Вильям, Джинджер, Дуглас и Генри возвращались из школы домой. Один из учителей в тот день почему-то отсутствовал, и вместо его урока было велено готовить домашнее задание. Нельзя сказать, что Вильям использовал это время по назначению. Первые полчаса он мастерил крыс из пропитанных чернилами промокашек, пока его не пересадили на переднюю парту, чтобы там, под присмотром, он занимался делом.

Пришлось ему открыть Шекспира и нехотя заучивать строки, которые задал учитель:

— бубнил он и тер пальцами глаза, отчего вскоре веснушчатое лицо его тоже покрылось чернильными разводами. Это было в порядке вещей. Миссис Браун не раз сетовала, что стоит ему прикоснуться к чернилам, как «сразу он весь перемажется». Она даже ощущала какое-то беспокойство, когда сын приходил из школы относительно чистым.

Вильям шел с Джинджером, Дугласом и Генри, весело повторяя нараспев: «Друзья, сограждане, внемлите мне…»

— А кем был этот Шекспир? — спросил он.

— Поэт, — сказал Дуглас. — Он… жил… и умер.

— А что он делая?

— Стихи писал.

— Разве это дело? — презрительно сказал Вильям. — Я тоже могу писать стихи… Я спрашиваю, он сражался или что?

— В начале книжки говорится, что он играл в театре, — неуверенно произнес Генри.

— Подумаешь! — сказал Вильям. — Я тоже могу играть.

— Ему ставят разные памятники, — сказал Генри с видом знатока.

— Ну, если это все, что он делал, — с возмущением сказал Вильям, — то и мне должны памятники ставить. Я тоже могу писать стихи и играть на сцене.

Вильям преклонялся перед участниками сражений. Он не был любителем искусств.

Друзья проходили мимо дома миссис Мэлуни. Она жила одна, у нее были собака, кошка и канарейка. Миссис Мэлуни была очень старая и бранчливая. Всех-то она ненавидела. Но ненависть ее к мальчишкам стала всепоглощающей. И в особенности она ненавидела «разбойников», что, возможно, только и удерживало ее на этом свете. Здоровье у нее заметно ухудшалось в те дни, когда не случалось столкновений. А когда происходила схватка с ними, она выглядела не столь дряхлой. Если же ей удавалось обратить их в бегство, она выглядела почти крепкой и бодрой.

«Разбойники» боялись и миссис Мэлуни, и ее собаки, и ее кошки. Они были уверены, что старуха — ведьма. Именно поэтому для них стало делом чести, проходя мимо ее дома, обязательно напроказить. Риск был необходим «разбойникам» как воздух.

В живой изгороди, отделявшей ее сад от луга, была лазейка, и по пути домой один из «разбойников» (они делали это по очереди) пробирался через нее, бежал по садовой дорожке и через калитку выскакивал на дорогу. Вреда они саду не причиняли.

Но один вид этих ненавистных поганцев в ее саду приводил старуху в ярость. Для своего возраста она была необычайно проворна, и не раз ей удавалось кого-нибудь из них схватить.

Друзья испытывали смешанное чувство ужаса и восторга. Они с замиранием сердца предвкушали эти отважные набеги, а потом азартно их обсуждали. Кошка и собака были ее верными помощниками, они тоже ненавидели всех мальчишек. Неделю назад собака укусила Генри, а кошка поцарапала Джинджера.

Сегодня была очередь Вильяма лезть в проем. Миссис Мэлуни стояла у двери. Она, как правило, занимала этот пост в то время, когда «разбойники» возвращались из школы. Сегодня удача была не на их стороне. Джинджер, Дуглас и Генри стояли у калитки, готовые открыть ее, как только примчится Вильям. Но на этот раз Вильям не примчался. Он застрял в проеме.

Когда он наконец протиснулся, то прямо перед собой увидел рассвирепевшую миссис Мэлуни, которая схватила его за уши своими похожими на клешни руками и, приблизив к нему ведьмячье лицо, стала трясти его голову так, что, казалось, все зубы у него сейчас повылетают. Наконец ему удалось вырваться, и он помчался к калитке, где его ждали друзья. Но это было еще не все. Оказалось, что с Вильяма слетела кепочка, и они с ужасом увидели, как миссис Мэлуни подобрала ее, принесла к дому и швырнула на скамейку возле двери.

