18.1 Кибернетика как наука об управлении сложными системами

Кибернетика явилась первой научной дисциплиной, связанной с изучением образования порядка из хаоса и функционирования так называемых сложных систем, т. е. систем, не прямолинейно и не однозначно реагирующих на внешние воздействия вследствие наличия в них собственных мобилизационных механизмов. Именно в кибернетике были сформулированы понятия сложных систем и обратных связей, которые затем нашли применение в самых различных научных дисциплинах и были положены в основу искусственного способа восприятия, позволяющего воспринимать, представлять и описывать эволюцию сверхсложных объектов. Этот способ восприятия сформировался внутри системно-кибернетического подхода.

Основоположник кибернетики выдающийся американский математик Норберт Винер сформулировал основы этой науки в своей знаменитой книге «Кибернетика, или управление и связь в животном и машине», изданной в 1948 г. Название новой науки он произвёл от греч. «кибернетес» – кормчий, рулевой, и «кибернетике» – искусство управления кораблём, или просто управление. У Винера, разумеется, речь идёт об управлении техническими и другими сложными системами при помощи физических воздействий и информационных сигналов, а не об управлении как менеджменте, обеспечивающем эффективную мобилизацию человеческих ресурсов в предпринимательской сфере. Соответственно кибернетика – это особая наука об управлении. Возникнув на стыке математики, физики, технических наук и нейрофизиологии, она изучает механизмы управления в неживых и живых системах, абстрагируясь от науки управления как сложного комплекса гуманитарных социально-психологических подходов.

Исходным рубежом развития кибернетики явилась теория функционирования автоматических устройств. Винер рассматривает принципиальное различие между современными автоматами и автоматически действующими устройствами XVII–XIX веков. Куклы-автоматы и музыкальные шкатулки этого периода двигались и имитировали некоторые человеческие действия по определённой программе, которая, фактически, была аналогична способу действия заводных механических часов. Такая жёсткая программа состояла в механически предопределённой последовательности движений, изменить которую целесообразным образом в зависимости от изменения внешних условий было невозможно. Поэтому и использоваться подобная программа могла лишь для создания механических игрушек и часовых механизмов (а также самострелов и дверей потайных ходов), которые, будучи приведены в действие, не могли подвергнуться никаким управленческим воздействиям, учитывающим изменение обстановки.

Точно такой же, по мысли Винера, была и механическая модель Вселенной, основанная на физике Ньютона и лапласовском детерминизме. Она напоминала хорошо отлаженные механические часы, заведённые Творцом. Изменение физики в начале XX века заставило коренным образом пересмотреть эту модель, а развитие техники на протяжении всего XX века привело к созданию вначале простейших, а затем всё более сложных самонастраивающихся автоматов, т. е. машин с механизмами, способными реагировать на изменение окружающей среды и (или) сообразовывать автоматически запускаемые действия с физическими или информационными (командными) воздействиями человека. В момент создания кибернетики к числу таких самонастраивающихся автоматов принадлежали автоматические устройства для открывания дверей, для зажигания или отключения уличных фонарей в зависимости от уровня освещённости, а также радиовзрыватели, управляемые снаряды, аппараты управления на химических заводах и ряд других. Все они были оснащены сенсорными устройствами, позволяющими воспринимать сигналы из внешней среды и в соответствии с этими сигналами совершать строго определённые запрограммированные действия. Самонастраивающиеся автоматы представляли собой, таким образом, простейшие варианты управляемых машин, действующих в автоматическом режиме, но обладающих способностью настраиваться на управленческие воздействия в зависимости от целей, программ, потребностей и команд человека.

Но вслед за распространением таких простых и однообразно реагирующих автоматических систем в технике XX века открылись возможности и были созданы предпосылки для создания всё более сложных систем, совершающих в ответ на запросы человека всё более сложные действия. Такие технические системы, получая на свои вводные устройства определённые данные, оказывались способными обрабатывать эти данные и на выводе совершать действия, включающие большое число разнообразных комбинаций. Именно они стала объектом изучения кибернетики, получили название кибернетических систем и стали совершенствоваться на основе достижения кибернетической науки. Таким образом, кибернетика проявила себя как наука об управлении сложными самонастраивающимися системами, способными комбинировать поступающие извне сигналы и принимать на основе этих сигналов относительно независимые от управленческих воздействий решения. Наиболее сложной из таких кибернетических систем стала быстродействующая электронно-вычислительная машина (ЭВМ), которая в своём развитии привела к созданию современной компьютерной техники.

