Джоанна поняла, что существует два разных Сергия: один беспутный, вульгарный и ничтожный, другой изысканный, умный и рассудительный. Она читала об этом у Цельса, он назвал это явление animae divisae, раздвоение личности.

Значит, Сергий страдал именно этим недугом. Но в его случае причиной метаморфозы было вино. Деликатный и добрый в трезвом состоянии, выпив вина, он становился невыносим. Дворцовые слуги, всегда готовые посплетничать, рассказали Джоанне, что Сергий однажды приговорил одного из них к смерти только за то, что он не вовремя подал завтрак. Но, вскоре протрезвев, Сергий отменил казнь. Однако беднягу успели побить палками и приковать к позорному столбу.

Врачи Сергия не сильно ошибались в отношении него, решила Джоанна: Сергий действительно одержим, хотя завладевших им демонов наслал не дьявол; они жили в нем самом.

Узнав лучшие качества Папы, Джоанна задалась целью вылечить его. Она посадила Сергия на строжайшую диету и ключевую воду. Сергий ворчал, но подчинялся, опасаясь возвращения болей. Решив, что Папа готов к этому, она начала регулярно гулять с ним в саду Лютеранского дворца. Поначалу к месту прогулки Сергия выносили в кресле трое слуг, кряхтя под его тяжестью. В первый день он сделал лишь несколько шагов и сразу упал в кресло. По настоянию Джоанны и с ее одобрения, каждый день Сергий гулял немного больше, и в конце месяца мог самостоятельно обойти весь сад. Остаточная отечность его суставов уменьшилась, и кожа восстановила здоровый розовый цвет. Отеки на глазах исчезли, и когда более четко обозначились контуры его лица, Джоанна увидела, что он гораздо моложе, чем она предполагала, не старше сорока пяти лет.

— Чувствую себя новым человеком, — однажды сказал Сергий Джоанне во время их очередной прогулки. Была весна, и сирень стояла в полном цвету, наполняя воздух густым ароматом.

— Ничего не болит, голова не кружится, никакой боли? — спросила Джоанна.

— Ничего такого. Воистину, Господь сотворил чудо.

— Именно так, ваше святейшество, — задумчиво улыбнулась Джоанна. — Но вспомните, как вы чувствовали себя, когда один только Бог был вашим лекарем!

Сергий игриво потрепал Джоанну за ухо.

— Господь прислал мне тебя, чтобы ты помог ему сотворить это чудо!

Они улыбнулись друг другу.

«Момент настал», — подумала Джоанна.

— Если вы действительно чувствуете себя хорошо… — она умолкла.

— Да?

— Я как раз подумал… сегодня заседает папский суд. Ваш брат Бенедикт будет председательствовать во дворце, как обычно. Но если вы чувствуете себя лучше…

Сергий неуверенно ответил:

— Бенедикт привык председательствовать. Вообще-то нет надобности…

— Люди выбрали Папой не Бенедикта, а вас. Им нужны вы, ваше святейшество.

Сергий нахмурился. Наступило долгое молчание.

Джоанна подумала, что слишком поспешила и была прямолинейна.

Но Сергий произнес:

— Ты прав, Иоанн Англиканец. Я очень долго пренебрегал такими делами. — Печаль придала ему умудренный вид.

Джоанна тихо ответила:

— Лекарство в том, чтобы действовать.

Сергий задумался над ее словами и внезапно направился к калитке сада.

— Пойдем! — позвал он ее. — Чего же ты ждешь?

Она поспешила за ним.

У дверей зала заседаний, прислонившись к стене, стояли два гвардейца. Завидев Сергия, они вытянулись и распахнули дверь.

— Его святейшество Папа Сергий, епископ Рима и митрополит Римской провинции, — звонким голосом произнес один из них.

В зал вошел Сергий в сопровождении Джоанны. На мгновение все изумленно умолкли, слышался только шум передвигаемых скамей, когда члены папского суда встали. Бенедикт сидел в папском кресле с раскрытым ртом.

— Закрой рот, брат, если не собираешься ловить мух, — сказал Сергий.

— Ваше святейшество! Разумно ли это? — воскликнул Бенедикт. — Не стоит рисковать здоровьем, наблюдая эти заседания!

