Приблизительно в то же время Джон звонил Лорне.
— У меня для вас хорошие новости, дорогая!
— Вы могли бы сообщить мне их раньше, — проворчала молодая женщина.
— Честное слово, я был очень занят, любовь моя.
— Блондинкой, брюнеткой или рыжей?
— Ошибаетесь, я провел время в чисто мужском обществе. Пока вес прекрасно — медленно, но верно продвигаюсь вперед… А самое главное, нашел помощника-телохранителя, который мне очень нравится. Во-первых, он прекрасно готовит кофе…
— Что?
— Кофе… Знаете, это такая коричневатая жидкость, и она может быть либо восхитительной, либо гнусной. В зависимости от национальности того, кто стоит у плиты.
— Это означает, что ваш новый приятель не англичанин?
— Совершенно верно. Он француз. По специальности метрдотель и вор.
Лорна не выдержала и расхохоталась.
— Как раз то, что вам нужно!
— Вы помните, как к нам пришла мадемуазель де ла Рош-Кассель?
— Еще бы! — вздохнула Лорна.
— А духи «Мисс Диор» знаете?
— Конечно, — ответила Лорна. Она всегда покупала платья и духи в Париже.
— Скажите, Мари-Франсуаза душится «Мисс Диор»?
— Вы решили сделать ей подарок? — сердито спросила молодая женщина.
— Дурочка! Лучше ответьте на мой вопрос.
— Нет, дорогой мой, «Мисс Диор» — не ее духи. Мари-Франсуаза душится легкими, очаровательными и даже чуть-чуть старомодными духами «После дождя».
— Вы просто чудо, Лорна!
— Нет, тут нет ничего сверхъестественного — я уже больше двадцати лет вдыхаю этот аромат, моя матушка обожает «После дождя». И я, конечно, тут же их узнала. А почему вы спрашиваете?
— Подробно все расскажу потом. Просто я нашел в бумажнике одного господина надушенную записку и хочу знать, уж не Мари-Франсуаза ли ее написала.
— Вы хотите сказать, что узнали «Мисс Диор»?
— Нет, не я, а мой метрдотель-грабитель.
Лорна снова рассмеялась.
— Ну а теперь о серьезном, Лорна. Я ни под каким видом не хочу, чтобы вы появлялись в Лондоне. Потом я вам все изложу в деталях. Но у меня нет и тени сомнения, что, если вы появитесь в городе, Грюнфельд непременно попытается вас похитить.
Приняв ванну, Джон приготовил себе обильный завтрак и отправился за газетами. Там ни словом не упоминалось ни о ранении сэра Фоулкса, ни о Звездах, ни тем более о странном посещении дома мистера Гарстона. Джон облегченно вздохнул: Ярд не знал, что Барон снова пустился во все тяжкие.
Позвонив Бристоу, он выяснил, что Фоулкс чувствует себя лучше и что никаких следов Мари-Франсуазы не обнаружено.
— Зато из Парижа нам прислали досье Лаба. Он разыскивается по обвинению в…
— …Трех убийствах. Я же говорил вам, Билл, что это очень опасный субъект. Но, поверьте, Грюнфельд еще хуже.
— О нем я до сих пор так ничего и не выяснил.
— Это все?
— Все. Да, чуть не забыл: супер слег с печеночной коликой и я остался совсем один с этой распроклятой историей на руках!
— Бедняга Билл! — лицемерно посочувствовал Джон, которого колика супера вполне устраивала, — чем меньше полицейских путается под ногами, тем легче работать.
Едва он повесил трубку, снова зазвонил телефон. С удивлением Джон узнал гнусавый голос Клайтона.
— Мне надо увидеться с вами, мистер Мэннеринг. Я нашел Мари-Франсуазу!
— Ну и что? — осведомился Джон очень холодно, хотя в душе возликовал.
— Я бы попросил вас приехать и поговорить с ней. Может, вы сумеете урезонить эту упрямицу? Я бессилен! Она сейчас в маленькой гостинице в Сюррее. Я могу отвезти вас туда.
— Вы уверены, что Мари-Франсуаза там?
— Конечно. Я только что ей звонил.
— Хорошо. Встретимся возле моего дома в час.
Мэннеринг повесил трубку и тут же набрал номер Леверсона. Трубку сняла Джанет.
— Мистер Мэннеринг?
— Как Флик себя чувствует?
— Лучше, сэр! Как я могу отблагодарить вас?
— Вы вполне можете сделать это, Джанет, и даже очень быстро. Сумеете срочно связаться со своими близнецами?
