Покрутив пимпочку старого звонка, Валера понял, что напрасно теряет время. Но несколько ударов кулаком поправили положение.

– Кто там шляется в такую рань? – проворчал недовольный голос за дверью.

– Матвеич, соня, тебе вроде на пенсию рано!

– Кто это? – из голоса пропал весь сон. Дверь распахнулась, и на пороге оказался вполне собранный, не старый мужчина. – Валерий Михайлович? – хозяин посторонился, пропуская гостя. – Проходите, проходите… Никто вас не видал?

– Ты чего такой пуганый? – спросил Мещеряков, следя за тем, как тщательно запиралась за ним дверь.

– Поди есть с дороги хотите? Я сейчас на стол соберу.

– Вообще-то я завтракал в кафе, – сказал Валера.

– Так вы, значит, в городе, товарищ главный инженер?

Мещеряков прошел с хозяином на кухню, где тот все-таки поставил греться чайник.

– Конечно, в городе, – Валера присел к столу и, достав пачку «Мемфисок», закурил. – А ты думал где?

– Там, – неопределенно мотнул головой Матвеич.

– Только тут, никаких «там», понял?

– Не очень, – хозяин покосился на незнакомые сигареты.

– Я – горный инженер, живу в своей квартире. Жена и сын перед войной уехали в отпуск и сюда не вернулись, хотя я их ждал. Теперь, когда фронт сдвинулся на Восток, я решил, что нужно налаживать новую жизнь и обратился в комендатуру. Комендант Юзовки принял меня на работу. А курево, на которое ты так подозрительно косишься, выдано мне в числе прочего пайка. Хочешь курить?

– Теперь понятно, – сказал Матвеич. – А ну, двигай отсюда, горный инженер, к чертовой матери!

– Вижу, ты совсем проснулся? – улыбнулся Мещеряков.

– Да я и не спал, хоть заводы и не гудят, а я все как на смену встаю.

– А чего же не открывал?

– Добрые люди больше в гости не ходят, а вот только такие…

– Договаривай, Матвеич, раз начал.

– Прихвостни! Иди отсюда пока по добру, по здорову!

– А мне сначала показалось, что ты запуганный какой-то, а?

Матвеич схватил топор, лежащий у печки, и замахнулся.

– С тобой ужо управлюсь!

– Рад, что ошибся. В доме кто есть?

– Чего? – топор дрогнул.

– Чужие в доме есть?

– Нет, – занесенная рука опустилась. – А что?

– Тогда присядь… Дело в том, Матвеич, что, отступая, наши не успели взорвать шахты.

Хозяин тяжело опустился на табурет.

– Но ведь должны были!

– Потому я и остался, – сказал Валерка, – нужно все довести до конца.

– Ох, опасное это дело, Валерий Михайлович… Неужели немцы тебе поверили?

– Выбора у них особого нет, – объяснил Мещеряков. – Шахты уголь должны Германии давать, а кто добычу наладит? Своих лишних рук нету, а из советских шахтеров добровольцев, думаю, у гитлеровцев мало. Будут они, конечно, за мной следить, поэтому любая наша ошибка может оказаться последней. Правда, есть одно обстоятельство, которое может нам помочь, – и Валерий рассказал старому рабочему о предложении немецкого коммерсанта Корфа.

– Вот бисов сын! – воскликнул Матвеич. – Так он готов своим свинью подложить, лишь бы заработать? Лихо! С таким помощником мы многое сробить можем.

– Запомни, Матвеич: он такой же враг, как остальные. Если этот немец заподозрит, что мы собираемся испортить шахты всерьез, он первый в гестапо побежит.

– Да я разумею, Валерий Михайлович.

– Комендант мне лично поручил сформировать бригаду рабочих, которые займутся ремонтом шахтного оборудования. Так что, Матвеич, подбери десятка полтора надежных шахтеров из тех, что остались в Юзовке. Ты людей лучше моего знаешь. Объясни всем, что дело опасное, кто колеблется – пусть дома сидит, мы в обиде не будем. Но детали и про Корфа пока не рассказывай. После операции из города придется уходить, так что семейных не выбирай.

– Это ясно.

– Вот тебе документ, аусвайс называется, для фашистских патрулей, ты теперь числишься у них на службе, так что можешь по городу смело гулять.

Матвеич взял бумагу с черным орлом и покрутил в руках.

– И после комендантского часу?

– Нет, после – не стоит. Я так понимаю, что лояльность они ставят выше всего. Будь ты, Матвеич, специалист хоть самой высшей квалификации, подозрительно себя поведешь – к стенке прислонят. Да и меня тоже расстреляют и не поморщатся. Тут и другим, кого на место убитых возьмут, наука: не перечьте!

– Не пужай раньше времени, товарищ главный инженер.

– Я теперь – господин главный инженер, – сказал Валерка. – Вот как жизнь переменилась.

– Тогда сигареты оставьте, я так к ней легче привыкну.

Мещеряков улыбнулся, пожал на прощание руку и снова отправился в комендатуру.