— Насколько я вижу, — заметила Грейс, подходя к Кейт, — ничего страшного с этим мальчиком не происходит. Я, конечно, бездетная старая дева и не могу знать.

— Разве старые девы не всегда бездетны? — спросила Кейт.

— Вы нет. У вас есть Лео.

— Слава Богу, только на лето. Что поделывает Лина?

— Ждет, когда Уильям вернется из Уильямса, — какая неблагозвучная фраза.

— Я ей посоветовала попытаться поменьше думать об Уильяме.

— Вы не замечали, что советы, похоже, всегда производят обратный эффект?

— Теперь, когда вы об этом сказали, согласна. Грейс, ситуация в целом становится все тревожней. Теперь Эммет думает, будто похищено ценное письмо Джойса, может быть, даже больше, чем просто письмо.

— Неужели?

— Кажется, вы не слишком удивлены.

— Не слишком. Нельзя рассыпать столь искушающую приманку под носом у трех человек, академическая карьера которых зависит от возможности произвести публикацией громовой удар, и не ожидать неприятностей. В молитве сказано: «Не введи нас во искушение».

— Вы меня пугаете. Каких трех человек?

— Уильяма, мистера Маллигана и самого Эммета.

— Мистера Маллигана? Он уже полный профессор.

— Знаю. И все равно ему хочется произвести громовой удар, я уверена. Что касается Эммета, кто знает, когда письмо было украдено или когда он, так сказать, решил обнаружить пропажу?

— Грейс, вы меня шокируете.

— Второй раз за два дня — неплохо для старой, выброшенной на свалку леди.

— Не правда ли, вы чертовски жалеете об уходе на пенсию?

— Чертовски. Я пыталась признать важность пенсионных законов — мы обязаны автоматически избавляться от помешанных стариков, всемерно ограждая их от разрыва сердца. Но гадаю порой, не оказывается ли лечение хуже болезни, — вам известно, что это очень часто подтверждается в научной жизни. Может быть, я свихнувшаяся старуха и этого не понимаю, но действительно думаю, что все мои накопления до сих пор при мне, а я к этому времени накопила немало. Порой даже кажется, будто слишком много. А вы, Кейт?

— Я? Не ждите от меня ответов ни на какие вопросы. Может быть, я просто жду, когда это убийство затянется дымкой времени, а может быть, просто лежу, невспаханная, как одно из полей мистера Брэдфорда. Я старею, Грейс. Не смейтесь. Старость по-разному проявляется.

— Я и не думала смеяться.

— Рид просил меня выйти за него замуж. И сразу стало выясняться, что все мы расходимся в стороны в зрелом возрасте. Насчет нас с Ридом одно можно точно сказать — мы никогда бы не стали по-настоящему важными друг для друга. Грейс, если мужчина до сорока не женился, он, по-моему, и не должен жениться. Я хочу сказать, женитьбу нельзя считать чем-то вроде приобретения скрипки, на которой можно поиграть в свободные минуты.

— У Юнга есть теория о человеческой жизни, которую я, пожалуй, разделяю. Я знаю, все фрейдисты на него косились, но для литературно мыслящих или, лучше сказать, зрело мыслящих людей он говорит об иных возможностях, кроме предлагаемых нашими внутренними органами. Это я и имела в виду, упомянув о бездетной старой деве. В любом случае он считал, что приблизительно в сорокалетнем возрасте — парой лет больше, парой лет меньше — человеческое существо должно переделать свою жизнь, поскольку в определенном смысле становится другим человеком. Именно бессознательное ощущение этой необходимости вызывает столь многочисленные расстройства и неполадки в среднем возрасте. Юнг не верил, что причина кроется в детских сексуальных переживаниях. Он верил, что следует выяснить, кем вы пытались стать.

— Грейс…

— Не спорьте. Подумайте обо всем этом, и мы поспорим в другое время. Я гадала, не ввязались ли вы в это странное лето из-за какого-то ощущения необходимости подобной стадии, предохранения лона перед рождением.