— Конечно.
— Замечательно. Пусть подъедут к моему дому на Кларедж-стрит около часа. У двери остановится голубой «остин-хейли», я в него сяду. Так вот, пусть следуют за нами.
Все прошло как по маслу. Ровно в час Клайтон подъехал к дому Джона. Тот уже ждал его на тротуаре. Чуть поодаль двое мужчин оживленно болтали в сером «санбиме». Они были молоды, белокуры и поразительно похожи друг на друга. Мэннеринг сразу понял, что это пресловутые близнецы Джанет, незаметно подмигнул им и уселся в машину рядом с Кла Итоном.
И опять Джону улыбнулась удача: луч солнца ударил в зеркальце открытого «остин-хейли», и Клайтон раздраженно убрал его. Мэннеринг мог сколько душе угодно оборачиваться и наблюдать за «санбимом», преданно следующим сзади. Так они пересекли весь Лондон.
— Чего вы от меня хотите, Клайтон? Чтобы я помог вам вернуть деньги?
— Плевать мне на деньги! Меня беспокоит Мари-Франсуаза. Она не желает возвращаться во Францию и даже не считает нужным объяснить, почему. Я боюсь, что ее снова поймают или гангстеры, или полиция. Если в Скотленд-ярде узнают, что Мари-Франсуаза знала о похищении Звезд, ей придется несладко!
— Да, — согласился Джон, — но в конце концов всю эту историю знаем только вы, я и Мари-Франсуаза. Я ничего не скажу. Вы, надо думать, тоже.
Они выехали из Лондона. Солнце немилосердно пекло каштановые волосы Джона и растрепанную белокурую шевелюру Клайтона.
— Как вам удалось разыскать Мари-Франсуазу, Клайтон?
— Я подъехал к пансиону как раз в тот момент, когда негодяи тащили ее к машине.
— Сколько их было?
— Кажется, двое или трое.
— Высокие и белобрысые, да?
— Нет, маленькие, черненькие. Я поехал вслед за их черным «ягуаром». Они остановились у бензоколонки, и Мари-Франсуазе удалось бежать. Я посадил ее в машину, и мы поехали куда глаза глядят. Так и добрались до Сюррея.
— Вовремя же вы приехали в пансион! Вам редкостно повезло, — заметил Джон.
Клайтон кинул на Джона косой взгляд, но тот казался вполне серьезным.
— Просто не знаю, что бы эта несчастная без вас делала, Клайтон!
— О, тут нет ничего особенного. Я для нее готов на все!
Мэннеринг достал «Бенсон» и молча закурил.
«Может, и нет ничего особенного, мой мальчик, — думал он, — Мари-Франсуаза достаточно хороша собой, чтобы о ней позаботиться. Но в твоей истории есть одна маленькая несообразность: никогда ты не заставишь меня поверить, будто мог хотя бы полчаса ехать за машиной Лаба и он ничего не заметил. Если ты такой дурень, что способен убрать зеркальце, то уж Лаба ни за что не сделает подобной глупости! А голубой „остин-хейли“, который едет колеса в колеса, — штука очень даже заметная!»
— Ну так чем я могу быть вам полезен? — спросил он.
— Уговорите Мари-Франсуазу рассказать вам все, что она знает. А потом пусть доверится полиции. Кто-то считает, будто ей что-то известно об этих проклятых Звездах! Он уже пытался похитить девушку и наверняка повторит попытку снова. Мари-Франсуаза в опасности!
Молодой человек раздраженно нажал на акселератор, и машина рванула вперед.
— Если вы будете продолжать в том же духе, — заметил Мэннеринг, — в опасности окажется не она одна!
Часа через два они приехали в одну из деревенек Сюррея. Клайтон уверенно затормозил около уютной нарядной харчевни с окнами, украшенными геранью. Мужчины вышли из машины. Джон не торопясь двинулся к харчевне и, обернувшись, увидел, как на улицу вырулил серый «санбим». Все в порядке. И Мэннеринг спокойно последовал за Клайтоном. Он знал, что близнецы не покинут поста.
Клайтон взбежал по лестнице, благоухающей свежим воском, и без стука распахнул дверь.
Мэннеринг услыхал возмущенное «ох!», и красный башмачок ударился о дверной косяк в двух сантиметрах от головы Клайтона.
— Неужели вы думаете, что раз мы обручены, ко мне можно входить без стука? — сердито крикнула Мари-Франсуаза.
