Плавучая клиника клонирования «Еретик-1» встало на якорь в нейтральных водах у Аргентинского побережья. После введенного во всём мире запрета на эксперименты в области клонирования на человеческом материале, хозяину корабля — талантливому итальянскому исследователю приходилось выходить для своих опытов подальше в открытое море, чтобы не быть захваченным на месте преступления полицией какого-нибудь государства. Впрочем, Луиджи Фаналли был полон оптимизма в отношении своего будущего, недаром же он назвал свой корабль «Еретик-1». Подразумевалось, что впоследствии флотилию его судов должны пополнить «Еретик-2», «Еретик-3» и так далее.

Для прилетевших на вертолёте гостей была устроена короткая экскурсия, которую проводил лично сеньор Фаналли. После беглого осмотра жилых и лабораторных помещений они спустились не несколько палуб — в самое сердце корабля. Здесь была оборудована особая операционная, работать в которой можно было в любой, даже самый свирепый шторм, благодаря компьютеризированной системе гироскопов.

Узнав, что заказчики привезли с собой съёмочную группу, итальянец понимающе закивал головой:

— Конечно, я и мои ассистенты готовы поработать на камеру. Хотя сама по себе процедура забора клеток для последующего клонирования интересна разве что только лишь узким специалистам. Но для вас мы постараемся немного поактёрствовать. Сказать вам по секрету, сниматься в кино было моей первой мальчишеской страстью.

В качестве испытательного материала хозяева «Ковчега» доставили на борт «Еретика» тело какого-то гитлеровского генерала. макс уже догадался, что раз они решили прибегнуть к современной технологии клонирования, значит, реанимировать трупы в криокамерах иным способом не могут. Это была хорошая новость. Не хотелось думать, что все эти упыри во главе со своим бесноватым фюрером в любой момент могут очнуться от долгого сна, повылазить из своих металлических гробов и снова начать отравлять воздух планеты своим смрадным дыханием. А клонирование это всё же не прямое воскрешение, да и тёмное это дело.

Мертвеца-испытателя повезли на сверкающей сталью тележке из холодильной камеры в операционную. Сопровождающие тело медики были в зелёных хирургических халатах и в такого же цвета масках, оставляющих открытыми только их глаза. Процессия двигалась с деловитой стремительностью. Макс со своей камерой едва поспевал за ними. В операционной с мертвеца сняли хирургическую простыню, и Макс увидел длинный синий шов, который начинался у него под подбородком и заканчивающийся в паху. Оказалось, что из тела ещё 60 лет назад были изъяты жизненно важные органы. Между тем для проведения клонирования достаточно было доставить на корабль всего несколько клеток его печени или почек. Члены операционной бригады не скрывали от Макса, что разыгрывают всю эту показуху только для его камеры. Об этом их попросили заказчики, которым важно, чтобы получившийся фильм произвёл впечатление на их богатых спонсоров.

После окончания операции Фаналли, как и было заранее у них обговорено, подошёл к видеокамере и с большим пафосом прокомментировал свою работу на микрофон: «Полагаю, что будущему клону, которого мы обязательно создадим, когда-нибудь будет интересно увидеть свою мужественную копию. Отныне герои не будут умирать, унося с собой преданность и честь. С помощью нашей науки мы сможем возродить вчерашних кумиров!».

Из интервью Макс так и не понял, знает ли итальянец, кого ему предстоит возрождать в ближайшее время, или же ему просто всё равно, главное, чтобы работа была оплачена.

Когда телевизионщики собрали аппаратуру и направлялись к своей каюте, Саша призналась Максу, что поймала себя на странном чувстве:

— Когда я увидела эти несколько пробирок, куда поместили забранные у трупа клетки, мне вдруг стало жаль будущего клона Гитлера. Ведь парень не будет виноват, что его создали из «ребра» дьявола на потеху ублюдочной толпе. Бог ведь когда-то тоже создал всех людей из собственного ребра, но кто-то стал матерью Терезой, а кто-то тем же Гитлером. Значит, у каждого должно быть право выбора. Но у клона Гитлера такого выбора явно не будет. Из него сразу начнут растить морального уродца, чтобы потом использовать в грязных играх… Хотя у самого то Гитлера выбор был. Он мог стать живописцем, если бы его приняли в Венскую академию художеств, или ещё кем-то, ведь он был творческой личностью. А у этого бедняги выбора не будет.

