В Липатовскую Бурнаш вернулся уже в приподнятом духе и сразу позвал Даньку с собой в штаб.
- Батька, а этих-то куда? - спросил Пасюк, кивая на телеги с арестованными. Гнат приостановился на пороге.
- Хаты свободные есть?
- Нет.
- Тогда в церкви запри, - распорядился атаман. - У каждого входа - по караулу. В хате Бурнаш показал Даньке на стол.
- Садись, пиши приказ.
- Слушаю, батька, - отозвался казачок и взялся за перо.
Через полчаса лже-Григорий уже читал бурнашам перед штабом свиток приказа:
- Народ великой радостью и любовью встречает своих освободителей вольную армию батьки Бурнаша. В бессильной злобе красные комиссары подсылают своих наймитов, чтобы мутить народ. А посему объявляю за поимку главарей банды красных «мстителей» из самоличных сумм батьки будет выдано: деньгами…
Данька сделал паузу и посмотрел на одобрительно слушающих казаков.
- Никак Сидор приехал, - услыхал он, перевел взгляд дальше к коновязи и… Тут уж язык просто отнялся. Данька увидел, как покойный Сидор Лютый спешился с коня и привязал повод. Сейчас хлопец сам стал ни жив ни мертв. Значит, не достала бандита его пуля! Как бы теперь не вышло наоборот, а Лютый стреляет метко, то Даниил из-за бати хорошо помнит… Он же красный мститель! Данька сосредоточился и стал читать прыгающие перед глазами буквы дальше.
- Деньгами: царской «катенькой» - сто рублей, «керенками» - полтора метра, советскими рублями - две тыщи и пять тыщ расписками от самого батьки. Объявить по всем хуторам и станицам в течение двух суток. Атаман Гнат Бурнаш. Год 1920, месяц май.
Лютый перебросил повод и повернулся к штабу, где мальчишеский голос читал приказ атамана. Ладный казачок в белой черкеске старательно-громко произносил слова… Казачок… Не веря еще глазам своим, Сидор подошел вплотную к подростку. Тот смотрел только в свиток, а Лютый - в упор на него. Потом Сидор развернулся и быстро вошел в хату.
Атаман Бурнаш встретил помощника благодушно.
- Здорово, Сидор, присаживайся, сейчас казачок чай подаст. Расскажи, как удалось с самим батькой Махно погутарить?
Лютый к столу не сел, а выглянул в окно, где на крыльце все еще стоял Данька.
- Об том после поговорим, - сказал Лютый, - я о другом. Знаком мне этот хлопец - твой казачок. И отца его знавал - красного командира Ивана Ларионова!
- Да ты что?!
- Я вот этой рукой старшого пристрелил, а ты мальца на груди, как змею, пригрел!
- Да померещилось тебе, Сидор. Я с его батькой, добрым казаком Семкой Кандыбой лет десять знаюсь.
Данька тем временем вернулся в хату и встал под дверью.
- А ты документ какой-нибудь спросил у сына дружка своего? поинтересовался Лютый.
- Спросил. Ты рубаху у него задери да сам почитай! У него вся спина красной плеткой расписана. Он этот документ при себе долго держать будет.
- Так то же я, Гнат, слышишь, то ж я…
Дверь распахнулась и Лютый оборвал себя. Данька вошел с подносом, на котором, не дрожа, стояли два стакана в ажурных серебряных подстаканниках. Он спокойно поставил чай на стол.
- А захотите еще, батька, так у меня самовар горячий стоит.
- Ну ладно… Гриня!
- Чего, батьк? - оглянулся от дверей казачок.
- А ничего, ступай. - Бурнаш прикрыл за ним дверь и повернулся к Лютому. - А ежели другой документ надо, то имеется бумага - письмо от батьки его - Семки Кандыбы. Мнительный ты стал, Сидор, ой мнительный, атаман похлопал казака по плечу. - Уже и мне не веришь.
- Я глазам своим верю.
- Сидор!
- Сколько у тебя этот казачок? Как я уехал - недели две? А теперь прикинь, что за это время было!
- Ну?
- Сотня Илюхи Косого в Волчьей балке на засаду напоролась, случайно? Меж коней мор пошел - водой отравленной поили! А сегодня за хлебом посылал - ни зернышка! Как по уговору. Засланный к тебе казачок - лазутчик.
- Устал ты с дороги, вот тебе и мерещатся всюду враги, - сказал Бурнаш. - Иди, отдыхай.
- Добро… добро, атаман.
Данька успел отскочить от дверей и взяться за сапог, которым раздувал самовар, прежде чем Лютый распахнул дверь. Бандит задержался рядом с казачком.
