– Для двоих! – От изумления ее глаза сделались круглыми, как блюдца. – Ты сошел с ума! – Пруденс оглянулась и тут же поспешно отвела взгляд от кровати. Этот невинный предмет мебели внезапно стал для нее воплощением греха.

– Когда через несколько часов похолодает, ты изменишь свое мнение, – заметил Брок. – На улице холодно, как на Северном полюсе. Скоро твое дыхание будет падать на пол сосульками.

Однако Пруденс было достаточно жарко, и она не могла представить, что положение может измениться.

– Мы не будем спать на одной кровати, – возразила она. – Тебе придется спать на полу.

– На полу? – Его изумлению не было границ. – Так кто из нас сошел с ума? Я знаю, что ты меня не любишь, Рыжая, но неужели ты хочешь, чтобы я стал трупом?

– Но мы не женаты!

– С каких это пор ты заботишься о приличиях?

– Но это совсем другое дело. То, что я делала раньше, было необходимо для благополучия других.

– Это касается моего благополучия, и я не собираюсь спать в холоде. Если ты не согласна, можешь сама спать на полу.

– Ты не посмеешь! – выкрикнула Пруденс и не поверила самой себе. Она понимала, что он посмеет; об этом говорила и его хитрая усмешка.

– Почему бы тебе не приготовить нам что-нибудь поесть? Я ужасно голоден.

«Голоден и надеешься получить не только еду», – решила Пруденс. Но единственное, что получит этот парень с голодным блеском в глазах, будет именно еда. Она даст ему это понять. И очень твердо.

Они поужинали персиками и кукурузной кашей Кукуруза была слегка подпорчена долгоносиком, но каша все равно получилась довольно вкусная. После ужина они сели у камина. Пруденс решила, что чем больше она будет задавать вопросов, тем сильнее отсрочит нежелательное соседство с Броком в кровати.

Вопросы про ранчо быстро иссякли. Можно было бы заговорить о прошлом, но воспоминания могли уменьшить дистанцию между ними, а она этого не хотела. Не зная, что сказать еще, Пруденс замолчала. Подбросив несколько поленьев в огонь, Брок поднялся на ноги.

– Думаю, пора ложиться. Уже стемнело. Нам надо выспаться, чтобы с утра отправиться в путь, если буря утихнет.

– А если не утихнет? – дрогнул ее голос.

– Ну, Рыжая, не тебе задавать такие вопросы. Ты живешь здесь давно и знаешь, как выжить в тяжелых условиях. Ты – женщина с Запада, а не кисейная барышня восточного побережья, о которой всегда надо заботиться.

Эти слова возымели эффект – Пруденс выпрямилась и поднялась на ноги. Она решительно пересекла комнату и, упав на кровать, укрылась одеялом.

Приблизившись к ней, Брок произнес:

– Закрой глаза, если ты стесняешься. Я сейчас сниму свое одеяло и положу его на нас обоих. Так будет теплее.

– Но ты же будешь совсем голым!

– Зато будет тепло.

Он стал стягивать одеяло, и она поспешила закрыть глаза. Что бы ни случилось, но она-то с одеялом не расстанется никогда. Одно дело – спать в одной кровати, другое – быть совершенно голой.

Он погасил свечу и улегся. Комната погрузилась в полумрак.

– Доброй ночи, Рыжая. Приятных снов.

Ответом ему была тишина. Брок улыбнулся: бедная Рыжая! Для нее это действительно было испытанием. Она находилась в кровати с человеком, которого едва знала. Он же относился к ней совсем по-другому. Очень даже по-другому, если говорить искренне, хотя думать об этом не следовало.

Скоро Брок услышал мирное посапывание Пруденс и нахмурил брови. Она может еще и спокойно спать! Похоже, ее совсем не волнует, с кем она разделяет свое ложе. Брок с сожалением вздохнул о своей несчастной судьбе, которая не устает посылать ему одно испытание за другим.

Внезапно Пруденс повернулась во сне и совершенно невинно положила руку ему на грудь. У Брока перехватило дыхание.

Отлично! Просто великолепно! Эта женщина определенно решила довести его до безумия. Лучше бы он лег на полу. На жестком дереве и в холоде он чувствовал бы себя намного спокойнее.

С этой мыслью он закрыл глаза, но еще долго не мог заснуть.

Пруденс почувствовала, что замерзает. Видимо, Ханна еще не успела разжечь с утра печь.

Открыв глаза, Пруденс с удивлением обнаружила прямо перед собой мужскую грудь. Ее рука хозяйски расположилась на ней.

– О Боже! Брок!

И тут она вспомнила, где и с кем находится.

Вторым, что она обнаружила, было то, что ее одеяло развернулось, и теперь ее обнаженная грудь упирается прямо в руку Брока. Пруденс отстранилась как можно осторожнее, чтобы не разбудить спящего.

Благодарение Богу, он ничего не почувствовал. Что бы он сделал, если бы проснулся первым и увидел ее полуголой! По всей видимости, он расценил бы это как приглашение. И кто бы его осудил при виде такой бесстыдной сцены?

Грешница Кажется, так назвал ее преподобный Энтвистл при последней встрече. Да, похоже, так оно и есть. Ни одна добропорядочная женщина не оказалась бы в таком двусмысленном положении.

Пруденс взглянула на спящего. Синева над верхней губой, где должны бы быть усы, придавала лицу Брока лихое, ухарское выражение.

