против этих сладких губ и роскошного тела? — Заключив в объятия, он крепко поцеловал ее, надеясь, что отвлечет от вопросов, на которые у него нет ответов.

Сработало.

— Джейк, — прошептала Кассандра, когда он наконец отпустил ее. Она задыхалась, чувствуя головокружение и легкое смущение. — Нас могли увидеть.

— И что? Мы ведь женаты. — Он подмигнул. — Я слыхал, женатым людям позволяется куда больше, чем целоваться. Может, когда-нибудь ты позволишь тебе это показать.

Легкое смущение? Она покраснела как рак и обрадовалась, увидев, что к ним направляется вся компания. Противостоять Джейку становилось с каждым днем все труднее, и она не знала, сколько еще сумеет продержаться. Да и захочет ли!

— Да это никак наши молодожены! — произнесла Элизабет Энн язвительным тоном. — И без кузины, Кассандра. Я думала, вы приведете ее сегодня.

— У Аманды есть занятие поинтереснее, — ответил Джейк, зная, что она собиралась сегодня поработать над рукописью — времяпрепровождение куда более приятное, чем обмен колкостями со стервой вроде Элизабет Энн Майклз.

— Поздравляю с замужеством, Кассандра, — сказал высокий блондин, стоявший за спиной Элизабет Энн. Шагнув вперед, он пожал руку Джейку. — Меня зовут Фрэнклин Форрестер, мистер Стил. Роджер и Элизабет столько о вас рассказывали.

Почему-то умильная вежливость Фрэнклина Форрестера раздражала Джейка даже больше, чем самовлюбленность Роджера. Может, потому, что зубы не помещались у него во рту, а нос картошкой больше походил на клоунскую нашлепку.

— Правда? Жаль, не могу сказать того же, Фрэнк. Никто мне о вас ни черта не говорил. Почему бы это?

— Ой, смотри, — сказала Кассандра, указывая на открытую лужайку между купами деревьев в надежде избежать нового столкновения. Самообладание Фрэнклина было так же невелико, как и его шевелюра. — Вон Ривз с лошадьми. Пойдем, Джейк. — Она потянула его за руку. — Ты говорил, тебе не терпится поездить.

— Но как же поло? — спросил Роджер, который только что подошел, ведя за собой пару длинноногих, поджарых рысаков. — У нас не хватит игроков без вас, Стил.

Роджер зафыркал, напомнив Джейку сердитого быка. Впрочем, такие ноздри, как у Роджера, быку и не снились.

— Знаете, джентльмены, стоит жениться, попадешь под женин каблучок. — , Он небрежно, чуть тронув шляпу, простился с Элизабет, схватил Кассандру за руку и почти бегом бросился к лошадям.

— Джейк, Джейк, потише, — взмолилась вскоре Кассандра. Она с трудом переводила дух, едва поспевая за мужем. — Ривз никуда не денется, а у меня сейчас сердце выскочит из груди. — Возможно, оттого, что его распирает от гордости за мужа, не стушевавшегося перед Фрэнком и прочими.

Смущенно улыбнувшись, Джейк замедлил шаг.

— Прости, детка. Уж очень не терпится сесть в седло. — И оказаться как можно дальше от дураков, которых она звала друзьями. Черт, Кассандру нужно спасать. Он бросил на нее пылкий взгляд. — Ты поймешь, стоит тебя хоть раз оседлать… вернее, тебе оседлать добрую лошадку. — Скользкая оговорка никак не задела Кассандру, и Джейк мысленно улыбнулся. При всей своей светскости Кассандра была совершенно невинна.

— Но я не сажусь в седло, Джейк. Я уже давно пытаюсь тебе это сказать, но ты слишком быстро идешь, и я не могу говорить.

Джейк остановился как вкопанный, не веря своим ушам.

— Не садишься в седло? Ты шутишь? — В Техасе все ездили верхом — и мужчины, и женщины.

— К сожалению, нет. Видишь ли, я в детстве упала с пони и с тех пор так и не избавилась от страха перед лошадьми.

Он отмел ее объяснения взмахом руки и уверенной улыбкой.

— Это легко. Я тебя научу. Она словно приросла к земле.

— Нет! Не могу.

Огорченно вздохнув, Джейк покачал головой: на его лице появилось выражение разочарования.

— Я так понимаю, это значит, мы не будем сегодня ездить верхом.

