Настала уже ночь, когда Ардеа съ Амарой вернулись въ садъ, и невольный крикъ восторга вырвался у князя.

Помѣщенныя на высотахъ электрическія солнца заливали долину моремъ свѣта; кромѣ того, каждый домъ былъ точно иллюминованъ, и зажженные внутри огни, благодаря прозрачности стѣнъ, переливали всевозможными цвѣтами. Видъ былъ чудный и совершенно волшебный.

Только теперь, подходя къ дому, Ардеа замѣтилъ, что колонны, поддерживавшія портикъ, изображали каріатидъ, и что украшавшіе ихъ головы вѣнки состояли изъ электрическихъ лампочекъ, дававшихъ очень яркій свѣтъ.

Вскорѣ былъ поданъ ужинъ, а потомъ занялись музыкой: пѣли и играли на какомъ-то стеклянномъ инструментѣ, могучіе звуки котораго сильно дѣйствовали на нервы князя, несмотря на свою мягкость и пріятность.

По окончаніи домашняго концерта Рахатоонъ объявилъ, что ихъ гостю надо бы отдохнуть, а одинъ изъ сыновей хозяина дома провелъ князя въ назначенную для него комнату.

Комната помѣщалась въ одной изъ башенъ и была обставлена съ необыкновеннымъ комфортомъ. Мягкое ложе манило на отдыхъ, и Ардеа, страшно утомленный за день, моментально заснулъ.

Пережитыя впечатлѣнія были, однако, такъ сильны, что даже сонъ не могъ ихъ заглушить, но они какъ-то странно мѣшались съ былыми, земными его воспоминаніями.

Ардеа видѣлъ во снѣ, что онъ снова на Землѣ вмѣстѣ съ Амарой. Изъ любви къ нему она послѣдовала въ Россію и сдѣлалась его женой. Жили они въ большомъ родовомъ домѣ князя на Адмиралтейской набережной. Всѣ восхищались его обаятельной женой и завидовали его счастью.

Ардеа всецѣло перенесся на Землю и всѣмъ своимъ петербургскимъ знакомымъ разсказывалъ, что онъ дѣлалъ и наблюдалъ на Марсѣ.

Далѣе онъ увидалъ себя въ домѣ своей кузины, ргіпсеззе Lізе (княгини Лизы), — кокетливой, изящной и молодой свѣтской женщины. Услышавъ, что она разговариваетъ съ графомъ Рамонскимъ, онъ остановился за портьерой.

Насмѣшливый голосокъ Lізе щебеталъ:

— Vous savez, се pauvre Andre est devenu fou pendant son dernier voyage aux Indes! (Вы знаете? Бѣдный Андрей сошелъ съ ума во время своей послѣдней поѣздки въ Индiю). — Вообразите, онъ самымъ серьезнымъ образомъ разсказываетъ, qu’il a fait une excursion (что онъ совершилъ поѣздку) на планету Марсъ, et que sa femme vient de la Lune (и что жена его — съ Луны)!

— Helas, chere princesse! Je me genais de vous le dire. (Увы, дорогая княгиня! Я только стѣснялся говорить), но что князь Андрей потерялъ разсудокъ, — это печальная истина. Онъ какъ-то говорилъ мне, что жена его можетъ летать, подобно птицѣ, и происходить отъ какой-то богини… Ха! Ха! ха!

Непріятный, глумливый смѣхъ еще звучалъ въ ушахъ князя, когда тотъ проснулся, и въ сердцѣ его шевельнулось презрѣніе къ пошлому свѣтскому болтуну, который, не сознавая даже своего умственнаго убожества, смѣялся надъ тѣмъ, чего не зналъ и не понималъ..

Ардеа растерянно обвелъ вокругъ взглядомъ и успокоился.

Нѣтъ, онъ не сошелъ съ ума, какъ любезно утверждаютъ его земные друзья.

Вскочивъ съ кровати, онъ отдернулъ занавѣсъ и открылъ окно. Холодный живительный ночной воздухъ пахнулъ ему въ лицо, и онъ восторженно улыбнулся передъ волшебной, растилавшейся у его ногъ картиной.

Окруженная, точно брилліантовымъ поясомъ, снѣговыми вершинами горъ, долина залита была яркимъ, но мягкимъ свѣтомъ и со своими садами, фонтанами и причудливыми зданіями казалась дѣйствительно картиной волшебной сказки.

