Художник Эдуард, хороший знакомый червячка Игнатия, пригласил его однажды на прогулку в Кремль. Чтобы червячку было удобно, он принёс старый тюбик из-под краски, который расправил и очистил.

– Здесь очень удобно, спасибо, – сказал червячок Игнатий, забравшись внутрь.– Только, пожалуйста, не завинчивайте крышечку. И не выдавите меня по ошибке на палитру. Я ведь не такой яркий, как ваши красочные червячки, так что не смогу украсить вашу картину.

Эдуард засмеялся (он очень любил серьёзные шутки червячка Игнатия) и пристроил тюбик в нагрудном кармане. Так, чтобы червячок мог сам высовываться или прятаться, как захочет, и осматривать всё вокруг.

Первые необычные впечатления начались у червячка Игнатия в метро.

– Глядите, Эдуард! – высовывался он из тюбика чуть ли не наполовину, – как люди здорово изображают червяка!

– Ага, – поддакивал художник, – здорово. Правда, это называется очередь в кассу, но вид именно такой.

– А вот, глядите, глядите! Три большущих червяка ползут в глубину. Какие у них железные зубчатые спины. Ну да, понял – это чтобы люди на зазубринах стояли… А каждого железного червяка по два резиновых сопровождают, потоньше! Все такие ровные. И ползут, как по линейке…

Что говорил (или кричал) червячок Игнатий по поводу громадного глазастого червяка, выскочившего к ним из чёрной норы и мчавшегося по двум блестящим стальным червячкам, протянувшимся внизу по полу, Эдуард толком не расслышал из-за грохота поезда. Но и так было понятно, что впечатление сильное.

На Красной площади червячку Игнатию не очень понравилась брусчатка.

– Разве можно так плотно заделывать камнем землю? – удивлялся он. – Это ещё хуже асфальта. В асфальте хотя бы трещины бывают. И росток, если ему очень нужно, может через асфальт проломиться. А здесь…

Зато от кремлёвских стен Игнатий был в восторге:

– Они сделаны как будто специально так, чтобы поверху могли свободно ползать червячки. Даже о-о-очень большие, о-о-очень толстые. И зубцы по бокам, чтобы не падать.

Когда они пришли к Царь-колоколу и Эдуард рассказал, что тот раскололся меньше чем через два года после того, как его изготовили, червячок Игнатий расстроился и спросил:

– Почему же тогда все на него смотрят, если он ничего особенно полезного не успел сделать?

– Ну, он же красивый, – ответил художник. – И к тому же все думают: вот, если бы он до сих пор звонил, то был бы самым могучим из всех колоколов.

– Тогда получается, что ничего и делать в жизни не надо. Зачем тогда вам, Эдуард, писать картины? Пусть бы все думали: вот, если бы он писал картины, они были бы лучше всех картин на свете. Разве не так?

Эдуард почесал в затылке:

– Да мне просто хочется этим заниматься, и всё. Просто нравится. Какая разница, что там скажут…

– Вот и мне нравится рыхлить землю. А если говорить «если бы», она так и осталась бы неразрыхлённой.

Озадаченный Эдуард пошёл с червячком Игнатием к Царь-пушке. Он заранее переживал, что червячку не понравится пушка, которая ни разу не стреляла. Но тот только обрадовался:

– Замечательная пушка! Это самое лучшее, что она могла сделать: ни разу не стрелять.

Он даже попросил Эдуарда положить его (без тюбика, конечно) на верхнее из ядер, которые лежали рядом с Царь-пушкой, чтобы полюбоваться этим мирным оружием. Сам художник собирался зайти в Оружейную палату. Пойти с ним туда червячок Игнатий наотрез отказался. Как ни убеждал его художник, что там не только оружие, это не помогло. Слишком уж червячку Игнатию не понравилось слово «оружейная».

– Земледельную палату я бы посмотрел, – сказал он, – а в Оружейную не хочу.

И остался ждать Эдуарда на ядрах миролюбивой пушки.

…Когда Эдуард вернулся из Оружейной палаты, он обнаружил, что вокруг червячка Игнатия толпятся восхищённые туристы. Они были в восторге от разговорчивого червячка, который по каждому поводу имел собственное мнение и не смущался его высказывать. К тому же, благодаря пьедесталу из пушечных ядер, червячок Игнатий выглядел очень величественно.

– Удивительно! Неслыханно! – восклицали туристы, щёлкая фотоаппаратами.

А одна девочка крикнула:

– Да это же просто Царь-червячок!

И все сразу подхватили:

– О! Да! Царь-червячок! Царь-червячок!.. Иностранные туристы тоже не отставали:

– Си! Ес! Тсар-тчервьятчок!

– Эдуард! Наконец-то! – обрадовался червячок Игнатий.

– Пожалуйста, заберите меня скорее отсюда. Здесь и уползти-то некуда.

Художник помог червячку Игнатию забраться в тюбик, как вдруг к ним, раздвинув толпу, подошёл какой-то важный человек. Как выяснилось, он работал здесь главным смотрителем.

– Это ваш червячок? – спросил он Эдуарда.

– Это мой друг, – сказал Эдуард, – но мне он не принадлежит. Он сам по себе.

– Значит, получается, что я должен договариваться с ним самим? – засомневался смотритель.

– Извините, о чём вы хотите со мной договариваться? – поинтересовался червячок Игнатий, высунувшись из тюбика.

– Да вот… Мы тут посоветовались… – главный смотритель, по-видимому, редко вёл переговоры с червячками. – Может быть, ты… то есть вы… согласитесь поработать у нас некоторое время?

– Поработать? Кем?

– Ну вот… В должности, так сказать, Царь-червячка. Царь-колокол и Царь-пушка всем уже известны. А вот Царь-червячок – это будет что-то новенькое.

Но червячок Игнатий, к удивлению главного смотрителя и к удовольствию Эдуарда, наотрез отказался. Да, мягкий червячок Игнатий умел быть решительным, когда надо.

– Никак я не мог согласиться, – объяснял он Эдуарду по дороге обратно. – У меня столько дел каждый день. А вместо этого я буду торчать там рядом с Царь-пушкой, которая никогда не стреляла, и Царь-колоколом, который почти не звонил?.. Вот было бы странно!

То же самое он повторил и своим друзьям на вечернем чаепитии в его норке.

– Правильно, – заявил жук Дормидонт, – нечего работать царь-бездельником.

– Нам бы тебя здесь очень не хватало, – присоединился паук Пафнутий.

А божья коровка Пятнашка добавила, улыбаясь во весь рот:

– Вообще-то мы и без них давно знаем, что ты царь-червячок, ваше величество.

И налила себе ещё полчашечки чаю.