— Совсем не значит. Ты будешь. А я подожду здесь на лавочке. — Она показала на деревянную скамью неподалеку.

— Нет. Или вместе, или никак.

Она взглянула на Джейка, затем на лошадей, нетерпеливо бивших копытом, и судорожно сглотнула, охваченная старым страхом.

— Не могу.

Страх творит с человеком невероятные вещи. После пяти лет в тюрьме Джейк хорошо это усвоил и не собирался упрекать Кассандру. Ему бы свой страх одолеть.

— Придумал. А что, если мы покатаемся вдвоем? И ты не будешь бояться.

— Вдвоем? Ты хочешь сказать, я сяду позади тебя?

Джейк усмехнулся.

— О нет, детка, не позади. Ты будешь сидеть прямо передо мной, чтобы я мог тебя крепко держать.

Так они в конце концов и сделали. Только Кассандра не была уверена, что поступила благоразумно, пойдя на поводу у Джейка, Она безусловно не могла пожаловаться на погоду — стоял роскошный августовский день, осень наступала лету на пятки, так что температура опустилась до приятного тепла — и на слишком быструю езду, потому что Джейк пустил лошадь тихим шагом, и они наслаждались видом, неспешно обозревая красоты природы.

Пожаловаться она могла только на одно: Джейк прижал ее к себе так крепко, что она едва дышала. Его ладони лежали точно под ее бюстом, и с каждым шагом лошади его большие пальцы задевали ее груди. А от его жаркого дыхания, когда он время от времени что-то шептал, ей делалось неуютно и хотелось поерзать в седле.

Но она боялась ерзать, чтобы лошадь не испугалась и не сбросила их. Да она и шевельнуться не могла; при всяком ее движении Джейк лишь крепче сжимал объятия.

— Тебе хорошо? — спросил он в несчетный раз, прижавшись носом к ее уху и приведя в совершенное смятение.

— Да, — ответила она тонким голосом. О Боже, его рука снова задела ее грудь.

— Ты прекрасна, ты знаешь это, Касси? Красивее, чем все цветы, которые мы сегодня видели. Даже розы перед тобой бледнеют. — Он с нежностью поцеловал ее в шею, и, словно ничего не было естественнее, она обернулась и подставила губы.

Упиваясь медвяными устами, Джейк остановил коня. Надежнее обхватив, он притянул жену к себе так, что она оказалась почти у него на коленях.

— У меня кровь от тебя закипает, детка. Когда я дождусь, что ты станешь моей?

Кассандра не отталкивала его, и тогда Джейк поднял ее, откинул юбки, чтобы не мешали, и развернул так, что она оказалась лицом к нему. Она обняла его за шею, и он прижимал ее к себе.

— Бери его, детка, он твой, — шепнул Джейк, стискивая ее и проникая языком в рот, повторяя его ритм всем телом.

Кассандра знала, что должна быть шокирована тем, что Джейк с ней делает. Но никто не мог увидеть ее неприличного поведения, они слишком углубились в лес. И, Боже, было так хорошо прижиматься к нему, ощущать его отвердевшую плоть. Она вспомнила, как выглядел его член, и ее бедра оросила теплая влага.

Попавшись в сеть желания, она и не подумала возражать, когда его рука скользнула под шелковое белье, а затем дальше и дальше, пока наконец пальцы не соприкоснулись с пульсирующим центром ее естества. Она прижалась к нему, и он принялся умело ласкать ее, поглаживая и теребя, пока ей не показалось, что она сейчас рассыплется на миллион кусочков.

Когда другая рука Джейка начала расстегивать брюки, она наконец поняла, как далеко зашло дело.

— Остановись, — вполголоса приказала она и схватила его за руку. — Ты не должен. Мы не должны.

Его взгляд был полон негодования и обиды.

— Какого черта? Я затвердел, как камень, из тебя влага ручьем бежит. В том, что люди хотят друг друга, нет ничего дурного, милая.

Что она могла сказать? Что тоже хочет его? Уступить — значит оказаться в том же положении, что и до замужества. Если они будут любить друг друга, он сможет распоряжаться ею. Он обретет над ней непререкаемое владычество, которому она не сможет противостоять.

Эта власть будет отличаться от отцовской, но останется властью. Уступить сейчас значит полностью сдаться. А она не могла этого сделать. Пока. А возможно, не сможет никогда.