Управление сложными системами осуществляется в кибернетике путём целенаправленного формирования обратных связей между управляющей и управляемой системами. Формирование понятия обратных связей и их использование для исследования сложных систем, создания и управления ими стало одним из важнейших достижений кибернетики. Обратные связи выступают в качестве альтернативы прямым связям. Прямые связи характеризуются управленческими воздействиями господства и подчинения, командами, при которых управляющая система воздействует на управляемую, сама не подвергаясь влиянию с её стороны. Обратные связи представляют собой реакции систем, участвующих в прямых связях, причём такие, которые оказывают влияние на системы, вызвавшие эти реакции. Обратные связи подразделяются на положительные, при которых влияние источника воздействия на его приёмник усиливается, и отрицательные, при которых оно ослабляется. Особенно важную роль в эволюции систем играют отрицательные обратные связи. Они обеспечивают стабильность, приспособляемость, регуляцию, выживание и саморазвитие каждой упорядоченной системы.

При этом в кибернетике сознательно отвлекаются от внутренней структуры, строения и вещественного состава управляемой системы, сосредоточиваясь на выполняемых ею функциях и результатах её функционирования. Такой подход выражается в понятии «чёрного ящика», т. е. устройства, от которого требуется выполнение определённой операции и о котором управляющая система располагает всей необходимой полнотой данных в виде параметров, снятых приборами на входе и выходе, но не обязательно имеется информация о внутренней структуре, обеспечивающей выполнение этой операции.

Такой техногенный подход к поведению управляемой системы обеспечивает значительные преимущества для отслеживания этого поведения в рамках того или иного технологического или техникоподобного процесса. Однако он резко ограничивает возможности воспроизведения собственной эволюции системы, не позволяет сконцентрировать внимание исследователей на структурных характеристиках, обеспечивающих развёртывание того или иного эволюционного процесса. Мобилизационное ядро системы остаётся тайной за семью печатями, а значит, система в определённый момент может повести себя совсем не так, как от неё ожидалось и вызвать техногенную и какую угодно ещё катастрофу. Чтобы этого избежать, в кибернетику вводится информационная составляющая, обеспечивающая получение максимальной или даже исчерпывающей в рамках данного процесса информации о тенденциях в поведении системы и о возможных отклонениях такого поведения от тех или иных стандартов. На этой основе кибернетика стыкуется с информатикой и компьютерной техникой, становится мобилизационным ядром их развития. На её основе создаются модели, позволяющие выявить разнообразные зависимости между информацией и любыми реакциями, характеристиками и тенденциями в поведении системы.

Именно на базе кибернетики, в тесной связи с ней и стала развиваться информатика, само название которой возникло в результате соединения слов «информация» и «автоматика», но под сильным влиянием названия «кибернетика». Информатика не является наукой об информации в точном смысле этого слова. Такую роль выполняет информология. Информатика устанавливает зависимости, возникающие между информационными структурами и способами их передачи по каналам связи. Сам характер сообщений, содержащееся в них знание действительности также выступает в виде «чёрного ящика». Кибернетика и её дочерняя наука, информатика, стали основой современной вычислительной техники, открыли перед человечеством компьютерную эпоху и перспективу формирования информационного общества. Компьютерная техника, пронизывающая все структуры современного общества, стала не только основой современной техники, но и важнейшей характеристикой социальной среды. Без неё современный человек вообще не мыслит себе своего существования, сталкиваясь в ней во всех своих деловых и бытовых отношениях. И хотя мода на кибернетику как форму научного мировоззрения уходит в прошлое, её роль в человеческом обществе постоянно возрастает. Это особенно очевидно, если учесть, что все создания компьютерной техники, включая и сами компьютеры, суть не что иное, как кибернетические устройства. А это означает, что влияние кибернетики сохраняется и в структуре современного научного мировоззрения, преломляясь через всю совокупность общенаучных и философских дисциплин, участвующих в формировании новой эволюционной картины мира. Кибернетические модели, проигранные на компьютерах в компьютерных экспериментах позволяют сегодня не только заменить дорогостоящие испытания самолётов в аэродинамических трубах, рассчитать параметры и траектории ракет, вычислить оптимальные параметры любых других технических устройств, но и воспроизвести структуры космических образований, выявить их реальное движение и тенденции развития. Всё это означает, что несмотря на свои довольно скромные результаты в теории эволюции, кибернетика продолжает играть всё возрастающую роль в исследовании эволюционных процессов и в астрономии, и в биологии, и в социологии, и в экономике. Чрезвычайно важной для эволюционной картины мира является и вскрытая именно кибернетикой информационная составляющая эволюционных процессов: соотношение информации и энтропии, информации и энергии, информации и связи.

