Ира даже не заметила, как наступил вечер. Раздвинув ветки сирени, она выглянула из своего убежища.

Иногда жизнь так складывается, что начинаешь радоваться плохому уличному освещению. Иначе как пройти по посёлку, чтобы тебя никто не заметил? Ира потрогала порванную на груди блузку, вытащила из сумочки маленькое зеркальце. Попыталась разглядеть, нет ли у неё на лице синяков и царапин и, ничего не увидев, выбралась из кустов. Опустив глаза и стараясь не смотреть по сторонам, она быстрым шагом пошла прочь от ненавистной теперь пятиэтажки. Быстрее, быстрее от этого дома, где она была так счастлива и так несчастна, питала столько надежд и узнала столько разочарований, от дома, где жила её любовь, теперь потерянная навсегда. В голове не было мыслей, в сердце не было чувств. Одна пустота. Всё, что было в её душе радужного, искрящегося, живого — всё выжжено дотла. Она ощущала себя деревянной матрёшкой с пустой сердцевиной, из которой вытащили всех её меньших сестёр и забыли поставить обратно. Открываешь такую матрёшку в надежде увидеть маленькое улыбающееся личико другой куклы, но не видишь ничего. Разочарованный, соединяешь две пустые половинки и убираешь подальше на полку. Там и пылится матрёшка, забытая всеми и никому не нужная.

Ира механически передвигала ноги. Любви больше не было в её душе. Сможет ли она вспыхнуть вновь к другому человеку? Или девушка, как та пустая матрёшка, покроется пылью и будет доживать свои дни на дальней полке, где никому не будет до неё дела?

Механические ноги вели Иру по привычному маршруту — к месту работы. Сегодня дежурит Ксюха, а на кухне хозяйничает Ольга Ивановна. Они свои, близкие, они выслушают, посочувствуют и помогут. Зашьют блузку, умоют, отогреют и дадут чего-нибудь вкусненького. Главное, чтобы по дороге не встретить никого знакомого. Чтобы не услышать удивлённого оклика и не оправдываться, ловя на себе чей-то любопытный, жадный до чужого горя взгляд.

У ворот гостевого дома была припаркована машина «скорой помощи». Ира замедлила шаг, а потом и вовсе остановилась в растерянности.

«Скорую помощь» в гостевой дом не вызывали никогда, равно как милицию и пожарную службу, под страхом больших неприятностей вплоть до увольнения. Слишком закрытым было это заведение, слишком много там могли увидеть чьи-то глаза и услышать чьи-то уши. Слишком недовольными по этому поводу могли оказаться богатые и влиятельные постояльцы. И слишком высока была вероятность скандала, который грозил бы Вахаку Зурабовичу большими финансовыми потерями. Должно было случиться нечто из ряда вон выходящее, чтобы врачи проникли внутрь аккуратного двухэтажного особняка.

Не решаясь позвонить в калитку, Ира притаилась за стволом раскидистого дуба, ожидая, что будет дальше. И тут дверь гостевого дома отворилась, и на крыльце появилась Ева. Ира сразу узнала её, вышедшую на хорошо освещённые ступеньки. Свет фонаря падал на её лицо, очерчивая точёный профиль. Ева направилась к выходу, нетвёрдо переставляя заплетающиеся ноги. «Пьяная, что ли?» — догадалась Ира. Дверь отворилась ещё раз, и из гостевого дома появился Сашка. Нагнав блондинку, он взял её под локоть, уверенно направляя движение. Парочка вышла за калитку и направилась в сторону шоссе.

Ира зажмурилась от нестерпимой боли, пронзившей сердце.

Вот кто виновница её горя! Эта мерзкая длинноногая красавица, отнявшая у неё все надежды на счастье! Эта отвратительная блондинка, отобравшая у неё человека, которого Ира уже видела в мечтах своим мужем! Эта тварь, которая…

Девушка не додумала последнюю мысль. Взгляд её упал на узкую цветочную клумбу, разбитую вдоль ограждения гостевого дома. От тротуара клумбу отделяло некое подобие заборчика, составленного из ровных кусков кирпичей. Подойдя, Ира вытащила один из них.

