Илья Молоствов

Король Артур. Что хранит легенда

Шел теплый летний дождь, и капли, освещенные тихим солнечным светом, что-то неуловимо меняли вокруг. Все предметы расплылись, затуманились, и машины, проезжающие за окном, превратились в суровых всадников, а рекламные щиты — в грозные и величественные рыцарские стяги. Книга о короле Артуре упала с полки и открылась сама, будто ждала того, кто ее поднимет, прочтет… и тогда мир чуточку изменится.

Старая-старая легенда о рыцарях Круглого Стола. Много лет назад герои ее жили и умирали за честь короля, за свою землю и прекрасных дам. Но они живут и сегодня, очаровывая нас магией древних сказаний и перенося в мир, что существует вне границ пространства и времени, но при этом понятен каждому человеку, мир, что освещает каждый наш поступок. Король Артур и его доблестные рыцари, однажды покинув земли далекой Британии, продолжают сражаться в душах современных людей, будя в их сердцах воспоминания.

…Много-много лет назад жил на земле Британии грозный король Утер Пендрагон, и был он влюблен в прекрасную Игрейну, герцогиню Корнуольскую. За счастье соединиться с нею король пообещал магу Мерлину своего будущего сына. И когда ребенок родился, Утер, держа слово, отдал мальчика мудрому друиду, чтобы тот воспитал его по собственному разумению. Так маленький Артур лишился родителей и стал приемным сыном сэра Эктора.

Вскоре Утер умер, и в стране воцарился хаос. Опасаясь междоусобных войн, в ночь перед Рождеством собрал Мерлин английских баронов в крупнейшей церкви Лондона. Выйдя после службы из дверей храма, увидели они на площади чудесным образом появившийся камень, в который до середины лезвия был воткнут меч. «Кто может извлечь сей меч из камня, — гласила надпись, — тот станет королем Англии». Многие пожелали испытать свои силы, но меч даже не качнулся, и английский трон не обрел долгожданного властителя.

Спустя много лет, когда о мече в камне уже мало кто помнил, со всех земель Британии съехались в Лондон доблестные рыцари, чтобы участвовать в турнире. Среди гостей был и сэр Эктор с сыном Кеем, а также никому не известный Артур, служивший при своем молочном брате другом и оруженосцем. В дороге выяснилось, что Кей забыл дома меч, и честь вернуться за ним выпала Артуру. Однако слуги ушли на турнир, и дом оказался заперт. Артуру было стыдно предстать перед своим господином с пустыми руками, но, по счастью, на площади увидел он торчавший из камня меч, с легкостью извлек его и, осчастливленный находкой, отправился к Кею. Тот сразу узнал волшебный меч Мерлина и, показав его отцу, заявил, что намерен стать королем. Но под строгим взглядом сэра Эктора тут же во всем признался. Когда же Артур на глазах у изумленных рыцарей вновь вытащил меч из камня, стало ясно, кто настоящий король.

Как красиво рисуют рыцарские легенды путь героя! Артуровский миф — это символический рассказ о человеке, желающем изменить себя, ищущем смысл жизни, видящем цель и идущем к ней.

Наш герой Артур не знает своего королевского происхождения. И это его спасает. Спасает от тщеславия, от чрезмерной гордости. Он скромен и юн, он паж, он оруженосец. Он готов принести своему молочному брату Кею меч, даже если его нужно вытащить из камня. Скромность, чистота — вот то, чем стоит вооружиться, отправляясь в странствие.

Вытащить меч из камня, не имея честолюбивых целей, — это начало Пути. Так запускается удивительное колесо, которое движет нашу жизнь и отмеряет ее часы. Меч — символ духовного, волевого начала, высшего, «вертикального» начала в человеке. Камень — тяжелая и плотная материя, это мысли и устремления, связанные с материальными запросами и привязанностями. Вытащить меч из камня символически означает избавиться от шаблонов, от навязанных с детства стереотипов поведения, освободить дух от власти материи. Каждый человек должен пройти этот этап, ведь есть то, с чем можем справиться только мы. Миф об Артуре подтверждает: жизнь измеряется не прожитыми часами, а пройденными шагами и совершенными подвигами. Что требуется от Артура? Стать королем. Но стать королем — это не конец пути, а лишь его начало.

…Правил Артур, как подобает справедливому королю. Много славных дел совершил он для блага подданных. Слухами о нем полнилась земля. Мечтая о подвигах, потянулись к его двору благороднейшие рыцари Британии. Это были сильные и отважные люди, но не было среди них согласия. Частые ссоры и усобицы омрачали жизнь государства. И вот однажды все переменилось. В день свадьбы вместе с приданым своей жены, прекрасной леди Гвиневеры, получил Артур необычный стол — 150 рыцарей могли собираться за ним одновременно, и благодаря его круглой форме все они оказывались равными перед Богом и королем.

Артур вытаскивает меч из камня

Экскалибур, волшебный меч Артура, который таинственная рука подняла из вод заколдованного озера, сверкал, как свет тридцати факелов, а ножны предохраняли владельца от потери крови во время битвы

Так родилось Братство рыцарей Круглого Стола. Раз в год, на Пятидесятницу, собирались они в Камелоте, чтобы рассказами о подвигах подтвердить свое право на место за Круглым Столом.

Казалось бы, дальше проще простого: меч приходит как дар, мудрый Мерлин помогает советами, прекрасная Гвиневера становится женой… Самое время закончить сказку привычными словами: «Жили они долго и счастливо и умерли в один день».

Но сказка не кончается, легенда зовет вперед. Недостаточно только хорошо владеть мечом, жениться и быть образцовым королем, поддерживающим порядок в королевстве. У Артура есть миссия — стать магнитом, который соберет вокруг себя людей честных и благородных, готовых служить истине, защищать справедливость, хранить верность. А для этого он должен создать гнездо — гнездо рыцарей, гнездо чести, благородства и силы. Создать его таким, чтобы вопреки самой смерти оно призывало и растило новых птенцов. Это гнездо — Камелот.

Лучшие рыцари, лучшие мужи эпохи, заслышав звук рога, трубившего сбор, спешили на зов своего короля.

От этого зова некуда скрыться. И особенно ясно он слышен в особые моменты жизни. До поры до времени человек может и не знать ничего, но, когда он впервые сталкивается с Судьбой, душа вспоминает о своем предназначении и начинает тосковать. Бывают в жизни минуты, когда сердце начинает биться быстрее, «и странный стук зовет в дорогу», как пел когда-то Виктор Цой.