Уже Н. Винер, закладывая основы кибернетики, предельно обобщил выводы, базирующиеся на исследовании функционирования самонастраивающихся автоматов, перенеся их на все системы с обратными связями, включая живые организмы и их объединения. Кибернетика возникла и развивалась как наука об управлении и связи в машинах, живых организмах и их объединениях на основе получения, хранения, переработки и использования информации. Применение кибернетики к исследованию не только технических систем, но и сложных динамических систем совершенно иной природы – биологических, социальных, экономических, управленческо-административных – обусловлено тем, что поведение каждых из этих систем строится на основе определённого рода обратных связей.

Таким образом, кибернетика изучает, по существу, машиноподобную сторону эволюционных процессов. Научно-мировоззренческое значение кибернетики состоит в выявлении роли в эволюционных преобразованиях механизмов, связанных с управлением, информацией, организацией, прямыми и обратными связями, целесообразностью, функционированием сложных систем в качестве своеобразных самонастраивающихся автоматов. Неживая природа рассматривалась создателем кибернетики в качестве машины с хаотическими обратными связями. Отсюда вытекает представление о Вселенной как машины, с большей вероятностью производящей энергию и с очень малой вероятностью порождающей упорядоченность и разнообразие на основе случайных флуктуаций, своего рода отклонений от общей тенденции к деградации и утрате определённости. Получается парадокс. Раз Вселенной с научной точки зрения никто не управляет, значит, она с кибернетической точки зрения и вовсе неуправляема, анархична, не эволюционирует, а только деградирует, погружается в хаос, движется к хаотическому равновесию и тепловой смерти.

С точки зрения Винера главное достижение физики XX века состоит в том, что она заменила детерминированные модели вероятностными. Будучи по своей изначальной профессиональной подготовке математиком, Винер всю жизнь занимался применением вероятностных моделей. Его идеал – вероятностная физика, и он ещё очень далёк от физики эволюционной. И тем не менее, утверждая свой идеал вероятностной физики, для которой характерно «признание наличия в мире элемента неполного детерминизма, почти иррациональность», Винер прокладывает один из магистральных путей к созданию методологического аппарата эволюционной физики.

За основу своей кибернетически ориентированной модели Вселенной Винер принимает теорию американского математика Дж. Уилларда Гиббса, в соответствии с которой вероятность нарушения организации всегда выше вероятности флуктуаций, ведущих к формированию организации. «Гиббс, – пишет Винер, – выдвигал теорию, что эта вероятность, по мере того как стареет Вселенная, естественно стремится к увеличению. Мера этой вероятности называется энтропией, характерная тенденция энтропии заключается в возрастании» (Винер Н. Кибернетика и общество. Творец и робот – М.: Тайдекс Ко, 2003 – 245с., с. 28).

Кибернетический подход, по Винеру, как раз и заключается в противостоянии общей тенденции природы к нарастанию хаоса, в сопротивлении хаосу путём повышения уровня организации локальных систем. «В управлении и связи, – констатирует он, – мы всегда боремся против тенденции природы к нарушению организованного и разрушению имеющего смысл – против тенденции, как показал Гиббс, к возрастанию энтропии» (Там же, с. 30–31) Хаос проникает в команды, с помощью которой осуществляется управление, подвергает дезорганизации любые сообщения, любую информацию, передаваемую по каналам связи. Он проявляет себя в виде информационного шума. Энтропийные процессы имеют глобальный, всеобщий характер, а информационные и организационные – локальный и частный, ограниченный в пространстве и времени. Винер совершенно не принимает во внимание того, что такое же противостояние энтропии осуществляется в любой мобилизационной структуре на основе механизмов самоорганизации.

«По мере того как возрастает энтропия, – утверждает Винер, – Вселенная и все замкнутые системы во Вселенной, естественно, имеют тенденцию к изнашиванию и потере своей определённости и стремятся от наименее вероятного состояния к более вероятному, от состояния организации и дифференциации, где существуют различия и формы, к состоянию хаоса и единообразия. Во Вселенной Гиббса порядок наименее вероятен, а хаос наиболее вероятен. Однако в то время как Вселенной в целом, если действительно существует Вселенная как целое, присуща тенденция к гибели, то в локальных мирах направление развития, по-видимому, противоположно направлению развития Вселенной в целом, и в них наличествует ограниченная и временная тенденция к росту организованности. Жизнь находит себе приют в некоторых из этих миров. Именно исходя из этих позиций начала своё развитие наука кибернетика» (Там же, с. 28)

Такая трагически-пессимистическая точка зрения на Вселенную, созвучная роковым мотивам «гибели богов» в гениальных операх Рихарда Вагнера, противоречит, однако, эволюционной логике не только современной астрономии и космологии, но и астрофизики, и самой кибернетики. Если вероятность энтропии в целом в неживой природе выше, чем вероятность самопроизвольного упорядочения, если тенденция к дезорганизации и хаосу повсеместна, а тенденция к организации и упорядочению ютится в ограниченных пространствах вследствие случайных флуктуаций вещества, то откуда же взялась эта чрезвычайно разнообразная и многообразно структурированная Вселенная, которой предстоит погибнуть тепловой смертью вследствие всеобщей дезорганизации и утраты разнообразия? Понятно, что подобная точка зрения противоречит принципу разнообразия, выдвинутому и отстаиваемому кибернетикой.

