Весь воскресный день Славка проспал.

Из «Прибоя» они выбрались только в четвёртом часу утра. Васильич расщедрился так, как не делал уже очень давно. Запав на красавицу Еву, он сорил деньгами направо и налево, усердно покоряя её сердце. Шампанское лилось рекой, стол ломился от закусок и десертов, официанты деловито подносили угощения, опустошая холодильники и бар. Горячее в дискотеке не подавали, зато сластей и фруктов было хоть отбавляй. Ева жеманно тыкала наманикюренным пальчиком в меню, и Штырь делал заказ, даже не интересуясь ценой. Славка подсел к Жанне, с ходу приобняв её за талию. Вика Матюшина осталась за их столиком, нисколько не смущаясь тем, что мужчины нашли себе других подруг. Выгонять её было не досуг, а уходить сама она не собиралась. Тем более что угощаться Васильич ей не запрещал.

Набив желудки до отказа, компания в полном составе поднялась в казино, оставив официантам щедрые чаевые. Потряхивая золотыми волосами, Ева направилась к рулетке. Штырь потопал следом. Остальные расположились за столиком, покорно поджидая, пока красотка опустошит кошелёк своего нового ухажёра ещё на некую сумму. Блондинка ожидания оправдала, набрав фишек на двести долларов и проиграв их все за полминуты. Васильич, снисходительно улыбаясь, развёл руками, показывая, что всё бывает и ничего страшного не произошло.

На том их ночная программа и закончилась.

В «мерседес» сели все пятеро. Штырь, как галантный кавалер, решил развезти Еву и Жанну по домам. Матюшина напросилась к ним под предлогом того, что ей со Славкой в одну сторону.

Пока доставляли девушек, пока прощались, записывали координаты и назначали встречи, забрезжил рассвет. Васильича в его усадьбу Славка привёз уже засветло, а сам оказался дома, когда мать собиралась на вокзал.

— Привет, мам! — устало пробормотал парень, проходя мимо Галины Сергеевны и на ходу скидывая обувь. Та проводила его внимательным взглядом.

— С работы? — спросила она сына.

— Угу, — ответил тот. И, предупреждая её порыв, произнёс: — Только не грузи меня, ладно? Я спать пошёл.

— Ага, давай-давай. Иди поспи, — вздохнула мать. — Отдохни.

Проснулся Славка только к вечеру. Из кухни раздавался привычный грохот посуды. Парень с трудом разлепил тяжёлые веки — дневной сон не принёс бодрости. Провалявшись в кровати ещё с полчаса, Славка всё-таки встал. Надел драные шорты, в которых ходил только дома, и босиком спустился вниз. Мать размораживала холодильник, вся кухня была заставлена извлечёнными из него продуктами. Сняв с табуретки миску с яйцами и раздвинув локтями какие-то банки, Воробьёв сел за стол.

— С добрым утречком! — поприветствовала его мать. — Стемнеет уж скоро, а ты всё спишь.

— Попаши по ночам — и не так спать будешь! — зевнул Славка.

— Да уж, начальник твой заездил тебя совсем, — вздохнула Галина Сергеевна. — Мотает, как тряпку, и днём, и ночью. Ни выходных, ни праздников, ни личной жизни. Одна «баранка» эта проклятая.

— Сама меня к нему устроила, а теперь причитаешь! — резонно заметил сын. — По мне, так нормальная работа, и деньги хорошие платят.

— Да уж — деньги! — проворчала мать. — Теперь всё деньгами меряют. А что делать? Как по-другому прожить-то? По-другому ноги протянешь. Только знай паши круглыми сутками. Рабов из нас сделали богатеи эти проклятые… Ох, господи боже, господи боже ж ты мой…

Женщина заохала, сокрушённо качая головой.

— Не бухти, мать! Без тебя тошно. Дай лучше пожрать что-нибудь, — изрёк сын.

— Сейчас нагрею, подожди.

Пока Славка поглощал то ли завтрак, то ли ужин, Галина Сергеевна присела напротив.

— Куда ж ты своего начальника возил-то среди ночи?

— В кабак, водку пить — куда ж ещё, — последовал ответ.

— Одного? Или с женой?

— С какой женой, шутишь, мать? — хмыкнул парень. — Он с женой по кабакам не ездит. Жена дома сидит и огурцы солит. Наш Васильич с молодыми девками любит развлекаться.

