— Что это? — спрашивает Нейт, поднимая мою сумку со своих коленей, изучая ее, словно она своего рода научное явление. Он сидит на краю моей кровати, с нетерпением ожидая, когда я закончу собираться, чтобы мы могли спуститься на предсвадебный обед. Я все время повторяю ему идти без меня, но он отказывается. Несмотря на то, что прямо сейчас он своего рода заноза в моей заднице, не могу отрицать, мне нравится, что он рядом.

— Это моя сумка, — говорю я, смеясь над выражением замешательства на его лице.

— Она больше тебя, Келли.

Это черная кожаная сумка хобо, которая малость великовата, и, действительно, в ней целая куча... ну, всякой фигни.

— Нет, — говорю я ему.

Он открывает пряжку и всматривается внутрь.

— Привет... привет... привет, — говорит он, произнося каждое слово тише, тем самым имитируя эхо.

— Ты можешь быть умником или любопытным. Но не можешь быть и тем, и другим одновременно. — Я наношу немного духов за уши и на запястья, перед тем как склоняюсь над комодом для лучшего обзора в зеркале, чтобы нанести блеск для губ.

— Как ты в ней что-то находишь?

Я пожимаю плечами.

— Иногда не нахожу. Бывает, я бросаю туда вещи и нахожу их через несколько месяцев. Я немного неряшлива, — говорю, покрывая губы блестящим розовым блеском.

— Один из моих недостатков.

Нейт кивает, щелкая застежкой сумки, по-видимому, откладывая эту информацию на потом. Затем откидывается на кровать, раскидывает руки по обе стороны от себя, удерживаясь на них.

— Ты должен спуститься вниз, я буду через несколько минут.

Он садится позади меня, я могу видеть его только через отражение в зеркале, но наблюдая за озорной улыбкой, растягивающей его губы, узнаю этот взгляд в его глазах. Он практически хищнический и посылает дрожь по моей спине. Он наклоняется вперед, ставя локти на колени.

— Почему я должен уйти, когда здесь прямо передо мной настолько замечательный вид? — Я чувствую, как Нейт проводит кончиками пальцев сзади по моей ноге, выше под подол моей юбки. По моему телу распространяется покалывающее, легкое ощущение. Я действительно не знаю, как это назвать, но испытываю подобное каждый раз, когда он прикасается ко мне, смотрит на меня, и я знаю, он слышит, как у меня перехватывает дыхание. И тогда он прижимает свои руки по обе стороны от моих ног, разворачивая меня к себе лицом. Он встает, скользя руками выше, выше и еще выше, пока они не оказываются на моей талии, и поднимает меня на комод.

— Нейт, — шепчу я, чтобы просто услышать его имя.

Он начинает с шеи, осыпая мою кожу поцелуями, перед тем как провести губами вниз вдоль выреза моего платья, опускаясь все ниже и ниже. Его руки все еще сжимают мою талию, и он подтягивает меня на край комода, пока не устраивается у меня между ног. Его щетина ощущается грубой на моей коже, и я знаю, она оставит красноту после себя, но мне все равно, ничто не имеет значения, лишь бы его рот и руки оставались на моем теле. Он не снимает мое платье, не настолько, чтобы засунуть руку под ткань. Он просто следует рукой ниже к впадинке между грудями, и у меня появляется ощущение, будто каждый сантиметр моего тела полыхает.

Затем, он опускается на колени, поднимает мою правую ногу на комод, а левую — себе на плечо. Он проводит зубами вдоль чувствительной кожи на внутренней стороне моего бедра, покусывая и целуя, пока поднимается выше.

— Мы опоздаем, — шепчу я, и когда он открывает глаза, они темны и напряжены, затуманены вызовом. Я скольжу ногтями по его голове и ниже к линии подбородка, царапая щетину. Она колется под моими пальцами, и Нейт вздыхает, когда я убираю руки.

— Значит, опоздаем, — говорит он все более тяжелым и низким голосом.

— Но это предсвадебный обед твоего брата.

Он смеется и качает головой.

— Келли, не говори прямо сейчас о моем брате.

Я снова пробегаю пальцами по его волосам, и когда он закрывает глаза и делает глубокий вдох, могу сказать, я компенсирую свою ошибку.

— Тем не менее, — шепчу я, обхватывая его щеки. — Опоздаем.

