– Вернись, дочка! – голос был таким знакомым и родным, она узнала бы его из тысячи.

Но отец умер! Девушка пыталась прислушаться к доводам разума и воспоминаниям. Она растерялась.

– Быстрее, доченька! – Голос отца стал еще ласковее, нежнее и в то же время требовательнее.

– Тятька? – Девица повернулась на зов и попыталась разглядеть одинокий и размытый силуэт человека. Кто-то стоял подле заклан-камня и манил ее рукой.

– Отец? – нерешительно отозвалась Ягодка. – Это ты?

– Иди же!

Неизвестно откуда взявшаяся туманная дымка накрыла плотным одеялом уродливый дуб и отшлифованный временем священный жертвенник.

Размытые очертания отца теперь только угадывались. Клочья клубящегося тумана обтекали серую неровную тень, подобно потокам полноводной реки, огибающим древний утес на опасной стремнине.

Ягодка решилась. Ей было страшно, но в то же время нестерпимо хотелось посмотреть на отца или поговорить с его духом.

Знахарке и травнице-ведунье Ягодке казалось, что бояться не надобно, а те частые приступы ужаса, которые накатывали и накатывали, и от которых леденела ее душа, возникали на самом животном уровне.

Она попробовала выдернуть увязшую в иле правую ногу, затем левую – не получилось! Несчастная сирота горько заплакала, но продолжила бороться с трясиной. Утопленники все так же шептались и тянули к ней разложившиеся корявые руки.

– Оставьте ее! – прохрипел чей-то голос. Покойники вздрогнули и заколыхались, стеная и выкрикивая непонятные мольбы.

Ягодка почувствовала, что под ступнями ног забурлил болотный газ – он с бульканьем вырывался на поверхность – вонючий и дурманящий. Теперь топь не удерживала ноги девушки. Ей удалось быстро высвободить сначала одну ступню, а затем и вторую. Переступая мелкими шажками на более твердую поверхность дна, Ягодка постепенно смещалась к заросшему осокой пологому бережку. Настал миг, когда она полностью вырвалась на свободу и в изнеможении упала в прибрежную черную грязь. Туман по-прежнему клубился и даже усилился.

Ягодка лежала на спине и плакала. Она сплевывала попавшую в рот тину и никак не могла успокоиться. В сумбурном вихре мыслей, замешанных на образах мертвецов и неутихующем страхе, девушка оказалась на кошмарной дрожащей кромке, разделяющей Явь и пучину безумия. Подняв голову, она в оцепенении смотрела, как несчастные утопленники уходили обратно в глубину, беззвучно рыдая и отчаянно заламывая страшные руки.

Еще мгновение, и болото вновь поглотило своих вечных постояльцев. Последней исчезла голова ее страшного двойника. В разинутый в немом крике рот хлынула осенняя водица, и призрак Ягодки исчез в безобразном омуте.

– Иди к престолу! – скомандовал хриплый голос.

Измученная девушка с натугой встала и, повинуясь приказу, поковыляла к уродливому трону, на каждом шагу спотыкаясь и запинаясь.

Взгляд искал фигуру отца. Или не отца?

– Кто ты? – прошептала несчастная. – Ты не отец. Мой отец сгорел страшной смертью!

– Ха-ха-ха! – заставил ее зажмуриться презрительный хохот. – Твой отец теперь мой слуга! Он в моей власти!

– Чернобог! – с ужасом прошептала девушка. Она приблизилась к изувеченному дереву и непроизвольно упала на колени, узрев того, кого трепещущая паства называла этим жутким древним именем.

– Да. – Вальяжно развалившееся на троне существо имело людские очертания, но это был не человек. Ранее это божество могло принимать любой облик – то прикинется гигантом-великаном или крупным лесным хищником, а то и обернется всесильным княжичем. Теперь же противные людишки отвергли старых богов – отбросили, предали, забыли.

С каждым отвернувшимся от него отщепенцем Чернобог все явственнее и отчетливее ощущал слабость и приближающееся бессилие.

Мудрый Чернобог понимал, что совсем скоро его божественные и такие ненавистные братья и сестры и, конечно же, он сам – бесследно канут в людском беспамятстве. Уже сейчас он пребывал в своем древнем, первоначальном облике. Плотная сухая кожа туго обтягивала крепкие мускулистые руки и ноги, матово-черный цвет тела создавал отталкивающее впечатление, что это не совсем божественное существо, а сгоревший несчастный, почему-то не умерший от ожогов человек. Темные провалы глазниц и раскрытый беззубый рот отталкивали любой посторонний взгляд.