У Макса голова в данный момент была занята другим: он пытался понять, в какой момент их решено ликвидировать, как выполнивших свою работу и ставших ненужными свидетелей. И заодно ли с этими неонацистами экипаж корабля? Поэтому он не сразу высказал своё мнение по поводу слов Саши:

— Не знаю… Наверное, выбор есть почти всегда. Сын Антихриста когда-нибудь может поднять мятеж против папаши, а умный и талантливый от рождения человек запросто изменить своему доброму предназначению. Я недавно читал, что, когда Ленин ехал в Россию в немецком опломбированном вагоне, ему уже был почти полтинник. И он ещё ничего не добился в своей жизни: хотел быть адвокатом — не стал, желал литературной славы — опять не вышло и экономистом тоже не получилось, даже философ из него вышел третьеразрядный. И потому он был готов, словно муравейник, поджечь и разорить крупнейшую мировую империю, только бы реализоваться. Вот только за всё в этой жизни надо платить. Теперь его сморщенную жалкую мумию демонстрируют любопытствующей публике, как экспонат музея древностей…

Фрау Эльзу снова появилась так же внезапно, как и исчезла перед этим. На корабле молодые люди не находились под плотным наблюдением неонацистов и могли перемещаться вполне свободно. Пожилая дама знаками показала Максу, чтобы он нашёл уединённое место, где они могли бы поговорить без свидетелей.

— Вы наверное уже перестали верить в меня, — сказала она, когда они сумели остаться наедине, — но я не забыла о нашем уговоре. Просто я не должна вызывать подозрений. С моими дорогими коллегами такие шутки не проходят!

Фрау Эльза сообщила хорошую новость: их не станут убивать здесь на корабле. Телевизионщиков решено убрать без свидетелей по дороге в аэропорт.

— С вами рассчитаются, и я повезу вас в своей машине. В определённом месте мотор заглохнет, я выйду посмотреть в чём дело. Тут же появятся люди с бесшумными пистолетами, остальное, надеюсь, понятно. Но не беспокойтесь, я провезу вас другой дорогой и улечу в Москву вместе с вами. Через полчаса я зайду за вашими документами, чтобы заказать по ним авиабилеты…

Всё время пока они ожидали, когда их позовут на вертолёт, Боря беспрерывно жрал, заедая свой стресс. В какой-то момент Максу надоело видеть перед собой его без конца жующую физиономию и он предложил Саша полюбоваться на закат. Раскалённым полушарием пылало на горизонте наполовину утонувшее в море солнце. Небольшие волны ласково покачивали громадину их корабля. Девушка невольно залюбовалась этой красотищей, но у Макса лицо оставалось озабоченным: мысль, что тем же вертолётом, которым их вывезут с корабля, должны доставить саркофаги с главными нацистами не давала ему покоя.

И тут его случайно задел плечом проходящий мимо матрос… В руках он держал два пластиковых ведра доверху набитых бумажным мусором — отходами конторского производства. Возле мусорных контейнеров парень поставил одно ведро на палубу, а второе опрокинул в чрево мусоросборника. И тут рассеянный взгляд Максима, случайно брошенный на стоящее на палубе ведро, обнаружил среди разноцветной бумажной массы чрезвычайно знакомый ему предмет. Он быстро подошёл и успел вовремя отвести уже протянутую к ведру руку уборщика.

— Обожаю копаться в старом мусоре — эта фраза на безупречном английским дополненная снятыми с руки часами позволила Прыгунову без помех удовлетворить своё любопытство. Сперва он вытащил из ведра кожаную обложку своего паспорта. Затем полной ладонью загрёб мелко перемолотую через специальную машину бумажную крошку. Видимо, это всё, что осталось от его заграничного паспорта. Такая же участь наверняка постигла документы его товарищей, которые они доверили фрау Эльзе, якобы, для покупки авиабилетов до Москвы. «Она уже знает, что документы нам не понадобятся» — догадался молодой человек. В груди защемило, он выпрямился, и тут увидел любопытные глаза матроса. Пришлось изобразить на лице беззаботную улыбку.

