Позабыв про свою работу, мама подсела с Душаном к приёмнику. Ей тоже хочется услышать, какая завтра погода.
Но по радио без конца передают музыку. Мама выключила приёмник, но с кресла не встала. Душан обрадовался — значит, можно будет поговорить.
Мама очень хорошо рассказывает. И про своё детство, и про войну, и про деревню, в которой она родилась…
Душан часто просит её:
— Расскажи какую-нибудь сказку, как ты была маленькая.
В ответ мама только усмехается:
— Это не сказка, Душко, это жизнь…
На этот раз Душан просит:
— Расскажи, как ты пошла в школу!
— Этого я, право, не помню, — говорит мама.
— Помню только, что в первый день я пошла в школу, держа за спиной хворостину. Да, настоящую хворостину, такими ребята гусей подгоняют. Я ведь сызмальства любила пасти гусей, особенно гусят. Они такие бойкие, ненасытные, жёлтенькие, мы их желтячками звали. Как вылупятся они из яиц — я их тут же выгоняла на лужайку у дороги. Целыми днями могла их пасти.
Душан заёрзал на стуле. Он старался угнездиться поудобнее, чтобы не вертеться больше и не мешать маме рассказывать.
— А мимо меня, по этой самой дороге, дети ходили в школу. И ходила по ней дочка начальника станции, Гита. Никудышная такая, тощая девчонка, но всегда наряженная. Она была заносчивая и языкатая, и вечно она меня задирала:
— А, Гелена-белена гусей пасёт! Гелена-белена! А я гусей не пасу! А я вот не пасу!
Гита подпрыгивала на своих тоненьких ножках и хихикала.
Я эту Гиту терпеть не могла. И она меня тоже.
Однажды день был холодный, и мама велела мне обуться. Дала мне старые ботинки, разношенные, латаные-перелатаные.
— Чтобы гусей пасти, хороши и такие, — сказала мама.
То-то Гита обрадовалась, когда увидала меня в этих ботинках! Она прыгала на одной ножке и распевала:
— Ботинки каши просят! У голодранки ботинки каши просят!
Мне и так было стыдно. Но когда Гита стала надо мной насмехаться, я рассвирепела.
И мы подрались.
Пришла Гита в школу вся исцарапанная, заляпанная грязью. Поднялся переполох. По тем временам это было неслыханное дело — подумать только: побили дочку самого начальника станции!
Учительница сразу стала допытываться, кто это Гиту так отделал. А потом повела её к директору. А директор записал меня в чёрную тетрадку и обещал Гитиным родителям высечь меня розгой, когда я пойду в школу на следующий год. Это всё мне ребята потом рассказали.
Вот почему я взяла с собой хворостину, когда в первый раз пошла в школу.
Я тогда твёрдо решила: «Если меня высекут из-за этой станционной Гиты, я её потом так отделаю, что она меня на всю жизнь запомнит!»
— И директор тебя побил? — ужаснулся Душан.
— Ну что ты! Он только грозился, а на самом деле был добрый.