Сбежав от Стаса, Сашка проделал обратный путь по кипарисовой аллее и далее, до знакомой уже набережной. Никакие продукты покупать он не собирался. Как и подавляющее большинство мужчин, готовить парень не умел, не любил и не хотел. Быт — это удел женщин.

Купив бутылочку пивка, журналист принялся было высматривать свободный столик уличного кафе, но, поняв безуспешность сего занятия, довольствовался скамейкой. Пиво было прохладным и чрезвычайно приятным на вкус. Скамейка, по счастливой случайности, стояла в теньке. Сашка прикрыл глаза и принялся наслаждаться напитком, прохладой и одиночеством.

Стас порядком вывел его из себя. Легко рассуждать о приземлённости чужих мечтаний, когда у тебя есть средства, чтобы обеспечить себе достойную жизнь. Тогда можно и философствовать — почему нет? «Деньги — это чеканенная свобода». Достоевский сказал.

М-да…

Сашка был нищ и зависим.

* * *

С некоторых пор Сашка избегал ходить по центральным улицам Москвы — их вопиющая роскошь раздражала. Парень понял это, когда, вооружённый фотоаппаратом, изучал родную столицу. Ссутулившись и втянув голову в плечи, он пробегал мимо дорогих ресторанов, отелей и бутиков. Ему, с его мизерной зарплатой, там нечего было делать. Как нечего было делать и в казино, огни которых так притягательно горели. Попытать удачу парень не мог себе позволить — ему вряд ли хватило бы денег даже заплатить за вход. Потихоньку, чтобы не заметила мать, он лишь иногда посещал залы игровых автоматов, но всякий раз возвращался оттуда ни с чем.

Роскошные иномарки проносились мимо, норовя обдать парня грязью из лужи или снежной кашей. В дорогих автомобилях сидели красивые женщины, которых не интересовал нищий журналист, шлёпающий по тротуару. Глядя на них, Сашке становилось обидно и жалко себя. Тем сильнее он ненавидел мужчин, которым принадлежали эти машины и эти женщины. Ну чем они лучше его, ну чем?!

Получается, в отношении к новой России и новым русским Сашка со Стасом был солидарен.

Грёзы о красивой жизни всё настойчивей посещали его. Тем больше нарастало в нём раздражение. Он не желал, как бродячий пёс, смотреть голодным взглядом на недоступную роскошь, в которой купается кто-то другой. Он не желал всю жизнь выкраивать гроши на хлеб, глядя, как богачи проносятся мимо на шикарных иномарках. Он не желал пахать, как проклятый, ожидая весь год жалких трёх недель отпуска. Пахать, создавая кому-то капиталы и сверхприбыли, без надежды на собственное благополучие. Он не хотел созерцать в телевизоре сытые рожи успешных и знаменитых, вальяжно поучающих народ, как надобно жить. Он не хотел смотреть… Он хотел быть. Не надрываться, а наслаждаться, не отираться около жизни, а жить. Он сам желал купаться в роскоши, ездить на иномарках и выступать по телевизору. Вот что было его потаённой мечтой, а не те квартира, машина и дача, за которые его осудил Стас. Но о подобном богатстве Сашка просто боялся — слишком мифической и недоступной была такая жизнь. Он загонял свои желания в самые дальние уголки сознания, понимая их несбыточность, а вместо них ставил перед собой другие, казавшиеся более реальными, цели. Квартиру, машину и дачу хотели все, и он примкнул к рядам страждущих среднего материального достатка, дабы ничем не отличаться от своих соотечественников.

Может быть, зря он это делал?

* * *

Пиво закончилось и, отбросив пустую бутылку, парень задумался, куда же ему идти дальше. Снова поплавать в море? Или направиться домой в надежде, что брат всё-таки вспомнит про него и приедет? А может, он уже приезжал? А может, и не раз? Ещё решит, что Сашка его избегает. Подумает: «Вот, приехал, только чтоб на море бесплатно отдохнуть!» И тётку надо бы повидать… Журналист решительно поднялся со скамейки и потопал по направлению к дому. Закатное солнце светило ему в спину алыми лучами.

Выйдя на улицу Ленина, Сашка наткнулся взглядом на примеченный им вчера двухэтажный домик с остроугольной коричневой крышей.

Интересно, а кто в этом домике живёт?