Душа рыцаря просыпается. «Я не прохожий, я — рыцарь. Я вызываю тебя на бой, слышишь ты, Дракон!» — восклицает герой Евгения Шварца Ланцелот в тот миг, когда, видя великую несправедливость, вдруг понимает, что только он и никто другой может спасти людей от власти дракона.

Алан Ли. Камелот. 1984

Круглый стол из Винчестерского замка

…Как хочется иногда выглянуть в окно, увидеть в ночи сторожевые огни на башне Камелота и уснуть с чувством глубокого покоя и уверенности, что Город будет защищен от зла, тьмы и коварства! Но не стоит на башне благородный Гавейн, не смотрит в окно, ища знаки на звездном небе, учитель Мерлин, не скачет вдаль, за горизонт, благородный и бесстрашный Персеваль, мечтающий стать рыцарем. Только шины машин тихо шуршат по асфальту.

В Камелоте не было недостатка в благородных мужах, лишь одно место за Круглым Столом всегда пустовало. Его называли «погибельным», потому что только самый благородный и чистый сердцем рыцарь мог занять его, не причинив себе и другим вреда. И однажды такой рыцарь появился.

В очередной праздник Пятидесятницы, когда, возобновив обеты верности Артуру и Камелоту, рыцари заняли свои места за Круглым Столом, в зале появился прекрасный юноша в белых одеждах. На спинке свободного стула тотчас проступила надпись «Галахад». Когда же Галахад занял предназначенное ему место, грянул гром, тревожно застучали ставни и на Камелот опустилась тьма. Внезапно на столе возникла чаша, накрытая белым покрывалом, и глас небесный возвестил, что чаша сия — Грааль и что до тех пор, пока живет она в мире, будет жить и братство рыцарей Круглого Стола. Никто не мог видеть ее, лишь наполнился зал прекрасными ароматами, и перед каждым рыцарем появились яства и напитки, которые были ему больше всего по вкусу. «И была священная чаша Грааль пронесена через всю залу и исчезла неведомо как и куда». У собравшихся захватило дух, а когда вновь обрели они дар речи, то, не сходя с места, дали клятву безо всякого промедления отправиться на поиски Святого Грааля. Отныне жизнь среди пиров и ратных подвигов осталась для рыцарей в прошлом.

Кстати, о пирах. Не задумывались ли вы, прекрасные дамы и уважаемые рыцари, о том, какая пища нужна душе? Мы, бывает, с удовольствием думаем о сладких пирогах и бутылке хорошего вина. И в этом нет ничего зазорного. Стоит нам не поесть один день, и мы очень активно ищем возможность утолить голод, жажду, а через три дня ни о чем другом, кроме еды, и думать не можем. Так же мы ищем пищу для эмоций, чтобы наши чувства постоянно получали насыщение, мы ищем пищу для ума, потому что ум требует знаний и размышлений. Но не всегда, увы, не всегда мы помним, что пища нужна и душе, пища нужна и бессмертной части нашего существа, и не важно, верим мы в ее существование или нет. И Святой Грааль — символ необходимости в такой пище. Меня всегда раньше удивляло, что, где бы ни появлялся Грааль, он насыщал. Почти во всех рыцарских романах встреча с Граалем сопровождается трапезой. «Кто вкушал из этой Чаши?» — думает и не находит ответа Персеваль Кретьена де Труа. «Вода нужна и сердцу», — сказал Маленький принц прекрасного писателя Антуана де Сент-Экзюпери.

Это кульминация пути рыцаря и, может быть, кульминация нашего пути, каким бы он ни был. Рыцари, несмотря на все свои подвиги и прекрасные достоинства, должны были оторвать взгляд от земли и обратить свои помыслы к небу. Святой Грааль пронесся перед ними в облаке и исчез, оставив только аромат и священный трепет в душе каждого, кто хотя бы на миг столкнулся с ним. Может, для того и создал Артур гнездо рыцарей — Камелот, чтобы, став орлами, разлетелись они в разные земли в поисках Грааля?

Может быть, для того и сложены были мифы о короле Артуре и рыцарях Круглого Стола, чтобы научить нас искать Грааль. Этот поиск не прекращается с XII века. До сих пор есть люди, всерьез верящие, что Грааль — реальный предмет, спрятанный в некоем тайном месте, и что для его поиска достаточно иметь тайные сведения и карту или код. Но в легендах замок Монсальват, где хранится Грааль, по описанию больше похож на Священный остров, чем на средневековую цитадель. Легенды рассказывают странные вещи. Трубадуры и миннезингеры почему-то были уверены, что поиск Грааля — единственное важное дело в жизни, что Грааль объединяет в себе то, без чего жизнь каждого из нас теряет смысл: самые прекрасные мечты, самую великую любовь, самые высокие стремления, до которых только может дорасти и дотянуться человек, Грааль открывается только тем, кто стремится к нему всей силой своей души.

Много испытаний принесли поиски Грааля рыцарям Артура. Только трое из них: непобедимый Персеваль, чистый сердцем Боре и совершенный рыцарь Галахад дошли до цели. Грааль открылся им как награда за духовный поиск, за чистоту и мужество, открылся потому, что видели его в мечтах и днем и ночью, и во сне и наяву.

Галахад, выполнив миссию, устремил глаза к небу, и отправилась душа его ввысь, навстречу ангелам. Персеваль и Боре поклялись вернуться в Камелот и поведать всем о Святом Граале. «И видели также двое рыцарей, как с небес протянулась рука, но тела они не видели, и та рука достигла до священного сосуда и подняла его и унесла на небо. С тех пор не было больше на земле человека, который мог бы сказать, что видел Святой Грааль».

Не все рыцари вернулись в Камелот. А вернувшихся ждала последняя битва. В ней извечный враг, воплощение зла и порока Мордред смертельно ранил короля Артура. Пришло время рыцарям Круглого Стола покинуть этот мир. Бесшумно подошедший корабль забрал великого короля на волшебный остров, туда, где нет места злу, страданиям и смерти. Лучшие рыцари последовали за ним, и там, на неведомом Аваллоне, крепко спят, разделяя судьбу своего владыки.

Рыцари Круглого Стола клянутся отыскать чашу Грааля

Раз в год, на праздник Пятидесятницы, в Камелот съезжались благородные рыцари со всей Британии

Да, так оно и есть — где-то на далеком острове и по сей день спят рыцари короля Артура, в хрустальном гроте спит волшебник Мерлин, спят герои средневековых рыцарских романов. Спят и ждут часа, когда вновь будут нужны в этом мире.