— Нѣтъ, я не сумашедшій и дѣйствительно на-хожусь на Марсѣ, а глупый смѣхъ Земли только напрасно смутилъ меня.

Закрывъ окно, Ардеа легъ снова въ постель и съ невыразимымъ наслажденіемъ укрылся легкимъ и теплымъ пуховымъ одѣяломъ, какого не найти на Землѣ.

Утромъ его разбудилъ одинъ изъ сыновей Рахатоона и объявилъ, что все семейство собирается къ первому завтраку. Ардеа быстро вскочилъ съ кровати и такъ поспѣшно одѣлся, что опоздалъ всего на нѣсколько минутъ.

На этотъ разъ проводникомъ ему служилъ одинъ изъ сыновей хозяина дома, такъ какъ Амара, въ качествѣ жрицы, была по утрамъ занята службой въ храмѣ.

Начали они съ осмотра города. На широкихъ, усыпанныхъ тонкимъ золотистымъ пескомъ улицахъ не видно было ни одного экипажа.

— Почему всѣ ваши дома построены изъ хрусталя? Развѣ онъ такъ же проченъ, какъ камень, дерево и другіе матеріалы, употребляющіеся обыкновенно при постройкѣ? Потомъ въ нихъ должно быть холодно, — замѣтилъ Ардеа.

— О! Въ отношеніи прочности нечего и желать лучшаго, — отвѣтилъ юноша. — Подумайте только, что на такую высоту, на какой живемъ мы, почти невозможно доставлять такіе громоздкіе матеріалы, какъ дерево; а для добычи камня наши вершины, изрѣзанныя разными трещинами и гротами, нельзя трогать изъ опасенія обваловъ. Но предусмотрительная и милосердная природа дала намъ здѣсь все необходимое.

Этотъ хрусталь не искусственный, а природный. Подземные источники даютъ намъ его въ такомъ изобиліи, что избытокъ мы можемъ даже продавать. Это вещество быстро твердѣетъ и употребляется для выдѣлки самыхъ разнообразныхъ предметовъ. Не желаете ли вы осмотрѣть подземную мастерскую, гдѣ выдѣлываются такія вещи?

Ардеа съ радостью, разумѣется, принялъ предложеніе, и они направились къ громадному сараю, гдѣ нѣсколько человѣкъ разливали въ металлическія и земляныя формы изъ небольшихъ боченковъ, симметрично разставленныхъ по стѣнамъ сарая.

Всѣ вещи, которыя выдѣлывались здѣсь, были небольшихъ размѣровъ, какъ-то: посуда, вазы, статуэтки, мебель и прочее. По временамъ кто-нибудь изъ рабочихъ подходилъ къ большому четыреугольному отверстію, продѣланному въ полу, и разгружалъ платформу, подававшую боченки снизу.

— Теперь пойдемъ осмотрѣть производство большихъ плитъ, изъ которыхъ складываютъ стѣны, а потомъ спустимся въ шахты и осмотримъ источники.

Въ сосѣднемъ сараѣ, гораздо большихъ размѣровъ, чѣмъ первый, лежали на землѣ громадныя металлическія рамы, въ которыхъ уже были намѣчены отверстія для будущихъ дверей и оконъ. Такимъ же точно образомъ отливались колонны, каріатиды, водоемы и прочее.

— Для полнаго отвердѣнія этой массы необходимы сутки, — объяснилъ князю его юный проводникъ. — Стѣны и колонны скрѣпляются между собой тѣмъ же веществомъ, и въ общемъ получается домъ, какъ бы вырубленный изъ одного цѣлаго куска. Такое зданіе необыкновенно прочно и отлично предохраняетъ отъ холода, такъ какъ въ немъ не можетъ быть никакихъ щелей, за исключеніемъ дверей и оконъ, которыя тщательно проконопачиваются при наступленіи зимы, которая здѣсь очень сурова. Дома хорошо отапливаются, и въ нихъ очень тепло. А въ гротахъ происходитъ очень любопытное явленіе: въ нихъ зимой настолько же тепло, насколько свѣжо лѣтомъ, за исключеніемъ гротовъ подземныхъ, гдѣ всегда стоитъ удушливая жара.