— Держу пари, мне не потребуется даже и пяти минут. — Нейт одаривает меня этой самоуверенной легкой ухмылкой, и я решаю бросить ему вызов, несмотря на то, что понимаю, скорее всего, он прав.

— Здесь нечем хвастаться.

— Позволь не согласиться, — говорит он и скользит пальцем вдоль края моих трусиков, заставляя меня извиваться. — В данном случае ничего не сказано о моей стойкости, лишь о том, как сильно я завожу тебя.

Я понимаю, это займет не пять минут, но мне нравится эта решимость в его глазах, когда он собирает юбку вокруг моей талии. Он оттягивает трусики в сторону, и я ощущаю его дыхание на себе, прямо перед тем, как он начинает долго и решительно облизывать меня. Я выпускаю вздох и откидываю голову на зеркало, пробегая рукой по его волосам, когда мое дыхание ускоряется.

— Ох, Нейт, — шепчу я, и чувствую его улыбку, когда его рот движется напротив меня, посасывая, потягивая и облизывая. Другая его рука ложится мне на бедро, и я сплетаю наши пальцы, просто желая каким-либо образом быть связанной с ним.

Подушечка его большого пальца медленно кружит вдоль тыльной стороны моей руки, имитируя мучительное движение его языка. Я крепче сжимаю его руку, когда чувствую, как внутри меня нарастает волна удовольствия, и притягиваю его голову, чтобы его рот находился там, где я хочу, где мне нужно, чтобы он находился. И в тот момент, когда я готова распасться, в мою дверь стучат.

— Келли, — говорит Шелби, практически крича. — Обед начинается, ты идешь?

— Да, — выдыхаю я, обращаясь вовсе не к ней. Потому что да... да.

Нейт смеется с нежным гулом, что практически губит меня.

— Келли?

— Я скоро буду, — выкрикиваю, надеясь, что она не уловит дрожь в моем голосе.

— Ты опоздаешь.

— Я сказала, что заканчиваю! — кричу я и смеюсь над абсурдностью всего этого, потому что я заканчиваю, на самом деле заканчиваю, ощущая вспышки от всего происходящего по всему моему телу. Мое дыхание неровное, а рот Нейта все еще на мне, подталкивая меня дальше, когда я преодолеваю эту волну. Наши пальцы все еще переплетены, моя рука выводит ленивые круги на его затылке. После того, как он прижимается нежными поцелуями к внутренней стороне моих бедер, он поднимается и опускает мое платье.

Я хочу поцеловать эту самодовольную улыбку на его лице, поэтому тяну его ближе и тоже улыбаюсь, когда наши губы встречаются медленно и нежно. Отстраняясь, он все еще улыбается, и я провожу подушечкой большого пальца по его нижней губе, стирая розовый блеск, размазанный по ней.

— Что с лицом? — спрашиваю я.

Он пожимает плечами, наклоняясь ближе, прижимает руки по обе стороны от моих бедер. Я утыкаюсь носом ему в шею и глубоко вдыхаю, когда его губы задевают мочку уха.

— Две минуты и шестнадцать секунд, — шепчет он. 

После обеда мы все собираемся вокруг патио, разделившись по разным группам, общаясь и смеясь. Я замечаю, что нахожусь рядом с Нейтом, хотя в этом нет особой необходимости; просто испытываю глубокое желание быть ближе к нему, и в этот раз не преувеличиваю.

— Итак, нет прыжкам со скалы, — говорит он, смеясь сквозь улыбку, когда подносит бутылку пива к своим губам. — Я как бы предполагал, что ты скажешь это после твоего эксперимента с тарзанкой и угрями. Тебе либо нравится чувство падения, либо ты ненавидишь его.

Я облокачиваюсь о низкую кирпичную стену, огораживающую патио, расставляя руки по обе стороны от себя, когда Нейт делает шаг вперед, загораживая мне обзор на толпу. Будто он хочет, чтобы я была только его, и сегодня вечером я слишком счастлива, что позволяю ему это.

— Дело не в том неудачном падении, — говорю я ему, откидывая голову назад, пока наши глаза не встречаются. — Мне нравится это глубокое, покалывающее ощущение, когда мой желудок падает вниз. В этот момент ты уже отказался от контроля и можешь наслаждаться этим. Это сводит с ума, когда ты стоишь на краю твердой, безопасной земли и принимаешь решение прыгать.