Когда же зло окутает землю, когда туман материализма и эгоизма станет почти непроницаем — они проснутся. Они придут, чтобы вновь вернуть любовь, добро, справедливость на нашу грешную землю.

В какие одежды они будут одеты? На каком языке будут разговаривать? Какое оружие держать в руках?..

…Дождь кончился. Огромное красное солнце, заходя, прощалось с городом, отражаясь в тысячах окон. Воздух стал свежим, и почудилось, что летит над городом Чаша, защищенная полупрозрачной вуалью, и щемит сердце, и трубит рог на таинственном острове, и рвутся кони.

 

Илья Барабаш

История с географией

Трудное дело — связать легенду и историю, отделить выдуманное от истинного, реально бывшее от мифа. Вот и король Артур — легенды о нем уже тысячу лет волнуют сердца миллионов, а споры о том, где и когда он жил, да и жил ли вообще, не утихают. А вот мы — вроде как и не сомневаемся в собственном существовании, но завтра… кто нас вспомнит? Однако речь пойдет не совсем об этом.

Физики и философы говорят об антропном принципе, согласно которому наша Вселенная устроена так, что в ней неминуемо должен был появиться разумный человек. По аналогии мы можем предположить существование еще одного принципа, согласно которому наш человеческий мир устроен так, что в нем неминуемо должен был возникнуть миф о короле Артуре. Точнее сказать, миф о герое-короле, справедливом правителе, который защищает слабых, несет доброе и сражается со злым. Не важно, какое он носит имя в ту или иную эпоху. Не важно, что, может быть, никогда не было такого идеального короля. Ведь если есть легенда, значит, так должно быть, и именно поэтому когда-нибудь так будет.

История

По одной из версий, исторический Артур жил в Британии в V–VI веках, в темные времена, как называют их сейчас историки, и защищал свои земли от чужеземцев-саксов. Это был период между двумя эпохами — умиравшей римской и новой европейской. Возможно, Артур пришел с исторической миссией объединить и сплотить бриттов, пробудить в них воинское мужество, научить сражаться. По описаниям тогдашних историков, бритты ничего этого не умели. «Нет, они обратили к врагу спины вместо щитов и подставили шеи мечам, когда ужас пронизал их до костей; весть об этом разошлась повсюду и вошла в поговорку: бритты не проявляют ни храбрости на войне, ни верности в мире», — читаем в сочинении Гильдаса Мудрого «О разорении Британии», написанном в середине VI века.

Там же мы находим упоминание о вожде бриттов, очень похожем на Артура; затем, в начале VII века, оно появляется у валлийского барда Анейрина в поэме «Y Gododdin» и в «Истории Церкви» Беды Достопочтенного. Но первое прямое упоминание об Артуре, правда еще не называющее его королем, звучит только в IX веке в «Истории Бриттов» Ненния. А первое развернутое жизнеописание короля Артура дает Гальфрид Монмутский в середине XII века. Он рассказывает и историю бриттов, которая вполне заслуживает особого внимания. В дальнейшем легенда об Артуре перешагнула Ла-Манш и вошла в плоть и кровь европейской культуры. В XII веке появился первый стихотворный роман Кретьена де Труа, затем книги Гартмана фон Ауэ, Вольфрама фон Эшенбаха, Робера де Борона и, наконец, Томаса Мэлори. В них возник еще один величайший символ — святой Грааль. Так началась миссия Артура легендарного, впрочем очень похожая на миссию Артура исторического. Только сражается он уже не с некими завоевателями, а с самим собой, что гораздо труднее. Но это отдельная тема, а мы вернемся к истории самих бриттов до короля Артура.

Страница из книги Анейрина. Строфа из поэмы «Y Gododdin», включающая фразу с упоминанием Мерлина

Мерлин больше всего известен как наставник и духовный защитник Артура. Мудрый провидец, он давал молодому королю советы, иногда больше похожие на предсказания, но всегда проникнутые мудростью. Мерлин был талантливым ученым, ему приписывают создание Круглого Стола, возведение Камелота и каменного кольца в Стоунхендже. Он изучал свое ремесло у великого мастера Блейза, который изображен здесь в образе историка, записывающего деяния Артура со слов Мерлина.

Свой род бритты ведут, ни много, ни мало, от троянцев, которые под водительством Брута, потомка Энея, и по совету великой богини Дианы доплывают до далекого западного острова, чтобы основать там новое государство. Его столицей становится Триновант — Новая Троя, впоследствии переименованный в Луд, а затем в Лондон. Вот как пишет об этом Гальфрид Монмутский в «Истории бриттов»:

А вот что рассказывает Ненний в «Истории Британии»: «Бритты происходят от Бритта. Бритт был сыном Хессициона, Хессицион — Алана, Алан был сын Реи Сильвии, Рея Сильвия — дочерью Нумы Помпилия, сына Аскания; Асканий был сыном Энея, сына Анхиза, сына Троса, сына Дардана, сына Флиза, сына Иувана, сына Иафета». Как видно, здесь начало рода возводится не только к троянцам, но и к Иафету, сыну Ноя, а от него довольно просто довести ее и до первых обитателей Рая.

Исследователи много раз развенчивали эту троянскую версию как выдумку, называя родоначальниками бриттов кельтские племена. Так что же? Все выдумка? И на этом можно успокоиться?

Но успокаиваться не хочется. Возможно, потому именно нужно было бриттам вести свой род от Бритта, Энея и самого Ноя, что не могли они жить без корней, без осознания и осмысления своих истоков, прежде всего духовных. Без ощущения себя веточкой на этом огромном дереве, которое называется Традиция. Попробуйте сравнить, хотя бы мысленно, самосознание человека, «найденного в капусте», и человека, знающего свои далекие и глубокие корни, свое мифологическое, мистическое, историческое происхождение, а стало быть, свой путь и предназначение. И если наши предки были когда-то изгнаны из Рая, то теперь куда же еще может лежать наш путь?

И королям Британии было очень важно знать, что они ведут свой род от Артура, завоевавшего когда-то всю Европу и затмившего славу Александра Македонского. Многие европейские монархи пытались подражать Артуру и его двору. И разве не удивительно, что, умерев в VI веке, бриттский вождь воскрес через шесть столетий в песнях трубадуров, легендах, сказаниях, а самое главное — в мыслях, душах, сердцах сотен тысяч людей, вдохновленных им и мечтающих о его возвращении — возвращении короля былого и грядущего, как назвал его Томас Мэлори?..