Еще совсем недавно Чернобог приобрел бы вид умудренного столетиями седовласого старца в красной тунике или облик молодого кучерявого мужчины с золотыми наручами и поясом. Несколько десятилетий тому назад он любил представать перед дрожащим собеседником в виде свирепого дракона или неведомого существа из демонического нижнего мира. Теперь же Чернобог устало восседал на своем жутком троне и не мог без усилий поднять даже руки. Он еще мог нагнать туману или вызвать духов из загробного мира, устроить устрашающее действо с утопленниками, но могущество постепенно иссякало – это удручало, но выход был. Чернобог понял, что может спастись, а для этого необходимо заставить простого смертного человека совершить немыслимое.

Пускай смерды теперь не молятся и не восхваляют его, рассудило божество, но эта тщедушная чернавка с задатками мощной ведьмы принесет ему настоящую жертву! Человеческую! Кипящая и струящаяся по желобкам и канавкам свежая кровь беспомощной девственницы восполнит его силы. Он выпьет с жертвенной чаши предсмертную манну мученицы и восстановит свою мощь на сорок сороков полных лун, а то и поболее!

Смолкли звуки.

Чернобог терпеливо взирал на согнувшуюся в три погибели Ягодку. Бог ждал, когда она поднимет голову и посмотрит на него. Но время утекало, как золотой песок сквозь пальцы, а чернавка по-прежнему молчала, уткнувшись лицом в грязь.

– Встань уже! – прохрипел Чернобог. – Я вижу, что ты страдаешь!

Ягодка недоверчиво и быстро взглянула на живое божество из-под черных бровей, но, испугавшись демонической внешности вопрошающего, вновь отвернулась.

– Не бойся! – Чернобог заерзал на своем троне, как карась на раскаленной сковороде. – У меня к тебе есть дело.

Он нервно выдохнул – от этой начинающей ведьмочки зависела его судьба. Владыка подземного мира все более раздражался.

– Я хочу одарить тебя!

– За что? – шепотом отозвалась Ягодка. – Я ничего тебе не сделала.

– А просто так! – наигранно хихикнул Чернобог. – Ты пришла на мое капище! Считай, что в гости ко мне пожаловала. А сейчас встань, – он устало отвалился на переплетенную корнями спинку трона и, не скрывая своих сомнений, с сожалением взирал на девушку.

Неужели он ошибся в выборе? Если она так и будет по-прежнему стоять в позе покорности, он передумает и попробует подыскать для исполнения своих замыслов кого-то более сильного и сообразительного.

Но Ягодка удивила – она резво вскочила на ноги и, скрестив руки на груди, как бы отгородилась от жестокого божества.

– Зря! – оценил он защитную позу собеседницы. – Я хочу подарить тебе Божью искру – совершенно бесплатно.

– А что это такое? – Любопытные глазки Ягодки замерцали в сгущающихся сумерках.

– Я разбужу в тебе величайшую ведьму, и внутреннее око заискрит в своем совершенстве и волшебном всесилии.

– А что ты потребуешь взамен? – спокойным тоном продолжила девушка. – Заберешь мою душу?

– Что ты! Что ты! – вскричал Чернобог и успокаивающе махнул рукой. – Зачем мне твоя душа? Ты сама сюда пришла! Ты хотела убить себя и своего еще не рожденного сына! Кто вернул тебя из мертвой топи? Я! Я это сделал! Лукавить не буду: душа твоего сына попала бы в Ирий, но ты была бы в полной моей власти, стеная и рыдая сухими слезами в огненных казематах. Но сейчас ты не нужна мне мертвая.

Ягодка всхлипнула.

– Не надо этого делать! – Чернобог поморщился, как от зубной боли. – Ты сама на все решилась, смертная! А теперь хитришь и вопрошаешь меня о судьбе твоей души. Я готов вылепить из тебя величайшую ведьму, которая когда-либо жила на этой земле.

– Ты упомянул про какое-то дело, – шепотом напомнила Ягодка.

– Правильно, упомянул! – Чернобог хохотнул, но получилось как-то коряво и не похоже на смех. – Ты станешь великой волшебницей и отомстишь своей обидчице! Ты же хочешь отомстить?

Ягодка молчала, переваривая услышанное. Владыка мертвых не торопил ее – людишки всегда бесили его своим тупоумием, но в этот раз он хотел, чтобы эта чернавка сама осмыслила его предложение.