— Благодарю, брат, но я чувствую себя отлично, — ответил Сергий. — Пришел, не наблюдать, а председательствовать.

Бенедикт встал.

— Я, как и весь Рим, рад это слышать. — Голос его прозвучал далеко не радостно.

Сергий поудобнее уселся в кресло, выложенное подушками.

— Какое дело слушается сегодня?

Нотариус быстро изложил суть дела. Некий Мамерт, преуспевающий негоциант, просит разрешения обновить здание приюта и школы для сирот. Это полуразрушенное здание прилегало к Латеранскому дворцу. Мамерт предлагал перестроить его под ночлег для паломников.

— Приют, — задумался Сергий. — Знаю это место очень хорошо. Сам жил там какое-то время, когда умерла моя мать.

— Ваше святейшество, здание превратилось почти в руины, — вставил Мамерт. — Смотреть больно, позор для всего города. Я же готов превратить его во дворец!

— А что станет с сиротами? — осведомился Сергий.

Мамерт пожал плечами.

— Они найдут приют где-нибудь еще. Есть много благотворительных домов, которые примут их.

— Очень тяжело, когда тебя выгоняют из собственного дома, — заметил Сергий.

— Ваше святейшество, новая гостиница станет украшением Рима! Герцоги и даже короли будут рады останавливаться в ней!

— Для Бога сироты не менее дороги, чем короли. Не Христос ли сказал: «Блаженны нищие, ибо им принадлежит царствие Небесное»?

— Ваше святейшество, прошу учесть мое предложение. Подумайте, сколько пользы Риму принесет такое здание!

Сергий покачал головой.

— Не допущу сноса сиротских приютов. Прошение отклоняется.

— Я протестую! — решительно заявил Мамерт. — Ваш брат и я уже обо всем договорились. Все проплачено.

— Проплачено? — Сергий изогнул бровь.

Бенедикт сделал знак, чтобы Мамерт замолчал.

— Я… я, — Мамерт поднял глаза, подыскивая слова. — Я сделал пожертвование, очень щедрое пожертвование алтарю Святого Серватия, чтобы ускорить строительство.

— Тогда ты получил благословение, — заметил Сергий. — Такая щедрость всегда вознаграждается, и ты будешь меньше страдать в жизни вечной.

— Но…

— Благодарим тебя, Мамерт, за то, что обратил наше внимание на плохое состояние приюта. Ремонт его станет нашей первостепенной задачей.

Мамерт открывал и закрывал рот, словно рыба на берегу. В последний раз взглянув на Бенедикта, он вышел из зала.

Сергий подмигнул Джоанне, и она улыбнулась ему в ответ.

Бенедикт заметил, как они переглянулись. «Так вот откуда дует ветер», — подумал он и отругал себя за то, что не обратил на это внимание раньше. Сейчас было самое подходящее время года для сбора урожая с папского суда. Бенедикт, увлеченный делами, упустил из виду, что этот иноземный священник стал оказывать значительное влияние на его брата.

«Ничего, — успокоил он себя. — То, что сделано, можно переделать. У каждого свои слабости. Главное — выяснить, в чем его слабости».

Джоанна спешила по коридору в главный зал триклиния. Как личный врач Сергия она должна была ужинать за его столом. Эта привилегия позволяла ей внимательно следить за всем, что ел и пил Папа. Состояние его здоровья все еще оставалось неустойчивым. Переедание могло привести к новому приступу подагры.

— Иоанн Англиканец!

Она оглянулась и увидела Аригия, мажордома дворца. Он направлялся к ней.

— В Трастевере сильно заболела женщина. Вас вызывают к ней.

Джоанна вздохнула. Уже трижды за неделю ее вызывали по таким делам. Новость о том, что она лечит самого Папу Сергия, разлетелась по всему городу. К величайшему неудовольствию общества врачей, Джоанна стала пользоваться популярностью.

— Почему не вызвать врача из школы? — предложила Джоанна.

Аригий нахмурился. Он не привык, чтобы ему противоречили. Как мажордом дворца Аригий имел право контролировать все вопросы. Но этот молодой и дерзкий чужестранец, казалось, не желал ничего понимать.

— Я уже дал слово, что вы придете.