География

Современные антропологи, например Мирча Элиаде, пишут, что человек традиции не мог и не хотел жить в неосвященном пространстве и времени. Он хотел жить в Космосе — священном порядке, где есть Земля с ее мирскими заботами и есть Небо, усыпанное звездами. Есть добро и зло, жизнь и смерть, главное и второстепенное, а значит, есть путь, ведущий нас от зла к добру, от смерти к жизни… Жить в мире, где нет точки отсчета, священного центра, с которого все началось, жить в мире, где нет героев и королей, которые указывают путь, — значит жить в Хаосе. И потому все древние цивилизации создавали и защищали особые места — священные центры, подобные легендарному Камелоту короля Артура. В этих местах Небо соприкасалось с Землей, отражалось на Земле.

Одно из наиболее известных и наиболее почитаемых священных мест Британии — Гластонбери. Именно там в 1191 году на старинном монастырском кладбище меж двух каменных пирамид были обнаружены три саркофага. Среди них был огромный саркофаг со свинцовым крестом и надписью: «Здесь похоронен король Артур со своей второй женой Гвиневрой, на острове Аваллон». Об этом говорит средневековый историк и писатель Джеральд Камбрийский. Очевидцы сообщают, что даже останки королевы Гвиневры, находившиеся во втором саркофаге, оставляли впечатление о женщине величайшей красоты. Третий саркофаг принадлежал Мордреду. Веком позже останки древней королевской четы осмотрели король Эдуард I и его супруга Элеонора Кастильская. А в первой половине XVI века, во времена Реформации, когда монастырь был закрыт, а монахи разогнаны, саркофаги исчезли, и теперь уж само их существование подвергается сомнению. Хотя сегодня археологи нашли следы двух крупных захоронений в описанном средневековыми монахами месте.

Есть множество гипотез, связывающих легендарный Аваллон, Камелот и другие мифологические места с местами на географической карте. Вот одна из них.

По легенде, король Артур, подобно древнегреческому Гераклу, победил в 12 битвах и получил смертельные ранения в 13-й, произошедшей под Камланном, откуда он был увезен на ладье на остров Аваллон. Но король Артур, рассказывают легенды, не умер, а спит на острове в окружении своих рыцарей, ожидая часа, чтобы вернуться. Вернуться тогда, когда будет в нем необходимость и нужда. Так же как, согласно другой легенде, в полном чудес Бронсильонском лесу спит его учитель Мерлин, убаюканный чарами феи Вивианы.

Гластонбери, Сомерсет

Пишут, что вокруг Гластонбери некогда располагался гигантский Зодиак, состоявший из знаков — холмов особой формы, озер и так далее. Интересно, что первым заговорил об этом Зодиаке загадочный Джон Ди — философ, астролог, математик, алхимик, учитель Филиппа Сиднея, друг Герарда Меркатора и Джероламо Кардано, обладатель самой большой научной библиотеки своего времени.

Королевства на территории артуровской Британии

Может быть, Гластонбери и есть тот самый таинственный Аваллон, ведь когда-то, во времена Артура, он действительно был островом среди болот и озер Сомерсета? Об этом ведутся споры, и разрешить их окончательно, наверное, невозможно. Но что интересно: само название этого места на кельтском звучит как Yniys Witrin — «Стеклянный остров». Это древний кельтский символ священного места, где наш мир соприкасается с миром иным. Где видимое и невидимое объединяются в одно целое. Сейчас на вершине холма Гластонбери находится башня святого Михаила, хранителя райских врат. Тоже, наверное, неслучайно.

Когда-то, как считают, здесь была первая в Европе христианская церковь, построенная Иосифом Аримафейским. Тем самым, с которым связаны легенды о чаше Грааля. В этой церкви, посвященной Богоматери, до сих пор сохранился источник, называемый «Колодец Чаши». Мы не будем сейчас касаться этой таинственной святыни, о ней написано бесконечно много. Важно, что это был первый священный центр новой рождавшейся культуры. Новой эпохи.

В 12 милях к югу от Гластонбери располагается еще один холм, Кэдбери Кастл, где во второй половине XX века были обнаружены остатки мощных древних крепостных стен. Многие исследователи, как и местные жители, считают, что здесь и был легендарный Камелот и двор короля Артура. Возвышаясь на полторы сотни метров над окружающими землями, холм действительно достоин нести королевский замок. С его вершины прекрасно виден Гластонбери.

Легенды рассказывают, что в пещере под этим холмом спит войско короля Артура. Раз в году, в ночь на солнцестояние (иные говорят, на зимнее, иные — на летнее), открываются тяжелые железные ворота, и рыцари спускаются к источнику, чтобы напоить лошадей. И хотя призрачных всадников никто не видит, местная молва утверждает, что этой удивительной ночью слышится стук подков, ржание лошадей и бряцание доспехов.

У подножия Кэдбери начинается дорога, ведущая к Гластонбери, ее и называют тропой Артура. Там же у подножия стоит древняя церковь Святой Троицы.

По другой версии, прообразом Камелота считают древний Каэрлеон, или Каэр Легион, — город Легионов в Уэльсе, называемый у Гальфрида Монмутского Карлионом. И есть еще великое множество мест мифологических и географических почти по всей Британии. В ней везде незримо присутствуют Артур и Мерлин. Кто-то будет спорить о географии, но дело, наверное, не в ней, а в тяге наших душ к сокровенному, сильному, настоящему.

И что же в итоге? А в итоге мы по большому счету мало что знаем определенного о короле Артуре, о его временах. И имеем полное право сомневаться в его существовании. Но ведь не так важно, был ли он исторически и где именно. Может, прав был один литературный персонаж, заявивший: «„Прошло“ и „не было“ — равны между собой!» Есть только то, что существует всегда. То, о чем мы помним сегодня, сейчас. Давайте не позволим ему исчезнуть.

 

Елена Косолобова

Трубадуры — рыцари любви

Когда звучит труба, это значит, что-то происходит в мире. Может быть, это труба полководца, созывающего свое войско, или легендарная труба, звуки которой разрушали самые прочные стены. А иногда прикосновение этих звуков пробуждает человеческую душу ото сна. И хотя слова «труба» и «трубадур» этимологически не связаны: название средневековых странствующих певцов происходит от французского trobar — «искать», «находить», «изобретать», — наверное, не случайно они так созвучны. Воздействие трубадуров на средневековую европейскую культуру было подобно пробуждающему звуку трубы.