«Разбойники» срочно созвали военный совет. Потерпеть поражение и отправиться домой, оставив кепку в руках противника, — такого позора для себя они допустить не могли. Они стояли на дороге под подозрительным взглядом миссис Мэлуни, которая все не уходила в дом, и совещались.

— Мы должны забрать кепку, — сурово сказал Джинджер. — Пусть Вильям войдет и возьмет. Это его кепка.

— Да, пошел бы ты, если бы она тебе всю голову растрясла! И кости, и мозги, и все остальное перемешалось. Тебе бы так!

Вильям был буквально потрясен. Он даже на время утратил свои позиции лидера и мог говорить только о том, что произошло с его головой. Тогда Джинджер предложил блестящий план.

Он нашел длинную палку и, пока Вильям, Джинджер и Генри отвлекали внимание врага, заскакивая в сад будто бы для того, чтобы схватить кепку, Джинджер, перегнувшись через изгородь со стороны дома, выудил ее. После чего «разбойники» удалились с ликующими возгласами, гордо неся кепку Вильяма на палке. А миссис Мэлуни кричала им вслед нечто нечленораздельное.

Дома, по настоянию миссис Браун, Вильям вымыл руки и лицо. Это, как обычно, поспешное умывание не принесло большого результата. Но к ланчу он спустился хотя бы с чистой совестью.

— Домашнее задание я уже сделал, — сообщил он. — Частично, — смягчил он это утверждение. — «Добро же подгребают вместе с ними».

— О чем ты, Вильям? — спросила миссис Браун. — Лицо все еще в чернилах?

— Я сделал, что мог, — кротко ответил Вильям, — я умылся. — Он взглянул в зеркало. — По моим волосам видно, что я умылся.

Волосы стояли влажным ершиком.

— Пойди причешись, Вильям, — устало проговорила миссис Браун.

— Знаешь, — начал Вильям, будто намереваясь донести некую глубокую мысль, — я иногда думаю, что лучше позволить волосам расти истественно. У некоторых волосы истественно гладкие. Значит, нужно их причесывать. Но у меня по-другому. Они растут вверх, и я иногда думаю, что лучше позволить им расти вверх. Это истественно. Если…

— Пойди причешись, Вильям, — повторила миссис Браун.

Вильям нехотя пошел наверх. Вернулся он с прилизанными мокрыми волосами, бубня под нос: «Друзья, сторонники, велите, я пришел… ну, как там… добро и зло живет в них…»

— Хватит, Вильям, — терпеливо сказала миссис Браун. — Ешь, хватит нести чепуху.

— Вот и я так думаю, — сказал Вильям, — а с ним все носятся да еще памятники ставят.

Хорошо поев, довольный Вильям отправился гулять с друзьями. Особых планов у них не было. Обычно они полагались на случай, и случай всегда предоставлял им захватывающую программу.

Они договорились встретиться на повороте дороги, ведущей к дому Джинджера. Вильям пришел раньше других и увидел там машину, а в ней плачущую девушку и спящего пожилого господина. Вильям остановился, открыв рот. Девушка была удивительно красива, а Вильям, несмотря на откровенное презрение к женскому полу, был весьма восприимчив к красоте.

Вильям кашлянул.

Девушка посмотрела на него сапфировыми, полными слез глазами и всхлипнула.

— Скажи, мальчик, — произнесла она с американским акцентом и интонацией, что совершенно покорило Вильяма, — как называется это место?

От смущения Вильям замешкался с ответом. А синие глаза за это время наполнились новыми слезами.

— Что же это такое! — всхлипнула леди. — Я сбилась с пути, потеряла карту и не знаю, где нахожусь, папа спит, а я… я не знаю, как ехать.

— А куда вам надо? — спросил Вильям.