— Коллекционирую марки с использованных конвертов — пояснил он. — Но здесь ничего интересного — у вас на корабле отличные машинки для уничтожения бумаг.

Фрау Эльзу Макс нашёл в её каюте. Всем своим видом она показала Прыгунову, что недовольна его приходом.

— Я же сказала, что всё сделаю, как мы договаривались! Так что вы напрасно беспокоитесь.

Максима даже восхитила та спокойная уверенность, с которой она продолжает разыгрывать из себя их спасительницу. Хотя теперь ему стало понятно, что с самого начала старая ведьма вела с ними подлую игру.

— Да я особо и не беспокоюсь. Я просто пришёл сказать, что Москва вам обязательно понравиться. Ведь вы, наверное, давно там не были?

— С конца тридцатых годов — ответила пожилая женщина.

— Надеетесь отыскать в Москве кого-то из родных?

— Да, дочь. Это трагическая история. Малышку украли у меня чекисты и тайно вывезли из Германии, где я тогда работала, в Россию. Долгие годы я живу лишь надеждой на нашу встречу. Мне часто сниться, какой она была тогда и какой, возможно, стала теперь. В интернете я нашла одно агенство по поиску людей, мне обещали помочь.

— Хм… А разрешите узнать, под какой фамилией вы её планируете искать?

— Моя дочь носила фамилию моего русского мужа.

А-а… — сочувственно протянул Макс. — Значит, вы не в курсе, что обычно в те страшные годы в специальных закрытых детдомах, куда наверняка поместили вашу дочь, существовала варварская практика лишать детей «врагов народа» настоящих фамилий и присваивать им новые. Всё делалось неофициально, чтобы, став взрослым, сын или дочь врага советской власти не смог узнать правду. Поэтому на архивы не надейтесь. Боюсь, что даже за миллион долларов вам не смогут помочь.

Сказав это, Прыгунов вышел из каюты. Закрывая за собой дверь, он чувствовал, что только что без всякого оружия убил предавшую их женщину. И ему даже было её немного жаль…

Софья привела себя в порядок, заперла изнутри на ключ дверь каюты и деловито приготовила шприц и всё необходимое для инъекции. Вот только укол ей сейчас предстояло вколоть себе не с омолаживающим составом, как она это привыкла делать с тридцати лет. В самом углу её аптечки, в особом карманчике всегда имелась ампула с концентрированным раствором корня цикуты. Именно похожим составом «гуманные» афиняне когда-то отравили философа Сократа. Софья знала, что мучений не будет, уже через несколько секунд после укола её прижизненные мучения наконец закончиться. Для неё решение покончить собой быстрым безболезненным способом было шагом в неизвестность, как тогда — в европейском экспрессе, когда она просто шагнула в некуда из распахнутой двери вагонного тамбура. Внезапно потеряв надежду отыскать дочь в далёкой России, Софья утратила желание цепляться за опостылевшую жизнь.

В свои последние минуты она смотрела на с фотографии близких ей людей, которые всегда носила с собой. С пожелтевших от времени карточек на неё смотрели Георг Шорт, Борис Збарский, Оскар Фогт, Александр Майэр в франтоватом костюме, запечатлённый фотографом в радостные дни своего недолгого берлинского триумфа. При взгляде на фото своего последнего мужа. с которым была по-настоящему счастлива, Софья улыбнулась.

Уже закатав рукав правой руки и беря левой шприц, Софья продолжала нежно смотреть на фотографию седого красавца, слегка иронично наблюдающего за последними сборами своей задержавшийся на этом свете супруги. Последними её словами были:

— Я уже иду к тебе, мой милый Гюнтер! Господи, прости нас грешных…

Когда Макс и Саша ворвались в каюту к Борису, тот спал. От его богатырского храпа даже занавеска над иллюминатором слегка колыхалась.

— Подъём! — рявкнул Макс, быстро соображая, что из наиболее ценных вещей необходимо взять с собой.