С началом Крестовых походов на Восток для жителей Европы рамки сознания, которое прежде ограничивалось маленькой деревней или замком, раздвинулись до размеров целого мира. Люди внезапно осознали, что есть другие народы с другими обычаями, есть огромный мир, так не похожий на привычный. Настало время пробуждения — и стали возникать города. До XI века над человеческим сознанием довлели церковные догмы; все ожидали неминуемого конца света. Официальная церковь внушала людям, что тело греховно, что оно является темницей для души и источником ее бед, а потому должно быть подвергнуто мучениям и страданиям. Из всех видов наук и искусств допускались лишь те, которые считались угодными Богу; светская литература, театр, живопись и музыка не только не поощрялись, но считались дьявольским искушением.

Однако проходит рубеж X–XI веков, ожидаемого конца света не наступает; начинаются Крестовые походы, с Востока в Европу возвращаются забытые сочинения философов, историков и поэтов античности, из Испании проникают элементы арабской культуры — и наступает неизбежный перелом в сознании.

По всей Европе пронеслось: «Бог есть Свет» — и вознеслись ввысь готические соборы, наполненные музыкой и игрой солнечных лучей. «Материя — сосуд, принимающий божественный Свет» — и появились школы мастеров, которые создали шедевры, вдохновляющие людей в течение многих веков. «Бог есть Любовь» — и зазвучали песни трубадуров. «Бог — это Верность» — и из глубины времен вернулись баллады о Короле Артуре, об истинной чести и рыцарской верности. Авторитет ортодоксальной церкви упал, в Европе возникли «ереси» альбигойцев, появились братства алхимиков и мистиков. В средневековом обществе — будь то объединения религиозных мистиков, рыцарство или ремесленные союзы, — все больше распространялось новое мировоззрение: Бог присутствует во всем, материя не является чем-то низким и недостойным, но представляет сосуд для божественного Света. К этому божественному Свету можно приблизиться, и существует бесконечное число путей постижения Бога.

Весь мир — не только священники, но и знатные люди и многие простолюдины — устремился на поиски этого божественного Света. Свой путь постижения Бога возник и у рыцарства, которое постепенно сложилось в Крестовых походах. Теперь это была уже не горстка воинов, сидящих каждый в своем замке и враждующих друг с другом. Это было целое общество, класс, со своими идеалами и кодексом чести. Может показаться странным, но рыцарский путь постижения Божественного проходил через познание принципов Красоты, Гармонии, Справедливости и Благородства. В среде рыцарства зарождается куртуазная культура — культура придворная, светская, в которой ценилось умение не только размахивать мечом на поле боя, но и слагать стихи, галантно говорить, искусно музицировать и танцевать, совершать благородные поступки во имя дамы сердца. Возникают рыцарские идеалы, которые стоят заведомо выше действительности и при этом облагораживают ее.

Г. Доре. Отъезд Тибальта, короля Наварры

Естественно, из этого не следует, что все рыцарство в одночасье сделалось благородным и галантным. Часто в одном человеке непостижимо сочетались благоговейное преклонение перед госпожой сердца и грубость и склонность к насилию. Однако идеи войны за веру, поиска Святого Грааля, рыцарской верности своему королю и своей госпоже внесли в рыцарскую среду то, чего ей не хватало. Духовенство всячески противилось рождающейся культуре, угрожающей его абсолютной власти над умами и душами. Отстаивая принципы куртуазной любви, рыцарство установило собственную систему ценностей, которая впоследствии принесла прекрасные плоды Возрождения и привела к раскрепощению личности, достигшему своей кульминации в движении Реформации. Первый импульс новой рыцарской культуры возник в XI веке на юге Франции, в Провансе. Богатые провансальские города поддерживали торговые отношения со всеми странами Востока, здесь охотно принимались арабские врачи, ученые и философы, а многие знатные сеньоры Прованса получали образование в университетах Кордовы и Гранады. Сюда пришли с Востока учение арабских мистиков-суфиев, еврейская Каббала, астрология и алхимия. И все это наложилось на старинные галло-римские традиции. Культура, которая зародилась в Провансе, просуществовала всего три века и была безжалостно уничтожена в религиозных войнах, но ее влияние мы ощущаем до сих пор — философия и поэзия Возрождения, романтизм XIX века донесли до нас голоса древних трубадуров. Дух свободы, красота, возвышающая человека и заставляющая его бороться за то, чтобы мир вокруг становился светлее и гармоничнее; благородство и честь; образ Прекрасной Дамы… Человеческая душа, обретающая крылья и возносящаяся в лучах божественного света над миром действительности… Далекая мечта, возможно, не достижимая никогда, но от этого не становящаяся иллюзорной.

* * *

Это строки из кансона знаменитого трубадура Жоффруа Рюделя, который отправился на корабле в далекое Трипольское царство за своей Принцессой Грезой — графиней Мелисандой. Он никогда не видел ее, но долгие годы посвящал ей сонеты, покоренный прославленной добротой и куртуазностью этой дамы. В дороге трубадур тяжело заболел и скончался на руках у своей возлюбленной, успев лишь произнести: «Сиятельная и добродетельная принцесса! Не стану сетовать на смерть, когда…» Графиня, опечаленная его смертью, удалилась в монастырь до конца своих дней.

Сюжет этой печальной истории стал популярен и использовался впоследствии многими поэтами; но не в этом суть. В творчестве трубадуров был распространен мотив «дальней» любви, любви к далекой и недосягаемой даме, Даме-Мечте, Даме-Музе, которая, подобно звезде, освещает путь рыцаря и вдохновляет его на подвиги.

В куртуазном кодексе любовь — это не просто проявление чувств, это великая сила, гармонизирующая мир. Любовь — закон человека, идущего по пути внутреннего совершенствования, она требует от своего рыцаря и своей дамы жертвы, постоянной работы над собой, постоянного подвига. Простое человеческое чувство возвышается до уровня науки и искусства; правила куртуазной любви так и назывались — «веселая наука». Дама, которой рыцарь посвящал свое сердце, всегда была замужней — недосягаемой, достойной поклонения — и зачастую стояла выше на социальной лестнице. В отличие от брака, который в средние века обычно заключался исходя из политических соображений, куртуазная любовь была свободно избранной и дарованной. Рыцарь и дама, которые становились куртуазной парой, вступали на долгий путь взаимного совершенствования. Влюбленные могли подолгу не видеться, бывали даже случаи, когда они встречались два-три раза в жизни, но между их душами существовала невидимая нить, великое чувство, которое заставляло обоих совершать многие подвиги во имя любви. Часто дама отправляла своего рыцаря выполнять рискованные предприятия.

