Часть IV. Учиться жить. «Новая жизнь царицы Феодоры»

Когда Элизабет вбежала в бабушкину спальню, родители уже были там. Девушка упала на колени перед постелью и поцеловала бабушку в щёку. Всю дорогу сюда девушка обещала себе, что не будет плакать, но теперь сдерживать слёзы становилось всё труднее.

– Лизочка, – голос пожилой женщины звучал тихо и спокойно, как будто она говорила о вполне привычных вещах. – Успела. А мне так не хотелось уходить, не попрощавшись с тобой.

Элизабет повезло, тот город, в котором они с Алексом находились, когда ей позвонила мама, был всего в нескольких часах пути от её родного города, но и эта дорога показалась девушке бесконечно длинной. Всю дорогу она сжимала в руках телефон, боясь, что сейчас позвонит мать и сообщит страшную новость, но этого не случилось. Девушка успела.

– Я так люблю тебя. Прости меня, пожалуйста. – Слёзы ручьём катились по щекам юной девушки.

– Я знаю, родная моя. И я тебя очень люблю. – Бабушка посмотрела на внучку с теплотой и нежностью. – У тебя всё обязательно получится, только ты должна в это верить и не сдаваться. – Женщина тяжело вздохнула.

– Бабушка! Не уходи, не оставляй меня, пожалуйста.

– Нет, милая, я никогда тебя не оставлю, я всегда буду с тобой. Просто закрой свои красивые глазки, и представь, что я рядом. – Она провела рукой по щеке внучки. – Но мне уже пора… – она не договорила. Тяжелый глухой стон оборвал слава. Последний раз вздохнула, и ушла.

Мир рухнул для Элизабет. В этот момент казалось, что Земля остановилась, а Солнце навсегда погасло. Лиз была уверена, что её сердце сейчас выскочит из груди, и небо упадёт на неё. Слёзы застилали глаза, воздуха не хватало. Она знала, что так будет, и уже готовилась к этому, но это оказалось слишком тяжело даже для неё. Осознание того, что она больше никогда не сможет обнять свою бабушку, поговорит с ней, было просто невыносимым.

К девушке подошла мать.

– Пойдём, доченька. Ты уже ничего не сможешь сделать. Это хорошо, что ты успела, она ждала только тебя, держалась из последних сил, не хотела уходить, пока не попрощается. – Женщина вывела Элизабет из комнаты, девушка не сопротивлялась, её как будто не было.

Эту ночь Элизабет провела у Алекса. Почти весь вечер она сидела на балконе, пила чай, который приготовил для неё друг, и смотрела в одну точку. Никакие слова друга не могли подбодрить девушку, а он отчаянно пытался найти именно те слова.

За эту ночь Лиз выкурила почти пачку сигарет и всё плакала, плакала, плакала. Алекс искренне пытался помочь девушке, но не знал, чем именно. Ему ещё не доводилось терять близких, поэтому он только отдалённо представлял, что чувствует сейчас его подруга, но мог только быть рядом и поддерживать её морально.

Следующий день прошёл как будто в бреду. Элизабет успокаивала себя тем, что они уже давно готовились к этому, ведь бабушка тяжело болела, но никак не могла осознать тот факт, что родного человека больше нет в живых. Всё остальное казалось попросту неважным. Девушка винила себя в том, что мало времени проводила с бабушкой, что часто с ней спорила и не оправдала её ожиданий, но так же чётко понимала, что если бы ей был дан ещё один шанс, то она ничего бы не исправила, она вела бы себя точно так же. И это ещё больше приводило её в уныние. Раньше Элизабет часто слышала от знакомых о том, как тяжело терять близких людей, но с ней это было впервые. Слушать рассказы посторонних и сочувственно кивать головой оказалось намного легче, в тысячу, нет, в миллион раз проще.

На похоронах Лиз уже не плакала. Из её глаз не упало ни единой слезы, казалось, что все слёзы ушли за эти полтора дня. Элизабет ни с кем не разговаривала, ни к кому не подходила, она одиноко стояла в стороне и невидящим взглядом смотрела на окружающих. Когда к девушке подошла подруга Лора, Лиз только так мрачно посмотрела на неё, что та решила быстренько удалиться, не задавая лишних глупых вопросов и не пытаясь давать советы.

Вот уже гроб ушёл под землю, каждый бросил по горстке земли, и все начали собираться на поминки, а Лиз всё смотрела, как могильщики засыпают яму землёй. В её голове не было ни единой мысли, только звук земли, ударяющейся о крышку гроба. Странно, оказывается можно вот так ни о чём не думать, ничего не чувствовать, только пустоту, горечь и покой, словно это её не стало.

К девушке подошли родители.

– Солнышко, поехали, ты должна быть там, – обратился к Элизабет отец.

Она только повернула голову и прошептала: «Я не хочу, идите без меня».

Откуда-то из толпы появился Алекс.

– Не волнуйтесь, я останусь с ней, а потом привезу её домой.

– Ладно, только смотри, чтобы всё было нормально. Мы ещё никогда не видели её такой, – родители очень переживали за дочку. – Если что-то вдруг случится, звони не стесняйся. И вообще звони по любому поводу, держи нас в курсе, как она.

Все ушли. Уже и могила была засыпана, а Элизабет всё смотрела в одну точку – на небольшой холмик земли.

– Лизи, может мы уже пойдём? – нежно прошептал Алекс. Ему было больно видеть Элизабет в таком состоянии, но ничего сделать с этим он не мог. – Не нужно здесь больше стоять, уже всё, давай пойдём. Хочешь, я тебя домой отвезу, чаю тебе сделаю, как ты любишь. А хочешь, мы с тобой выпьем чего-то покрепче и поговорим обо всём на свете, просидим до утра. Я буду с тобой, никуда от тебя не уйду. Пойдём, Лиз.

– Вот и правильно. Нечего вам здесь стоять, Ваше величество.

Элизабет резко обернулась, метрах в десяти от них стоял Георг.

– Лиз, я дико соскучился по тебе. О, я смотрю, ты уже нашла свою любимую побрякушку, – он указал на кулон, – а я хотел подарить его тебе на день рождения, любимая, в знак вечной привязанности к тебе. Помню, как он тебе шёл тогда, особенно с тем белым платьем. – Мужчина недобро ухмыльнулся.

– Что ты здесь делаешь? Ты пришёл, чтобы окончательно добить меня?

– Я пришёл, чтобы утешить тебя в трудную минуту, ведь ты нуждаешься в том, чтобы тебя утешили, девочка.

На руке Георга блеснул золотой перстень, который невольно привлёк внимание Алекса.

– А ты, видимо, мой дорогой братец? Константин, если я не ошибаюсь? – Георг обращался к Алексу. Казалось, что он просто готов был вцепиться ему в глотку, хотя и старался казаться спокойным и уравновешенным.

– Откуда ты всё знаешь? – растерянно спросила Элизабет, – как ты всё это узнал?

– Не только ты, дорогая, интересуешься своим прошлым, и не одна ты хочешь снять проклятие.

– Ты знаешь и о проклятии? Значит, ты хочешь нам помочь?

– Как бы, не так? Я хочу, чтобы ты, сука, горела в аду за то, что из-за тебя пришлось пережить мне.

– Что ты имеешь в виду? – Элизабет ещё не совсем понимала, что вокруг неё происходит, её мозг отчаянно отторгал информацию, и девушка с трудом улавливала смысл всего сказанного.

– Я любил тебя, Феодора. Я хотел всегда быть с тобой, я бы любил тебя вечно, ты бы никогда не знала горя, если бы согласилась стать моей, но ты отвергла мою любовь и в той жизни, и в этой, и в других. Ты могла бы быть счастлива со мной, но ты не захотела этого, ты избрала совершенно другой путь, путь смерти и отчаяния. Глупо, девочка. Ты погубила меня и заставила мою душу века скитаться в темноте и одиночестве, не зная любви, тепла и счастья. И это твоя вина, за это ты должна понести наказание. Твоя участь – гореть в аду. И я тебе это устрою, можешь мне поверить.

– Ты сам себя погубил. Твоё предательство стало страшным ударом для меня, ведь ты был моим другом, я любила тебя и верила тебе.

– Но я не хочу быть твоим другом. Я – не мой брат, я не могу смириться с мыслью, что женщина, которую я люблю, никогда не будет мне принадлежать. Я убил бы тебя, если бы не знал, что в следующей жизни всё повторится снова. Ни одна женщина не нужна мне кроме тебя, Феодора. Ты – моя, или ничья. Но ты проклята моей любовью, и я проклят вместе с ней.

– Ну что же, значит, эта боль останется с тобой на веки. Я никогда не буду твоей, слышишь, никогда!

Элизабет упала на колени и залилась рыданиями. Алекс бросился к ней, чтобы поддержать и успокоить девушку, хотя в какой-то степени парень радовался тому, что хоть как-то удалось вывести его подругу из оцепенения, пускай и таким варварским способом. Пускай лучше плачет и ненавидит весь мир, чем уходит в мир грёз и не реагирует ни на какие его слова.

– Ты действительно Константин. Ты, как и он, добровольно стал рабом сумасшедшей царицы. Да, она видимо не потеряла хватку и до сих пор подчиняет людей своей воле, вот только на меня её чары не распространяются. Брат мой, ты смешон и жалок. Мне стыдно за тебя и очень жаль, что ты оказался настолько слабым.

Резко развернувшись, Георг ушёл, а Элизабет всё ещё продолжала рыдать, стоя на коленях и отчаянно цепляясь в руку Алекса.

Это был самый обыкновенный вечер. Алекс сидел дома за компьютером, вчера он скачал из Интернета интересную книгу, и этот свободный вечер парень решил посвятить миру научной фантастики. Встречи с Элизабет сегодня не намечалось, девушка осталась дома и проводила вечер с родителями, а его родители заходили к нему всего полчаса назад, потому это время он мог провести в одиночестве.

Неожиданно в двери постучали. Удивлённый столь поздним визитом, парень пошёл открывать. Он думал, что это Лиз, которая запросто могла передумать и кардинально изменить свои планы, но его удивление стало ещё более сильным, когда на пороге своей квартиры Алекс увидел Георга.

– Ты так и будешь на меня таращиться или всё же предложишь мне войти? – Это было уже слишком. Наглость незваного гостя просто поразила Алекса.

– Что ты здесь делаешь? – спросил парень, продолжая стоять в дверях и загораживая проход в квартиру.

– Не бойся, я не бить тебя пришёл, хотя не мешало бы, – Георг недобро улыбнулся. – Я просто хочу поговорить.

– Ладно, проходи, – Алекс отошел от двери, позволяя гостю войти. – Как ты меня нашёл?

– У меня свои источники, а ты ещё совсем юн, чтобы я перед тобой отчитывался. Неплохая квартира, – Георг скользнул взглядом по стенам и потолку прихожей, – твоя?