— А разве жена у него старая? — шмыгнула носом женщина. — Поди, его ровесница.

— Все бабы старше тридцати уже старые, — авторитетно заявил Славка.

— Чего? Старые?! — воскликнула мать. — Вот спасибо тебе, сыночек! Если, по-твоему, бабы в тридцать лет — старухи, то я тогда кто? Вообще, древнее ископаемое?

— Да я не про тебя говорю, — поморщился Славка. — Я в общем и целом, понимаешь?

— Понимаю, — вздохнув, кивнула Галина Сергеевна. Окинула сына грустным взглядом и примолкла. Тот налегал на еду.

— Ну и что? — решила мать продолжить начатую тему. — Так твой начальник всю ночь в кабаке и просидел? А ты где был? В машине ждал?

— Почему в машине? Я с ним был.

— Он тебя с собой взял?

— А как же.

— И платил за тебя?

— А то!

— Ну тогда ещё ладно, — успокоилась женщина. — Значит, вдвоём с начальником по девкам пошли.

— Угу.

— А где ж вы девок-то этих берёте?

— А их и брать особо не надо, — бурчал с набитым ртом Славка. — В кабак придёшь — их там толпы. Помани только — любая прискочит. Гроздьями вешаются. Правда, в этот раз какие-то выпендристые попались — кочевряжились час, наверное. Но потом, всё равно прискакали как миленькие. Одна уж больно красивая — Васильич решил её любовницей сделать.

Сегодня парень что-то уж слишком разоткровенничался с матерью.

— Любовницей? А у него ж вроде есть уже одна? — удивилась Галина Сергеевна.

— Кто? — в свою очередь, удивился Славка.

— Как кто? Вертихвостка эта киношная! Все местные газеты про неё писали.

— Ну-у, вспомнила! — протянул Воробьёв. — Это когда было — сто лет назад. Васильич уж года два или три холостой ходит.

— Холостой — это без любовницы?

— Ага.

— Ох. — Женщина поднялась с табуретки и принялась надраивать тряпкой холодильник. — Испортит тебя твой начальник. Ты так, на него глядючи, и не женишься никогда.

— А зачем мне жениться? — пожал плечами сын. — Мне и так неплохо.

— Жениться надо, — наставительно произнесла мать.

— Зачем? Что в семейной жизни хорошего? А? Вот убеди меня, что семья — это так здорово, так классно, чтобы я сразу захотел жениться. Ну?

— Все женятся, — ответила Галина Сергеевна, — и тебе надо. Без семьи нельзя.

— Кто женится? — начал заводиться Славка. — Ну кто? Сейчас уже вообще одни дураки в ЗАГС идут. А умные просто с бабами подживают.

— А ты даже не подживаешь ни с кем! — нахмурилась мать. — Твой отец в твоём возрасте уже тебя родил! А ты только с шалавами путаешься!

— Ну и что? Может, меня как раз такие отношения и устраивают! Может, я не хочу, чтобы мне каждый день какая-нибудь овца мозги полоскала! Насмотрелся я на эти семейные пары — во! — парень полоснул себя ребром ладони по шее. — Все дружки, кто рано женился, разбежались уже со своими жёнами. Скажешь — нет? Юрка Козлов женился — через год развёлся. Пашка Голощёкин развёлся, Серёга Дубовицкий развёлся. От хорошей жизни, что ли? Оттого, что семья — это так классно?

— А по девкам шляться — тоже не дело! — стояла на своём мать. — Ещё дурную болезнь подцепишь. Какой заразы сейчас только нет — и триппер, и СПИД, и что хочешь.

— А, ерунда всё, — махнул рукой Славка. — По телевизору стращают только — слушай больше. Какой тут, в нашей дыре, СПИД? СПИД — это в Америке, ну, в Москве, может ещё. А у нас тут никакого СПИДа нет. Потом, по девке сразу видно, если она больная.

— На лбу, что ль, написано? — хмыкнула мать.

— На лбу не написано, но видно.

— Где?!

— Отстань, чего пристала! — взвился сын. — Я же с проститутками не сплю! Я только честных беру.