Подземные гроты представляли обширный лабиринтъ залъ и галлерей, освѣщенныхъ электрическимъ свѣтомъ. Тамъ струилось множество источниковъ кристаллической массы, переливавшей всѣми цвѣтами радуги. Вещество это собирали въ небольшіе боченки, закупоривали ихъ и подкатывали къ подъемнымъ машинамъ, которыя доставляли ихъ на поверхность.

Воздухъ въ галлереяхъ былъ жаркій, влажный и тяжелый. Ардеа подумалъ, что вещество это при выходѣ своемъ изъ скалы должно было быть горячимъ, такъ какъ оно дымилось и слышалось легкое кипѣніе, а рабочіе тщательно избѣгали прикасаться къ расплавленной массѣ.

Осмотръ кристаллическихъ источниковъ занялъ все утро.

Къ великой радости князя Амара предложила ему послѣ завтрака прогуляться. Воздушная и граціозная, какъ сильфида, словно снѣжинка, въ своемъ бѣломъ одѣяніи, Амара скорѣе скользила, чѣмъ шла.

— Вы еще не видѣли нашихъ плантацій дерева Сама. Ихъ то я и покажу вамъ сегодня, — сказала она.

Продолжая разговаривать, они прошлись по городу и черезъ воздушный мостъ, перекинутый надъ пропастью, вышли на дорогу, огибавшую горы, и очутились на другой долинѣ. Передъ ними во всѣ стороны тянулись сады, исключительно засаженные большими деревьями съ гладкими, темно-красными стволами. Обремененныя плодами вѣтви склонялись почти до земли.

Большіе и зубчатые, зеленые листья были испещрены пурпурными и синими жилками; плоды же были разныхъ цвѣтовъ и величинъ. Самые маленькіе имѣли зеленый цвѣтъ, средней величины — сѣровато-розовый, а самые большіе были бѣлы, какъ снѣгъ.

Въ сараѣ около стѣны на длинныхъ столахъ были разложены собранные уже плоды. Амара достала изъ ящика острый ножъ и два кубка, а потомъ выбрала два плода: одинъ зеленый, другой сѣрый, длиной около полуметра.

Когда она надрѣзала первый, то изъ него брызнулъ пурпурный, съ легкимъ фіолетовымъ оттѣнкомъ сокъ, которымъ Амара наполнила оба кубка.

— Попробуйте, — сказала она, подавая князю одинъ изъ кубковъ.

— Во здравіе прекраснѣйшей изъ селенитокъ, — восторженно сказалъ Ардеа, осушая кубокъ, самъ не подозрѣвая, какое страстное восхищеніе блеснуло въ его глазахъ.

Амара покраснѣла и засмѣялась.

— За благополучіе нашего любезнаго гостя! — отвѣтила она, отпивая нѣсколько глотковъ.

Желая, повидимому, замять этотъ разговоръ, Амара поспѣшила взрѣзать второй плодъ. Мягкая кора его заключала внутри синевато-розовое тѣсто, которое рѣзалось, какъ хлѣбъ.

Ардеа пришелъ въ восхищеніе отъ необыкновенно пріятнаго вкуса, пожалѣвъ въ душѣ, что на Землѣ нѣтъ ничего подобнаго. Амара замѣтила, что напитокъ изъ плодовъ Сама сохраняютъ цѣлые годы, и что чѣмъ онъ старѣе, тѣмъ дѣлается крѣпче и хмельнѣе.

Видя, что она оставляетъ сарай и садъ открытыми, Ардеа удивился, какъ они не боятся воровства.

Но та улыбнулась и отрицательно покачала головой.

— У насъ нѣтъ воровъ. Людей, живущихъ въ равнинахъ, мы не допускаемъ къ себѣ, а изъ нашихъ, каждый имѣетъ все необходимое и никогда не возьметъ ничего лишняго. Впрочемъ, мой отецъ имѣетъ больше другихъ, такъ какъ у него, какъ у главы народа, чаще бываютъ собранія.

Они прошли цѣлый рядъ садовъ, поднялись по тропинкѣ, извивавшейся вокругъ высокихъ скалъ, и вышли на небольшую площадку. Ардеа вздрогнулъ, и у него вырвался сдавленный крикъ удивленія.