– Да, моя, но только летом. Когда я уезжаю на учебу, моя мать пускает сюда квартирантов, в основном, таких же студентов из других городов.

– Понятно, значит квартира не твоя, а родительская. Я так и думал. Слишком ты ещё молод, чтобы иметь собственное жильё, – Георг хмыкнул. – Не обижайся, но подрасти тебе ещё нужно, найти нормальную работу, тогда можешь уже и о своей недвижимости думать, а не жить за счёт родительской подачки.

– Я думаю, что ты пришёл не для того, чтобы это мне сказать? Правда ведь?

– Если мы были когда-то братьями-близнецами, то в этой жизни ты должен быть немного постарше, – Георг не обращал внимания на замечания юноши, – мне не даёт покоя, почему ты оказался таким молокососом.

– Возможно, так было нужно, – Алекс уже неоднократно думал о том, почему же в этой жизни братьев-близнецов раздели несколько лет, но логического объяснения этому он найти не мог.

– Может и так. – Георг присел на мягкий диван, который стоял в центре комнаты. Алекс устроился в кресле около дивана, чтобы лучше видеть своего собеседника.

– И о чём же ты хотел поговорить?

– Для начала, расскажи мне всё, что ты знаешь о той истории, из-за которой мы все сейчас паримся: ну там проклятие, вечные муки и всё такое. Я думаю, что вы с моей Лиззи должны знать намного больше, чем я.

– Элизабет не твоя, и я думаю, что ты знаешь даже больше, чем мы, хотя я и не представляю, откуда.

– Возможно и больше, ведь я не знаю, что именно известно вам, дети мои. И я уже понял, что для того, чтобы снять проклятие, нам с вами волей-неволей придётся объединиться. Конечно, этот факт меня совершенно не радует, ведь работать с вами для меня гадко, но если уж так нужно для общего дела, то я готов пойти на это.

– Ты расскажешь мне о том, откуда тебе всё известно.

– Нет, пусть это будет мой маленький секрет. Я же тебя не расспрашиваю о твоей личной жизни, и о том, какие у тебя планы на мою Лиз. Вот и ты ко мне в душу не лезь, не твоё это дело.

– Я думал, что ты не хочешь нам помогать? – В голосе Алекса появилось удивление.

– Вам – нет конечно! Стал бы я помогать вам, ещё чего, – Георг презрительно фыркнул, – прежде всего, я хочу помочь себе, ведь, как оказалось, без вас я тоже не смогу спасти свою душу. Перспектива адских мук или вечного скитания по этой земле меня не сильно радует. Я и так уже довольно много повидал, только удовольствия от этого мало получил.

– Что ты имеешь в виду?

– Мальчик, ты даже не представляешь, через что мне пришлось пройти, какие муки ада я перенёс. Мне довелось вспомнить все семь жизней, которые стали наказанием, каторгой для меня. И все семь жизней она была рядом, но отвергала меня, предлагая свою глупую дружбу, которая была мне совершенно не нужна. Как можно дружить с женщиной, к которой испытываешь дикую, всепоглощающую страсть? Как я могу находиться с ней рядом, не имея возможности к ней прикоснуться, как я могу смотреть в её лицо, зная, что в этих глазах я никогда не буду отражаться, зная, что эти губы я никогда не буду целовать? Ты даже не можешь себе этого представить. Я так её люблю и за это дико её ненавижу. Она – моя слабость, моя боль, моё проклятие.

– Я тоже её люблю, но моей любви хватит на то, чтобы быть для неё другом. Для меня счастье – это видеть счастливой её, когда она улыбается – солнце выходит из-за тучи, а когда она плачет, мир для меня растворяется в сером мраке. Я очень люблю её, она – самое дорогое, что есть в моей жизни, и поэтому её счастье для меня намного важнее, чем собственное. Она – моё счастье, остальное – не важно.

– Какие высокие слова «мир растворяется в сером мраке». Ну, ты прямо поэт. – Георг смотрел на Алекса со злобной улыбкой, он ненавидел этого парня и был уверен в том, что после того, как всё это закончится, он сможет устранить его из жизни Элизабет. Желательно, чтобы в этот момент девушка ещё больше на него не озлобилась.

– Я бы умер за неё, а у тебя не хватило силы просто дать ей жить. – Алекс буквально негодовал. Казалось, что ещё миг, и он бросится на Георга с кулаками. Парень действительно любил Элизабет, и ему было несказанно больно от того, что кто-то хочет, а главное – может причинить ей зло.

– А она дала жить мне? Ведь это именно Феодора убила меня тогда в старой крепости на берегу моря, а потом покончила с собой. Именно в её руках был тот злосчастный меч, который обрёк нас на вечные муки, твой меч, между прочим, дорогой братец. Это она виновата во всём, она и только она. И она должна заплатить за это, но я делить с ней её участь не хочу.

– Я просто не верю своим ушам! Ты действительно винишь во всём её? По-моему, это ты должен гореть в аду за всё, что совершил. Ты, а не она! Ты не достоин второго шанса, ты его попросту не заслуживаешь, как и не заслуживаешь прощения. Ты не достоин даже стоять перед воротами рая, не то, чтобы в них войти. Я не знал в жизни более мерзкого и подлого человека, и мне горько от того, что, пускай и в прошлой жизни, но мы с тобой были братьями.

– Это не тебе решать. – Злость Алекса только смешила Георга. Да, этот мальчик был так горяч и резок, как он когда-то. Время научило Георга сдерживать свои эмоции, но оно же сделала из него чудовище, человека не способного ни любить, ни дружить, ни радоваться жизни.

Разговор прервал звонок мобильного телефона. Алекс взял трубку.

– Алло, – послышался встревоженный голос матери Элизабет, – Алекс, это ты? Пожалуйста, приезжай поскорее, Лизочке очень плохо, её только что увезли в больницу.

– Уже еду. – На лице юноши отразился испуг.

– Что там? Милая Элизабет интересуется, где ты и чем занят? Переживает, наверное, а вдруг ты с другой, – насмешливо прошипел Георг.

– Это была не Лиз, это её мама. Элизабет только что забрали в больницу.

– Что с ней?

– Не знаю, сказали, что ей стало плохо. Если ты не возражаешь, я хотел бы поехать к ней, я ей нужен. А наш разговор, я думаю, мы сможем закончить позже.

– Конечно… – в голосе Георга послышалась тревога, но потом снова твёрдо прозвучало, – беги к своей Феодоре, раб. Как же она без тебя.

Выйдя из квартиры Алекса, Георг решил, что лучший способ снять стресс после такого напряжённого разговора – это алкоголь. По дороге домой он зашел в магазин и взял себе бутылку дорогого виски. Ещё пару лет назад мужчина часто употреблял крепкие алкогольные напитки, а временами заменял их различными сильнодействующими веществами, сейчас же это увлечение было в прошлом, но в такие минуты, как сегодня, лучшего средства привести себя в душевное равновесие он попросту не видел. Да и алкоголь в последние несколько месяцев стал его единственным спасением от сумасшествия, вызванного всей этой историей.

Придя домой, Георг первым делом открыл бутылку и налил себе полный стакан напитка. Вот только от одного запаха некогда любимого виски его неожиданно начало мутить, а в голове зазвучали слова Алекса о том, что Лиз – это самое дорогое и прекрасное, что есть у него в жизни, что он готов умереть за эту девушку, что любит её больше всего на свете. Некогда Георг тоже так думал, эта девушка заставляла его чувствовать себя по-настоящему счастливым, живым и действительно кому-то нужным. Только с ней рядом он по-настоящему ощущал жизнь и думал, что так будет всегда. Общественное осуждение и непонимание этого романа тогда только подогревали его чувства. Правда, тогда он полагал, что именно в этом всё дело. Со временем Лиз стала для мужчины просто красивой игрушкой, холодной и недоступной, которую хотелось завоёвывать и покорять, это было очень необычно и интересно. Эти отношения были для него своеобразной увлекательной игрой, которая наполняла его жизнь смыслом и приносила в неё новые краски и эмоции. Такое часто бывает, особенно, если объект игры всерьёз начинает верить во всё происходящее. А Элизабет действительно верила, она искренне смотрела ему в глаза и отдавала всю себя этому чувству. Эту некогда неприступную крепость ему удалось взять не штурмом, а измором. Он терпеливо ждал, когда же девушка наконец поверит ему и раскроется, а она в силу своей молодости и неопытности поддалась романтическому порыву своего рыцаря и ответила взаимностью на его страстные чувства. Вот только о том, чем обернётся для неё подобный роман, Лиз не думала.

Наигравшись вдоволь, Георг решил уехать. Ему было интересно с ней, но это не были те отношения, которых он хотел, он попросту не видел перспективы в дальнейшем их развитии, несмотря на положение семьи девушки и связи её родителей. Но разлука с Лиз почему-то оказалась для него серьёзным испытанием, его тянуло к девушке так, как никогда ни к кому не тянуло. Потеряв её, он словно потерял свой смысл жизни, а это означало только одно – Лиз нужно было вернуть.

По плану Георга, влюблённая по уши девочка должна была встретить его с распростёртыми объятьями, радоваться тому, что он вернулся, и согласиться уехать с ним, даже если её родители будут против этого союза. В том, что отец и мать девочки воспротивятся, Георг не сомневался, но, помня о том, какой «убедительной» может быть Лиз при необходимости, надеялся на неё. Только планам мужчины не суждено было осуществиться. За время его отсутствия Лиз снова стала такой же холодной и непреступной, как в первые дни их знакомства, и сейчас этот лёд уже невозможно было растопить. Георг понял, что уехав, он совершил ошибку, которую теперь уже невозможно было исправить. Было бы проще отпустить и забыть девушку, как будто ничего этого и не было, но он уже не мог этого сделать. Она стала его одержимостью, его навязчивой идеей, паранойей, которая никак не хотела покидать ни его голову, ни его сердце.

Сидя в своей квартире со стаканом виски в руке Георг думал о ней, о той девочке, которая так искусно морочила ему голову, и столько лет была смыслом его жизни. Как же это было сладко, смотреть в её глаза и знать, что она его – вся, без остатка. Мужчина вспомнил, что в разговоре с ним Алекс упомянул о том, что Лиз увезли в больницу. Интересно, что с ней, как она там? Бывший ухажёр беспокоился за девушку, хотя и не решался себе в этом признаться. А вдруг ей действительно очень плохо, всё таки девушке ещё не приходилось терять близких, и кто знает, чем обернётся для неё подобный стресс. А вдруг она не переживёт этого… Георг помнил, как у Лиз умерла любимая черепашка, тогда девушка двое суток не выходила из дому, да и потом часто плакала, когда ей напоминали о питомце. Сейчас же потеря была во сто крат более сильной. А может причиной болезни послужил не стресс, а что-то другое, насколько он слышал, её забрала скорая, а ведь просто так они людей не забирают, значит, там действительно что-то серьёзное.