Нейт долго смотрит на меня, печальная улыбка растягивает его губы. Его рука прикасается к моей щеке, и я прижимаюсь к ней, пока он пробегает пальцами по моим волосам, обхватывая меня за затылок и касаясь своим лбом моего.

— Нет необходимости все планировать, Келли. Хотя бы раз поступи интуитивно, — говорит он тихо, и я понимаю, что он говорит не о прыжке в воду с обрыва. Возможно, мы и не говорили. Наши губы соединяются всего лишь на несколько мгновений, и, несмотря на то, что это милый поцелуй, даже невинный, он будоражит каждый нерв в моем теле. 

Я смотрю направо и вижу Габби. Она стоит с Беном, Марко и Эмили, но смотрит на нас с Нейтом. Когда она извиняется перед ними, что прерывает беседу, я касаюсь руки Нейта и киваю в ее направлении, позволяя ему понять, что собираюсь поговорить с ней. Мы встречаемся на середине комнаты, и она быстро берет меня за руку и ведет в уголок неподалеку от гамака. Она понимающе ухмыляется мне, и у меня скручивает желудок, потому что я понимаю, что меня ждет.

— У него все так плохо, — говорит она нараспев, словно мы вернулись на игровую площадку в начальной школе. — И он не единственный.

Я пристально смотрю на нее, отчасти потому, что она прервала нас и отчасти потому, что она права.

— Ты обещала: никакого сводничества, Габби.

— Я не обещала!

— Обещала, ты обещала тем утром в грузовике, — напоминаю я ей.

Она улыбается, и есть что-то доброе в этой улыбке, что заставляет меня расслабиться.

— Я имею в виду, что не делала ничего для сводничества. Это все... вы двое. Все это видят.

— Видят что? — спрашиваю я, прикидываясь невинной.

— То, как он смотрит на тебя, Келли. То, как ты смотришь на него. Если ты думаешь, это просто какая-то интрижка...

— Это интрижка, — говорю я, прерывая ее. — И я наслаждаюсь ей, пока она длится. Не разрушай эти два дня, которые у меня остались, пытаясь превратить то, что происходит, в нечто большее.

— Келли, — вздыхает она. — Я не глупа. Как думаешь, что произойдет, когда это все закончится?

— Что, как я знаю, произойдет, так это то, что вы с Беном отправитесь в медовый месяц. Я вернусь в Даллас, а Нейт — в Боулдер, и я буду с нежностью оглядываться назад.

— ТИХО ВСЕМ! — кричит Мадлен. Нейт держит ее, и она кажется смущенной внезапным вниманием, когда в комнате воцаряется тишина, поэтому утыкается головой ему в шею, пряча свое лицо. Он делает несколько шагов в сторону гостевого дома, чтобы каждый мог видеть его, и ищет мои глаза в толпе. Подмигивает мне, и я понимаю, что он делает все это, для того, чтобы прервать этот разговор, потому что видит, как мне не по себе. Я могла бы и поцеловала бы его за это, если бы это не разозлило Габби.

Нейт прочищает горло.

— У Мэд есть кое-что, что она хотела бы сказать своим дядюшке Бену и новой тетушке Габби, — говорит он с улыбкой, нежно подталкивая Мадлен своим подбородком.

Габби, никогда не оставляющая разговор незавершенным, оборачивается ко мне, перед тем как указывает в сторону Нейта, словно хочет напомнить мне о том, что у меня прямо перед глазами.

— Ты на самом деле собираешься сделать себя несчастной, чтобы доказать свою правоту?

— Я ничего не пытаюсь доказать, — говорю я ей, и это правда. Она думает, что я стану несчастной, если не дам себе шанс быть с Нейтом, но я смогу пережить эти страдания. Неизбежно разбитое сердце, вот что убивает. 

Уже поздно, и все гости начинают прощаться и возвращаются в свои комнаты, чтобы отдохнуть перед важным днем, ожидающим нас завтра. Завтра в это же время я буду стоять здесь со всеми этими людьми, одетая в красивое платье, и Габби на всю оставшуюся жизнь свяжет себя с Беном узами брака. Что самое замечательное, по крайней мере, для меня, это то, что она даже ничуть не нервничает. Конечно, она переживает о церемонии, но обязательная часть уравнения даже не заставляет ее напрячься. 

