На Аландах все миниатюрное. На архипелаге из 6500 островов проживает всего 25 тысяч жителей, причем половина в главном городе Мариехамне. Это самая маленькая из всех скандинавских столиц. Миниатюрность города особенно бросается в глаза, когда в его гавани швартуются огромные паромы Viking Line и Silja Line. Даже главная улица города — Турггатан застроена домами в один-три этажа. А чуть в сторону, и Мариенхам плавно «перетекает» в природу.
От Мариехамна разбегается паутина нешироких, но гладких дорог, на которых указателей поворотов к фермам и хуторам больше, чем машин. А людей почти не видно.
С моря Аланды выглядят дикими и неприступными, но вблизи гранитные скалы архипелага оказываются очень уютными. Среди разноцветных густых мхов блестят ягоды брусники и черники. Сосновые и березовые леса перемежаются с аккуратно возделанными полями.
Некоторые острова соединены мостами, некоторые — паромами. Но на дорожной карте архипелага самая дальняя дистанция — 68 километров!
Маленькие аккуратные деревянные домики не выдают достатка своих хозяев: Аланды держат первое место по уровню жизни в Финляндии, и здесь немало миллионеров, но местные жители не привыкли выставлять на показ свое богатство…
Вполне возможно, что этот архипелаг, расположенный при входе в Ботнический залив у юго-западного побережья Финляндии, был бы сегодня ничем не примечательной и мало кому известной провинцией Швеции, если бы в самом начале позапрошлого века его не захватила Россия, превратив в часть созданного тогда же Великого Княжества Финляндского.
А 150 лет назад произошло еще одно событие, которое уже окончательно определило судьбу Аландов. Во время Крымской войны англо-французская эскадра расстреляла недостроенную русскую крепость Бомарзунд, и по условиям капитуляции архипелаг был объявлен демилитаризованной зоной.
Сегодня Аланды — своего рода политический и исторический курьез. Их особый статус, сложившийся после краткой англо-французской интервенции, не только сохранялся на протяжении полутора столетий, но даже укрепляется. В 1918 году с провозглашением независимости Финляндии островитяне, было, решили воссоединиться со Швецией и даже почти единогласно проголосовали за это на референдуме. Но Финляндия решила по-своему, да и Лига Наций поддержала права финнов на архипелаг, правда, оговорив это целым рядом условий. В первую очередь — предоставлением Аландам самой широкой автономии. У Аландов свой флаг, свой парламент — лагтинг, свои почтовые марки, шведский в качестве единственного официального языка. Неприкосновенным остался и демилитаризованный статус: даже финские военные суда, чтобы зайти на Аланды, должны иметь на то разрешение лагтинга. И, наконец, вступив вместе с Финляндией в ЕС, Аланды тем не менее присоединились к Евросоюзу не полностью, сохранив определенную независимость в сфере налогов…
А все это началось ровно 200 лет тому назад.
Судя по историческим хроникам и воспоминаниям очевидцев, зима 1809 года выдалась на Балтике суровой, и в марте Ботнический залив был еще скован прочным льдом. Командование русской армии, находившейся в Финляндии по случаю очередной войны со Швецией, решило воспользоваться этим. Прибывший в армию император Александр I согласился с таким планом, и два русских корпуса по льду Ботнического залива двинулись на шведские Аланды. Десять тысяч человек корпуса генерал-лейтенанта Багратиона наступали пятью колоннами, одна из которых обходила архипелаг с юга. А с севера на него двигался пятитысячный корпус генерал-лейтенанта Барклая де Толли. Впереди наступающих шел передовой отряд гусар генерал-майора Кульнева, в котором находился Денис Давыдов. Неделя понадобилась русским войскам, чтобы достичь главного острова архипелага. «Войска Вашего Императорского Величества ознаменовали себя неограниченною ревностию и явили пример неутомимости… Тщетно полагал неприятель остановить быстрое преследование их многими и большими засеками, в густоте лесов поделанными, они обошли их или разметали и, переходя ледяные необозримые пространства, преодолели все препоны, самою природою поставленные», — докладывал царю Петр Иванович Багратион. Пятого марта 1809 года весь Аландский архипелаг был занят русскими войсками. А полгода спустя был заключен Фридрихсгамский мир, закончивший эту, пятую по счету, русско-шведскую войну. Финляндия и Аландские острова отошли к России.
Начался русский этап в истории архипелага.