В эту ночь Георг долго не мог уснуть. Какие-то странные образы посещали его мысли. Пытаясь гнать их прочь, мужчина наконец забылся сном.

Таких снов Георг ещё никогда не видел. Он не знал, где находится, видел только, что стоит в потоке яркого, просто ослепительного света, который исходит непонятно откуда, а прямо перед ним открывается бездонная пропасть. Один шаг, и он сорвётся в неё. Мужчина попытался отступить, но вместо твёрдой поверхности почувствовал под ногой пустоту – сзади него также была пропасть. Боясь пошевелиться, он просто стоял и смотрел вниз, думая только о том, как бы не сорваться в эту бездонную пустоту. Неожиданно, Георг увидел, что откуда-то снизу поднимается странное тёмное облако. Оно надвигалось с такой скоростью, и заполняло всё пространство, что мужчине стало казаться, что эта темнота сейчас поглотит его и увлечёт за собой в бездну. Стало так страшно, как никогда не было в жизни, ужас буквально сковал его движения, кровь в венах застыла, а в голове была только одна мысль: «Бежать, спасаться», но этого он сделать никак не мог.

Вдруг Георг услышал истошный крик полного отчаяния. Этот голос он различил бы из тысячи. Крик вывел мужчину из оцепенения, он повернул голову и увидел Элизабет. Девушка также стояла у края обрыва, с ужасом вглядываясь в стремительно приближающийся поток темноты. В голове Георга зазвучали слова, которые он слышал накануне: «Я готов отдать за неё жизнь, а ты не смог просто дать жить ей». Нет, он не может позволить этой страшной темноте забрать её, он не допустит этого. В его сердце почему-то не было злости и ненависти к девушке, не было той глухой боли, которая возникала каждый раз, когда он думал о ней, было только стремление защитить её, спасти. Не зная, что делать, мужчина просто бросился к Лиз и закрыл её своим телом. Закрыл от этой страшной темноты и зла. Вспышка света… и он проснулся.

Первой мыслью Георга было немедленно бежать к Элизабет. Сейчас он испытывал такое же непреодолимое чувство страха, как во сне, вот только боялся он уже не за себя, а за неё. Он не может позволить, чтобы с девушкой случилось что-то плохое. На него нахлынули непонятные чувства, которых он никогда раньше не испытывал. Как же он мог? Зачем ему это всё было нужно, ведь месть действительно не принесла бы ему удовлетворения. Он вдруг осознал, что ничего бы не добился, испортив жизнь той, кого он искренне любил. Ведь он не станет от этого счастливее, так почему же нельзя просто дать ей жить спокойно, оставить её с тем, кто более достоин и кто действительно сможет сделать её счастливой. Георг понимал, что сейчас девушка снова стоит на краю пропасти, только вот теперь это уже не сон, а жестокая реальность.

Странно, но в этот момент мужчину непреодолимо тянуло туда, куда никогда раньше не возникало и мысли прийти. Быстро умывшись и выпив кофе, Георг вышел из дома.

Смерть бабушки стала настоящим ударом для Элизабет. Ранее ей не приходилось терять близких людей, поэтому это чувство было ей совершенно незнакомо, и оказалось намного хуже, чем она могла представить. Девушка всегда считала себя сильной и думала, что сможет пережить и это. Зная, что бабушка давно и серьезно болеет, Элизабет невольно готовила себя к такому событию, но… Ей не давал покоя тот факт, что она сама могла стать причиной недомогания её бабушки, что своим поведением спровоцировала болезнь, ведь когда она первый раз уезжала из дома, бабушка была совершенно здоровой, хоть и пожилой женщиной. Она вообще редко жаловалась на здоровье и всегда скептически относилась к врачам, считая, что болезнь – это просто результат психологического настроя. Когда же Элизабет вернулась домой, она застала свою бабушку совсем в другом положении: несмотря на болезнь, она всё ещё держалась и казалась довольно крепкой, хотя частые приступы и сильные боли не давали ей забывать о том, что все мы смертны, и её время уже на исходе. Об этом твердили и врачи, которые искренне удивлялись, как она может так хорошо выглядеть и самостоятельно передвигаться, не говоря уже о том, что бабушка продолжала заниматься различными делами и вела достаточно активный для её возраста образ жизни.

Чувство вины просто душило девушку, и когда нервы Элизабет были уже на пределе, её организм не смог справиться со всем этим и дал сбой. Девушка попросту потеряла сознание.

Вернее, её сознание ушло в другое измерение, другую реальность, где прошлое и будущее сплетаются воедино, давая возможность понять причины и осознать последствия.

Сначала Элизабет долго блуждала коридорами времени, переходя из одной своей жизни в другую. Она видела людей, с которыми когда-то была знакома, но которых не узнавала сейчас, ведь в этой жизни она их не знала. Временами девушка присутствовала при событиях, о которых даже не подозревала, видела себя совершенно другой, странной и непонятной: с другой внешностью, стилем одежды, образом мышления, другими вкусами и привычками, но понимала, что это действительно она.

Несмотря на свой довольно оригинальный способ жизни, девушка никогда не пробовала наркотики, но очень много общалась с теми, кто знал, что это такое, не понаслышке. Элизабет всегда смеялась с рассказов о дивных сущностях и параллельных мирах, но никогда даже представить не могла, что сама там окажется… причём не по своей воле.

Странно, но сейчас девушка очень чётко осознавала, что с ней случилось, и что стало тому причиной. Ей не было страшно, просто непривычно. Это не было похоже на сон, ведь во сне зачастую не осознаёшь, что спишь, сейчас же осознание потери стандартной реальности не покидало Лиз. Ей хотелось вернуться в своё тело, но в то же время, было интересно узнать, что же она ещё может увидеть здесь.

Больше всего во время своих странствий Элизабет жалела о том, что рядом с ней нет Алекса – настоящего друга, который мог поддержать и помочь. Даже если бы он просто стоял рядом, она бы чувствовала его мощную поддержку, ведь она уже привыкла к этому парню. Хотя, даже не видя его, Элизабет чувствовала, что он где-то рядом, очень близко, просто пока что ей нельзя к нему. Иногда девушка даже отчётливо ощущала его прикосновение, как он держит её за руку, проводит рукой по щеке или гладит по волосам. Такие моменты помогали ей успокоиться и собраться с мыслями, чтобы продолжить своё путешествие. Иногда она звала его, но он не откликался на её зов, тогда девушка просто пыталась представить его рядом.

Элизабет не знала, как долго длилось её беспамятство и в какие дали оно занесло бы её дальше. Неожиданно девушка оказалась перед огромной закрытой дверью, из-под которой струился яркий белый свет. Что-то подсказывало Элизабет, что ей непременно нужно открыть эту дверь и войти внутрь, но она не решалась этого сделать.

– Иди, – голос лился словно из ниоткуда, но в то же время, как будто исходил изнутри неё самой.

Лиз открыла двери. Поток яркого света больно резанул глаза, обжигая их. Девушка зажмурилась и прикрыла глаза рукой. Ничего не видя, она медленно продвигалась дальше, боясь на что-то наткнуться. Какой-то необычный звук терзал её слух. Это было что-то среднее, между шумом ветра, прибоя, пением птиц и музыкой. И эта музыка показалась Элизабет очень знакомой. Что-то родное, что-то из детства, из очень глубокого детства, когда она была ещё совсем-совсем маленькой.

Постепенно глаза начали привыкать к столь яркому свету, и Элизабет различила очертания предметов в комнате. Обстановка показалась ей очень знакомой, но прошло некоторое время, прежде, чем девушка осознала, что находится в гостиной собственного дома. Вот только мебель стояла несколько иначе, чем сейчас. Здесь были большое старинное зеркало – подарок бабушкиных родителей, который так не любила мать девушки и из-за которого они с бабушкой постоянно ссорились, раскладной стол в углу, который раскладывали только когда в доме собиралось большое количество гостей и старое кресло. Всего этого уже давно не было в доме, поскольку родители Элизабет посчитали эти вещи пережитком прошлого и заменили их более новыми и стильными. А вот бабушка Лиз очень любила всё это, эти вещи напоминали ей о временах её молодости, и, конечно же, она не хотела выбрасывать «старый хлам», как называла всё это её невестка.

Лиз с интересом рассматривала комнату, на душе у девушки было на удивление легко и спокойно. Она подошла к зеркалу и долго смотрела на своё отражение в нём. Это была действительно она, не девушка из прошлой жизни, а всё та же Элизабет с тёмно-карими глазами и длинными тёмными волосами. Вот только одета как-то менее агрессивно, чем обычно – короткое облегающее платье цвета кофе с молоком и такого же цвета элегантные туфли. Девушке нравилось то, что она видела в зеркале, её образ не отталкивал и не вызывал недовольства. Лиз даже подумала о том, что могла бы иногда одеваться так в реальной жизни.

– А вот и ты… Я уж думала, что ты и не придёшь.

Элизабет обернулась на знакомый голос, который не ожидала ещё когда-либо услышать. В растерянности девушка просто не знала, что ей сказать, и не могла поверить в то, что видит.

Перед ней стояла бабушка. Женщина выглядела значительно моложе, чем в день их последней встречи. На её лице не было и грамма усталости или следов болезни. Она просто светилась, излучая добро и покой.

Слёзы хлынули из глаз девушки.

– Я так люблю тебя… я безумно виновата перед тобой, прости меня, если сможешь, мне так тебя не хватает.

– Ну-ну, чего же ты, родная! Зачем ты плачешь, – бабушка ласково обнимала Элизабет и гладила её по растрепавшимся волосам. – Не плачь, я вовсе не сержусь на тебя, ты же моя родная внучка, моя единственная радость, и я очень хочу, чтобы у тебя всё сложилось в этой жизни. Мы ведь говорили с тобой, и я нисколько не обижаюсь на тебя, ты должна знать это.

– Я не должна была уезжать, мне нужно было быть рядом с тобой, мне так много нужно было тебе рассказать… Я так скучаю. Так хочу, чтобы ты была рядом.

Пожилая женщина ласково улыбнулась.

– Ну что ты, девочка, у тебя вся жизнь впереди, а я свою прожила, и вижу, что не напрасно. Не жалей обо мне, просто пришло моё время, нельзя ведь жить вечно, как бы нам этого не хотелось. Ты у меня такая умничка, такая красавица, у тебя непременно всё получится. Я знаю это. Здесь много кто за тебя болеет, – бабушка заговорчески подмигнула Лиз, – используй свой шанс, не оступись на скользкой горной дороге, а я постараюсь поддержать тебя, как смогу.

– Бабушка… – Элизабет опустила глаза в нерешительности, – можно задать тебе один вопрос? Это очень важно для меня.

– Кажется, я знаю, что ты хочешь спросить. Я тебя слушаю.

– Как тебе здесь? Ну…

– У меня всё хорошо, не волнуйся за меня. Но и вспоминай, хоть иногда. А когда наступит время, ты тоже придёшь сюда, я буду ждать тебя именно здесь.