Джоанна рассердилась. Он слишком самоуверен. Строго говоря, как личный врач Сергия она не должна подчиняться Аригию. Но спорить Джоанна не стала, поскольку вызов был срочный, хотя и несвоевременный.

— Хорошо, — согласилась она. — Возьму сумку с лекарствами.

Прибыв по указанному адресу, Джоанна увидела большой дом в стиле старинного римского дворца. Слуга провел ее через несколько смежных двориков и сад во внутреннее помещение, богато украшенное мозаикой, лепниной и росписями, создающими эффект удаленных комнат и большого пространства. В необычной комнате приятно и сладко пахло спелыми яблоками. В дальнем ее конце стояла кровать с пуховыми перинами, окруженная горящими свечами, как алтарь. На кровати томно возлежала женщина.

Такой красавицы Джоанна никогда не видела. Она была прекраснее, чем Ричилд, и даже чем ее мать Гудрун.

— Я Мариоза, — пропела женщина сладким словно мед голосом.

— Госпожа, — запнулась Джоанна, онемев перед такой безупречной красотой. — Я Иоанн Англиканец, пришел по вашему вызову.

Мариоза улыбнулась, довольная произведенным впечатлением.

— Подойди ближе, Иоанн Англиканец, — манил ее сладостный голосок. — Или ты собираешься осмотреть меня оттуда?

У кровати сладкий яблочный запах был сильнее. Этот аромат был знаком ей, но точно сказать, что это, она не могла.

Мариоза протянула ей бокал вина.

— Не выпьешь ли за мое здоровье?

Джоанна вежливо отпила вина, согласно обычаю. Вблизи Мариоза выглядела еще прекраснее. Кожа у нее была нежного белого цвета, глаза огромные, темно-фиолетовые, с густыми черными ресницами, но зрачки были сильно расширены.

«Слишком расширены», — вдруг подумала Джоанна. Такое неестественное расширение зрачков ненормально. Обследование избавило Джоанну от чар Мариозы.

— Скажите мне, пожалуйста, в чем ваше недомогание? — спросила Джоанна.

— Такой хорошенький, — вздохнула та, — и такой серьезный?

— Хочу помочь вам, госпожа. Почему меня вызвали так срочно?

— Раз уж ты настаиваешь… — промурлыкала Мариоза. — Это сердце.

Необычная жалоба для женщины ее возраста. Мариозе было не более двадцати двух лет. Такие случаи известны. Иногда дети рождаются под несчастливой звездой с червем в сердце. Каждое мгновение своей короткой жизни они страдают и борются за выживание. Но страдающие этим заболеванием выглядят не так, как Мариоза, чей внешний вид, за исключением расширенных зрачков, свидетельствовал о завидном здоровье.

Джоанна взяла руку Мариозы, послушала пульс и нашла, что он ровный. Она осмотрела руки Мариозы. Они были здорового цвета, кончики пальцев под ногтями розовые. При нажатии на коже не оставались бесцветные пятна. Осмотрев ноги и ступни Мариозы очень внимательно, Джоанна не обнаружила признаков некроза. Кровообращение у Мариозы было явно хорошим.

Мариоза откинулась на подушки и наблюдала за ней, слегка опустив веки.

— Ищешь мое сердце? — дразнила она. — Там его нет, Иоанн Англиканец! — Распахнув шелковый халат, Мариоза обнажила белоснежную грудь.

«О Боже, — подумала Джоанна, — это, должно быть, легендарная Мариоза, самая знаменитая гетера, или куртизанка, Рима! Ходили слухи, что среди ее клиентов были самые высокопоставленные граждане города. Она пытается соблазнить меня», — догадалась Джоанна. Нелепость этой затеи заставила ее улыбнуться.

Поняв это по-своему, Мариоза приободрилась. Соблазнить монаха не слишком трудно. Так приказал Бенедикт, заплатив ей за это. Священник он или нет, Иоанн Англиканец прежде всего мужчина, а на земле нет мужчины, способного устоять перед ней.

С показным равнодушием Джоанна сосредоточилась на обследовании. Она прощупала бока Мариозы, стараясь выявить ушибы на ребрах, ибо часто боль от ушибов принимали за боль в сердце. У Мариозы болевых ощущений не было.

