— Ну и дела…

Шериф Браун Хемминг почесал свои пышные бакенбарды и тяжело вздохнул. Закатное солнце освещало спокойные воды бухточки. Шериф окинул окрестности взглядом своих водянистых голубоватых глазок. По берегу реки группками стояли люди. Шериф не привык к такому количеству свидетелей.

Среди собравшихся стояла Луиза Нэтти — невысокая женщина, неподвижная, словно изваяние. Рядом с ней находился этот приезжий тип, вид которого производил на шерифа сильное впечатление. Взгляд его холодных глаз так и сверлил представителя закона. Брауну Хеммингу не хотелось связываться с Грэгори Коплином. Все эти люди ждали, что скажет шериф. Среди них были Тэд, Маргарита Саурленд, рабочие, которых нанимала Луиза, прибывшие сюда из Остина, а также двое помощников шерифа.

Браун перестал наконец почесываться, подтянул пояс и выпятил грудь так, чтобы звезда шерифа на его груди засверкала в лучах заходящего солнца.

— Не знаю, что еще мы можем сделать… Уже скоро начнет темнеть. Да и фактически, мисс Луиза, мы вряд ли сможем вам чем-либо помочь. Нет никаких следов или хотя бы намеков на то, кто это сделал. Очевидно одно: кто-то пробрался сюда по реке и затопил ваш катер. А река унесла с собой все следы преступления.

Сказанное не произвело на присутствующих никакого впечатления, и это обескуражило Брауна. Он попытался как можно приветливее улыбнуться Луизе.

— Мне кажется, что это скорее озорство, чем реальное преступление. У вас же здесь полно хороших плоскодонок. И их никто не тронул. А катер ваш был старой калошей, вы сами это говорили не раз.

— Да, — сказала спокойно и тихо Луиза.

— Ну, так вы наверняка застраховали этот катер…

— Спасибо, Браун, за то, что вы пришли, — перебила шерифа Луиза.

Шериф был рад поскорее убраться восвояси, однако высокий темноволосый чужак заступил ему дорогу. Люди в это время уже начали расходиться.

— Значит, вы решили, что ваше расследование может ограничиться только этим? — спросил он ледяным тоном.

— Я не представляю, что еще можно здесь сделать, мистер Коплин. Нет никаких следов, как я уже сказал. Мисс Луизу знает весь город. Все к ней прекрасно относятся, и мне трудно себе представить, чтобы кто-нибудь из этих людей мог решиться поднять руку на ее добро. Скорее всего это детская шалость. Но если мне удастся хоть что-то разузнать, я доведу дело до конца. Правда, это маловероятно.

— Допустим. — Голос Грэгори зазвучал настойчиво. — Но я хочу, чтобы один ваш полицейский дежурил здесь сегодня ночью.

— Вы хотите сказать — всю ночь?

— Нужно, чтобы он подежурил несколько часов. Я вынужден отлучиться ненадолго и не хочу, чтобы мисс Луиза оставалась одна.

— Вы думаете, что кто-нибудь из них все еще находится поблизости? Тогда…

Браун видел, как его помощники уже рассаживались по машинам. А еще ему вспомнилось, что его жена Роза ждет его к обеду.

— Пожалуй, я сам смогу остаться здесь на несколько часов. Мисс Луиза явно нервничает. Сейчас я позвоню жене…

— Хорошо, звоните.

Луиза, Мэгги и Хемминг в сопровождении Грэгори и Тэда направились к дому. Луиза зажгла в доме свет, а Мэгги принялась разогревать еду, как только узнала, что шериф еще не обедал. Луиза взялась заваривать кофе. Грэгори как бы между прочим повторил, что ему нужно уехать на часок-другой. Незадолго до этого Тэд под каким-то предлогом вышел из дома.

Вскоре они уже были возле пикапа. В этот момент хлопнула кухонная дверь. На ступеньках черного хода появилась Луиза, ступавшая чинно, словно заправский генерал. Руки у нее были сложены на груди. Она поеживалась от ночной прохлады.

— Но вы же оба еще не обедали, — притворно заботливым голосом промолвила она.