– Конечно! Я же люблю тебя! – Элизабет нежно обняла бабушку и ласково прижалась к ней, закрыв глаза. Девушка осознавала тот факт, что если у неё ничего не получится, то она не сможет попасть сюда, а отправится совсем в другое место, которое не будет таким светлым и радостным.

Вдруг она почувствовала, что у неё снова кружится голова и она теряет равновесие. Хотелось закричать, но звука не было, словно кто-то перекрыл ей воздух. Потом она почувствовала сильный толчок, как при падении, а когда открыла глаза, долго не могла понять, где находится: светлые стены и белый потолок, а ещё какой-то странный лекарственный запах. Потом Элизабет услышала знакомые голоса. Вскоре она вспомнила, что с ней случилось, и поняла, что, скорее всего, находится в больнице.

Девушка не спешила выдавать себя, ей стало очень интересно, о чём же разговаривают Алекс и её мать, которые в этот момент находились в палате. Она закрыла глаза и прислушалась.

Это утро было, пожалуй, самым необычным в жизни Георга. Выйдя из дома на улицу, он посмотрел на мир совершенно другими глазами, даже солнце светило как-то не так, как обычно. Мужчина знал, что ему нужно идти, но куда именно – не знал. Ему хотелось скорее увидеть Элизабет, встать перед ней на колени и попросить у девушки прощения за всё, что он сделал, всю ту боль и печаль, которую ей принёс.

Идя по улице, он всматривался в лица прохожих, мужчине казалось, что все они знают о том, что он натворил за последние несколько лет, и презирают его за это. Ему хотелось попросить прощения и у них, объяснить, что он уже не тот человек, которым был раньше, и больше никогда не будет делать того, что раньше было для него вполне привычным и обыденным.

Всю свою жизнь Георг активно боролся с нормальными человеческими эмоциями и переживаниями. Мальчик из довольно бедной семьи, он всегда стремился к богатству и власти. Ещё в школе, стесняясь своего материального положения, он начал подрабатывать в разных местах, прогуливая уроки. В школе он быстро завоевал статус отпетого хулигана, ведь никогда не обращал внимания на замечания учителей и администрации школы, ссорился с одноклассниками и дерзил их родителям. Нередко это приводило к тому, что в школу вызывали мать, которая воспитывала сына одна после смерти мужа.

Конечно, в школе парень пользовался огромной популярностью у представительниц противоположного пола, благодаря своему имиджу хулигана, что не могло его не радовать. Вот только к ним он всегда относился довольно надменно и цинично. Розовые платочки и бантики его не умиляли и никак не трогали его чувства. Постепенно он привык к тому, что абсолютно любая девушка могла стать его, стоит ему только этого захотеть, и даже не нужно было тратиться на кино и мороженное. В девушках он не видел потенциальной спутницы жизни, для него они были только средством получения морального у физического удовлетворения.

Школа закончилась и, несмотря на своё отвратительное поведение, парень получил довольно положительную характеристику, ведь хорошо учился. Но и с поступлением в университет его отношение к жизни не изменилось. Холодный расчёт стал приоритетом его жизни. Он видел цель, верил в себя и не замечал препятствий, пусть даже на его пути стояли чьи-то чувства или планы. Он готов был пойти на всё ради того, чтобы добиться желаемого: подлость, предательство, обман. Про таких людей говорят, что они готовы идти по трупам, а так оно и было. Парень с отвращением вспоминал о своём голодном детстве и пообещал себе, что сделает всё для того, чтобы его жизнь была красивой и сытой, пусть даже для этого ему придётся пожертвовать какими-то моральными принципами.

Конечно, Георг успешно окончил университет и нашёл хорошую работу. Мать молодого человека очень гордилась своим сыном, ведь знала, что всего этого он добился сам, правда, даже не догадывалась о том, на что пришлось пойти ради этого.

Переезд не был очень тяжёлым для Георга. Он знал, что пришло время покидать родительский дом – единственное место, которое вызывало в нём какие-то эмоции, а значит, делало его слабым. Это было лишним. Его планы на оставшуюся жизнь слабость не предусматривали.

Отличное место в крупной компании, новое жильё – довольно роскошный дом со всеми удобствами, о которых он только мечтал в детстве, и красивая девочка по соседству, такая особенная и не похожая на всех тех, кого он знал ранее. Георгу пришлось проявить всё своё обаяние, чтобы покорить её. Зачем? Сначала – ради удовольствия и поднятия самооценки, потом – он и сам не знал, что случилось потом, но эта девочка по соседству, стала для него чем-то большим, чем просто очередной игрушкой на одну ночь, видимо, именно поэтому он и не спешил уложить её в постель…

В этот период он редко общался со своей матерью, он только иногда звонил и рассказывал ей о своих достижениях. В глазах женщины её сын был чуть ли не полубогом, ведь смог многого добиться в жизни. Нередко она говорила ему, что пора найти достойную спутницу жизни и порадовать её внуками, но Георг не хотел об этом слышать, пока что жена и дети также в его планы не входили. Об Элизабет он тоже ничего не рассказывал, ведь знал, что мать попросит его привезти девушку познакомиться, а знакомство с семьёй – это уже что-то более серьёзное, чем то, что у них было.

Сейчас же чувство стыда и вины было просто невыносимым. Всё, что он делал в жизни, ради чего старался и работал, показалось совершенно неважным, пустым и абсолютно ненужным для него. Как же так…. Он думал о своей матери, о том, сколько лжи было в жизни этой женщины, которая свято верила в доброту и искренность чувств своего сына. Редкие встречи и звонки она объясняла его занятостью, понимала, что ему нужно много работать, чтобы много добиться. Но всё равно не переставала ждать сына домой, ждать и надеяться, что однажды он приедет не один, а со своей семьёй, которая порадует женщину на стрости лет.

Неожиданно Георг услышал громкий звон церковных колоколов. Конечно, эти звуки не были для него совершенно незнакомыми, но сейчас они звучали совершенно иначе, звон колокола словно наполнял всё пространство вокруг него и проникал в самые потаённые уголки его души, выгоняя оттуда всю нечисть, которая гнездилась там годами, а может и дольше. Георгу невыносимо захотелось приблизиться к источнику этих завораживающих звуков, мужчина поспешил туда, откуда слышался колокол.

Всего через несколько минут мужчина оказался у красивого собора. Раньше Георг никогда не был в церкви, не потому, что он не мог туда войти или что-то подобное, просто как-то не интересовался подобного рода архитектурными памятниками, и не считал это нужным. Вера в Бога никогда не была достоинством мужчины. Он верил только в собственные силы и холодный расчёт, потому сейчас он даже слегка побаивался входить туда, как будто на пороге церкви его поразит молния. Каждый шаг давался ему с трудом, но остановиться и повернуть назад он просто уже не мог, его словно влекло туда какой-то особенной силой.

Войдя в храм, мужчина не мог удержать вздох изумления. Ничего подобного ранее он не видел. Всё казалось ему настолько красивым и загадочным, что на некоторое время появилось чувство, будто он попал в какую-то параллельную реальность, куда-то за грани обычного понимания. Сквозь витражи на окнах в помещение проникал яркий свет утреннего солнца, рассеиваясь тысячами разноцветных лучиков, которые весело играли на аккуратной мозаике пола. Золотом сверкали подсвечники и оклады старинных икон, отражая мерцание сотен свечей, зажженных перед утренней службой. Со стен и огромного иконостаса на мужчину смотрели строгие лики святых, словно каждый из них знал, что сейчас происходит в душе у этого человека, и по-своему укорял либо поучал его. Казалось, что вот-вот кто-то пригрозит ему пальцем, или попросту прогонит из этого святого места, ведь он недостоин находиться здесь и лицезреть всю эту красоту.

Георг не знал, как нужно вести себя в церкви, ведь всё это было для него совершенно чужим и незнакомым. Он с интересом рассматривал лики святых и яркие фрески на стенах и потолке храма. Остановившись у большого распятия, мужчина долго всматривался в лицо Христа, а потом неожиданно рухнул на колени и начал искренне и горячо молиться. Он никогда не делал этого раньше, и не знал, как это делается правильно, но слова и слёзы сами струились из него, а вместе с ними душу покидала печаль, накопленная годами.

Сколько длилась его молитва, Георг не знал, на это время его разум словно отключился, растворился в запахе ладана и воска. Когда мужчина встал, к нему подошёл пожилой священник.

– Никогда прежде я не видел столь страстной молитвы. Должно быть, Вы глубоко верующий человек… или отчаянный грешник, который наконец раскаялся.

– Вы правы, я совершил ужасный поступок, за который, наверное, никогда не получу прощения ни в этой жизни, ни после неё.

– Бог милостив, он всех прощает, помните об этом. Каждая заблудшая душа, нашедшая дорогу в храм – великая радость для Господа. Главное осознать свою вину и покаяться, а ещё, если это возможно, постараться всё исправить, пока не стало слишком поздно. Вы ведь знаете, что Вам нужно делать, не так ли… Спешите, та, кого вы предали, нуждается в вашей помощи, – пожилой мужчина по отечески ласково посмотрел на Георга, что-то в его взгляде показалось до боли знакомым, как будто эти глаза ранее не раз смотрели на него с укором или теплотой.

Георг удивлённо поднял глаза.

– Что вы сказали? Откуда…

– Это не важно, важно, что Вы сами знаете, что должны делать, правда? Если Вам даётся шанс всё исправить, то его нужно ценить, ведь он деется далеко не каждому.

– Спасибо за совет. Это то, что мне было нужно.

– Я не давал Вам никаких советов, ответ на свой вопрос крылся в Вашем сердце, и Вы нашли его сами. Спешите. И пускай вам Бог поможет.

Выйдя из церкви, Георг купил в ближайшем цветочном магазине самый красивый и дорогой букет красных роз и помчался в больницу. Теперь он точно знал, что должен делать, вот только не знал, как на всё это посмотрит Элизабет.

Всю ночь Алекс просидел у постели любимой, крепко сжимая её руку в своей руке. Девушка бредила, неоднократно она звала его, именно его, а не своего названного брата Константина из прошлой жизни.

В бреду Элизабет просила не оставлять её одну в темноте и холоде, не дать ей упасть в открывшуюся перед ней бездну, а друг лишь крепче сжимал её руку, говорил с ней, нежно гладил по голове, пытаясь успокоить, но это не помогало. Сознание девушки было где-то далеко, иногда казалось, что даже слишком далеко. Алекс не знал, что ему делать, и всё, что он мог – просто быть рядом с Элизабет, ожидая, когда она придёт в себя.