На площадкѣ кружилось, вытянувъ руки, нѣсколько молодыхъ дѣвушекъ и юношей; потомъ они поднялись на воздухъ и полетѣли вдоль скалъ, а другіе легко и граціозно, какъ бабочки, спускались внизъ.

— Развѣ вы не знали, что мы, такъ сказать, сродни "птичьей породѣ"? — смѣясь, сказала Амара. — Нашъ скелетъ по своему строенію похожъ на скелетъ птицъ, а наши легкія приспособлены къ разрѣженному воздуху высшихъ слоевъ. Разумѣется, мы не можемъ летать, въ пблномъ смыслѣ этого слова; но, дѣлая руками правильные взмахи, мы можемъ витать въ воздухѣ и подниматься на довольно значительную высоту. У насъ есть настоящіе артисты въ этомъ дѣлѣ, которые показываютъ удивительныя вещи. А эти, что поднялись сейчасъ, полетѣли къ гнѣздамъ бѣлыхъ птицъ собирать пухъ. Видите? Вонъ они сидятъ на выступахъ скалы и набиваютъ свои мѣшки.

— Я зналъ отъ Сагастоса, что вы имѣете способность подниматься на воздухъ. Но, видя въ первый разъ, какъ человѣческое существо, подобно бабочкѣ, витаетъ между небомъ и землей, я не могъ сдержать крикъ удивленія, — сказалъ Ардеа, не сводя глазъ съ воздушныхъ работниковъ, которыхъ, повидимому, очень забавлялъ удивленно-растерянный видъ чужеземца.

— А какъ интересно летать! — вскричала Амара.

Съ этими словами она, какъ пухъ, легко поднялась на воздухъ и взлетѣла на большую высоту. Сорвавъ затѣмъ одинъ изъ росшихъ въ расщелинѣ скалы цвѣтовъ, Амара спустилась обратно и подала цвѣтокъ князю.

— Сохраните его на память о селенитахъ и ихъ маленькомъ талантѣ, поразившемъ и забавившемъ васъ, — сказала она, садясь рядомъ на стоявшую въ углубленіи скалы скамейку.

Ардеа съ восхищеніемъ слѣдилъ за плавными, красивыми движеніями молодой дѣвушки, и сердце его усиленно забилось. Никогда еще Амара не казалась ему столь прекрасной, какъ въ эту минуту, когда вытянувъ руки и съ развѣвающимися по воздуху бѣлыми одеждами она спускалась къ нему, подобно лебедю съ распущенными крыльями.

"Какъ было-бъ хорошо, — невольно подумалъ онъ, — остаться навсегда здѣсь, среди этого сказочнаго народа, и назвать своей эту очаровательную дѣвушку, которая все больше и больше овладѣвала его сердцемъ. Но, увы! Для него, жителя Земли, — это неосуществимая мечта.

Ардеа провелъ рукой по лбу, и тяжелый вздохъ вырвался у него изъ груди.

— О чемъ задумались вы? Что такъ печалитъ васъ? — участливо спросила не перестававшая наблюдать за нимъ Амара.

— Я думалъ о томъ, что вы самый удивительный въ свѣтѣ народъ, и что мнѣ будетъ очень жаль разстаться съ вами, — отвѣтилъ Ардеа, силясь улыбнуться.

Онъ прижалъ къ губамъ полученный цвѣтокъ и спряталъ его на груди.

— До самой смерти бережно буду я хранить этотъ цвѣтокъ, хотя мнѣ не нужно никакихъ вещественныхъ напоминаній. Я и такъ никогда васъ не забуду! Вы добры и прекрасны, — такъ прекрасны, что никакое воображеніе человѣческое не въ состояніи создать ничего болѣе совершеннаго.

— Какой вы льстецъ! — сказала, покраснѣвъ, Амара. — Меня здѣсь не балуютъ такими комплиментами. Но скажите мнѣ, къ какому народу вы принадлежите? Въ васъ есть что-то такое странное. Мнѣ уже давно хочется предложить вамъ этотъ вопросъ.

Ардеа повторилъ то, что говорилъ раньше Нир-данѣ, а именно, что онъ — сынъ мага и не знаетъ своихъ родителей.

Амара задумчиво смотрѣла на него.

