Колдун нашел Руната возле загона с лошадьми. Ирас любил проводить время со свиньями, а вождь с малолетства обожал лошадей. Спроси Руната, кого он больше любит, людей или лошадей, он бы, наверное, удивился. Лошадей, конечно. А чего людей любить, если они хуже зверей? Злые, жадные трусливые и подлые. Так считал Рунат, и исключение делал только для жены и детей.

— Несчастье, Рунат, — взволнованно выдохнул Ирас. — Урак умер.

— Да ну? — искренне удивился вождь. — Урак? С чего бы это?

— Вроде как змея укусила.

— Змея? Укусила? Вот те на, а он такой осторожный был… Смотри, какой жеребчик ладный? Надо его объездить. А ты чего такой взволнованный? Бегом, что ли, бежал?

— Да нет, — колдун вытер со лба пот. — Жарко очень.

— Так ты бы огушу снял. Видишь, я в малисе. А ты вечно кутаешься, будто старик. А Урака можно завтра сжечь, вместе с жертвой. Раз умер, то, что поделаешь?

— Рунат, я это, не нравится мне его смерть.

— Это почему?

Ирас рассказал о своем задании Ураку опробовать снадобье лесной ведьмы.

— Ну и что? — на вождя рассказ впечатления не произвел. — Ты же говоришь, что его змея укусила? А при чем тут ведунья?

— Сомневаюсь я. Вдруг это она на Урака змей наслала? Подманила как-то. Зря ты ее сжечь не хочешь. Кончили бы завтра обоих, ее и сынка.

— Кстати, это, — вождь замялся. — Хотел тебе сказать. Я передумал по поводу ее сына. Давай другого кого-нибудь.

Ирас на мгновение потерял дар речи.

— Э, да ты чего, как? Ой, Рунат, что ты делаешь?

— Чего надо, того и делаю. Не надо ее сына убивать. Я все сказал.

Но Ирас не унимался:

— Ой, боюсь, пропал ты, Рунат. Как же так — с утра одно говоришь, сейчас другое. Околдовала она тебя, не иначе.

— Хватит ерунду говорить, — рассердился вождь. — Ты этой Олие просто завидуешь. Вишь, как она из моих дочерей окаху прогнала, а ты не смог.

— Не торопись, Рунат. Еще не вечер.

— А ты не каркай, — вождь сплюнул.

— Да я что, Рунат, я же о тебе забочусь, — в голосе Ираса появилась слащавость. — Ты всем доверяешь, а ведь люди, они — злы-ые. Тем более — лесовики. Вот, мне рассказали, ариг с ведуньей несколько раз о чем-то шептались. Сам знаешь, чем это кончиться может. Брат Храна тоже вот так шептался поначалу…

— Ты мне Храна не трожь! — вождь притопнул ногой. — Говори, да не заговаривайся. Он лучший воин в племени. И никогда не врет. Не то, что некоторые.

— Это верно, — тут же согласился Ирас. — Любят люди врать, ох, лю-ю-бят. Только мы с тобой…

Колдун осекся, увидев спешащую к загону Ариду.

— Гляди, Рунат, чего-то твоя жена бежит.

Вождь обернулся, позабыв про лошадей.

— Ох, Рунат, Уме снова плохо! — Ариду всю трясло от страха и расстройства.

— Как?!

— Боюсь, окаха вернулся. Тошнит ее, все обратно вышло, что съела. И бледная вся. Как снег.

Вождь покосился на колдуна. Тот сделал вид, что смотрит на небо, но в уголках узких губ таилась довольная ухмылка.

— Да не ной ты. Пошли, посмотрим, в чем там дело.

Ирас поспешил за супружеской парой, демонстративно отстав на пару шагов.

В хижине возле лежанки Умы сидела Олия и что-то шептала, взяв девочку за руку. Увидев целую делегацию с замыкающим колдуном, тревожно вздохнула. Вождь решительно прошел к лежанке, посмотрел на дочь, перевел сердитый взгляд на ведунью:

— Что с ней? А ты говорила, что окаха ушел.