Казалось, что ночь длится вечно, но парень не замечал усталости, он думал только о ней, ловил каждый её вздох, каждое движение ресниц, каждый стон. Родители Лиз и медики всеми силами пытались выпроводить Алекса домой. Несколько раз звонили его родители. Мать девушки уже жалела о том, что позвонила парню, хотя ей и было очень приятно, что есть кто-то, кто так заботится о её дочери. Никакие уговоры, угрозы и приказы не смогли убедить Алекса покинуть больницу. Его решение было твёрдым и не подлежало обсуждению: если он нужен Элизабет, значит, никуда он не уйдёт, а будет с ней столько, сколько нужно, даже если его начнут выталкивать из палаты пинками или вызовут сотрудников правоохранительных органов. Всё это не имело абсолютно никакого значения, главное, чтобы та, в ком он видел смысл свой жизни, пришла в себя.

На расспросы родителей Элизабет, что же могло послужить причиной столь серьёзного недомогания, врачи отвечали, что, скорее всего, причиной стал сильный стресс, который девушка недавно получила. Вероятно, это было связано с переживаниями по поводу смерти бабушки. Каких-либо прогнозов медики не давали, но пообещали сделать всё, для того, чтобы Элизабет поскорее поправилась. Благо, что финансовое положение семьи пациентки позволяло не задумываться о том, во сколько обойдётся курс реабилитации. Сейчас основной задачей было поставить Лиз на ноги. Отец выхлопотал для дочери отдельную палату со всеми удобствами, ей оказывалось особое внимание, но даже это не могло гарантировать быстрого выздоровления, поскольку с таким случаем местные медики сталкивались впервые.

К утру жар спал, но Лиз всё ещё не приходила в себя. Измученный ночным дежурством, Алекс уснул в довольно неудобной позе прямо в кресле около кровати больной, так же держа её за руку. Но долго поспать ему так и не удалось. Юноша проснулся от ощущения чьего-то присутствия в комнате. Когда Алекс открыл глаза, он увидел мать Элизабет, которая стояла у двери палаты. Видимо, женщина только что вошла и не хотела шуметь, чтобы не потревожить сон парня. Но проскользнуть незамеченной ей не удалось.

– Доброе утро. – Алекс устало улыбнулся.

– Доброе утро. Прости, если разбудила, я старалась быть как можно тише, – женщина смущённо улыбнулась. – Просто хотела удостовериться, что здесь всё в порядке. Как она? – Мать махнула рукой в сторону кровати, на которой лежала больная.

– Я думаю, что уже лучше. По крайней мере, жар спал, она перестала бредить, и, кажется, сейчас просто спит. Пару часов назад заходил врач, сказал, что ей уже лучше и скоро она должна прийти в себя, но когда это случится, он не уточнил. Не волнуйтесь, скоро всё будет хорошо.

– Надеюсь… – женщина грустно посмотрела на дочь. – Она – моё единственное сокровище, самое ценное и дорогое, что есть у меня в жизни. Никакие бриллианты и жемчуга не смогут заменить мне её. Я всю жизнь пыталась строить карьеру, завоёвывала признание окружающих, и, как мне казалось, была счастлива от этого, а ведь моё настоящее счастье всячески пыталось обратить на себя внимание, требовало моей поддержки и любви, а я отталкивала её, стараясь сделать дочь частью своего «идеального» образа успешной женщины. Жаль, я только недавно начала осознавать это в полной мере, а когда поняла, что могу потерять её, ужасно испугалась. Для меня нет ничего дороже неё, моей маленькой девочки, моей Лиззи. – В голосе женщины слышались слёзы, но лицо по-прежнему оставалось сдержанным, хотя и очень уставшими.

– Для меня тоже…

– Ты действительно так её любишь? – Она пристально посмотрела на Алекса.

– Люблю? Больше жизни! Она всё, что у меня есть, не будет её, не будет меня.

– Хороший ты парень, Алекс. Слишком молодой и наивный, правда, чтобы разбрасываться такими словами, но всё равно, что-то заставляет тебе верить. Не знаю даже, сможешь ли ты вытерпеть её, мою «маленькую девочку» с невыносимым характером и своими особыми капризами? – последние слова женщины прозвучали не строго или надменно, а как-то тепло и ласково, как будто она говорила о достоинствах, а не о недостатках дочери. – Она ведь такая вспыльчивая, властная, упрямая. Она никому не подчиняется, только своим внутренним богам, да и тех она, видимо, уже давно «построила». Её совершенно невозможно в чём-то убедить, невозможно контролировать её поступки, никогда нельзя знать наперёд, что она выкинет на этот раз. Она словно рождена, чтобы командовать. Я не удивлюсь, если через десять лет она будет восседать в парламенте или руководить какой-то крупной корпорацией. Даже я иногда боюсь её, смущаюсь и не знаю, что ответить, хотя и стараюсь не показывать этого.

– Настоящая царица, – восторженно прошептал Алекс.

– Это уж точно… И ты действительно готов это терпеть?

– Нет, не терпеть, а любить, ценить и уважать всю жизнь. Меня покорила её внутренняя сила, её желание счастья и чувство справедливости. Всё, о чём Вы только что говорили, это не пороки, а достоинства. Главное – разглядеть в ней лучшее. – Юноша говорил так искренне, что женщина сама невольно заслушалась и прониклась всем сказанным, она словно взглянула на дочь другими глазами. Её маленькая капризная девочка оказалась действительно достойной уважения и особого внимания молодой женщиной. Она уже не была маленькой, это была вполне сформировавшаяся самодостаточная личность, которая могла многого добиться в жизни сама, без чьей-либо посторонней помощи.

– Я счастлива, что в жизни моей девочки появился такой человек, как ты. Дети, будьте счастливы. – Теперь, несмотря на маску холодного самообладания и железного спокойствия она просто не могла сдержать слёз, слёз радости и гордости за свою дочь.

– Я очень надеюсь на то, что мы действительно будем счастливы, хотя сейчас я для неё только друг. Она не воспринимает меня как-то по другому, а может просто не хочет себе в этом признаться.

– Это сейчас, но со временем она поймёт, что ты необходим ей, как воздух, можешь мне поверить, я ведь знаю её лучше, чем ты. Она ведь уже была влюблена, но сильно обожглась, а я тогда её не поддержала… Глупая, дочери нужна была поддержка, а не осуждение и упрёк. Теперь ей сложно поверить кому-то и открыть своё сердце, но это обязательно произойдёт. Главное – чтобы в этот момент ты оказался рядом с ней.

– Я буду рядом. Всегда. Пока я ей нужен. И даже тогда, когда необходимость во мне отпадёт, я буду наблюдать за ней, чтобы в нужный момент словно оказаться рядом.

– Спасибо… – больше ничего женщина не сказала, а просто вышла, осторожно прикрыв за собой двери. Алекс всё продолжал сидеть в своём кресле, погружённый в размышления.

* * *

– Алекс…

От неожиданности юноша вздрогнул, он подумал, что ночной бред Элизабет возобновился, и уже было собирался бежать за врачом. В каком же радостном порыве забилось его сердце, когда юноша увидел, что девушка наконец пришла в себя.

– Друг мой, ты здесь? – Голос Элизабет был очень слабым и тихим, но это уже был не бред.

– Конечно здесь. Куда же я от тебя денусь. – Юноша попробовал пошутить, чтобы хоть немного скрыть своё сильное волнение.

Девушка грустно посмотрела на Алекса и слегка улыбнулась.

– И что же я без тебя делала бы, мой рыцарь без страха и упрёка.

Алекс нежно поцеловал её в лоб.

– Я так испугался за тебя. Солнышко моё, что же это ты такое придумала? Заставила волноваться всю семью и меня в том числе. Нельзя так поступать с людьми, которые очень тебя любят. Твоя мама уже третью бутылочку валерианки допивает, просто извелась вся. Она даже плакала, что, как я полагаю, ей вовсе не свойственно. Лиз, она тебя очень любит, не отталкивай её, пожалуйста.

– Я знаю это, я всё слышала.

– Как?

– В полусне или полубреду. Я проснулась во время вашего разговора, сначала думала, что мне это снится, но потом поняла, что уже не сплю, но не хотела вам мешать.

– Ты хочешь сказать, что ты слышала весь наш разговор? – Алекс слегка покраснел.

– Ну, почти весь. Алекс, не нужно смущаться, многое из того, что я сегодня услышала, уже давно было известно мне, о многом я догадывалась. Откровением для меня стали только некоторые слова матери, ведь я полагала, что так и останусь частью её образа успешной и «правильной» женщины, которую постоянно компрометирует её нерадивая дочь.

Алекс молчал, он лихорадочно вспоминал, что именно говорил матери девушки, и что из этого всего могла услышать Элизабет.

– Друг мой, я не хочу, чтобы ты думал, что я тебя использую или что-то в этом роде. Я просто сама ещё не разобралась в своих чувствах. Понимаешь, они для меня совершенно новые. Столько всего произошло за это время, что просто голова идёт кругом. Но я очень рада, что все это время ты был рядом со мной, и я действительно очень боюсь тебя потерять.

Юноша взял её за руку. Рука девушки была ужасно холодной, просто ледяной. Да и сама Лиз выглядела очень слабой и измождённой: тёмные круги под глазами, мертвенная бледность лица, разметавшиеся по подушке волосы. Но, несмотря на это, она была прекрасна. В её глазах светился какой-то мягкий и добрый свет, которого юноша раньше не замечал. Этот свет согревал душу и давал надежду на то, что всё будет хорошо, что бы не случилось.

– Лиз…

– Молчи пока. Это не признание, я просто хочу сказать, что ты мне очень дорог, и я могу дать тебе шанс, вернее, я могу дать шанс нам. Ведь я уже не царица Феодора, давшая обет безбрачия, а это значит, что смогу принять неожиданно пришедшую в мой мир настоящую любовь. В нашей жизни всё возможно, а я просто не знаю, смогу ли я теперь жить без тебя, ты мне нужен. – Девушка тяжело вздохнула. – А теперь иди. Ты, наверное, очень устал. Я знаю, что ты не сомкнул глаз всю ночь, я это чувствовала, и я не хочу, чтобы из-за меня ты тоже попал в больницу. – Элизабет ласково провела рукой по щеке своего друга. – Иди. Всё будет хорошо, теперь я в этом полностью уверена.

Алекс вышел. Тишина и покой, которые царили в отдельной больничной палате, позволили девушке предаться размышлениям. Она уже не просто догадывалась о своих чувствах к Алексу, она была уверена в том, что действительно любит его. Ни один человек в мире не радовал её так одним своим присутствием, ни в чьих глазах Лиз не видела столько теплоты и нежности, она точно знала, что это любовь. Не всепоглощающая страсть, которую Лиз некогда испытывала к Георгу, это были совсем иные чувства, более высокого уровня, что-то волшебное, необъяснимое, что-то истинно чистое и святое. Раньше девушка даже не думала о том, что она способна на такие чувства, но теперь они были реальностью.

Мысли полностью заполонили сознание девушки. Спать уже совсем не хотелось, хотелось мечтать о том, что может быть дальше, планировать своё будущее, теперь Лиз видела его более отчётливо и уверенно. И это было прекрасно, вот только…

– Тук-тук. К тебе можно?