Обыкновенно рыцарь тайно поступал на службу к своей возлюбленной. Эта служба возвышала и облагораживала его, делая воспитанным и благородным человеком, а иногда заставляя проявлять не меньший героизм, чем в сражении. Впоследствии это служение даме стало узаконенным правилом: будущий рыцарь уже с возраста пажа, воспитываясь при дворе своего сеньора, должен был учиться слагать стихи в честь хозяйки дома. Любовь была наукой со своими законами и правилами. Очень популярным был образ Дерева пороков и добродетелей, которое неоднократно воспевалось в песнях трубадуров. Оно могло вести человека вверх, по пути добродетелей, туда, где его ждали Бог, дама, любовь, верность, чувство меры, умение говорить, доброта и молодость. Но человек мог избрать и обратный путь, где его поджидали дьявол, лжелюбовь, клеветники, неумеренность, уныние и тоска. И рыцарь, подобно герою знаменитого трубадурского «Романа розы», на каждом шагу своего пути должен был делать выбор.

В числе трубадуров были знаменитые и знатные рыцари: короли, графы, родовитые дворяне. Образ трубадура, сложившийся у нас с детства по мультфильму о бременских музыкантах, — не больше чем образ. Трубадуры представляли знатнейшее дворянство, это были самые образованные и культурные люди своего времени. Понятно, что встречались среди них и те, кто подчинялись веяниям моды и сочиняли сентиментальные пасторали или фривольные песенки. Но были и настоящие Рыцари «веселой науки», которые шли трудным и тернистым путем человека, ищущего настоящей мудрости и красоты.

К XIII веку влияние трубадуров распространяется на Северную Францию, Британию и Германию. Там возникает движение труверов и миннезингеров. Они в большей степени обращаются к национальной мифологии. Благодаря им возрождаются многие кельтские мифы, лежащие в основе эпоса о Короле Артуре и рыцарях Круглого стола. Благодаря этим легендам постепенно формируется идеальный образ справедливого государства — королевство Артура, воплощение рыцарского нравственного совершенства. Круглый стол является символом мира, в котором царят гармония и порядок. Сюда всегда могут обратиться слабые и обиженные и получить помощь. Постепенно формируется облик рыцаря, который берет на себя задачу восстановления справедливости. Он одинок в своих странствиях — и одновременно не одинок, потому что в его сердце всегда — образ его Дамы, святого Грааля и рыцарские обеты.

Считается, что истоком этой культуры в большой степени послужили древние школы друидов, и в частности барды, которые в кельтском обществе были хранителями мифологии, сакральных знаний, священных текстов и даже законов народа. Бард имел столь сильное влияние и пользовался столь большим уважением, что мог своей песней поднять на войну и вести в бой, а мог, наоборот, одним словом предотвратить битву. Его задачей, как позже и задачей «бардов» рыцарской культуры — трубадуров и труверов, — было поддерживать и распространять повсюду знания, помогать людям совершенствоваться в любви, добродетели и мудрости. Существует предположение, что с приходом христианства на север Европы барды и друиды не исчезли бесследно, но влились в новую религию и продолжали оказывать влияние на духовную жизнь. Например, известен тот факт, что практически все монастыри Ирландии возникли на местах древних друидических святилищ и сохранили многие священные знания, которые потом, в книгах и легендах, вернулись уже в христианское общество.

Если священные истоки эпической поэзии севера Европы лежат в философии друидов, то символизм и философия куртуазной культуры трубадуров юга связывается скорее с мистическим движением суфиев.

Суфизм часто называли религией любви, поскольку в суфийской символике человеческая любовь являлась отражением любви Божественной. По мнению суфиев, озарение приходит к человеку с любовью, требующей от поэта полной преданности Музе, которая, хоть и кажется подчас жестокой, ведет своего адепта по пути через все лабиринты иллюзии к Истине. Считается, что суфийское поклонение Даме-Музе повлияло на развитие культа Девы Марии, возникшего во время Крестовых походов на Восток.

Средневековые миниатюры с изображением трубадуров

Сегодня нам трудно оценить значение суфийской поэзии, поскольку она очень символична и может показаться несерьезной; стихи Омара Хайяма, Руми или Газали подчас выглядят даже фривольными для человека, не знающего скрытого значения слов. Но те, кому ведом тайный язык, говорят, что многие истины во избежание их опошления должны быть защищены от профанов. И знатоку тайной науки стихи расскажут не о пирушке или прекрасных гуриях, а о божественном совершенстве человека, постигаемом с помощью религиозной любви.

Одним из «шифров» суфиев была игра слов. В арабском языке записываются только согласные буквы, и при прочтении могут быть добавлены разные гласные, в результате чего получаются разные слова. Кроме того, часто игра слов основана на перестановке согласных. И, например, слово «трубадур», которое сами суфии выводят из корня «трб», буквально означающего «лютнист», с помощью «шифра» будет прочитано как «музыкант», «суфийский учитель», «Мастер», «влюбленный», «дама», «госпожа» и т. д. Благодаря подобной игре слов многие стихи трубадуров содержат более глубокий смысл.

Сами суфии говорят, что движение трубадуров было одним из ответвлений суфизма и имело свои истоки не просто в арабской поэзии, но в философско-религиозной школе, одним из видов деятельности которой было преподавание религии Любви и высшей Мудрости в форме поклонения Прекрасной Даме, а через нее — Божественному. Когда арабы в VIII веке завоевали Испанию, суфизм начал распространяться в Европе и к XI веку проник во Францию и далее. Суфийская поэзия стояла за многими символическими образами, распространенными у трубадуров и труверов: это и знаменитые бестиарии, и Дерево добродетелей и пороков, и «тайный сад».

К сожалению, со временем философско-мистическая основа поэзии трубадуров была забыта, осталась лишь красивая форма. Однако этот импульс не умер. И иногда — в эпоху Возрождения и даже сегодня — появляются Мастера религии Любви, которые, идя трудным путем служения своей Музе, продолжают вести человека.

 

Елена Князева

Голос Ронсеваля. Песнь о Роланде

…Далеко разнеслась слава о великих подвигах рыцаря Роланда. Пел о нем певец в боевом стане — и крепло перед сражением мужество воинов. Рассказывал жонглер на городской площади — и, оставив нетронутые кружки с вином, забыв о веселых плясках, слушали люди повесть о герое.

Расцвет средневековой Европы пришелся на X–XIII века, когда прекратили бушевать пожары, затихли языческие боги, ушли в прошлое седые мифы. Росли и крепли государства, а вместе с ними крепло и народное единство. Люди стали слагать славные песни, посвящая их своим героям, своему отечеству.