— Он и, правда, ушел. Это все суп. Я предупреждала, что у нее живот слабый, ей нельзя.

Олия не смотрела на Ариду, но та испуганно сжалась, прикрыв рот ладонью.

— Я тоже суп ел, — недовольно заметил Рунат. — И ничего.

Колдун протиснулся вперед, он чувствовал себя хозяином положения.

— Я говорил, что Уму поить нельзя. Эта ведьма окаху напоила, и теперь он снова ожил.

Олия презрительно покосилась на Ираса и промолчала: чего с дураком разговаривать? Вождь в растерянности кусал губы. Кому верить, кому доверять? А Ума опять еле живая.

— Рунат, пошли, поговорим, — колдун кивнул подбородком в сторону прохода в смежное помещение. Вождь послушно двинулся за ним.

Очутившись в 'совещательной комнате', Ирас торопливо забубнил:

— Рунат, я тебе рассказать не все успел. Я после обеда заснул и мне снова Оман Яр приснился. Очень злой, очень. Так недоволен, что ты ведьму в жертву принести не хочешь, что я боюсь.

Вождь посмотрел исподлобья:

— Надоел ты уже с этими разговорами. Видно, тебе это лесовичка, как рыбья кость в горле.

— Не веришь ты мне, Рунат, а зря, — колдун укоризненно покачал головой. — Тут дело не только в ведьме. Плохое надвигается, Рунат. Яр сказал, что завтра тебе бросят вызов.

Рунату показалось, что он ослышался.

— Чего?

— На поединок тебя вызовут.

— Кто?

— Не знаю.

— Как не знаешь? Почему? — вождь занервничал. — К тебе же никто из воинов не подходил советоваться?

— Нет.

— Так как… — Рунат замолчал, поняв, что дальше расспрашивать глупо. Или Ирас врет, или 'темнит', или дело вообще плохо. — Но кто-то же должен знать?

Колдун пожал плечами:

— Я думаю, что Яр знает. Но он очень зол. И ничего не скажет, пока не получит ведьму.

Вождь очень долго молчал. Ирас загнал его в тупик. Еще ни разу такого не было, чтобы кто-то бросил вызов вождю, не посоветовавшись прежде с колдуном. В этом и заключалась главная странность. И это обстоятельство, фактор неизвестности, пугал Руната больше, чем сама вероятность поединка.

— Так ты не врешь?

Ирас смотрел вниз, сложив пальцы на животе. Весь его вид выражал смирение и покорность судьбе. Но в душе колдуна царило ликование. Он надавил на самое слабое место Руната — больше всего на свете вождь боялся потерять власть.

— Так ты предлагаешь…

— Надо принести ведьму в жертву.

— Но…

— Если мы сделаем это сегодня, то Оман Яр скажет нам, кто хочет сделать вызов. Завтра будет поздно.

Рунат кивнул головой.

— Что?

— Я согласен.

— На что? — Ирас доводил дело до конца.

Вождь выдохнул через нос:

— Сожжем сегодня ведьму.

— Хорошо. А мальчишка? Приносим его в жертву?

— Ладно. Раз уж так.

Ирас подумал и нанес очередной чувствительный удар по самолюбию вождя:

— Ты сам скажешь ведьме? Или я займусь?

Вождь вздернул голову:

— Сам.

Колдун выскользнул из хижины. Рунат постоял некоторое время, сосредотачиваясь, потом откинул полог и вернулся на жилую половину.

Арида сидела на лежанке с отсутствующим видом.

— А где ведунья?

— Я ее за водой отправила, — ответила жена, не поднимая глаз.

Олия спешила к хижине арига, повторяя про себя: лишь бы он находился там, а не бродил по стойбищу. Искать уже некогда, и только Хран может ей помочь.

Когда Рунат и Ирас вышли на другую половину хижины, сердце лесовички тревожно сжалось. Она почувствовала недоброе и посмотрела на Ариду. Та какое-то время стояла рядом, потом отошла к своей лежанке и села там лицом к стене. Ведунья тенью проскользнула к тростниковой перегородке и приложила к ней ухо. Весь разговор вождя и колдуна она слышала отчетливо, до последнего слова. Едва Рунат произнес: 'Ладно. Раз уж так', Олия выскочила из хижины, даже не взглянув в сторону Ариды. Ее уже не волновало, что скажет или сделает жена вождя. Главное, как можно быстрее найти арига, пока ее не хватятся.