— Итакъ, васъ дѣйствительно окружаетъ тайна! Впрочемъ, иначе и быть не могло. Вы слишкомъ отличаетесь отъ всѣхъ людей, которыхъ я видѣла; а между тѣмъ, я знаю всѣ народы, населяющіе нашу планету. Скажу больше, вы похожи на того человѣка невѣдомой расы, который былъ супругомъ дочери Имамона и, какъ говорятъ, былъ невольной причиной ея смерти.

— Какъ же вы можете знать, что я похожъ на него? Или легенда дала подробное описаніе его наружности? — спросилъ смѣясь, Ардеа.

— Нѣтъ, я сама, лично видѣла его, такъ какъ тѣло его превосходно сохранилось.

— Какъ? У васъ хранится тѣло этого человѣка? И его можно видѣть? Въ такомъ случаѣ, ради всего святого, покажите мнѣ его! — вскричалъ пораженный князь.

— Хорошо! Завтра вечеромъ во время праздника я покажу его вамъ.

— Пойдемте лучше сегодня, — умолялъ Ардеа.

— Сегодня я не могу. У меня есть работа въ храмѣ, и кромѣ того, я должна прочитать нѣкоторыя предуготовительныя молитвы къ великой церемоніи на послѣзавтра.

— Какая же это будетъ церемонія? — спросилъ Ардеа.

— Будетъ праздноваться годовой праздникъ богини. Торжество откроется большимъ собраніемъ у моего отца, завтра вечеромъ. Будутъ танцовать, заниматься музыкой и вообще веселиться какъ можно. Весь слѣдующій день долженъ быть проведенъ въ постѣ и молитвѣ; а вечеромъ будутъ освящены въ храмѣ всѣ браки, что дѣлается только одинъ разъ въ годъ. Тогда же къ богинѣ приносятся всѣ дѣти, родившіяся въ теченіе послѣднихъ трехъ мѣсяцевъ; надъ ними совершаютъ священное омовеніе и провозглашаютъ имена, которыя имъ положены. Отправлять священнослуженіе будетъ отецъ, какъ глава народа, и я, какъ верховная жрица, а потому законъ требуетъ, чтобы я соблюла извѣстный ритуалъ. Но если у васъ не хватитъ терпѣнія до завтра, то я попрошу кого-нибудь изъ братьевъ сводить васъ туда.

— Нѣтъ, нѣтъ! — запротестовалъ Ардеа. — У нихъ тоже будетъ много дѣла передъ праздникомъ. Мы сходимъ туда, какъ вы предлагали раньше.

— Хорошо! А теперь вернемся домой. Мы едва поспѣемъ къ ужину.

Все слѣдующее утро Ардеа провелъ одинъ. Раха-тоонъ и его сыновья извинились, что принуждены его покинуть въ виду наступающаго вечеромъ праздника и предстоящей на завтра церемоніи.

Князь просилъ не безпокоиться о немъ, объявивъ, что намѣренъ совершить прогулку и занести въ дневникъ свои впечатлѣнія, а при случаѣ набросать нѣсколько этюдовъ. И дѣйствительно, Ардеа сдѣлалъ нѣсколько набросковъ лучшихъ видовъ, какіе попались ему на глаза въ эти дни. Потомъ, вернувшись домой, онъ сѣлъ къ окну и задумался.

Всѣ его мысли были полны Амарой, красота которой положительно очаровала его. Съ мучительнымъ безпокойствомъ долженъ онъ былъ сознаться, что чувство его къ этой обаятельной дѣвушкѣ очень опасно. Къ чему могла привести его любовь? Смутитъ только его покой и лишитъ ясности мышленія, необходимаго ему для всесторонняго изученія интересной планеты.

Ардеа рѣшилъ подавить зарождавшееся предательское чувство. Однако, несмотря на столь мудрое рѣшеніе, онъ дрожалъ отъ нетерпѣнія поскорѣй увидѣть Амару, и часы, проведенные въ ея отсутствіе тянулись безконечно.

Наконецъ, солнце сѣло. Чтобы какъ-нибудь убить время, Ардеа принялся облачаться въ свой парадный костюмъ, надѣлъ на шею звѣзду посвященныхъ и сталъ ожидать, когда за нимъ придутъ.