— В Стратфорд, — сказала леди, — Стратфорд-на-Эйвоне, место, где родился этот Шекспир. Если мы не попадем туда сегодня, то все пропало. У нас уже не осталось дней, а если я там не побываю, то умру. Все, кого я знаю, там были. Как я скажу дома, что не была в Стратфорде, это же позор! Я заблудилась и потеряла карту, и папа спит, и…

Она разрыдалась, что совсем растопило уже подтаявшее сердце Вильяма.

— Все нормально, — сказал он, желая ее утешить.

За этим не стояло ничего конкретного. Всего лишь выражение сочувствия и желание утешить. Но леди посмотрела на него, и в глазах ее блеснула надежда.

— Ты хочешь сказать, что это Стратфорд? Потрясающе! Это правда?

При виде ее умоляющих, полных надежды глаз не устоял бы и кое-кто постарше и посильнее Вильяма.

— Да, — сказал он после очень короткой паузы, которая знаменовала собой столь же короткую и победоносную схватку с не очень-то сопротивлявшейся совестью, — это Стратфорд.

Леди подпрыгнула на сиденье. Слезы мгновенно высохли.

— Мальчик, ты чудо. Теперь надо как можно быстрее все осмотреть. А папа пусть спит. Он ненавидит достопримечательности. Он спит нарочно.

Она открыла дверку и спрыгнула на землю.

— Прежде всего я хочу увидеть дом Энн Хэтэуэй. Можешь ты показать к нему дорогу, мальчик? Или… послушай, у тебя есть какие-то свои планы на сегодня?

— Нет, — ответил он, решив, что Джинджер, Дуглас и Генри могут прекрасно обойтись без него.

— Тогда не проводишь ли меня, ангел мой?

— Ладно, — с готовностью ответил Вильям.

Он не сожалел, что под влиянием минуты ляпнул про Стратфорд-на-Эйвоне. Теперь он почти в это верил. Воображаемое превращалось для него в реальность.

Они пошли по дороге.

— Это далеко? — нетерпеливо спросила прекрасная американка.

Вильям начал размышлять. Он осознал наконец-то, что пустился в предприятие, которое потребует осторожности, но Вильям был не из тех, кто пасует перед трудностями.

Он огляделся.

— Чей дом, вы сказали? — спросил он наконец.

— Энн Хэтэуэй.

— А, он тут неподалеку, — сказал Вильям, надеясь на лучшее.

Леди сказала, что зовут ее мисс Берфорд — Сэди Берфорд — и что она просто влюбилась в эту маленькую страну, но больше всего она хотела побывать в Стратфорде, и теперь настал счастливейший день в ее жизни, и как здесь прелестно, и она всю жизнь будет ему благодарна.

Вильяму все это очень нравилось: идти вместе с ней, такой красивой; слышать ее американский акцент, который он уже начал понемногу перенимать.

Дорога сделала поворот, и они оказались перед домом миссис Мэлуни.

Мисс Берфорд вскрикнула от восторга:

— Тростниковая крыша! Это, наверное, и есть дом Энн Хэтэуэй!

— Да, это он, — подтвердил Вильям, одновременно испытывая облегчение, что найден дом Энн Хэтэуэй, и цепенея от ужаса, что возможна вторая за этот день встреча с миссис Мэлуни. Он увидел, что миссис Мэлуни выглядывает из окошка. Случалось, что Вильям, будучи натурой артистичной, превосходил самого себя. Вот и сейчас он не успокоился на достигнутом, но в этом была его ошибка. Желая усилить правдоподобие ситуации, он сказал небрежно:

— А вот и Энн Хэтэуэй стоит у окошка.

— Энн Хэтэуэй все еще живет здесь? — изумленно воскликнула мисс Берфорд.

— Так вы же сами сказали, — ответил озадаченный Вильям.

— Но я имела в виду — несколько веков назад.

Вильям попал в еще большее затруднение.

— Та уже умерла, — произнес он после небольшой паузы. Но ему хотелось, чтобы все было так, как видится его прекрасной спутнице. Если ей нужна Энн — пожалуйста.

— Теперь тут другая живет, — не унимался он.

— Потрясающе! — сказала мисс Берфорд. — Потомок, да?

— Ага, — согласился Вильям. — Она потомок.

— Знаешь, мне надо спешить. Ты постучишь или лучше я? Ты знаком с ней?