— Ну-ну, честных… — Галина Сергеевна бросила тряпку на пол и потопала на улицу. Славка сердито отодвинул опустошённую тарелку и, дожёвывая, прислонился затылком к кухонной стене. Мать вернулась в дом, метнула недовольный взгляд на сына. Тот отвернулся. Решив, видимо, не доводить дело до скандала, женщина завела разговор на другую тему.

— Братца-то своего после приезда видел? Или нет ещё?

— Не-а, — последовал ответ. — Звонил вчера, он трубку не взял. Надо сейчас ещё позвонить.

— Вот! И выходные прошли, и брата не повидал. Скажет: «Приехал в гости!» Бросили незнамо где и носа не кажут.

— Взяла бы да сама съездила, — предложил Славка. — Проведала племянничка. Всё равно целыми днями дома сидишь. А потом — ничего себе, бросили! Шикарную хату ему предоставили, а сами уехали. Живи, отдыхай сколько влезет! Всех бы так бросали.

— Да когда мне ехать? — возмутилась Галина Сергеевна. — Сказал тоже — дома сижу! Я, как гончая, каждое утро на вокзал мотаюсь, московский поезд встречаю! А он говорит — дома сижу! Постыдился бы!

— И чего ты его встречаешь? — проворчал парень. — Куда тебе ещё отдыхающих брать? Вон, две комнаты наверху заняты — и хватит! А то напихаешь сюда народа — сами будем как на вокзале жить — не протолкнёшься.

— Ничего, протолкнёшься! — ответила мать. — На терраску ещё можно людей поселить, и мансарда пустая. Лишняя копейка никогда не помешает! Потом, мужик этот, который вечно с матрасом ходит, через два дня уже съезжает. Надо кого-то на его место искать. На что я зимой жить-то буду? А? На какие шиши? Что летом заработаешь, то зимой и полопаешь! А тебе всегда лишь бы самому спокойно жилось, лишь бы твой отдых не нарушали. Потому и не женишься, что любишь жить в своё удовольствие!

— Блин, мать! — вскипел Славка. — Ты меня сейчас доведёшь! Отстань от меня со своей женитьбой! Кто живёт в своё удовольствие? Я? Я пашу, как конь, каждый день, с утра до вечера!

— Ага, с девками, в кабаках!

— Отвали, я сказал!

Галина Сергеевна захлопнула рот и стала молча загружать продукты обратно в холодильник.

— Подвинься! — сердито пихнула она Славкины ноги, которые тот вытянул через всю кухню. Сын подобрал их под себя.

На улице зашуршали шаги — кто-то шёл по дорожке к дому.

— Кто это к нам пожаловал? — вытянула шею мать. — Девка какая-то, что ль?

— Кто там? — обернулся к окну Славка. — О, блин! — изменился он в лице.

Раздался тихий стук в дверь. Недоумённо косясь на сына, Галина Сергеевна пошла открывать. На пороге стояла Вика Матюшина.

— Здравствуйте, Галина Сергеевна. А Слава дома?

— Дома, дома, проходи, — закивала та. — Слава на кухне. Слав, это к тебе!

Заискивающе улыбнувшись, Вика засеменила в указанном направлении. Воробьёв, не поднимаясь с табуретки, недовольно взглянул на незваную гостью.

Матюшина предстала перед ним совершенно в другом виде, нежели ночью. Аккуратные летние брючки, скромненькая блузочка, лицо без косметики, волосы собраны в тугой пучок.

— Привет, Славик! — произнесла девушка.

— Привет! — Воробьёв сыто рыгнул.

— А я вот мимо шла и решила в гости зайти.

— Проходи-проходи, Вика, — засуетилась Галина Сергеевна. — Проходи! Посиди со Славой. Он только проснулся недавно, всю ночь работал.

— Вика в курсе! — усмехнулся сын.

— Проходи, я вам сейчас чаю налью. Попьёшь чайку? — Мать пропустила его слова мимо ушей.

— Да нет, чаю не хочется — жарко. — Матюшина скромно опустила глаза.

— А тогда морсу холодненького! А? У меня морс есть ягодный, сама варила. Налить вам морсу, а? — Женщина переводила взгляд с сына на гостью и обратно.

— Ничего нам не надо, мам! — отказался Славка. — Вика ненадолго, она сейчас уходит.

Девушка метнула на него обиженный взгляд.

— А, ну ладно, хорошо. Я тогда пойду, у меня дела. — Хозяйка дома решила удалиться. — Вы тут сами разберётесь, да? Слав, может, в комнату проводишь гостью?