— Я уже давно обещал Грэгори сводить его в один бар, чтобы выпить пивка и отведать здешней пиццы, — сказал Тэд. — А день сегодня выдался к тому же такой беспокойный…

— Да, действительно, денек выдался необычный. — Луиза строго взглянула в глаза Грэга. — Но мне кажется, что шериф прав. Это всего лишь чья-то шалость. Другого объяснения быть не может. Если бы кто-нибудь задумал серьезно мне навредить, то выбрал бы для этого мои лодки, которые нужны для работы, или лабораторию. Тэд может тебе сказать, что катер был настолько стар, что его не стоило даже ремонтировать.

— Все это я уже слышал.

Грэгори сел на водительское место и начал шарить в карманах джинсов в поисках ключей. Луиза оперлась рукой об открытое окно машины и явно не собиралась уходить.

— Скажи мне, Грэгори Коплин, что делает шериф в моей кухне?

— Он хочет есть, Луиза.

— Но я же занята.

— Ты можешь заняться делами вместе с шерифом.

— Вокруг моего дома возведен забор. Меня охраняет овчарка. Мэгги не отходит от меня ни на шаг. И все это — из-за какой-то детской шалости…

Голос ее осекся, когда Грэгори нежно погладил ее по щеке.

— Если ты боишься оставаться одна, я никуда не поеду, — тихо произнес он.

Луиза обиженно отстранилась.

— Я именно хочу побыть одна. Чтобы в моей кухне не было полиции. — Она обернулась к Тэду. — Я запрещаю вам ехать к реке.

— Боже правый! — возмутился Тэд. — Мы только хотим выпить пива и отведать пиццы. К чему весь этот шум?

— Ни к чему…

Луиза вдруг увидела себя со стороны. Она подумала, что напоминает заботливую наседку… Грэг завел двигатель.

Они дождались, пока Луиза скрылась в доме. Затем тронулись.

Грэгори взглянул на Тэда и сказал:

— Ну, так где этот бар на реке?

* * *

Лу — твердый орешек, думал Грэгори, когда они подъехали к бару. Эта мысль преследовала его уже несколько дней. Бар находился на самом берегу реки. Они с трудом нашли свободное место для парковки. На стоянке было тесно от потрепанных пикапов. Еще за дверью они почувствовали удушливый запах смеси табачного дыма и спиртного.

— Городские власти пытались закрыть этот бар на протяжении примерно двух десятков лет, — сказал Тэд, — но из этого ничего не вышло. Работать на реке соглашается всякий сброд. Виктория сама по себе — чистый городок. Здесь преступления случаются редко, неприятностей практически не бывает. После девяти вечера здесь вообще некуда идти. Так что в конце концов решили, что лучше пусть будет в городе этот бар. Я уже вам говорил, что если кого-нибудь интересуют разного рода скандалы, то ему одна дорога — сюда.

Тэд пошел вперед, Грэгори — за ним. Стены бара были обшиты досками широкохвойной сосны — здесь никто и никогда особенно не заботился о том, как выглядит интерьер этого питейного заведения. В зале стояли столы без всякого покрытия. В баре поблескивал экраном телевизор. В углу одиноко сидели две женщины. Остальные посетители были мужчинами. Помещение заволакивали клубы табачного дыма. В воздухе стоял крепкий пивной дух.

Никто не обратил внимания на вошедших. Тэд указал на единственный свободный столик.

— Я принесу пиво, — сказал он, отходя от Грэгори.

Оставшись один, Грэг сел верхом на стул и внимательно оглядел зал. У многих его завсегдатаев красовалась на лицах щетина недельной давности, а выступающие вперед животы невозможно было подтянуть обыкновенным брючным ремнем. До него доносился смех и непринужденный неторопливый разговор. Бар давно уже стал привычным местом для тех, кому некуда было идти и нечего было делать. Никто из присутствующих не взглянул на Грэгори.

Появился Тэд с двумя пивными кружками. Он ловко протискивался между столами. С пенящихся кружек падали капли. Пиво, конечно же, здесь разбавляли — Грэгори понял это после первого глотка. И конечно же, оно было невкусным, но он в этом и не сомневался.

