Лиа не знала, куда ей идти, просто шла вперед, как будто была персонажем в игре, а ею управлял кто-то другой. Когда к ней пришло осознание произошедшего, она подумала, что умрет. Теряя кого-то безгранично близкого, всегда думаешь, что вот-вот перестанешь существовать. Кажется, просто задохнешься, лишишься разума или упадешь замертво от боли в разбитом вдребезги сердце. Но этого не происходит. Легкие продолжают наполняться кислородом, сердце продолжает биться, а кровь продолжает течь в венах. Телу плевать на то, что ты там себе навыдумывал. И как бы ни хотелось сдохнуть, он продолжит функционировать, даже если выплачешь одну-другую цистерну слез. Конечно, организм будет работать не без сбоев, ведь тело в какой-то степени тоже механизм, а любое повреждение механизма обязательно скажется на общей работе. Но даже если будешь лежать в прострации, не имея прежнего аппетита, все равно впихнешь себя ложку-другую чего-нибудь съедобного. Так уж устроен мир, если ты пока еще жив, значит, мертвым ты ему сейчас совершенно не нужен.
Лиа шла, а декорации сменяли одна другую. Она как будто проваливалась сама в себя, лишь через несколько минут опять начиная осознавать, кем является и что делает. В какой-то момент, Лиа поняла, что оставила в доме топор, и пожалела об этом. Но разве смогла бы она вернуться за ним? Конечно же, нет. У нее не хватило бы духу сделать это. Ночь прошла спокойно, если Норт и был где-то в доме, то ходил в другой его части. Лиа ни за что на свете не решилась бы проверить это на деле. Столкнуться с ним уже было бы жутко, но что бы она сделала дальше? Смогла бы нанести удар? Лиа старалась не лгать себе, но ответить честно не было сил. Самый вероятный исход — два слоняющихся по дому мертвых тела. Поэтому утром она, как и планировала, ушла через окно. В амбаре ей приглянулся сломанный черенок от лопаты. Оружие — не оружие, но хоть что-то. Черенок был сломан так, что край деревяшки был острым и мог сойти за жалкую пародию на гарпун. Выбирать было не из чего. По дороге ей мало кто встретился. Местность была малозаселенной, и это стало для нее отличным стартом, хоть Лиа и понимала, чем дальше уходит — тем больше угроз ждет впереди. Но назад пути не было, поэтому ничего не оставалось, кроме как двигаться дальше. История про соляной столб весьма поучительная, и совершать подобные ошибки Лиа не собиралась.
Увидев невысокий забор, ограждающий довольно большой участок с симпатичным домиком, в котором, возможно, содержалось много полезных вещей, она почему-то прошла мимо. Могла бы зайти, поискать что-нибудь съедобное, но этого не произошло, Лиа просто шагала вперед с какой-то ленивой безразличностью, флегматично отмечая смену декораций. Ей показалось, что в окне второго этажа того манящего дома мелькнул чей-то силуэт. Не исключено, что это было просто плодом ее воображения. Лиа понимала, что практически не контролирует свои действия. Пускай она и держит в руках штурвал, но самолет летит на автопилоте. Возможно, всему виной было отчаяние, накатившее на нее, когда отступила злость. Может, подсознание вело ее, а, может, ветер, подталкивающий в спину, не давал остановиться. В любом случае, она почему-то была уверена, что идет туда, куда должна. Ее иррациональное поведение не казалось ей таковым. Лиа шла по наитию, хотя возможно, просто была не в своем уме. Иногда грань между сумасшествием и озарением почти не различима.
По пути ей никто не встретился, если не считать пары ворон, прокаркавших свои ругательства ей в след. Одна из пернатых трепала какой-то грязный комок. Лиа без эмоций отметила, что возможно это была кисть чьей-то руки, но предпочла думать, что это лишь мертвая мышь. Чем это было на самом деле, знали только вороны.
