Френч понимал, что точные сведения о передвижениях Форрестера может добыть только человек, хорошо знающий здешних людей, а потому решил обратиться за помощью к Вэнсону. Вэнсона на месте не оказалось, зато в полицейском участке был сержант Ганди.

— Я вот что об этом думаю, — объяснил Френч. — Эта дорога к морю идет мимо садов и коттеджей и оканчивается только на вересковой пустоши. В десять утра там должны были быть люди — почтальон с письмами или газетами, продуктовая машина по дороге в магазин или из него, даже какие-нибудь люди могли направляться в город. Вы во всем этом разберетесь лучше меня. Вопрос один, удастся ли найти кого-нибудь, кто видел Форрестера?

Ганди потер подбородок.

— К этому времени молоко, письма и газеты уже должны были доставить, рассудительно сообщил он. — Для доставки товаров в магазины было еще слишком рано. Его мог видеть булочник, если он двигался подходящим маршрутом, или местные, направлявшиеся в город. Хотите опросить?

— Должен, — ответил Френч. — Можете взять это на себя?

— Конечно, сэр, если вы будете так любезны и договоритесь с мистером Вэнсоном.

— Я оставлю записку для него.

Уже после ленча Френча позвали к телефону.

— Я нашел человека, который видел Форрестера в то утро, — прозвучал в трубке голос Ганди. — Сейчас он при исполнении, а то я бы доставил его в участок, но если доберетесь до Бридж-роуд, сможете с ним поговорить.

— Буду через десять минут.

Бридж-роуд — так назывался жилой район в северной части города. Френч и Картер были на месте раньше назначенного времени. Ганди ждал их.

— Я обмозговал ваши слова, сэр, и мне пришло в голову, что во вторник утром я видел на этой дороге муниципальный мусоровоз. Только я начал звонить к ним в офис, как увидел их рабочих. Один из них видел мистера Форрестера. Вот мусорка, а рядом с ней этот человек.

— Отлично сработано, сержант. Я поговорю с ним.

— Спасибо, сэр. Это шофер. Зовут Уилки, — при этом Ганди призывно махнул рукой и водитель мусоровоза не спеша подошел к ним.

— Добрый день, Уилки, — начал Френч. — Сержант говорит, что у тебя есть нужная информация, верно?

— О тех, кого я видел на западной дороге во вторник утром? Да я мог не всех заметить. Вы ведь понимаете, сэр, я не все время за баранкой. Приходится иногда глушить двигатель и помогать напарнику чистить решетку.

— Говоришь, видел мистера Форрестера?

— Да, сэр.

— Где ты был в то время?

— Прямо на конце дороги. Там как раз три коттеджа, может быть, знаете.

— Я их видел. А где был мистер Форрестер?

— Он шел на вересковую пустошь.

— Во сколько это было?

Точного времени Уилки не помнил, но полагал, что было примерно десять.

Френч все прочнее утверждался во мнении, что Форрестер именно тот, кого он ищет. Ну, если юрист невиновен, ему придется разъяснить некоторые факты. Решив, что дальнейшие розыски в городе ничего путного уже не дадут, Френч понял, что пора поговорить с самим подозреваемым. Через десять минут он с Картером опять входил в офис Форрестера.

— С тех пор как мы расстались, сэр, я получил определенную информацию и очень хотел бы услышать ваше мнение. Еще раз напоминаю, что я гарантирую конфиденциальность ваших показаний при отсутствии связи с преступлением.

Форрестер вопросительно смотрел на него.

— Буду говорить прямо, сэр, в десять утра в день трагедии вас видели идущим по Хай-стрит, а потом вы свернули около госпиталя, но только не к Церковному холму, а к волнолому. Не желаете ли дать дополнительные показания по данному вопросу?

Форрестер явно был захвачен врасплох. Он долго молчал, потом медленно поднял голову.