Я достаточно самокритична, чтобы признать, что завидую ей в этом плане. Не то чтобы я жаждала выйти замуж, но всегда хотела, чтобы такая вероятность присутствовала. Теперь это кажется неосуществимым для меня, как выиграть джекпот в лотерее. Я вспоминаю, как Нейт сказал мне ранее этим утром, что необходимо рассказать людям, причинившим мне боль о том, что они со мной сделали. Возможно, есть от этого какая-то польза, помимо помощи этим людям не совершать вновь те же ошибки. Возможно, примирение поможет мне двигаться дальше. К чему конкретно, не знаю... но, разве прямо сейчас это важно?

В другом конце двора, Итан в одиночку сидит на скамейке. Его локти опущены на колени, и он держит бутылку пива за горлышко, зажав его большим и указательным пальцами, осторожно покачивая ее туда-сюда. Мне приходит в голову, что, несмотря на то, что я не готова поговорить со своим отцом о том, как чувствовала себя, когда он оставил нас с мамой, я готова поговорить с Итаном о нашем расставании. Возможно, это поможет ему больше, чем мне, и как бы сильно мне не хотелось помогать ему, я сделаю это. Когда-то он был моим другом, и иногда я скучаю по этому, даже если боль предательства портит эти воспоминания.

Я спускаюсь с крыльца и шагаю через лужайку, и если Итан и удивлен, когда я сажусь рядом с ним, он этого не показывает. Его взгляд останавливается где-то справа от нас, и когда я поворачиваю голову, то вижу, что он смотрит на Эмили. Мадлен спит, раскинувшись на коленях Эмили. Эмили пробегает пальцами по волосам Мадлен, пока разговаривает с Джессой. Не вполне понимаю, откуда исходит эта неистовая защитная волна, учитывая тот факт, что я едва знакома с Эмили, но она есть, и я не могу ее игнорировать.

— Не изменяй ей, Итан. Она этого не заслуживает, — говорю я. Удивлена своей прямотой, но Итан не выглядит обиженным этим. 

Итан молчит минуту, наблюдая за своей девушкой, надеюсь, позволяя тому, что я только что сказала, уложиться в голове.

— Вы двое теперь друзья? — наконец, отвечает он.

— Мне не обязательно дружить с ней, чтобы понять, что я не хочу, чтобы это произошло с ней.

Глядя на меня грустными глазами, Итан открывает и закрывает рот, будто хочет что-то сказать, но не совсем понимает, как это выразить. Вместо этого, я решаю говорить за него, потому что мне нужно сделать это, пока я готова.

— Я просто скажу это хорошо? Это все будет абсолютно лишено всякого гнева и обиды, которые я испытывала по отношению к тебе на протяжении последних шести месяцев, и после того, как я выскажусь, ты сможешь перестать смотреть на меня, как на брошенного щенка, а я перестану смотреть на тебя так, словно хочу вырвать твое сердце, и, возможно, для Бена и Габби наши отношения больше не будут неудобными, - говорю я на одном дыхании. — Все это время я была зла на тебя не из-за измены, которая да... причинила мне боль, но... в тот день ты что-то отнял у меня, Итан. Ты убил мою веру в людей и мою способность доверять им и с готовностью принимать их слова. Ты заставил меня бояться рискнуть еще раз. — Его взгляд застыл на моих глазах, и каким-то образом я понимаю, что он слушает и принимает мои слова близко к сердцу. — У меня были проблемы с некоторыми вещами, до того как я познакомилась с тобой, имею в виду, я не перекладываю всю вину на тебя, но ты не помогал с этим. Не уверена, смогу ли когда-либо стать такой, какой была раньше. Возможно, я смогу двигаться дальше после всего этого и стану сильнее, лучше. Надеюсь на это. Надеюсь, и ты станешь... — Я делаю глубокий вдох, потому что сказать эти слова труднее, чем я ожидала. — Я надеюсь, у тебя хорошая жизнь, Итан. Действительно надеюсь.

Итан моргает влажными глазами, и я практически слышу, как он сглатывает.

— Келли, мне жаль, что я причинил тебе боль.

— Я знаю, — говорю я, тянусь и сжимаю его предплечье. — Я прощаю тебя.

Его глаза возвращаются к Эмили, на его лице написана неуверенность.

