Покрутив пимпочку старого звонка, Валера понял, что напрасно теряет время. Но несколько ударов кулаком поправили положение.
– Кто там шляется в такую рань? – проворчал недовольный голос за дверью.
– Матвеич, соня, тебе вроде на пенсию рано!
– Кто это? – из голоса пропал весь сон. Дверь распахнулась, и на пороге оказался вполне собранный, не старый мужчина. – Валерий Михайлович? – хозяин посторонился, пропуская гостя. – Проходите, проходите… Никто вас не видал?
– Ты чего такой пуганый? – спросил Мещеряков, следя за тем, как тщательно запиралась за ним дверь.
– Поди есть с дороги хотите? Я сейчас на стол соберу.
– Вообще-то я завтракал в кафе, – сказал Валера.
– Так вы, значит, в городе, товарищ главный инженер?
Мещеряков прошел с хозяином на кухню, где тот все-таки поставил греться чайник.
– Конечно, в городе, – Валера присел к столу и, достав пачку «Мемфисок», закурил. – А ты думал где?
– Там, – неопределенно мотнул головой Матвеич.
– Только тут, никаких «там», понял?
– Не очень, – хозяин покосился на незнакомые сигареты.
– Я – горный инженер, живу в своей квартире. Жена и сын перед войной уехали в отпуск и сюда не вернулись, хотя я их ждал. Теперь, когда фронт сдвинулся на Восток, я решил, что нужно налаживать новую жизнь и обратился в комендатуру. Комендант Юзовки принял меня на работу. А курево, на которое ты так подозрительно косишься, выдано мне в числе прочего пайка. Хочешь курить?
– Теперь понятно, – сказал Матвеич. – А ну, двигай отсюда, горный инженер, к чертовой матери!
– Вижу, ты совсем проснулся? – улыбнулся Мещеряков.
– Да я и не спал, хоть заводы и не гудят, а я все как на смену встаю.
– А чего же не открывал?
– Добрые люди больше в гости не ходят, а вот только такие…
– Договаривай, Матвеич, раз начал.
– Прихвостни! Иди отсюда пока по добру, по здорову!
– А мне сначала показалось, что ты запуганный какой-то, а?
Матвеич схватил топор, лежащий у печки, и замахнулся.
– С тобой ужо управлюсь!
– Рад, что ошибся. В доме кто есть?
– Чего? – топор дрогнул.
– Чужие в доме есть?
– Нет, – занесенная рука опустилась. – А что?
– Тогда присядь… Дело в том, Матвеич, что, отступая, наши не успели взорвать шахты.
Хозяин тяжело опустился на табурет.
– Но ведь должны были!
– Потому я и остался, – сказал Валерка, – нужно все довести до конца.
– Ох, опасное это дело, Валерий Михайлович… Неужели немцы тебе поверили?
– Выбора у них особого нет, – объяснил Мещеряков. – Шахты уголь должны Германии давать, а кто добычу наладит? Своих лишних рук нету, а из советских шахтеров добровольцев, думаю, у гитлеровцев мало. Будут они, конечно, за мной следить, поэтому любая наша ошибка может оказаться последней. Правда, есть одно обстоятельство, которое может нам помочь, – и Валерий рассказал старому рабочему о предложении немецкого коммерсанта Корфа.
– Вот бисов сын! – воскликнул Матвеич. – Так он готов своим свинью подложить, лишь бы заработать? Лихо! С таким помощником мы многое сробить можем.
– Запомни, Матвеич: он такой же враг, как остальные. Если этот немец заподозрит, что мы собираемся испортить шахты всерьез, он первый в гестапо побежит.
– Да я разумею, Валерий Михайлович.
– Комендант мне лично поручил сформировать бригаду рабочих, которые займутся ремонтом шахтного оборудования. Так что, Матвеич, подбери десятка полтора надежных шахтеров из тех, что остались в Юзовке. Ты людей лучше моего знаешь. Объясни всем, что дело опасное, кто колеблется – пусть дома сидит, мы в обиде не будем. Но детали и про Корфа пока не рассказывай. После операции из города придется уходить, так что семейных не выбирай.
– Это ясно.
– Вот тебе документ, аусвайс называется, для фашистских патрулей, ты теперь числишься у них на службе, так что можешь по городу смело гулять.
Матвеич взял бумагу с черным орлом и покрутил в руках.
– И после комендантского часу?
– Нет, после – не стоит. Я так понимаю, что лояльность они ставят выше всего. Будь ты, Матвеич, специалист хоть самой высшей квалификации, подозрительно себя поведешь – к стенке прислонят. Да и меня тоже расстреляют и не поморщатся. Тут и другим, кого на место убитых возьмут, наука: не перечьте!
– Не пужай раньше времени, товарищ главный инженер.
– Я теперь – господин главный инженер, – сказал Валерка. – Вот как жизнь переменилась.
– Тогда сигареты оставьте, я так к ней легче привыкну.
Мещеряков улыбнулся, пожал на прощание руку и снова отправился в комендатуру.