На счастье Олии, ариг сидел около хижины на шкуре и выстрагивал из длинной ветки древко стрелы. Увидев встревоженную донельзя лесовичку, гарт встал и замер с ножом в руке.

— Хран, помоги мне, — просто сказала Олия, подойдя к аригу. — Меня сегодня убьют. А завтра убьют сына. Принесут в жертву.

Ариг молчал, не выражая ни малейшего удивления, только смотрел на лесовичку странными глазами.

— Ты мне поможешь?

Ариг молчал.

— Хорошо. Не хочешь помогать мне, помоги хотя бы сыну.

— Что я могу сделать?

— Помоги нам сбежать. Или ему.

— А если я не смогу?

Ведунья быстро взглянула в лицо гарта и отвела взгляд.

— У тебя же есть дети?

Хран молча кивнул головой и сглотнул слюну.

— Ты хочешь, чтобы они умерли?

Ариг втянул воздух через нос:

— Ты… хочешь убить моих детей? Наслать на них окаху? За что?

— А почему мой сын должен умереть? За что?

— Я не виноват.

— А кто схватил его в лесу? И меня? Разве не ты и твои воины?

Хран не ответил на вопрос, но сам спросил после паузу:

— Ты хочешь наслать беду на моих детей?

Костяшки пальцев его ладони, сжимающей нож, побледнели от напряжения.

— Нет, я не хочу беды для твоих детей, — медленно произнесла Олия. Голос ее дрогнул. — Просто, я подумала… Прощай, Хран.

Несколько мгновений лесовичка смотрела прямо в глаза гарту. Всего несколько мгновений. Потом женщина повернулась и медленно побрела в сторону реки.

— Олия! Олия, постой! — Хран догнал ее и взял рукой за плечо. — Что я могу сделать?

— Не знаю. Я бы могла, наверное, попробовать сейчас убежать, пока меня не ищут. Но я не могу уйти без сына. Ты сможешь помочь Данулу?

Ариг подумал:

— Сегодня его привяжут к жертвенному столбу. После того, как опустится солнце. Он будет всю ночь находиться там, чтобы молодая луна могла забрать его душу. Я могу его развязать. После того, как уйдет колдун. Там не будет охраны.

— Хорошо. Со стороны рощи, на окраине стойбища, есть старый дуб.

— Знаю.

— Я могу там спрятаться в кустах до ночи и подождать Данула. Ты приведешь его к дубу?

— Приведу. А потом?

— А потом уже моя забота. Попробуем добраться до леса.

Хран осторожно, кончиками пальцев, дотронулся до волос Олии.

— А сейчас ты куда?

— Мне надо успеть предупредить Данула. Иначе он не пойдет с тобой.

Олия взглянула на небо. Солнце уже клонилось к горизонту.

Данул сидел на корточках около хижины. Их только что пригнали с поля и посадили здесь. Охранник сказал, что сейчас принесет сушеных грибов. Больше есть нечего. Кто-то из лесовиков завозмущался, но косоглазый охранник засмеялся и сказал — ловите крыс. Гады они — эти гарты. Мальчик злился. Его опять связали вместе с бортником. Значит, до утра даже поговорить будет не с кем. Когда же его отпустят? Днем прибегала мама и сказала, что надо еще немного потерпеть. И все будет в порядке. Он потерпит. Он же мужчина. Мама так и сказала: 'Терпи, Данул. Ты у меня настоящий мужчина'.

Внезапно мальчик увидел запыхавшуюся Олию. Она подбежала, обняла сына, и что-то быстро зашептала на ухо. Данул сосредоточено слушал.

— Ты хорошо понял?

Олия смотрела в глаза сына, еле сдерживая слезы.

— Я понял, мама. Ты не бойся. Беги сама.