* * *

— Вот тебе список, чеши за продуктами! — скомандовала Ивановна, вручая Ире листок бумаги. Девушка, только что загрузившая грязное постельное бельё в стиральную машину, скривилась:

— А попозже нельзя? Я хоть передохну.

— Давай, чеши! Ужин скоро, а хлеба нет и кофе закончилось! Прогуляешься заодно!

— Да уж! По такой жаре…

— Иди-иди, не выступай!

Покорно взяв лист бумаги и захватив сумку, Ира потащилась к выходу. Спустившись с крыльца и нажав на кнопку автоматического замка калитки, девушка вышла на мощённый плиткой тротуар. Повернулась и буквально в двух шагах от себя увидела Сашку. Тот стоял, прислонившись к ограде, и наблюдал за ней изумлённым взглядом. Жаркая волна моментально прилила к лицу Иры, ладони предательски вспотели.

— Девушка, я вас знаю? — вырвалось у парня.

Ира залилась пунцовой краской, потупилась, выронила листок со списком продуктов, спешно его подняла, обогнула Сашку и быстро пошагала прочь. Потом вдруг остановилась, обернулась и произнесла:

— Мы с вами на пляже вчера встречались…

— А! — сообразил парень. — А я думаю: где я вас мог видеть?

Мозг наконец-то выдал картинку вчерашних событий. Конечно, именно эта девушка лежала вчера на песке в компании белобрысой толстухи, пытавшейся с ним заигрывать. Именно она сверлила взглядом его затылок, когда он вечером пил вино на набережной. И вот теперь она попалась на его пути в третий раз. Да ещё как попалась! Оказывается, это она живёт в домике его мечты. Ничего себе! Сашка был несколько ошарашен.

В голове Иры тоже вихрем неслись беспорядочные мысли.

«Господи, откуда он здесь взялся?.. За продуктами надо идти — ужин скоро… Как он меня нашёл?.. Блин, список упал!.. Лицо горит, мамочки! Я, наверное, выгляжу, как идиотка… Надо на него не смотреть. А может, он просто номер хочет снять? А я решила, что он меня ищет… Дура!.. Да какой номер, совсем с ума сошла… У нас, что ли, чужим номера сдают? Познакомиться хочет!!! Господи…»

— Как вас зовут? — спросил парень.

— Ира. А вас? — Голос девушки предательски дрогнул.

— Саша. А вы знаете, Ира, мы ведь с вами сейчас увиделись в третий раз! Это хороший знак. — Журналист улыбнулся. — Значит, нам стоит присмотреться друг к другу и, может быть, подружиться. Как вы считаете?

Что-что, а найти подход к женщинам Сашка умел, если хотел.

— Я? Да…

— Что «да»?

— Тоже… так считаю. — Ира слабо улыбнулась в ответ.

— Давайте я вам сумочку помогу донести! — предложил парень.

— Спасибо, не надо… Она пустая, я ещё ничего не купила. Только вышла вот…

— Вы в магазин?

— Угу.

— Хотите, я вас провожу? А потом обратно сумку донесу?

— Хочу. — Девушка ещё раз улыбнулась, но уже смелее. Напряжение понемногу начинало спадать.

— А я как раз узнаю, где у вас тут хорошие магазины, — излучал обаяние Сашка. — Я ведь только вчера приехал, ничего ещё не успел разведать.

— Да у нас тут, в посёлке, только продуктовые палатки, — пояснила Ира. — А хорошие магазины в городе, туда на автобусе надо ехать.

— Ну ничего, посмотрим на палатки! — рассмеялся парень. — Хотите взять меня под руку?

— Я?.. Ну, можно… — Девушка осторожно, краешками пальцев, зацепилась за Сашкин локоть. Не спеша они пошли вдоль по улице.

Из окна гостевого дома на удаляющуюся парочку смотрели две изумлённые пары глаз.

— Ксеньк! — позвала Ивановна. — Это чё было, а? Это наша Ирка мужика подцепила, что ль?

Прохина курила, тонкой струйкой выпуская дым в приоткрытую форточку. На вопрос поварихи она деланно равнодушно пожала плечами.

— Ну да, наверное.

— Ты смотри! — забурлила эмоциями Ивановна. — Это ж надо, а? Прям возле работы! Не успела за калитку выйти, и — бабах, уже с мужиком под ручку! Во даёт! Скромница наша! Тихоня!

