Из всех дней недели Джон Мэннеринг особенно выделял среду. Казалось бы, это был просто-напросто выходной день Гвен, но дело в том, что именно по средам "жених", бойкий белозубый итальянец, приходил к своей подруге завтракать, а заодно и готовил. В результате по средам Джон наслаждался восхитительным кофе.

Была как раз среда, и Джон пил кофе, вознося Небу горячую мольбу, чтобы эта помолвка Гвен продолжалась как можно дольше. День начинался прекрасно. Благодаря великолепному повару все было превосходно: и яйца, и гренки, и ветчина... А за окном сияло солнце. Из Бразилии приехал крупный клиент и звонил, чтобы договориться о встрече. При удачном раскладе Джон сможет, наконец, продать коллекцию Сванмора, занимающую немало места не только в сейфах "Куинс", но и в мыслях хозяина магазина...

Джон наливал вторую чашку кофе, когда в холле послышались стремительные шаги, и в столовую вошла Лорна Мэннеринг. Высокая, стройная, в изумительном черном платье с широким воротником из белоснежного органди, подчеркивавшим точеное, как камея, лицо, она была на редкость хороша. Изящные руки Лорны украшало только одно кольцо – огромный рубин, с которым она никогда не расставалась.

Молодая женщина подошла, морща очаровательный носик.

– О, а я и забыла, что сегодня среда! День Кофе! Он еще горячий?

– Ты так задержалась, чтобы облачиться в траур? – осведомился Джон, окидывая жену критическим взглядом. – Что это за новое одеяние? Насколько я знаю, ты меня еще не похоронила?

Лорна, не отвечая, села за стол и с удовольствием налила себе полную чашку кофе. Джон как знаток искусства оценил представшую его глазам картину: темные волосы и черное платье Лорны четко выделялись на светло-сером фоне стен и занавесок и прекрасно сочетались со строгой мебелью XVII века, заботливо отобранной самим Мэннерингом среди сокровищ "Куинс". Сверкающее столовое серебро, старинный синий с гранатовым сервиз и большие букеты пурпурных роз добавляли несколько ярких мазков.

– Знаешь, о чем я думаю? – мечтательно спросил Мэннеринг.

– Ну, это риторический вопрос, дорогой мой, – прихлебывая кофе, отозвалась Лорна.

– Я думаю, что пора написать твой портрет.

– Какое хамство! – простонала Лорна. – Неужели я так быстро старею?

– Ты? Напротив, ты с каждым днем молодеешь благодаря идеальной жизни, которую устроил тебе лучший из мужей... Но, если я не разучился считать, ты написала четыре моих портрета, а это значит, что я провел немало времени, позируя перед мольбертом. Вот и я хочу наконец отплатить тебе той же монетой, но поскольку сам рисовать не умею, поручу это дело Фотерингею.

– Этому старому пню? Я бы предпочла Хэрритона...

Джон пожал плечами.

– Он сделает тебе фиолетовые волосы и томатно-красный нос...

– Возможно, но у Хэрритона изумительного оттенка зеленые глаза...

– И мышцы, как у инструктора по плаванью. Я видел его как-то в бассейне Клуба... И если ты воображаешь, что я позволю себе сидеть часами наедине с зеленоглазым Аполлоном...

– Бицепсы Хэрритона меня ничуть не интересуют, – добродетельно проговорила Лорна, – а насчет портрета ты прав, только это я хочу написать твой.

– Опять? – жалобно возопил Мэннеринг.

Молодая женщина внимательно посмотрела на мужа и, заметив, что в ореховых глазах пляшут веселые огоньки, начала объяснять:

– На всех портретах ты или в синем двубортном костюма, или в твидовой куртке.

– А как бы ты хотела меня нарядить? В пижаму или пляжный халат?

– Нет, в костюм кавалера времен Карла И. В тебе есть что-то вандейковское. Ты бы замечательно выглядел в кружевном воротнике и широкополой фетровой шляпе с большим пером.

Теперь уже Лорна размечталась.

– В твоем лице и особенно в улыбке, – продолжала она, – есть что-то такое, что не принадлежит нашему времени. Да ты и сам знаешь – я сотни раз говорила об этом!

– Последний пират? – расхохотался Джон.

– Во всяком случае, последний искатель приключений! – очень серьезно ответила Лорна.

Она вдруг нахмурилась.

– Только если бы мы жили в семнадцатом веке, я бы ненавидела моду! Все эти крахмальные воротники, на которых голова кажется подготовленной для плахи... А фижмы! А все эти замысловатые локоны и букли!

Лорна машинально погладила свободный, мягко заколотый пучок на затылке. Джон, по-прежнему улыбаясь, смотрел на жену.