И побежала.

Ноги не слушались, но она бежала. Бежала, занеся над собой руку с обломком кирпича. Бежала, пока не увидела изумлённые глаза Сашки, заслышавшего шаги за спиной и повернувшегося в последнюю секунду. Бежала, пока не поняла, что он хочет перехватить её руку. И, боясь, что не успеет, нанесла удар.

Ева пьяно пошатнулась, и кирпич, минуя её затылок, задев плечо и ободрав кожу на руке, упал ей под ноги. Видимо, даже не почувствовав боли, блондинка выровняла траекторию и, как ни в чём ни бывало, продолжила путь. Ира с перекошенным от ненависти лицом, застыла в немом изумлении.

— Чёрт! — заорал Сашка. — Чёрт! Ты что делаешь?! Ты что творишь, идиотка?! Откуда ты взялась вообще?

Оглядываясь на Еву, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке, он поднял с земли кусок кирпича и на всякий случай отшвырнул его в сторону. Ира его не слушала. Сообразив, что её предприятие потерпело фиаско, она вновь ринулась за своей соперницей, сжав маленькие кулачки. Сашка схватил её за запястья и не дал двинуться с места.

— Пусти! — закричала Ира, извиваясь и всеми силами пытаясь вырваться. — Пусти! Я убью её! Это она во всём виновата! Она!

Ева остановилась и стала медленно поворачиваться, оглядываясь на голос. Узрев Сашку, борющегося с Ирой, красотка ухмыльнулась и, сложив руки на груди, изрекла:

— Ни фига себе! Ну просто картина Репина!

Понаблюдав несколько секунд, она обратилась к своей сопернице:

— Эй ты, курица ощипанная! Отстань от мужика! Ну не хочет он с тобой спать! Не хо-чет! Саш, дай ей в морду, чтоб она отстала!

Не желая больше смотреть на сие зрелище, Ева вознамерилась отправиться дальше. Что-то липкое стекало у неё по предплечью вниз, к локтю, капая на асфальт бурыми каплями. Мазанув ладонью по руке и поднеся её к глазам, блондинка увидела на пальцах кровь.

— Оба-на! — искренне удивилась пьяная красотка. — Когда это я успела?

И, вытерев руку о подол юбки, нетвёрдо пошагала к освещённому шоссе. Сашка, которому надоело сдерживать Иру, рвущуюся докончить начатое, выкрутил ей руку и слегка двинул под коленки. Этого оказалось достаточно, чтобы девушка плюхнулась на асфальт.

— Достала, блин!.. — запыхавшийся парень отряхнул ладони. — Иди отсюда! — рявкнул он. — Катись домой, поняла?! Чтоб я тебя больше ни видел! Овца, блин…

* * *

— Да вы не переживайте, Елена Вячеславовна. — Воробьёв то и дело поглядывал на свою пассажирку в зеркало заднего вида. — С ним мой братан остался и две бабы, которые там работают. И «скорая» сейчас приедет. Подумаешь — выпил лишнего человек! С кем не бывает? Да я уверен — мы сейчас туда зайдём, а он спит себе. Да точно, спит! Храпит небось на кровати… Ну или, на крайний случай, в больницу забрали. Тоже ничего страшного — капельницу поставят и откачают. Уж чего-чего, а алкашей откачивать у нас умеют. Вмиг на ноги поставят, точно вам говорю! Завтра уже будет как огурчик! На работу пойдёт!

Лена молча смотрела, как за стеклом «мерседеса» мимо неё несётся темнота. Ей было непривычно сидеть в этой слишком просторной, мягкой, шикарной машине, где спереди всё светилось нежным, загадочным, беловатым светом, а сзади царила томная полутьма, расслабляющая и успокаивающая. Бесшумно работал кондиционер, обдувая Лену прохладной свежестью.

Степан купил эту машину почти месяц назад, а его жена ехала в ней впервые…

Женщина почти не слушала Славкину болтовню и лишь слегка вздохнула, когда ухо резануло слово «алкаш». Она старалась не думать о том, что сейчас увидит. В любом случае она понимала, что с сегодняшнего вечера её и без того непростая жизнь станет ещё сложнее.

