11.1. Возникновение жизни как эволюционная и космическая проблема

Проблема возникновения жизни (биогенеза) представляет собой одну из труднейших эволюционных проблем, не имеющих пока вполне удовлетворительного разрешения на современном уровне знания. Собственно, природа, по крайней мере как она видится с нашей Земли, знает четыре эволюционных подъёма необычайной широты и высоты: формирование Метагалактики, образование жизни, возникновение человека и создание цивилизации. Три последних поистине космических масштабов эволюционных подъёма мы знаем исключительно из истории крохотной песчинки мироздания – Земли, а образование жизни при всех успехах последнего времени изучено лишь фрагментарно, и это изучение не имеет под собой прочной фактической базы.

Первой научной концепцией, противопоставившей себя мифологическому креационизму, объявившему возникновение жизни приказаниями или «ремесленническими» усилиями сверхъестественных антропоморфных космических существ, была теория самопроизвольного зарождения жизни из неживого вещества. Элементы этой теории восходят к философским учениям Эмпедокла и Аристотеля, а отдельные догадки по этому поводу были высказаны древнеегипетскими, индийскими и китайскими мыслителями. Так, Аристотель полагал, что живое может возникать не только путём спаривания животных, но и посредством разложения почвы. Строгая экспериментальная проверка подобного смелого допущения была в то время не по силам зарождающемуся естествознанию.

В Средние века идея самопроизвольного самозарождения стала рассматриваться как крамольная, несмотря на авторитет Аристотеля, поскольку она опять же противоречила идее Божественного сотворения. Её признавали лишь маги, колдуны, чернокнижники и алхимики, прямыми наследниками мистического искусства которых являются нынешние парапсихологи. Во времена Возрождения и в начале Нового времени самопроизвольное самозарождение жизни представлялось весьма распространённым в природе явлением, а подтверждение идеи самопроизвольного зарождения – необычайно простым делом. Так, голландский учёный Ван Гельмонт провёл эксперимент, в котором якобы добился за три недели самопроизвольного зарождения мышей. Для этого он использовал пропитанную потом рубашку и горсть пшеницы, поместив их в тёмный чулан. Человеческий пот, по представлениям экспериментатора, был активным началом в процессе самозарождения. Аналогичные по «чистоте» и «строгости» эксперименты подтверждали самозарождение маленьких белых червячков на гниющем мясе.

Однако в 1688 г. Итальянскому врачу Франческо Реди удалось напрочь опровергнуть все подобные эксперименты. Сначала Реди установил, что червячки, рождающиеся из мяса – это не что иное, как личинки мух. Мыши же появились в чулане отнюдь не из человеческого пота, они были привлечены наличием зерна. Реди провёл ряд экспериментов, доказавших, что в запечатанных сосудах «самозарождения» не происходит, в открытых же оно происходит по причине попадания туда организмов из внешнего мира. На основе этих, тоже ещё не очень доказательных экспериментов, Реди сформулировал альтернативную идее самозарождения идею биогенеза, согласно которой жизнь возникает только из предшествующей жизни.

В дальнейшем основной тезис биогенеза, получивший название в науке принципа Реди, был дополнен принципом Уильяма Гарвея: «всякое животное – из яйца». Затем принцип Реди был убедительно подтверждён опытами Ладзаро Спаланцани (1765) и Луи Пастера (1860). Опыты Пастера показали повсеместное наличие в земной атмосфере различных бактерий и лёгкости их попадания в любые неорганические вещества. Одновременно было показано, что при достаточно полной стерилизации и консервации никакого «самозарождения» не происходит. Тем самым была убедительно подтверждена теория биогенеза и опровергнута теория самозарождения. Именно с этого момента возникновение жизни начинает изучаться как истинно научная проблема, т. е. как проблема не прямого возникновения живого из неживого, а эволюционного перехода от одной системы к другой. Поскольку было доказано, что при нынешнем состоянии нашей планеты принцип Реди действует повсеместно, т. е. самозарождения жизни не происходит ни при каких обстоятельствах, учёные стали предлагать теоретические модели начала биоэволюции в качественно иных состояниях нашей планеты, при иных характеристиках состава атмосферы, температуры поверхности, химического состава первобытного океана и т. д.