Джон осторожно заглянул в комнату и увидел девушку в белом лифчике и нижней юбке с большими кружевными воланами. Она стояла босиком, на цыпочках, все еще приподняв руку.
— Мари-Франсуаза права, Клайтон, — назидательно сказал Джон. — Вы отвратительно воспитаны, и мне за вас стыдно. А теперь, дорогая моя девочка, я все-таки войду, пока вы не забаррикадировались, и не оставлю эту комнату, не получив ответа на кое-какие вопросы. Только без злости и без капризов!
Джон пропустил Клайтона вперед и закрыл за собой дверь.
— А вы, Клайтон, сядьте и молчите. Вот женитесь — тогда и получите право голоса, хотя, впрочем, и тогда вряд ли. А сейчас говорить буду я.
Порозовевшая от возмущения Мари-Франсуаза сдернула со стула и быстро накинула на себя платье в голубой и белый горошек.
— Прежде всего зарубите себе на носу, что я ни в коей мере не связан со смертью вашего отца. Он собирался продать мне краденые драгоценности. Вот и все.
Из прорези платья показалось разгневанное личико Мари-Франсуазы.
— Звезды не краденые!
— Уж не собираетесь ли вы переписать всю историю Франции? И не рассказывайте, дитя мое, что вы ничего не знали о краже! Вы очень мужественная девочка, не отрицаю, но я слишком хорошо знаю обычаи Скотленд-ярда. Если этим господам взбредет в голову заставить вас заговорить, они своего добьются. Конечно, без грубости — это не их стиль, но даже если вас отправят за решетку с изысканной любезностью, от этого легче не станет. Правда, они могут предупредить и французскую полицию. Так что уж лучше рассказать все, что знаете, мне.
Джон нагнулся и протянул девушке ее крошечный красный башмачок, потом уселся рядом с Клайтоном и взял сигарету.
— Вам не помешает дым?
— Мне мешаете вы!
— Поверьте, меня это очень огорчает! Но вот что я могу вам предложить: вы рассказываете мне всю правду, а я сообщаю полиции только то, что вы сами разрешите. Сколько бы вы ни прятались, вас все равно найдут. Это же смешно!
Мари-Франсуаза по-прежнему молчала. Джон улыбнулся ей дружески и печально.
— Вы действительно не хотите мне поверить?
В первый раз лицо Мари-Франсуазы просветлело.
— Мне очень бы хотелось верить, — прошептала она, — я так устала…
И девушка неожиданно разрыдалась. Сдержанно, как и полагается хорошо воспитанной аристократке, но с таким безнадежным отчаянием, что Джон был тронут. Клайтон рванулся было утешать, но Мэннеринг удержал его.
— Оставьте Мари-Франсуазу в покое! Ей нужно выплакаться.
Несколько минут в залитой солнцем комнате не слышалось ничего, кроме всхлипываний Мари-Франсуазы. Мужчины молча курили. Наконец девушка подняла голову.
— Простите меня, мистер Мэннеринг!
— Кого вы так боитесь, девочка?
Она широко открыла испуганные глаза.
— Двух мужчин, которые следили за мной в тот день… и они же пытались меня похитить…
— Тогда почему вы не обратились в полицию? Вас бы защитили.
— Потому что вы правы: они заставят меня говорить правду и узнают, что мы с Ричардом видели Звезды, перед тем как они исчезли. Я не хочу, чтобы Ричарда посадили в тюрьму… и сама не жажду туда попасть.
В первый раз Джон поверил, что она говорит совершенно искренне.
— Вы знали, что ваш отец несет мне поддельные бриллианты?
— Неправда. Он показывал нам их перед завтраком. Это были настоящие. Правда, Дики?
— А вы не знаете, у него были другие покупатели?
— О да, трое!
— Трое? — Джон с интересом нагнулся к девушке. — И вы знаете их имена?
— Да. Галлифе в Париже, Дидкотт в Нью-Йорке…
Мэннеринг быстро соображал: Галлифе, скупщик с такой же репутацией, что и Леверсон, он честный человек, Дидкотт, богатейший американский коллекционер… Они не могли украсть Звезды…
— А третий?
— Третий живет в Лондоне, он очень не понравился отцу. Отец его выгнал. Зовут этого человека Гарстон.
Вот уж чего Мэннеринг никак не ожидал!
— Почему у вас такой ошарашенный вид? — спросила Мари-Франсуаза. — Меня просто бесит, что у всех мужчин, которых я вижу в последнее время, совершенно обалделые физиономии.