— Вон, видите — «скорая» уже здесь! — радостно воскликнул Славка. — Значит, всё в порядке! Пойдёмте быстрее!

Выбравшись из «мерседеса», Лена послушно пошла в указанном направлении. Она очень давно не была в этой части посёлка и даже не представляла, как здесь всё отстроилось и преобразилось. Женщина отворила незапертую калитку и поднялась на крыльцо особняка. Не успела она взяться за ручку входной двери, как та открылась, выпуская наружу хмурых людей в белых халатах. Деловым шагом они прошли мимо растерявшейся Лены, направляясь к выходу.

— Подождите! — опомнилась она. — Подождите, пожалуйста!

Парочка медработников остановилась, вопросительно поглядев на неё.

— Это я вас вызывала! — зачастила женщина, подбежав к ним. — К мужчине сорока шести лет, подозрение на повторный инсульт. Вы же к нему приезжали?

Супруга Васильича заискивающе заглядывала в глаза то одному, то другому, стараясь прочитать там ответ на единственный мучающий её вопрос.

— Как он? — выдохнула она.

— Умер, — равнодушно бросил один из врачей и, повернувшись, пошагал дальше, не считая нужным задерживаться.

— Как — умер? — Лена тупо посмотрела вслед уходящему и подняла полные непонимания глаза на оставшегося мужчину.

— Обыкновенно, — пожал плечами тот. — Повторный инсульт, обширное кровоизлияние в мозг на фоне алкогольного опьянения. Пролежал около трёх часов без врачебной помощи. Как следствие — летальный исход. Что ещё вас интересует?

— Вы… уверены? — До супруги Штыря явно не доходил смысл сказанного. Человек в белом халате вздохнул и, не утруждая себя ответом на этот вопрос, поспешил вслед за товарищем.

— Подождите! — пронзительно закричала женщина.

— Что ещё? — недовольно спросил медработник, остановившись.

— Где он?

— Там же, где и был, — пожал плечами тот. — В этом здании, на втором этаже.

— Как?! — поразилась Лена. — Вы его даже в больницу не заберёте?!

— Женщина, вы в своём уме? — поморщился медик. — Больница для живых людей, а не для трупов. В морг его везите! Вызывайте «труповозку» и везите в морг.

С этими словами мужчина открыл дверцу машины «скорой помощи» и исчез в её железном чреве. Раздражённо фыркнув мотором, автомобиль с красными крестами тронулся с места. Лена растерянно смотрела ему вслед. Самые худшие её опасения оправдались: Степан умер. Но хотя разум эту мысль уже осознал, в сердце она пока не проникла.

Славка, припарковавший «мерседес» во дворе гостевого дома, подошёл к ней.

— Что они сказали? — поинтересовался он, имея в виду врачей.

Лена поглядела на него, поморгала и ответила:

— Сказали, что Степан умер.

— Да-а?.. — Фигура Воробьёва вдруг сразу как-то сникла, а лицо вытянулось. — Точно умер? А может, нет?

— Пойдём, Слава. — Лена стала медленно подниматься на крыльцо. — Надо звонить в морг.

Первым, кого увидела женщина, отворив дверь, был человек с видеокамерой. Затем её взгляд упал ещё на одного, в азарте спешившего вверх по лестнице. Наверху тоже копошились какие-то люди. Повернувшись на звук открывшейся двери, человек с видеокамерой без стеснения принялся снимать Лену.

— Слава, кто это? — напрягшись, спросила женщина.

— Кажется, журналисты, мать их… — сквозь зубы процедил тот. — Когда только приехать успели? Сашка где? Чё ж он, блин, их сюда пустил?

Воробьёв был в явном замешательстве.

Внезапно входная дверь снова отворилась, и на пороге возник мужчина кавказской национальности в элегантном, ослепительно белом костюме. Мгновенно окинув взглядом помещение и оценив обстановку, он, ни слова не говоря, подошёл к человеку, снимавшему Лену. Выхватил видеокамеру из его рук, извлёк оттуда кассету и, бросив на пол, разбил каблуком.

— Какое вы имеете право? — заикнулся было оператор, но мужчина даже бровью не повёл.