– А теперь, когда экскурс в прошлое закончен, могу я спросить, не собирается ли твое очаровательное платье, а заодно и ты сама пообедать со мной и с сеньором Гаспаром Кабралом?

– Ни мое платье, ни я не свободны, дорогой мой. Я обещала маме, что пообедаю с ней. А кто такой сеньор Кабрал?

– Очень милый бразилец, неприлично богатый и при этом страстный коллекционер.

– Короче говоря, клиент? – подвела итог Лорна.

– Да, но не совсем обычный. Ты знаешь, большинство моих постоянных клиентов очень интересует история и происхождение вещи. Та или иная драгоценность часто привлекает их только из-за своей известности или истории, связанной с ней, или из-за имени ее прежнего владельца. А вот сеньору Кабралу совершенно наплевать, кому принадлежали раньше купленные им камни – Малибран или Екатерине Великой. Лишь бы эти камни ему нравились! Поэтому сейчас мне его послало само Небо. Причем и в прямом, и в переносном смысле: самолет Кабрала прилетел в Лондон вчера. Из всех моих нынешних клиентов не вижу никого другого, кто бы мог избавить меня от этой проклятой коллекции Сванмора!

– А чем тебе так насолила коллекция Сванмора? – спросила Лорна с легкой тревогой, поскольку именно по ее просьбе Джон согласился взять на себя продажу драгоценностей почтенного лорда.

– Да тем, что лорд Сванмор рассчитывает, что я продам его сокровища как можно дороже – значит, всю коллекцию целиком, – и при этом категорически запретил даже намекать на то, что это знаменитая коллекция лорда Сванмора. Согласись, что это чертовски осложняет дело!

– Так! Кажется, я подложила тебе свинью, – вздохнула Лорна.

– Есть немного, – улыбнулся Мэннеринг.

– Патриция Сванмор была так расстроена, дорогой мой!.. Ты знаешь, она говорит, что с ее отцом уже давно что-то неладное. Он такой, как всегда: чопорный и педантичный, но Патриция уверяет, что, должно быть, дела у старика идут совсем скверно, раз он решился продать свою коллекцию!

– Даже не пытайся заставить меня пролить слезу над горестями лорда Сванмора! – Джон скорчил достаточно красноречивую гримасу. – По правде говоря, он не внушает мне особых симпатий... Но не волнуйся. Или я плохо знаю сеньора Кабрала, или можно считать коллекцию Сванмора проданной. Среди прочего там есть изумрудный гарнитур, против которого ему никак не устоять.

– Может, нам стоит отметить это сегодня вечером?

– Насколько я понимаю, ты делишь шкуру неубитого медведя?

Лорна весело рассмеялась.

– В восемь часов, в "Меррос". Согласен?

– Знаю я твои тайные помыслы! Просто тебе захотелось поужинать с шампанским!

– Почему бы и нет? А взамен обещаю тебе отправиться к Фотерингею и впервые в жизни послушно позировать...

Лорна взяла сигарету из протянутого мужем портсигара и закурила.

– Есть сегодня в газетах что-нибудь интересное? – рассеянно спросила она.

Мэннеринг брезгливо поморщился.

– Тьфу! Народы, мрачно предающие друг друга огню и мечу, идиотские грабежи под угрозой автоматов, грязные и подлые убийства... И ничего бескорыстного, живописного или забавного...

– Короче, нет больше Барона! – не без вызова бросила Лорна. И, встретившись с мужем глазами, продолжала: – Признайся, что он подкидывал газетам немало занятного... И без всяких автоматов и трупов...

– А ты никогда не жалеешь, что Барон удалился от дел? – полюбопытствовал Джон.

– Никогда! – пылко воскликнула его жена.

Но прямота и откровенность были сильными чертами в характере Лорны, поэтому она тут же поправилась:

– Во всяком случае, почти никогда...

* * *

Прошло почти десять лет с тех пор как Джон и Лорна познакомились. Они сразу полюбили друг друга. Но Лорна Фаунтли избрала тогда вовсе не Джона Мэннеринга, изящного денди, большого знатока лошадей и драгоценностей... Ее покорил ловкий Барон, "благородный грабитель", нападавший исключительно на туго набитые сейфы или считавшиеся совершенно недоступными бронированные комнаты. Он частенько выручал из беды какого-нибудь бедолагу и заодно пополнял собственный счет в банке. Джентльменское поведение и абсолютная безобидность (Барон никогда не носил оружия!) снискали ему всеобщую симпатию. Взломщик почти три года радовал прессу и заставлял Скотленд-ярд метать громы и молнии. Но в конце концов Лорна вышла замуж за Барона... и Барон исчез, уступив место Джону Мэннерингу, известному антиквару, специалисту по драгоценным камням, к чьим обширным познаниям охотно прибегала даже полиция, и мирному гражданину...

И очень мало кто знал тайну Мэннерингов.