— Я должен, верно? А иначе вы решите, что это я убил Рэдлета. Вижу, что придется рассказать вам все. Но если то, что я хочу рассказать, станет известным, я окажусь в крайне затруднительном положении. Надеюсь, вы сможете держать все при себе?

— Вы юрист, сэр, и отлично знаете ответ на этот вопрос. Я сохраню в тайне все сведения, которые не связаны с нарушением закона.

— Очень предусмотрительно. Что ж, придется мне вам поверить, другого выхода нет. Ваша информация, увы, верна. В то утро я отправился не на Церковный холм, а к группе уединенных деревьев на запад от города. В десять у меня там было назначена встреча.

— С кем, сэр?

— Имя мужчины Вейн, если вам нужно это знать.

— Это не тот мистер Вейн, с которым обручена мисс Мередит?

Форрестер взглянул на него с горестным изумлением.

— Честью клянусь, вы в нашем городишке времени даром не теряли. Да, именно он. Он работает здесь на бирже труда.

Френч кивнул.

— Боюсь, сэр, мне придется вас спросить о том, что за дело было у вас к мистеру Вейну.

— Да, полагаю, что должны, — Форрестер говорил очень медленно, как бы с неохотой, но тут же встряхнулся и заговорил живее. — Дело в том, что у миссис Сэйвори и у меня были основания подозревать, хотя наверное мы знать не могли, что Сэйвори не даст ей развода. Я думал над тем, как заставить его развестись с ней.

— Что же вы придумали, сэр?

— Ох, это запутанная история. Придется рассказывать со всеми подробностями. Одна из обязанностей Вейна заключается в работе с призывниками. Среди них оказался Келлоу, шофер Сэйвори. У него было временное освобождение по болезни, но потом он окреп и был признан годным. Вейн, как и следует, отправил ему повестку, и тут Сэйвори полез в бутылку, стал доказывать, что, когда Келлоу возит его, он и так выполняет свой патриотический долг, словом, хотел сохранить его для себя. Когда шофера все-таки призвали — закон есть закон, и тут невозможны варианты, Сэйвори вполне в своем духе устроил подлость. Поскольку самого Вейна он напрямую достать не мог, он взялся за свою племянницу. Он принял на службу шофершу, которая могла одновременно выполнять и секретарскую работу, и заявил мисс Мередит, что она может убираться. В результате она немедленно объявила о помолвке с Вейном и, в ожидании свадьбы, устроилась в канцелярию газового завода.

Френч, естественно, уже знал эту историю, но ему было интересно наблюдать за совершенно изменившимся Форрестером, который на этот раз, и уж с полной несомненностью, рассказывал чистую правду.

— Я бы сказал, что очень отважная женщина эта мисс Мередит.

— Энн Мередит замечательная девушка. Так, продолжим. Все эти изменения осложнили жизнь Сэйвори, — и он рассказал о том, как новому шоферу будто бы понадобился коттедж, о том, как он застал детей Макдугала на чужой территории, а ему самому предложил освободить жилище. — Вот об этом, продолжил он, — мы и должны были, по видимости, переговорить в тот вторник. Хотя не стоило бы говорить «по видимости». Мы действительно должны были обговорить все это, но не только, хотя о другой части беседы Сэйвори не знал.

Форрестер сделал паузу, и Френч заметил, что его лоб залоснился от испарины. Ему явно нелегко давались все эти откровения.

— Могу также признать, мистер Френч, что в то утро собирался сообщить Сэйвори о трех вещах. Во-первых, что я отказываюсь от роли его юридического советника, хотя, полагаю, это и само собой прекратилось бы; во-вторых, о моих чувствах к миссис Сэйвори; и в-третьих, что, если он не даст ей развод, я предам гласности все его художества в истории с шофершей, секретаршей и коттеджем.

— Вы думаете, его бы испугала эта перспектива, мистер Форрестер?