— И какого лона!

— Целенаправленного лона, по остроумному замечанию. Вы не можете стоять на месте, Кейт. Вы должны двигаться дальше и переродиться либо умереть. Помните, Эммет что-то сказал о мертвых, которые ходят среди нас, и о других, которые так и не родились. Не для того, чтоб сменить тему, добавлю, что лично я всегда с трудом воспринимала Симону де Бовуар, главным образом, думаю, потому, что она и после сорока продолжала вести себя как Жорж Санд.

— Значит, Лина пересказала вам наш разговор.

— Все мы слишком много разговариваем. Вон идет Лео, едва не уронив кекс. Рид скоро вернется? Кажется, он здесь единственный, кто хоть что-то делает.

Вернувшийся чуть позже пяти Рид явно намеревался опровергнуть комплимент Грейс. На подъездной дороге его встретил Эммета, и они вдвоем побрели через поле, видимо глубоко погрузившись в беседу. Через какое-то время направились назад, и Рид, поймав Кейт, увлек ее в длительную прогулку по другому полю. Он рассказал ей про мистера Маллигана, но, кажется, не склонялся к признанию сего таинственного джентльмена виновным в каком-либо более тяжком преступлении, чем кража прав Кейт и регистрационных документов, а также повреждение проводов генератора. Кейт поведала, как провела день: об утреннем знакомстве с Молли и об открытии Эммета.

— Эммет уже сообщил мне об этом, — сказал Рид. — Изложи-ка свою беседу с этой самой Молли — все, что сумеешь припомнить.

— Ты не Арчи Гудвин, чтобы требовать полный отчет.

— Нам надо бы выписать его из Нью-Йорка, кем бы он ни был.

— Он уже получил неплохую работу.

— Ну, просто попробуй пересказать, представив себя надоедливой и занудной леди на скамеечке в парке: «А потом она говорит, а потом я говорю», — ну, сама знаешь.

— Хочешь, чтоб я тебе надоела?

— Честно сказать, сомневаюсь, что сможешь как следует вспомнить. Но попытайся.

И Кейт попыталась, поражаясь, как разговор вспоминается при пересказе. Рид внимательно слушал, потом пошел прочь, и Кейт не слишком удивилась, увидев, что он опять говорит с Эмметом. Она направилась к дому, но Рид снова перехватил ее и повел на лужайку.

— Кейт, — сказал он, — ты сделаешь для меня кое-что, не задавая вопросов?

— Нет, пока ты не скажешь, что именно. У меня был утомительный день.

Рид дал ей прикурить.

— Я хочу сделать его еще более утомительным, — заявил он. — Я хочу, чтобы ты поехала со мной в открытый кинотеатр, где смотрят фильмы из автомобиля.

— Ты, наверно, с ума сошел.

— Лео, который, в конце концов, живет по довольно суровому распорядку, заслуживает награды. Эммет поедет с нами, потому что любит новые ощущения, оттачивая свое остроумие. Уильям поедет потому, что, с твоей точки зрения, обязан сопровождать Лео, а Лина поедет потому, что поедет Уильям. Поедет с нами Грейс или нет — ее дело; мы не станем ее уговаривать, если она не возражает остаться в одиночестве.

— Ты предлагаешь всем вместе ехать в одной машине? Как сельди в бочке?

— Я сяду за руль, рядом со мной Лео, рядом с ним Уильям, а на заднем сиденье — Эммет, Лина и ты. Конечно, Лина может отказаться, но я сомневаюсь. Нечего и говорить, что мы снова возьмем автомобиль твоего многострадального брата.

— Мне хотелось бы знать, какие такие страдания переживает мой брат? Он в Европе и развлекается, как последний мерзавец.

— Я неправильно выразился. Мне следовало сказать — многострадальный автомобиль твоего брата. Помнишь, ты говорила, что мысль смотреть кино из машины возбуждает до такой степени, что не поддается словесному выражению.