Французский героический эпос сохранился в поэмах (их много, около ста), которые называются шансон де жест — «песни о деяниях», то есть о подвигах. Одной из форм песни одеяниях, жестой короля, является, несомненно, красивейшая поэма «Песнь о Роланде».

…Стоят франки лагерем в Ронсевальском ущелье, и не ведают они, что в это самое время сарацины пробираются тайными тропами, со всех сторон окружают отряд Роланда. Черной тучей облепили они скалы Ронсевальского ущелья, прячутся в густых буковых лесах, затаились за камнями. Вдруг сорвался один камень, упал перед графом Оливье; поднял глаза Оливье. Там, над скалою, блеснули шишаки и наконечники копий. Прислушался Оливье: ветер донес до него топот копыт и звуки труб…

«Песнь о Роланде» была написана на старофранцузском языке в XII веке. Хотя исследователи полагают, что героические поэмы о подвиге Роланда складывали и раньше. Так, Вильям Мальмсберийский, английский историк XII века, отмечал, что в 1066 году перед битвой при Гастингсе «Песнь о Роланде» исполнил рыцарь-менестрель, который хотел первым нанести удар врагу.

Оксфордская рукопись, написанная между 1170 и 1180 годами и сохранившая самую раннюю редакцию «Песни», содержит своеобразную подпись: «Ci fait la geste que Turoldus declinet». Ученые до сих пор не могут перевести ее однозначно — по всей видимости, к созданию рукописи был причастен некий Турольд, возможно, он был переписчиком «Песни о Роланде» или ее автором.

В основу «Песни» легло реальное событие.

Король франков и лангобардов, будущий император Запада Карл Великий возвращался из Испании, где потерпел поражение в битве под Сарагосой. Войско растянутым строем двигалось через Ронсевальское ущелье в Пиренейских горах. Именно здесь на отряд франков, шедший в самом конце обоза, напали баски, союзники арабов, с которыми воевал Карл. Баски устроили засаду на вершинах скал, где деревья плотной стеной закрывали склоны. Атака стала для франков неожиданной, сражение в самом узком месте горного прохода было дать невозможно. Те, кто шел в конце обоза, были разбиты, а их доспехи и оружие исчезли. Исчезли и враги, быстро и незаметно, оставив на земле лишь кровавые отпечатки своих ног.

…Перемешались оба войска в страшной битве. Франки и сарацины колют друг друга копьями, рубят мечами и отражают удары. Повисло над полем боя облако. Летят обломки копий, осколки щитов и мечей. Катятся по земле шишаки и шлемы. Рубит Роланд мечом своим Дюрандалем, а конь его Вейлантиф топчет врагов копытами. Оливье копьем разит сарацин. Семьсот воинов уже перебил он. Осталось в его руке сломанное древко. А Оливье и обломком копья поражает сарацин. Жестокий бой, страшная сеча!..

В ужасном бою пали многие славные воины: сенешаль Эггихард, граф двора Ансельм и командующий отрядом Роланд, о котором и были сложены величественные строки поэмы. А произошло сражение, если верить эпитафии Эггихарду, «в восемнадцатый день сентябрьских календ», то есть 15 августа 778 года.

В «Песни о Роланде» история несколько изменяется.

Семилетний поход Карла на Испанию был успешен, не удалось ему взять лишь Сарагосу, главный город испанцев-сарацин. У сарагосского царя Марсилия состоялся совет, на котором мавры решили отправить к Карлу посольство с богатыми дарами. Посольство объявило Карлу, что Марсилий готов стать его вассалом. На совете у франков прекрасный граф Роланд, племянник Карла, отверг предложение сарацин и вызвался ехать к Марсилию с ответом. Но Карл не пустил его, и Роланд из лучших побуждений предложил своему отчиму Ганелону ехать в Сарагосу, ведь выполнить рискованное задание было делом чести! Однако Ганелон не только настоял на том, чтобы принять предложение Марсилия, но и затаил глубокую обиду на пасынка. Приехав к сарагосскому царю, Ганелон предложил ему погубить Роланда, а вместе с ним погубить и двенадцать пэров Франции, вассалов короля. Марсилий согласился, и Ганелон пустился в обратный путь в лагерь франков, чтобы объявить о решении Марсилия стать вассалом Карла и принять христианскую веру. Войско Карла, осаждавшее испанцев, теперь могло вернуться на родину. Командующим франкского арьергарда был назначен Роланд. Но в узком Ронсевальском ущелье его 12-тысячное войско окружили мавры, как и замышляли Марсилий и Ганелон…

Статуя Роланда на Ратушной площади в Риге

«Песнь о Роланде». Манускрипт конца XI — начала XII века

Роланд присягает Карлу Великому и получает из его рук меч Дюрандаль

…А войско Карла уже далеко. Спускаясь с гор, увидели франки зеленые поля своей родины. Радостны лица воинов, но невесело на сердце у императора Карла — нет в нем доверия к Марсилию, закралась в душу тревога. То сожмет Карл ладонью рукоять меча, то отпустит. В недобрый час оставил он Роланда у самых ворот Франции, в тесном Ронсевальском ущелье…

Неистово боролся с сарацинами Роланд, и безуспешно уговаривал героя его друг Оливье вострубить в волшебный рог Олифант, чтобы призвать на помощь Карла и остальное войско, — противился этому гордый Роланд, считал, что сам справится с сарацинами. Остановилось солнце над головами воинов, чтобы могла продолжаться битва, но даже солнце не смогло спасти Роландов отряд от гибели. Погиб храбрый Роланд, погиб и приятель его Оливье, воин меча и мысли. Погиб и мудрый епископ Турпин, и все двенадцать пэров. Не успел Карл вовремя прийти на помощь, хотя и вострубил Роланд в Олифант в последние свои минуты…

…Лег Роланд на землю, лицом к врагу. Поднял руку в рыцарской перчатке к небу и бестрепетно встретил смерть, как подобает воину.

Лежит неистовый, безудержно отважный, безмерно храбрый и беспримерно преданный милой Франции рыцарь Роланд в долине Ронсеваля. Он лежит в своих золотых доспехах, обагренных кровью, с белым рогом своим Олифантом и с мечом Дюрандалем. Так и нашел его на поле битвы седобородый Карл…

Эта сцена — самая символичная часть поэмы. Здесь наиболее полно отражена идея верного служения вассала своему сюзерену, служения поданного своему королю.