— Вероятно, это от того, что вы на них смотрите, — улыбнулся Джон. — Значит, ваш отец знал Гарстона… А вы уверены, что он не продал ему Звезды?
— Абсолютно. Повидав этого господина, отец заявил, что не хочет отдавать бриллианты Марии Антуанетты в руки какого-то выскочки и предпочитает продать их вам, пусть даже гораздо дешевле…
— Понимаю, — сказал Джон, хотя на самом деле понимал все меньше и меньше.
До сих пор он смутно надеялся, что Звезды похитил какой-нибудь отвергнутый ла Рош-Касселем покупатель. Но Гарстон накануне вечером признался Бид о, что у него была лишь одна Звезда… Оставалось только единственное правдоподобное предположение: кто-то в окружении Грюн-фельда ведет двойную игру и, воспользовавшись убийством ла Рош-Касселя, поручил Гарстону продать один бриллиант. Но, надо полагать, мало кто из подручных Грюнфельда посвящен в планы главаря. Конечно, Минкс, Лаба и еще, быть может, Арамбур…
Мари-Франсуаза, сидя перед зеркалом, пыталась уничтожить следы слез. Одним взмахом гребня они привела в порядок белокурые кудряшки. Клайтон, с блаженной улыбкой стоящий возле трельяжа, рассеянно поигрывал кистью большой красной сумки. Девушка нетерпеливо стукнула его по пальцам.
— До чего же вы действуете мне на нервы!
Джон счел нужным вмешаться.
— Теперь остается выяснить, как мы с вами поступим, Мари-Франсуаза… Самым разумным решением было бы пойти в полицию… но мудрость и вы…
— Я не пойду в полицию! Не хочу рассказывать о поступке своего отца, — ответила, краснея, девушка.
И Мэннеринг не усомнился в ее искренности.
— В любом случае здесь вам оставаться нельзя.
— Почему?
— Потому что я против, вот и все.
Мари-Франсуаза смерила его недобрым взглядом, но, смирившись, промолчала.
— Я отправлю вас к одной очаровательной женщине. Вы составите ей компанию. Готов биться об заклад, что вы прекрасно играете в теннис.
— Да, в самом деле очень хорошо, — без ложной скромности ответила Мари-Франсуаза.
— Что ж, значит, решено: поедете к мисс Фаунтли. Вы ее уже видели…
— Молодая женщина в белом? Она мне очень понравилась. И прекрасно одевается для англичанки. Ведь ее платье — модель от Баленсьяга, правда?
— Об этом, моя дорогая, вы сами спросите мисс Фаунтли.
— Но она же в Лондоне! Я не хочу туда возвращаться!
— До чего же вы быстро закипаете! Ее нет в Лондоне. Я ее отправил на травку, в родительский замок, этакий очаровательный домишко комнат на тридцать… Вы никому не помешаете и сможете всласть поболтать с Лорной о тряпках. Она страстно интересуется этим вопросом, хотя ни за что не признается в таком грехе.
— Я отвезу вас, — сказал Клайтон.
— Нет, вы повезете меня в Лондон. А Мари-Франсуаза поедет с двумя очаровательными молодыми людьми, которые ожидают ее внизу.
— Что? — покрасневший и раздосадованный Клайтон больше, чем когда бы то ни было, напоминал задиристого петушка. — Мари-Франсуазу ждут внизу? Я не понимаю!
— Не имеет значения, — спокойно ответил Джон и повернулся к девушке. — Вы готовы?
— Но у меня вообще ничего нет!
— Чепуха, Лорна найдет все необходимое.
До Кламтона наконец дошло, в чем дело.
— Вы хотите сказать, что за нами всю дорогу следили какие-то ваши знакомые?
— Вы очень проницательны!
— Ну знаете!
— Это вас научит никогда не убирать зеркальце в машине!
* * *
Тем временем Гарстон с радостным изумлением принимал Минкс, явившуюся к нему в огромной шляпе, украшенной цветами.
— Ты не нальешь мне виски, дорогой? — спросила она, снимая голубые перчатки в тон отделке платья.
— Все, что тебе угодно!
— Только не такое крепкое, как пьешь сам! Кончится тем, что ты заболеешь от пьянства, — с великолепной наигранной наивностью заявила Минкс, и Гарстон рассмеялся.
Они удобно устроились на диване.
— В Ламбете все в порядке?
— Конечно.
Гарстон не сумел сдержать облегченного вздоха, но Минкс, казалось, ничего не заметила.
— Лью в прекрасном настроении…
— У тебя не было с ним осложнений… из-за меня?
