Дверь отворилась, и в трактир вошел Сидор Лютый. Он с удивлением посмотрел на то, как пьют его казачки, но промолчал. Что так, что сяк — все равно через час упьются до невменяемости. Не страшно, главное — чтобы караульные не спали. Да и красных в округе больше нет. Лютый подошел к стойке и привалился на нее локтем, глядя в зал. Пустые крынки и кружки одна за другой летели на пол.

Корней подал атаману стопку самогона и принялся старательно тереть поднос.

— А, Ксюша! — увидел Лютый девочку. — Поди сюда, дочка.

— Здрасьте, дядя Сидор, — подошла та, потупив глаза.

— Не забижают?

— Нет, что вы.

— Сиротка, — обратился к кабатчику атаман.

Корней жалостливо кивнул.

— А я тебе гостинчик привез, — Лютый достал из кармана бусы. — Нравится?

— Очень!

— Ну, носи на здоровье, — Сидор надел на тонкую шею подарок, прихваченный утром из соседней станицы.

— Спасибочки за гостинец, — разулыбалась Ксанка.

— Ну, ступай, ступай.

Лютый через плечо заговорил с Корнеем, кабатчик услужливо склонился к атаманову уху.

— Никто не наведывался?

— Ни души. — Корней ловил каждое слово.

— Сама никуда не отлучалась?

— Ни-ни.

— Чего случится — шкуру с тебя спущу. — Сидор отхлебнул из стопки. — Дурочкой прикидывается! Верно чую: связана она с ними, не сегодня завтра прокукарекают. Чего заметишь — шепни.

Лютый допил самогон, швырнул стопку через плечо и направился наверх, в свою комнату.

Бурнаши упорно пили из крынок, уже и сами не помня — почему кружки-то им стали плохи? Очередной казак со связанными за спиной руками упал на стол. Его приподнял товарищ, но тот ничего уже не соображал.

Яшка подождал, пока Лютый не поднялся к себе, потом напомнил пьяному уже расстриге:

— Это я окромя гитары ничего в руках держать не умею? Я штоль?!

Цыган схватил со стола наган и выстрелил в крынку, которая разлетелась прямо в зубах бурнаша. Обалдевшее лицо бандита показалось всем забавным.

Расстрига, встал, сметая со стола посуду. Его качало, но он достал-таки маузер, прицелился нетвердой рукой и поразил неосмотрительно оставленную на стойке бутыль. Его товарищи не привыкли отставать в молодецких забавах. Они начали палить по стойке из всех видов стрелкового оружия. Корней едва успел нырнуть вниз и отползти. Выглядывая из-за стойки, он ревел:

— Братцы! Заступнички! Не губите! Не губите!!!

Но стрельба не прекращалась ни на минуту, пока не закончился боезапас. Бурнаши защелкали пустыми затворами винтовок.

— Дай патроны! Дай патроны!

— Нет патронов!

Уставший расстрига бросил на пол пустой обрез. Яшка услужливо протянул ему наган, но тот оттолкнул надоевшую игрушку.

— Отец-философ, последний патрон.

— Не лезь…

Но цыган настойчиво вложил в руку пьяного пистолет, обхватил ее своими ладонями.

— Сейчас попадем…

Яшка прицелился и выстрелил. Граммофонная ручка крутнулась, игла упала на бешено крутящуюся пластинку. Зазвучала бравурная музыка.

— Вот как стрелять надо! — обрадовался расстрига. — Спесфисски, спесфисски… Так мы всех красных мстителей перестреляем!..

Яшка снова подмигнул Ксанке. Девчонка кивнула в ответ и принесла к столу полный поднос уцелевших кружек. Расстрига, вспомнив первую специальность, перекрестил посуду с самогоном и взял самую полную. Казаки разобрали кружки и дружно поднесли к губам. И вдруг бывший поп с ужасом заметил, что к каждому дну приклеена бумажка: «Мстители».

Яшка, увидев его выпученные глаза, вскочил на стол, выхватил из-за пояса револьверы и закричал петухом.