— Да какая она тихоня? — возразила Ксения. — Это она с виду скромная, а иногда как скажет — мало не покажется. Вы не замечали, что ли?

— Так то на работе! А по поводу мужиков скромная. Ты её с парнем хоть раз видела? Ты сама говорила, что она только в звёзд влюбляется. В Карпов всяких… А тут — раз! — и мужика подцепила! — качала головой Ивановна.

— Да ладно вам! Не она его подцепила, а он её. Она мимо него проскочить хотела, а он её позвал.

— Значит, приглянулась она ему. Надо же! И парень какой — видный, высокий. А Ирка маленькая, худющая. А вот понравилась! — продолжала удивляться повариха.

— Неизвестно, что ещё там было, — дёрнула плечом администраторша. — Может, он у неё просто дорогу спросил.

— Ага, и под ручку повёл!

— Всякое бывает!

— О-ой, а тебе завидно, что ль? — подбоченилась Ивановна. — Девке в кои-то веки парень подвернулся, а ты уж на зависть вся изошла.

— Ничего мне не завидно! — Ксения выбросила окурок в форточку. — Я просто говорю — неизвестно, что ещё там было.

— Ты чего на территории мусоришь! — рявкнула повариха. — А ну иди поднимай свой окурок! Хозяин приедет, увидит — скандал закатит.

— Ладно, не увидит!

— Иди, поднимай — кому говорю!

— Да как он увидит? В кусты полезет?

— Может, и полезет! С него станется, он куда хочешь, влезет… Во все дырки нос суёт. Иди поднимай окурок, а то щас по шее получишь! И проветри здесь! Дышать от твоего дыма нечем!

— Вот блин! — Прохина распахнула оконную раму и нехотя потопала на улицу.

* * *

Домой Сашка попал только в девятом часу вечера. Плюхнулся на диван, включил телевизор. С экрана вальяжно ухмылялся рыжий лохматый парень, восседающий на дорогом мотоцикле в окружении длинноногих красоток. «Я купил пиво и выиграл миллион! — кричал рекламный ролик. — Теперь живу, как хочу!»

Сашка задумался. Только что он расстался с Ирой, проводив её до дома. Посмотрел в глаза и спросил, когда сможет её ещё раз увидеть. Женщины теряются, если посмотреть им в глаза долгим и пристальным взглядом. Чтобы эффект был полным, надо представить, как ты целуешь эту женщину. Как приближаешься к ней всем телом, осторожным, но сильным движением берёшь её за бёдра, скользишь руками по тонкой ткани платья. Как подбираешься к груди, впиваешься губами в губы и целуешь, целуешь, целуешь… Эти мысли отражаются в глазах, и женщина странным образом читает их там, ощущает их кожей… Хотя на самом деле ничего нет — ты до неё не дотрагиваешься даже пальцем. Контакт идёт на расстоянии, через неуловимые волны желания, через воздух, через мысли.

Сашка умел смотреть в глаза женщинам.

С Ирой он мог бы этого и не делать. Казалось, она потеряла сознание только от одного вопроса, заданного им: «Когда я смогу тебя ещё раз увидеть?» Но Сашка, на всякий случай, посмотрел ей в глаза долгим взглядом. Чтобы закрепить эффект.

Ему было с ней скучно. Скучно весь показавшийся невыносимо долгим путь до каких-то палаточных рядов, где она купила хлеб и банки с кофе. Начала торговаться писклявым голосом о цене на редиску и в конце концов купила целых семь пучков. Набила полную сумку какой-то снеди — рыбьи хвосты торчали из неё вперемежку с перьями зелёного лука. Сашка галантно тащил поклажу на своём плече и про себя матерился. Ира смотрела на него снизу вверх полными обожания глазами и смущённо улыбалась.

Куда ей столько продуктов? У её родителей десять детей?

Она была совершенно не в его вкусе. Парень вообще сомневался, что она может быть в чьём-то вкусе — маленькая, тощенькая, с невыразительным личиком и облупившимся носом. К тому же тёмненькая. Сашка банально любил блондинок.

Зачем он заговорил с ней? Парень сам не мог этого понять. Видимо, слишком много обстоятельств сошлось в одной точке и волна изумления выплеснулась из него словами: «Девушка, я вас знаю?»