Тэд почти не отходил от Грэгори в течение последней недели, однако он был удивлен, когда тот пригласил его с собой в бар. Грэгори сам не надеялся, что это посещение поможет ему найти ответы на мучившие его вопросы. Пока что он не мог найти ключ к тому, что происходило. Но, черт возьми, где-то было объяснение всех несчастий, обрушившихся на Луизу!

Он не только не смог помочь ей — он не смог даже защитить ее. До сих пор он делал для ее безопасности то, что подсказывала ему логика, — возвел забор, приобрел овчарку, а теперь вот устанавливал систему сигнализации. Луиза с явным неодобрением относилась ко всем этим мерам. Может быть, она просто не понимала необходимости всего того, что делал Грэг.

Он взял на заметку всех обитателей дна в этом городе. Луиза в прошлом нанимала на работу разных подонков, но все они без исключения отзывались о ней хорошо. Он беседовал и с теми жителями города, с которыми у нее были деловые отношения. Все хорошо знали Луизу Нэтти и относились к ней с уважением. Он выяснил также, с кем из мужчин люди связывали ее имя на протяжении последних нескольких лет. Их оказалось совсем немного. К тому же было совершенно не понятно, как она могла остаться девственницей. Но главное заключалось в том, что всех их считали порядочными людьми: банкир, фермер, директор местной начальной школы. Черт возьми, все они по натуре своей были джентльменами…

Грэгори постарался также разобраться в профессиональных способностях Артура Бейли. Он даже посетил Ирвинга Шермана в Остине, который был конкурентом Бейли и примерно одного с ним возраста. Таким образом, Грэгу удалось выяснить то, о чем он уже догадывался. Артур Бейли был богатым предпринимателем, и притом человеком неглупым и проницательным. Он умел прибрать к рукам любую собственность, которая попадала к нему под залог. В этом деле никто из соседей не мог с ним сравниться. Люди, подобные Бейли, существовали повсюду. Необычно было то, что богатый человек шел на мелкую подлость, чтобы причинить неприятности такой женщине, как Луиза, которая не была ему ничем опасна.

Так что многие вопросы оставались без ответов. Никто не желал зла Луизе. А четыре инцидента, имевшие место на протяжении последних трех недель, могли быть просто случайными.

Но случайности бывают разными.

Пиво имело неприятный кисловатый вкус. Он не смог защитить Луизу. Он вспомнил, как побледнело ее лицо, когда Тэд сказал ей о том, что кто-то затопил ее катер. В одном лишь Грэгори был уверен: пока он находится рядом с Луизой, на ее земле, здесь ничего не должно случиться. Но это случилось.

Тэд пригнулся к столу и заметил как бы между прочим:

— Пришел Дик Флегерти — тип, которого уволила хозяйка. Я вам о нем рассказывал.

Грэгори поднес кружку ко рту и взглянул в зал. Чистенький красавчик, отметил он про себя.

Флегерти уверенно улыбнулся двум женщинам, сидевшим в углу. Затем направился к бару и поднял руку, стараясь привлечь к себе внимание, словно был здешней знаменитостью. Грэгори тут же догадался, что красавчик уже навеселе.

Флегерти швырнул на стойку несколько банкнот, что не укрылось от внимания посетителей. Потом взял кружку с пивом и обернулся, ища глазами свободное место. Заметив Тэда, он скорчил презрительную гримасу. Затем направился в уголок, к женщинам.

— Что-то мне не нравится его нос, — как бы нехотя сказал Тэд. — Надо бы немного его подправить.

Грэгори вдруг почувствовал, что ему хочется улыбнуться. Тэд воспринимал жизнь предельно просто. Если кто-то его задевал, обязательно получал сдачу.

Грэгори смотрел на вещи иначе; он не собирался никому навязывать свою мораль. Особенно сейчас, когда чувство собственного бессилия лишило его внутреннего равновесия. Возможно, это чувство и делало человека более решительным, способным на то, чтобы пустить в ход кулаки. Однако Грэг с первого взгляда определил, что Дик Флегерти слишком примитивен, чтобы додуматься поехать в Нью-Йорк и произвести погром в номере Луизы, — для этого у него было недостаточно ума, умения и, конечно же, средств. Он был пустомеля и хвастун.