Такие негеоцентрические условия существования первобытной Земли воспроизводятся как альтернатива нынешним на основе следующих допущений. Во-первых, гидросфера Земли была иной, более кислой, чем сейчас, и насыщенной разнообразными химическими веществами. Во-вторых, химия Земли была иной, чем сейчас, в ней присутствовали химические вещества, способствовавшие возникновению жизни. В-третьих, атмосфера Земли была иной, чем сейчас, в ней не было газообразного кислорода, без которого не может существовать нынешняя биосфера. В-четвёртых, энергетика Земли была иной, чем сейчас, при отсутствии озонового слоя, наличии мощной сейсмической активности и высокого уровня радиоактивности жизнь тоже должна была возникнуть совершенно иная, чем сейчас. В-пятых, для реализации вероятности жизни и превращения её возможности в действительность потребовались такие огромные промежутки времени, по сравнению с которыми весь период развития человеческой цивилизации представляет собой всего лишь краткое мгновение.

Действительно, при наличии всех необходимых предпосылок – огромного количества воды, органических веществ, продуцируемых химией Земли в виде разнообразных растворов, постоянного перемешивания этих веществ волнами единого океана Панталассы, падениями метеоритов и планетозималей, мощной энергетики, выражавшейся в потоках солнечного света, космических излучениях, беспрерывных извержениях вулканов, грозовых разрядах и потоках атмосферного электричества, высоком уровне радиоактивности – великий эксперимент природы, проводимый столь долгое время, миллиарды лет, с определённой степенью вероятности, не мог не превратить эту вероятность в необходимость и неизбежность вследствие отбора бесчисленного множества вариантов химических реакций и каталитических процессов, в ходе которых должны были возникнуть жизнепорождающие структуры и пригодные для самовоспроизведения биополимерные молекулы. Причём возникнуть в столь же огромном числе, сколь огромное количество времени ушло на проведение эксперимента.

При этом наличие кислорода, дарителя жизни для аэробных обитателей нынешней биосферы, основы энергетики животных организмов и человека, в те далёкие времена стало бы непреодолимым препятствием на пути формирования первожизни. Взаимодействие кислорода с первичными органическими веществами приводило бы к их окислению и разрушению сколько-нибудь сложных структур. Доказательством отсутствия кислорода в добиологической атмосфере Земли являются находки в наиболее древних породах неокисленного двухвалентного железа, существование которого в принципе исключено в насыщенной кислородом среде.

Все вышеуказанные предпосылки можно рассматривать как аргументы в пользу научной доказательности современной модели биохимической эволюции. Между тем вследствие «стёртости» следов первичной жизни, отсутствия прямого фактического материала для выводов о процессах и механизмах возникновения жизни, эволюционная модель постоянно подвергалась и подвергается скептической критике, ей противопоставляются теоретизированные конструкции антиэволюционного характера.

Ещё в конце XIX века возник знаменитый спор французского учёного Дюбуа-Реймона и немецкого учёного, дарвиниста Геккеля. Первый утверждал, что загадку жизни и её возникновения, как и другие 6 фундаментальных загадок бытия, никогда не удастся разгадать, поскольку никогда не удастся найти твёрдых фактов, служащих опорой для обоснованных выводов. Геккель, напротив, утверждал, что наука уже находится на пути к разрешению проблем возникновения и развития жизни, что путеводной нитью для этого выступает эволюционная теория Дарвина. Однако уж очень голословными выглядели оптимистические доводы учёных по поводу возможностей познания в этой как бы закрытой для науки сфере.

Определённое отчаяние чувствуется в знаменитой философски насыщенной строке поэтического произведения Гейне: «О, разрешите мне, волны, загадку жизни, древнюю, полную муки загадку!» Волны «знают» о муках рождения жизни, они присутствовали в первичном океане, но кто разгадает их шёпот?

Уже в XX веке среди русских учёных известность получила блистательная шутка выдающегося генетика Н.В. Тимофеева-Ресовского, который в ответ на вопрос о точке зрения генетики на происхождение жизни выразился так: «О том, как произошла жизнь, знают, лишь А.И. Опарин и Раиса Львовна Берг, а я был маленький, я не знаю». В этой шутке зубра российской генетики был подтекст, связанный с тем, что создатель исторически первой научно-эволюционной модели происхождения жизни А.И. Опарин под давлением лысенковских гонений на генетику вынужден был принять участие в травле «вейсманистов-морганистов» и полностью исключил из предложенной им модели достижения современной ему генетики.