* * *

Как и многие люди, Сашка был суеверен. Мы ловим знаки судьбы, верим в удачу, уповаем на чудо. Скажите, кто из нас не покупал лотерейный билетик, скептически улыбаясь, а втайне надеясь, что вот сейчас сорвёт большой куш? А извечная наша страсть к азартным играм? Это, не сравнимое ни с чем, трепетное ожидание, что наконец блестящий шарик упадёт в нужную лунку или карты выдадут нужную комбинацию. А вера в сказки — глупая, тщательно скрываемая, но такая сладкая и дающая надежду? Надежду на то, что Золушка станет принцессой и поселится в огромном красивом замке, что рыцарь победит чудовище и добудет любовь и счастье. Надежда — вот чем мы живём, вот что питает наши силы и придаёт смысл существованию. Надежда на то, что мечты сбудутся.

Эта девушка, встречу с которой судьба посылала Сашке снова и снова, показалась ему символом надежды. Вместе с Ирой голубая его мечта — дом на море — вдруг приблизилась и стала реальной, выпуклой и осуществимой. Хотя некий голос подсказывал парню: что-то здесь не так. Неправильно, некрасиво и даже как-то стыдно знакомиться с девушкой только потому, что она живёт в доме твоей мечты. Играть в любовь из корыстных целей гнусно. Но Сашка упорно заглушал этот внутренний голос, наступал на него тяжёлым ботинком рассудка и давил, давил, давил…

Действительно, сколько можно идти на поводу у собственных принципов? Стас в открытую посмеялся над ним за это. Продажную женщину купить стыдно, в жёлтой прессе работать стыдно… Теперь вот закрутить роман с обеспеченной девушкой совесть не позволяет — видите ли, она некрасивая. Миллионы мужиков во всём мире спят с проститутками и считают это нормальным. А журналисты жёлтой прессы вообще выбросили слово «совесть» из своего лексикона и живут припеваючи. Некоторые состояние себе сделали на сенсациях. Да любой мужик на его месте моментально подцепил бы эту девицу и ни капли не усомнился. Сашке бы стоило похвалить себя за сообразительность, а он тут сидит и мучается совестью. У него столько было любовных романов, плюс-минус ещё один — какая разница?

Разница в том, что все предыдущие романы были действительно по любви.

Ну и что? Где теперь эта любовь? Испарилась, как с белых яблонь дым. Да, и не любовь то была, а так — половое влечение.

А к Ире у него даже полового влечения нет.

Внутренний голос, вынырнувший из подсознания, ворчливо произнёс:

«Зато, может, она человек хороший. Может, у неё душа прекрасная. Ты же хотел постигать красоту. Вот тебе и даётся шанс насладиться процессом. А там, глядишь, и любовь придёт».

«Прибежит! — скривился Сашка. — С чего ты взял, что её душа настолько прекрасна, чтобы покорить меня? Пока она только в палатке за редиску торговалась».

«Зато какими глазами она на тебя смотрела!»

«Какими?»

«Обожающими».

«И что?»

«А то, что, как сказал Стас, она на всё для тебя готова. Когда люди смотрят такими глазами, они готовы мир перевернуть».

«А мне-то что с того?»

«А тебе с того дом на морском побережье».

«Ага, на блюдечке. В фантик завернут и на свадьбу подарят».

«Ну ладно, не на блюдечке и не на свадьбу. Потом в наследство достанется от родителей».

«Да, может, у неё родители ещё сто лет проживут, и я умру раньше них! Кстати, скорее всего, она не одна в семье, а есть ещё братья и сёстры. Тогда дом придётся делить на всех наследничков».

«Там разберёмся».

«А спать-то как с ней?»

«Так же, как и со всеми остальными. Или забыл, как это делается? Ничего, когда дойдёт до дела, вспомнишь. С твоим-то опытом».

«Да я её даже не захочу!»

«Надо будет — захочешь».

«Не понял. Так ты серьёзно меня уже на ней женишь, что ли?»

Сашка беспокойно заёрзал на диване от ошеломившей его мысли. Затем подскочил и засобирался на улицу. Надо пойти в палатку и купить бутылку. Залить мозг алкоголем, иначе с ума сойдёшь.

* * *

Когда Ира ввалилась в вестибюль гостевого дома, волоча за собой сумку с продуктами, Ивановна пулей вылетела ей навстречу.

— Ирка-а! — зашипела повариха, округлив глаза. — Ну ты даёшь! Мы с Ксенькой всё видели.