— Мне кажется, нам здесь нечего делать, — устало заметил Грэг.

— Но нужно допить пиво.

После некоторого молчания Грэгори спросил:

— Кто еще здесь может знать Луизу?

— Ее знают все. Из тех, кто здесь сидит сейчас, человек пять-шесть у нее работали… Вот этот здоровый малый Шон и рядом — Салмерс. Да и другие с ней знакомы. Весной, когда она набирает бригаду для работы на лето, все они хотят попасть к ней. Во всяком случае, так оно всегда было. Потом Бейли решил поставить всех в зависимость от себя. Зимой большинство этих людей не имеет работы, и он нашел способ переманить их к себе.

— Но это не из-за того, что Луиза кого-то обидела? Никто не имеет на нее зуб?

Тэд как-то странно взглянул на собеседника.

— Вы же знаете нашу хозяйку… Разве похоже, чтобы она безо всякого повода обошлась с кем-либо излишне строго?

— Да, она мухи не обидит, — согласился Грэгори, — но дело в общем не в этом. Луиза не может поверить, что половина мира состоит из подлецов.

Тэд тремя большими глотками осушил свою кружку до дна.

— Я понимаю, что вы приехали сюда для того, чтобы оградить хозяйку от неприятностей… — сказал он, приваливаясь к спинке стула. — У меня для вас есть кое-какие новости в этой связи. Наш шериф всегда был дураком. Впрочем, это не новость. И то, что происходит, только подтверждает это. В нашем городе не бывает серьезных преступлений, потому что… ему это удобно. Но тут найдутся другие люди, которые готовы встать на сторону Луизы.

— Я здесь не только для того, чтобы защищать ее, — ровным голосом произнес Грэгори. — Существуют и другие причины.

— Догадываюсь. Правда, вы еще не совсем разобрались, какую роль играю я в всей этой истории. Но это не страшно. В вас я тоже не сразу разобрался. Но мы с вами пока что только говорим, что хотим помочь хозяйке, но делать ничего не делаем… Куда к чертям пропал этот буфетчик?

Буфетчика действительно не было видно. Тем временем к их столику подошел Дик Флегерти с кружкой пива. Свободной рукой он обнимал за талию рыжеволосую красавицу с густо подведенными бровями. По глазам Дика Грэгори сразу понял, что тот начнет сейчас задираться. Он вздохнул — этого-то ему и хотелось. Он готов был схлестнуться с любым. Правда, стоило ли связываться с молодым подвыпившим нахалом, в котором было не меньше двухсот двадцати фунтов веса? Однако он имел наглость говорить и думать плохо о Луизе…

— А, Тэд!

Голос Флегерти прозвучал так громко, что многие у соседних столов обернулись, не понимая, что происходит.

— Дошло до меня, что никто не хочет наниматься к твоей хозяйке, чтобы работать на реке.

— Все это враки, Флегерти, — отвечал Тэд. — У нас отбоя нет от желающих. К тому же все эти люди работают в два раза лучше тебя. — Тэд улыбнулся и покачал головой. — Жаль, меня не было рядом, когда хозяйка тебя выгнала. Я бы напоследок макнул тебя мордой в речку.

— Что ты из себя корчишь? — сказал Дик, окидывая взглядом Грэгори. — Я рад, что ушел от вас. Работаешь, как вол, а платят гроши… А хозяйка твоя — сука, обращается с рабочими, как с рабами.

В баре неожиданно стало тихо.

— Я что-то не расслышал, — со зловещей улыбкой сказал Тэд.

— Нет, все ты расслышал, — задиристо произнес Флегерти. — Она думает, что можно обвинить меня в воровстве, и это ей сойдет с рук? Весь город знает, что у нее сейчас неприятности. И поделом…

Грэгори больше не мог молчать. Медленно, с расстановкой он сказал:

— Если ты быстро, без звука уберешься отсюда, я сделаю вид, что тебя здесь вообще не было.

Дик впился в Грэгори глазами. Рыжеволосая красотка попыталась в страхе высвободиться из его объятий.

— Ну, о тебе я тоже кое-что слыхал. Ты не первый придурок, который за ней увивается… Но, как говорится, всякая курва…

— А ну-ка, давай на этом закончим, — прошипел Грэгори. Рука его молниеносно метнулась вперед. Дик схватился за глаз.