Так как острова лежали слишком близко к Швеции, российские власти боялись попыток реванша со стороны бывшего противника и разместили на Аландах гарнизон из 2000 солдат.
Первым опорном пунктом русской армии стала бывшая маленькая деревушка Скарпанс: ее в 1811 году купила Российская корона и разместила там военное подразделение. Сейчас там остались только фундаменты зданий, но знатоки местной истории могут показать, где находилась лавка купца Макеева и сад полковника Грундта.
Позже, для защиты архипелага от нападения со стороны все той же Швеции, было решено возвести мощные оборонительные сооружения. По приказу Николая I здесь началось сооружение огромной крепости Бомарзунд, которая должна была стать западным форпостом русской армии. И ее развалины в восточной части главного острова архипелага Фаст-Оланда — самый знаменитый след нашей истории на Аландах.
Строительство началось в 1832 году и так до конца и не было завершено. На возведении оборонительных сооружений трудилось 2000 человек. В 1832–1842 годах была построена главная крепость — двухэтажное здание длиной 290 метров. Оно могло вмещать 2500 человек — половину всего российского гарнизона на Аландах и много пушек.
Подступы к крепости должны были оборонять башни. Строительство первой из них — башни Престё, началось после возведения главной крепости в 1842 году и завершено в 1845-м. Она была вооружена 18 пушками. Затем, в 1845–1848 годах была построена башня Нотвик. Последней была возведена башня Бреннклинт.
Размещение на Аландах большого гарнизона требовало и создание госпиталя, и он был создан на острове Престё. С началом строительства Бомарзунда, госпитальный комплекс вырос до размеров городка.
За полукольцом оборонительных сооружений вырос и небольшой гарнизонный город, получивший имя Нюа-Скарпанс, Новый Скарпанс. В нем были своя почта, магазины, административные учреждения, штаб командующего.
Но, как часто это бывает в России, крепость строили долго и бестолково. За 22 года полностью готовыми к обороне были только три крепостных башни.
Русский гарнизон, ожидавший нападения со стороны Швеции, был атакован другими и гораздо более сильными противниками. Во время Крымской кампании 1854 года, начавшейся как очередная, девятая по счету, Русско-турецкая война, Англия и Франция открыли против России второй фронт и на севере.
В начале августа 1854 года к Бомарзунду подошло 40 французских кораблей, доставивших 12 000 солдат. Корабли английского флота блокировали Аландские острова, не давая возможности русским придти на помощь осажденной крепости. Осада началась 13 августа бомбардировкой крепости с французских кораблей. Обстрел длился весь день и продолжался ночью.
Первой подверглась обстрелу французской артиллерии башня Бреннклинт, которую обороняло 140 человек и 10 пушек. Она была довольно быстро повреждена, и гарнизону пришлось ее оставить. Когда башню заняли французы, ее стали обстреливать уже русские войска. Она загорелась и взорвалась. Из-за этого, кстати, она и сохранилась лучше всего, так как после взрыва ее уже не стали планомерно уничтожать.
На второй день осады, 14 августа, крупнокалиберные орудия с английских кораблей начали обстрел северного фланга крепости — башни Нотвик, которую защищали 180 человек под командой лейтенанта Звердьева. Ее гарнизон сдался лишь после того, как в западной стене башни была пробита громадная брешь, а большинство орудий было уничтожено. Главная крепостное здание обороняли 1500 человек.
Оно неплохо выдерживало артобстрел. Ночью французы высадились у крепости и всего в двухстах метрах от нее развернули артиллерийскую батарею, которая и завершила осаду: когда были сданы башни Нотвик и Бреннклинт, командование посчитало, что сопротивление бесполезно и капитулировало. Так как сражение шло в основном к западу и югу от главной крепости, башня Преете играла довольно пассивную роль. Поэтому она почти не пострадала, когда ее гарнизон 16 августа сдался французам. Крепость Бомарзунд пала.
Разгром русского гарнизона довершила эпидемия холеры, начавшаяся незадолго до этого.
Оставшиеся в живых были погружены на корабли и отправлены в Англию и Францию. В 1878 году император Александр II, узнав о могиле пленных бомарзундцев в маленьком городе Луис на юге Англии, повелел установить им памятник. Он до сих пор стоит там, в графстве Сассекс…
После захвата англо-французской эскадрой Аландов, шведам было предложено вернуть себе архипелаг, но, так как война еще не закончилась, они не рискнули пойти на это.