— Что вы видели? — смутившись, спросила девушка.

Не успела Ивановна открыть рот, как из кухни раздался голос Прохиной.

— Как ты парня подцепила, видели! — возникла она в дверном проёме. — И как он тебя до калитки проводил, тоже видели. Слушай, вылитый Леонардо ди Каприо! Прямо как ты мечтала, да?

Почему-то в голосе Ксении Ире послышались нотки иронии. Или это в ней говорила зависть? Девушка сверкнула на сменщицу глазами.

— Дайте сумку на кухню отнесу! — сердито сказала она.

— Да давай мне эту сумку, будь она неладна! — Повариха выхватила у девушки поклажу и потащила к холодильнику. На ходу обернулась, тараща глаза и призывно махая рукой.

— Пошли на кухню, чего стоишь? — произнесла она громким шёпотом.

— А почему шёпотом? — тоже понизила голос Ира, следуя за ней.

— Хозяин приехал, не орите тут теперь! А то спустится, по шеям надаёт.

— Давно приехал? — Девушка принялась выкладывать продукты из сумки.

— Как ты ушла, через полчаса, наверное.

— В хорошем настроении?

— Да вроде ничего. С порога, по крайней мере, не гавкал. Ксюха, не вздумай сейчас в помещении закурить! — пригрозила Ивановна Прохиной.

— Что я, дура, что ли? — обиженно произнесла та.

— И вообще, шла бы ты уже домой, — предложила ей повариха. — Целый день тут толчёшься, с девяти утра. А уже девять вечера.

— Не-а, не пойду. Я сначала послушаю, что Ирка расскажет, — села на стул администраторша. — Ирка, рассказывай! Что за парень?

— Сашей зовут, — покраснела та.

— Точно Сашей? А может, Леонардо? — усмехнулась сменщица.

— Да пошла ты! — надулась девушка. — Домой! Не буду я вам ничего рассказывать.

— Ксенька, а ну захлопни рот! — скомандовала Ивановна. — Завидуешь — завидуй молча! Ириш, давай рассказывай. Интересно — страсть! А откуда он? Нашенский?

— Из Москвы.

— Из Москвы-ы! — развела руками повариха. — Ничего себе! Ну ты, Ирка, даёшь! Такой красавец, да ещё из Москвы! Вот подцепила, так подцепила!

— А кем он там, в своей Москве, работает? — поинтересовалась Ксения.

— Журналистом.

— На телевидении?

— В газете.

— Ни фига себе! — Ивановна уже просто не находила слов. — Журналист!

— В какой газете-то? — продолжала допрос сменщица.

— Не знаю, — пожала плечами Ира. — Он названия не сказал, а я что-то даже и не спросила.

— Чего ж ты? — подняла брови Прохина.

— Не знаю… А зачем мне это надо? Какая разница?

— А такая разница, что брешет, небось, твой Леонардо.

— Почему сразу брешет? — вступилась Ивановна. — Что он, журналистом не может работать? И зачем ему брехать?

— А затем, чтобы Ирке голову заморочить. Все мужики на курорте или киношники, или журналисты. В уши надудят, чтобы в постель быстрее затащить.

— О-ой, много ль тебе дудели-то? — Повариха упёрла руки в бока. — Подумаешь — ну и пусть дудит! Такому парню и дудеть не надо, к нему любая прибежит, только свистни. А если он нашей Ирке в уши дудит, значит, понравиться хочет. Значит, приглянулась она ему. Мужики просто так хвосты павлиньи не распускают! Ир, чего ещё говорил?

— Ну так, посёлок наш хвалил, говорил, что море ему нравится…

— А про себя-то больше ничего не рассказывал?

— Не-а. Да я потом по палаткам пошла, продукты скупала.

— Сумку носил?

— Носил.

— Молодец! — похвалила Ивановна.

— А чего молодец-то? — удивилась Прохина. — Любой бы мужик носил. Или что, Ирка будет сумку тащить, а он будет рядом идти — руки в карманы?

— Ой, Ксюш, да всяких полно! Другому и в голову не придёт, что женщина тяжесть несёт и ей помочь надо.

— Ну тогда молодец, — не без иронии согласилась Ксения. — Так что ж ты, Ир, кроме как зовут и где работает, ничего больше про него и не узнала?

— Не-а, — покачала головой та.