— Да, определенно. Не забывайте, он изображал из себя великого патриота, опору местной власти, лидера местного общества, и все такое. Если бы я показал людям, что свои удобства он ставит выше, чем военные нужды страны, его престиж сильно пострадал бы. Его здесь не любят, и если бы узнали, как он обошелся с этими тремя — с мисс Мередит, Вейном и Макдугалом, последствия могли бы быть самыми неприятными для него. Я был уверен, что он на многое пойдет, чтобы все осталось шито-крыто.

— А разве без ваших усилий его отношения с этими тремя не вышли бы на свет?

— Не думаю. Мисс Мередит определенно не стала бы никому рассказывать о том, как с ней обошлись — ей помешала бы гордость. Маловероятно, что и Вейн стал бы говорить об этом — отчасти оберегая Энн, а отчасти из чувства долга, требующего помалкивать о служебных отношениях. Макдугал не стал бы молчать и рассказал обо всем, что знает, но ведь о действительно важных вещах он ничего не знает. В общем, чтобы произвести должное впечатление на людей, им нужно бы рассказать все три истории вместе.

— Видимо, так. И вы полагали, что простая угроза разоблачения принудит Сэйвори дать согласие на развод?

— Я был уверен в этом.

Френч с насмешкой взглянул на него и спросил:

— Полагаете, что это соответствует традициям вашей почтенной профессии?

Форрестер только отмахнулся.

— Вам кажется, я не думал об этом? Если бы все это дошло до коллег, моей карьере юриста пришел бы конец, а если бы дело попало в суд, не исключено, что мне пришлось бы отвечать по обвинению в шантаже. Все это я прекрасно понимал, но решился рискнуть. Надеюсь, кстати, что теперь я прояснил наконец для вас одно обстоятельство?

— Что именно, сэр?

— Причину, по которой я пытался все это скрыть от вас.

— Меня интересует только смерть мистера Рэдлета. Все, не связанное с ней… — он пожал плечами, указывая на малую значимость всего остального, и поднялся.

— Еще раз благодарю вас, мистер Форрестер, за все, что вы мне сообщили, хотя, я бы сказал, вам следовало сделать это при нашей первой беседе.

— Но вы же поняли, почему я так поступил?

— Это ничего не меняет. Вам следовало довериться мне. Впрочем, в конечном итоге результат тот же самый. Могу я позвонить от вас?

— Несомненно.

Френч позвонил на биржу труда Вейну.

— Буду признателен вам, мистер Вейн, если вы на несколько минут сможете зайти в полицейский участок. Возник некий вопрос, и думаю, вы сможете нам помочь.

Положив трубку на рычаг, Френч встал.

— Надеюсь, мистер Форрестер, на этом мы расстаемся окончательно, хотя, если всплывет еще что-либо, мне придется опять обратиться к вам за информацией.

— Буду рад помочь.

— Ну, Картер, — спросил Френч, когда они выбрались на площадь, — на этот раз он говорил правду?

Глаза сержанта лукаво прищурились.

— Я поверил ему, сэр, — ответил он с напускной скромностью, искусно уходя от прямого ответа на вопрос.

— Ах, вот как, ты поверил? Мне тоже так показалось, хотя, к сожалению, все равно придется его перепроверить.

— Ловко вы помешали Форрестеру договориться с Вейном, — продолжил сержант. — Договорились о встрече и одновременно сообщили, что ему не надо слишком суетиться.

— Мне показалось, что так проще всего. Надеюсь, что с Вейном мы побеседуем не напрасно. Пока что нам не слишком везло.

— Уйма работы, а показать считай что нечего. Такое с нами и прежде случалось, сэр.

— Ты определяешь судьбы этого мира, Картер, хотя вряд ли сам об этом догадываешься. А иногда ты определяешь даже успех розыска, хотя не думаю, что публика сможет этому поверить. Ладно, вот полицейский участок, можешь быть свободным от моего философствования.

Вейн появился буквально за минуту до них.