Ведунья поцеловала сына в лоб. На мгновение у нее мелькнула безрассудная мысль: а что, если прямо сейчас отвязать сына и попробовать убежать? Но вдруг Олия заметила, как по берегу реки к ним направляется воин-охранник. Она торопливо пошла в противоположную сторону, к роще, едва не срываясь на бег. Бортник смотрел ей вслед, прищурив глаза. Потом придвинулся к мальчику и как бы невзначай произнес:

— Да, Данул. Видимо, не любит тебя мать.

И после паузы добавил:

— Совсем не любит.

Мальчик сердито посопел, но сдержаться после таких возмутительных слов было просто невозможно:

— Это почему?

— Как почему? — немедленно отозвался бортник. — Ты здесь с нами сидишь, а она с вождем в хижине живет, тебя бросила.

— Она не с вождем живет. Она от его дочек окаху прогоняет, — Данул начал заводиться. — И меня она вовсе не бросила. Она меня сегодня заберет. Вот.

— Э, рассказывай. Как же она заберет, если ушла? Врешь ты все, братец.

— Сам ты врешь! — мальчик совсем рассердился. — Меня ариг заберет. Вот.

Данул хотел еще что-то добавить, но прикусил язык. Внезапно до него дошло, что он сказанул лишнего.

— Кто-кто заберет? — продолжал приставать бортник. — Я не расслышал.

Но Данул молчал, плотно сжав зубы и, на всякий случай, прикрыв рот ладушкой. Больше этот бортник ничего от него не услышит. Данул же не маленький — умеет хранить тайну.

Они стояли на отлогом склоне холма. Было уже почти совсем темно. Отшельник вытянул руку:

— Видишь, на том берегу костры горят? Это стойбище 'лосей'.

— А как мы на тот берег попадем?

— У меня здесь внизу лодка спрятана. На ней утром переправимся. Плавал когда-нибудь на лодке?

— Не-а, — к вечеру Павуш уже устал удивляться. — А что это такое?

— А это большой кусок дерева, внутри которого дупло, чтобы там человек мог сидеть. Или два. Завтра увидишь.

Охотник, прищурив глаза, смотрел на небо. На лице его проступила тревога: сомнений не оставалось, среди первых звезд, хотя и не очень отчетливо, просматривался серый кружок нарождающейся луны.

— Куда ты смотришь? — поинтересовался мальчик.

— Да так, — отшельник перевел взгляд вдаль, на линию горизонта, и обнял мальчика за плечи. — Вон, видишь, семь маленьких звездочек? Давай считать: раз, два, три, четыре, пять и еще две.

— Я знаю эти звезды, — похвастался Павуш. — Их Лосем* называют.

— Да, правильно. Их так называют и лесовики, и гарты. А о чем это говорит?

— О чем?

— О том, что лесовики и гарты — один и тот же народ. А знаешь, почему звезды Лосем называют?

— Потому что они на лося походят. Как будто лось по траве идет.

— Тоже верно. И это ты знаешь, оказывается, — отшельник засмеялся. — А как лось на небо попал? Знаешь?

— Не-ет.

— Тогда слушай.

Сказ о созвездии Лося

Когда-то, очень давно, жил юноша. Он был такой умелый и удачливый охотник, что никто не мог с ним равняться. От этого юноша очень загордился и стал высокомерно относиться к соплеменникам. Люди на него обиделись и перестали с ним общаться. И приходилось ему коротать вечера и ночи в одиночестве. А жить без людей скучно и грустно, особенно холодными зимними ночами, когда даже звери прячутся по норам. Однажды в такую зимнюю и тоскливую ночь охотник выбрался из хижины и посмотрел на Луну. И так ему стало плохо от своего одиночества, что он заплакал.

— Почему ты плачешь? — спросила Луна.

— Я плачу, потому что я одинок и несчастлив, — ответил охотник.

— Но ты можешь вернуться к людям, извиниться перед ними за свою гордость, и жить среди них, — посоветовала Луна. — И, может быть, среди людей ты найдешь свое счастье, встретив красивую девушку.

— Я не хочу извиняться перед людьми, — возразил гордец. — Потому что они злые и завистливые. И девушки мне не нужны. Они только болтают и просят подарить им украшения. А нельзя ли по-другому стать счастливым?