– Но ведьмы горят в огне! – воскликнула девушка. – И потом, меня предал Желан! О какой обидчице ты говоришь?

– О красавице Преславе, невесте Желана. Это она – разлучница! Это она во всем виновата! Ну, сама посуди, если бы не появилась Преслава, сильный Желан по-прежнему любил бы только тебя! А эта выскочка все испортила. Вот кому надо мстить!

– А Желан?

– Он будет рыдать над могилой Преславы!

– Я что же, – задохнулась от страшных мыслей Ягодка. – Должна убить ее?

– А как же иначе-то? – Чернобог почесал шею. – Предлагай другие варианты. Ну, что же ты молчишь?

Ягодка в нерешительности замерла – одно дело кинуться в омут с головой и совсем другое – убить человека!

– Кстати, – кашлянул владыка мертвых. – За это будет тебе другой дар. Не простой, поистине божественный! Ты уложишь Преславу на заклан-камень, а я подарю тебе вечную жизнь!

Теперь пауза затянулась, Ягодка не могла поверить в происходящие чудеса.

– Решайся, Ягода! – возвестил Чернобог. – За всю историю этого мира тех счастливчиков, которых боги одаривали бессмертием, можно сосчитать по пальцам одной руки. Ты будешь пятая. Это великий шанс для тебя!

– А кто эти люди? – недоверчиво спросила девица.

Чернобог небрежно махнул рукой:

– Геракл, Зиусудра, Гаруда, Психея. Ты их не знаешь!

Ягодка пораженно внимала страшному богу.

– Я бы хотела убить предателя Желана!

– Я не против! – Чернобог нарочито безразлично зевнул и посмотрел на ногти правой руки. – Но только после того, как приведешь на заклание Преславу. Не забывай, это она разлучница!

– Я согласна! – внезапно заявила Ягодка. – Но только боюсь, что не справлюсь.

– Не сомневайся! У тебя все получится – минует половина луны и по всей Красатинке зазвучат дудки и жалейки. Свадьба Желана и Преславы самая первая – ты должна украсть невесту прямо из застолья!

– Да как же это?

– Ты все поймешь, когда примешь первый дар – Божью Искру! Ты получишь власть над водой и воздухом! Прозреешь!

– А как мне все это получить? – Ягода совсем не понимала, что должен сделать Чернобог и как произойдет одарение.

– Подойди ближе, смертная! – хрипло подозвал владыка. Девушка вновь замешкалась, ведь перед ней сидело безобразное могущественное существо, о чьей силе она была наслышана. Она не знала, что произойдет с ней дальше.

– Ну, не стой столбом. Это нужно тебе самой.

Ягодка двинулась вперед, ноги ее едва слушались. Наконец она остановилась в одном шаге от трона. Что он будет делать дальше?

– А теперь преклонись, мне нужно до тебя дотронуться.

Будущая ведьма молчаливо и покорно выполняла несложные приказы Чернобога, задавать какие-либо вопросы стало бессмысленно. Чернобог начал свой ритуал. Он поднял костлявую дрожащую правую руку и вонзил указательный палец Ягодке в грудь, поближе к сердцу. Полыхнула нестерпимая боль. Ягода попыталась отшатнуться, но тело уже готово было разорваться под напором мощнейшего прилива жизненных сил. Адский светоч разгорался в ней. Огненная воронка вращалась внутри тела и души. Дикий страх и колючая боль ошеломили девушку, но уже через бесконечное мгновение Ягодка явственно ощутила трепет собственной души и поразительные перемены в ней. Раньше Ягодкина душа представляла собой тонкую серую нить, готовую порваться от малейшего напряжения, но теперь она превратилась в толстый железный прут – как новая кочерга, которая еще не скоро покроется сажей.

– Я вселил в тебя Искру, теперь ты сможешь сильнее влиять на все сущее. Но Искра – ничто без Прозрения. Без понимания сути происходящего все великие силы будут тратиться впустую. Ты просто ничего не увидишь. Тебе придется потерпеть!

С этими словами Чернобог неожиданно вонзил свой длинный почерневший ноготь указательного пальца левой руки прямо промеж глаз девушки. Ягода завопила от новой внезапной боли. Но Чернобогу до ее криков и подергиваний не было никакого дела, на его морщинистом мертвом лице появилась лишь циничная ухмылка. Ягода этого не замечала: ее глаза наполнились кипящими слезами. Ноготь начал проворачиваться, образуя страшную рану. Струйки теплой липкой крови стекали по носу, губам и подбородку. Каждое мгновение этой страшной муки казалось новоявленной ведьме бесконечным. От нестерпимой боли и перенапряжения девушка начала терять сознание. Прежде чем окунуться в небытие, она услышала очень слабый, но торжествующий возглас.