В настоящее время в объяснении источников существования жизни конкурируют четыре мировоззренческие концепции, каждая из которых в той или иной мере претендует на истинность и в то же время противостоит теории биохимической эволюции. Это концепции креационизма, вечности жизни, самопроизвольного зарождения живого из неживого и панспермии.

Первая из этих концепций носит явно религиозный характер и привлекает для своего обоснования заимствованный из науки материал лишь для того, чтобы усмотреть в нём несостоятельность научного мировоззрения и его основы – эволюционной теории. С другой стороны, наблюдаются попытки примирить миф о Создателе Вселенной и Творце жизни с информацией о естественном ходе эволюционных процессов. Однако такое примирение удаётся лишь в сфере идеологии, но не научного мировоззрения. Это как примирить деспотизм с демократией или дополнить недостающие науке факты верой в чудеса. Ибо за креационизмом в сфере происхождения жизни ничего не стоит, кроме типичной веры в то, что идеальные образы могут чудесным образом воплощаться в реальных существ, а природой правит по своему усмотрению некая сила, скопированная с единоличного деспотического правления в человеческом государстве. Креационизм поэтому по своей сути есть антиэволюционное учение, есть учение о том, что не эволюция, а команда свыше является первоисточником жизни.

Эта теория устарела по меньшей мере на два тысячелетия, и за ней стоит не доказательное знание, а наивная, а порой и агрессивная вера, заглушающая доводы разума. Близкой к креационизму является концепция витализма (от лат. «виталис» – жизненный), в соответствии с которой всё живое является проявлением некоей особой «жизненной силы». Эта концепция была выдвинута ещё в начале XIX века во Франции в работах Луи Дюма. Представление о витальной силе было аналогично учению о теплороде как причине тепла, известном научном заблуждении, опровергнутом термодинамикой. Как и учение о теплороде, учение витализма полностью дискредитировано в современной науке.

Концепция вечности (стационарного состояния) жизни состоит в предположении, что виды животных существовали всегда, хотя некоторые из них вымерли, некоторые изменились, переместились или заняли новые биологические ниши. Как и креационизм, эта концепция опирается на некоторые нерешённые проблемы научных исследований, в частности, отсутствие в палеонтологии сколько-нибудь систематических сведений о переходных формах между различными видами живых организмов.

Отсутствием данных палеонтологии о промежуточных звеньях развития видов пытаются подкрепить свои взгляды и сторонники креационизма. На эту проблему впервые обратил внимание палеонтолог Дж. Гоулд, а Н. Элдридж доказывал, что промежуточные звенья между видами не просто не удалось найти, а их просто не было и в принципе не могло быть. Однако, во-первых, некоторые такие переходные звенья хорошо известны. Это кистепёрые и двоедышащие рыбы, археортерикс – первоптица, сохранившая черты ящера, виды обезьянолюдей, хранящие в себе черты обезьяны и человека. Вместе с тем эволюционные трансформации чаще всего происходили, по-видимому, с изменениями целой системы признаков, а не прямолинейно, путём плавного изменения одного из признаков, что отнюдь не подкрепляет ни версию о вечности видов, ни версию об их формировании Создателем. Соответственно, концепция стационарного состояния видов также является антиэволюционной, а значит, и антинаучной мировоззренческой концепцией. Жизнь не может быть вечной, поскольку не вечной (а возникает в процессе эволюции) явилась исходная предпосылка жизни – планета Земля и её природа.

Концепция самопроизвольного зарождения живого из неживого, как уже отмечалось, предшествовала эволюционной теории и была опровергнута работами Ф. Реди, Л. Спаланциани, Л. Пастера. Однако и в наше время проводятся опыты экспериментаторов, пытающихся доказать возможность получения живого из неживого, биологических существ из химических веществ. В какой-то мере эти опыты полезны, поскольку отрицательный результат в науке – тоже результат. Однако в целом данная концепция также по своему направлению антиэволюционна, поскольку живое из неживого могло возникнуть эволюционным путём только в сложившейся системе, и ареной порождения живого могла быть только очень значительная часть Земли или же вся Земля за очень и очень большой промежуток времени.

Сторонники же концепции самопроизвольного самозарождения жизни пытаются зародить жизнь в пробирке в отдельном произвольно взятом куске материи в чрезвычайно ограниченное время и без соответствующего перебора вариантов. В этом они напоминают средневековых алхимиков, и тех же креационистов, только чудо сотворения они не перекладывают на внеземного Создателя, а хотят произвести сами. В то же время очевидная несостоятельность подобного чудотворения не означает абсолютной невозможности формирования живых организмов биотехнологическими методами.

