– Остапенко… Остапенко!

– Я здесь, товарищ Оксана, – откликнулся из темноты подвала чекист, приставленный помогать Ксанке с беспризорниками.

– Коля, я уверена, что у них тут второй выход есть.

– Був, – поправил Микола, – да я его рухлядью привалил. За имя ж не угонишься, такие бисовы дыти!

– Молодец, товарищ Остапенко, – похвалила Ксанка. – Значит, действуем, как договорились: ты ловишь только того мальчишку, которого я укажу. Он верткий и крикливый, хоть и шепелявый. Только когда его поймаешь, можешь ловить следующего.

– Да ясно, товарищ Оксана.

Чекисты осторожно пробрались к месту, где прятались беспризорники.

– …а над клестами глоп с покойниском летает!

– Врешь!

– Вот те клест – сам от дядьки Савелия слысал! – забожился рассказчик. – Вдоль довоги мелтвые с косами стоят и… тисина!

– Коля, оратора бери, – шепнула Ксанка.

Остапанко кивнул и шагнул вперед.

– Всем стоять на месте, а то ухи пообрываю!

– Шухер, братва!

– Атас, пацаны!

Беспризорники кинулись к запасному выходу, но, встретив неожиданное препятствие, заметались по помещению. Остапенко кинулся в гущу, а Ксанка старалась держаться ближе к единственному проходу, чтобы не пропустить Кирпича. Часть мальчишек постарше, поняв, что вторая дверь только завалена, стали упорно раскачивать створки. Среди них оказался и Костя. Тут Микола его и настиг. «Ой, пусти, больно!» – попробовал кричать мальчишка, но Остапенко твердо помнил приказ своей юной начальницы и хватку не ослабил. Свободной рукой он прихватил еще одного пацана.

Услышав знакомый голос, Ксанка двинулась на звук, прихватив пару снующих в панике малышей. Видя, что проход освободился, беспризорники гурьбой кинулись к нему, отталкивая друг друга.

– Привет, Кирпич, опять ты нам попался! – сделав удивленные глаза, сказала Ксанка.

– А я опять сбегу! – заявил мальчишка.

– Это мы еще посмотрим, – встряхнул его Остапенко.

– Из детдома сбегу, а в тюльму меня садить не за сто!

– А иностранца кто бил?

– Я не бил, – твердо сказал Кирпич.

– Правильно, ты на шухере стоял, – сказала Ксанка. – Выводи их, Коля.

Некоторое время Кирпич шел, повесив голову, думал.

– Откуда знаесь? – спросил наконец он, глянув исподлобья на Оксану.

– А кто «сухел» кричал? – ехидно спросила Ксанка. – Тебя, в отличие от дружков твоих, даже в темноте опознать можно.

– А се ты длазнися, я вообсе нисего говолить не буду!

– И не надо, у нас свидетель имеется.

– Немес, сто ли? – презрительно спросил Кирпич.

– А откуда знаешь, что он немец? – спросила Ксанка. – Я ведь сказала – иностранец.

Мальчишка прикусил язык и отвернулся. Лучше с легавыми вообще не говорить, хитрые они, как лисы.

– А ты, шкет, – зеленый еще, – словно прочитав его мысли, заметил Остапенко, – подрасти сначала, а потом уж выбирай: в тюрьме сидеть или каким-нибудь хорошим делом заниматься.

– Это пасанов ловить – холосее дело?

– Нет, немцев бить, – отпарировал Микола, но спор с шепелявым, но острым на язык мальчишкой, прекратил.

Пойманных четверых беспризорников посадили в припасенную пролетку и с ветерком доставили по знакомому Кирпичу адресу – на улицу Одесскую в детский дом имени Клары Цеткин. Остапенко караулил мальчишек в приемной, а Ксанка прошла в кабинет к заведующей, забыв закрыть за собой дверь.

– Здравствуйте, Тамара Васильевна. Я опять к вам с пополнением.

– Здравствуй, Оксана. Новенькие?

– Кроме Кирпича всего четверо.

– Четверых не возьму, только Кирпича.

– Но, Тамара Васильевна…

– И слушать ничего не хочу. Ты у себя начальница, а я у себя. Не могу! Нет места.

– Очень нужно.

– Оксаночка, я знаю, но мест нет. Я сколько просила отдать мне правое крыло нашего здания? Пока не будет решения – ни одного воспитанника не приму, – твердо сказала заведующая.

Кирпич победоносно поглядел на своих приятелей: его принимали, а их нет, а кроме того, он знал, как отсюда сбежать, поскольку однажды уже это проделал.

– Решение уже есть, – понизив голос, конфиденциально сказала Ксанка. – Но пока, Тамара Васильевна, губчека держит часть вашего дома в резерве. Всего на два месяца.

– Зачем?

– Через месяц здесь будут чоновцы. Поймите, у нас нет другого помещения.

– Рядом с детьми? – возмутилась Тамара Васильевна. – Неужели тюрьма так переполнена?

– Чоновцы – это не бандиты, а части особого назначения, красноармейцы, понятно?

– А точно решение уже есть? – переспросила подозрительная заведующая.

– Точно.

– Хорошо, Оксана, два месяца мы с детьми потерпим, – согласилась Тамара Васильевна, – но ни днем больше!

– Договорились, – обрадовалась Ксанка. – Принимайте ребят, а я с товарищем Остапенко должна осмотреть помещение под казарму.

– Вот ключ, – сказала Тамара Васильевна, – я от своих сорванцов запираю.

– Думаете, помогает? – улыбнулась Ксанка, кивая в сторону Кирпича.

– Помогает, – строго сказала заведующая, – когда начинают понимать, что ломать замки – это плохо. Заводи ребят.

Остапенко с облегчением сдал мальчишек Тамаре Васильевне. С этой шпаной порой тяжелее приходится, чем с бандитами.

– Разрешите быть свободным, товарищ Ларионова? – козырнул Микола.

– А как же приказ начальника отдела по борьбе с бандитизмом?! – громко спросила Ксанка, закрывая за собой дверь кабинета.

– Но…

– Осмотреть помещение под казарму без разговоров!

– Есть, – сказал Микола, все равно не понимая, о каком это приказе Оксана гутарит.