— Вахак Зурабович! — кинулась к кавказцу какая-то девушка, неизвестно откуда взявшаяся. — Это не я «скорую» вызвала! Честное слово, не я!

Тот жестом остановил её, и она примолкла. Вслед за хозяином гостевого дома в помещение ввалились два дюжих охранника. Человек с видеокамерой предпочёл забиться в угол и больше рот не открывать. Лёгким кивком Вахак Зурабович показал охранникам, что им следует подняться наверх. Те незамедлительно бросились исполнять безмолвное указание и через несколько секунд оттуда тоже послышались возмущённые крики и треск ломаемых видеокассет. Один за другим двое молодых людей спустились со второго этажа, посылая в пространство проклятия.

— Удостоверения у них заберите, — отдал хозяин распоряжение дюжим парням. — Посмотрю, откуда такие борзые взялись. А я пока пойду проверю, что они там снимали. Вы вдова покойного, если не ошибаюсь? — повернулся Вахак Зурабович к Лене, которая наблюдала за происходящим, прислонившись к стене. Женщина машинально кивнула головой.

— Мои соболезнования, — произнёс он, придав лицу подобающее случаю скорбное выражение.

— Спасибо, — прошептала та. — Мне тоже надо подняться наверх.

— Простите… — Кавказец приблизился и доверительным жестом взял её за руку. — Но я не могу вам этого разрешить. Сначала мне надо подняться туда самому. Да, я забыл представиться. Меня зовут Вахак Зурабович, я хозяин этого заведения.

«Заведения?» — удивилась про себя женщина. До этой секунды она полагала, что находится в частном доме.

— Простите ещё раз, — продолжил кавказец. — Я понимаю ваши чувства, но всё-таки предлагаю вам немного подождать.

— Как — подождать? Чего подождать? — забеспокоилась Лена.

— Подождать, пока я сам схожу наверх и проверю, что там. Поверьте, так будет лучше. Я лишь хочу убедиться, что картина смерти мужа не повергнет вас в шок.

— Ничего страшного, — возразила Лена. — Я выдержу.

— Не нужно выдерживать, — терпеливо произнёс Вахак Зурабович. — Нужно просто немного подождать, пока всё приведут в достойный вид. Это забота в первую очередь о вас, поверьте. Я не хочу, чтобы такую прекрасную женщину по ночам преследовали кошмары.

— Да? Ну тогда конечно, — согласилась вдова, мало понимая, что происходит, но безропотно подчиняясь. Такая забота незнакомого человека показалась ей, мягко говоря, странной. Но что-то подсказывало, что контролирует здесь ситуацию именно он и лучше ему не перечить.

— Вот и хорошо, — улыбнулся кавказец. — Посидите, пожалуйста, в ресторане. А Слава вам компанию составит. Так ведь, Слава?

— Ага, — кивнул Воробьёв. Перспектива отсидеться в ресторане показалась ему более привлекательной, чем разбираться с покойником.

Вахак Зурабович поднялся на второй этаж, но очень скоро появился вновь и приглушённым голосом принялся отдавать распоряжения. Девушка с ведром и половой тряпкой прогрохотала вверх по ступенькам. Двое охранников, отобрав у журналистов удостоверения, вытолкали их на улицу. Возмущённые, те не уходили и курили под окном, тихо переговариваясь. Охранники снова протопали наверх, и было слышно, как они таскают там что-то тяжёлое.

Лена сидела в ресторане и тупо смотрела в стол. Рядом маялся Славка. В голове женщины вереницей бежали мысли.

Наверное, она неправильно себя ведёт. Наверное, надо было разрыдаться и броситься наверх, к Степану, вырывая на себе волосы. Чтобы эта девица вместо того, чтобы бегать с половым ведром, бегала с валерьянкой и отпаивала её. Чтобы все присутствующие видели, какое у неё горе. А вместо этого она сидит и тупо смотрит в стол.

А вдруг там, наверху, вообще не Степан?

Почему ей не дают на него посмотреть? Что они там делают с ним так долго?

Может, он ещё жив, а они его добивают? Господи…

Или заметают следы преступления? Или просто тянут время, пока он умрёт?

