Последнее время одним из постоянных вопросов, задаваемых журналистами — «Почему ваш театр называется «Христофор»? или «Почему у вас в театре работают одни мужчины?», или «Откуда вы берёте сюжеты для вашего юмора?», стал вопрос — «Как вы относитесь к «Камеди клабу»? То есть журналисты хотят понять есть ли война между «старым» и «новым» юмором. Воюет ли «Камеди клаб» с КВНом против «Аншлага» со «Смехопанорамой». Вопрос конечно интересный. И ответить однозначно на него непросто. В КВНе постоянно шутят (иногда и обидно) над Дубовицкой и Петросяном, над их передачами и артистами. Однажды дело чуть не дошло до суда, когда Евгения Вагановича обвинили в воровстве шуток у КВНа. Безусловно, стойкая нелюбовь звёзд разговорного жанра, к «выскочкам» молодёжного юмора тоже существует, но я хочу сейчас поразмышлять о другом.

Как-то давным-давно выступали мы в Москве в Центральном Доме работников искусств. Он только открылся после ремонта и нас пригласили, как поздравляющих от Белоруссии. Среди зрителей была в основном творческая интеллигенция и околотеатральная публика, а среди выступающих, весь цвет театральной и киношной Москвы. В гримёрке я сидел рядом с самим Иосифом Кобзоном, чем потом долго хвалился и врал о нашей вечной с ним дружбе… Перед нашим выходом на сцену мы повторили текст, и пошли за кулисы посмотреть на выступающих, всё же не каждый день работаешь рядом с легендами советского и российского искусства. Честно говоря, концерт был не очень. Как-то перегрузили его классикой и серьёзом. Публика вежливо хлопала свои любимчикам, а любимчики, честно говоря, сами томились от скучного действа. И тут я увидел Юрия Никулина. Юрий Владимирович, как всегда был весел и обаятелен. Он стоял рядом с Олегом Янковским и рассказывал ему какой-то анекдот. Вообще, говорили, что Юрий Никулин знал наизусть около 30.000 анекдотов — астрономическая цифра. Я недавно посчитал, что знаю наизусть около 900 анекдотов и то я этим горжусь как не знаю чем, а тут 30.000… И вот наступает черёд Юрия Владимировича выходить на сцену. Зал оживляется. И мы все за кулисами тоже понимаем, что скука наконец-то закончится. И действительно, Никулин вышел на сцену и сходу рассказал анекдот:

Сидит английский лорд у камина, читает вечернюю «Таймс». Звонит в звонок. Входит дворецкий.

— Что там за шум на улице, Джеймс.

— Демонстрация проституток, сэр.

— Они что, плохо живут?

— Да нет сэр, хорошо.

— Они что, плохо одеваются?

— Да нет, сэр, хорошо.

— Они что, мало зарабатывают?

— Да нет, сэр, они хорошо зарабатывают.

— Так чем же они тогда недовольны??

— Бляди, сэр.

Зал взорвался аплодисментами. Куда делась вся утончённость и эстетство присутствующих? Я специально не заменил слово на букву «Б», чтобы не было никакой двусмыслицы. Именно ЭТО слово и произнёс Великий актёр. Со сцены. И именно после этого атмосфера в Доме актёра кардинально изменилась, и вечер прошёл на «ура» (в том числе и наше выступление).

Но я хочу заметить, что это было сказано не перед миллионной телевизионной аудиторией, а перед парами сотен знающих друг друга людей. Это было сказано не для эпатажа, а потому, что «из песни слов не выкинешь» (попробуйте заменить ЭТО слово на другое и увидите, что анекдот станет не смешным). И, наконец, это была «разовая акция» и нужная на тот момент, а не постоянное смакование ругательств из программы в программу (тут не только «Камеди клаб» имеется ввиду, но и многие другие ему подобные телепередачи). И самое главное — право материться со сцены или с экрана (ну, бывает, что без этого нельзя обойтись), надо заслужить. Талантом, возрастом, зрительской любовью. И Юрий Владимирович имел на это право. А мальчишки, вчерашние школьники, каким-то чудом попавшие на экран и матюкающиеся на всю страну так же неприятны, как матерящиеся при всех в трамвае или на улице, подонки.

Не подумайте, что я сам из эстетствующей интеллигенции, отнюдь. И выпить не дурак, и матерный анекдот к месту (даже при женщинах) могу рассказать. И в своё время схлопотал 2 месяца исправительных работ (ну, подрался по пьянке с советским дружинником). Но знаю одно — люди на улице должны нас юмористов встречать доброй, а не брезгливой улыбкой.

Знаменитый фильм Эльдара Рязанова «С лёгким паром», который каждый год показывают 31го декабря по всем телеканалам, свой главный сюжет «приобрёл» благодаря розыгрышу того же Никиты Богословского. Напоив до беспамятства в ресторане «Прага», что на Калининском проспекте, одного московского композитора NN, он с друзьями купил билеты на самолёт до Ленинграда, и вместе со спящим служителем муз через час прибыл в северную столицу. «Жертву» на такси привезли к знаменитому памятнику Петру (Медному всаднику) и, усадив на лавочку, спрятались в ближайших кустах, предварительно забрав у него все деньги и документы. А сам Богословский лично позвонил в ленинградский Союз композиторов и предупредил, что в Ленинграде объявился больной на голову человек, выдающий себя за композитора NN. Через какое-то время трезвеющий NN поднял голову и осоловевшими глазами уставился на Медного всадника… Что в этот момент происходило у него в голове одному Богу известно, но прячущаяся в кустах компания умирала со смеху. Композитор, поняв, что это какой-то страшный сон, опустил голову на грудь и снова «отрубился», но через минут пять он опять проснулся и, уже с ужасом, уставился на Великого Петра… Потом он стал оглядываться по сторонам. Поняв, что это не сон, а страшная явь, композитор на подкашивающихся ногах обошёл памятник и убедился, что всё это происходит на самом деле, а не в пьяном сне. Он похлопал себя по карманам, ища деньги или документы, но, обнаружив, что их при нём нет, вновь опустился на лавочку, обхватив голову руками. Компания в кустах просто угорала от смеха. Наконец NN решительно поднялся и нетвёрдой походкой прямиком отправился в Ленинградский Союз композиторов… Богословский с дружками крались сзади, прячась за угол при каждой остановке пошатывающегося композитора. Наконец усталый путешественник, распугивая прохожих своим видом и вопросом: — Скажите, как пройти к Союзу композиторов? добрался до заветной цели и прямиком направился в кабинет председателя Союза. — Здравствуйте, заплетающимся языком сказал он, — я московский композитор NN, не могли бы вы мне одолжить немного денег на билет до Москвы?

Ситуация один в один напоминала приход Шуры Балаганова, в образе сына лейтенанта Шмидта, к председателю исполкома города Удоева. Так как Председатель Союза ленинградских композиторов заранее был предупреждён Никитой Богословским о приходе больного на голову «самозванца», то он не раздумывая, вызвал неотложку из «психушки». И только когда дюжие санитары стали вязать бедного NN, Никита Богословский с друзьями и розыгрыш, в последствии обросший новыми «подробностями» и ставший по истине, легендой, закончился.

Так что Валдису Пельшу, с его «Розыгрышем» ещё расти и расти…