— Какие у тебя прекрасные руки! — промурлыкала она и улеглась, обнажив все прелести своего тела. — Какие прекрасные сильные руки.

Джоанна выпрямилась.

— Дьявольское яблоко!

«Благочестивый священник, — подумала Мариоза, — вспоминает о грехе в такой момент». Ну что ж, ей приходилось иметь дело со священниками. Она отлично знала, что делать с этими последними приступами благочестия.

— Дай волю своим чувствам, Иоанн, потому что они естественны и богоугодны. Не сказано ли в Библии: «И станут двое одной плотью»? — Вообще-то Мариоза точно не знала, откуда эти слова, но надеялась, что из Библии. Эти слова она слышала в похожей ситуации от епископа. — Кроме того, — прибавила Мариоза, — никто никогда не узнает, что происходит между нами.

Джоанна покачала головой.

— Я не это имел в виду. Запах в комнате… это мандрагора… иногда называемая Дьявольским яблоком, — Желтый плод был наркотиком. Вот почему у Мариозы расширены зрачки. Но откуда исходит этот запах? Джоанна понюхала свечу рядом с кроватью. — Что вы сделали, смешали воск с соком растения?

Мариоза вздохнула. Она не раз видела, как ведут себя девственные молоденькие прелаты. Смущенные и неуверенные, они пытались перевести разговор на более безопасную тему.

— Ну же, — сказала она, — хватит говорить о лекарствах. У нас есть лучший способ провести время. — Мариоза провела рукой по рясе Джоанны вниз, стараясь добраться до ее интимных частей.

Догадавшись о ее намерениях, Джоанна отскочила от кровати. Загасив свечу Джоанна решительно взяла женщину за руки.

— Послушайте, Мариоза. Мандрагора… вы используете это как возбуждающее средство, я знаю. Но не советую продолжать, эти пары ядовиты.

Мариоза нахмурилась. В ее план это не входило. Но нужно было как-то отвлечь священника он врачевания.

Внизу в холле послышались шаги. На убеждения времени не осталось. Мариоза схватила верхний край халата и резким движением разорвала его до низу.

— Ах! — воскликнула она. — Вот теперь больно! Послушайте! Обхватив голову Джоанны, она сильно прижала ее к своей груди.

Джоанна попыталась вырваться, но Мариоза крепко держала ее.

— О, Иоанн! — голос ее теперь был словно патока. — Не могу сопротивляться твоей страсти!

Дверь распахнулась. В комнату вбежали около дюжины папских гвардейцев и, схватив Джоанну, грубо оторвали ее от кровати.

— Так, так, батюшка, как странно вы общаетесь! — шутливо произнес начальник охраны.

— Эта женщина больна, — возразила Джоанна. — Меня вызвали, чтобы я вылечил ее.

Мужчина ухмыльнулся.

— Неужели, и много ли женщин вы излечили подобным способом?

Раздался дружный хохот. Джоанна обратилась к Мариозе:

— Скажите им правду.

Мариоза пожала плечами, и разорванный халат соскользнул с ее плеч.

— Они видели нас. К чему отрицать?

— В шеренгу становись, батюшка! — пошутил один из гвардейцев. — У Мариозы столько любовников, что они не уместятся в Колизее!

Снова раздался оглушительный хохот, к которому присоединилась и Мариоза.

— Да ладно, батюшка. — Начальник охраны взял Джоанну за руку и развернул ее к двери.

— Куда вы ведете меня? — осведомилась Джоанна, хотя ответ был известен ей.

— В Латеранский дворец. За это придется отвечать перед Папой.

Джоанна вывернулась из его рук и сказала Мариозе:

— Не знаю, зачем вы это сделали и для кого, но предупреждаю вас: не возлагайте больших надежд на мужчин, ибо они столь же непостоянны, как ваша красота.

Смех Мариозы замер на губах.

— Варвар! — презрительно крикнула она.

Под раскаты смеха Джоанну вывели из комнаты.