— Ничего, ей и на кухне хорошо! — Сын явно не церемонился с пришедшей.

— Ага. — Галина Сергеевна выскользнула за дверь и аккуратно прикрыла за собой створку.

Вика продолжала стоять посреди кухни.

— Чего явилась? — В славкином вопросе не было ни капли дружелюбия.

— Просто так. — Девушка всё-таки присела на табуретку. — Подумала, мы провели вместе шикарный вечер — надо зайти поблагодарить.

— Ну, благодарить тебе надо не меня, а сама знаешь кого. Это раз. А два — вечер провели не мы и не вместе а ты отдельно и я отдельно. Всё?

— Что — всё?

— Всё, спрашиваю? Всё сказала?

— Нет.

— Что ещё?

Вика вздохнула, затем сложила руки на коленях и, как будто на что-то решившись, выпалила:

— Слав, у тебя с этой Жанной ничего не получится!

Парень покачнулся на шаткой табуретке.

— Блин! — усмехнулся он. — А тебе-то какое дело до Жанны? Ты кто, вообще? Мне твоё мнение совершенно неинтересно, особенно насчёт моей личной жизни.

— Не сердись, Слав!

— Матюшина, ты чё припёрлась? — Воробьёву надоела вся эта канитель. — Ты чё ко мне липнешь, а?

— Ты мне нравишься, — тихо произнесла Вика.

— Угу. Нравлюсь. С каких это пор?

— Со вчерашнего вечера.

— Ага. А ты мне нет. Матюшина, ты мне никогда не нравилась и сейчас не нравишься! Понятно? Я вчера тебе просто поразился. Просто! Понимаешь? Ну ты же девушка, женщина…, я не знаю! У тебя же гордость какая-то должна быть, честь — как это всё у вас называется. А ты ведёшь себя, как последняя шлюха! Мало того, что водку глушишь, так ещё к мужикам липнешь, как банный лист! Тебя выгоняют — а ты не уходишь, выгоняют — а ты сидишь! Это как вообще?

— Кто меня выгонял? — подняла глаза Вика.

— Я тебя выгонял!

— Когда?

— Вчера!!! Ты чё, правда дура или притворяешься? Матюшина! Я вчера с другой девушкой был! Понимаешь? С другой! Да нормальная баба на твоём месте сто раз встала бы и ушла, а ты весь вечер сидела! Тебе самой это не унизительно?

— Что?

— Да ты больная, ей богу, — поразился Славка. — Что — «что»? У тебя с головой всё в порядке?

— У тебя с этой Жанной всё равно ничего не выйдет, — повторила Вика. — Она тебе не пара.

— Да ты-то откуда знаешь? — скривился Воробьёв.

— Знаю.

— А ты, значит, пара — да?

— Да.

— Матюшина! — Славка уже устал объяснять. — Даже если у меня с Жанной ничего не выйдет, то у тебя шансов всё равно ноль! Иди лучше домой, а? Отстаньте вы все от меня, дайте хоть один вечер пожить спокойно!

Дверь в кухню отворилась.

— Славк, ты чего так кричишь? — заглянула Галина Сергеевна. — Я уж думала, случилось чего. Ой, а что ж вы так за пустым столом и сидите? Ни морсу не налили, ни чаю. Славка, почему за гостьей не ухаживаешь?

— Она уже домой уходит! — буркнул сын и отвернулся к окну.

— Викуля, ты уже домой? — как будто даже огорчилась мать. — А морсу на дорожку. А? С печеньем?

— А давайте! — Матюшина подняла на неё абсолютно спокойные глаза, в которых не было даже тени смятения.

— Чего? — прищурился Воробьёв. — Я ж тебе сказал — вали домой!

— А я не хочу домой! Меня вот Галина Сергеевна на морс приглашает.

— Б…дь! — подскочил Славка, громыхнув табуреткой. — Довели вы меня уже обе!

Шарахнув дверью так, что посыпалась штукатурка, парень вылетел из кухни.

— Чего это он? — ахнула мать.

Прогрохотав по лестнице, Воробьёв поднялся на второй этаж и плюхнулся на диван. Чертыхнулся, подскочил и принялся собираться. Натянув джинсы и майку, парень снова спустился вниз, бросил короткий злой взгляд в сторону кухни, где мать с гостьей застыли в немых позах, и выскочил из дома.