Роланд перед смертью прощается с мечом Дюрандалем — его нужно было уничтожить, чтобы оружие, «святая секира», не досталось врагам (меч хранил в себе христианские святыни: нетленный зуб святого Петра, власы Дионисия Парижского, кровь святого Василия и частичку ризы Девы Марии). Умирая, Роланд ложится лицом к противнику — знак того, что он погиб в бою, а не во время бегства. Поднятая к небу перчатка означает служение новому сюзерену — Богу.

Так, не самое значительное, казалось бы, историческое событие легло в основу величайшего произведения французского героического эпоса, воспевающего доблесть храбрых воинов, до последней капли крови сражающихся за свою землю и свою веру.

«Песнь» о победе христиан над сарацинами оказалась столь популярной в Средневековье, что ее персонаж Роланд обрел свою собственную эпическую судьбу. Поэма XIII века «Берта и Милон» повествует о необычном рождении Роланда, ее продолжение «Роландин» рассказывает о том, как мальчик живет в нищете с родителями и как его находит император Карл. В следующих поэмах Роланд отправляется на битву с сарацинами, получает в награду от Карла меч Дюрандаль, участвует еще в нескольких завоевательных походах, пока не погибает в долине Ронсеваля. А в 1516 году в Италии появилась знаменитая поэма «Неистовый Роланд», написанная Ариосто, где развивается любовная линия приключений прекрасного графа.

Но прошло Средневековье, прошла эпоха Возрождения, и «Песнь о Роланде» забыли. Только в 1837 году, после столетий молчания, поэму опубликовал Франциск Мишель, историк и знаток старинной французской литературы. Однако сюжет поэмы был хорошо известен и до публикации Мишеля — из народных книг о «Гальене, сыне Оливье». Эти книги с XVI века непрерывно переиздавались и, конечно, включали в себя сюжет о гибели Роланда в Ронсевальском ущелье.

Чем завершилась поэма? Сарагоса была взята, Марсилий убит, над предателем Ганелоном свершился Божий суд, а Карл отправился в новый поход. Но страна франков еще долго скорбела о погибшем Роланде.

…Поют певцы, перебирая струны: «Милая Франция, как ты осиротела! Погиб Роланд, бесстрашный Роланд, твой защитник, убит он в темном Ронсевальском ущелье. Но никогда не померкнет его слава и не забудутся его подвиги!..»

Хотите ли вы окунуться в мир, где честь важнее жизни, где гордость сильнее страха? Мечтаете побывать в «золотом времени» Карла Великого и услышать вскрики мечей среди скал? «Песнь о Роланде» давно ждет вас…

 

Хорхе Анхель Ливрага, основатель «Нового Акрополя»

Водолаз

Во время последнего путешествия в Англию мне посчастливилось посетить древний собор в Винчестере. Это тысячелетний центр паломничества и религиозной жизни, один из магических «водоворотов» планеты; в XI веке здесь был возведен готический собор на норманнском фундаменте, остатки которого еще видны; в нем хранились святыни, затонувшие в далеком прошлом, еще до прихода римлян.

Исключительность этого великого творения в том, что под ним текут воды реки Эйвон, превратившей его в подобие Корабля из камня на бегущих водах со всем символическим и эзотерическим смыслом, который заключен в этом образе. С другой точки зрения, это своеобразный мистический Мост, который соединяет над ледяными подземными водами один берег с другим.

В его подземелье бьют три источника; особая конструкция здания обеспечивает прекрасную акустику на всем «корабле», в чем позволяет убедиться знаменитый орган, а еще более — знаменитый обычай бить в колокола, звон которых раздается каждый вечер больше часа. Колокола настроены так, что звучат перекликаясь. Создается впечатление, что руки ангелов перебирают струны арфы где-то там, за высокими сводами. Это трудно передать. Тому, кто этого не слышал, не пережил сам, это невозможно представить.

Но моя статья — не рассказ о соборе как таковом. Она о скромном человеке Уильяме Уолкере, профессиональном водолазе, родившемся в 1864 году.

Воды почти тысячу лет подмывали фундамент собора, и к началу XX века появилась опасность разрушения: в стенах образовались большие трещины, и все это готическое чудо грозило обрушиться. Технические средства эпохи и состояние уже обвалившихся стен не позволяли подобрать подходящие материалы для укрепления опор, и перед инженерами встала совершенно неразрешимая проблема. И тогда появился такой героический человек, как Уильям. Он вызвался спуститься через небольшое отверстие и перенести на своих руках один за другим мешки с цементом, необходимым для укрепления находящихся в воде конструкций. Объем цемента, который, по инженерным расчетам, был необходим для укрепления огромного здания, превышал возможности одного человека. Но водолаз не отступил. В своем тяжелом скафандре, куда воздух подавали вручную его товарищи, он снова и снова погружался в холодные воды подвалов собора.

Уильям Уолкер, водолаз

Шел 1906 год. День за днем, не отдыхая, водолаз спускался и поднимался по лестнице, нагруженный мешками, блоками и балками. Он не останавливался, не сдавался, для него было неважно, как работа отразится на его здоровье и сколько ему за это заплатят. Это было подлинное Дело Любви. Все сомневаются, что можно осуществить даже малую часть этой задачи — человек не может выдержать ежедневную работу в таких условиях! Но водолаз был уже не человеком, а воплощением воли и постоянства. Он работал до 1912 года. Подсчитано, что за этот период он опустил 25 800 мешков с цементом, 114 900 блоков, 900 000 кирпичей. За шесть лет его руки подняли свыше 500 тонн.

В соборе установлена бронзовая статуя, показывающая его распростертые руки, уникальный инструмент в титанической работе. Сегодня на памятной доске написано: «Собор Винчестера. Возведен во Славу Господа, 1087–1093 гг. Спасен от опасности милостью Божьей, 1905–1912 гг.».

Акропольцы, будем брать пример с Уильяма Уолкера. Он работал и отдал жизнь скромному, но трансцендентальному труду, благодаря которому другие могут продолжать молиться под совершенными сводами и нервюрами, слушая голоса колоколов. Он спускался в ледяную бездну, чтобы люди могли любоваться этой красотой. Веками эта мистическая жемчужина давала приют тысячам верующих в Бога.

Подобно этому древнему собору, наш современный мир рушится до основания под напором вод Эры Водолея. Нам нужно снова создать водолазов; нам надо опуститься в ледяные воды, держа в руках прочные камни наших трудов, и там, во тьме, мы установим их один на другой, чтобы укрепить мир. Наше служение мы будем осуществлять своими руками в повседневном труде. Потом придут другие любоваться красотой мира, созвучной музыке колоколов.