— О, д-да, хорошо з-знаком, — запинаясь, проговорил Вильям, отступая назад и опасливо глядя на дверь. — Вы что, собираетесь войти туда?

— Конечно, — ответила мисс Берфорд.

— Я бы на вашем месте не стал, — искренне сказал Вильям. — Я бы не пошел. Она ужасно злая, эта миссис М… я хотел сказать — Анна, как вы ее называете.

— Но я должна… другие, я знаю, это делают.

— Лучше не надо, — противился Вильям. — Она к тому же глухая.

— Но я могу кричать.

— Это бесполезно. Она все равно не услышит. И она сумасшедшая… Она даже забыла, как ее зовут… она… она считает себя кем-то другим, так что нет смысла входить. Зачем, если она глухая и сумасшедшая? Это даже опасно. А на дом лучше снаружи глядеть. Внутри он хуже.

— Но я знаю людей, которые в нем побывали, — настаивала мисс Берфорд. — Я их лично знаю. Значит, это возможно и не так уж опасно.

Она решительно подошла к двери и постучала. Вильям стоял на некотором расстоянии, готовый в любой момент пуститься наутек. Дверь чуть-чуть приоткрылась, и показалось морщинистое лицо миссис Мэлуни. При виде Вильяма оно исказилось гневом.

— Ах ты паршивец… ах ты…

Вильям, в ком доблесть сочеталась с благоразумием, готов был уже обратиться в бегство, надеясь, что ситуация каким-то образом разрешится без его участия, но тут он увидел, что мисс Берфорд что-то опустила в руку миссис Мэлуни, после чего гнев старухи поутих и сменился угрюмой подозрительностью.

— Можно ли, миссис Хэтэуэй, — сказала американка с обезоруживающей ласковостью, — заглянуть в ваш исторический дом?

— От истерической и слышу, — огрызнулась хозяйка, — и зовут меня, между прочим, миссис Мэлуни.

Мисс Берфорд повернулась к Вильяму с печальной улыбкой и прошептала:

— Бедная женщина!

Она вошла в кухню. Миссис Мэлуни стояла, зажав десятишиллинговую бумажку обеими руками и недоверчиво глядя на гостью. Вильям на всякий случай держался поближе к двери. Мисс Берфорд с восторгом осматривала старый дом, древний кухонный шкаф, каменный пол.

— Как мило! — выдохнула она. — И все подлинное!

Подозрительность миссис Мэлуни возрастала.

Потом что-то озадачило мисс Берфорд.

— Я видела фотографии. Конечно, память у меня никудышная, но, кажется, на них было больше вещей. Правда, я смутно себе все представляю, но определенно вещей было больше.

В качестве режиссера всей этой постановки Вильям решился на смелый ход.

— Да, — произнес он, — вещей было гораздо больше, но их убрали отсюда, когда она… когда она стала такой.

— А? — резко сказала миссис Мэлуни. — Что он болтает?

— Ничего-ничего, — миролюбиво проворковала мисс Берфорд.

Но угрожающее выражение лица старухи возымело свой эффект. Мисс Берфорд тоже постепенно начала отступать к двери. Миссис Мэлуни побагровела от ярости, из груди у нее вырвались какие-то клокочущие звуки, и мисс Берфорд, без каких-либо церемоний прощания, поспешила покинуть дом вслед за исчезнувшим Вильямом.

— Это ужасно! — уже на безопасном расстоянии произнесла американка. — Бедная женщина! Абсолютно ненормальная! Но, — с удовлетворением продолжила она, — я все увидела. Теперь я могу сказать, что побывала в этом доме. — Она вынула из кармана записную книжечку, открыла ее и пометила галочкой слова «Стратфорд» и «дом Энн Хэтэуэй». — Вот так! Теперь можно возвращаться в Америку.

— Я не захватила мой путеводитель, — сказала мисс Берфорд, — но, полагаю, мне надо еще что-то увидеть в Стратфорде. — Она заметила, что за лугом блеснула речонка, которая неторопливо текла через деревню, где жил Вильям. — Эйвон! — зачарованно выдохнула мисс Берфорд. — Какая прелесть! А теперь скажи мне, мальчик, есть здесь что-нибудь еще, связанное с Шекспиром? Может быть, какие-то еще люди — ну, знаешь, вроде потомков, — задумчиво произнесла она.