— Слав, ты куда? — высунулась из окна Галина Сергеевна.

— На кудыкину гору!

Парень завёл «ауди» и пошёл открывать ворота.

— Куда ты, Славик? — Мать с озабоченным лицом вышла на порог. — Чего это он? — обернулась она к маячившей сзади Вике. — Обиделся, что ль, на нас? Славка! Куда ты, чёрт тебя бери, собрался?

Воробьёв с недовольным лицом выгнал машину с участка и принялся закрывать ворота.

— Славка! Слав! — запричитала мать. — Куда собрался, спрашиваю?

Выскочив за калитку, она встала перед машиной.

— Куда тебя чёрт несёт?

— Да никуда! На квартиру поеду, к Сашке! Уйди с дороги! — рявкнул сын.

— На квартиру? К Сашке? Точно?

— Точно! Уйди, сказал!

— Ну тогда ладно, езжай, — немного успокоилась Галина Сергеевна. — А то несёшься, как чумной, и молчишь. Чего молчишь-то?

— Да не молчу я! Говорю же — к Сашке еду! Чего тебе ещё?! Уйди с дороги!

Галина Сергеевна посторонилась. «Ауди» взревел мотором, сорвался с места и, подняв за собой клубы пыли, скрылся из вида.

— Совсем одурел парень, — сокрушённо покачала головой женщина. И добавила плаксивым голосом: — А всё жизнь проклятая!

Смахивая на ходу слёзы, она пошаркала назад, в дом.

* * *

Славка отпер дверь своими ключами и шагнул в прихожую. В квартире никого не было. В комнате валялась неразобранная сумка с вещами, на диване лежала подушка. На кухне не наблюдалось никаких продуктов, холодильник не работал. Похоже, брат приходит сюда только поспать и переодеться.

Наслаждаясь одиночеством, Воробьёв завалился на диван и включил телевизор. Он любил эту квартиру. Здесь не было никого и ничего, что бы его раздражало. Не было матери, которая без конца капала на мозги и учила жизни, не было снующих туда-сюда квартирантов, никто не приходил непрошеным гостем. Жилплощадь, купленная когда-то Васильичем для встреч с Миледи, пустовала, пока, устав от Славкиного нытья и вечных жалоб на бытовые неудобства, начальник предложил ему здесь пожить. Временно. И бесплатно. Но это «временно» длилось уже больше года. Славка к удобствам привык и дом своего детства, где сейчас обитала мать, предпочитал особо не посещать. Оставил «свою» квартиру он только сейчас, пожертвовав собственным комфортом ради брата. Однако при этом не забыл испросить разрешения у хозяина. Штырь великодушно разрешил. Он резонно полагал, что хороших работников надо изредка поощрять и прикармливать, чтобы потом, в свою очередь, было куда ткнуть носом и что заставить отрабатывать. В случае со Славкой это работало безотказно. Васильич сажал его за руль и днём, и ночью, и в выходные, и в будни. Для того чтобы парня всегда и в любое время можно было найти, шеф даже купил ему сотовый телефон и оплачивал его звонки. Сотовая связь в городе работала отвратительно, зона покрытия была очень небольшая. В посёлке, где жила Славкина мать, сеть ловилась с великим трудом. Зато в квартире экран телефона тут же радостно засветился надписью с названием оператора. Аккуратно положив его на журнальный столик, Славка блаженно уставился в телевизор. Он решил подождать брата и заодно спокойно посмотреть американский боевик.

Стрелки часов уже перешли за полночь. Фильм закончился, замелькали титры, а брат всё не появлялся. «Во загулял!» — подумал Воробьёв и, кряхтя, поднялся с дивана. Подошёл к окну, всматриваясь в темноту двора. На улице не было ни души. Местные жители уже спали, а отдыхающие в район пятиэтажек не забредали. И тут Славка приметил на скамейке целующуюся парочку. В очертаниях парня что-то показалось ему знакомым. «Да это же Сашка!» — догадался он. Усмехаясь, брат наблюдал за влюблёнными несколько минут, потом отошёл от окна, выключил телевизор, погасил свет и вышел из квартиры. Незамеченным он пересёк двор и сел в машину.

Встреча с родственником откладывалась. Сегодня ночью у Сашки явно были другие планы.