— Поскольку я не знал, что вам нужно, я пришел без ничего, — пожаловался он после того, как они обменялись рукопожатием с Френчем. — Если это касается биржи труда, боюсь, от меня мало пользы без моих бумаг.

— Чтобы ответить на мои вопросы, никакие бумаги вам не понадобятся, мистер Вейн. Садитесь и закуривайте, если хотите.

Такое вступление поразило Вейна. Он достал сигарету из портсигара, потом, вспомнив о вежливости, протянул портсигар Френчу. Тот отказался под обычным фальшивым предлогом, мол, не курю на работе.

— Полагаю, вам известно, что нас привело в Сент-Полс, — начал он, когда Вейн уселся и закурил. — Возникло подозрение, что смерть мистера Рэдлета не была случайной, и теперь мы твердо уверены в том, что он был убит. Поэтому всякие опросы и допросы.

Вейн молча кивнул.

— Ну так вот, — продолжил Френч, — я хочу задать вам несколько вопросов, но должен предупредить, что, если не хотите, можете мне не отвечать, и еще, все сказанное вами может быть использовано против вас.

Вейн даже поежился от зловещих предчувствий.

— Вы ведь именно это говорите людям при аресте, верно? — запинаясь спросил он.

— Верно, но мы используем эту формулировку и во многих других случаях. Расследуя дело вроде этого, мы начинаем с того, что подозреваем всех, а потому приходится принимать меры предосторожности.

У Вейна округлились глаза.

— Вы хотите сказать, что подозреваете меня в убийстве мистера Рэдлета? Нет, это невозможно!

— Как я уже сказал, мы подозреваем каждого. Но если, помня о моих предостережениях, вы потрудитесь добросовестно ответить на мои вопросы, то сможете развеять мои подозрения относительно лично вас.

— Ну, естественно, я отвечу, — с готовностью пообещал молодой человек. Здесь и сомнений никаких быть не может. Скрывать мне нечего.

— Тем лучше. Тогда начнем. Вы работаете на бирже труда?

Скоро Френч уже знал, что Вейну тридцать один год, что он живет с вдовствующей матерью, что пытался поступить на службу в авиацию, на флот, в армию и в отряд самообороны, но ему всюду отказали в связи со слабым здоровьем. На бирже труда он занимает второй по значимости пост, его повысили, когда мужчина, работавший в этой должности, был призван в армию. На место почетного секретаря местного Комитета по отражению вторжения взят по рекомендации собственного начальника, когда этот комитет только создавался, и на этом посту он сумел довольно многое сделать, но сейчас комитет практически бездействует.

— Это все понятно, — прокомментировал Френч. — Теперь я задам вам несколько более личных вопросов. Мне нужно знать о ваших взаимоотношениях с мисс Мередит.

Лицо Вейна на этот раз выразило не только удивление, но и негодование. Но ответ он дал без малейших колебаний. Френч не задал ему ни одного дополнительного вопроса на эту тему, потому что рассказанное Вейном детально подтверждалось показаниями других свидетелей.

Потом Френч задал вопрос о конфликте с Сэйвори. Ответ совпал с тем, что он слышал от Форрестера. Когда пришла пора призвать его шофера, Келлоу, Вейн оповестил как его, так и, естественно, Сэйвори. Сэйвори позвонил ему и высокомерно заявил, что он не может обходиться без Келлоу, и предложил освободить того от призыва. Но когда Келлоу оправился от болезни и был признан годным, звонок повторился.

— Как вы отреагировали?

— А как я мог реагировать, мистер Френч? Я только выполнял требования закона, а служба Келлоу у Сэйвори не служит основанием для освобождения от призыва. Я хотел ему прямо по телефону все это объяснить, но Сэйвори нагрубил мне и швырнул трубку. Я посоветовался со своим начальником, и мы написали ему разъяснительное письмо. Если хотите, я ознакомлю вас с копией письма, но уверяю вас, оно было в высшей степени примирительное и вежливое.