— Рид, я надеюсь, ты знаешь, что делаешь, но мне это кажется прискорбной деградацией некогда первоклассных мозгов. Что идет?

— Не имею понятия.

— Ты не думаешь, что я проявила бы чуточку больше энтузиазма, зная, какой будет фильм?

— Нет, конечно. Десять шансов против одного, это будет нечто, чего ты даже и не мечтала увидеть, вроде Элвиса Пресли. Смысл в том, что тебя одолело желание приобщиться к американской культуре, независимо от конкретного фильма.

— Рид, я не хочу видеть Элвиса Пресли.

— Нет, хочешь. Будь умницей, Кейт, и сделай, как я сказал. Если будешь вести себя хорошо, я куплю тебе там поп-корн.

К изумлению Кейт, высказанное ей предложение отправиться после обеда в кино, прозвучавшее в ее собственных ушах как призыв всей командой быстренько поиграть в футбол, было встречено с энтузиазмом и бурным воодушевлением. Разумеется, главным образом, со стороны Лео. Одно упоминание о возможности подобного приключения сделало его неизбежным. Эммет так потряс Кейт готовностью посмотреть фильм из автомобиля, что она заподозрила его в чрезмерном употреблении спиртного. Уильям проявил признаки колебания, но мольба Лео: «Ох, Уильям, пойдем!» — оказалась достаточно убедительной. Лина сказала, что тоже поедет, может быть, чтобы побыть с Уильямом, но главным образом, думала Кейт, потому, что принадлежала к числу тех, кому больше хочется чем-то заняться, чем сидеть без дела.

Грейс бесстрастно отказалась от обсуждения вопроса в целом, даже если Рид предложит ей взять «фольксваген», где будет просторней.

— Нелепая мысль, — заявила она, — смотреть фильм из окна автомобиля. Не понимаю, как она вообще могла прийти кому-то в голову.

— Мальчики в лагере говорят, что они туда ездят, чтобы заниматься любовью, — сообщил Лео.

— Лео! — с такой многозначительностью вскричали хором Уильям и Кейт, что им самим оставалось лишь рассмеяться.

— Что сказал бы мистер Артифони, услышав это? — спросил Эммет.

— Мы ему не позволяем все время нас слушать.

— Если хотите знать правду, — продолжал Эммет, — я где-то читал, что открытые кинотеатры посещают в основном семьи; дети приезжают в пижамах и прямо там засыпают. Вернувшись домой, родители перекладывают их в постель. Не требуется никаких сиделок, а кинотеатры предоставляют приспособления для подогрева бутылочек и все необходимое для кормления и ухода за юным человеческим поколением.

— Где вы только выкапываете подобные вещи, — сказала Кейт. — Вы уверены, что не возражаете остаться здесь в одиночестве? — обратилась она к Грейс, приготовившись выезжать.

— Нисколько, — заверила та. — Миссис Монзони побудет какое-то время, но в любом случае я не из боязливых. Рядом через дорогу мистер Брэдфорд, если я буду нуждаться в помощи, не могу даже вообразить в каких обстоятельствах.

— Ну, — вставил Эммет, — а я эгоистично радуюсь, что вы остаетесь. Пуссенс не совсем хорошо себя чувствует, — он подхватил кошку на руки, гладя ее, — а я буду существенно лучше себя чувствовать, зная, что она не томится одна. Надеюсь, вы не питаете неприязни к кошкам, профессор Нол?

— Никакой, — ответила Грейс. — По правде сказать, с удовольствием воспользуюсь шансом познакомиться с одной поближе. Я подумываю завести кошку и канарейку.

