— Лиа! Да стой ты! — он схватил ее за руку, она вырвалась. — Стой! Прошу тебя!
Лиа остановилась и развернулась так резко, что он налетел на нее и чуть не повалил с ног. Она почувствовала запах его тела смешанный с дорогим парфюмом. Рецепторы такая поганая вещь. Могут захлестнуть волной эмоций, к которым словно ворох воздушных шариков, привязаны воспоминания.
Лиа выставила руки перед собой, пытаясь не дать ему возможности приблизиться, и сделала шаг назад, но уже плавно, без агрессии. Словно дикий зверь он почувствовал слабину и усилил напор. Норт обхватил ладонями ее щеки. Она была такой маленькой в его руках, и они оба чувствовали его власть над нею.
— Уйди! Отстань от меня! Все конечно! — голос ее был хриплым, а крики были надрывными, потому что горло сдавило от подступающих слез.
— Тише, — прошептал он, как заклинатель. — Малышка, я люблю тебя.
— Отстань! — умоляла она. — Ты опять! Опять! А ведь ты обещал!
— Тиши, тише. Ты же знаешь, это не специально. Мы оба вчера перебрали, и я просил тебя присматривать за мной…
— Так это я виновата? — она вспыхнула, и он понял, что для таких явных манипуляций было еще рановато. Норт оступился и был рад, что он не сапер, ведь в делах сердечных всегда можно все переиграть.
Она стряхнула его руки со своего лица, и тогда он обнял ее, взял в охапку и прижал. Первые тридцать секунд Лиа колотилась в его руках как в клетке, затем стала затихать по мере того, как Норт шептал ей на ухо все, что она хотела услышать.
— Это не имеет значения. Ты же знаешь. Это ерунда. Я люблю тебя. Люблю, Лини, — шепот гипнотизера. — Ты это заешь. Люблю только тебя. Только ты моя женщина. Только ты. А остальное… все не имеет значения.
— Имеет, — едва слышно она попыталась оспорить.
— Тсс, — он провел рукой по волосам, — не имеет. Все это не имеет значения. Я люблю тебя, милая. Люблю.
Она опять начала плакать. Почти не слышно, но слезы градом лились по щекам.
— Я ухожу, Норт, я ухожу, слышишь? Отпусти меня, — умоляла она.
Он ослабил хватку, и от ужаса Лиа оцепенела.
«Сейчас он отпустит меня!» — и холодок одиночества кольнул сердце.
Он достал из заднего кармана платок, и она подумала, что он предложит ей вытереть слезы. Но Норт лишь что-то вытащил из него и бросил платок на пол.
— Давай убежим? Только ты и я. Ладно?
В руках у него поблескивало симпатичное небольшое колечко, вид которого приковал ее взгляд к себе.
— Уедем сейчас. Сбежим, ладно? От всего этого дерьма!
— Куда? — спросила она, забыв о том, что сама пыталась сбежать от него секундами ранее.
— Туда, где нас никто не найдет! Я уже договорился, — он подмигнул ей. — Будет наш тайный медовый месяц еще до свадьбы. А если понравится, то и после!
Норт опять обнял ее. Лиа прижалась и приподняла голову, чтобы взглянуть ему глаза.
— Ну, милая, ты в деле? Ты же со мной, правда?
— Ты обещаешь больше не…
— Ну, подумай сама, кроме нас там никого не будет. Да и кто еще нужен, а? Разве же я смогу? — он поцеловал ее в лоб. — Только ты и я. И даже если в землю врежется метеорит — все это будет не важно, ведь мы будем вместе! А остальное не имеет никакого значения.
Она уткнулась в его грудь лицом и закрыла глаза. В конце концов, он звезда, творческий самородок, любимчик нескольких сотен тысяч людей, а у таких всегда полно шероховатостей, непонятных причуд и тёмных разного размера грешков и пороков.
— Я люблю тебя, Лиа.
«Остальное не имеет значения».