- А ты, щусенок, поди и панихидку по мне справил.
Данька как ни в чем не бывало работал сапогом, словно кузнец мехами.
- О чем это вы, дядя Сидор? Спутали с кем-то?
- А может, и спутал.
Лютый зашел к себе в хату и зло швырнул маузер с саблей на койку. Сел к столу и выпил стакан горилки.
- Игнат!
Из сеней прибежал бородатый мужик, исполнявший роль денщика, и принес новый штоф с самогоном.
- Жеребца седлай, - приказал Сидор, - ас казачка глаз не спущай. Пропадет - шкуру с тебя спущу!
- А чего ему пропадать-то? - удивился Игнат. Лютый сгреб мужика за грудки и притянул к себе.
- Выкрасть могут Гриню нашего.
- Это кто же?
- Сволочи красные. Понял, Игнат?
- О, Господи, о, Господи, - запричитал, крестясь, мужик.
- Ну давай, ступай, - отпустил Сидор. Сам схватил штоф и хлебнул прямо из горла.
* * *
Данька уже почти час бродил по станице. Он заметил, что за ним всюду тенью следует Игнат - денщик Сидора. Значит, не поверил атаман до конца в легенду о Григории Кандыбе. Это не самое страшное. Данькину руку жгла записка, которую надо было срочно передать в условленном месте Ксанке. В ней говорилось, что воскрес Лютый, а самое главное, Бурнаш захватил в станице Медянке заложников, и если их не спасти, то завтра будет поздно. Данька разрывался: если Игнат увидит передачу записки, то хлопец рассекретит не только себя, но и сестру, а если переждать время, то погибнут ни в чем не повинные заложники.
Данька кружил по улицам, здоровался с казаками, перекидывался репликами, а сам думал только о том, на что решиться. Он опять вышел к штабу, на завалинке которого сидела компания бурнашей с Савелием во главе. Данька поздоровался и устроился рядом.
- … Да я поначалу и сам не поверил, - рассказывает казачок, - а вот глянул в стороны: гроб с покойничком летает над крестами! А вдоль дороги мертвые с косами стоят, - Савелий даже показал как. - И-и… тишина!
- Ну да! - заржали казаки. - С косами.
- Ну, ты даешь.
- Берегись! Берегись! - донесся вдруг сумасшедший крик.
- Лошади понесли, - сообразил кто-то из казачков.
На улице показалась бешено несущаяся тачанка.
- А-а! - крик замер на Настиных губах.
Данька увидел вдруг побледневшую, как бумага, девчонку, которая с ужасом смотрела на своего младшего брата, барахтающегося в придорожной пыли вместе с двумя приятелями. Неуправляемая тачанка летела прямо на них. Данька бросился наперерез и повис на шее одного из коней. Повозка остановилась за пару метров от детей. Парень разжал враз онемевшие руки и опустился на землю. Настя схватила брата и убежала во двор.
- Гришенька! Гриша! - к хлопцу подбежал перепуганный Игнат. - Не зашибся, не зашибся, слава тебе, Господи… Сволота! Глаза залил, паразитина! - Мужик бросился на пьяного возницу и стал мутузить его прикладом винтовки. - Скажу Лютому, он тебя…
Данька воспользовался моментом и нашел Настю во дворе, за сараем.
- Ты как? Она кивнула.
- А Коська?
- Спасибо, - сказала девчонка. - Только не подходи ко мне… Из-за тебя все…
- Из-за меня? - поразился Данька.
- Из-за вас - бандитов проклятых, - выдохнула Настя, и по ее щекам полились слезы. - Не подходи, никогда не подходи!
- Да в чем дело? Твой брат цел…
- Я про него на дороге забыла, потому что о тетке Анисье горевала. Вы ее с другими нынче в церкви заперли. Родная она мне…
- На, прочти, - Данька протянул девушке записку.
- Что это, Гриня?
- Эту бумагу надо передать красным, - твердо сказал парень. - Они спасут твою тетку и других заложников. Поняла?.. Не плачь.
- А откуда ты знаешь…
- Я ж тебе говорил, что я не такой, как они, - Данька подсел на скамейку и обнял Настю за плечи. - Поверь мне. Только эта записка может помочь твоей тете. Передашь?
Настя кивнула и прильнула к хлопцу. С самого начала чуяла она, что он - особенный.
- Выйдешь на околицу - повернешь вправо, - начал инструкцию Данька, там стоит дерево старое, все посохшее. Прокукуешь три раза, петух отзовется…