— Иначе и быть не могло, мистер Вейн. А дальше?

— Он явился на биржу труда, я говорю о мистере Сэйвори, ворвался в мою комнату и начал кричать и оскорблять меня. Ну, и завершение скандала было соответствующим. Он заявил, что я могу делать что угодно, а вот он будет жаловаться на меня своему другу, сэру Дигби Армстронгу — это большая шишка в нашем министерстве. Скандал был такой, что на крики прибежал мистер Доусон, мой начальник. Мистер Доусон пытался успокоить мистера Сэйвори, но тогда и его обругали. В общем, нам с трудом удалось выпроводить этого господина.

— По всему, что я слышал, это очень характерно для него.

— Да, но здесь он, я думаю, превзошел самого себя. Среди всего прочего он сказал мне, что, если я немедленно не аннулирую решение о призыве, и он еще раз увидит меня беседующим с мисс Мередит, он уволит ее в ту же самую секунду. Вот этим он меня взбесил, мистер Френч. Я послал его к черту.

— Если бы это не был формальный допрос, я бы вас поздравил с таким ответом. Что было дальше?

— Он был очень доволен, сказал, что вот теперь он меня достанет и что он позаботится, чтобы меня уволили за грубость в разговоре с клиентами в служебные часы и в служебном помещении. Что ж, я не спорю, я был, пожалуй, резок с ним, что в чисто техническом смысле дал ему повод. Но меня спас мистер Доусон. Он велел мне принести формальное извинение, и я это сделал. Потом он развернулся к мистеру Сэйвори. Он пригрозил ему, что если тот решится хоть пикнуть, он сообщит об этом инциденте в центр «и я думаю, мистер Сэйвори, — закончил он, — что плохо здесь придется не мистеру Вейну, а вам». Но, несмотря на это, мистер Сэйвори попытался мне насолить.

— Ух ты, в самом деле попытался?

— Да, мы вскоре получили письмо из центра, в котором говорилось, что к ним пришла жалоба на то, что я использовал неформальные выражения в разговоре с клиентом, и потребовали подробного отчета. Мистер Доусон написал, — Вейн усмехнулся, — очень толковый отчет.

— Ваши объяснения были приняты?

— Должно быть, да, потому что я больше не слышал об этой истории ни слова.

— Это все понятно. Пойдем дальше. Мистер Вейн, недавно у вас возникло какое-то дело с мистером Форрестером, верно?

Лицо молодого человека опять выразило удивление, на этот раз с оттенком смятения. Его явно поразило то, сколь подробно Френч осведомлен обо всем происходящем. После недолгого раздумья, он тихо произнес:

— Да, недавно мы с ним имели беседу.

— Сдается мне, там было нечто большее. Пожалуй, лучше сообщить вам, что я уже знаю от мистера Форрестера об этой встрече, и мне нужно только перепроверить его показания. Просто расскажите мне своими словами, о чем вы говорили.

Было видно, что Вейн чувствует себя в затруднении. Он откашливался, хмыкал, запинался, пару раз начинал говорить и останавливался. Словом, вел себя так, будто боялся проговориться и навредить Форрестеру. Но поскольку Френч не произносил ни слова, ему пришлось продолжать.

— Не хотелось об этом говорить, мистер Френч, но, видимо, придется. Надеюсь, вы не станете раздувать эту историю. Мистера Форрестера интересовала ситуация, возникшая в связи с призывом шофера мистера Сэйвори, Келлоу. Я в общих чертах обрисовал ему ситуацию, без деталей, вы понимаете. По-моему, этого делать не следовало. Мы не имеем права давать сведения о служебных делах посторонним.

— Не думаю, что это серьезное нарушение. Мистер Форрестер сказал вам, зачем ему понадобилась эта информация?