По существу, двойная спираль ДНК и РНК также является «техническим» устройством, произведённым эволюционным путём на микроуровне жизни. А белки – тоже полимерные материалы, хотя и другие, чем те, что используются на химических фабриках для производства искусственных материалов. И, быть может, не так уж далеко то время, когда человек научиться создавать искусственные ДНК и белки, конструировать из них живых существ с заранее определёнными признаками. Но и тогда откроется возможность не самопроизвольного зарождения жизни «алхимическим» путём, а биотехнологического конструирования жизни эволюционным путём. На помощь эволюции природы придёт эволюция техники и творческого гения человека.

Концепция панспермии была разработана выдающимся шведским химиком С. Аррениусом и поддержана позднее одним из первооткрывателей структуры ДНК Ф. Криком и известным астрофизиком Ф. Хойлом. Собственно, в первоначальном варианте эта концепция была сформулировала немецким врачом Г. Рихтером, который предположил заполненность межзвёздного пространства космическими зачатками – космозоями, переносимыми звёздным «ветром» с одной планеты на другую. Рассуждения о космической природе жизни можно найти у таких известных естествоиспытателей, как Либих, Кельвин, Гельмгольц, Вернадский и др.

В начале XX века С. Аррениус выступил с теорией так называемой радиопанспермии (от греч. «радио» – излучение, «пан» – весь, «сперма» – семя). По мнению Аррениуса, рассадниками «семян жизни» во Вселенной являются населённые планеты, с которых вырываются и уходят в межзвёздное пространство частицы разнообразных веществ, пылинки и живые споры микроорганизмов. Гонимые давлением света, они мигрируют в Космосе повсеместно, и когда попадают на планету с подходящими условиями, дают начало новой жизни, т. е. как бы «оплодотворяют» безжизненное космическое тело.

Отметим, что такая теория лишает планеты, на которых возникает жизнь, в том числе и Землю, внутренней жизнепорождающей активности, мобилизационной способности к жизнесозиданию, они рассматриваются как пассивные объекты воздействия космических доноров. И хотя В.И. Вернадский, будучи приверженцем идей русского космизма, склонялся к поддержке теории космического происхождения жизни, эта теория противоречит учению о биосфере, поскольку в соответствии с ней жизнь могла возникнуть только в системе, в системном разнообразии, в примитивной протобиосфере, а не в результате проникновения неких внешних изначальных «зёрен».

Весьма сомнительна и космическая направленность теории панспермии. По своей сути она представляет собой космический антиэволюционизм, отвергает жизнепорождающую роль биохимической эволюции с участием всей системы геологических, физических, химических, астрономических характеристик космического тела, на котором возникает жизнь. А ведь они на Земле очевидны. Подобная форма космизма весьма примитивна и по сути своей близка креационизму, связана с верой в чудесное зарождение жизни, только чудо уже исходит не от Всеблагого Создателя, а от внешних мигрантов, которые проникают неведомо как и неведомо откуда. Такая теория, в сущности, ничего не объясняет, а только отвергает поиск эволюционных объяснений, порождает лень мысли, её демобилизацию перед лицом сложной проблемы. Это, по существу, не космизм, а псевдоэволюционный геоцентризм, поскольку жизнетворение в космосе он трактует по аналогии с Землёй.

Развивая теорию Авенариуса, Ф. Крик и Л. Оргел пытались обосновать предположение, что передача форм жизни с одной планеты на другую могла происходить через транспортировку генетического кода не какими-то спорами микроорганизмов, а посещениями космических кораблей из других звёздных систем около 4 млрд. лет назад. Здесь перед нами встаёт фигура небезызвестного Эриха фор Деникена, который в своих многочисленных книгах, обогативших его материально, культивировал миф о пришельцах, якобы внесших решающий вклад уже не в возникновение жизни, а в развитие человеческой цивилизации.

При сопоставлении с книгами Деникена хорошо виден не научный, а паранаучный, мифологический характер теории панспермии. Простая и вульгарная подстановка космических пришельцев на место религиозно-мифологических символов древних цивилизаций вполне идентична подстановке космических пришельцев на место эволюционных процессов при объяснении зарождения жизни на Земле. К сожалению, такой серьёзный учёный, как Ф. Крик, в своей теории направленной панспермии прибегает к паранормальным, а не научным объяснениям и аргументам.