Вдруг в ее голове всплыла картинка, как вороны треплют изгнившее тело с пробитой головой. Тело, которое хоть и было мертво, но все равно продолжало ходить и даже пыталось кем-нибудь полакомиться. Но у него ничего не вышло, а вот воронам повезло, они не остались без угощения. Мерзкое зрелище, но в новых условиях почти естественное. В голову прокралась еще более омерзительная и пугающая мысль:
«Что будет, если вороны тоже станут такими же? Мертвыми, но живыми…»
Лиа представила, как отбивается от стаи ворон, которые нападают на нее, вырывают клювами куски плоти. Кровь стекает по бледной коже, она кричит и отмахивается, а спасения нет, потому что вороны заражены, а значит и она теперь тоже. Ее передернуло. Лиа наморщила нос, провела рукой по лбу, будто пытаясь стереть этот образ из головы.
«Сосредоточиться на чем-то другом. На чем угодно. Только не думать об ужасах».
Она продолжила разглядывать окружающие ее пейзажи, и только через пару минут ей удалось успокоиться.
Шла Лиа долго. Солнце и раньше никогда ее не щадило. Она уже чувствовала, как лицо начинает пощипывать, значит, щеки у нее, скорее всего, обгорели. Поясница налилась свинцом. Ноги ныли. Еще час такой ходьбы, и они превратятся в гудящие трубы. Она стерла мизинец на ноге и теперь шла, стараясь поджать его таким образом, чтобы он не касался грубых стыков ткани. Голубые кеды запылились и приобрели грязно-серый оттенок. Теплый сухой ветер неприятно гладил лицо и трепал непричесанные волосы. Резервы сил были почти истощены, но она все равно продолжала идти вперед.
Когда шок прошел, и пришло осознание того, что Норта больше нет, она ощутила себя пылинкой в большой захламленной комнате. Куда и зачем ей идти, Лиа не представляла, все казалось теперь пустым. Ни смысла в жизни, ни радостей. Так ради чего теперь жить?
«Ради того чтобы выжить», — подсказал внутренний голос. Мысль показалась ей глупой, но, несмотря на это, сдаваться Лиа не собиралась. Ощущая внутреннюю опустошенность, она пожалела, что не знает ни одной молитвы. Наверное, испытывая такие чувства, люди и идут в церковь, чтобы получить там поддержку и облегчение, потому что пустота, свалившаяся на сердце, может поглотить целиком. Лиа попыталась вспомнить молитву, которую иногда слышала в фильмах, но это не дало нужного результата, слова путались, и получалась какая-то бессмыслица. Потом она зацепилась за слово «ангел» и ей показалось, что она нащупала ниточку. Лиа стала что-то напевать, призрачный, неуловимый текст крутился в голове. Она перебирала слова, подстраивая их под мотив до тех пор, пока слова не сложились во что-то знакомое. Пропев это себе под нос, она рассмеялась. То, что Лиа приняла за слова молитвы, оказалось текстом песни. И как же она сразу не поняла?
— М-м-м… — пропела она, не зная всех слов, и продолжила. — Пошлешь ли ангела мне?
Еще пара слов всплыла в памяти.
— Вот я здесь! Пошлешь ли ангела мне? — пропела она и снова рассмеялась.
«Чем не молитва, — подумалось ей. — Если Бог есть, Он примет и это».
«Бога нет», — стальным гулом раскатился голос Норта в ее голове.
«Ну, если Его нет, то никто об этом не узнает, а значит, могу говорить Ему то, что мне хочется. Если это и растворится в пустоте, стыдить меня все равно будет некому», — ответила она и мысленно показала Норту средний палец. Потом пришла другая мысль: «Вот кто-кто, а Норт теперь точно знает, кто там есть и что там творится». Ей не хотелось думать про Норта, но мысли все равно шли не в то русло. Лиа медленно, словно в зыбучий песок, стала погружаться в воспоминания. Они одно за другим вспыхивали перед ней, как выпавшие из рук фотографии, разлетевшиеся по полу. Вот она маленькая, сидит, обидевшись на весь мир, у себя в комнате, придумывая план побега из дома. Думает уйти в лес и питаться ягодами, но вскоре понимает, что ничего хорошего из этого не выйдет, поэтому разбирает маленький рюкзачок и садится, насупившись, смотреть мультики. Вот она в короткой юбке весело смеется и неумело строит глазки понравившемуся парню, за пару минут до того, как тот пригласит на свидание ее подругу. Вот она в колледже на вечеринке, уединившись с сокурсником в чулане, целуется в губы и позволяет ему больше чем собиралась. Вот она просыпается после одного из лучших концертов группы Норта в самое худшее утро своей жизни. На полу в беспорядке видит полуобнаженные тела, пустые бутылки, окурки, затушенные об пол. То утро должно было стать последним в их отношениях, но ей так и не удалось разорвать цепь, которой она сама себя к нему приковала. Пустота в ее душе превратилась в густой серо-коричневый дым, похожий на сигаретный, который вот-вот мог поглотить ее. Лиа, морщась, шла босиком по полу, пытаясь найти Норта среди спящих одурманенных тел.