Ни в астрономии, ни в физике тепловых процессов, ни в какой-либо другой сфере физики, ни в химии наука нигде не обнаруживает полного отсутствия структур, полной утраты структурности. Тенденция к утрате структурности наблюдается в тепловых процессах лишь в закрытых, изолированных системах, например, в плотно закрытых сосудах. Но тепловое равновесие отнюдь не означает ни полного хаоса, ни полной бесструктурности, ни абсолютной неопределённости. На уровне атомов и их ядер структурность сохраняются, определённость поддерживается.

Соответственно можно сказать, что самоструктурирование является всеобщим свойством, атрибутом материи, а тепловое равновесие со свойственной ему утратой макроскопической структурности является лишь частным случаем всеобщего процесса самопорождения структур на более глубоких уровнях движения материи. Самоструктурирование является следствием неисчерпаемого разнообразия движения материи, «великого перемешивания», которое происходит на всех её бесчисленных уровнях. При этом само по себе структурирование матери отнюдь не означает, разумеется, преобладания тенденции к организации и порядку. В неживой материи образование хаотических, нерегулярных, неопределённо движущихся и относительно упорядоченных, регулярных, определённо сформированных структур равновероятны. Именно одинаковая вероятность хаоса и порядка во Вселенной создаёт самую возможность появления тенденций к развитию и прогрессу в одних локальных областях, к упадку и дезорганизации в других. Возникновение таких тенденций – это и есть то, что мы называем эволюцией в широком смысле. Тенденции же к росту и усложнению организации, упорядочению, развитию и прогрессу разнообразных структур составляют эволюцию в узком смысле.

Так какая же из этих тенденций преобладает в нашей Вселенной – Метагалактике? На этот вопрос вполне уверенно отвечает эталонная модель современной космологии. Согласно этой модели, наша Вселенная за 15–20 млрд. лет эволюционировала из негеоцентрического сгустка сингулярности в чрезвычайно разнообразную и высокоорганизованную космическую систему, структурирование которой позволило в соответствии с антропным принципом сформироваться на Земле человечеству. Такой срок эволюции Метагалактики, сравнимый с историей такой крохотной космической песчинки, как Земля, вызывает большие сомнения. Возможно, речь должна идти, скажем, о миллиарде миллиардов лет. Но тем не менее очевидно, что наша Метагалактика является бурно прогрессирующей системой, если учесть её колоссальные пространственно-временные масштабы и то обстоятельство, что этот прогресс совершается в косной, неживой материи.

Что же образует это преобладание позитивных тенденций над негативными, прогрессивной эволюции над деградацией, направленности эволюции к возвышению организации над косностью и абсолютным безразличием к собственному существованию неживых структур? Прежде всего наличие кибернетических механизмов, коренящихся в особого рода структурах, которые, образуясь на базе хаотической структуризации и самоорганизации, оказываются способными преобразовывать вещественно-энергетические факторы окружающей среды в генерирование новых упорядоченных по их подобию структур. Такие мобилизационные структуры становятся генераторами порядка, они мобилизуют материю на эволюцию. Именно на их основе происходит повышение вероятности порядка, организации, определённости и снижение вероятности хаоса, дезорганизации, неопределённости. И именно они возбуждают в физических образованиях, химических соединениях, астрономических объектах кибернетические процессы управления, обратной связи, которые не были констатируемы в неживой природе создателем кибернетики и которые превращают нашу Вселенную (и самые различные её подсистемы) из машины, производящей энтропию, в механизм осуществления эволюции.

Возможно, что где-то, за пространственно-временными границами нашей Вселенной существуют деградирующие Вселенные, подходящие под описание Винера, т. е. метагалактики, которые выработали свой мобилизационный потенциал и в которых накопление энтропии создаёт необратимую тенденцию к их тепловой смерти или же к какому-то другому типу преобладания хаоса над порядком и погружения в хаос. В таких метагалактиках действительно будут возникать лишь острова порядка, в которых будет ютиться жизнь и кратковременный по космическим масштабам прогресс. Возможно, наша метагалактика в досингулярном состоянии уже прошла цикл свёртывания эволюционного потенциала, после чего сжалась в негеоцентрический ком и погибла. Но нынешняя наша Метагалактика после её нового рождения в момент Большого Взрыва – это прогрессирующая Вселенная, и именно этот прогресс привёл к образованию жизни и нашему появлению на Земле.