Сегодня от огромного комплекса оборонительных сооружений Бомарзунда и военного города почти ничего не осталось.
Деревянные постройки — в том числе сооружения Нового Скарпанса и военный госпиталь — были сожжены оборонявшимися еще до начала обстрела. Каменные же пострадали во время боя, а потом были уничтожены после капитуляции.
В сентябре 1854 года союзные войска покинули Аланды, но перед этим взорвали остатки оборонительных сооружений Бомарзунда — 2 сентября была взорвана главная крепость. Шесть тонн пороха заложили под башню Престё — кирпич из ее руин разобрали, теперь на ее месте лишь груда камней…
На месте крепости сегодня стоит скромный памятник, напоминающий о событиях 1854 года. От военного городка у Бомарзунда остались лишь одни фундаменты, а от некогда могучей крепости — части стен. Широкая полоса остро раздробленного гранита, поросшего соснами — это бывшее защитное кольцо крепости, должное затруднить продвижение неприятеля.
Зато бомарзундский кирпич можно увидеть в Хельсинки — из него возводился кафедральный Успенский собор, тот самый, что возвышается над гаванью финской столицы.
У взорванной башни Нотвик в свое время производились раскопки. Да и саму башню, точнее, то, что от нее осталось, привели в порядок, восстановили перекрытия. Найденные пушки были установлены на своих прежних местах, а другие — около башни. Более мелкие находки теперь — в музее Преете. В старом домике лоцмана разместился маленький музей с обнаруженными предметами и картинами бомарзундского периода.
Старое православное кладбище, существовавшее на острове Преете, ибо именно там размещался госпиталь, использовали с 1810-х по 1846 год. Его называли еще «Холерным кладбищем», так как многие умирали от эпидемий. Большинство надгробий на нем были деревянными, поэтому не сохранились. Остались лишь каменные.
На замшелых каменных плитах можно прочесть: «Первый врач Бомарзундского госпиталя коллежский асессор Александр Владимирович Бублеев», «Унтер Цейхвартер 12 класса Алахов»…Сохранился гранитный памятник: «Андрей Акцынов, сын инженер-капитана, младенец 3-лет, умер 30 ноября 1835 года». А в стороне от главной части кладбища — большой деревянный крест в память о всех бомарзундцах, умерших от холеры… Я был на Аландах в 2004 году. Как раз в то время — в 150-летие событий Крымской войны, обороны Бомарзунда и высадки французского десанта. Тогда у развалин Бомарзунда проходили «Русские дни».
Жители окрестностей, нарядившись во все, имеющее хоть какое-то отношение к прошлому, выставили угощение, в том числе и русские пироги, отыскался даже один — пусть и довольно современный и электрический — самовар, с которыми соседствовали шведские блинчики «панкакка» и кофе. Самодеятельный театр ставил здесь же на поляне сцены из времен краткого прихода французов. Народу собралось множество — несколько сот человек. Так что, и не заглядывая в научные труды, можно понять, насколько важной для Аландов стали капитуляция нашего гарнизона и вообще события 1854 года.
А следы русского присутствия на Аландах — это не только руины Бомарзунда. Их, на самом деле, гораздо больше.
По Парижскому мирному договору 1856 года, завершившему Крымскую войну, острова были возвращены России — но на правах демилитаризованной зоны: в дальнейшем их использование в военных целях не допускалось. После войны местная общественность обратилась к императору Александру II с ходатайством разрешить основание города-порта на главном острове. А чтобы наверняка получить согласие, ходатаи предложили наименовать город в честь супруги императора Марии Александровны. Царским манифестом 4 февраля 1859 года основание города Мариехамна («Гавани Марии») было «всемилостевейше» разрешено, а 20 февраля 1861 года была подписана грамота, устанавливавшая статут города. От этой даты и ведется отсчет его существования. Город был основан на узком мысу между мелководным заливом Слеммерн (Восточная гавань) и глубоким, никогда не замерзающим заливом Свибю (Западная гавань). Мариехамн до сих пор небольшой городок, но при этом третий по величине пассажирский порт Финляндии! По моим подсчетам, в день сюда заходят как минимум восемь огромных международных паромов (четыре днем, четыре ночью).