Но вдруг раздался крик.
— Эй, ты… Эй!
Кто мог звать ее в то утро? Натыкаясь на предметы, она пыталась дотянуться до стакана с выдохшейся газировкой. Когда проснулась, все еще спали, да и сейчас по комнате разносился разноуровневый храп. Даже упавшая бутылка Зеленой Феи не вырвала их из объятий сна.
— Эй! Ты слышишь меня? — этот голос звонким дребезжанием ударил по нервам.
Голос незнакомый. Хотя Лиа мало кого знает из этих людей. В основном это фанаты группы, с которыми они познакомились после концерта. Голос мог принадлежать кому угодно.
— Помоги мне! Эй!
Тут Лиа замерла. Она вдруг поняла, что голос звучит не в ее голове, не в тех воспоминаниях, в которые она погрузилась. Этот голос принадлежал живому человеку, а не одному из фантомов, поселившихся в голове. Голос был реален и звал ее прямо сейчас.
— Эй! Да, ты! Махни рукой, если понимаешь меня!
Лиа поднесла руку ко лбу, сделав козырек, прятавший от солнца ее глаза, и начала всматриваться в кричащего. Молодая девушка, чуть полноватая, в грязной блузке, махала ей рукой с крыши большого автомобиля.
«Такая машина пройдет везде, — подумала Лиа». Она не сразу заметила копошение с другой стороны автомобиля. Их трое и они мертвы. К ним с Нортом забредали такие. Они убивали их и никогда не говорили об этом друг с другом. Ей казалось, стоит заговорить об этом — все рухнет. Они сами начнут рассыпаться, как треснувший стеклянный кувшин. Но на деле замалчивание не спасло Норта от трещины, появившейся у него в душе, которую он так тщательно прятал под маской холодной улыбки.
Выйдя из оцепенения, Лиа махнула рукой незнакомке.
— Ну, наконец-то ты очнулась. А уж испугалась, что ты такая же, как они, только… — девушка замешкалась, — посвежее, что ли.
— Нет, я…
— Ты что, замолчи? — крикнула девушка и стала стучать по крыше, привлекая внимание топтавшихся существ у машины. — Я тебя не знаю, но мне нужна твоя помощь, понимаешь? А для этого мне нужно, чтобы ты была жива! Поэтому не произноси ни слова!
Лиа буквально прикусила язык, ей стало стыдно за свою глупость. Она почувствовала себя полным ничтожеством. Из-за такой рассеянности чуть не переключила тех троих на себя. С одним-двумя справилась бы, но трое — уже перебор. Она прикусила нижнюю губу.
«Если бы они переключились на меня, я бы, получается, и так ей помогла, — грустно подумала Лиа. — Может она и есть мой ангел, которого я просила? Может, мы обе теперь поможем друг другу?»
— Я буду говорить, а ты кивай, поняла?
Лиа кивнула.
— Видишь ту машину, серая, на другой стороне улицы, — Лиа посмотрела в сторону, которую указала девушка, — задняя дверь открыта. Тебе просто нужно влезть туда, ключи в зажигании.
Только Лиа хотела сказать, что водить она почти не умеет, как рот ей словно кто-то зажал. Она прикусила язык. Такая рассеянность легко доведет до беды. Норт часто высмеивал ее за это, а она злилась, но спустя какое-то время вновь давала ему повод для шуток.
— Ты все поняла? Кивни!
Лиа кивнула. Она чувствовала себя такой беспомощной, поэтому покорно повернула в сторону машины и стала исполнять указания девушки. У нее возникло ощущение, что все это неспроста, что встреча эта совсем неслучайна.