Эммет был совершенно прав насчет открытых кинотеатров. Во всех автомобилях, насколько могла видеть Кейт, сидели семейства с невероятным количеством детей в пижамах. Ее обуяли мрачнейшие подозрения о судьбе поколения, которое поздним вечером возят в автомобилях в кинотеатры, где оно, так сказать, подсознательно подвергается воздействию фильмов. Фильм назывался «Луна и…» еще что-то — Кейт уже забыла, что именно, — и был выпущен компанией Уолта Диснея, подтвердив ее худшие опасения, ибо она реально никогда не верила, будто Рид повезет ее смотреть Элвиса Пресли. Тяжесть с души отчасти сняло соображение, что зрелище хоть не должно оказаться слишком неподходящим для Лео.

— Просто не могу дождаться, когда Хейли Миллс первый раз поцелуется, — сказала, проходя мимо, одна нагруженная поп-корном девушка другой.

Кейт плотнее вжалась в сиденье роскошного автомобиля своего брата и застонала.

Фильм представлял собой не особенно поучительный пример на обсуждавшуюся ей с Грейс тему: множество безрассудно отважных выходок и некая тайна, повлекшая за собой самые необыкновенные приключения (особенно в сцене на ветряной мельнице). Влюбленные, которых безусловно можно было назвать простодушными, были весьма юными. «Необходимо учесть, — напомнила себе Кейт, — что пятьдесят семь процентов населения Соединенных Штатов моложе двадцати пяти лет». То, что Кейт и ее сверстники считали тернии первой любви смертельно скучными, нисколько не интересовало Уолта Диснея, отлично знавшего свое дело.

Фильм, в котором насчитывалось, как минимум, четырнадцать кульминационных моментов, вроде бы шел к концу, судя просто по отведенному на сеанс времени; по крайней мере, героиня вступила в схватку с женщиной, державшей в доме леопарда, когда Эммет, возможно, по ассоциации, забормотал что-то о необходимости посмотреть, как там себя чувствует его кошечка. Он вылез из автомобиля, на что никто, кроме Кейт, не обратил никакого внимания. Кейт показалось, что вернулся он через короткое время, причем явно нес важные известия.

— Боже мой, — зашептал Эммет, — беда никогда не приходит одна. Сперва его жена, теперь коровник. Благодарение небесам, там не было никаких животных, только несколько телят, которых он спас. Грейс говорит, началось с облачка дыма, а теперь пламя видно, наверно, за пять миль — ведь коровник забит сеном.

Все это он рассказывал Кейт громким шепотом, медленно привлекая прикованное к экрану внимание других.

— Вы хотите сказать, горит весь его сеновал? — спросил Лео. — Эммет, Уильям, Рид, тетя Кейт, — взывал он ко всем, бросив юную героиню на съедение леопарду, если тот пожелает, — давайте вернемся и посмотрим, как горит!

— Абсолютно исключено, — отказал Рид. — Мы только будем торчать на дороге и мешать пожарным.

— Безусловно, — поддержал Эммет, — нам следует оставаться именно здесь. Грейс сказала, дорогу перекрыли. Пытаются лишь сберечь дом, вот и все, что можно сделать. Сеновал безнадежен. Тысячи вязанок сена…

— Идиоты, нам надо ехать! — завопил Уильям, тряся Рида, словно желая его разбудить. — Поезжайте. Мы должны вернуться. Они должны потушить пожар… сено не может сгореть, слышите, не может сгореть, не может… — Он кричал уже так громко, что сидевшие в других машинах начали обращать внимание, оглядываясь и криками требуя тишины. — Поезжайте! Поезжайте! — орал Уильям. — Они должны спасти сено. Боже милостивый! — Он выскочил из машины и побежал, крича на ходу.

— Пошли, Эммет, — приказал Рид. — Кейт, вези Лео домой. Немедленно. Лина, оставайтесь с ней.

Но Лина выскользнула из машины и бросилась за Уильямом. Пересев за руль, разворачивая и выводя машину, Кейт увидела, как Эммет и Рид настигли Уильяма. К ним уже бежал один из служащих кинотеатра. Она быстро промчалась мимо, чтобы Лео не слишком многое смог увидеть, и услышала приближающийся вой сирен.