— Отпусти ее, если все станет слишком плохо, — он кивает, но не смотрит на меня, и я воспринимаю это как намек уйти. Я делаю всего лишь несколько шагов, перед тем как он говорит.

— Нейт — хороший парень.

Я могу посмеяться, потому что Итан — самый последний человек, которому я когда-то захочу рассказать о любом потенциально возможном любовном интересе, и хочу сказать ему, что не нуждаюсь в чьих-то указаниях на душевную нравственность Нейта. Но я не хочу заканчивать этот разговор с озлобленностью; это разрушит все, что я пыталась здесь сделать.

Вместо этого, я говорю ему правду.

— Я знаю. 

Когда я возвращаюсь на патио, Нейт опирается на перила с края, вдали от всех. Только по выражению его лица могу сказать, что он видел, как я разговаривала с Итаном, и когда он поднимает взгляд, его глаза полны вопросов. Подсознательно, я понимаю, что он не будет расспрашивать меня, о чем мы разговаривали, потому что знает, что это на самом деле не его дело. И что самое странное, я хочу, чтобы это было его делом. По тем или иным причинам, я не хочу, чтобы он волновался об этом, или чтобы любые мысли о примирении между Итаном и мной даже приходили ему в голову.

Нейт выпрямляется, когда я подхожу ближе. Его рука обнимает меня за талию, пальцы оказываются на моем бедре, и мне так спокойно здесь, в месте, где наши тела, кажется, прекрасно соответствуют друг другу. Он наклоняется, задевая губами мое ухо.

— Все в порядке?

Я делаю глубокий вдох, кивая, затем наши глаза встречаются.

— Я просто попыталась помочь Итану стать лучше.

Брови Нейта соединяются в замешательстве, перед тем как ленивая, понимающая улыбка появляется у него на лице, придавая блеск его глазам.

— Ты не хочешь сбежать отсюда? — спрашиваю я.

— Да, — тихо говорит он, положив руку мне на спину, когда ведет меня туда, где стоят Габби и Бен, чтобы мы могли пожелать им спокойной ночи. Я обнимаю их двоих и говорю Габби, что завтра утром первым же делом увижу ее, игнорируя самодовольное выражение на ее лице, когда Нейт сплетает наши пальцы, пока мы разворачиваемся и идем через двор.

Он медленно выводит круги на тыльной стороне моей ладони, когда я следую за ним в его комнату, где он включает свет и осторожно закрывает дверь позади нас. Он прижимается нежным, томительным поцелуем к моим губам, когда я тянусь и развязываю его галстук, стягивая тот с шеи и позволяя упасть на пол. Мы оба расстегиваем пуговицы на его рубашке, и когда с ней покончено, я вожусь с молнией на его брюках. Когда он наконец-то обнажен, он быстро справляется с моим платьем, спуская его по плечам, пока оно не падает к ногам. Нейт расстегивает мой лифчик, я стягиваю трусики, а затем он скользит одной рукой вниз по моей груди и дальше к бедру, пока ведет меня к кровати. 

Нейт сидит в центре кровати, и я чувствую себя комфортно между его скрещенными ногами, обернув свои ноги вокруг его талии, а руки — вокруг шеи. Каждый удар моего безумного сердца подталкивает меня ближе к нему, и каждое нервное окончание в моем теле пульсирует, нуждаясь в нем. Он должен чувствовать то же по отношению ко мне, если твердость у моего бедра — это какой-либо показатель, но мы не торопимся и просто целуемся. Просто обнимаемся. Просто существуем.

Большую часть ночи мы проводим в объятиях друг друга. Иногда дремлем, иногда касаемся друг друга. Иногда моя спина прижата к груди Нейта, тепло его губ ощущается на моей шее, он прижимает ладонь к моему бедру, раскрывая меня для себя, и я вздыхаю, когда он скользит в меня, словно всегда должен быть там. В этом нет ничего безумного, все происходит медленно и целенаправленно, словно ни один из нас не преследует никакое удовольствие, кроме того, которое исходит от ощущения просто быть вместе. Мы проводим всю ночь, изучая тела друг друга, как на вкус, так и на ощупь

Ранним утром, когда мы оба спокойны и тихи, я не трачу время на мысли о неизбежном разрушении моего уже разбитого сердца. Я просто счастлива быть с Нейтом и принадлежать ему столько, сколько бы это ни продлилось.