— Кукареку!

В двери ворвался Валерка, а с противоположной стороны трактира Данька разбил окно и оказался на балконе. Друзья также были вооружены. Корней — единственный, кто не напился, — понял, что случилось. Он отступил за стойку и достал из-за нее припрятанный револьвер. Но Ксанка ни на минуту не выпускала из поля зрения хитрого кабатчика. Она тоже уже раздобыла пистолет. Ткнув им Корнея под ребра, девчонка отобрала оружие.

— Ксюшенька, дочка, — поднял руки Чеботарев, — ты что, убить меня хочешь?

Ксанка ударила рукояткой пистолета, и Корней с криком перевалился через стойку.

Данька прыгнул с балкона на люстру-колесо, и, качнувшись, опустился на стол в середине зала. Столешница поднялась дыбом и шлепнулась с пушечным звуком обратно. Спавший до сих пор в обнимку с оплетенной бутылью бурнаш проснулся, опустился на четвереньки и укрылся за бочкой. Он достаточно протрезвел, чтобы прицелиться.

— Яшка! — отчаянно закричала Ксанка.

Бандит выстрелил, цыган схватился за плечо. Валерка мгновенно метнул нож, лезвие впилось в руку, и бурнаш выронил наган. Другого бандита, едва успевшего высунуть руку с револьвером из-за угла, Валерка бросил через спину.

После выстрела Данька выглянул за дверь и метнулся обратно.

— Бурнаши! — командир увидел Корнея и указал ему револьвером. — А ну, живо за стойку!

Мстители спрятались: Данька с Ксанкой под стойкой, а Валерка и раненый цыган за столами по углам помещения.

Двое вошедших бандитов обозрели трактир.

— Все пьют и пьют, а мы в карауле стоять должны? — с обидой сказал один и прислонил свою винтовку к стойке. Было заметно, что они не первый раз за вечер наведываются с поста.

— Привет, Корней!

— Здорово, а ну-ка налей нам еще чарочку.

Один из бурнашей удобно встал на люк, из которого Ксанка доставала выпивку. Данька это заметил и дернул железный прут-засов люка. Казак исчез, как в преисподней. Ксанка вытянула веревку, привязанную к крышке, и вернула люк на место. Второй бандит ничего не заметил, принимая у Корнея кружки.

— Если тебе, Микола, дать еще одну, то ты… — бурнаш поворотился в поисках приятеля. — Микола! — сделав полшага, он точнехонько занял позицию пропавшего товарища, и через секунду на полу остались только расплескавшиеся кружки.

— А-а-а!

Валерка подобрался к двери и встал с занесенной рукояткой пистолета. Створка отворилась и…

— Не бей его, это артист! — вовремя предупредил Данька.

Буба Касторский сразу узнал паренька и, расчехлив принесенную гитару, стал на место Валерки. Услышав шаги, он начал играть и петь.

— Очи черные, очи жгучие, очи страстные и прекрасные! — Вошел бурнаш, Буба оглушил его и продолжил, как ни в чем не бывало, романс. — Как люблю я ва-ас! — на секунду артист прервал аккомпанемент, чтобы отставить винтовку казака к стене.

Бандиты тянулись в трактир друг за другом, и Буба уже устал петь. Он просто сидел у дверей, а когда входил очередной бандит, он забирал у него винтовку и со словами — «Добрый вечер!» бил ничего не понимающего бурнаша. Вдоль стены постепенно выстроился целый арсенал. Мстители тем временем «успокаивали» очнувшихся раньше времени бандитов.

Один из них ногой осторожно придвинул к себе пистолет бесчувственного товарища. Решив, что пора, он резко схватил оружие с пола и навел на Даньку. Хлопец заметил движение и, опережая пулю, нырнул вниз. За его спиной раздался крик, и Корней упал с залитым кровью лицом.

Данька выстрелил в ответ, и раненый бандит согнулся пополам.

— Лютый где? — спросил, вскочив на ноги, Данька.

Ксанка кивком указала наверх.