Элизабет повернула голову к двери. На пороге стоял Георг с огромным букетом красных роз в руках.

– Ты снова пришёл, чтобы поиздеваться? Хочешь в очередной раз посмеяться надо мной? Ну давай. Я не могу оказать тебе сопротивления, не могу уйти или прогнать тебя, ты выбрал отличный момент. Браво! Радуйся, ты победил. Но знай, что я могу закричать, и тогда разбираться с тобой будет больничная охрана. Или же ты просто можешь убить меня, пока я полностью беззащитна, и тогда твоим проблемам наступит конец… или нет…

– Лиз… прости меня… – Его губы дрожали. Девушка буквально опешила от таких слов. Она ожидала насмешек, упрёков, угроз, но никак не этого. Что-то во взгляде Георга сильно изменилось, вот только что именно, Лиз никак не могла понять.

– Я не знаю даже, сможешь ли ты когда-нибудь меня простить, но я очень хочу этого, – Георг стоял в двери, переминаясь с ноги на ногу, как школьник, которого вызвали к директору после серьёзного проступка. Элизабет молчала. Она просто не знала, что ей ответить, как себя вести с ним.

– Ну, скажи хоть слово. Если ты скажешь мне уйти, то я уйду, но если ты позволишь мне остаться, если ты простишь и выслушаешь меня, я буду самым счастливым человеком на всей земле.

– Это какая-то хитрость? Что ты задумал? – Элизабет начинала медленно выходить из оцепенения. От него можно было ожидать чего-угодно, и это, по-видимому, был очередной подлый шаг.

– Я ничего не задумал, Лиз. Я просто наконец всё понял.

– Наверное, это очередная твоя глупая попытка вернуть меня? Что, не смог найти себе новую игрушку, покорную и восторженную от твоих лживых слов. – Девушка продумывала все возможные варианты, хотя её мозг отчаянно сопротивлялся попыткам заставить его работать. Чего же на этот раз ждать от этого страшного человека? Какую очередную хитрость он готовит? Или же Георг действительно осознал свои ошибки. Странно это всё, ведь человек не может так быстро изменить своё мнение. Ещё совсем недавно он оскорблял её и говорил, что её место в аду, мечтал о мести, а теперь просит прощения и смотрит на неё глазами преданного щенка. Что-то здесь не так.

– Нет, я не пытаюсь тебя вернуть, Лиз, я знаю, что не достоин тебя, знаю, что сделал тебе много плохого, и знаю, что есть тот, с кем ты действительно будешь счастлива.

– Вот теперь я совершенно ничего не понимаю… – Всё происходящее казалось сном, настолько это было странно и неестественно.

– Я рад уже тому, что ты меня не прогоняешь прочь.

– Я всеми силами борюсь с желанием сделать это, не знаю даже, чего же я всё-таки жду.

– Ты мне не веришь, я ожидал этого. Знаю, что тебе очень сложно поверить мне, а ещё сложнее простить меня. Лиз, я не вру тебе, не пытаюсь тебя запутать или совершить какую-то подлость. Всё это действительно правда, можешь не сомневаться.

– Что же, скажи мне, пожалуйста, заставило тебя так резко изменить своё мнение?

– Всё просто – глаза искренне влюблённого чистого человека, способного умереть за свою любовь. На его фоне я почувствовал себя моральным уродом, чудовищем. Мне стало невозможно противно от самого себя, стыдно и так страшно, что ты даже представить себе не можешь. Я словно посмотрел на себя со стороны, и ужаснулся тому, что увидел. Игра, которую я начал много лет назад, превратила меня в настоящего монстра, стала моим естеством, я поверил в то, что так действительно должно быть, но это лишь иллюзия, самообман. Эту ночь я почти не спал, меня одолевали страшные мысли, я как будто пережил свою жизнь заново и многое понял. Ты даже представить себе не можешь, где побывало моё сознание за это время, что заставило меня остановиться и оглянуться…

«Знал бы ты, где побывало моё сознание», – подумала Элизабет.

– Сейчас я очень хочу всё изменить, пока, я надеюсь, ещё не поздно. Я готов на всё, чтобы искупить свою вину перед тобой и перед остальными людьми, которым я сделал больно.

– Просто не верю своим ушам. Мне всё это снится?

– Нет. Это правда. Я изменился, Лиз, неужели ты не видишь это в моих глазах?

– И это действительно не очередная твоя уловка?

– Посмотри в мои глаза, Лиз. Что ты там видишь? Ведь в них нет больше ненависти и злости. Нет того страшного желания мстить всему живому. Я больше не хочу так жить, мне больше это не нужно. Я понял, что местью я ничего не добьюсь, я не стану от этого счастливее, а главное – не сделаю счастливее тебя… Ладно, девочка, прости, я утомил тебя своими разговорами. Тебе нужно отдыхать. Сейчас я оставлю тебя, не хочу быть назойливым. – Он положил цветы, которые держал в руках, на тумбочку у кровати. – Я просто очень хотел, чтобы ты знала, что я с тобой, и я готов сделать всё для тебя, только позови, когда я буду тебе нужен, и я обязательно приду к тебе.

Георг ушел, а Элизабет ещё долго не могла прийти в себя. Как такое вообще может быть. Она долгое время ломала голову над тем, как заставить Георга помогать им, а он пришёл сам, да ещё с цветами и извинениями и готов сделать всё, чтобы помочь. Неужели это действительно правда? Разум девушки всё ещё протестовал, но сердце уже было переполнено надеждой и радостью. Да, она ему действительно поверила, поверила, несмотря на всё, что было раньше. Ей и правда хотелось его простить, ведь когда-то этот человек был, или казался ей совсем другим, и ей очень хотелось, чтобы он таким и оставался.

Выписка из больницы была похожа на праздник: цветы, воздушные шарики, улыбки. Родные постарались сделать всё для того, чтобы Лиз почувствовала себя счастливой. И действительно, настоящим счастьем стало её возвращение домой. Больничные стены давили на девушку и не давали ей глубоко вдохнуть, поэтому комната в родительском доме показалась Элизабет вдвое больше и светлее, почти такой же, как была в её детстве.

После всего, что произошло с Лиз, она сильно изменилась. Нет, девушка не сломалась или закрылась, она была всё та же сильная и непокорная Элизабет готовая отстаивать свои интересы и бороться за свои идеалы. Просто теперь всё больше вещей стали для неё более ценными и важными, ей как будто больше не было всё равно, как это бывало ранее.

Например, раньше ей казалось, что родителям совершенно плевать на неё, теперь же Элизабет видела, что родители действительно её любят и хотят для неё только добра. Удивительно, но теперь девушка даже могла найти логическое объяснение словам и поступкам отца и матери, которые относились к ней, хотя раньше Лиз совершенно не видела в них никакого смысла, считая это всё капризами и прихотями родителей. Она понимала, почему они заставляли её учиться, почему тщательно выбирали для неё друзей и учили её жить, всё это было выражением огромной родительской любви, которая раньше казалась девочке блажью.

Изменились и привычки Элизабет. Она уже даже и не вспоминала о сигаретах, начала больше читать и серьёзно занялась игрой на гитаре, которую в последнее время практически забросила. Девушка не просто разучивала песни любимых исполнителей, а и пыталась сочинять свои собственные, что у неё неплохо получалось. Раньше она даже представить не могла, что когда-то начнёт писать, теперь же слова и музыка так и лились из неё, каждое переживание, каждая эмоция находили своё отображение в песнях. Самым строгим и принципиальным музыкальным критиком стал для Лиз её лучший друг Алекс. Так как парень имел музыкальное образование, он помогал девушке советами, давал ей послушать свои любимые композиции, много рассказывал об истории и теории музыки, что производило на Лиз огромное впечатление. Такие разговоры были для Элизабет чем-то вроде уроков музыки, которые она зачастую прогуливала в школе, считая их пустыми и несерьёзными, ведь ей хотелось изучать музыку более глубоко, но тогда об этом сложно было и подумать. Сейчас же Лиз могла часами слушать своего друга, который рассказывал об интервалах и аккордах, проводил интересные параллели с другими аспектами жизни, чтобы девушке было легче усвоить материал. Он рассказывал ей о великих композиторах, наследии мировой музыкальной культуры, фольклоре разных стран мира и о том, как это всё используется современными музыкантами и находит отклик в их работах.

Алекс смеялся, что ещё пара месяцев и Лиз можно поступать в музучилище, экзамены она уже точно сдаст, если, конечно, не завалит сольфеджио. Да и сама девушка постепенно постигала основы нотной грамоты по учебникам из местной библиотеки и Интернет-страничкам. Это приносило ей какое-то особенное моральное удовлетворение, заставляло ощущать свою значимость и понимать, что и она чего-то стоит. Обучение давалось девушке легко, видимо, она была права насчёт выбора профессии, когда планировала связать свою жизнь с музыкой.

Многое из того, что рассказывал Алекс, не входило в программу музыкально школы. Было видно, что в период своей глубокой юности парень серьёзно интересовался музыкой, хотя и не пошёл дальше по этому пути, оставив музыку исключительно как хобби. Иногда друзья устраивали настоящие музыкальные поединки, соревнуясь в мастерстве владения инструментом, это позволяло Элизабет усовершенствовать свою технику игры на гитаре, а Алексу вспомнить то, что он уже успел забыть.

Всё так же Элизабет любила побыть в одиночестве, она часто одна гуляла по парку, ходила на речку, ездила в лес. В эти минуты девушка прислушивалась к себе, пытаясь найти в своей душе частицы царицы Феодоры, когда-то потерянные в коридорах времени, понять, что же ей делать дальше, ведь время шло, а она бездействовала. Всё это серьёзно расстраивало девушку, но у неё всё ещё не было сил что-либо делать, словно из неё высосали все жизненные соки, оставив только самую малость, для нормальной жизнедеятельности. Тем не менее, казалось, что только время всё расставит на свои места.

Однажды Лиз, как обычно, отправилась на свою очередную прогулку-самопознание, как называл их Алекс. День был безупречно-солнечный, на небе не было ни единой тучки или хотя бы какого-то намёка на возможный дождь. Девушке хотелось как можно больше насладиться солнечными лучами, ведь всего через каких-то полторы недели наступит осень, и постепенно начнёт холодать, а её лучший друг снова отправится на учёбу, и будет приезжать в лучшем случае по праздникам или раз в месяц – в гости к родителям, и к ней. В последнее время Лиз всё чаще посещали мысли о том, что, возможно, ей лучше уехать вместе с ним, найти работу по душе, поступить на заочное обучение, или закончить какие-нибудь курсы. Девушка ощущала пробел в своём образовании, и понимала, что ей всё-таки не хватает знаний для всего того, что ей хотелось бы добиться в жизни.

Гуляя по парку, Элизабет присела на скамейку, солнце ласково гладило её лицо, а мысли наполнялись таким же неистовым, но чистым светом, как тот который заполнял всё вокруг. Настроение было приподнятое.