— Давай-ка мы с тобой разберемся, — с готовностью поддержал Грэгори Тэд. — Может, кинем монетку… орел или решка?

— Не стоит.

Но даже ввязавшись в эту разборку, Грэгори понимал, что она не решит никаких проблем. Флегерти провоцировал его. К тому же он фунтов на тридцать тяжелее. Грэгори был уже не так молод… И он достаточно уважал себя, понимал, что не дело ввязываться с этим подонком Флегерти в бессмысленную потасовку. Но Флегерти оскорбил Луизу…

И Грэг с наслаждением двинул его кулаком в челюсть. Тот не устоял на ногах и грохнулся на пол. Зал загудел, как потревоженный улей.

* * *

Мэгги давно уже ушла. Браун Хемминг отчаянно зевал, так что Луиза настояла на том, чтобы он отправлялся восвояси. Она оставила зажженными светильники в кухне и на крыльце, чтобы Грэгори видел, что его ждут. С тех пор прошло уже часа два. Часов в одиннадцать Луиза взяла книгу и поднялась с нею на второй этаж в свою комнату.

Около полуночи она услышала, как залаяла собака. Она встала с постели и босиком подошла к окну. На ней все еще были надеты джинсы и золотистого цвета блузка. Свет лампы отсвечивал от стекла, и чтобы увидеть то, что происходит во дворе, Луиза ее выключила. Тэд усаживался на водительское место в пикапе. Грэг стоял подле машины, и рядом, виляя хвостами, собралось все собачье семейство во главе с мамой-овчаркой. Грэг потрепал ее по голове и выпрямился. Пикап развернулся и отъехал.

Луиза ждала, что Грэг вот-вот войдет. Задняя дверь открывалась со скрипом. Но все было тихо. Она знала, Грэг наверняка уже в доме, но его что-то не было слышно. Ни того, как он снимает и вешает в шкаф свой пиджак, ни звука шагов в коридоре.

Луиза приоткрыла дверь своей комнаты в тот момент, когда Грэг уже был на самом верху лестницы.

Ночник, горевший в ванной комнате, давал не слишком много света, но Луиза все же заметила, что Грэг предварительно снял ботинки. У него была порвана рубашка на плече, на ней недоставало нескольких пуговиц. Концы ее торчали из джинсов.

— Господи, что это с тобой?

Он быстро поднес ладонь к своей правой щеке, словно ощутил там внезапную боль.

— Ничего страшного. Просто мы с Тэдом отведали местной пиццы. Иди спать, Лу. — Голос его звучал ласково и весело. Он зевнул на ходу, стараясь поскорее пройти мимо. — Я устал за день. Утром поговорим, дорогая.

Ох уж эти мужчины! Грэг наверняка считал, что не обязан никому давать отчета в том, как себя вести. В конце концов, она ни разу не побывала в его комнате с момента их возвращения из Нью-Йорка.

Луиза несколько секунд постояла в нерешительности. Грэгори не запер дверь своей комнаты. И не включил свет. Она слышала, как его ботинки упали на ковер. Потом до нее донесся слабый звук — так стонут от боли. Она слышала, как он лег на постель. Луиза решительно двинулась вперед, отворила дверь спальни и нащупала выключатель слева от себя.

Вспыхнул яркий свет… Огромный синяк красовался под левым глазом Грэга. Пурпурно-зеленый, он производил сильное впечатление.

Грэг виновато смотрел на Луизу здоровым правым глазом.

— Слушай, я задам тебе такую трепку, что ты надолго ее запомнишь, — пообещала Луиза, не повышая голоса.

И вышла из комнаты.

Не прошло и пяти минут, как она вернулась, неся с собой пластиковый мешочек со льдом и аптечку. Грэг к тому времени стащил с себя носки и проделывал какие-то манипуляции с плечом правой руки, словно проверяя, действует ли оно. Увидев в дверях Луизу, он застыл на месте.

— Ничего серьезного, — заверил он ее.