Спустилась ночь, и Ардеа видѣлъ изъ своего окна, какъ вся долина освѣтилась огнями. Въ эту минуту на лѣстницѣ послышались легкіе шаги, и въ комнату вошелъ юноша, пригласившій князя спуститься внизъ.

Весь домъ Рахатоона былъ залитъ свѣтомъ, и къ нему со всѣхъ сторонъ спѣшили гости. Глава дома сидѣлъ въ большой залѣ на возвышеніи и предложилъ князю занять мѣсто рядомъ съ собой, чтобы тотъ могъ лучше все видѣть.

Для такого торжества всѣ селенитки сбросили свои длинныя туники и надѣли короткія, доходившія до щиколотокъ, юбки. На всѣхъ были покрывала изъ ткани Сама и масса драгоцѣнностей.

Никогда еще Ардеа не былъ такъ пораженъ красотой населенія, какъ въ эту минуту. Трудно было сказать, которая изъ женщинъ красивѣе, и никакой земной балетъ не былъ въ состояніи соперничать въ легкости и граціи съ танцами селенитокъ, ноги которыхъ едва касались пола. Но Ардеа видѣлъ одну только Амару, которую скоро разыскалъ въ толпѣ. Молодая дѣвушка руководила танцемъ, который, на этотъ разъ исполнялся однѣми лишь жрицами собравшимися со всѣхъ окрестныхъ долинъ.

Она была въ голубомъ газовомъ платьѣ, покрытомъ голубою же тканью Сама. Бѣлое покрывало поддерживалось на ея распущенныхъ волосахъ гирляндою чудныхъ, какъ хрусталь блестѣвшихъ цвѣтовъ, вѣтки которыхъ украшали также ея юбку и длинные рукава, развѣвавшіеся, подобно крыльямъ, когда она скользила по полу или кружилась во главѣ своихъ товарокъ.

Разъ она подошла къ князю и, засматривая ему въ глаза своимъ блестящимъ взглядомъ, лукаво предложила ему потанцовать съ ней.

— Я бы очень этого желалъ, но куда мнѣ, грузному жителю равнинъ, поспѣвать за такой легкой бабочкой, какъ вы? Ваши танцы прелестны, но они совершенно незнакомы мнѣ, — со вздохомъ отвѣтилъ Ардеа.

Когда танцы на время прервались, а гости разбрелись по заламъ и садамъ, Амара воспользовалась этимъ и подошла къ князю.

— Идемте! — сказала она. — Я покажу вамъ мой любимый гротъ, носящій названіе "Лунный лучъ". Говорятъ, что именно въ немъ та женщина съ Луны открылась въ любви Рахатоону. Есть еще два другихъ грота: въ одномъ растутъ рѣдкіе цвѣты, а другой называется "Послѣдній вздохъ Амары". Но, по моему мнѣнію, самый красивый изъ нихъ — "Лунный Лучъ". Оттуда, — тихо прибавила она, — я проведу васъ къ гробницѣ дочери Имамона.

Они прошли по саду сквозь толпу гуляющихъ и, черезъ расщелину въ скалѣ, вошли въ галлерею, которая привела ихъ въ гротъ, гдѣ росли какіе-то совершенно особенные кусты и цвѣты; но Амара не дала своему спутнику хорошо разсмотрѣть ихъ. Она, видимо, торопилась и повела князя въ обширный и высокій гротъ изъ синихъ, какъ сапфиръ, сталактитовъ. Въ концѣ этого грота протекалъ широкій каналъ, который исчезалъ въ темномъ тунелѣ. Къ водѣ вело нѣсколько ступеней, у подножія которыхъ стояла длинная и узкая лодка.

Амара вошла въ лодку, посадила князя напротивъ и пустила въ ходъ двигательный механизмъ. Лодка быстро двинулась по гладкимъ, спокойнымъ водамъ, и скоро вошла въ узкій и извилистый тунель. Фонарь на носу освѣщалъ путь, и молодая дѣвушка необыкновенно ловко правила лодкой.

Ардеа не сводилъ глазъ съ очаровательнаго личика Амары, въ эту минуту серьезнаго и сосредоточеннаго. Сердце его сильно билось; всѣ мудрыя рѣшенія были позабыты, и онъ едва сдерживалъ готовое сорваться съ языка любовное признаніе.