В сопровождении гвардейцев Джоанна молча шла по темнеющим улицам. Она не питала ненависти к Мариозе. Джоанна могла сама стать такой же, если бы судьба не вывела ее на другую дорогу. На улицах Рима было много женщин, предлагавших себя всего лишь за еду. Многие пришли в Рим целомудренными паломницами, даже монахинями, но, оказавшись без крова и не имея средств, чтобы вернуться домой, они встали на этот путь. С высоты своих кафедр священники проклинали этих «приспешниц дьявола». Лучше умереть непорочной, говорили они, чем жить в грехе. «Но они никогда не знали голода», — думала Джоанна.

Нет, нельзя винить Мариозу. Она всего лишь инструмент. Но в чьих руках? Кому необходимо избавиться от меня? На такое, несомненно, пошли бы Эннодий и члены общества врачей. Но они скорее постарались бы дискредитировать ее, как врача.

Если не они, то кто же? Ответ нашелся сразу: Бенедикт. С момента неудавшейся сделки с приютом, он невзлюбил Джоанну, завидовал ее влиянию на брата. Эта мысль принесла облегчение. По крайней мере, она знала своего врага и не собиралась прощать ему. Конечно, он брат Сергия, ее друга. Ему она раскроет всю правду.

В Латеранском дворце Джоанну провели мимо триклиния, где обедал Сергий с высокопоставленными вельможами папского суда, в личные апартаменты Папы.

— Так, так. Что мы имеем? — усмехнулся Бенедикт, когда гвардейцы ввели Джоанну. — Иоанн Англиканец под стражей, словно обычный вор? — Он обратился к начальнику охраны: — Говори, Тарасий, расскажи, в чем виновен этот священник.

— Господин, мы взяли его в доме блудницы Мариозы.

— Мариозы! — Бенедикт изобразил глубочайшее негодование.

— Его нашли в постели проститутки, в ее объятиях, — прибавил Тарасий.

— Все это подстроено, — заявила Джоанна. — Меня вызвали под ложным предлогом, сказав, что Мариозе нужна помощь. Зная, что появится стража, она прижала меня к груди перед тем, как гвардейцы вошли.

— Думаешь, я поверю, что женщина пересилила тебя? Как не стыдно, лживый священник!

— Это вам должно быть стыдно, Бенедикт, а не мне! — с чувством ответила Джоанна. — Вы подстроили все это, чтобы дискредитировать меня. Вы договорились с Мариозой, чтобы она притворилась больной, и послали стражу, зная, что я буду у нее.

— Охотно признаюсь.

Его признание застало Джоанну врасплох.

— Вы сознаетесь в своем обмане?

Бенедикт взял со стола бокал вина и сделал глоток.

— Зная, как вы порочны, и не поощряя чрезмерную доверчивость брата, я постарался добыть доказательства вашего предательства, вот и все.

— У вас нет повода сомневаться в моей порочности.

— Вы непорочны, — усмехнулся Бенедикт. — Расскажи мне еще раз, как ты его нашел, Тарасий.

— Господин, он лежал в объятиях блудницы в ее постели, и она была обнажена.

— Ц-ц-ц. Только подумайте, как расстроится мой брат, услышав такое сообщение. Тем более что он так доверял вам!

Джоанна осознала серьезность своего положения.

— Не делайте этого, — сказала она. — Я нужен вашему брату, потому что он еще в опасности. Без должного медицинского ухода приступ повторится, и на этот раз он умрет.

— Отныне брата будет лечить Эннодий, — ответил Бенедикт. — Ваши грешные руки немало навредили ему.

— Я навредил ему? — От негодования Джоанна потеряла контроль над собой. — Как вы смеете мне это говорить… вы, кто принес собственного брата в жертву своей алчности и зависти?

Джоанна вдруг захлебнулась. Бенедикт выплеснул вино из бокала прямо ей в лицо. Вино разъедало глаза, вызывая слезы, попало в горло, отчего она задохнулась.

— Отведите его в темницу, — приказал Бенедикт.

— Нет! — крикнула Джоанна, пытаясь вырваться из рук стражников. Необходимо было добраться до Сергия до того, как Бенедикт отравит его сознание. Она быстро побежала по коридору в сторону триклиния.

— Остановите его! — закричал Бенедикт.

За спиной послышался топот гвардейцев. Джоанна завернула за угол и отчаянно помчалась к освещенному триклинию.