— Что ты! Он думает, мы просто друзья. — Минкс презрительно рассмеялась. — Как он говорит сам, мужчины — идиоты.
— И однако он чертовски хорошо информирован. К примеру, тут же узнал, что я купил Звезду…
— Не может быть!
Минкс была прекрасной актрисой, и Гарстон, не отличавшийся особой проницательностью и к тому же сильно влюбленный, поверил в искренность ее удивления.
— Как же ему это удалось? Но знаешь, Мэтью, ты наверняка сам виноват — очень уж любишь поболтать! Тебе следовало бы держаться осторожнее. Мне кажется, ты чем-то озабочен и плохо выглядишь. Что-нибудь случилось?
— Да… небольшое приключение… этой ночью у меня был гость… Ты ни за что не догадаешься, кто!
— Готова биться об заклад — женщина, — с очаровательной гримаской сказала Минкс.
— А вот и нет! Барон!
— Какой барон?
— Да грабитель же! Когда в Лондоне говорят: «Барон», уверяю тебя, комментарии не требуются… Я, конечно, не стал сдавать беднягу в полицию… и отпустил на все четыре стороны!
На сей раз Минкс не пришлось разыгрывать удивления. Она слишком хорошо знала своего Гарстона, чтобы заподозрить его в благородстве и великодушии! Тщеславный, как павлин, Мэтью моментально бы возгордился поимкой такой важной птицы и ни за что не упустил бы случая покрасоваться. Стало быть, Барон освободил себя сам. И это он заставил Гарстона назвать адрес в Баттерси!
— Как это безумно интересно, дорогой! Расскажи-ка мне все подробно!
Минкс посмотрела на Гарстона с таким восхищением, что счастливый и польщенный поклонник тут же принялся излагать свою версию.
* * *
— Так это мерзавец Гарстон выдал наш адрес Барону, — задумчиво проговорил Грюнфельд. — А через час мне позвонил Мэннеринг. Более чем странное совпадение!
— Совсем не странно! — Лаба вдруг утратил всю свою невозмутимость. — Ваш таинственный Барон — не кто иной, как Мэннеринг, только и всего!
— Ты бредишь! Это невероятно!
— Почему? Такое предположение объясняет множество несообразностей: к примеру, Леверсона… Я вам уже говорил, в Мэннеринге есть что-то непонятное. Патрон, позвольте мне пошарить у него, уверен, я найду какое-нибудь доказательство, и вы убедитесь, что я прав.
— Идея недурна, — согласился Грюнфельд.
Он сидел на диване рядом с Минкс и машинально играл ее пальцами.
— Какая бессмыслица! — возмутилась молодая женщина. — Мэннеринг принят в самом лучшем обществе, всем известна его связь с дочерью министра…
— Это доказывает только, что он очень крепкий орешек, — упрямо сказал Лаба.
— Хорошо, что ты мне напомнила, Минкс… ты должен следить за мисс Фаунтли, Лаба. Если мы получим доказательство, что Барон — это Мэннеринг, то сможем шантажировать эту куклу сколько душе угодно. Ее отец сказочно богат.
— Но ведь меньше чем через сутки Мэннеринга не будет на свете!
— Вот и видно, что ты не знаешь женщин. Тем ревностнее она станет оберегать его память… Ты пойдешь вместе с Лаба, Минкс. Он оставит тебя у Мэннеринга, а сам побродит где-нибудь неподалеку. Постарайся выяснить, собирается ли Мэннеринг уходить из дома и когда. А лучше всего прихвати его с собой. Я не двинусь с места, так что потом приходи сюда. Да, чуть не забыл. Мэтью ни о чем не догадывается?
— О, ни капельки. Я сказала, что вечером ты позовешь его в Ламбет смотреть новую партию товара.
— Ты знаешь, что больше его не увидишь?
Минкс молча пожала плечами.
— Он будет недоволен, — заметил Лаба.
— Ты меня не понял… Его никто больше не увидит. Этот осел давно уже действует мне на нервы! И получает слишком много денег за ничтожный труд. А если в довершение всего он вздумал вести двойную игру… Право же, Гарстон был слишком глуп… дурачить его даже не доставляло удовольствия…
— С Мэннерингом, вероятно, так просто не получится, — утешил его Лаба. — Ну что ж, пойдемте, Минкс…
Через пять минут Лаба, Минкси Арамбур вышли из дома номер 18 по Лорлер-драйв. Улица была пустынна. Только старый нищий подбирал окурки рядом с мусорным бачком, что-то бормоча себе под нос. Трио уселось в черный «ягуар» и быстро исчезло из виду. Оборванец проводил взглядом машину: из-под грязного фетра ясно глядели удивительно светлые голубые глаза, а на правой щеке белел шрам.