— Ну, Тэд известен всему городу, как драчун и забияка, и я очень его люблю… Но от тебя я такого не ожидала, — с упреком в голосе сказала Луиза, торопливо прикладывая лед к его глазу. — Мне казалось, что ты интеллигентный, цивилизованный человек, отвечающий за свои поступки. Я была уверена, что ты не способен на подобные глупости…

— Лу…

— Что?

— Больно, — робко пожаловался Грэгори.

— Я еще не начинала тебя лечить…

Луиза внимательно осмотрела его подбитый глаз. Убедившись, что серьезных повреждений нет, она позволила ему самому держать мешочек со льдом.

— Насилие — в любой форме — вызывает отвращение, — сентенциозно сказала она. — Ты человек зрелый и должен это понимать. И не делать глупостей.

Она осторожно сняла пятнышко засохшей крови с носа Грэга. Затем вытерла ему лицо антисептической салфеткой и принялась наносить на него лечебную мазь.

— Дорогая, может, не нужно?

— Что с твоим плечом?

— Ничего, — сдержанно ответил Грэг. — Но лучше сейчас до него не дотрагиваться.

— Взгляни на свою руку!

— Ее нужно просто вымыть. Я сделаю это, когда ты…

Луиза прервала его и начала мыть ему руки. Впечатление было такое, будто Грэг бил кулаком о железную стену… Она оттирала ему руки мочалкой в теплой воде и все время думала о том, что он поступил так ради нее. Он мужчина и должен был защищать ее с самого начала. Для этого он и отправился неизвестно куда… С Грэгом можно было беседовать, смеяться. Ему суждено было пробудить ее от летаргического сна, в который она впала по собственной воле…

Луиза отдавала себе отчет в том, что вела себя с ним как последняя эгоистка. С самого начала она говорила ему «нет». И это всякий раз останавливало Грэга. Он же, бесспорно, был самым благородным человеком. Ей следовало поощрять их отношения, но она не делала этого опять-таки из-за своего эгоизма. Ей хотелось, чтобы Грэг нуждался в ней. Но хотелось и самой любить его. Теперь она могла согласиться на любые условия, лишь бы быть с ним вместе. Ведь Грэгори сделал реальными ее мечты — иметь возможность получать жемчуг высшего качества… а главное, она состоялась как женщина.

А что она сделала для него? До сих пор она лишь умела делать ему больно…

— Может, полегчает, если я помассирую тебе плечо?

— Возможно… нет… Я не знаю. Откровенно говоря, я чувствую себя полным идиотом. Вряд ли я заслуживаю того, чтобы ты возилась со мной. Не стоит тебе делать все это…

— Держи лед у глаза!

Луиза встала позади него на колени, балансируя на пружинах матраса. Она не знала, вывихнуто у него плечо или просто ушиблено. Иногда массаж не помогает…

Она осторожно дотронулась до его плеча. Грэгори не почувствовал боли. Ее пальцы начали легонько поглаживать больное место.

— Ты, конечно же, не хочешь рассказать мне, где вы были…

Грэгори сидел понурив голову.

— Не хочу, — глухо произнес он.

— Ну и что тебе удалось узнать?

— Я узнал, что в моем возрасте не следует совершать идиотских поступков.

Луиза иронично усмехнулась. Затем сказала неожиданно:

— Все мы время от времени делаем глупости. Потом добавила:

— Вот эта мышца у тебя схвачена судорогой.

— Там болит.

— Сними рубашку — я постараюсь тебе помочь.

Грэгори трудно было высвободить руки из рукавов — Луиза начала ему помогать. Ему приходилось при этом перекладывать из руки в руку мешочек со льдом. Вслед за этим она принялась с силой массировать затвердевшую мышцу. Она почувствовала вдруг, что настроение Грэгори изменилось: он замолчал. Спина его выгнулась, дыхание участилось. Лед в мешочке упал на пол.

Его спина походила на пологий склон, припорошенный золотистыми искрами. На ней резко выделялись лопатки и сильные мышцы вдоль позвоночника. В том месте, где были ключицы, образовались небольшие впадинки. Ей они нравились, как и сильные мускулы на спине. Она с наслаждением вдыхала теплый аромат его кожи. Луиза любила его.