Приключение, кажется, близилось к концу, а Вильяму хотелось его продлить. Задумчивый взгляд прекрасных сапфировых глаз подействовал на него странным образом. И неожиданно для самого себя он скромно произнес:

— Я его потомок.

Он и сам был ошеломлен тем, что услышал. Но тем не менее продолжал смотреть на нее с самым невинным видом.

— Неужели! — воскликнула мисс Берфорд в восторге. — Вот повезло! Ты его потомок? Но, наверное, не по прямой линии.

Но если уж Вильям вознамерился быть потомком, так настоящим.

— По самой прямой, — сказал он.

— Тогда ты родня этой старухе? — спросила она возбужденно.

Тут Вильям совсем оторопел и ответил лишь неопределенной улыбкой.

— Подумать только! — сказала мисс Берфорд. — Подумать только! У тебя дома, наверное, есть архивные документы, письма и всякие другие реликвии?

— О да, полно, — сказал Вильям. — По всему дому.

Мисс Берфорд была явно заинтригована.

— Как мне повезло, что именно ты оказался первым, кого я здесь встретила. — Она глядела на Вильяма почти что с благоговением. — Я вижу определенное сходство, — сказала она наконец. — Полагаю, ты просто воспитывался на нем, так ведь? Ты, наверное, многое из него знаешь наизусть?

— Конечно, — сказал Вильям и протяжно начал декламировать:

Он чувствовал, что кое-что переврал, и начал опять: «Друзья, сторонники…», но мисс Берфорд была в восхищении.

— Подумать только! — сказала она. — Подумать только! Я как-то читала «Бурю» — это он написал, да? Но я не могу вспомнить ни строчки. Как тебя зовут?

— Вильям.

— О, конечно. — Она перевела дух. — В его честь. Конечно.

В эту минуту появились Джинджер, Дуглас и Генри. Они стали в ряд, с интересом взирая на новую знакомую Вильяма. Тот почувствовал, что следует объяснить их присутствие здесь.

— Мои друзья, — лаконично представил он.

Мисс Берфорд повернулась к ним.

— Я только что поздравляла Вильяма, — сказала она, — с тем, что у него такой великий предок.

Не в привычке Вильяма было обделять друзей славой.

— Они тоже потомки знаменитостей, — сказал он великодушно. — Джинджер… э… — знакомство Вильяма с классической литературой было весьма ограниченным, но он собрался с мыслями, — Скотт, а Дуглас… Дуглас Вордсворт, и Генри… э… Генри, — он охотно покинул сферу поэзии и перенесся в более для него знакомую, — Генри Нельсон.

Мисс Сэди Берфорд прибыла в Англию с твердым убеждением, что в этой стране невозможного нет, и ее ожидания чудесным образом оправдались.

— Это просто замечательно! — воскликнула она. — Я потрясена. Теперь пойдемте все к Вильяму, он покажет мне реликвии.

Вильям оказался в затруднении. Ситуация выходила из-под его контроля. Он даже немного побледнел, но все-таки пошел по направлению к дому. Джинджер, Дуглас и Генри понятия не имели, что происходит, но следовали за ним, так как обычно радовались любой затее Вильяма.

Мисс Берфорд была совершенно счастлива. Она радостно щебетала об Эйвоне и доме Энн Хэтэуэй, о «Буре» и о том, как велико сходство между Вильямом и эйвонским бардом. Вильям сделал было попытку отдалить неизбежность разоблачения и решительно миновал поворот, ведущий к его дому. Но всегда туповатый Джинджер звонко сказал: «Эй, так вот же поворот к дому Вильяма».

Вильям свирепо на него глянул, а потом с вымученной улыбкой повернулся к мисс Берфорд. Ему теперь очень хотелось как-то от нее отделаться. Она была хорошенькой, но не настолько, сердито решил он, чтобы устраивать такую заваруху, да еще и его вовлекать.