* * *
Расставшись с Клайтоном, Джон вернулся на Кларедж-стрит. Около шести Лорна сообщила, что Мари-Франсуаза благополучно доставлена в замок Фаунтли.
— Мама находит ее очаровательной, впрочем, я тоже. Бедная девочка!
— Постарайтесь внушить ей доверие, Лорна, и вызвать на откровенность. Я уверен, она мне не все рассказала. А как вам понравились близнецы?
— Ребята что надо. Сейчас они на кухне показывают горничным фокусы, восхваляя местную ветчину и пиво. А меня они предупредили, что будут следовать за нами по пятам. Я надеялась обескуражить их, сообщив, что каждый божий день два часа катаюсь верхом, но ваши близнецы говорят, что обожают лошадей! Где вы их откопали?
— Это претенденты на руку Джанет. Не отходите от Мари-Франсуазы ни на шаг, дорогая. Я все-таки не совсем спокоен. Черт! Нам пора прощаться — опять звонят в дверь. Можно подумать, они нарочно выбирают то время, когда я разговариваю с вами.
— Шесть часов — время хорошеньких женщин!
— Ну а я готов спорить, что это Билл или Тяжеловес.
С револьвером в руке Джон приоткрыл дверь и с изумлением воззрился на смеющуюся Минкс.
— Какой очаровательный прием! Я внушаю вам такой страх?
Убедившись, что за дверью больше никого нет, Мэннеринг впустил молодую женщину.
— Когда вы одна — нет. Но ваши друзья слишком грубоваты на мой вкус.
— О, мои друзья… — вздохнула Минкс.
— Грюнфельд вернул вам свободу?
— Да… я ему потребовалась для одного дела. — Минкс выразительно поморщилась. — Я пришла поговорить с вами откровенно, Мэннеринг. Я готова на что угодно, лишь бы избавиться от Лью и его банды. Вы в тот вечер все верно угадали. Но это трудно.
Молодая женщина умолкла, словно не решаясь говорить. Джон пришел на помощь.
— Это он снабжает вас кокаином, не так ли?
— Вы совершенно правы.
Джон удивленно посмотрел на нее. И куда подевалась вамп, явившаяся соблазнить его, или та полубезумная женщина, валявшаяся в ногах у Грюнфельда? Сейчас перед ним сидела приятная молодая дама. Она говорила спокойно и без тени кокетства.
— Вы один можете мне помочь!
— Ну… как торговец наркотиками я немногого стою!
— Как знать! Дело в том, что именно вы можете добыть мне все, что требуется. Я знаю, где кокаин, но взять его самой у меня не хватает духа.
— Он в Ламбете?
— Нет, того адреса я не знаю. Это в Баттерси, на Лорлер-драйв, 18. У Грюнфельда там огромный склад.
Минкс решительно посмотрела Джону прямо в глаза.
— Предлагаю вам сделку: я помогу вам войти в дом в Баттерси. Я там живу, а Грюнфельд никогда не бывает там по ночам. Вы берете кокаин и отдаете его мне.
— А что я получу взамен? — удивленно спросил Джон.
— Четыре бриллиантовых Звезды, — спокойно ответила Минкс.
Джон на секунду замер, потом расхохотался.
— Мне следовало бы догадаться об этом раньше! У кого же еще они могли быть, кроме вас! Честное слово, сделка меня очень интересует…
— У вас есть бумага и карандаш? Я нарисую план дома, — весело подмигнув, сказала Минкс.
* * *
Грюнфельд с довольным видом разглядывал «малое снаряжение Барона», которое Лаба разложил перед ним на столе.
— Газовый пистолет… белая маска… как видите, я не ошибся!
— А что у тебя, Минкс?
— Сегодня в полночь Мэннеринг появится в Баттерси…
— Отлично. К этому времени все будет готово, Лаба?
— О да, времени более чем достаточно, патрон!
— Что ж, остается только ждать…
Грюнфельд замолчал и зловеще улыбнулся. Минкс содрогнулась.
— Не смотри так, Лью. Ты похож на кошку, которая поджидает птичку.
— Не лезь в то, что тебя не касается, сумасбродка! А вообще-то ты не ошиблась: я действительно поджидаю птичку… и какую птицу!