Другой серьёзный учёный, астрофизик Ф. Хойл уже в конце XX века на основе анализа оптических свойств частиц межзвёздной пыли сделал вывод о том, что не менее 80 % этой пыли состоит из клеток бактерий и водорослей. А так как в соответствии с расчётами астрофизиков масса межзвёздного вещества в Галактике приблизительно в 5 млн. раз больше массы Солнца, жизнь на Земле оказывается не более чем периферией космической жизни. Сенсационный вывод Хойла о заселённости газопылевых облаков живыми клетками был мгновенно подхвачен журналистами и выдан массовому читателю, слабо знакомому с системой наук, за последнее достижение научной мысли. А ведь с точки зрения биологической науки это полный абсурд! Предположить существование огромной массы живых организмов во взвешенном состоянии в космическом пространстве, начисто лишённом каких-либо системных средств жизнеобеспечения, мог лишь человек, совершенно незнакомый с основами биологической науки. Жаль, что столь уважаемый астрофизик и автор ряда блестящих произведений научной фантастики поддался искушению выдать подобную ненаучную фантастику за науку.

Критикуя концепцию панспермии, многие исследователи отмечают в качестве её основного недостатка, что она не даёт научного объяснения возникновению жизни, а лишь относит это возникновение к запредельным для познания космическим мирам. В действительности дело обстоит гораздо хуже. Теория панспермии вообще не может претендовать на статус научной теории, несмотря на то, что в разное время поддерживалась многими крупными учёными. Она не соответствует критериям научного знания, базируется не на фактах и системе научных знаний, а на фантастических предположениях и ограниченности наших знаний. Подобно креационизму и паранауке, эта теория базируется на мифах и вере в чудеса.

Космическое пространство является крайне агрессивной, безвоздушной, лишенной всех возможных средств жизнеобеспечения средой, пронизанной жёстким космическим излучением. Любые формы жизни земного типа со спорами или без спор неизбежно погибли бы, преодолевая огромные космические расстояния без специальной искусственно созданной защиты. Негеоцентрические же формы жизни, способные выжить в столь немыслимых условиях, никогда не породили бы земную жизнь, приспособленную к земным условиям. Ибо земная жизнь может существовать лишь в довольно узком диапазоне природных условий. Всякая жизнь, в том числе и негеоцентрическая, имеет, несомненно, определённые ограничения, наложенные той средой, тем космический телом, на котором она первоначально развивалась. Она не может распространяться на весь космос без ограничений.

Факты, на которые пытаются опереться сторонники теории панспермии, на самом деле доказывают лишь возможность существования в космосе органических соединений, но отнюдь не живых существ. Но даже если бы примитивные микроорганизмы могли мигрировать в межзвёздных пространствах, они остались бы примитивными микроорганизмами, а всё разнообразие живых существ могла бы породить только биохимическая эволюция данной конкретной планеты или какого-то другого космического тела.

Органические вещества содержатся в некоторых метеоритах, так называемых углистых хондритах. Органическими растворителями химики извлекают из хондритов около 1 % органических соединений с теми же компонентами, которые содержатся в битуме осадочных пород в условиях земной биосферы. Но битум, из которого производится асфальт, вряд ли может рассматриваться как источник жизни. Скорее наоборот.

Вряд ли в качестве доказательств научной дееспособности теории панспермии может служить обнаружение в составе вещества метеоритов, комет и межзвёздной пыли таких органических веществ, как синильная кислота, формальдегид, цианогены. Эти вещества содержатся в ничтожных количествах и в форме объектов органической химии, а не каких-либо структурированных, пусть и простейших живых организмов.

Ещё в начале XX века выдающийся английский физик У. Томсон лорд Кельвин пытался обосновать собственное убеждение в том, что в Космосе движется огромное множество метеоритных камней, несущих в себе бесчисленные зёрна жизни.

В 1997 г. Исследователи Космического центра НАСА в г. Хьюстон (США) обнаружили в метеоритах возрастом в 4 млрд. лет микрообразования, морфологически сходные с примитивными микроорганизмами. Но сходство по форме, похожесть отнюдь не означает тождества.