– Привет!

Девушка обернулась, позади неё стоял Георг.

– Тебя не учили, что нельзя вот так подкрадываться? – в её голосе не было злости или раздражительности, Лиз уже не сердилась на него, ведь в их жизни тоже было много хорошего, о чём не следовало забывать.

– Что ты решила?

– Что ты имеешь в виду?

– Лиз, скажи мне, пожалуйста, ты меня простила? – мужчина заметно нервничал, таким Лиз его ещё не видела. Было понятно, что заданный вопрос для него исключительно важен.

Элизабет довольно долго думала о том, действительно ли она поверила этому человеку, и сможет ли она его простить. Выхода не было, Георг нужен был ей, чтобы снять проклятие, но осознание того, что он стал основной причинной её бед, угнетало девушку.

– Лиз, ну ты подумала? – Георг смотрел на неё с недоверием.

– Да, – спокойно ответила Элизабет, – подумала.

– И?

– Ты принёс мне много неприятностей. Можно сказать – несчастий. И память об этом, наверное, ещё долго будет грызть моё сердце, но я понимаю, что без тебя нам не обойтись, – она говорила медленно и очень спокойно. – Так что можешь считать, что я тебя простила. Но даже несмотря на это, ты должен помнить, что тебе больше не удастся нанести удар мне в спину. Знай, что я к этому уже готова, и в случае малейшей опасности я смогу за себя постоять.

– Лиз… – он бросился перед ней на колени и заплакал, как ребёнок, покрывая её руки поцелуями.

– Встань. Не нужно унижаться. Запомни, мы с тобой не друзья, и никогда уже ими не станем, мы просто помогаем друг другу, ведь это необходимо нам обоим. Когда всё закончится, я надеюсь, что больше никогда тебя не увижу, а ты не будешь искать со мной встреч, пытаясь меня вернуть или что-то в этом роде. Я просто хочу забыть обо всём, что было раньше, вычеркнуть этот период из своей жизни и просто жить дальше, как будто ничего этого не было. И молчи, не хочу слышать твои возражения, не то настроение у меня сейчас. А теперь иди, я всё тебе сказала. Думаю, мы с тобой свяжемся, когда решим, что делать дальше. – Девушка старалась всеми силами показать ему, что не она, а он нуждается в ней, и одолжения от него она не ждёт, а милостиво соглашается сотрудничать, хотя голос её временами и приобретал слегка нервозный оттенок, которого в такой ситуаци не должно было быть. Холодный взгляд и царственная осанка скрывали сильное волнение, она всё ещё боялась того, что он может передумать, ведь сколько раз этот человек менял своё мнение, если результат оказывался не в его пользу.

Георг ушёл. Молча и с опущенной головой. Он действительно переосмыслил всё и осознал, кем он был раньше, и кем ему хотелось бы стать. Всё, что он говорил Элизабет, действительно было искренней правдой. Месть не принесёт ему освобождения, но сделает заложником новых обстоятельств, в которых он сам будет виноват. Всё это время он ждал, что она сама ему позвонит и попросит помощи в их деле, но этого не происходило, и тогда он решил напомнить ей о своём существовании, а заодно ещё раз попросить прощения.

Элизабет, в свою очередь, в этот момент также думала о той ситуации, которая сложилась. Девушка понимала, что это единственный выход из положения, тем более, что сама судьба послала ей возможность помириться с Георгом и получить его поддержку. Лето уже подходит к концу, скоро Алексу нужно будет уезжать на учёбу, поэтому действовать нужно как можно быстрее.

Девушка не могла не поделиться своими мыслями с лучшим другом сейчас же. Ей не терпелось рассказать Алексу об изменениях, которые произошли с Георгом. Лиз не знала, надолго ли такое прозрение, но упускать возможность ей не хотелось.

Не вставая с той же лавочки, девушка достала из кармана мобильный телефон и набрала номер Алекса. Когда в трубке послышался знакомый голос, Лиз эмоционально и красочно рассказала своему другу о том, что с ней произошло, и кто стал тому причиной. Она старалась говорить как можно более спокойно и разборчиво, но слова потоком лились из неё, поэтому нередко другу приходилось останавливать девушку и переспрашивать некоторые подробности. Немного посоветовавшись, друзья решили, что выезжать нужно уже завтра. После телефонного звонка Элизабет сразу же помчалась домой собирать вещи, а Алекс рванул на вокзал за билетами.

Георг не спеша шёл по улице. День начал клониться к закату, настроение было паршивое. Он думал об Элизабет, о том, сможет ли она простить его когда-нибудь, ведь ей это также было нужно, хотя Георгу это было нужно даже больше, поскольку неожиданно свалившиеся на него муки совести со временем становились просто невыносимыми. Временами ему хотелось упасть и расплакаться, как мальчишка. Тем не мене, его всё ещё грела мысль о том, что девушка согласилась сотрудничать, а это уже было немало. Пускай сейчас для неё это только общее дело, но пройдёт время, и она поймёт, что он действительно изменился, и возможно даже будет с ним общаться.

Неожиданно в кармане у мужчины зазвонил телефон.

– Привет, это Элизабет, – послышался в трубке знакомый голос. Было слышно, что Лиз находится в довольно приподнятом настроении, что очень порадовало Георга, ведь он знал, что от настроения этой девушки сейчас зависит очень многое. – Наш поезд на юг отправляется завтра в десять часов утра, Алекс уже взял билеты и для тебя тоже. Если ты едешь с нами, то не опаздывай, пожалуйста, мы-то ещё можем подождать, а поезд ждать не будет. И ещё, не бери с собой слишком много вещей, мы не собираемся надолго там задерживаться: день-два, не больше, мы ведь не отдыхать едем, потому – только самое необходимое. Квартиру мы не искали, а сейчас курортный сезон, не исключено, что ночевать придётся на вокзале или на пляже, не знаю даже, потому лишние вещи могут стать обузой.

Замечание по поводу багажа могло бы рассердить Георга, ведь у него не было привычки таскать за собой весь свой гардероб, но судя по голосу, Лиз просто пошутила, а спорить с ней он совсем не хотел.

– Хорошо, Лиз. Я точно не опоздаю. А по поводу вещей можешь не беспокоиться, у меня их и так не много, хотя ты это и так знаешь.

– Знаю, – несколько секунд Лиз молчала. – Вот и отлично. Тогда до завтра, встретимся на перроне в девять – сорок пять, вагон номер четырнадцать, ты нас заметишь.

* * *

Было уже без пяти минут десять, совсем скоро поезд должен был тронуться, и все его пассажиры уже давно удобно устраивались на своих местах, особенно те, кому предстоял долгий путь. Алекс и Георг уже почти двадцать минут стояли на платформе и нервно высматривали Элизабет, девушка серьёзно опаздывала.

– Где же она? Неужели передумала ехать? – Георг сильно нервничал. Странно было видеть такое беспокойство, когда всего пару недель назад мужчина отказывался участвовать в этой истории. – Я её знаю, она может что-то надумать в последний момент.

– А ты за неё или за себя больше беспокоишься? – Алекс был явно не в духе. Присутствие Георга ужасно раздражало его. Как бы там ни было, этот человек когда-то встречался с его любимой девушкой, и определённая доля ревности всё равно присутствовала, пусть даже сейчас речь о соперничестве и не шла. – Лиз не могла передумать. Для неё это не менее важно, чем для тебя, а может и более…

Георг чувствовал раздражение парня. Раньше он бы просто послал его далеко и надолго, или же вовсе не обращал внимания на это, но сейчас его сильно мучило чувство вины, поэтому Георг всячески пытался найти подход к Алексу.

– Я не враг тебе, брат.

– Я не брат тебе, и я тебе не верю. Зная твоё гнилое нутро, подсознательно жду от тебя какой-то гадости. Ты уже извини за грубость, но ты сам активно добивался моей неприязни, вот и радуйся, у тебя получилось. Лиз тебе поверила, не знаю даже, почему, но я тебе поверить не могу, как ни крути.

– Видимо, я это заслужил. Ну что ж…

– Видимо? Ты заслужил это и не только это, я тебе больше скажу… Лиз!

Больше сказать Алексу так и не удалось. По перрону, расталкивая прохожих и перепрыгивая через чемоданы, бежала Элизабет. Девушка очень торопилась, поэтому не обращала внимания на свой внешний вид: её волосы растрепались, щёки раскраснелись, а глаза горели азартом и волнением.

Как и договаривались, Лиз взяла с собой только самое необходимое, что поместилось в небольшой рюкзак, который она несла на одном плече. Девушка сильно запыхалась: спешка сочеталась с волнением. Не останавливаясь, она ловко запрыгнула в вагон и крикнула стоящим на платформе друзьям.

– Ну что же вы стоите? Давайте быстрее в вагон, иначе поезд уедет без вас, – это прозвучало так, как будто опаздывала не она, а парни только что бежали по перрону, расталкивая прохожих и перепрыгивая через вещи.

Молодые люди быстро вскочили в вагон, и в тот же миг поезд тронулся.

– Успели, – облегчённо вздохнул Алекс, пробираясь по вагону вслед за Элизабет. Девушка уже полностью отдышалась, не осталось даже следа от её нервозности и спешки.

– Вы бы ещё дольше на меня пялились, так точно бы опоздали, – недовольно пробормотала Элизабет. На её пути случайно возник малыш с мороженым в руках и толстой мамашей рядом, обойти которых оказалось весьма проблематично, что ещё больше разозлило девушку. Но теперь уже спешить было некуда, можно было и подождать, пока их попутчики займут свои места.

– Лиз, кажется, это ты прибежала в последний момент, и чуть было не сорвала нам поездку.

– Ну и что, я же успела. А вот и наше место, кажется. Алекс, ану загляни в билет, ато мой где-то далеко в рюкзаке. Надо хоть достать до прихода контролёра, иначе высадят, поедете без меня.

Друзья открыли дверь в своё купе. К счастью, там больше никого не было, путешествовать им предстояло только втроём, что не могло не радовать, ведь за время поездки им нужно было серьёзно обдумать стратегический план мероприятия, и не хотелось, чтобы в это вмешивался кто-то посторонний.

– Ну, рассказывай, – Алекс бросил рюкзак на полку и сел у окна.

– Что тебе рассказывать? – Лиз устроилась на полке напротив Алекса, предварительно сняв обувь и подвернув ноги под себя.

Георг молча сел около Элизабет, но потом всё же немного передвинулся в сторону двери, чтобы не смущать девушку.

– Как что? Рассказывай, почему мы чуть было не уехали без тебя или остались в ожидании тебя на вокзале? – парню очень хотелось услышать оправдание или хотя бы узнать, что же случилось такого, что девушка чуть было не пропустила поезд, ведь вчера Элизабет несколько раз напомнила ему о том, что не стоит опаздывать, и что она ждать никого не будет.