Луна задумалась.

— Есть один способ, — наконец произнесла она. — Надо найти волшебного Лося. Тот, кто умоется кровью этого Лося, смешанною со снегом, тот получит вечную молодость. Я уже очень стара и, вот-вот, могу умереть. Найди мне Лося, а я сделаю тебя навсегда счастливым.

— А как его найти? — спросил юноша.

— Надо его выследить и ранить стрелой в горло. Он начнет убегать и ронять кровь. Иди по следам и собирай кровь со снега в мешочек. Всего необходимо собрать восемь капель. Этих капель мне будет достаточно, чтобы навсегда стать молодой.

Удачливый охотник решил найти волшебного Лося. Почти всю зиму он искал его по всем лесам и все-таки выследил. Подкравшись, юноша выстрелил из лука и попал Лосю в горло. Тот убежал, роняя кровь. Охотник шел по следам, собирая кровь, вместе со снегом, в мешочек. Наступила ночь, а юноша все гнался за Лосем. Охотник уже выбился из сил, когда ему показалось, что он нашел восьмую каплю. Положив ее в мешочек, юноша обратился к Луне:

— Луна, я собрал волшебную кровь.

Услышав это, Луна так обрадовалась, что едва не соскочила с неба.

— Молодец, — похвалила она охотника. — Вытряхни кровь из мешочка на ладонь и протяни мне.

Юноша так и поступил. Луна вытянула длинный желтый язык, слизнула кровь с ладони юноши, и тут же превратилась в молодую голубоглазую красавицу. Охотник же сразу почувствовал себя очень счастливым.

А на небе в ту же ночь появилось новое созвездие, очень похожее на бегущего Лося. Это Луна разбрызгала капли крови, чтобы каждую ночь слизывать их и оставаться молодой.

Несколько дней юноша ощущал себя невероятно счастливым. Он ничего не делал, только все время улыбался от радости. И вдруг, однажды ночью, гордец проснулся и понял, что вся радость куда-то исчезла. Ему снова стало тоскливо и одиноко, как и раньше.

Охотник вылез из хижины и обратился к Луне:

— Луна, что случилось? Почему я снова несчастлив?

— Потому что ты обманул меня, — ответила разгневанная Луна. — Ты собрал только семь капель крови волшебного Лося. Посмотри на меня — видишь, я опять старею.

Юноша присмотрелся и увидел, что Луна и впрямь начала стареть и желтеть.

— Теперь мне никогда не стать вечно молодой. И все из-за тебя. Отныне я обречена постоянно возрождаться, стареть и умирать. А Лося уже не найти, потому что он навсегда спрятался на небе.

— Но это несправедливо! — воскликнул юноша. — Я ведь так старался. Неужели я теперь никогда не буду счастливым?

— Почему же? — ответила Луна. — Найди восьмую каплю крови и отдай ее мне. Тогда я обрету вечную молодость, а ты — вечное счастье.

С тех пор несчастный охотник все ищет восьмую каплю, но так и не может ее найти. Иногда ночью люди видят, как он бежит по небу, пытаясь поймать звезду. Но разве ее поймаешь?

После рассказа отшельника Павуш долго молчал в задумчивости. Наконец, произнес:

— Странный он, этот Охотник.

— Почему?

— Пришел бы к людям, нашел себе невесту и стал бы счастливым.

Отшельник ничего не ответил. Он смотрел на небо и на глазах его блестели слезы, которых не видел мальчик.

— Может быть, ты и прав, Павуш… А сейчас полезли в землянку. Я там с осени не был. Поедим и спать завалимся. До утра все равно делать нечего.

Неслышно ступая по траве, ариг приблизился к молухе. Над стойбищем стояла тишина — обитатели племени уже давно угомонились в своих жилищах и только в центре стойбища, там, где располагалась хижина вождя, горел костер. Рядом сидело четверо воинов-охранников. Периодически, в зависимости от приливов энтузиазма, они, разбившись на пары, с факелами обходили стойбище по периметру и снова возвращались к костру.

