Серый рассвет поднялся над вчерашним кострищем. Игнат прутиком разворошил потухшие угли и выкатил несколько печеных картошек.

– Батьков казачок, выходит дело, – засланный… Слышь, Игнат, а? – рассуждал один казак.

– Кинь мальцу картошки, – попросил Игнат Савелия, – а то не ровен час – помрет с голоду.

Савелий взял пару еще теплых картофелин и, отперев дверь, вошел в баню. Картошка покатилась по полу.

– Нечистая! – услыхали его вопль снаружи. – Сила нечистая!

За Савелием в баню вбежал казак повыше и приложился лбом в висящий над дверью ушат. Но это – меньшая из бед, которые ходят парами. Одного взгляда было довольно, чтобы понять – дело плохо.

– Игнат! – позвал казак.

– Нечистая! Братцы! – продолжал кричать Савелий уже на улице. – Нечистая тута!

Игнат забежал в предбанник, выскочил и выпалил в воздух из ружья.

– Убег! Убег!!

Караульные тоже стали палить, все кроме Савелия.

– Нечистая, спасайся кто может! – по-прежнему голосил тот.

Игнат побежал к атаману.

– Что случилось?! – кричали встречные бурнаши и тоже, для острастки, палили вверх.

– Убег! Убег! – крикнул Игнат, завидев атамана на крыльце штаба.

Бурнаш дважды выстрелил в упор. Раненый согнулся, припал к земле и все твердил:

– Убег он, убег лазутчик… убег.

– Догнать! – грозно приказал атаман. – Взять живьем!

Все, кто были у штаба, вскочили на коней и мгновенно умчались. Кому ж охота помирать от руки озверевшего от ненависти батьки?