– А ты об этом? – Лиз звонко рассмеялась, – вы не поверите, хотя всё очень просто – я села не в ту маршрутку. Представляете?

– Как? – удивлённо воскликнули в один голос Алекс и Георг. А потом также дружно рассмеялись.

– Не смешно, – Элизабет смеялась ещё звонче, стараясь своими замечаниями успокоить саму же себя. – Я это поняла, только когда в другую сторону повернула, представляете, задумалась немного, смотрю – за окном пейзаж незнакомый, меня аж дёрнуло. Водителя до истерики довела, он думал, что у меня приступ чего-то начался. Пришлось выходить и пересаживаться на другой транспорт. Благо, высадили меня сразу, я через дорогу быстренько перебежала и прыгнула во что-то, что на вокзал идёт. Сама не знаю, как так быстро получилось. Вот я и задержалась немножко, хотя могла и вовсе не успеть. Так что уж, простите меня, пожалуйста, я не нарочно, больше так не буду.

– Ну, ты даёшь! Как же ты номер не рассмотрела? Или в маршрутах запуталась? Не успела за время пребывания дома номера маршруток выучить? Вроде уже с десяток лет по этим маршрутам ездят, Алексу хотелось посмеяться над подругой, которая обычно смеялась над ним.

– Как-то так получилось, не знаю даже. Я садилась вроде бы правильно, но оказалось, что я вторую цифру неправильно рассмотрела. Думала, что там два, а оказалось – три. Они же так похожи, правда ведь. – Элизабет продолжала смеяться.

– Да уж, сильно похожи. – Алекс не мог сдержать смех. – Ты не выспалась, что ли? Чем же ты этой ночью занималась – небось опять в компьютерные игрушки резалась или смотрела что-то из разряда «Секс в большом городе»? А утром три глотка кофе – и в путь. Знаю я тебя.

Георг с удивлением посмотрел на Алекса.

– Неужели, правда?

– Шутка! Не подумай ничего. – Алекса веселило недоумение Георга. Ему казалось, что за годы общения с Лиз он мог бы выучить её привычки, а тут оказывается и ему есть, что поведать старому знакомому его Лиз.

– Выспишься тут, – недовольно пробормотала Элизабет и снова стала серьёзной, – я почти полночи сочиняла план «захвата крепости». От вас ведь помощи не дождёшься, знаю я вас.

– Да ты у нас стратег, как я посмотрю, что бы мы без тебя делали, – улыбнулся Георг. – Ну и как? Удачно?

– Ну, почти. Вот посмотрите. – Элизабет достала из рюкзака блокнот. Она развернула его и показала своим попутчикам замысловатые схемы-картинки, которыми были разрисованы несколько страниц блокнота. Там же была записана и легенда, которую девушка дала прочитать Георгу, чтобы он тоже имел представление о том, что им предстоит делать.

– Все трое на месте при свете луны сложить воедино предметы должны. Кольцо, что предатель на перст надевал, кулон, что её от врагов охранял, и меч, что готов был в последнем бою сражаться за землю родную свою, – процитировала Элизабет строчки из легенды.

– Итак, у нас есть кулон Феодоры, который нам отдала Кити, а у Георга есть кольцо Ираклия. – Лиз повернулась к мужчине, – прости, я уже высмотрела его, думаю, ты не против. Оно сразу привлекло моё внимание, не каждый день видишь столь интересную вещицу, а тем более, если знаешь, что это за вещь, и где она может послужить.

– Ничего. – Георг кивнул. – Это же наше общее дело, так что и я, и моё кольцо, к вашим услугам. Тем более, что я его в своё время попросту нашёл.

– Как? – Элизабет была в шоке от услышанного. – Что значит «нашёл»?

– То и значит. Прямо на улице около своего дома. Я думал, кто-то из соседей потерял, даже в несколько квартир заходил – спрашивал, но все только головой качали, мол, не знаем ничего. Странно даже было, что никто не решил прикарманить такую вещицу, оно ведь безумного дорогое, насколько я могу судить. Вот и решил себе оставить, ценное ведь, и очень красивое. Знаю, что нельзя чужое добро у себя в доме держать, поэтому хотел сначала в ломбард отнести, думал, что за него должны хорошо дать, но как-то всё дойти не мог, как будто не пускало что-то, то выходной там был, то перерыв, то ещё что-нибудь подобное. Тогда плюнул и начал носить сам. А оно мне на удивление как раз впору пришлось, и, удивительно, с ним я себя чувствую как-то удобнее, увереннее что ли, не знаю даже, почему. И на работе всё выходит, если оно со мной, и вообще складывается, а если дома забуду, может не посчастливиться. Мелочь, но довольно серьёзная. Так оно и стало мне как талисман, теперь с ним никогда не расстаюсь, да вижу, что придётся.

– Вот это да… – Лиз внимательно слушала рассказа Георга, – бывает и такое… Ладно, давайте к делу, хватит лирики, времени ведь не так много у нас, а дел достаточно. Согласно пророчеству, мы должны собрать все три предмета: кулон, кольцо и меч в Девичьей башне в лунную ночь. Полнолуние у нас завтра, так что время мы выбрали очень удачно, даже странно, как так получилось… Ну да ладно. Два предмета у нас есть, проблема в том, что нет меча, а без него наше дело – пустая трата времени, ничего не получится, как ни крути.

– Зато мы знаем, где он хранится, а значит можно считать, что меч у нас есть. – Алекс был полон оптимизма и решительности.

– Ну да, знаем, вот только попасть туда очень непросто, поэтому нам придётся просить помощи у тех, кто имеет туда доступ, иначе – никак.

– Это кто же? – Георг был искренне удивлён. – Вы знаете таких людей? Видимо, я действительно много пропустил.

– Ну, если ты не умеешь налаживать контакты, – укоризненно покачала головой девушка, – то у других это получается очень даже неплохо, правда, Алекс? – Элизабет многозначительно посмотрела на друга.

Парень покраснел.

– Лиз, мы ведь с тобой уже говорили на эту тему, достаточно этого, мне неприятны твои издёвки.

– Да, да, знаю. Прости, не смогла удержаться, больше не буду.

– Ладно, в этот раз прощаю, – с показной озабоченностью добавил Алекс, – тем более, что я действительно наладил некоторые необходимые нам контакты с нужными людьми, теперь нам действительно есть к кому обратиться за помощью.

– Так вот, – продолжила свой доклад Элизабет, – Алекс звонил Элен – это экскурсовод из крепости, мы с ней познакомились, когда туда ездили, потом тебе расскажу, сейчас не до этого. Она, насколько я понимаю, в курсе дела, и наверняка сможет нам помочь, ведь мы же не собираемся воровать меч, мы просто одолжим его на некоторое время, после чего обязательно вернём на место. Это, конечно, если с ним ничего не случится, на что я искренне надеюсь. К тому же, Элен, более чем «в теме», как мне кажется. Эта девушка ведь не просто экскурсовод, не зря она отправила нас именно туда, где нас ждали.

– Ну, да, меч вернём, конечно, если выживем. – Реплика Алекса прозвучала слегка фаталистично, хотя довольно весело.

– А если нет, то какая нам уже тогда будет разница, – подобный исход событий нисколько не пугал Элизабет. – Простите, конечно, но это уже будут не наши проблемы, а сотрудники крепости, смогут всё списать на грабителей или ещё что-то такое.

– И то верно.

– Я так думаю, – Элизабет посмотрела в окно, – что в ходе ритуала с предметами, которые мы будем использовать, ничего плохого не случится, ну там – превратятся в пыль или просто исчезнут, если что, стоимость меча придётся возместить… Или отсидеть за хулиганство. Ну да ладно, это не столь важно, когда речь идёт о душе, думаю, с этим мы что-то придумаем.

– Да, я вот хотел спросить насчёт ритуала, – Георг повернулся к Элизабет, – всё, что нам нужно, это просто принести все предметы в Девичью башню в полнолуние, и всё?

– Ну, в принципе, да, насколько я поняла из текста легенды. Ведь там нет упоминаний о каких-то заклинаниях или специфических действиях. Вот только «Но проку не будет в мече и кольце, коль братья со злобой придут на лице».

А значит, вы, мои дорогие братья, должны искренне простить друг друга и помириться, иначе толку не будет, думаю, вы это сами понимаете, без моих наставлений.

– Ну, за этим дело не станет, – отозвался Георг, – правда, Алекс. Я думаю, что мы уже поняли друг друга, и если Алекс меня простил, то всё в полном порядке. Я уже давно пересмотрел своё отношение к жизни и ко всему происходящему вокруг меня, осознал, в чём был неправ и что мне следует изменить, поэтому за меня можешь не волноваться.

– Я не держу на тебя зла, но и не исключаю возможности, какого-то подвоха с твоей стороны. Прости, но очень трудно поверить человеку, который уже когда-то предал, пускай это было и в прошлой жизни. Да и в этой жизни неоднократно делал гадости. – Парень недоверчиво посмотрел на Георга.

– Нет, Алекс, ты должен искренне простить и снова поверить Георгу, иначе всё пропало, – в голосе Лиз звучало сильное беспокойство. – Только так мы сможем победить, не подведи меня, друг мой, ведь я в тебя искренне верю.

– Я… постараюсь.

– А что значит: «Простить своих братьев царица должна, а искренность чувств их проверит луна»? – поинтересовался Георг.

– Видимо, я тоже должна тебя простить за всё, что ты сделал тогда.

– А почему «братьев»?

– Может, его я должна простить за то, что он погиб и оставил меня одну в тот миг, когда был так нужен. Но если это так, то я за это его уже простила. И тебя простила, как бы это не казалось тяжело.

– Хорошо, – протянул Георг, – я рад. Но тогда непонятной остаётся строчка:

«А искренность чувств их проверит луна». Как это?

– Не знаю, но думаю, что на месте мы всё поймём. Вот только ваши отношения меня сейчас заботят. У вас, мальчики, остались всего сутки, и если за это время вы не придёте к общему согласию, то у вас будет вечность, чтобы вымолить прощение. А вечность, поверьте, это довольно долго, почему-то мне так кажется.

Девушка отвернулась к окну. Она старалась сохранять спокойствие, и внешне выглядела довольно уравновешенной и решительной. Тем не менее, сейчас ей было действительно страшно, так страшно, как не было ещё никогда в жизни. Всю свою сознательную жизнь Лиз старалась относиться ко всем жизненным неурядицам легко и непринуждённо, находить простой выход, или попросту сбегать из кризисной ситуации, как когда-то сбежала из родительского дома. Но сейчас слишком много было поставлено на карту, несмотря на это Элизабет не должна была показывать свой страх, ведь она должна быть сильной, от этого сейчас зависит не только её жизнь, но и будущее других людей, о которых забывать не следовало, и это больше всего беспокоило девушку.

Название книги

Новая жизнь царицы Феодоры

Крившенко Марина

Часть IV. Учиться жить