Мышца на его плече обмякла, судорога отпустила. Луиза между тем не спешила убирать свою руку. Пальцы ее потянулись к затылку Грэга. Мышцы шеи у него тоже были напряжены, но это было уже реакцией на ее прикосновение. Она вдруг прижалась к нему и принялась целовать впадинку возле ключицы. Для лечения это было совсем не обязательно…

Она закрыла глаза и начала целовать его в шею, с каждым поцелуем спускаясь все ниже. Затем вдруг застыла — и запечатлела поцелуй между лопаток Грэга. Казалось, От избытка чувств у нее вот-вот брызнут слезы. Но все это затмило другое ощущение — более глубокое и настойчивое, которое поднималось в ней изнутри.

Ты рискуешь, Луиза. Перестань… Не рискуй…

Но она не могла более сдерживать себя. Ее неотвратимо тянуло к Грэгу. Она понимала, что породила в нем желание. И знала также, что дорога, ему как ни одна другая женщина. Она любила Грэга и не могла следовать трусливому голосу рассудка.

Нужно было, чтобы и он об этом знал. И для нее настал час заплатить за осуществление всех своих мечтаний.

Тут Луизу охватил какой-то благоговейный страх. Ее губы что-то безотчетно шептали. Грэгори же внезапно смахнул с матраса разложенные медикаменты, освобождая для нее место рядом с собой.

Луиза вдруг попыталась шутить; она не знала, как себя вести дальше. Слова у нее получались какими-то тяжеловесными и даже бессмысленными.

— Ты подберешь все, что валяется на полу?

— Да, в будущем году.

— Послушай… я… тебе, наверное, все еще больно?

Грэг быстро обернулся к ней, в его черных глазах сверкнул вызов.

— Нет, не больно.

Он поднялся с постели и выключил верхний свет. И тут же зажег лампу у изголовья.

Луиза бездумно уставилась на эту лампу. Грэг же думал, что уже не целовал ее целую неделю. Так, как ему хотелось. Ее волосы струились под его пальцами. Она вдруг ощутила вес его обнаженного до пояса, мощного тела; ее придавила одна из ног Грэга, скользнувшая меж ее колен.

Все не так, как в первый раз: Луиза поняла это по выражению глаз Грэгори. Тогда он подчинился естественному ходу событий, предоставив ей все решать за него.

Но сейчас так не могло быть. Его чувствительные пальцы уверенно ощупывали ее тело. Грэгори расстегнул верхнюю пуговицу на ее блузке. Поцеловал ее в закрытые глаза. Его губы начали перебирать волосы. Затем двинулись дальше, к подбородку, коснулись губ.

Он расстегнул вторую и третью пуговицы. И тут вдруг почувствовал, как тело ее напряглось, изгибаясь под ним.

Грэг крепко придавил это тело к постели. Губы его не отпускали ее губ. Ладонь снова неторопливо прошлась по ее телу. Она задержалась на груди Луизы, отыскала сквозь тонкую ткань напрягшиеся соски, потом сделала несколько вращательных движений на ее бедре. И все это время он не давал ей пошевелиться. Грэг чувствовал, как гулко билось сердце Луизы. Затем он оторвался от ее губ и взглянул ей в лицо. Оно было невероятно бледным. Луиза быстро дышала. Чувствовалось, что она чего-то боится, несмотря на овладевшее ею желание.

Боль от ушибленного плеча передалась ребрам с левой стороны. Губы Луизы стали какими-то анемичными. Рука Грэгори продолжала ласкать ее грудь сквозь шелк блузки. Его колено осторожно двинулось глубже между ее ног. Луиза едва слышно застонала. Стон этот вырвался у нее невольно. Грэг любовался ею… И тут он расстегнул последние пуговицы на блузке.

— Грэг…

— Тихо.

Грэг потянул в сторону золотистый шелк блузки… И тут ему наконец открылось обезображенная часть тела Луизы. Ему так хотелось близости — мужчине тридцати семи лет, не имеющему жены. На шее ее отчаянно билась жилка. Грэг поцеловал эту шею с невыразимой нежностью — она казалась такой беззащитной.

С правой стороны цвет кожи на ее теле резко отличался от других частей. Там же виднелся продолговатый шрам величиной с лезвие ножа. Кожа в этом месте была гладкой.