Боря подскочил на койке, словно ударенный током.

— Что такое! Тонем?!

— Именно тонем, Борюсик. Добрая фрау нас кинула. Так что спасение утопающих — дело рук самих утопающих!

Ребята бросились к шлюпочной палубе. Макс имел возможность во время телесъёмок обойти корабль на моторном боте и очень надеялся воспользоваться шлюпкой для бегства с «Еретика».

Между тем окончательно стемнело. Ещё недавно спокойный океан начинал рассерженно ворочаться, раскачивая корабль двухметровыми волнами, грозящими вскорости набрать мощь водяных гор. Меньше всего Максиму и его спутникам хотелось оказаться на утлом судёнышке за бортом. Но ситуация не оставляла им выбора: где-то неподалёку стали слышны громкие голоса. Похоже, их уже искали. Отсчёт времени пошёл на секунды. Между тем с лебёдочным механизмом спуска мотобота на воду возникли сложности.

Макс торопливо вытащил из видеокамеры кассету. Ещё одна такая же — полностью отснятая «тридцатиминутка» лежала у него в операторской сумке. Прыгунов замотал кассеты в целлофановый пакет из-под салфеток для протирки объектива и заткнул себе за ремень на животе.

— Надо прыгать! — признал он неизбежное.

Боря повернул к нему своё перекошенное от ужаса лицо и заорал:

— Я плаваю, как топор без топорища!

— А у тебя есть выбор?

Боря оглянулся на бегущих к ним вооружённых людей и стал перелезать через ограждение. В этот момент Макс обратил внимание на ярко-красный бочонок, укреплённый в специальных держателях у самого корабельного борта. Схватив компаньона за рукав, он заставил его вернуться обратно. Вместе они освободили бочонок от креплений и перекатили его через борт. Затем Макс помог Саше перелезть через ограждение. Они оба прыгнули следом за ней.

Где-то над головой у Макса прозвучали проклятия и тут же захлопали пистолетные выстрелы. Потом дробью прогрохотала длинная автоматная очередь. При падении в воду он сильно ушибся животом, а когда вынырнул, его тут же накрыла внезапно налетевшая волна. В состоянии шока от боли и пронизывающего холода Максим заорал. Но грохот океана заглушал его голос. Вокруг были только водяные громадины. За ними не было видно даже корабля, с которого он только что сиганул в чёрную бездну. Безжалостные волны то и дело накрывали пловца с головой, стремясь поскорее утопить.

Максиму показалось, что его ожесточённая борьба за жизнь продолжалась не менее часа, а между тем он находился в воде всего несколько минут. В какой-то момент он заметил силуэт плотика на вершине волны в нескольких десятках метрах от себя и последним напряжением сил погрёб в его сторону…

Спасательный плотик сам раскрылся, при ударе в воду. Внутри палатки-убежища было тепло и уютно, сюда не мог проникнуть пронизывающий ветер и брызги. Боре повезло — он приземлился недалеко от плота и первым влез на него, затем помог Саше. Заметив подплывающего Макса, Боря перестал закрывать молнию внешнего входа и выкинул приятелю матерчатую лестницу трапа. Когда Прыгунов схватился за неё, Боря за шиворот втащил его внутрь.

— Ну и счастливчики мы с тобой, земеля! У меня такое чувство, словно мы только что из «Матросской тишины» слиняли. На переоденься — Боря всунул в руки окоченевшему компаньону непромокаемый пакет с тёплым бельём.

Впрочем, они рано праздновали своё спасение, так как вскоре выяснилось, что пока они переводят дух внутри тёплого убежища, их потихоньку подтягивают за специальный фал к кораблю. Обнаружилось это совершенно случайно, когда кто-то особо нетерпеливый с «Еретика» открыл прицельную стрельбу по приближающемуся плоту. Но попасть по качающейся на волнах мишени было не так то просто, зато беглецы оказались предупреждёны о грозящей им новой опасности. Специальными ножницами из спасательного комплекта Боря перерезал связывающий их с кораблём фал, и на этот раз они по-настоящему обрели свободу.