Да нет, здесь же была «скорая помощь», врачи констатировали смерть.

А вдруг они ошиблись?

Или это были не врачи?

Наверное, другая бы на её месте прорвалась к мужу через все препоны. Пусть даже к мёртвому.

А она сидит и смотрит в стол. Она плохая жена? Наверное. Хотя теперь уже надо употреблять слово «вдова». Она плохая вдова. Смешно звучит. Смешно и непривычно.

После шестнадцати лет жизни с человеком Лена не испытывала ни скорби, ни боли, ни горечи утраты. Ей было смешно и непривычно.

Женщина тихонько улыбнулась, стараясь, чтобы не заметил Славка. Но не удержалась и хихикнула. Воробьёв, поглощённый своими мыслями, не заметил. Лена попыталась справиться с собой, но не смогла и прыснула. Славка вздрогнул и посмотрел на неё непонимающим взглядом. Смех распирал её изнутри, рвался из горла, сотрясая тело. Лена уже не смеялась — она хохотала. Хохотала, покачиваясь из стороны в сторону так, что на глазах выступили слёзы. «Я плохая вдова, — билась в голове мысль. — Я — плохая вдова!» Она закрыла лицо руками и пригнулась к столу, стараясь заглушить смех.

— Елена Вячеславовна! — испуганно позвал водитель. — Что с вами? Вам плохо?

Лена не отрывала рук от лица. Смех уже перешёл в истерические всхлипывания.

— Я сейчас! Я сейчас! — подскочил Воробьёв, громыхнув стулом. — Эй, эй! Девушка! Тут женщине плохо!

Когда Ксения Прохина подбежала к Лене с каплями валерьянки и стаканом воды, та уже рыдала в голос. И все вокруг, включая Вахака Зурабовича, видели, какое у неё горе.

— Может быть, вам лучше поехать домой? — мягко спросил кавказец, подождав, пока Лена успокоится. — Слава отвезёт вас.

— Нет, — качнула головой вдова. — Нет, я останусь. Со мной всё в порядке. Просто… нервы сдали… Извините…

— Вы уверены?

— Да.

— Что ж, тогда пойдёмте, — участливо глядя ей в глаза, произнёс мужчина. — Пойдёмте, всё готово. Вы можете пройти и отдать последнюю дань близкому вам человеку.

Справившись с собой, Лена, опираясь на локоть, услужливо подставленный кавказцем, поднялась с ним на второй этаж.

Следом, слегка поколебавшись, потопал Славка.

Картина, которая предстала ему в гостиничном номере, кардинально изменилась. Штырь лежал на широкой двуспальной кровати поверх покрывала. Руки его были сложены на груди, глаза закрыты, а нижняя челюсть подвязана платком. «Чтобы рот не открывался», — сообразил Воробьёв. Ковролин возле кровати был замыт, а окно распахнуто настежь. Но всё равно лёгкий тошнотворный запах рвоты витал в комнате. Трое вошедших тихо встали возле покойного.

Вахак Зурабович вздохнул и скорбно опустил голову. Славка неловко переминался с ноги на ногу, зачем-то оглядываясь по сторонам. Лена устремила взгляд на лицо мужа.

Она должна была бы мысленно с ним попрощаться. Но она ещё успеет это сделать на кладбище. В её голове роились совсем другие мысли.

Что здесь было? Что ей не дали увидеть? Что здесь снимали журналисты? Свидетелем чего она могла стать, приехав чуть пораньше? Для кого Вахак Зурабович устроил инсценировку с достойной смертью? Только ли для неё?

Лена успела заметить, что все двери на втором этаже были пронумерованы. Что здесь такое? Гостиница? Или бордель? И что тут делал Степан перед смертью?

Слишком много вопросов. Но Лена не собиралась их никому задавать, а уж тем более получать на них ответы. Она прекрасно поняла, кто здесь правит бал. Пусть всё будет так, как хочет этот мужчина, ей нет до этого дела. Степан умер, его уже не вернёшь.

Но один-единственный вопрос она всё-таки задала, обращаясь к Вахаку Зурабовичу:

— А вы уже позвонили в морг?