— Грэг…

— Тихо.

На Луизе был бюстгальтер кофейного цвета с застежкой спереди. Грэг начал его снимать — груди ее высвободились, заколебались, словно просясь в его ладони. Розовые соски были нацелены на Грэга. Он легонько коснулся их языком. Луиза вздрогнула. Он прижался щекой к мягкой ложбинке между грудями. Но, странное дело, возбуждение не приходило к нему.

Груди ее — небольшие, идеальной формы — были горячими на ощупь. Они отзывались на малейшую его ласку, жаждали ее. Однако Грэгори уже сделал все, что мог, — губами, языком, руками…

У него появилось странное ощущение, будто все это ему сейчас не нужно, что при их следующей встрече он будет более возбудимым.

Грэг шевельнулся. Лицо его было хмурым. Он уже не пытался снять с нее окончательно блузку, а только отвел в стороны шелк и бретельки, которые ему мешали. Луиза вдруг часто задышала.

То, что открылось его взору, лишь подтвердило прежние догадки. Это можно было понять намного раньше. Стало ясно, почему Луиза боялась огня, носила блузки с высоким воротником и была так необъяснимо целомудренна… Странное свойство для женщины, неудержимо страстной и готовой отдаться понравившемуся ей мужчине. Более проницательный человек пришел бы к нужному заключению еще несколько недель назад. Однако Грэг, когда он прикасался к Луизе, терял способность рассуждать здраво. Теперь же, при виде шрамов, о существовании которых он мог только догадываться, он впал в какое-то неистовство. Оно едва не свело его с ума.

Грэгори понимал, что ожоги у Луизы были достаточно серьезными и могли повредить ее нервные окончания. Увиденное было свидетельством страдания, которое он не мог разделить. То был знак боли, которую она носила в себе долгие годы. Нарушенное внутреннее равновесие Грэга все усиливалось.

Луиза попыталась его расшевелить, отвлечь от мрачных мыслей. Сначала это ей не удавалось… Но вот она почувствовала, что достигает цели. Он сунул руку ей за спину и немного приподнялся, чтобы окончательно снять с нее блузку и бретельки бюстгальтера, которые все еще висели у нее на плечах. И, пока он делал это, губы его не переставали целовать уродливые шрамы Луизы.

Он уже не мог остановиться — целовал ее так, словно внезапно обнаружил нечто хрупкое, драгоценное.

Луиза терялась в догадках. Ведь Грэгори только что был таким подавленным. В шоке. Испытывал отвращение… Лицо его выражало растерянность и безумную ярость.

— Я люблю тебя, Луиза, — исступленно произнес он. — Пойми это, ощути, поверь… Я люблю тебя. И желаю тебя так, как никого прежде. Никогда я с тобой не расстанусь… Ты никогда больше не будешь одинока.

Слезы полились из глаз Луизы. Грэг стянул с нее джинсы, сдернул трусики, затем сорвал одежду с себя. Когда он вошел в нее, кожа ее вспыхнула румянцем. То был цвет тепла и света, цвет огня. Все ее обнаженное тело пылало. Груди плотно прижимались к его лоснящемуся, вспотевшему телу. Она обвила его ногами, не позволяя — в этом сумасшедшем объятии — отодвинуться хоть самую малость. Грэг оказался в надежной — любовной — западне… Луиза больше не сопротивлялась его ласкам. Отныне для нее существовал только ее Грэгори…

А он между тем утратил свою прежнюю обходительность с ней. Он стал требовательным, охваченным безумием страсти. Он требовал и давал. Ему нужно было, чтобы Луиза реагировала на все его действия и самозабвенно отдавала ему все, что до сих пор никому не принадлежало.

Они неслись куда-то в заоблачные выси, охваченные жаром страсти, и в их жилах бурно кипела кровь. Они летели вдаль, расцвеченную радугой и разрядами молний. Они превращались друг в друга… Луиза переставала быть самой собой и внезапно ощутила, что она часть Грэга… Бешено бился ритм их страсти. Такое никому больше не дано было постичь. Кроме этих двоих. Дано было только ей, Луизе. И только ему, Грэгу.