Путешествие продолжается! Комаров этой ночью, по счастью, не было. Удивительное дело, утром на трассе нам попался разговорчивый водитель грузовика. Несмотря на незнание языка, проболтал с нами всю дорогу — 24 километра — до города Эмей. Мы подарили ему открытки с видами России.
Эмей — ещё один туристский городок — мы проходили довольно долго, подкрепляясь полуюанным мороженым. Вышли на некоторую дорогу, ведущую из городка на юг, и продолжили автостоп. Мы всё ещё продолжали вчерашний эксперимент — поездку по немагистральным дорогам, и хотя и свернули с одной, совсем безнадёжной трассы, — сегодня выскочили на другую.
Всюду чинились дороги, в одной пробке стояли час — видимо, это тоже особая достопримечательность: Большая Лейшанская Пробка. На горном серпантине столпились сотни машин, автобусы, грузовики, легковушки, и все ждали, когда китайцы завершат бетонирование очередного участка. Здесь любят всё бетонировать, может быть бетон прочнее асфальта, и не только горные дороги, но и городские проспекты нередко оказываются бетонками. Дорожные работы велись здесь давно: местные крестьяне успели соорудить несколько харчевен, продавали под навесами овощи, фрукты и растворимую лапшу, и даже возвели (для сбора кала — важного сельхозудобрения) два соломенных туалета, мужской и женский. Я думаю, что с течением дорожных работ вся эта ярмарка и туалеты переезжают вслед за дорожниками, туда, где ожидается очередная пробка.
Пробка наконец тронулась и перешла в другую. В другой пробке мы выискали грузовичок, ехавший довольно далеко на юг, но куда? Того населённого пункта на карте не было. Когда пробка рассосалась, мы миновали город Эбянь и стали подниматься в горы, туда, где должен был (судя по карте) находиться городок Мэйго. Грузовик свернул, и мы остались на глухой мейговской дорожке. Ладно, поедем через Мэйго.
Вскоре рейсовый автобус согласился взять нас автостопом дальше в горы. Пейзаж преобразился, вместо больших цементных домов пошли хижины (все со спутниковыми тарелками), в автобус заходили люди в странных одеждах — местные нацменьшинства, — водитель автобуса крутил в телевизоре видеофильм с Лхасой и тибетскими обрядами, монахи в телевизоре вертелись в каком-то странном танце. Язык тут уже был не китайский, а особый — местный, и иероглифы были странные свои.
Через час автобус свернул, и мы пошли пешком в сторону Мейго и заходящего солнца. Дорога совсем сузилась, это уже была грунтовка в одну машину шириной. Высота уже была примерно 3000 м над уровнем моря, стало заметно холодно. Мелкие деревушки виднелись по расщелинам гор. Что же это за Мэйго такое, и кто в него ездит? Ещё семь километров провёз нас в кузове грузовичок, показавшийся деньгопросом.
На этом транспорт совсем кончился. Решили не дожидаться полной темноты и ночевать. Тут и повезло: у дороги стояла большая палатка (типа тента) из мешковины, и рядом с этой палаткой играли в карты человек шесть местных жителей, представители всё тех же нацменьшинств, лет по двадцать им всем было. Увидев нас, они нисколько не удивились и продолжили играть в карты — словно тут каждый день ходят иностранцы пешком.
Игра в карты — один из любимых методов проведения досуга в Китае, при этом каждый старается бросить свою карту с размаху и погромче, как будто это не карта, а кувалда: так тебе! И ещё вот так! И так! Вторая народная игра — странный род домино, и ещё есть какие-то странные шашки с иероглифами. И в городах, и в сёлах, и за столом в кафе сидят, курят, играют. В тёплом климате задирают при этом майку и подставляют пузо ветру. В горах пузом не светят: холодно.
Мы с Демидом поставили нашу палатку (петербургской фирмы “Снаряжение”) рядом с их мешковым жилищем. При этом никакого любопытства жители не проявили! Я тогда уже сам подошёл, поздоровался со старшим — тот, лет сорока, не играл в карты и внимательно за всем наблюдал. Как мог, представился, показал фотографии России, приволок кружку и попросил кипятка. Вместе со старшим сходили за водой, тут рядом — в минуте ходьбы — с гор шумел холодный чистейший водопад, в этой расщелине дорога имела форму моста. Набрали воды, а потом ещё и щепок и палочек, образовался огонь, в большой жирной железной миске (напоминающей спутниковую тарелку) заварили чай, тут оказались и запасы риса (уже варёного), нас с Демидом угостили. Мимо, уже в полутьме, прошли пастухи, перегоняя в свои горные деревушки стада свиней и других животных.
Обитатели палатки доиграли в карты и стали заваливаться спать, мы последовали их примеру в своей палатке. Интересно, что делают здесь, в палатке, в горах, эти люди? Не пастухи, не крестьяне: ни стад, ни мотыг у них нет, и вообще никакого инструмента. Мобильников нет, раций тоже нет, значит не военные (а мобильники здесь, возможно, и не работают, в такой глуши). Возможно, они дорожники, охраняют мост над водопадом? Но почему их так много? К сожалению, выяснить профессию горцев мне не удалось, и только теоретически я предположил, что они дорожники, а орудия труда и материал какой-нибудь им иногда привозят снизу, из долин.