– Бессмертная! Ты получила свой дар, теперь твоя очередь. Приведи мне невесту!

Ягодка резко раскрыла глаза. Потолок ее родной избушки выглядел довольно хилым. Ягода лежала на печи, накрытая мягким заштопанным покрывалом. Неужели все это было не наяву? Девица начала искать ответы, прощупывая лоб. Чернобог изувечил ее, это страдание Ягода запомнит надолго. Но, вопреки ожиданиям, ни ран, ни рубцов на лице не оказалось.

Неужели все, что произошло на древнем капище, это просто сон?

Девушка села на лежанке и почувствовала резкую головную боль. Голова пульсировала и раскалывалась, охваченное ознобом тело, горело. В таком состоянии и не поработать, и к людям не выйти. Да и зачем Ягоде теперь эти люди? До сих пор самым добрым чувством, которое они испытывали к ней, была жалость. Она осталась одна-одинешенька в своем старом темном домишке.

Отец Ягодки срубил этот милый домик с резными причелинами, с красивыми загнутыми слегами и аккуратными ставенками, ближе к околице. Папенька почему-то очень стеснялся своей черноглазой жены и ее пышных волос, которые водопадом ниспадали до пояса прелестницы – черные и волнистые. Голубоглазые и русо-рыжие соплеменники злобно зыркали на жгучую и прекрасную чернавку.

«Чужая! Она чужая!» – то шепнет кто-нибудь вслед, то в спину выкрикнет, то из-за угла зашипит желчно. Вот и срубил мастер-плотник дом за краем деревни, но не в лесу. В гуще дикого леса по лету свирепое зверье хаживало, да и осенью по чернотропу, а зимой совсем беда – заметет, завьюжит. Ни дверцу не распахнуть, ни дороженьки, ни прохожего, ни соплеменника не увидишь.

Там, в дебрях не закричит петух, не фыркнет дремлющий в стойле скот, ни запахнет коровьим навозом и отдыхающими пирогами, а вот народец сумасбродный изредка лютует.

Разбойников, бывает, ловят. Затем порубят перед хмурыми ликами деревянных истуканов и, опять восстановится тишь да гладь на две-три луны, а то и на год. Но рано или поздно какая-нибудь мразь обязательно объявится.

Поэтому не ушел папаня Ягодки в самый лес – опасно там. Выбрал местечко у околицы, поставил избу и зажил там с мамкой. Хорошо жил с женой красавицей, топором махал в деревне, поднимался сразу на любую работенку по дереву, не ленился. Вот и достаток – и хлеб, и мясо, и молочко ребенку и луковка зеленая. Нормально жили.

Да и Ягодка подросла – до опушки страшного леса с мальчишками часто бегала. С замиранием сердечка ступала на сухую листву под темными кронами, даже доходила до бурелома. Смелая – не визгливая. Стройная, да ладная росла, глазастая. Одна беда – черная, как смоль! Вся в мать! И волосы, и глаза, а затем и… душа, как оказалось – глубже омута были. Но родители наглядеться на нее не могли, жаль только, судьба слишком рано отняла у Ягодки любовь эту. С их кончиной вся жизнь начала тускнеть, как потрескавшиеся бревна сиротской избы.

Не отрываясь от своих мыслей и воспоминаний, Ягодка заметила единственную жизнь в своем стареньком домике: паук плел ажурную паутинку в уголке под самым потолком. Что-то было не так, паучишка излучал какое-то тепло, свет, которого она не видела раньше.

«Видимо это и есть Прозрение!»

Прежняя слабость отошла на второй план, Ягодка сосредоточила все свое внимание на крошечном создании в углу. А раз есть прозрение, значит, есть и сила, решила она.

Одним лишь взглядом ведьма ощупала хрупкие паучьи ножки, голову, мохнатое брюшко, этим же взглядом она ткнула в мелкое паучье сердце. Ягода воочию увидела, как лучик жизни, исходивший от бедного насекомого, резко оборвался. Паук упал на шершавые половицы и замер навсегда.

Губы Ягодки медленно растянулись в тонкой улыбке.

«Теперь очередь Преславы».