Пригнувшись, ариг подкрался к кусту орешника рядом с жертвенными столбами, вкопанными полукругом около большого овального камня, на котором расчленялись, приносимые в жертву, животные. Людей казнили прямо у столбов, обычно перерезая горло специальным ножом, а затем на камне вырезали сердце и печень. Но человеческие жертвоприношения практиковались 'лосями' редко. Кроме ежегодной жертвы, после разлива реки, иногда на молухе казнились пленные воины, захваченные в стычках с враждебными племенами.

Данула привязали к центральному столбу — всего их было семь, по количеству звезд в созвездии Лося, которое полагали своим покровителем все гарты. В день осеннего равноденствия, считавшегося у гартов одним из главных праздников, к столбам привязывалось семь жертвенных животных.

Чтобы не пугать мальчика, ариг сначала негромко позвал его:

— Данул, это я, Хран. Слышишь меня?

— Да, — сдавленным шепотом отозвался мальчик.

— Сейчас я тебя освобожу.

Ариг на цыпочках подобрался к столбу и, присев, начал перерезать веревку. Вдруг, одновременно с нескольких сторон, из темноты возникло с полдюжины гартов с копьями наперевес. Через несколько мгновений они окружили Храна, взяв его кольцо. Ариг поднялся на ноги — он попался в хитроумно организованную кем-то западню.

Из-за ближайшей к молухе хижины появились две человеческие фигуры, одна из них держала в руке факел. Фигуры приблизились, и Хран узнал вождя и колдуна. На лице Ираса змеилась довольная улыбка, а Рунат, наоборот, выглядел угрюмым и озабоченным. Остановившись в нескольких шагах за цепью воинов, вождь с осуждением произнес:

— Эх, ты, Хран. И тебе лесовичка голову задурила. А такой воин был.

— Пусть скажет, где ведьма, — подал голос Ирас.

— Скажи, где Олия прячется? — спросил Рунат.

Ариг молчал.

— Хран, послушай меня, — в голосе Руната появились несвойственные ему просительные нотки. — Скажи, где ведунья. Ты же знаешь, где она. Она нам очень нужна. Сейчас, сегодня.

Ариг продолжал молчать.

— Помоги мне, Хран. Мы же с тобой почти, как братья, — голос у вождя подрагивал, он волновался. — Помоги схватить ведунью. И я тебя прощу. Она тебя одурманила, я знаю, она на все способна. Убьем ее и все останется, как прежде.

— Я не помогу тебе, Рунат, — тихо, но твердо отозвался ариг. — Мы с тобой никогда не были братьями. И у меня больше нет брата. Как и у тебя.

— Да что его спрашивать, — злобно прошипел Ирас, высовываясь из-за плеча Руната. — На огне пытать надо, все скажет.

— Подожди, Ирас, — вождь поднял ладонь. — Хран, в последний раз тебя прошу. Поможешь мне?

— Нет, — резкий ответ прозвучал, как удар плети. Крылья носа арига раздулись.

— Взять его, — приказал вождь.

Воины опасливо сделали по полшага вперед, сужая круг. Хран грозно поднял руку с ножом, показывая, что без боя не сдастся. В это время, один из воинов, стоявший сзади арига, ловко метнул палицу ему в голову. Хран покачнулся и рухнул на землю.

Первым к упавшему изменнику подбежал колдун, наклонился, светя факелом.

— Ну, что с ним? — с нетерпением спросил Рунат.

— Вроде ды-ышит, — неуверенно протянул Ирас и со злостью посмотрел на воинов. — Я же предупреждал, дубины стоеросовые, чтобы брали живьем. Как теперь его допрашивать?

Почти всю ночь Олия просидела в кустах, невдалеке от старого дуба, обозначенного, как место для встречи. Вот уже и солнце зашло, уступив место звездам, вот уже и 'лоси' утихомирились, перестав блукать по стойбищу, вот уже и караульные совершили первый обход, освещая себе путь факелами… Тут волнение Олии наросло до предела. Она понимала — чем позже ариг приведет Данула, тем меньше у них будет шансов до утра добраться до леса и спрятаться там. Но ариг все не шел, и Олию охватили дурные предчувствия. Она не верила в то, что Хран мог ее обмануть — ведунья неплохо разбиралась в людях и понимала, что такие люди, как Хран, не обманывают и не убивают со спины. Если бы по каким-то причинам ариг не смог освободить Данула, он бы все равно пришел к ней и рассказал, в чем дело. А раз арига нет, значит, что-то случилось непосредственно с ним.