За несколько ярдов до двери ее схватили и скрутили. Джоанна выпрямилась, пытаясь подняться, но гвардейцы крепко держали ее за руки и ноги. Беспомощную Джоанну потащили прочь.

Ее несли по незнакомым коридорам и лестницам, спускавшимся так глубоко, что Джоанне казалось, они никогда не кончатся. Наконец, стражники опустили ее перед дубовой, окованной железом дверью, подняли засов и распахнули дверь. Поставив Джоанну на ноги, они втолкнули ее внутрь. Она окунулась в кромешную темноту и почувствовала под ногами воду. Со страшным треском дверь захлопнулась и наступил полный мрак.

* * *

Шаги гвардейцев затихли вдалеке. Джоанна сделала шаг, вытянув руки вперед. Она нащупала сумку. К счастью, они не догадались отобрать ее. Повезло! В сумке были свертки и пузырьки, и она узнавала каждый наощупь. Наконец Джоанна отыскала то, что нужно — коробочку с огнивом, запалом и небольшой свечой, которую использовала для нагревания препаратов. Ударив огнивом по железной коробочке, она высекла искру; от этой искры запал быстро воспламенился, и Джоанна зажгла свечу.

Темный каземат осветился слабым тусклым огнем. Она осмотрелась. Стены большой комнаты, футов тридцать в длину и двадцать в ширину, были выложены из крупных камней, потемневших и замшелых от времени. Скользкий пол тоже казался каменным, хотя в этом Джоанна сомневалась, поскольку его покрывал слой липкой, затхлой воды. Подняв свечу, она увидела в дальнем углу неясный, словно привидение, силуэт человека.

«Я не одна». Она вздохнула с облегчением, но тут же встревожилась. В конце концов, это место заключения. Возможно это сумасшедший или убийца… или и тот и другой?

— Dominus tecum, — неуверенно сказала она. Человек не отозвался. Джоанна повторила приветствие на просторечии, добавив: — Я Иоанн Англиканец, священник, лекарь. Могу ли чем-нибудь помочь, брат? — Человек сидел неподвижно у стены, вытянув руки и ноги. Джоанна подобралась ближе. Свет упал на лицо человека… Но лица не было. Она увидела череп, покрытый остатками гниющей кожи и волосами.

С криком Джоанна побежала к двери и стала биться о дубовые доски.

— Выпустите меня отсюда! — Она стучала в дверь кулаками, пока не разбила их в кровь.

Ответа не последовало. Никто не придет. Они решили уморить ее здесь.

Обхватив себя руками, Джоанна пыталась не дрожать. Постепенно приступ страха и отчаянья начал проходить, и внутри зародилось другое чувство — упрямая решимость выжить, сопротивляться той несправедливости, которая привела ее сюда. Оправившись от страха, Джоанна начала размышлять. Нельзя отчаиваться. Сергий не допустит, чтобы я осталась здесь навечно. Поначалу он разозлится, но через несколько дней успокоится и пошлет за мной. Мне остается только продержаться до этого момента.

Джоанна начала не спеша обследовать темницу. Здесь она нашла останки еще троих узников, чьи кости давно освободились от плоти. Джоанна сделала еще одно важное открытие. Пол в темнице с одной стороны был выше: там грязная вода не доходила до стены на несколько футов, оставляя длинную сухую полосу. У стены лежали старые дырявые шерстяные лохмотья. Их можно использовать для защиты от пронизывающего холода подземелья. В другом углу Джоанна нашла еще кое-что. На воде плавал соломенный тюфяк, толстый, сделанный на совесть, и так плотно набитый, что верхняя часть его осталась сухой. Джоанна перетащила его на полосу и уселась, поставив свечу рядом. Из сумки она достала пакетик с чемерицей и густо насыпала ядовитый черный порошок вокруг матраса для защиты от крыс и других паразитов. Затем вынула пакетик с тертой дубовой корой и немного шалфея. Эти снадобья Джоанна развела в небольшом пузырьке вина, смешанного с медом. Выпив из пузырька драгоценный напиток, она защитила себя от холода и сырости. Потом легла на тюфяк, задула свечу и укрылась лохмотьями.

Оставалось только лежать в темноте. Джоанна сделала все, что могла. Теперь следовало отдохнуть и сохранить силы до тех пор, когда Сергий пошлет за ней.