— Да, он сказал, что мистер Сэйвори раздражает его и что он намерен как следует его прижать. Он сказал, что моя информация поможет ему в этом и что мое участие в этом деле он сохранит в тайне.

— Он вам сообщил, как именно намерен использовать эту информацию?

— Нет, да я и не хотел знать этого.

— Понятно. Теперь, полагаю, остался последний вопрос, — Френч сделал вид, что что-то ищет в своем блокноте. — Я хотел бы знать, где вы были между половиной десятого и половиной одиннадцатого утра в прошлый вторник.

Вейн мгновенно понял смысл вопроса. В его глазах вспыхнуло мрачное предчувствие.

— Вы же не хотите сказать, что… — У него перехватило дыхание, и он замолчал.

— Я сказал именно то, что сказал, мистер Вейн. Ответьте на мой вопрос, и покончим с этим делом.

Вейн подавленно кивнул.

— Ладно. Я уже столько всего вам рассказал, что нет смысла молчать об этом. В любом случае, выбора нет. Ровно до десяти часов я был у себя на работе. Примерно на половину одиннадцатого я запланировал встречу с мистером Осборном, управляющим мельницей, по поводу женщин, которые должны были заменить его рабочих, призванных на службу.

— Вы запланировали?

— Да. Но за несколько минут до десяти позвонил мистер Форрестер и сказал, что ему нужно срочно меня видеть. Он попросил о немедленной встрече за городом, у группы больших деревьев на вересковой пустоши. По дороге на мельницу я зашел туда.

— Что понадобилось мистеру Форрестеру?

— Более детальные подробности о деле мистера Сэйвори.

— И вы дали ему нужную информацию?

— Да.

— Гм. Сколько продолжалась ваша встреча?

— Минут десять-двенадцать. Он коротко записал то, что я ему рассказал.

Френч звучно захлопнул блокнот и обаятельно улыбнулся:

— Я узнал все, что хотел, и не сердитесь, что я так долго вас продержал. Если не откроется чего-то совсем непредвиденного, вы мне больше не понадобитесь.

После ухода Вейна Френч уселся на стол и задумался о только что услышанном. Вейн ему скорее понравился. Человека такой внешности и манер вряд ли можно было представить в качестве убийцы или его пособника.

Впрочем, внешние впечатления дело полезное, но в его работе нужно опираться на факты. Имелось достаточно причин, чтобы заподозрить Вейна или Форрестера, или их обоих. С мотивом Форрестера он уже разобрался. А что же мы имеем у Вейна?

На первый взгляд, речь могла идти только о мести. Сэйвори оскорбил Вейна. Впрочем, Френчу не удавалось вообразить себе человека настолько мстительного, чтобы пойти на убийство после тех грубостей и хамства, которые достались Вейну. С другой стороны, Сэйвори несправедливо обошелся с мисс Мередит. Этот мотив кажется куда более реалистичным. Такой человек, как Вейн, может пойти на любую крайность, если оскорбили его любимую.

Все это звучало не слишком правдоподобно, но, в общем-то, допустимо. А что же тогда с Форрестером?

Френч уже утвердился во мнении, что у Форрестера был не только достаточно серьезный мотив, но и характер, позволяющий совершить такое дело. Более того, в его показаниях нет надежных доказательств невиновности. Будь он виновен, он бы выдумал все именно так, как рассказал на допросе. Факты, к сожалению, таковы, что он может оказаться как виновным, так и нет.

Но разве в показаниях Вейна не содержится достаточное алиби? Вейн показал, что Форрестер был с ним под большим деревом в течение десяти-двенадцати минут, то есть от десяти до четверти одиннадцатого в утро убийства. Если Форрестер и в самом деле был там, значит, он заведомо не мог быть убийцей Рэдлета.

Следовательно, главный вопрос таков — верить показаниям Вейна или нет? Вот интересно, можно ли как-то их проверить?