Олия не видела, что происходит на молухе, потому что обзор перекрывали хижины. Заходить на территорию стойбища она боялась, из-за того, что там бродили доберы. Кроме того, она опасалась разминуться с аригом, если он приведет Данула.

Так ведунья и просидела почти до самого утра в кустах, не решившись ни на какие действия. А когда со стороны равнины, на востоке, начало алеть, Олия впала в отчаянье. У нее даже возникла мысль вернуться в стойбище и попросить гартов об одном, чтобы ее привязали рядом с сыном. Тогда она, хотя бы, как-то сможет поддержать его перед смертью. Но из подслушанного в хижине вождя разговора она поняла, что ей колдун приготовил особую казнь на костре. Мысль о том, что ее могут убить раньше, и Данул увидит, как его мать сжигают в костре, показалась ей невыносимой.

Со слов арига Олия знала, что ритуал жертвоприношения начнется после полудня, а ему будут предшествовать еще какие-то ритуалы. Не представляя, как поступить, лесовичка решила спрятаться в соседней роще, подальше от стойбища, и там еще раз все обдумать. Но, устроившись под разлапистой лиственницей, женщина сама не заметила, как ее сморил сон. Ведь она толком не спала последние несколько суток, начиная со дня пленения…

Ее разбудили негромкие голоса. Сначала Олие почудилось, что она видит сон. Ведь один из голосов, принадлежавший мальчику, до боли напоминал голос ее старшего сына Павуша. Откуда здесь мог появиться Павуш? Конечно же, это во сне! Олия не хотела просыпаться, потому что сквозь сонный морок понимала, что стоит открыть глаза, и голос сына исчезнет. А ей так хотелось его слушать и слушать. Но внезапно мальчик громко засмеялся совсем рядом, почти над ухом, и ведунья усилием воли приоткрыла глаза, потому что смех звучал уж слишком правдоподобно. Такого просто не могло быть! И почти тут же она отчетливо разобрала слова, произнесенные мужским голосом: 'Не смейся, Павуш, в жизни и не такое бывает'. Павуш? Ну, нет уж! Пусть даже с ней Черух шутки шутит, но она должна разобраться!

Олия осторожно перевернулась на бок и высунула голову из-за ствола лиственницы. Она увидела две удаляющиеся фигуры: среднего роста мужчину в длиннополой малисе и мальчика в оленьей огуше. Эту огушу с продолговатым капюшоном Олия узнала бы и с закрытыми глазами — ведь она сама ее шила для сына прошлой осенью. А еще через мгновение ведунья увидела Гава, который, выскочив из кустов, засеменил позади путников, низко опуская темно-рыжий хвост.

Потрясение оказалось столь сильным, что женщина забыла о всякой осторожности и бросилась вслед за неторопливо идущими мужчиной и мальчиком. Олия словно боялась, что стоит чуть промедлить, и они растворятся в воздухе весеннего дня, подобно привидениям из сна…

Пока Олия плакала от счастья, обнимая и целуя сына, которого уже не чаяла никогда увидеть, а Павуш мужественно ворчал осипшим голосом: 'Мама, ну что ты, не надо, мама', отшельник скромно стоял в стороне. Наконец, Олия всхлипнула, вытерла лицо об огушу сына и покосилась на незнакомца. На плече у того висел какой-то странный лук. Проследив взгляд матери, Павуш важно сказал:

— А это, мама, мой друг От. Мы идем спасать тебя и Данула.

— А я уже понял, что ты — Олия, — отшельник добродушно сморщил нос. — Павуш мне про тебя все уши прожужжал. Давай знакомиться. Нам надо многое обсудить.

*Созвездие Лося — так гарты называли созвездие Большой Медведицы.