Голландский сторонник теории панспермии М. Гринберг считал, что жизнь на Землю была занесена кометами, а клетки зародились в их газовых хвостах. Чтобы доказать это, он попытался воспроизвести условия внутри кометы в лабораторном эксперименте. Он создал смесь метана, окиси углерода и воды, охладил до температуры -269 °C и подверг облучению ультрафиолетом. Вновь получились в итоге некоторые органические соединения. Но живые существа земного типа в таких условиях не выжили бы.

Опираясь на опыты Гринберга, Ф. Хойл конкретизировал свою теорию «живых облаков» таким образом, что образующиеся в газопылевых облаках микроорганизмы захватываются кометами и рассеиваются в атмосферах огибаемых ими планет. Но если органика и аминокислоты так легко образуются в смесях даже при столь низких температурах (хотя опытов Гринберга никто не проверял), вряд ли планеты нуждаются в посылках из космоса, передаваемых кометами. Эти вещества тем более могут образовываться на самих планетах при более умеренных температурах.

Таким образом, ни теоретические конструкции, ни экспериментальная база теории панспермии не могут быть признаны основательными и доказательными. В основе теории панспермии лежит не доказательство космического происхождения жизни, а лишь бездоказательное отрицание эволюционного источника происхождения жизни на Земле. В этом теории креационизма, вечности жизни, её самопроизвольного зарождения и панспермии едины и в одинаковой степени несостоятельны и мифологичны по своей сути.

Неэволюционным космическим фантазиям, выраженным в теории панспермии, современный эволюционизм противопоставляет целый ряд аргументов, свидетельствующих в пользу земного происхождения жизни и её сугубо земного типа и характера.

Во-первых, всё живое достаточно жёстко приспособлено к своей среде, и смена среды может происходить только в определённых рамках, за пределами которых наступает вымирание. Безвоздушная космическая среда, проникнутая жёсткими космическими излучениями, губительна для всего живого на Земле. На границе земной атмосферы жизнь даже в простейших формах становится всё реже, а за границей полностью исчезает.

Во-вторых, жизнь не только приспосабливается к условиям своей первичной эйкумены, т. е. места своего зарождения, но и приспосабливает её к себе. Наша Земля, эйкумена земной жизни, в течение миллиардов лет превращалась в планету жизни, причём прошлая жизнь становилась предпосылкой для формирования будущей. Это сформировало такую специфичность земной жизни, что она не сможет привиться на безжизненной планете, не обладающей специфическими качествами Земли. Чтобы распространить земную жизнь на безжизненные планеты необходимо искусственное создание и постоянное поддержание земных условий, т. е. постоянное местопребывание на этой планете человека. Жизнь нужно не только посеять, но и постоянно защищать, культивировать и воспроизводить.

В-третьих, изучение оптических свойство живого вещества, впервые обнаруженных Луи Пастером, показало оптическую активность и асимметрию живого вещества в отличие от неживого. Такая асимметрия не обнаруживается в органических веществах комического происхождения. Она свойственна только живому веществу Земли.

В-четвёртых, всему живому на Земле присущ один и тот же способ генетического кодирования, материальное обеспечение которого содержится в двойной спирали молекул ДНК и РНК. Под действием жёсткого космического излучения в открытом космосе эти молекулы разрушаются и воспроизведение жизни становится невозможным.

В-пятых, способы восприятия земных существ несут в себе явные отражения земных условий, в которых они формировались. Например, зрение, построенное на регистрации сетчаткой лучей видимого света, могло сформироваться только в условиях фильтрации космических излучений атмосферой Земли и её озоновым слоем.

В-шестых, возникновение жизни на Земле в соответствии с теорией биосферы, общепризнанной в науке и подтверждённой огромным количеством фактов, могло произойти даже на самом примитивном уровне только в определённом разнообразии простейших организмов, а не путём проникновения из Космоса каких-то жёстко определённых «семян» жизни. Эти «семена», если бы они даже и проникли, упали бы на бесплодную почву и погибли бы, не успев взойти и дать какие-либо плоды. Кроме того, для биосферы справедлив вывод В.И. Вернадского о постоянстве в ней живого вещества на протяжении всей её истории.

Сама же биосфера имеет не просто сугубо земной, а космопланетарный характер, она отражает особенности Земли как уникального космического тела и историю его формирования и развития. В этом и заключается космический, космическо-эволюционный характер формирования жизни, её длительной истории и современного состояния.