Тут мысли Форрестера побежали по другому пути. А не может ли Вейн быть сообщником Форрестера? Очень даже просто. Вейн клянется, что тот был с ним под деревом, а на самом деле он в это время спешил к волнолому, чтобы активировать мину. Все показания Вейна вполне могут быть подтасованы.

И тот же главный вопрос — верить показаниям Вейна или нет? Френч продолжал размышлять надо всем этим, пока не устал и, поняв, что ни к какому положительному выводу прийти не может, решил, что придется проверить в этих показаниях все, что сможет.

Работа оказалась крайне занудной, но зато принесла груду фактов. Секретарша Форрестера слышала, как ее босс без чего-то десять звонил на биржу труда, а служащий этой самой биржи обратил внимание, что в это же самое время кто-то позвонил Вейну. Этот же служащий показал, что сразу после звонка Вейн собрался и ушел. Это было часов в десять. Мисс Паске, пациентка госпиталя, видела Вейна примерно через минуту после Форрестера. И он также свернул на дорогу к вересковой пустоши.

Потом Френч прикинул, сколько времени нужно Вейну чтобы доехать на велосипеде от большого дерева до мельницы — получилось не менее пятнадцати минут. После этого он отправился поговорить с мистером Осборном, управляющим мельницей.

То, что ему там сообщили, поддерживало версию о невиновности Вейна. Во-первых, управляющий заявил, что молодой человек прибыл к нему на мельницу ровно в половине одиннадцатого. И этот факт подтвердили еще несколько человек. Более того, Вейн никак не пытался привлечь внимание к тому, во сколько он прибыл. Следовательно, он уехал от большого дерева именно в двенадцать-пятнадцать минут одиннадцатого, то есть в этом пункте его показания подтверждаются. Поскольку он никак не мог побывать на волноломе до отъезда на мельницу — на велосипеде по вересковым зарослям не особо покатаешься, — это бесспорно доказывает его невиновность. Впрочем, из этого не следовало, что он не был сообщником Форрестера, но это все-таки был шаг в нужном направлении.

Кроме того, управляющий мельницы сообщил, что во время пребывания Вейна на мельнице его поведение было нормальным и вполне обычным. Они обсуждали довольно щекотливые вопросы, и Вейн был спокоен, собран и всецело поглощен делом. Управляющий не мог вообразить, чтобы так мог себя вести человек, занятый какими-либо посторонними мыслями.

Это было весьма убедительно, а плюс к тому было еще четыре факта, и все в пользу невиновности. По характеру Вейн никак не был убийцей. Любовь Энн Мередит к нему также была своеобразной гарантией его добропорядочности. То, что он не был членом отряда самообороны, было не особо сильным аргументом, но все же, надо признать, чтобы взломать склад и найти гранаты, нужно обладать хоть какими-то знаниями внутреннего распорядка отряда. Наконец, он ничего не понимал ни в электрике, ни в механике, не имел ни инструментов, ни мастерской, а к тому же пользовался репутацией выдающегося неумехи. Может такой сделать бомбу? Не может. В общем, не приходится сомневаться в его невиновности. А при этом, приходится признать, невиновность Вейна надежно гарантирует невиновность Форрестера.

Назавтра было воскресенье, и Френч провел его за приведением в порядок записей и лаконичного занесения на бумагу мыслей и выводов.

Результат получился совершенно обескураживающим. Он познакомился со всеми, в ком можно было заподозрить убийцу, и все они оказались вне подозрений. Он безрадостно просмотрел список имен в своем блокноте: Веджвуд, Мод, Литтл, Джессика, Макдугал, Крейн, Форрестер и Вейн, и даже сам Сэйвори, если целью убийцы был не он, а Рэдлет. Ни одного из них нельзя счесть виновным. Не во всех случаях есть абсолютная уверенность в невиновности, но можно быть уверенным, что, если любого из списка обвинить в убийстве, суд заведомо его оправдает.

Усталый и недовольный собой, он полез в карман за трубкой.