— Я… я подумал, что лучше пройти к дому другой дорогой, — сказал он, — чтобы… чтобы лучше увидеть Эйвон, — ляпнул он в неожиданном приливе вдохновения.

— Какой еще Эйвон? — простодушно спросил Генри и излишне громко вскрикнул, когда Вильям его лягнул.

Вильям шел с одной стороны от мисс Берфорд, Джинджер — с другой, Дуглас и Генри — позади. Уныние Вильяма возрастало. Вдобавок ко всем треволнениям Джинджер вытеснял его из поля зрения прекрасной дамы. Джинджер мило болтал с ней о всякой всячине, и мисс Берфорд с нежностью улыбалась. «Хорошо ему болтать, — мрачно размышлял Вильям, — она не собирается идти к Джинджеру в дом и смотреть „реликвии“, и что это хоть такое?»

Оттягивать посещение уже не было возможности. Вся компания подошла к его дому.

— А вот и дом Вильяма, — весело сообщил Джинджер и направился к калитке.

— П-подожди, — осевшим голосом произнес Вильям, — я должен войти и спросить…

Он поспешно вошел в дом, постоял немного в холле, пытаясь что-нибудь придумать. Он противился неизбежности как мог. Но на этот раз тщетно. Было бы легче, знай он хоть, что это такое — «реликвии».

Он вернулся к калитке еще более поникший.

— Понимаете, — начал он, — я только что обнаружил, что они попрятали эти ре… как вы говорите?

— Реликвии.

— Ну да. Они их попрятали от воров.

Экспромт не возымел желаемого эффекта. На лице мисс Берфорд отразилось разочарование, но уходить она не собиралась.

— Какая жалость! Хотя можно понять. Я бы тоже так поступила. Но все же я должна войти в дом, чтобы потом о нем рассказывать.

Она решительно подошла к двери и позвонила. Вильям держался позади, с застывшим лицом, оцепенев от страха. Волосы у него стали дыбом, несмотря на то, что не так давно он тщательно их прилизал.

Дверь открыла сама миссис Браун.

— Добрый день, — сказала мисс Берфорд, входя в холл в сопровождении мальчишек. — Я уверена, вы простите меня за вторжение, но я просто должна увидеть этот дом, хотя и слышала, что из предосторожности все реликвии спрятаны.

Миссис Браун смотрела на нее, открыв рот от изумления.

— Я заметила удивительное сходство вашего мальчика с его великим предком, — восторженно заявила мисс Берфорд. — Наверное, ваша фамилия уже другая. Какая у вас фамилия?

— Б-б-браун, — с запинкой ответила хозяйка дома, желая знать, не следует ли тотчас позвонить в полицию.

— Но, уверена, также и Шекспир, — продолжала мисс Берфорд, положив руку на взъерошенную голову Вильяма и склонившись к его застывшему лицу. — Я уверена, он Вильям Шекспир Браун. Думаю, вы привыкли к частым посещениям? Это так интересно! Я очень рада, что побывала здесь, потому что в книгах не почерпнешь и половины того, что узнаешь, увидев собственными глазами. Я читала «Бурю», вот, пожалуй, и все. Я замечательно провела время, вы так добры, что позволили мне войти… побывать в доме, где живут его прямые потомки.

Миссис Браун без сил опустилась на стул.

— Мне надо бежать, — сказала мисс Берфорд, — а то папа проснется и не поймет, в чем дело, и нам пора возвращаться в Лондон. До свидания, для меня явилось честью быть здесь и говорить с вами. Когда я вернусь домой, то всем об этом расскажу.

Она удалилась, с улыбкой расточая на прощание слова благодарности.

Вильям, бросив взгляд на недоуменное лицо миссис Браун, последовал за гостьей, бормоча что-то вроде «провожу ее». Он предвидел, что от него потребуют объяснений, и хотел как можно дальше оттянуть этот момент. Он слышал, что миссис Браун окликнула его, но поспешил удалиться вместе с путешественницей.

Миссис Браун потребовала объяснений от «разбойников», которые продемонстрировали полнейшее неведение, к чему она отнеслась с подозрением.

Когда Вильям и мисс Берфорд подошли к машине, «папа» как раз проснулся.