Внезапно его губы дрогнули, и Пруденс услышала голос, который заставил ее вздрогнуть.

– Доброе утро, Рыжая. Ты хорошо выспалась?

Спала она плохо, но признаваться в этом не желала.

– Да, спасибо.

Брок протянул руку и взял в ладонь ее локон.

– Ты не находишь, что, проснувшись утром, не следует первым делом пялиться на обнаженных мужчин?

Пруденс машинально окинула его взглядом – не такой уж он и обнаженный.

– Я не пялилась. Я просто думала, проснулся ты или нет.

– Ты думала, но не об этом. – И тут он отбросил одеяло, отчего она тут же отпрянула в сторону. – Я сейчас подброшу дров в огонь, а ты можешь закрыть глаза.

Она так и сделала, но глаза закрылись не так быстро, как следовало бы. Черт, что за наваждение на нее находит?

– Ты не подглядывала? – строго спросил он, возвращаясь к кровати. Матрац скрипнул под его тяжелым телом. Пруденс замотала головой так энергично, что Брок не усомнился в ее лжи.

– Ты не думаешь, что нам пора подниматься? – спросила Пруденс, глядя в окно.

– Сегодня мы никуда не поедем, Рыжая, – хитро улыбнулся Брок. – Я уже давно не пользовался днем отдыха в кровати с красивой женщиной.

От подобного комплимента у Пруденс душа ушла в пятки.

– По крайней мере, – продолжал Брок, – нам нет смысла выбираться из кровати, пока комната не нагреется. – Для Пруденс это роли не играло – ей было уже жарко.

Брок повернулся на бок и, положив голову на ладонь, накрутил прядь ее волос себе на палец.

– У тебя замечательные волосы. – Его палец продолжил свое путешествие к ее плечу и нежно его коснулся. – А твоя кожа мягка и бела, как крем. – Его глаза потемнели. – Думаю, она такая же прелестная и на вкус.

Она испуганно глотнула воздух.

– Брок, ты не должен... – Но слова ее прозвучали неуверенно, и он это почувствовал. Наклонившись к ней, он прижался губами к ее шее.

– Ммм. Действительно прелестно. Как я и думал.

Ей следовало бы отстраниться, но Пруденс вспомнила прикосновения его губ в прошлый раз и те ощущения, которые они в ней пробудили, и ей захотелось пережить их снова. Она подалась навстречу Броку. С прикосновением его губ у нее мелькнула мысль, что она совершает ужасную ошибку, однако этот поцелуй разжег ее желание еще больше.

Его губы прижались сильнее, его язык проник в ее рот, заставляя своими движениями бешено пульсировать кровь. Слабая защита, какой было ее одеяло, исчезла как будто сама. Губы Брока стали спускаться ниже – к ее груди. Едва он коснулся ее, соски мгновенно отвердели.

Не задерживаясь надолго, губы Брока двинулись к ее животу; его пальцы гладили самые сокровенные места у основания живота, и она раздвинула бедра, придвигаясь к нему ближе.

Желание заставило Пруденс совсем потерять голову. Каждое движение его губ, его языка, его рук становилось для нее сладостной пыткой. Она поняла, что сил на сопротивление больше нет, и последние надежды вернуть их таяли с каждым его прикосновением.

– О Боже! – вскрикнула она, внезапно поняв, что готова сдаться. Она не могла сказать точно, что именно вернуло ее к реальности – треск поленьев в камине или вой ветра за окном, который прозвучал так заунывно, так одиноко, так грустно, что это сразу напомнило ей, что будет, когда Брок ее покинет.

Она решительно толкнула его в грудь, стараясь освободиться.

– Я не могу. Прости.

– Черт побери, Рыжая, – дрожащим голосом ответил Брок. – Ты не можешь так меня мучить, позволяя мне все, но останавливая в последний момент. Я никогда не думал, что ты способна на такую пытку.

Она завернулась в одеяло, ругая себя последними словами.

– Это не пытка. Думаю, я просто потеряла голову от твоих поцелуев.

– Почему бы тебе ее совсем не потерять? Зачем мы должны лишать себя прекрасных мгновений? Я хочу тебя, Рыжая. Больше, чем ты можешь себе представить.

Она отрицательно покачала головой, не позволяя ему убедить себя:

– Нет! Я не хочу, чтобы ради каких-то мгновений разрушилась вся моя жизнь. Они исчезнут, уйдут в прошлое, оставив меня ни с чем.

Ее нижняя губа вдруг дрогнула, в глазах заблестели слезы. Было видно, что она сейчас заплачет. Отлично Просто великолепно! Брок мог вынести многое, но только не это.

Он обмотал себя одеялом и скользнул с кровати к огню. Затем поднял брюки и рубашку и почувствовал облегчение – по крайней мере одежда была сухой. Слава Богу, что хоть в чем-то он от него не отвернулся.

– Вот твоя одежда, – произнес Брок, бросая ее платье на кровать. – Оденься. Я не останусь в одном доме с тобой ни на минуту.

Она фыркнула.

– Но буря...

Его голос был таким же холодным, как и его глаза.

– Буря меня не волнует. Я не желаю еще одной такой ночи. Разочарований с меня довольно. Ковбои говорят: «Человек – единственное животное, с которого можно снять несколько шкур». Ты сняла с меня две шкуры, Рыжая, и я не собираюсь расставаться со своей шкурой в третий раз.