Вдругъ въ концѣ тунеля мелькнулъ блѣдный свѣтъ. Амара задумчиво взглянула на своего спутника, но, встрѣтивъ его страстный взглядъ, покраснѣла и опустила голову.

Въ эту минуту лодка вынырнула изъ тунеля и вошла въ большое озеро, окруженное, какъ стѣной, высокими зубчатыми скалами. Посрединѣ озера, въ видѣ гранитной глыбы, виднѣлся островокъ, темный силуэтъ котораго рѣзко вырисовывался на усѣянномъ звѣздами небѣ.

— Вотъ усыпальница дочери Имамона и ея супруга, — сказала Амара, нарушая молчаніе и указывая на островъ, къ которому они быстро приближались. — Говорятъ, онъ не могъ пережить своего горя и сошелъ въ могилу вслѣдъ за своей обожаемой супругой.

— Да, лучше смерть, чѣмъ разлука, — сказалъ Ардеа, наклоняясь къ своей спутницѣ и заглядывая ей въ глаза.

— Ихъ любовь была ихъ несчастьемъ, — тихо продолжала Амара. — Легенда гласитъ, что онъ явился съ другого свѣтила и долженъ былъ вернуться обратно, такъ какъ тѣло его состояло изъ иныхъ веществъ, чѣмъ у насъ. Сознаніе неизбѣжной разлуки убило Амару, но Ардеа ни за что не хотѣлъ покинуть мѣсто упокоенія возлюбленной жены, и Имамонъ даровалъ ему смерть.

Въ эту минуту лодка причалила.

Амара выпрыгнула на утесистый берегъ и направилась къ высѣченному въ скалѣ портику, служившему входомъ въ небольшую комнату, гдѣ нѣсколько каменныхъ столовъ завалены были цвѣтами и сосудами съ масломъ.

Взявъ съ собой цвѣтокъ, Амара съ княземъ вошли по каменной лѣстницѣ въ высокій и обширный гротъ, освѣщенный электрической лампой. Свѣтъ лампы причудливо игралъ на зеленыхъ, какъ изумрудъ, сталактитахъ, покрывавшихъ стѣны и сводъ. Посрединѣ грота стоялъ жертвенникъ, на которомъ горѣло іроматное масло, а рядомъ, на маленькомъ треножникѣ, лежали смолистыя вѣтви. Въ глубинѣ грота, на возвышеніи, стоялъ гигантскій хрустальный шаръ, назначенія котораго Ардеа сразу не могъ понять. Амара іажгла на треножникѣ вѣтви и сдѣлала знакъ князю слѣдовать за собой. Поднявшись на возвышеніе Ардеа съ удивленіемъ увидѣлъ, что внутри шара стояло ложе, на которомъ покоились два человѣческихъ тѣла въ длинныхъ, бѣлыхъ одеждахъ. Слегка бронзоватое лицо женщины было очень красиво. Черные волосы ея украшала гирлянда цвѣтовъ, такихъ свѣжихъ, будто они только что сорваны. Мужчина, дѣйствительно, оказался похожимъ на князя.

Амара сложила цвѣты у подножія саркофага, преклонила колѣна и стала молиться.

Въ эту минуту произошло довольно странное явленіе. На груди труповъ вспыхнули зеленоватые огоньки, освѣтившіе ихъ неподвижныя лица; но затѣмъ огни такъ же быстро угасли, оставивъ по себѣ спираль черноватаго дыма. Блѣдная, какъ полотно, Амара вскочила на ноги и отступила назадъ.

— Что это значитъ? — въ испугѣ спросилъ князь.

Видя, какое впечатлѣніе произвелъ на молодую дѣвушку этотъ случай, онъ рѣшилъ, что странное явленіе должно было быть предзнаменованіемъ чего-то дурного.

— Несчастье!.. Какое-нибудь страшное несчастье угрожаетъ мнѣ! — пробормотала разстроенная Амара и чуть не бѣгомъ выбѣжала изъ грота.

Они молча вернулись на берегъ и сѣли въ лодку, которую Амара пустила полнымъ ходомъ. Она казалась такой мрачной и озабоченной, что Ардеа не осмѣлился заговорить съ ней. Да и самъ онъ тоже былъ страшно взволнованъ и мучился страхомъ за судьбу любимой дѣвушки, которой грозила какая-то бѣда.