Несколько дней спустя мать пришла к Кассандре в библиотеку, чтобы обсудить приготовления к запоздалому свадебному приему.

Кассандра укрывалась там, как и все последние дни, чтобы не встречаться с Джейком. Хотя можно было и не стараться. После прогулки в парке Джейк бежал от нее как от чумы, и едва перемолвился несколькими словами. Даже по ночам он старался не прикасаться к ней и спал на самом краю постели.

И вместо того, чтобы радоваться такому повороту событий, она затосковала. Ей не хватало его, не хватало его поцелуев, не хватало его ласк. Своим дурацким отказом она, как всегда, все испортила.

— Моя дорогая, — укорила ее мать и отдернула штору, чтобы впустить утренний свет. — Что это ты прячешься в четырех стенах в такой чудесный день? Вы бы с Джейком покатались или устроили пикник. Подобного сентября не было много лет.

Кассандра вздохнула, не желая признаваться, что ее заботило.

— Мне последние дни что-то нездоровится, мама. Но я уверена, это скоро пройдет.

Летиция подошла к кожаному дивану и села рядом с дочерью, сбросив на пол книги. Потрогав ее лоб, она с облегчением вздохнула.

— Температуры у тебя нет. В это время года нужно опасаться пневмонии. День жарко, день холодно. — Она покачала головой. — Не знаешь, как одеться.

— Ты хотела поговорить со мной, мама? У тебя такой вид, словно ты чем-то озабочена.

Глаза Летиции загорелись.

— О да, если ты расположена, моя дорогая. Я хотела обсудить свадебный прием, который намереваюсь дать через две недели.

Кассандра, которая до сих пор полулежала, села, она не верила своим ушам.

— Ты, верно, шутишь? Ты и впрямь хочешь устроить прием в честь нас с Джейком?

— Ну конечно же хочу, Кассандра, — заверила мать, похлопав ее по руке. — Ты моя единственная дочь, не считая Аманды, которая не дочь мне, но я всегда о ней так думаю. Так или иначе, я хочу устроить праздник, который ты запомнишь на всю жизнь. Меня лишили удовольствия присутствовать на бракосочетании. Я хочу по крайней мере отпраздновать его.

Глядя на оживленное лицо матери, Кассандра вздохнула. Спорить без толку. Летиция Темплтон приняла решение. И пусть оно не было твердо как алмаз, подобно отцовскому, оно, без сомнения, было твердо как камень.

Интересно, как она будет смотреть в лицо друзьям и родственникам, если ее муж не соблюдает по отношению к ней даже элементарных приличий.

— Может быть, две недели — это слишком мало, мама. Джейк еще не привык ко всем нам.

— Чепуха. Мальчика пора представить родственникам и друзьям. Никогда бы не подумала, но он мне стал нравиться. И Саймону, мне кажется, тоже. Каждое утро он уводит бедного Джейка с собой на работу.

— Да? — изумилась Кассандра. Так вот где он пропадал большую часть дня. Ей немного полегчало. По крайней мере, он не нашел другую женщину.

Она знала, что в банке Темплтона работают только мужчины. Саймон считал, что бизнес — мужское дело. Когда-то она подумывала уговорить отца, чтобы он позволил ей поработать в банке, но знала, что воспротивятся оба родителя. Место женщины — у домашнего очага. Во всяком случае это ей без конца внушали.

У домашнего очага и в постели, если спросить Джейка!

— Саймон, конечно, желает ему добра. Но мне не хотелось бы, чтобы Джейку казалось, будто мы втягиваем его во что-то, чего он не хочет или к чему не готов.

Кассандра сжала руку матери:

— Я бы об этом не волновалась, мама. Едва ли Джейка можно втянуть во что-то против его воли. В Джейке упрямства ничуть не меньше, чем в отце.

— Чем в тебе, моя дорогая, — Летиция улыбнулась изумлению дочери. Кассандра была вся в отца, с этим она привыкла мириться.

Кассандра вспыхнула, смущенная проницательностью матери, и переменила тему.

— Достаточно ли двух недель, чтобы подготовиться к такому грандиозному событию? Свадебный прием требует массы хлопот.

— Моя дорогая, Саймон может быть большим специалистом в области банковского дела, но в том, что касается увеселений, я ему не уступаю. — Доставая записную книжку и карандаш из кармана юбки, Летиция добавила: — Начнем со списка гостей.