На главной улице города, Турггатан, находится самый известный в городе торговый центр, называемый Galleria Sitkkoff. А перед ним — бронзовый памятник: человек высокого роста, в длинном изящном сюртуке, держит в руке снятую шляпу-цилиндр и всматривается куда-то вдаль. «Вице-консул Николай Ситков. 1828–1887. Торговец. Судовладелец», — написано по-шведски на пьедестале из темного гранита. В соседнем доме, в котором сейчас находится редакция газеты «Тиднинген Оланд», купец имел свой магазин.
Родоначальник торговой династии Михаил Ситков (1802–1861 гг.), вначале промышлявший в финском городе Савонлинна, в 1830-х годах перебрался на Аланды, где тогда строилась крепость Бомарзунд. В это время в семье уже был старший сын Николай, родившийся в 1828 году еще в Савонлинне. В Бомарзунде родилось еще трое сыновей: Петр, Александр и Михаил. Все четверо сыновей Михаила Ситкова продолжили дело отца, но особую известность на Аландах приобрел именно Николай, старший сын. Николай Михайлович Ситков был одним из основателей Мариехамна, входил в комиссию по формированию городской управы. Позже занимал пост городского казначея и был заседателем городского суда. Организация торгового мореплавания на Аландах — во многом заслуга Николая Михайловича. Недаром он состоял почетным вице-консулом Швеции и Норвегии на Аландских островах. Николай Михайлович Ситков умер в Мариехамне в 1887 году и похоронен на местном кладбище. Здесь же похоронены семеро наших моряков-подводников, погибших 25 июля 1916 года при бомбардировке немецкими самолетами судна «Святитель Николай» — базы 5-го дивизиона подводных лодок Балтийского моря. О России времен Николая I на Аландах напоминает здание русской почты в Эккерё. Двухэтажный дом, построенный в 1828 году, выглядит так, словно стройка только что закончилась. Во дворе сохранились многочисленные каретные сараи и конюшни, а в самом доме устроена небольшая музейная экспозиция: кабинет и жилая комната почтмейстера. Неподалеку от почты — старинный причал, некогда самая западная полоска Российской империи, откуда уходили почтовые суда. Тут же обелиск с трогательной надписью по-шведски: «Вечная память и благодарность нашим праотцам за почтовую связь через Аландское море».
А начало XX века здесь вообще называют «курортной эпохой» — тогда острова стали весьма популярным местом отдыха русской знати и богатых торговцев. Бывали здесь и русские императоры — например, Александр III с супругой не раз наведывался сюда. Царская яхта «Штандарт» неоднократно гостила в гавани Мариехамна.
Несмотря на демилитаризованный статус по Парижскому договору 1856 года, в 1906 году на Преете высадились 750 русских солдат. Основанием для этого явились слухи, будто на острова тайно завозят оружие для повстанцев в России. Чтобы иметь надлежащую связь с Аландами, на Преете и построили телеграфную станцию. Ее до 1918 года обслуживали 20 человек. Здание до сих пор сохранилось. Рядом стоит красный деревянный дом, где жили работники телеграфа. Единственный, кстати, уцелевший со времен Бомарзунда.
В марте 1918 года после выхода России из Первой мировой войны по сепаратному договору с Германией — Брестскому миру — на Аланды вернулись войска нейтральной Швеции. А следом за ними пришли немцы, чьи военные корабли густо задымили на рейде Эккерё — некогда самого западного населенного пункта России. Русские части, сдав недавнему противнику оружие и боевую технику, покинули архипелаг. Русская история Аландов закончилась.
И тем не менее здесь до сих пор сохранилось немало русского. Здесь можно купить настоящий русский ржаной хлеб, русские бублики, соленые огурцы домашнего посола, в кафе и ресторанах заказать аппетитные русские блины, пироги с яблоками и капустой, любимые островитянами.
В аландском диалекте шведского языка сохранились и русские слова: чуть-чуть, будка, дача, бочка, сарай, пирог и — дурак. Последнее, правда, означает хитреца, хитрована, и произносится с ударением на первый слог. А будка, как и в материковой Финляндии (превратившаяся там, правда в «путку») стала означать кутузку, полицейский участок…
Читая «Северную повесть» Паустовского, я представлял себе Аланды как Богом забытый, скованный лютыми морозами уголок. Но, думаю, этот архипелаг едва ли был таковым даже в теперь уже далекие времена столетнего русского господства. Это очень милый и уютный уголок Балтики. И от «нас» здесь сохранились не только пушки с двуглавыми орлами в русской же — недостроенной и полуразрушенной — крепости Бомарзунд, но и такие смешные слова, как «чуть-чуть» и «дУрак».