— Что… где… почему? — заговорил он спросонья. — Где мы?

— В Стратфорде, папулька, дорогой, — весело сообщила ему дочь.

— Увидела? — лаконично спросил отец. — Поставила галочку?

— Разумеется, — счастливо отозвалась мисс Сэди. — Я восхитительно провела время.

— Ну, тогда едем, — сказал он. — Надо поспеть в Лондон к обеду. Я голодный как волк.

Она села рядом с ним, весело улыбаясь.

— Теперь я не потеряюсь, — сказала она, — мы ехали сюда по прямой. — Вильям! — Она сунула ему что-то в руку. — Купи себе конфет.

Машина тронулась.

Вильям стоял посреди дороги, глядя вслед, пока они не скрылись из вида. Потом он уставился, не веря глазам своим, на десятишиллинговую бумажку, которую держал в руке.

По дороге домой он выработал линию поведения.

Миссис Браун понемногу пришла в себя, но все еще была озадачена.

— Мне казалось, что она в любое мгновение может стать буйной и всех нас поубивает, — сказала она. — Вильям, кто она такая и зачем ты ее привел?

— Я не знаю, кто она. Только имя знаю. Она сказала, что ее зовут мисс Берфорд. И я ее не приводил. Она сама захотела прийти к нам.

— Но зачем?

— Ты же слышала, что она говорила. Она все время это твердила. Она хотела прийти к нам. Это все, что я могу сказать. Ты же слышала, что она говорила. Она сказала мне, что ее зовут мисс…

— Но где ты ее нашел?

— В машине. Она плакала. Она сказала, что ее зовут мисс Берфорд.

— Что ты заладил! Что еще она говорила? Зачем она пришла к нам?

— Я же объяснил тебе. Она сказала, что ее зовут мисс… ладно, не буду. Но я же рассказываю тебе, как все было. Ну вот, она это сказала, и мы немного прошлись, и она сказала, что хочет зайти к нам. Я не хотел, я ее не приглашал. Я знал, что тебе это не понравится. Но она пристала, и я не мог ее удержать. Я старался и повел ее кружным путем. Я совсем о ней ничего не знаю, она сказала мне только, что ее зовут мисс Берфорд и… займусь лучше домашним заданием, хочу подтянуться и получить хорошие отметки… чтобы вы не зря платили за меня деньги и все такое.

После его последних слов миссис Браун от изумления потеряла дар речи. Вильям удалился в гостиную и сел там с книжкой за стол. Несколько минут спустя он осторожно приоткрыл дверь и услышал, как миссис Браун разговаривает с дочерью.

— Как это печально, — доносился ее голос. — Понятия не имею, где Вильям ее подцепил и где она сейчас. Совсем молодая и абсолютно невменяема. Говорит, как в бреду. Я хотела получше расспросить Вильяма, но он занят домашним заданием, не хочется его отвлекать.

Вильям тихонько притворил дверь, открыл окно, легко спрыгнул в сад и спокойненько пошел к калитке, где топтались Джинджер, Дуглас и Генри. Он вынул из кармана десятишиллинговую банкноту и поднял ее над головой.

Джинджер, Дуглас и Генри пришли в полный восторг.

Вильям забрался на верхнюю поперечину калитки и посмотрел на них сверху вниз.

— «Друзья, сторонники…» — начал он, а потом перешел на твэнг. — Послушайте, вы классные ребята!

По возвращении в Техас мисс Берфорд прочла небольшую лекцию о поездке в Англию.

Она рассказала о посещении дома Энн Хэтэуэй, в котором сейчас обитает очень старая женщина, впавшая в маразм.

Она рассказала, как в том же городе встретила четырех мальчиков, один из которых — потомок Шекспира, другой — потомок Скотта, третий — поэта Вордсворта и четвертый — потомок Нельсона. Потрясающе, не правда ли? Ее лекция имела огромный успех.

В тот же год одна из почтовых открыток, посланных Вильяму на Рождество, не нашла своего адресата. Она была из Америки, и адрес на ней был такой: «Мистеру Вильяму Шекспиру Брауну, Стратфорд-на-Эйвоне, Англия».