Слабо улыбнувшись, Кассандра чуть не застонала.

Подняв глаза, Гарри с удивлением увидел, что в его элегантный кабинет входят Саймон Темплтон с зятем. Он вскочил и отряхнул пиджак.

— Мистер Темлптон, мистер Стил. — Гарри кивнул Джейку, стараясь говорить ровно, хотя жаждал одного: придушить негодяя собственными руками. Этот мерзавец отнял у него все, не шевельнув и пальцем.

— Покажите мистеру Стилу отчеты по заемам за прошлый месяц, Уинслоу. Он хочет обучиться банковскому делу.

Гарри слегка побледнел. Если Стил продемонстрирует мало-мальский интерес и способности к банковскому делу, Темплтон не колеблясь сделает его вице-президентом, а Гарри вылетит в два счета. Для Темплтона семья прежде всего.

— Разумеется, мистер Темплтон, — сказал он, подбирая нужные папки. — Где бы вы хотели разместиться, мистер Стил, чтобы ознакомиться с материалом?

Джейк улыбнулся в душе, увидев на лбу и над губой Гарри Уинслоу испарину. Что-то его явно беспокоило. И судя по злому блеску в глазах — блеску, который тот отчаянно пытался скрыть, — Гарри Уинслоу не слишком его жалует. Жаль, подумал Джейк, но, с другой стороны, он ведь и сам ни в грош не ставит этого холуя. Недаром у подлизы губы словно обветрились — слишком долго облизывал хозяина.

— Думаю, ваш стол — как раз то, что нужно, если вы не против, Уинслоу.

Гарри быстро взглянул на Джейка, закипая от его самодовольной улыбки. Саймон нетерпеливо притопывал ногой. Вопросительно выгнув бровь и сложив руки на груди, он словно ждал, осмелится ли Гарри возразить.

— Конечно, мистер Стил. Мой кабинет и все, что вам может понадобиться, в полном вашем распоряжении. — «Ты уже отнял у меня невесту, надежду разбогатеть. Так забирай же все!» — хотелось крикнуть Гарри.

Джейк уселся в вертящееся кресло красного дерева.

— Спасибо за документы, — он открыл гроссбух и стал изучать то, что Саймон объяснял ему утром, не обращая внимания на то, как стиснул Гарри челюсти.

— Мистер Темплтон, — заговорил Уинслоу, едва они вышли из кабинета. — Вы считаете благоразумным предоставлять Стилу доступ к банковской документации? В конце концов, мы ничего не знаем о прошлом этого человека. И если оно безупречно…

У Саймона раздулись ноздри, он раздраженно принялся теребить цепочку от часов.

— Вы намекаете, что мой зять бесчестен? Что он может попытаться меня обмануть?

Гарри покачал головой:

— Нет, мистер Темплтон, ничего подобного. Я только опасаюсь, что он может выдать некоторые наши операции, те, что мы не разглашаем. Вы знаете, Джеймс Линокс или Леви Мортон будут счастливы переманить к себе иных крупнейших наших вкладчиков.

— Предоставьте мне беспокоиться о Стиле, Уинслоу. Он, мне кажется, не из болтливых. И пока он не совершит нечто, доказывающее, что он не тот, за кого себя выдает — работящий, трудолюбивый, жадный до знаний человек, — я буду доверять ему и вводить в курс дела. А теперь я предлагаю вам вернуться к работе. Я плачу вам за то, чтобы вы следили за банковскими операциями, а не обсуждали мужа моей дочери.

Глядя вслед Темплтону, направившемуся к себе, Гарри закусил губу и стиснул кулаки. «Некто, доказывающий, что он не тот, за кого себя выдает». Гарри снова и снова повторял в уме слова Темплтона.

Будь он проклят, если станет сидеть сложа руки и смотреть, как все, чего он добился, ускользает сквозь пальцы из-за вздорной богачки и ее мужа, неотесанного ковбоя. Если он не поостережется, Стал займет не только его кресло и кабинет. Он займет место вице-президента Банка и Треста Темплтона.

Необходимо что-то предпринять, решил Гарри. Пусть он потерял Кассандру Темплтон и колоссальное состояние Темплтона, прилагавшееся к ней, но у него все еще оставался доступ к огромным деньгам.

Господь дает, Господь же и отбирает.

Гарри Уинслоу сделает то же самое.