— Да ладно, узнает ещё! — отмахнулась повариха от назойливой администраторши. — Люди только познакомились, что ты от неё хочешь? На следующем свидании он ей ещё что-нибудь расскажет. Да, Ир? Когда следующее свидание-то?

— Завтра вечером, — ответила та.

— Вот! Завтра вечером. А где?

— Да здесь же, возле нашего гостевого дома.

— Что, лучше места не нашли? — проворчала Ксения.

— А он здесь не знает больше ничего, только вчера приехал.

— Во как! — произнесла Ивановна. — Только вчера приехал и сразу нашу Ирку нашёл. Вот что значит — судьба! А как он смотрел на тебя, Ир! Когда сюда-то проводил! Таким влюблённым взглядом! Мы с Ксенькой видели. Да, Ксеньк?

— Ага, чуть стекло в окне не выдавили, — подтвердила Прохина. — Ир, ну а тебе-то он понравился?

Лицо девушки стало малиновым.

— Конечно, понравился, — ответила за неё Ивановна. — Чего спрашиваешь, не видно, что ли? Вон — вся, как свёкла. Эх, девчонки, завидую я вам! Какое у вас сейчас время хорошее — молодое. Любовь, парни, свидания…

Телефон, стоящий на подоконнике, вдруг залился мелодичным звоном. Ивановна шустро подскочила и взяла трубку:

— Да, Вахак Зурабович! Да, пришла. Сейчас подойдёт. Конечно!

Опустив трубку на рычаг, повариха повернулась к Ире.

— Иди наверх, хозяин зовёт.

— Зачем? — напряглась та.

— Он мне не доложил.

— Ой, господи! Может, из постояльцев кто нажаловался?

— Не знаю. Иди, не гадай, он ждёт.

Ира спешно выбежала из кухни. Ксения поглядела ей вслед.

— Странная история, Ивановна, — обратилась она к поварихе. — Тебе не кажется?

— Ты о чём? — подняла брови та.

— Да парень этот… Откуда он взялся на Иркину голову?

— Откуда-откуда — от верблюда. Тебе же сказали, из Москвы приехал.

— А под забором у нас чего стоял?

— Ну, стоял и стоял, мало ли что. Захотелось ему постоять.

— Всё равно странно.

— Да что тебе странно-то, я не пойму? — всплеснула руками Ивановна. — Вот сидит, заладила — странно да странно.

— Слишком уж он красивый для нашей Ирки. Такие мужики под стать себе девушек ищут, а не таких, как Ирка.

— Да ты-то почём знаешь? Вот сидит, знаток мужиков! Другие, может, и не смотрят, а этот посмотрел.

— Да на что там смотреть-то? На неё без слёз не взглянешь. Суповой набор, а не баба — одни кости. И на рожу страшненькая. А он, действительно, на голливудскую звезду похож. Я таких красивых парней раньше и не видела…

— Ксенька! Ты злыдня и завистница! От зависти лопнешь сейчас. Не трогай Ирку! — прикрикнула повариха на Прохину.

— Да кто её трогает? Нужна она мне сто лет — трогать её! Я просто свои мысли высказываю, — возразила Ксения.

— Не надо мне твоих мыслей! Иди кому-нибудь другому высказывай! И вообще, шагай домой, сколько уж будешь тут сидеть? Твои потеряли тебя, небось.

— Да кому я нужна? — вздохнула администраторша. — Нет меня, все и рады. Если б потеряли, давно бы сюда позвонили.

— Всё равно, шагай. Допоздна досидишь, потом как домой пойдёшь? Сейчас время такое, по ночам лучше не шляться. А здесь тебе ночевать негде!

— Да ладно, сейчас пойду, — пробурчала Ксения. Кряхтя, поднялась со стула и потопала собираться.

Ольга Ивановна, оставшись одна, посмотрела в окно. На улице вечерело. В свете включившегося фонаря видна была калитка и мощённая плиткой дорожка, на которой Ира повстречала, как показалось поварихе, свою судьбу. Всхлипнув, Ивановна быстро вытерла фартуком навернувшиеся слёзы. «А мне, значит, не судьба была, — подумала она. — Сделай я тогда, в юности, один шаг, скажи одно слово, и всё было бы по-другому. Побоялась. А Ирка вот не побоялась. Значит, ей судьба, а мне нет».

Ивановна даже не подозревала, как она была права…